Текст книги "Роковое наследство"
Автор книги: Бенедиту Руй Барбоза
Соавторы: Эдмара Барбоза,Эдилен Барбоза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)
Глава 24
Старый Жеремиас, стуча своей палкой, расхаживал по дому. Он только что приказал племяннице, чтобы она забыла проклятого Медзенгу, а Отавинью он сказал:
– Она не настоящая Бердинацци, если не забудет Медзенгу.
– И что же в этом случае? – спросил Отавинью. – Кому достанется наследство?
– Половину отдам в фонд, а… – тут Жеремиас помедлил, – а вторую – тебе, если только сумеешь завоевать Рафаэлу, – закончил со смешком старик.
Отавинью только головой покрутил: после вчерашнего он вообще не знал, как к ней подступиться, и злился на себя и на нее. На нее даже больше. Очень она ему нужна! Спит с наглецом Медзенгой, а ее еще и завоевать нужно, и жениться на ней! Нет уж, увольте! Хотя про себя он знал, что многое бы отдал за ласковый взгляд Рафаэлы.
Рафаэла позвонила Маркусу, но он положил трубку, услышав ее голос. И теперь рвала и метала Рафаэла. Мало того, что он подозревает ее черт-те в чем, он еще и хамит! Нет, она была слишком снисходительна к нему! Не осадила его сразу, не поставила на место, и вот пожалуйста! Он продолжает свои штучки! Ну и пусть. Она тоже знать его не хочет! Характера ей не занимать. Она еще дождется, пока он ей сам позвонит!
Обедать она не стала и заперлась в своей комнате.
Жудити, вздыхая, доложила обеспокоенному старику:
– Поссорилась со своим Маркусом.
Старик довольно усмехнулся и подмигнул Отавинью – лови момент!
Но Отавинью мрачно уткнулся в свою тарелку – ему очень хотелось, чтобы Рафаэла поняла, что и он чего-то стоит, что не такой уж он тюфяк, как ей кажется. Ему хотелось дать ей почувствовать свою власть, свою значимость…
Маркус несколько раз звонил в Минас-Жерайс, чтобы попросить у Рафаэлы прощения. Как всегда, остыв, он стыдился своего неистового нрава. Но ему сначала ответили, что Рафаэлы нет, а потом, что она не хочет с ним разговаривать.
Ах вот как! Маркус вновь вспыхнул как порох. Если бы он знал, как Рафаэла ждет его звонка! Если бы он знал, что Жудити лжет ему и сама со вздохом думает: долго ли продолжится этот ее обман, если она имеет дело с двумя сумасшедшими!
Однако Рафаэле она не говорила о звонках Маркуса, и та совсем извелась в ожидании. Наконец, не вытерпев, позвонила опять, но узнала, что Маркус уехала с отцом по имениям и неизвестно когда вернется.
«Понятно, – решила про себя Рафаэла. – С глаз долой – из сердца вон! Теперь он займется, как собирался, делами с отцом. Он спал и видел, чтобы стать точь-в-точь, как Бруну. И Лилиана, которая ждет от него ребенка, у него под боком. Вряд ли отец доволен тем, что он бросил эту девицу. Ну что ж, придется мне самой разбираться во всем, и, будь спокоен, я разберусь, Маркус!»
Бруну наконец сообщил своим детям о будущем ребенке и был рад тому, что они по доброму приняли его новость. Но вот для кого эта новость была страшным ударом, так это для Лейи. Зная Бруну, она не сомневалась, что он, как только дождется официального развода с ней, тут же женится на жалкой бродяжке Луане, в которой оказалось столько хитрости, что она умудрилась забеременеть.
Теперь Лейе не видать ни быков, не алиментов, а значит, и Ралфа, которого при других обстоятельствах она могла бы еще вернуть…
И неистовая злоба проснулась в сердце Лейи: она то истерически рыдала, то металась по комнате, не зная, что ей предпринять. Наконец она позвонила Ралфу. Как бы там ни было, но он был единственным близким человеком, с которым она могла и должна была посоветоваться.
Звонок Лейи был скорее приятен Ралфу – как-никак, этот звонок свидетельствовал, что им по-прежнему дорожат. И потом, быть может, за это время у Лейи что-нибудь наладилось с Бруну, можно и ему, Ралфу, на что-то рассчитывать. Так что он был с ней почти нежен.
Но услышав, что Бруну скоро будет отцом, Ралф был потрясен не меньше, чем Лейя. Он прекрасно понял, что ее заботит.
– Безграмотная поденщина завладела твоими быками? – спросил он.
– Выходит, что так, она оказалась умнее меня, – со слезами в голосе ответила Лейя.
– Есть выход, – тут же сообразил Ралф. – Нужно убрать твоего муженька еще до развода. Цель оправдывает средства. Ты же знаешь, я всегда его ненавидел.
– Нет, Ралф, для меня это не выход. Я хочу заполучить быков. Но не такой ценой, – сразу придя в себя, испуганно сказала Лейя. – Нет-нет, Ралф, такого нельзя говорить даже в шутку.
– Ну тогда нужно убрать безземельную! – решительно предложил он, а Лейя, закусив губу, молчала, не зная, что отвечать… но тут же опомнилась. – Нет-нет, Ралф, это невозможно, на такое я не способна.
– Тогда прощайся со своими быками и вообще со всякой помощью от Мясного Короля. Тебе придется искать средства к существованию ты станешь нищей, Лейя Медзенга, – с насмешкой проговорил Ралф.
– Но я могла бы работать, – нерешительно возразила Лейя, – мы же собирались открыть агентство по продаже недвижимости. Мы даже уже начали что-то делать.
Ралф расхохотался.
– Не будь дурой, Лейя. Ты просто не представляешь себе, что такое работа. Всю жизнь ты жила на мужнины денежки и понятия не имеешь, что такое вкалывать.
– Можно подумать, что ты имеешь, – возмутилась Лейя, глядя на фотографию красавчика в шелковой рубашке, который жил за счет женщин.
– Представь себе, что имею. Навкалывался будь здоров и понял, что никогда не буду работать на чужого дядю. Но речь не обо мне, а о быках твоего мужа. Ты имеешь право на половину, а на эту половину жить припеваючи.
– Эти быки так тебе нужны? – с горечью спросила Лейя.
– Нет, мне нужна женщина, которую я люблю и с которой хочу прожить до конца своих дней.
– Но у этой женщины непременно должны быть быки, да? – продолжала все с той же горечью Лейя.
– А иначе на что ты будешь меня содержать? И кто тебе поможет об этих быках заботиться? Одной тебе не справиться.
– А ты поможешь, Ралф?
– Разумеется. Буду заботиться о каждом бычке как о малом ребенке. А если вдруг задурю, кто помешает сеньоре миллионерше выкинуть меня пинком под зад и найти себе другого? Разве не так?
– Так. Только я тебя ни на кого не променяю, – уже опять растрогавшись, отвечала Лейя.
– Так дай мне возможность развернуться, попробовать свои силы!
– Нет, Ралф. Меня ужас охватывает при одной только мысли.
– Да тебе и думать ни о чем не нужно. У меня есть на примете один человек, надежный, верный. Никто и не заметит пропажи. Несчастный случай, и все!
– Ты забываешь, что у нее есть муж, Ралф!
– Он ее оплачет, и дело с концом! Ты лучше подумай о себе, Лейя. Ты забыла, как с тобой обошлись? Выгнали из собственного дома! Подвергли таким унижениям!
– Да, это правда, Ралф, – согласилась Лейя, в которой вновь вспыхнули все обиды.
– Так что вперед! Весь риск я беру на себя. Ты ничего не знаешь. Пока, дорогая!
Лейя вертела в руках трубку, повторяя вслух: нет, нет, я ни с чем не соглашалась. Нет, нет, я не хочу…
Счастливой Луане, беззаботной Луане невольно припомнилась ее безрадостная, нищая жизнь.
После того как дядюшка Жеремиас обобрал их и выкинул с кофейной плантации, вся семья – и отец, и мать, и старшие братья – все работали на чужих, перебиваясь с хлеба на воду. Отец от такой жизни запил. По субботам уезжал в город с другими работягами и возвращался, лежа в повозке. А то приходилось искать его или подбирать прямо на улице… Кто станет терпеть такого работника? Подолгу он нигде не задерживался. Семья голодала. Переезжала с места на место, жили как цыгане. Дети даже учиться не могли – только поступят в школу, уже уезжать надо, новое место искать. И сама Луана родилась в дороге, прямо под повозкой. Отец приказал братишкам сидеть тихо в повозке, а мать под повозку забралась. Роды принимал сам отец, а мать ни разу даже не застонала, чтобы не напугать ребятишек. Шел проливной дождь, и мальчишки сидели под куском брезента. А для новорожденной и сухой тряпочки не нашлось. Повезло еще, что, несмотря на дождь, все равно было тепло. Родилась она маленькой, но сосала до того жадно, что мать звала ее «пожирательницей». И выправилась, выровнялась. Видно, было в ней заложена большая жажда к жизни. Потом они всей семьей стали рубить тростник. С двенадцати лет и она взяла в руки мачете. Отец к этому времени получше стал, немного одумался, решил бросить пить, зажить нормальной жизнью. И тут несчастье с грузовиком случилось, все погибли, одна она в живых осталась и продолжала горе мыкать с такими же горемыками. Разве такое простишь? Особенно после того, как посмотрела она на житье-бытье своего вора-дядюшки. Нет, она ему не завидовала – ни богатству его, ни деньгам. Она давно знала, что не в деньгах счастье. Но ведь речь-то не о счастье шла, а о жизни. Он их всех жизни лишил – хлеба, образования, возможности выбрать свою собственную судьбу! Вот этого она и не прощала.
Но к ней Бог был милостив, видно, хотел оделить ее счастьем за всех. И Луана улыбалась, думая о том, как переменилась ее жизнь и сколько чудес ее ждет впереди. Она так привыкла к своему новому имени – Луана, что ей не хотелось даже возвращаться к старому. Она и чувствовала себя Луаной безземельной, а вовсе не Мариетой Бердинацци.
Рожать ей хотелось здесь, в имении. Хотя Донана все твердила, что Бруну заберет ее в город под присмотр врача, что он не будет рисковать ее жизнью и жизнью ребенка. Но это будет еще не скоро. И будет так, как захочет Бруну. Она с ним спорить не станет.
Привыкшая к работе, Луана скучала от праздной жизни. И вдруг ее осенило: а почему бы ей не покататься на лошади? И развлечение, и прогулка и окрестности она узнает лучше.
Луана подошла к Донане и попросила оседлать ей лошадь.
– Да ты что! – всплеснула руками Донана. – Ты же ребенка ждешь!
– А что тут страшного, Донана? – удивилась Луана. – В детстве я иногда ездила на лошади в школу.
– Тогда у тебя в животе никого не было, – рассердилась Донана. – Какая же ты еще девчонка! Что скажет сеньор Бруну, если ты потеряешь ребеночка?
– Нет, своему ребеночку я никакой беды не хочу, – испугалась Луана. – Может, вы и правы, сеньора Донана!
– Конечно, я права, а хочешь прогуляться, так иди пешочком.
– И правда, пойду пройдусь, – согласилась Луана.
– А ты знаешь, что и у меня тоже скоро будет ребеночек? – спросила с улыбкой Донана.
Луана недоверчиво посмотрела на немолодую женщину. А Донана, став очень серьезной, продолжала:
– Я дала обет, пока искали сеньора Бруну, что если он останется жив, то я возьму на воспитание сироту и выращу его, и будет это только мой ребенок. По обету.
– А что скажет ваш муж?
– А что он может сказать? Это же мой обет, данный Деве Марии. Ну иди, иди, погуляй, а то засиделась….
И Луана не спеша пошла вдоль реки, доброй и щедрой, которая вернула ей Бруну, размышляя об обете, данном Донаной…
Дал себе обещание и Бруну. Он обещал себе поговорить с Апарасиу и устроить все-таки судьбу своей Лии. Когда он видел ее, такую хрупкую, совсем девчонку, которая действовала отважно и энергично, ему хотелось дать ей в жизни надежную опору. И он решил еще разок поговорить с упрямым и несговорчивым юношей.
А дела у дуэта Кулик-Светлячок шли, между прочим, очень успешно. Их первый диск пользовался большим успехом, и им предложили записать второй. На нем они записали песню «Король скота», посвященную Бруну Медзенге. Надо сказать, что Бруну их внимание тронуло.
Он пригласил ребят к себе поужинать и после ужина задержал Светлячка.
– Насколько ты любишь мою дочь, Апарисиу? – спросил он.
– Она знает, – ответил гордый парень.
– Но это я у тебя спрашиваю, – вздохнув, сказал Бруну.
– Настолько, что сижу перед вами и жду, что будет.
Бруну оценил меру любви Светлячка, а он прибавил:
– Я вас очень уважаю, сеньор Бруну, но хочу, чтобы и меня уважали.
– Все правильно, сеньор Апарисиу, но раз вы так любите мою дочь, то не хотите ли вы на ней жениться?
– Если бы не хотел, то не лез бы вон из кожи, чтобы заработать на десять тысяч быков. Первые две у меня уже есть, – сообщил с достоинством парень.
– Так ты это всерьез воспринял? – удивился Бруну.
– Всерьез, – ответил Апарисиу. – Я знаю, что вы человек серьезный.
Бруну это понравилось.
– Так вот, я делаю тебе серьезное предложение, – сказал он. – Если я забуду про десять тысяч быков, женишься на моей дочери? И станешь моим помощником, научишься обращаться с быками, чтобы потом по-хорошему управиться с той частью, что достанется Лие? Ну как?
– А гитару, значит, по боку? – спросил Апарисиу.
– Думаю, да.
– Нет, мне ваше предложение не подходит. Я родился с гитарой, с ней и умру.
И опять они не поладили двое мужчин, опять нашла коса на камень, опять ничего не вышло у Бруну.
Глава 25
Лию больше всего огорчало, что Бруну и Апарисиу никак не найдут общего языка. Оба были ей дороги, и она прекрасно понимала, что и она очень дорога обеим, тем более была для нее их непрекращающаяся вражда. Поэтому она попробовала как-то переубедить Апарасиу, примирить его с требованием отца.
– Ты, наверное, не понял, что хотел сказать тебе отец, – принялась убеждать она возлюбленного.
– Нет, я его прекрасно понял, он предложил мне на этот раз променять мою гитару на его быков.
– Он хочет, чтобы ты научился управлять тем, что я унаследую, – мягко сказала Лия.
– А кто тебе сказал, что мне нужны его фермы? И быки мне его ни к чему! Мое призвание – гитара, и я с ней никогда не расстанусь!
– А я? Ты готов расстаться со мной из-за быков и гитары?
– Ты прекрасно знаешь, что ни за что на свете я не расстанусь с тобой. Разве ты сама уйдешь к отцовским быкам…
– Знаешь, мне бы очень хотелось, чтобы вы с отцом договорились раз и навсегда, – печально проговорила Лия.
– Так оно и случится однажды, – вот увидишь, – весело пообещал Светлячок и заключил ее в объятия.
Лейя, позвонив на виллу, хотела переговорить с Бруну – в конце концов, он сам должен сообщить ей о том, что она узнала от Лии. И сообщить, что он намерен предпринять относительно нее впоследствии. Но Жулия сообщила ей, что Бруну вместе с Маркусом уехали осматривать фермы.
Лейя прекрасно знала, как ненавидит Маркус Ралфа. А вместе с Ралфом и ее, свою собственную мать. Куда было Бруну до его ненависти! Теперь, раз они поехали вместе, сомневаться не приходилось, что хорошего ей ждать нечего. Маркус непременно настроит Бруну против нее. Наговорит ему с три короба. Он умеет быть убедительным, когда захочет.
Душная волна гнева вновь поднялась и теснила дыхание Лейи. Они сами загоняют ее в тупик. Почему она должна жить жизнью, которую ей отмеряют эти недоброжелательные к ней люди? Почему они вообще, так не любят ее, вмешиваются в ее жизнь?
В этот миг ей и позвонил Ралф.
– Мне нужен чек на пятьдесят тысяч, – сказал он, – это половина стоимости нашего дела, остальное после.
– Приезжай и получи – сказала Лейя и подписала чек.
Когда Ралф вернулся к себе, Сузана, которая ждала его и, по своему обыкновению, слушала сообщения на автоответчике, устроила ему бешеный скандал.
– Ты снова с коровьей королевой?! – кричала она. – Она звонит тебе по сто раз на день, и отношения ваши как на ладони.
– А вот тут ты ошибаешься, голубка, – с усмешкой отвечал Ралф. – Я такую с ней завернул историю, что она больше в жизни звонить не будет!
– Какую же? – заинтересовалась Сузана.
– Сказал, что нанял убийцу, чтобы покончить с некой Луаной, любовницей Бруну Медзенги, – с усмешкой ответил Ралф.
– Ты? – изумилась Сузана. – И ты это сделаешь?
– Конечно, нет, – отвечал Ралф, – Но Лейя побоится меня тревожить звонками, опасаясь, как бы ее не уличили в чем-нибудь этаком. Поняла? Оба теперь будут жить в страхе и избегать меня…
Сузана вздохнула. Нет, шутки Ралфа никогда не были по вкусу. Но раз Лейя ушла из их жизни, то тем лучше. А то иначе она и впрямь не знала бы, что ей делать: она не привыкла ни с кем делить своего мужчину. И по временам она всерьез подумывала, а не убить ли ей изменника? Чего-чего, а темперамента ей было не занимать!
Но теперь была очередь Ралфа кое-что выяснить у Сузаны. Хоть он и предложил воспользоваться услугами наемного убийцы, сам он не хотел погибнуть точно так же.
– Твой муж, кажется, вернулся, и он знает, где ты? – спросил он.
– Знает, – совершенно спокойно ответила Сузана. – Ты же видел, последний чек, который я дала тебе, подписан им. Пока ты мне нужен, ты в безопасности.
– Даже так? – с легким оттенком недоверия осведомился Ралф.
– Да, вот так, – горделиво отозвалась Сузана.
Между тем Орестес выслушал отчет Кловиса о том, что в его отсутствие Сузана по-прежнему встречалась с Ралфом.
– И даже в моем присутствии, – меланхолично сказал Орестес, и его узкое лицо с холодными колючими глазами исказила злобная усмешка. – Я даже подписал ему чек…
– Но для чего? – не понял Кловис.
– Я хочу его успокоить. Вы-то ведь пока по-прежнему ничего не решили. Так ведь? – И Орестес испытывающее уставился на Кловиса.
– Вы уже знаете мое решение, – ответил Кловис.
– Я подожду, – сказал Орестес, – я умею ждать и хорошо плачу за услуги.
Старый Жеремиас опросил об услуге Отавинью, он должен был поехать с Рафаэлой в Италию за доказательствами. Худшего поручения Отавинью еще не получал! Рафаэла ходила мимо него как мимо стенки и, похоже, ни в какую Италию не собиралась. Вот об этом-то Отавинью и сказал Жеремиасу.
– По-моему, она вас обманывает, она такая же итальянка, как я китаец. Она и не собирается в Италию. И мне кажется, что она принимала непосредственное участие в смерти моего отца, и в смерти своего сообщника Фаусту. В общем, я собираюсь этим заняться.
И не стал откладывать свое обещание в долгий ящик. В тот же день он наведался к инспектору Валдиру и сообщил, что Рафаэла внушает ему серьезные подозрения.
– Дело закрыто за отсутствием улик, ничем не могу помочь, – устало сказал инспектор.
И тут Отавинью вспомнил о том, что Жудити говорила ему, как Рафаэла брала пистолет в комнате Жеремиаса Бердинацци.
– Пистолет? – Валдир удивился. Это было уже куда любопытнее. До сих пор ни о каких пистолетах в доме Жеремиаса речь не шла. Ну что ж, раз получено такое заявление, он на него отреагирует и непременно проведет экспертизу.
Об этом он и сообщил Отавинью. Тот торжествовал. Рафаэла узнает, что не так-то он прост. Она еще будет вынуждена с ним считаться!
Жеремиас решил поговорить с Рафаэлой напрямую.
– Почему ты не хочешь ехать в Италию с Отавинью? – спросил он, позвав ее к себе.
«Потому что я его ненавижу, – подумала Рафаэла, – потому что я уже ездила с ним и после этого Маркус мне ни разу не позвонил! Потому что он хам и дурак!» Но вслух она этого говорить не стала.
– Потому что в Италию и хочу поехать с вами, – сказала она. – Я хочу увидеть, как вы встанете на колени перед могилой вашего брата Бруну Бердинацци, хочу, чтобы вы увидели дом, где он встречался с моей бабушкой Джемой. Думаю, что дом, в котором я родилась, еще стоит. Что все это скажет сердцу Отавинью? Он чужой человек, ему нет дела до наших семейных реликвий.
– Но в один прекрасный день он может стать и не чужим тебе человеком, – продолжать гнуть свою линию старый Жеремиас.
– Бердинацци я или нет, но право выбирать мужа остается за мной, и только за мной, – высокомерно сказала Рафаэла. – Вы можете дать мне совет, но не больше.
– Ладно, посмотрим, отпустят ли меня дела с тобой в Италию, – проговорил Жеремиас, которому, собственно, и не нужны были никакие доказательства, но ему так хотелось, чтобы для молодых людей путешествие в Италию стало свадебным, в дороге они бы сблизились, переспали бы, а там, глядишь, и поженились… Но нет, упрямая девчонка никак не попадает на заброшенные им крючки.
Но поездка в Италию задержалась по вполне объективным обстоятельствам. В Минас-Жерайс приехал инспектор Валдир и забрал на экспертизу пистолет. Жеремиас был неприятно задет этим событием. Кто сообщил о пистолете? Почему он вдруг вспылил? О нем собственно, никто в доме не знал.
– А как вы узнали о его существовании? – спросил он в недоумении.
Инспектор не пожелал выдавать Отавинью и сказал:
– Поразмыслив, я предположил такую возможность и, как видите, оказался прав. А вы давно им не пользовались?
– Давно, – хмуро ответил Жеремиас.
– А кто-нибудь, кроме вас, мог им воспользоваться? – задал еще один вопрос инспектор.
– Нет, никто, – уверенно ответил старик.
– Должен предупредить, что, если окажется, что пули, которые убили Фаусту, вылетели из этого ствола, у вас будут неприятности, сеньор Бердинацци.
Последние слова Валдира не улучшили настроения Жеремиаса. В общем, поездка в Италию сразу перестала быть такой актуальной. Куда важнее стали результаты экспертизы. И, дожидаясь их, все должны были оставаться на своих местах.
Бруну с Маркусом объехали уже все фермы, и последней была Арагвайя, где Бруну дожидалась Луана. Как он стосковался по ней. А Луана так и светилась. Порадовал Бруну и Маркус и своей деловитостью во время поездки, и своим расположением к Луане.
– Я рад, что у меня будет братик, – сказал он ей, и его слова были лучшим подарком для Бруну.
Но в имении Бруну ждал еще один сюрприз. Казалось, что он все знает о своем управляющим, но Зе ду Арагвайе, но нет, он ошибался. И выяснилось это благодаря удивительному обету Донаны…
Почти у каждого человека в прошлом всегда имеется какая-нибудь таинственная история. Была своя история и у Зе ду Арагвайи, и он поведал ее Бруну, прося его помощи после того, как узнал об обете, данном женой.
Дело в том, что, как уже говорилось, в жилах Зе текла индейская кровь и голос крови тянул его по временам в индейскую деревню, где у него была какая-то давняя родня. Там и случилось у него любовь с одной индейской девушкой. Донану, свою жену, Зе бесконечно уважал за многие ее добродетели, но она не смогла родить ему ребенка, о чем он очень сожалел. И потом, много в ней было для него чужого, ее набожность например. Сам он чувствовал себя в ладу с духами здешней земли и не особенно нуждался в каких-то чужих божествах. А девушка из индейской деревни была во всем близка ему и понятна, и у Зе даже не было ощущения, что он изменяет своей жене, поскольку жили они в совершенно разных мирах. Любовь их длилась не долго, она умерла родами, оставив Зе сына. Сын этот был тайной Зе, воспитывала его старая индианка, мать девушки, а Зе только навещал. Оттого-то он так и любил походы в сельву, оттого-то так часто и уходил в нее… Судьба мальчика немало заботила его. И вот теперь ему представилась возможность устроить судьбу своего сына.
Все это Зе рассказал Бруну и попросил помощи.
– Что ж, – согласился Бруну, – я скажу Донане, что у меня есть на примете один маленький индеец, и если он приживется у вас в доме, то вы его усыновите, а если нет – обязуюсь отыскать младенца. Так я тебя понял, Зе?
Зе утвердительно кивнул, и странно было видеть взволнованным его такое обычно бесстрастное лицо.
Бруну сказал Донане об индейском мальчике, и вечером Донана с удивлением спрашивала Зе:
– Как ты думаешь, почему вдруг хозяин решил привезти к нам этого мальчика? Может, это его сын?
– Не знаю, – пожал плечами Зе. – Ничего такого он не говорил. Скорее всего, нет. Просто после того, как наш хозяин побывал в сельве, он очень изменился, она стала ему куда ближе. А почему ты спросила? Ты не хочешь принять этого парнишку? – И Зе с беспокойством ждал ответа.
– Да что ты! – отвечала Донана. – Жду не дождусь, когда вы за ним поедите, и приму с распростертыми объятиями.
Услышав ответ жены, Зе вздохнул с облегчением.
А на другой день они с хозяином тронулись в путь. Вновь они плыли по реке, вновь Бруну вспоминал свои блуждания по сельве и думал о превратностях судьбы, которые всегда всем идут на пользу.
Сколько судеб изменила случившаяся с ним катастрофа – Луаны, его самого, а также вот этого мальчика, о существовании которого он и не подозревал…
– А как зовут твоего сына? – спросил Бруну.
– Рафаэль, – ответил Зе.
– А он знает, что ты его отец?
– Конечно, я наведываюсь туда, и, по чести сказать, не так уж редко, – откровенно ответил Зе.
– А, если паренек будет звать тебя отцом, как ты объяснишь это Донане?
– Я постараюсь объяснить что-то своему сыну, он у меня смышленый, – не слишком уверено сказал Зе.
Беспокоило его и другое: как отпустит внука старуха? Для нее после смерти дочери – единственный свет в окошке. Но ведь рано или поздно она все равно должна его отпустить, так что это вопрос только времени. Она должна понять. Должна смериться. Но это легко только сказать. Зе понимал страдания старой женщины и заранее жалел ее и сочувствовал, но ничем не мог помочь и даже не мог пообещать утешения.
Старая индианка и впрямь не хотела отпускать внука. Нечего ему делать у белых людей. Он индеец и пусть остается индейцем.
– Он им и останется. Но только получит образование, сможет сам решить, чего он хочет от жизни, – пытался втолковать ей Бруну выгоды свершившейся перемены.
Но для старухи все это было пустым звуком. И тогда в разговор вступил Зе.
– Я отец, и я забираю сына. Женщины не растят воинов. Через год ты сама отдала бы его в мужские руки, а я его забираю сейчас.
Против этого старуха ничего не могла возразить. Зе говорил на понятном ей языке, и она вынуждена была смириться.
Проводив каноэ, увозившее в неведомые дали ее внука, старая индианка заплакала.
А Бруну и Зе, глядя на маленького индейца, тихо сидевшего в лодке, думали: как-то сложится его судьба?..
