Текст книги "Роковое наследство"

Автор книги: Бенедиту Руй Барбоза

Соавторы: Эдмара Барбоза,Эдилен Барбоза
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)

Глава 14

Зе ду Арагвайя примерно представлял себе, где расположился лагерем Режину. И не ошибся. Но когда он стал расспрашивать о Луане, никто не знал девушку с таким именем. Когда ему то же самое сказал Режину, Зе рассвирепел.

– Ты лжешь! – рявкнул он. – Отвечай, где она! Я здесь по поручению Мясного Короля!

– И много скота у твоего хозяина? – спросил, с любопытством глядя на Зе, Режину.

– Тебе что за дело? – сердито отвечал Зе.

– Ты, наверное, тоже из его стада, – с издевкой предположил Режину. – Мы здесь свободные люди, и нам твой Король не хозяин.

Между тем Жасира побежала к Луане и сказала ей, что Мясной Король прислал за ней.

– Неужели не поедешь? – спросила она, убедившись, что Луана рассказала им о себе правду. – Ну хотя бы поговори.

– Пожалуй, – согласилась Луана.

Увидев Зе, молодая женщина обрадовалась: и Зе, и Донана всегда были к ней добры! Она расспросила о новостях в имении, но возвращаться отказалась наотрез.

– Не имеет смысла. Я – Бердинацци, – объяснила она, – Бруну скоро и думать обо мне забудет.

– Нет, – твердо ответил Зе. – И потом, раз ты Бердинацци, значит, наследница старого Жеремиаса. Неужели допустишь, чтобы какая-то самозванка увела у тебя из-под носа миллионы?

Луана нахмурилась:

– Наследство это проклятое. Если оно причина твоего приезда, то ты напрасно бил ноги. Я никуда не поеду!

Зе видел, что девчонку не уговоришь, силой тоже не увезешь, так что придется возвращаться ни с чем.

– Пусть хозяин сам с тобой разговаривает, – в сердцах бросил он.

– Если Бруну сюда приедет, он меня не найдет, я уйду отсюда, так ему и передай!

Зе только плюнул на такое упрямство. И уехал.

– Ты что, в самом деле можешь получить миллионы? – с удивлением спросила Жасира.

– Нет, не могу, потому что мой отец ненавидел своего собственного брата. И вообще, я уже отдала это наследство.

– Кому? – все с большим удивлением продолжала свои расспросы Жасира.

– Понятия не имею, – устало ответила Луана. – Давай не будем больше об этом.

Она и впрямь не хотела никакого состояния и проблем, которые всегда связаны с деньгами. Она не хотела унаследовать вместе с деньгами ненависть, зависть и все прочие беды, которые погубили ее семейство.

«У меня есть руки и голова, и я всегда сумею прокормить себя и малыша. Я никому не позволю вмешиваться в нашу судьбу!» – таково было ее решение, и было оно твердо и непреложно.

Со своими нерадостными известиями Зе подоспел не слишком вовремя. Бруну и так находился в страшном раздражении. Он обнаружил, что Лия не ночует дома. Встретив ее на рассвете у двери, когда она все-таки возвращалась к себе он учинил ей настоящий допрос. И Лия не стала запираться.

– Ты что же, не девушка? – потрясенный, спросил Бруну.

– И уже давно, – последовал ответ дочери.

– Ну попляшет у меня этот твой негодяй! – спета его последняя песенка, – пробормотал Бруну, сжимая кулаки.

– Не стоит, папочка, он у меня не первый, – ответила Лия. – И вообще, мне кажется, что тебе не стоит читать мне нотации, спал же ты с Луаной, а она, кажется, досталась тебе девушкой… И что? «С ней покончено, она – Бердинацци» – ты ведь так сказал, папочка? – И Лия закрыла за собой дверь.

Тяжело дыша, Бруну сжимал и разжимал кулаки – Лия ударила его в самое больное место, хоть он и не сомневался, что рано или поздно ему этот удар нанесут.

А теперь Луана нанесла ему еще один, отказавшись от его забот. Болея душой за возлюбленную, он простил и дочь. Ему было нестерпимо оставаться с ней в ссоре.

– Наверное, я стал слишком стар. Я из тех времен, когда девушки блюли себя до замужества. Живи как хочешь. Раз это твоя жизнь, – сказал он Лие.

– Ненависть никогда не была гарантией счастья, – со вздохом ответила ему дочь.

Внутренне он согласился на свадьбу дочери с этим Светлячком. По понятием Бруну иного исхода подобные отношения иметь не могли. Но для начала он должен был удостовериться, что этот ветропрах хотя бы любит и ценит его дочь!

Он явился на городскую квартиру, где с недавних пор поселила своих подопечных Лия, и тут же в лоб спросил Светлячка:

– Ты любишь мою дочь?

Поскольку Светлячок мог ожидать каких угодно последствий от такого лобового начала, он не стал церемониться с Бруну и нахально заявил:

– Раз для сватовства мне не хватает десяти тысяч бычков, пока я с ней просто сплю!

Кулик, услышав подобную наглость, онемел. По лицу Бруну прошла грозная тень. Было видно, какого труда ему стоит не вышвырнуть парня в окно, но он сдержался. И молча вышел. Ему все было ясно. За всю свою жизнь он не потерял ни одного бычка. Жена и дочь были единственными, за кем он не уследил, кто отбился от его стада.

– Ты связалась с проходимцем, – сказал он дочери. – Больше чтобы я о нем не слышал!

С этого дня на вилле Медзенга было запрещено интересоваться делами Лии и как-то упоминать о ней. Лурдинья нарушила запрет, пытаясь образумить хозяина и защитить барышню, но тут же была уволена. Она не огорчилась – ей давным-давно нравился Кулик, и она словно птичка полетела к молодым людям и весело осведомилась:

– Стряпуха не нужна?

Молодые люди переглянулись. В общем, они не возражали, чтобы в их творческой студии кто-то наконец занялся хозяйством.

Лия страдала не столько из-за ссоры с отцом – она знала, что по натуре он прямодушен и справедлив, и не сомневалась, что рано или поздно одумается, – гораздо больше страданий причиняла ей мать. Лия считала, что матери от Ралфа ничего хорошего ждать нечего. И была права.

Пока Лейя мечтала о своих успехах в деловом мире, Ралф продал яхту и все деньги перевел на свой счет.

Появившейся у него на квартире Сузане, которая не скрывала своего недовольства его исчезновением, он объяснил:

– Видишь ли, бизнес, которым я начал заниматься два года назад и считал безнадежным, неожиданно начал приносить прибыль. Так что я занят выше головы.

– И что же это за бизнес, интересно узнать? – недоверчиво спросила Сузана. – И куда же ты вкладываешь свой капитал?

– В любовь красоток, недовольных своей семейной жизнью, – совершенно искренне ответил Ралф.

– Мне кажется, что наша матушка безнадежна, – сказала Лия брату. – Лично я умываю руки. Мне больше до нее и дела нет. Сколько мы потратили сил чтобы как-то помирить их с отцом, а она опять живет со своим подонком!

– И не говори! – негодующе подхватил Маркус. – Попадись мне этот мерзавец, я ему не спущу!

– А ты знаешь, что в нашей квартире в Рио-де-Жанейро будет жить Лилиана? У нее не вышло со стипендией в Штатах, а уехать куда-то надо. Она сказала, что будет любить тебя до гроба.

Маркус вздохнул и ничего не ответил. В гробу он видел Лилиану! У него хватало неприятностей и без нее. Когда в последний раз он приехал на условленное место в имение Жеремиаса, то вместо Мариеты встретил инспектора Валдира.

– Мой тебе совет, парень, – сказал ему инспектор, – уезжай отсюда и не появляйся больше!

У Валдира были основания для подобных советов. Он знал горячий характер старого Жеремиаса и его тяжелую руку. У него со стариком только что состоялся весьма примечательный разговор.

– Я пришел к выводу, что этот Фаусту убил Олегариу, – сообщил Валдир.

– А кто убил Фаусту? – спросил Жеремиас. – Дрянной был человечишко, жалеть о нем некому…

– А вы знаете кто? – подхватил Валдир.

– Понятия не имею, – ответил Жеремиас.

А возвращавшийся из имения Жеремиаса домой Маркус увидел и Мариету. Она ехала в машине с каким-то красавчиком и превесело смеялась. Чтобы это значило? Дозвонится Мариете он никак не мог – подходила все не она, а если вдруг она, то говорила: «Вы не туда попали» – и вешала трубку. И это после того, что было…

Маркус просто с ума сходил и не видел из создавшейся ситуации никакого выхода. Только что он был счастлив, только надеялся на еще большее счастье… А на него обрушилось горе, огромное, нестерпимое…

Красивым молодым человеком, которого Маркус видел в машине с Мариетой, был Отавинью, сын Олегариу. Он окончил свою учебу в Штатах и вернулся домой.

С глубокой скорбью сообщил ему Жеремиас о смерти его отца.

– Он был болен? – воскликнул потрясенный Отавинью. – Почему я не знал? Вы должны были мне сообщить!

– Его убили сынок!

Старик уговорил юношу пожить у него в имении. Он хотел, чтобы тот пришел в себя, оправился, осмотрелся и, возможно, принял его предложение – стать управляющим вместо отца. Специальностью Отавинью была агрономия и ветеринария.

– Сделай все от тебя зависящее, чтобы он остался с нами, – попросил Жеремиас Мариету.

Жеремиас всерьез занялся производством бычков и повел новое хозяйство на широкую ногу, оснастив его самой современной техникой и применяя самые передовые методы.

Мариета сама ознакомила Отавинью с вновь заведенным хозяйством, и тот высоко оценил его. Понравилось Отавинью и молочное хозяйство старого Бердинацци – оно было образцовым. Недаром его прозвали Молочным Королем.

– Молочное хозяйство мы осваивали с твоим отцом, – любовно сказал Жеремиас Отавинью и печально вздохнул.

Прожив в имении с неделю, Отавинью согласился остаться и на более длительное время.

– В Штатах меня никто не ждет, а здесь у меня дорогая могила, – грустно сказал он. – Но я, наверное, все-таки уехал бы, если бы не ты… – прибавил он.

Лицо его, обращенное к Мариете, говорило о многом.

Мариета про себя улыбнулась: дядюшка может быть доволен, она выполнила его просьбу. Что при этом она думала сама, сказать было трудно. Своими мыслями она ни с кем не делилась. Чаще всего замкнутая, сдержанная, она все время держалась будто настороже и ни с кем не откровенничала. Вполне возможно, так и должна была вести себя наследница такого большого состояния.

Да и что она могла ответить на вопрос, который так часто невольно задавал ей Отавинью:

– Кто же такой был этот доктор Фаусту? И какие у него были причины, чтобы убить моего отца? А потом убили и Фаусту. Кто же и почему?

Жудити не могла похвастаться такой же выдержкой. Вот уже несколько дней она не находила себе места от беспокойства. Да и не только от беспокойства. По ночам ее мучили кошмары, она просыпалась в холодном поту и часами лежала без сна. «Неужели? – думала она. – Неужели?»

И вот, вконец измучившись, она поделилась с Мариетой:

– Когда я убиралась в комнате твоего дяди, у него под кроватью я нашла пистолет. Представляешь?

– Ну и что? – недоуменно спросила Мариета.

– Я сразу подумала о докторе Фаусту, – призналась Жудити.

– Ты считаешь, что доктора Фаусту застрелил дядя? – совершенно хладнокровно переспросила Мариета. – Какая чушь! Выброси это из головы! – решительно сказала она.

«Легко сказать – выброси! – думала Жудити. – А если мне по ночам кошмары сняться?»

Громкий телефонный звонок заставил ее нервно вздрогнуть. Она подняла трубку. Мужской голос попросил Мариету. Жудити узнала Маркуса Медзенгу!

– Вы просто сумасшедший, если звоните к нам сюда, Маркус! – не удержалась она. – Вы видите, что даже я вас узнала!

– С кем Мариета ездила в город? – настойчиво стал допытываться Маркус. Предупреждения он, казалось, не слышал.

– Мариета нашла себе хорошую компанию. Больше не звоните нам, – резко сказала Жудити и повесила трубку.

Как бы там ни было, ей было жаль молодого человека.

А вот как относиться к Мариете-Рафаэле, она так и не знала. Кто она, эта девушка?..

Маркус некоторое время вертел в руках трубку, которая занудно и надсадно гудела: п-и-ип, п-и-ип…

«Что ж, придется опять лезть в окно!» – решил он.

– Как вы думаете, дядюшка, привезут Медзенги вторую Мариету? – спросила вечером племянница старого Жеремиаса.

– Я думаю, нет, – ответил старик.

Глава 15

Лия невольно сравнивала отца и мать и не могла отдать должное отцу – отец был человеком сильным, цельным. И действовал всегда из лучших побуждений. Хотя ничего хорошего из этого как правило не получалось. Похоже, он действительно разбирался только в быках. Поэтому Лие было жаль его.

Мама – совсем другое дело: она словно бы и не повзрослела и эгоистично цеплялась за уходящую молодость, ничего не видя вокруг. Так что можно было понять Маркуса, когда он злился на нее. В чем то они с братом стали старше своей не слишком-то счастливой и удачливой мамочки. И ей можно было только посочувствовать. Да и отцу тоже.

Услышав однажды, как отец, ужиная в столовой за большим столом один-одинешенек, пожаловался Жудити: «Работаешь, как каторжный, чтобы создать семью, оставить наследство, а кончается тем, что даже ешь в одиночестве…» – Лия невольно стала проводить больше времени дома.

Светлячок занервничал: ему показалось, что он теряет Лию. Неужели отец перетянул ее на свою сторону? А она должна была бы хоть порадоваться успеху своей деятельности – их дуэт записал отличный диск, с успехом прошла передача на радио, которая получила множество хороших откликов.

– О каких глупостях ты думаешь, – досадливо сказала Лия Светлячку в ответ на его жалобы. – Мне же нужно наладить отношения с отцом! Пока он ходит по дому как тень и мучается, мне самой не живется.

Лия пошла характером в отца, и ей всегда по душе был прямой разговор, а не выжидания и утайки. Поэтому она и спросила Бруну откровенно:

– Скажи, тебе было бы легче не знать, что я сплю со Светлячком? Да, отец?

– Да, дочка, мне было бы легче, – ответил так же откровенно Бруну.

– И что, ты хотел бы, чтобы я тебе врала?

– Нет, ну что ты! – тут же отозвался Бруну.

– Ну а тогда мне бы так хотелось смотреть тебе прямо в глаза и не чувствовать себя виноватой, – горячо сказала Лия. – Ты же знаешь, как я люблю тебя! И как хочу, чтобы мы всегда оставались друзьями!

– Мне все это не просто, – честно признался Бруну, – но я попробую, потому что, поверь, все, что я делаю, я делаю из любви к тебе – даже злюсь. Но я устал злиться и очень без тебя соскучился.

Разговор их прервал телефонный звонок, прервал, в общем, вовремя, потому что они сказали друг другу самое главное.

Бруну звонил старый друг сенатор.

– Слышал, слышал, – весело закричал в трубку Бруну. – Будешь выставлять свою кандидатуру на пост президента республики, рассчитывай на поддержку моих бычков! Что? Не так все просто? Нет, сам я, к сожалению, приехать не смогу, но сейчас же вышлю за тобой самолет!

Лия помахала рукой отцу и заторопилась из дома. Теперь, уладив свои проблемы, оба они могли заняться проблемами других, и она побежала по делам Кулика и Светляка.

А Бруну спустя несколько часов сидел у себя в кабинете со своим другом сенатором и обсуждал его проблемы. О том, что политическая игра – дело сложное, он знал давным-давно, но теперь выслушивал конкретные сложности, касающиеся его друга. По словам сенатора, выходило, что, став президентом, он окажется пешкой в руках одной из двух крупных партий, которым принадлежит реальная власть в стране. Обе они заинтересованы именно в нем, поскольку он ни в чем себя пока не скомпрометировал. Но стоит ему только связаться с одной из них, как на него тут же начнут оказывать давление и он будет служить не своей стране, а партийным и частным интересам тех лиц, которым отдаст предпочтение.

– Поэтому я вообще решил покинуть политическую арену, – подвел итог своим размышлениям вслух сенатор и вопросительно посмотрел на своего друга.

– Ну что ж, и в этом случае можешь рассчитывать на моих бычков, – смеясь, сказал ему Бруну. – Ты рассуждаешь и справедливо и трезво. И если впредь хочешь оставаться честным человеком, тебе действительно стоит уйти.

– Я знал, что ты поймешь меня, – с облегчением сказал сенатор. – Скажу тебе откровенно, чувствуя за спиной поддержку, мне легче оставаться честным, даже если твоя поддержка мне и не понадобится.

Оба расхохотались.

Когда сенатор вернулся домой, его ждали несколько телефонограмм, и очень срочных. Роза с нетерпением ждала, что решит муж. Близость президентского кресла бесконечно волновала ее. Теперь она была благодарна Лилиане, которая отговаривала ее начинать бракоразводный процесс. А она ведь уже готова была затеять его из-за Шакиты.

– Послушайся меня, – сказала Лилиана, – у отца и без тебя забот хватает. Не стоит его нервировать.

Да, нервировать его не стоило. Не стоило и портить вдруг ставшую блестящей карьеру.

Но несколько Роза была взволнована полученными ею телефонограммами, которые уже непосредственно обещали ее мужу президентское кресло, настолько сенатор остался к ним равнодушен.

– Ну что? Что ты решил? – приставала к нему жена.

– Решил, что первая леди страны из тебя выйдет никудышная, и поэтому ухожу из политики.

На секунду Роза онемела. Потом натянуто спросила:

– Шутка обидная, но все-таки шутка. Что же ты все-таки решил?

– Вернуться к преподаванию, – с великим облегчением сказал сеньор Кашиас, который вдруг почувствовал, что вместе с концом депутатского срока наконец-то кончится для него и каторга, на которую он пошел добровольно с грузом самых разнообразных иллюзий и которая принесла ему одни разочарования.

– Чтобы мы умерли с голоду? Я тебя правильно поняла? – продолжала свой допрос Роза.

– Нет, я буду читать лекции сразу в трех институтах, и мы умрем от ожирения.

– Перестань валять дурака! – истерически закричала Роза. – С тобой невозможно разговаривать!

– И не разговаривай, сделай одолжение, – все с той же блаженной улыбкой ответил разъяренной жене Кашиас.

Пока у него было слишком много дел и обязанностей, но скоро… Скоро… И вот тогда он займется Розой, Лилианой, да и самим собой тоже…

Лилиана с большим аппетитом поедала все, что ставила на стол экономка Марта.

– И на каком же вы месяце? – проницательно глядя на нее, спросила экономка, умудренная годами и опытом.

– А что, очень заметно? – спросила Лилиана.

– Еще не очень, но заметно, – отозвалась Марта. – А вы что, от отца прячетесь?

– От отца ребенка, – уточнила Лилиана, – а потом уж и от всех остальных.

– А родится ребенок, что будете делать?

– Сделаю вид, что ничего не произошло, – насмешливо ответила Лилиана, которой было не по душе настырность Марты.

А Марта всерьез перепугалась и через несколько дней сказала своей молодой хозяйке:

– Вы знаете, я мола бы вам порекомендовать одну очень симпатичную пару, которая с удовольствием взяла бы ребеночка.

– Какого? – не сразу поняла Лилиана.

– Да вашего. Вы же сами говорили…

– Я говорила глупости и ничего больше, – отрезала Лилиана и уткнулась в книгу.

А Марта сочувственно подумала: «Вон ей все время мать звонит. А ну как навестить соберется, и как-то она посмотрит на ее живот?!»

Маркус думал только о Мариете, и на все предупреждения ему было наплевать. Свидание с ней было для него вопросом жизни и смерти. Как всегда, он оставил машину неподалеку от имения, пробрался в комнату Мариеты, затаился и стал ждать.

А Мариета переживала не самые приятные мгновения своей жизни. Отавинью все расспрашивал об обстоятельствах гибели своего отца, интересовался, почему к этому времени он уже не занимался делами имения.

– А чем он занимался? – спрашивал молодой человек Жеремиаса. – Или все-таки он был болен?

Жеремиас взглянул на Мариету и увел молодого человека в свою кабинет.

– Я сказал ему все, как было, – спустя полчаса объявил старик племяннице.

И вот теперь Маркус услышал разговор Мариеты и Отавинью.

– Почему мой отец не доверял тебе? – спрашивал молодой человек.

– Когда я сюда приехала, я не знала, что дядя – миллионер, – ответила Мариета. – Я приехала не за деньгами, а к своему единственному родственнику. Доктор Фаусту доказал, что я вдобавок наследница. Сеньор Олегариу сомневался. Естественно, что они были не в ладах…

«Действительно, почему Олегариу в ней усомнился? Что он нашел?» – задал себе вопрос и Маркус, но тут же забыл о нем, увидев перед собой Мариету. Мариета хотела было рассердиться, но не успела – все растопил поцелуй.

Оказавшись друг у друга в объятиях, они забыли обо всем, и это было лучшее, что они могли сделать, потому что новый день готовил им новые неприятности. Ну если не Мариете, то уж Маркусу точно.

Когда он на рассвете, зябко поеживаясь, шел к своей машине, то никакой машины на месте не обнаружил. «Ах, черт! А я и страховку не возобновил!» – досадливо вспомнил Маркус.

Когда он сообщил о пропаже отцу, тот все-таки посоветовал ему заявить о краже в полицию.

– А куда ты ездил? – поинтересовался он.

– К Мариете. Она поклялась, что настоящая Бердинацци – она. И потом, ты же сам понимаешь, что Жеремиас совсем не дурак!

«А кто же такая Луана?» – задумался Бруну, тут же позабыв о машине.

О краже машины Маркуса Медзенги Жеремиасу сообщил инспектор Валдир.

– Она была украдена неподалеку от вашего имения, – прибавил он.

– Ах, вот как? – только и сказал Жеремиас, но после отъезда Валдира тут же позвонил одному из своих рабочих.

– Машину спрячь у своего брата, – распорядился он. – Да-да, ту самую машину.

– Какую машину? – заинтересовалась входившая Жудити.

– А какую машину? – переспросил Жеремиас с самым искренним недоумением. – Кто-то говорил про машину? – И, увидев входящую следом за Жудити Мариету, сказал: – Машину украли у Маркуса Медзенги, и украли неподалеку от нас.

– Он что, был здесь? – спросила Мариета, стараясь говорить как можно непринужденнее.

– Об этом я тебя и хотел спросить, племянница, – довольно грозно сказал старик.

– Если и был, то мне не докладывал, – внутренне содрогнувшись, ответила Мариета. – И вообще, мне кажется, что он сумасшедший. – И вот это признание прозвучало у нее необыкновенно искренне.

– Оставь мне свою машину, – попросил Маркус отца, узнав, что тот отправляется в очередную инспекционную поездку по имениям.

– Оставлю с единственным условием: ты не поедешь на ней в Минас-Жерайс, – ответил Бруну, и Маркус охотно согласился, хотя на уме у него было одно: он должен украсть Мариету. Украсть, и дело с концом.

Зазвонил телефон, звонила Лейя. Она сообщила, что собирается открыть собственное дело и нуждается в поручительстве.

– Я думаю, что поручителем мог бы стать Бруну, поговори с ним, – попросила она сына.

– Непременно, как только отец вернется, – согласился Маркус.

«Что ж, на это она имеет право, – подумал он, – как-никак, ей принадлежит и часть нашего состояния. Хотя в ее деловые качества я не верю. Какая муха ее укусила?»

Деловитость Лейи оказалась такой же неожиданностью и для Ралфа. Особняк для конторы по продаже недвижимости она собиралась арендовать на свое имя, и нашла очень симпатичный – старый, добротный, с маленьким садиком и небольшой площадкой для парковки машин.

– Пусть скромный, но зато по средствам, – заявила она.

– Что ж, я постараюсь как можно скорее открыть нашу фирму, – пообещал Ралф.

– Не стоит стараться, я сама ее открою, – вдруг твердо объявила Лейя.

– Но разве мы не компаньоны? – изумился Ралф.

– Нет, – жестоко ответила Лейя. – Но ты можешь им стать, если внесешь половину капитала наличными.

– По-моему ты сошла с ума, – растеряно сказал Ралф.

– А по-моему, я никогда еще не была в уме более здравом, – парировала Лейя. – Внеси свою долю, и мы станем компаньонами.

– Интересно, а какова же, по твоим расчетам, доля?

– По моим расчетам, – медленно проговорила Лейя, прищурившись, – она равна сумме, которую ты у меня украл, продав яхту!

Она нанесла ответный удар и наслаждалась местью. Ей не составило труда узнать о мошенничестве Ралфа, и поначалу она едва не заболела от боли, злобы и бессилия. Но, как часто бывает, оказавшись в безвыходном положении, люди не дают растоптать себя окончательно, а, напротив, начинают выбираться из ямы. Ралф устраивал Лейю как любовник.

– В постели ты само совершенство, – как-то призналась она ему.

И расставаться с ним она не хотела. Но все остальное решила взять в свои руки. И, уж во всяком случае, собиралась вернуть свои деньги. Иначе навсегда бы перестала себя уважать.

Лейя думала, что Ралфа потрясет нанесенный ему удар, что он смутится, будет просить у нее прощения или еще как-то попытается сгладить чувство вины перед ней. Но он нашелся на удивление быстро.

– Я хотел сделать тебе сюрприз, – тут же заявил он. – И радовать тебя деньгами всегда, как только они тебе понадобятся.

– Так вот: они нужны мне сейчас, – холодно произнесла Лейя. – Иначе я немедленно звоню в полицию.

Ралф застыл, соображая, способна ли Лейя, которая всегда только нюнила и ныла, на такой шаг. И решил, что, пожалуй, он ее недооценивал – Лейя, которая стояла перед ним, была способна и на это, и на многое другое…

«Если бы я была способна его забыть, – думала в этот миг Лейя. – Ведь он негодяй, отъявленный негодяй…»