Текст книги "Роковое наследство"
Автор книги: Бенедиту Руй Барбоза
Соавторы: Эдмара Барбоза,Эдилен Барбоза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)
– Пусть, пусть попляшет, – мстительно говорил Бруну, – пусть попробует управиться с двадцатью пятью тысячами голов скота!
Он не знал, что Жеремиас рассчитывал на Отавинью, который достаточно хорошо смыслит в этом деле.
Когда Отавинью осмотрел ферму, то пришел в восторг. Дело здесь велось по высшему классу.
– Да-а, сеньору Медзенге трудно было расстаться с таким хозяйством, – признал он сочувственно.
Услышав его слова, Жеремиас самодовольно покрутил головой.
– То ли еще будет тут! – посулил он.
А Отавинью подумал про себя: «Если бы я получил в свое ведение такую фазенду, ничего в жизни больше не желал бы!»
Бруну отвез Уере обратно в Арагвайю. Оттуда он собирался лететь в Минас-Жерайс. «Я должен сам посмотреть, как там живет Луана. И если этот мерзавец хоть что-то предпримет против моего ребенка – убью!» – пообещал себе Бруну.
А в это время Рафаэла крадучись выходила из комнаты старого Жеремиаса. Она что-то выносила оттуда и явно очень не хотела, чтобы ее застали с добычей…
Глава 40
У Бруну слово не расходились с делом, и, оставив Уере в Арагвайе, он полетел в Минас-Жерайс. Жеремиас как раз отсутствовал – осматривал свою новую фазенду.
«Ну и отлично, – решил Бруну, – ему ферма, мне – жена».
Жудити страшно испугалась, увидев на пороге Бруну, который спросил, где ему найти Луану.
Но Луану не надо было искать. Услышав голос Бруну, она сама вышла в холл.
– Здравствуй! – поздоровался Бруну. – Ну что, поедем домой?
У Жудити замерло сердце: что она скажет хозяину, если он приедет и не найдет здесь Луаны? Он же весь дом разнесет!
– Не поговорив с сеньором Жеремиасом, по-моему, уезжать не следует, – осторожно проговорила она.
Луана тоже так думала и попросила Бруну не торопиться.
– А я бы не стала ждать! – заявила подошедшая на голоса Рафаэла. Она мгновенно поняла, что происходит и о чем идет речь, и всячески стал советовать Луане ехать немедленно.
Но толку от ее советов было немного, Луана привыкла все решать сама, и раз она сказала, что сейчас она не поедет, то ничто не могло ее заставить переменить решение.
Так встреча и кончилась, к великой радости Жудити и немалому огорчению Рафаэлы.
Но не таков был Медзенга, чтобы, получив отказ, удовлетвориться им.
Жудити стала хвалить Луану за то, что та не уехала без ведома дядюшки.
– Ты же сама понимаешь, увези тебя Бруну, старый Жеремиас начал бы против него настоящую войну, – сказала она.
А Луана про себя подумал: «Нет, я все хочу решить миром! Мой ребенок не должен расти и постоянно слышать «проклятый Медзенга!» или «проклятый Бердинацци!» и чувствовать себя проклятым. Он должен расти в атмосфере любви и доверия».
– Да, я все понимаю, – сказала она вслух, но сидеть и болтать с Жудити ей не хотелось, она тосковала по Бруну и жалела, что Медзенга с Бердинацци никак не могут сговориться.
– Я что-то устала, – сказала она вскоре, – пойду-ка лягу пораньше спать.
А когда пришла к себе в комнату, то нашла там Бруну, и сама не знала, радоваться ей или горевать.
Но горевать оказалось некогда: они так стосковались друг без друга, что даже не говорили, а обменивались жадными, отчаянными поцелуями.
Глубокой ночью, когда Жудити, по своему обыкновению, обходила дом, она услышала из комнаты Луаны голос Бруну и опять похолодела от ужаса.
– А на рассвете полетим домой, так, моя голубка? – слышался голос Бруну.
Что отвечала Луана, Жудити не расслышала, но поняла, что ей теперь не спать до рассвета. Она лежа и думала, пытаясь найти слова, какими можно было бы помягче рассказать хозяину о бегстве Луаны.
С утра пораньше Жудити заглянула к Луане в комнату и застыла на пороге со счастливой улыбкой: Луана мирно спала на своей кровати. Она была одна.
– Бруну только утречком улетел, – ехидно заявила за завтраком Рафаэла.
– А когда ты скажешь хозяину, что и твой ребенок Медзенга? – так же ехидно ответила ей Жудити.
– Никогда! – сердито бросила Рафаэла. – В этом доме стало что-то уж слишком много Медзенга. Мой ребенок будет Бердинацци. Я нисколько не сомневаюсь, что он от Отавинью.
– Зато я сомневаюсь, – сказала Жудити, поджимая губы.
«Вот еще одна змея на мою голову! – подумала про себя Рафаэла. – Того и гляди наговорит дядюшке с три короба. А он возьмет и переделает завещание! Но не так-то я проста, как вам кажется. Меня голыми руками не возьмешь. И раз я сказала, что никогда не буду больше голодать, так оно и будет!»
Видел поднимающийся самолет и старый Бердинацци, когда подъезжал к имению, и тут же учинил допрос.
Но Луана и не думала прятаться и что-то утаивать.
– Это самолет Бруну, – сказала она.
– Он хотел с вами поговорить, – тут же вступила в разговор Жудити, пытаясь избежать и опасной темы и скандала.
– А со мной переспать, – так же спокойно добавила Луана. – И он спал со мной.
Старый Жеремиас хотел было по своей старой привычке начать кричать, но потом передумал, потрепал Луану по плечу и промолчал. Однако затем сказал:
– А я знаю, он хотел тебя увезти. Почему ты не поехала с ним?
– Хотела сначала поговорить с вами, дожидалась, – в тон ему ответила Луана. – И вот вполне осознано заявляю вам: я хочу жить с Бруну, дядюшка!
– Ладно, ладно, не спиши! Поговорим еще, – скороговоркой отвечал старик. – Не горит у тебя, не горит! Вон она как мне нравится, – кивнул Жеремиас в сторону Жудити, – а она не хочет жить со мной! Нет, не хочет!
И с этими словами он торопливо зашагал к себе в кабинет, а обе женщины с невольными и недоуменными улыбками переглянулись.
Поздравив дядюшку с приездом, Рафаэла не преминула спросить, рассказала ли ему Жудити о Бруну, который лазил в окно к Луане.
– Луана мне сама все рассказала, – спокойно ответил Жеремиас.
– И как вы с ней теперь поступите? – спросила Рафаэла, собираясь подогреть его негодование.
– Никак, – пожал плечами старик. – Я рад, что она не врет мне. Я дорого ценю, когда мне говорят правду, – с нажимом сказал старик, глядя на Рафаэлу.
«Ну уж от меня вы правды не дождетесь, – тут же подумала Рафаэла. – На эту удочку я не попадусь. Только я скажу, что ребенок от Медзенги, мне тут же будет от ворот поворот. Не скажу – опять виновата! А причина всему – Луана. Дядюшка теперь ее опекает. Она теперь в любимцах ходит, а я в постылых. Ей все можно! А меня!.. А меня!..» И Рафаэла едва не захлебнулась в рыданиях, чувствуя себя обманутой и преданной. А вскоре она получила подтверждение, что ходит в постылых. Спросив, как понравилась дядюшке фазенда, получила ответ:
– Понравилась. И я решил оставить там Отавинью управляющим. Мне кажется, ему тоже понравилось. И даже больше, чем мне.
– Что же, я одна жить буду? – поинтересовалась Рафаэла.
– Почему одна? – удивился дядюшка. – Ты к нему поедешь. Или ты не жена ему?
Рафаэла опять почувствовала ком обиды в горле: значит, вот как дядюшка решил от них с Отавинью избавиться! Ему уже наплевать на то, что она ждет ребенка. Ведь он им золотые горы сулил, если будет наследник. Она ему поверила, а он отсылает ее с нелюбимым мужем куда подальше! И она даже не узнает, когда он перепишет завещание. Ни во что вмешаться не сможет, раз всем будет заправлять Луана! Луана и ее ребеночек. Старик к ребеночку привяжется, а на малыша Рафаэлы ему и вовсе будет наплевать. И останется она, Рафаэла, на бобах. А она-то всем для старика пожертвовала! Сердце разбила! Счастье потеряла! Но он обманул ее! Предал! Растоптал! Ну нет же! Не бывать такому! Не бывать! Не бывать!
Ни минуты покоя не знала теперь и Лейя. Незнакомец, который звонил ей и советовал опознать тело в морге, оказался частным детективом Кловисом. Он попросил ее о встрече, и она не могла отказать.
– Я хочу доказать, что Ралфа убили, – заявил он после первых, ничего не значащих слов.
А вот уж Лейя никак не хотела этого, поскольку не знала, на кого в этом случае может пасть подозрение – на нее саму? На Бруну? На Маркуса? Все они в разные минуты жизни желали Ралфу смерти, все таили на него зло, все громко кричали об этом, а иногда и грозили пистолетом… Поэтому она повторила ту же ложь:
– Он мне звонил из Уругвая…
– А я думаю, что с ним свел счеты какой-то рогатый ревнивец, – продолжал настаивать Кловис. – Хотел избить до полусмерти, а избил до смерти… Честно говоря, меня настораживает ваше равнодушие, я ждал, что вы будете более активно доискиваться, куда подевался ваш супруг и кто виноват в его гибели…
Лейя похолодела: вот оно, вот уже начались подозрения… Но она постаралась взять себя в руки и как можно равнодушнее сказала:
– Видите ли, если для вас Ралф исчезает впервые, то на моей памяти он исчезает в десятый раз. И причиной этому всегда бывает женщина. Так что не стоит удивляться, если я не спешу найти его с очередной любовницей. Как только у него кончаться деньги, он появится…
Кловис не мог не согласиться, что в поведении Лейи есть своя логика, тем более что не только она, но и он сам не мог опознать в найденном трупе Ралфа…
Однако Кловис не собирался бросать поиски. Он хотел заставить признаться Орестеса или найти того, кто прикончил избитого Ралфа, закопав его в песок. Без чьей-то посторонней помощи даже пьяный и избитый Ралф не мог захлебнуться.
Кловис поддерживал связь с Маритой, Марита приходила к Лейе… Наконец при очередном разговоре с Маритой раздраженная Лейя сказала:
– Нет, я нисколько не верю в смерть Ралфа. Больше того, убеждена, что он просто-напросто занимается какими-то темными делишками – наркотиками или еще чем-то в этом роде.
После этого визита она позвонила в Рибейран-Прету и попросила разрешения у Бруну немного пожить у них на вилле.
– Я совершенно перестала спать, – сказала она. – У вас в доме я буду чувствовать себя под защитой, которая так мне сейчас необходима.
Бруну, подумав, решил:
– Ты у нам будешь на правах гостьи и можешь гостить, сколько тебе угодно…
Лейя горячо поблагодарила его и не замедлила приехать. Маркусу очень понравилась выдумка Лейи насчет наркотиков.
– Ты просто молодец, мама! Ты это здорово придумала, – одобрил он.
Вообще, как только Ралф исчез, отношение сына к матери очень переменилось – теперь Маркус заботился о ней, стал гораздо нежнее, внимательнее, и Лейе от этого было и горько, и радостно.
Часто она сожалела, что доставила своим детям столько тяжелых минут, связавшись с низким и недостойным человеком…
Но потом вспоминала Ралфа и горевала о нем…
Между тем Кловис связался с полицией в Гуаружи. Инспектор Жозимар, расспрашивая местных рыбаков, успел установить, что несколько дней назад возле этого пляжа останавливалась яхта. Двое здоровых парней волокли какого-то бедолагу и принялись избивать его. С яхты за избиением наблюдали мужчина и женщина. Потом избитого бросили на берегу, и яхта отплыла. Но следом к берегу подошла лодка. Что произошло потом, рыбаки не могли сказать. Начался прилив, они занимались своими сетями, им было не до чужаков. Они даже не могли сказать, как называлась яхта. Вспомнили только, что неподалеку от берега находился еще и вертолет. Однако один из рыбаков передал Жозимару золотою цепочку с медальоном. Ее-то и предложил Кловису для опознания.
– Сам я не знаю, принадлежала ли она тому, кого я ищу, – сказал Кловис. – А ищу я человека по имени Ралф. Но женщины, которые с ним спали, должны знать о медальоне.
Кловис хотел выяснить насчет медальона у Сузаны, но трубку взял Орестес и принялся кричать на него:
– Не смейте нас шантажировать! Еще одно слово, и я буду вынужден обратиться в полицию!
– Которая уже знает, что на избиваемого с яхты смотрели мужчина и женщина, а я сообщу, кто именно, – хладнокровно парировал Кловис и положил трубку, оставив Орестеса беспомощно задыхаться на другом конце провода.
Беспомощно задыхался и Жеремиас. Он лежал на своей кофейной плантации, глядя широко открытыми глазами в безоблачное синее небо, и беспомощно хрипел. Работник, вместе с которым старик осматривал свои кофейные деревья, бросился вызывать медицинскую помощь. Старого Жеремиаса Бердинацци среди бела дня скосила пуля… Но чья? Неужели опять проклятые Медзенги?…
Рафаэла крадучись пробралась в комнату дядюшки и что-то судорожно сунула под кровать. Из комнаты вышла с явным облегчением. Когда же она спустилась в кухню, там плакали Луана и Жудити. Старого Жеремиаса только что отправили в реанимационное отделение.
– Кто же? Кто мог покусится на его жизнь? – дрожащим голосом спросила Рафаэла, садясь рядом с Жудити за стол и бессильно опустив руки, всем своим видом выражая крайнюю степень отчаяния.
– Я позвонила Бруну, он сейчас прилетит, – сказала Луана.
– Это еще зачем? – тут же возмутилась Рафаэла. – Зачем в нашем доме Медзенга! До похорон дело еще не дошло! Не торопишься ли ты, когда созываешь Медзенга к смертному одру Бердинацци?!
– Тише, тише, – попыталась утихомирить ее Жудити, которая зажгла свечку перед Пресвятой Девой Марией и потихоньку молилась за своего старого хозяина, прося, чтобы Господь продлил его дни…
Глава 41
Дорога до Минас-Жерайс казалась Бруну бесконечной, хотя сидевший за рулем Маркус гнал машину на предельной скорости.
– Зря я тебя послушался, – говорил он сыну, – лучше бы мы полетели самолетом. Сейчас были бы на месте.
– Ничего, и так скоро доедем, – отвечал Маркус, думая про себя: «Как же ему не терпится увидеть Луану!»
Бруну, действительно, ехал в Минас-Жерайс прежде всего из-за Луаны, боясь, что ей тоже может угрожать смертельная опасность. А Маркус увязался с ним из любопытства: ему просто хотелось узнать подробности покушения на Жеремиаса.
Поместье Жеремиаса открылось взору неожиданно, вынырнув из-за густой зелени кофейных плантаций. Маркус резко нажал на тормоз, и Бруну, не медля ни секунды, бросился к террасе, на которой еще издали приметил Луану.
Когда же он подошел поближе, сердце его сжалось от боли: подурневшая, осунувшаяся, с заплаканными глазами и круто выступающим животом, Луана выглядела беспомощной и несчастной.
Бруну обнял ее, и она припала к нему, не удержавшись от слез:
– У нас такое горе!..
– Да, я знаю, – пробормотал он, – потому и поспешил сюда.
На террасу вышла Рафаэла и, увидев Маркуса, сделала непроизвольное движение навстречу ему, однако натолкнулась на холодность и отчуждение. Сухо поздоровавшись с нею, Маркус направился к Валдиру, который в это время также подкатил к дому Жеремиаса.
– Могу вас порадовать, – обратился детектив к Луане, – сеньор Жеремиас пришел в сознание.
Говоря это, он боковым зрением наблюдал за реакцией Бруну и Рафаэлы, но оба они выразили нечто вроде облегчения и даже радости.
– Может, его надо перевезти в Сан-Паулу, к более квалифицированным врачам? – спросил Бруну, и Валдиру это показалось весьма подозрительным: с чего вдруг такая забота о непримиримом враге?
– Нет, наши врачи утверждают, что в этом нет нужды, – ответил он. – Пуля прошла навылет, не задев сердца. Сеньор Бердинацци поправляется и уже дал первые показания. Надеюсь, вы догадываетесь, какие?
Валдир пристально посмотрел на Бруну, однако прочитал на его лице только недоумение.
– К сожалению, я и предположить не могу, кто бы в него осмелился стрелять, – сказал Бруну. – А что он сам говорит?
– Сеньор Жеремиас утверждает, что в него стреляли вы, Бруну Медзенга! – заявил Валдир.
Луана, потрясенная услышанным, вскрикнула, но Бруну, сохраняя спокойствие, сказал ей:
– Не верь! Это какой-то бред! Да, Жеремиас бредит.
– Или… решил оговорить вас из ненависти.
– Увы, должен огорчить вас, – вновь заговорил Валдир. – Сеньор Жеремиас находится в полном сознании. А я вынужден официально спросить: как вы провели вчерашний день, сеньор Медзенга? Желательно припомнить все, с точностью до минуты.
– Что ж, пожалуйста! – ответил Бруну, не скрывая своего раздражения. – О покушении я узнал в Рибейран-Прету. А весь день провел вместе с пилотом Олаву и его помощником. Они подтвердит мое алиби. А кроме того, вы сможете выяснить у авиадиспетчеров, что наш самолет и близко не подлетал к Минас-Жерайсу!
– Как же вы, в таком случае, объясните показания сеньора Бердинацци? – спросил Валдир.
– Да что туту объяснять? Мерзавец обвинил меня, чтобы окончательно отлучить от племянницы, – уже без всяких сомнений произнес Бруну. – Но, я надеюсь, ты в это не веришь, Луана? Хотя бы потому, что если бы стрелял я, то не промахнулся бы!
Луана не ответила ему, лишь горько заплакала.
Валдир сказал, что проверит алиби Бруну и, если понадобится, устроит ему очную ставку с Жеремиасом. Затем он уехал, а Луана, сбитая с толку показаниями дяди, которым она в глубине души не верила, тем не менее истерично закричала:
– Зачем ты это сделал, Бруну? Я ненавижу тебя! Уходи и больше никогда не приезжай сюда! Я не могу тебя видеть!
Маркус едва ли не силой увел отца к машине. Но тронутся с места не мог, так как ему дорогу ему преградила Рафаэла, у которой уже началась истерика.
– Ты хочешь уехать вот так, даже не поговорив со мной? – кричала она. – Ведь я ношу твоего ребенка.
У Маркуса на мгновение потемнело в глазах, но он быстро справился с волнением и ответил твердо, решительно:
– Все, что связано с тобой, меня больше не интересует! Уйди, дай проехать! Или – я за себя не ручаюсь!..
Лейя не находила себе места, ожидая возвращения Бруну из Минас-Жерайса: ей казалось, что он непременно привезет Луану, и тогда все надежды на примирения разом рухнут. Наконец в какой-то момент она поняла, что не сможет вынести еще оного унижения, и решила уехать в Сан-Паулу, избежав тем самым встречи с более удачливой соперницы.
Однако внезапный телефонный звонок заставил ее мгновенно забыть и о Луане, и о Бруну, потому что позвонила ей Марита. И обвинила в убийстве Ралфа!
– Я не сомневаюсь, что это сделала ты! – кричала в трубку Марита. – Сегодня меня вызывали в полицию, где я узнала цепочку и медальон Ралфа, которые сама когда-то ему подарила. А полицейские нашли этот медальон на месте преступления!
– Не понимаю, к чему ты клонишь? – изобразила недоумение Лейя, вызвав еще больший гнев Мариты:
– Не прикидывайся овечкой! Это ты убила Ралфа. А теперь, если сможешь, спи спокойно!
В трубке зазвучали короткие гудки, но Лейя не сразу поняла, что разговор окончен. Теперь и речи не могло идти о том, чтобы уехать, не дождавшись Бруну и не посоветовавшись с ним.
К счастью для Лейи, он вернулся домой без Луаны, хотя и с не менее печальным известием: ему тоже инкриминировали попытку убийства.
– Да, такого и в дурном сне не привидится, – сказал Бруну, выслушав бывшую жену. – Значит, у нас с тобой есть возможность угодить в тюрьму одновременно, за два совершенно разных преступления, но оба тяжких.
Лейя не была расположена к подобного рода шуткам и прямо спросила, как ей следует себя вести со следователем.
– Продолжай врать. Больше тебе ничего не остается, – посоветовал Бруну.
– А что будет с тобой? Надо же как-то защищаться!
– У меня есть алиби, – успокоил ее Бруну. – Проклятому Бердинацци не удастся повесить на меня преступление, которого я не совершал!
В это время зазвонил телефон, и Бруну, взяв трубку, услышал:
– С вами говорит комиссар Жозимар из Гуаружи. Мне нужна сеньора Лейя Медзенга!
– Сеньоры нет дома, – не задумываясь, ответил Бруну. – А что вам от нее нужно, позвольте узнать? Я – Бруну Медзенга, ее бывший муж.
– Я хотел поговорить с нею об исчезновении Ралфа Гомеса.
– Он исчез? – изобразил удивление Бруну.
– Да, к нем поступило такое заявление, – не стал раскрывать всех карт Жозимар.
– Этого не может быть, – заявил Бруну, – потому что Ралф звонит моей бывшей жене чуть ли не каждый день откуда-то из рубежа.
– Спасибо, мы проверим ваши сведения, – поблагодарил его Жозимар.
Затем, положив трубку, он сказал Кловису:
– Я не верю Медзенге. Он врет так же, как муж другой любовницы – Сузаны.
– А вдруг Ралф и в самом деле жив? – предположил Кловис. – А мы растормошили столь важных людей и будем иметь большие неприятности.
– Я все-таки думаю, что он мертв, – вздохну Жазимир.
В первый сутки после покушения к Жеремиасу не пускали никого из близких, но Жудити все равно не уходила из больницы. Устроившись на стуле рядом с палатой, в которой лежал раненый хозяин, она узнавала от врачей о малейшем изменении в его состоянии.
Когда Жеремиас пришел в себя, Жудити разрешили войти к нему, и он с благодарностью погладил ее руку. Жудити замерла от счастья. А Жеремиас, видя ее смятение, озорно усмехнулся и произнес еще довольно слабым голосом:
– Мне сказали, ты ночевала в коридоре… Это никуда не годится. Ложись рядом со мной в койку.
– Вы бредите, сеньор!
– Да-да, мне действительно плохо… – пробормотал Жеремиас, почувствовав внезапную слабость.
Жудити позвала медсестру, Жеремиасу сделали укол, и он опять впал в забытье.
Луана и Рафаэла, ждавшие своей очереди повидать дядю, подступили с вопросами к врачу:
– Что означает это ухудшение? Неужели он может умереть?
– Кризис еще не миновал, – ответил врач неопределенно.
Спустя час Жеремиасу вновь полегчало, и обе его племянницы наконец вошли к нему в палату. Рафаэла тотчас же выразила готовность подежурить у его постели ночью, но Жеремиас жестом указал на Луану. Рафаэла, не скрывая обиды, ушла домой. А Жудити, хотя и валилась с ног от усталости, тоже осталась в больнице, пристроившись на кушетке рядом с Луаной.
Тихо, чтобы не потревожить зыбкий сон раненого, они вели нескончаемую беседу о том, что беспокоило их больше всего: выживет ли Жеремиас и кто мог в него стрелять? Луана не верила, что это сделал Бруну, Жудити же, наоборот, была настроена против него весьма враждебно:
– Самолет мог улететь в Ребейран-Прету и без Медзенги, летчиков он наверняка подкупил.
– Нет, я верю Бруну, – твердила Луана. – Дядя просто воспользовался случаем, чтобы засадить его в тюрьму.
– Но если так, то убийца – кто-то другой, и он попытается вновь убить хозяина! – испугалась Жудити. – Нет, я теперь не отойду от него ни на шаг.
Пока они гадали, кто может быть убийцей, Рафаэла рассказала о случившемся Отавинью, приехавшему с новой фазенды.
– Как ты думаешь, он успел изменить завещание? – спросил Отавинью.
– Нет, но теперь точно изменит. Если, конечно, не помрет. Можно не сомневаться, что единственной наследницей будет Луана. Не зря же он оставил ее сейчас при себе, а меня попросил уйти!
– Но есть хотя бы малая надежда на его выздоровление? – тревожился Отавинью, и Рафаэла посмотрела на него с изумлением:
– Не пойму, тебя беспокоит его самочувствие или наше наследство?
– Разумеется, я не хочу, чтобы дядя умер, – сказал Отавинью. – А ты… Разве ты думаешь иначе?..
Рафаэла промолчала, и Отавинью, превозмогая охвативший его ужас, спросил:
– Так, может, это ты в него стреляла?..
Опасность, нависшая над Бруну и Лейей, сблизила семейство Медзенга, как никогда прежде. Маркус даже не исключал, что отец и мать вновь могут объединиться в браке, поскольку Луана повела себя в такой сложной ситуации как предательница.
Лия же, не оправдывая Луаны, была уверена, что родители уже никогда не смогут жить вместе как супруги.
– Пойми, отец не сможет ее простить. К тому же он, несмотря ни на что, продолжает любить Луану.
– Ох, эти проклятые Бердинацци! – скрипнул зубами Маркус. – Сколько бед от них на нашу семью!
– Да, – вздохнула Лия. – От них можно ожидать только неприятностей… но кто же мог стрелять в старика? У тебя есть версия?
– Это мог быть кто угодно, только не ваш отец! – строго произнесла Лейя, услышав, о чем говорят дети.
– Мы вовсе не подозреваем отца, – обиделся Маркус. – Просто сочувствуем ему. Так же, впрочем, как и тебе.
Лейя посмотрела на него с укоризной: дескать, помолчал бы ты насчет сочувствия – после всего, что натворил.
Маркус виновато потупил взор.
А инспектор Кловис тем временем выяснил, что никаких телефонных переговоров с Ралфом Лейя последние дни не вела, и пригласил ее на допрос в полицию. Бруну поехал туда вместе с ней.
Для начала Кловис спросил, продолжает ли ей звонить Ралф. Лейя была готова к этому вопросу и ответила так, как они договаривались с Бруну, то есть отрицательно.
– А когда он звонил вам в последнее раз? – спросил Жозимар.
– Несколько дней тому назад. Точно не помню.
Жозимар понял, что большего от нее не добьется, и предложил опознать цепочку и медальон. Лейя сказала, что видит их впервые.
– А другая женщина эти вещи опознала, – заметил Жозимар. – Вы знали, что у сеньора Ралфа были любовницы?
– Когда мне это стало известно, я с ним порвала, – поморщилась Лейя от неприятного воспоминания.
– Простите, он вас… избивал? – задал очередной вопрос Жеремиас.
– Да, – не стала скрывать Лейя.
Домой они с Бруну вернулись в хорошем настроении.
– Мама держалась молодцом, – сообщил Бруну в ответ на вопрошающий взгляд Маркуса.
– А про вертолет они спрашивали?
– Наш вертолет никто не опознал, – успокоил сына Бруну.
Позже, когда Лия спросила у него: «Неужели мама и вправду могла убить этого типа?» – он ответил однозначно: «Нет!»
Валдир исследовал каждый клочок земли в том месте, где был ранен Жеремиас, но так и не нашел пули. Это чрезвычайно злило инспектора, потому что у него опять не было улик и оставалось только довольствоваться показаниями потерпевшего, которые тоже не выдерживали никакой критики.
Оба пилота Бруну подтвердили его алиби, и у Валдира не было оснований подозревать их в сговоре с патроном, но Жеремиас Бердинацци, благополучно миновавший кризис, продолжал твердить, что в него стрелял «проклятый Медзенга». При этом старик вел себя весьма странно, упрашивал Валдира не выдвигать пока официального обвинения против Бруну.
– Но почему? – допытывался инспектор. – Вы не уверены в своих показаниях? Плохо рассмотрели того, кто в вас стрелял?
– Нет, я же не слепой! – сердился Жеремиас. – Просто подождите, пока я сам напишу соответствующие заявление.
Валдир убеждал его, что в этом нет нужды, что достаточно и устных показаний, чтобы возбудить уголовное дело, а Жеремиаса это только раздражало:
– Если вы пойдете против моей воли, то не ждите, что я подтвержу свои показания в суде!
– Так вы хотите, чтобы Медзенга понес наказание?
– Он получит свое, не беспокойтесь! – туманно отвечал Жеремиас.
– Может, вы поступаете так из-за своей племянницы Луаны? Не хотите причинять ей боль? Ведь ни для кого не секрет, что она и Бруну Медзенга любят друг друга, – дотошно расспрашивал Валдир, на что Жеремиас отвечал категорично:
– Это была глупость со стороны Луаны. Она ушла от Медзенги и никогда к нему не вернется!
Не добившись от Жеремиаса ничего конкретного, Валдир пришел к выводу, что тут одно из двух: либо Бердинацци оговаривает Медзенгу, желая окончательно скомпрометировать его в глазах племянницы, либо Мясной Король действительно стрелял в старика, но тот не хочет поднимать шума опять же из-за Луаны.
И, чтобы прояснить ситуацию, инспектор вызвал Бруну для очной ставки с Жеремиасом.
Луана, узнав об этом, еще раз попросила дядю сказать правду. Жеремаис рассердился:
– Так ты думаешь, я вру?!
– Я не верю, что Бруну в вас стрелял, – ответила Луана, – и думаю, вы просто могли ошибиться.
– Да я видел его, как сейчас тебя! – заявил Жеремиас.
– И что вы с ним сделаете? Отдадите под суд? – упавшим голосом промолвила она.
– Нет. Наказанием для Медзенги будет то, что он потеряет тебя и ребенка! – гневно молвил Жеремиас.
На очной ставке он повторил все, что говорил до сих пор, чем привел Бруну в бессильное бешенство. А окончательно добила Медзенгу Луана, сказав, что теперь уж точно поверила дяде.
– Да неужели ты не видишь, как он нагло врет? – возмущался Бруну. – Во-первых, у меня есть надежное алиби, а во-вторых, я просто не смог бы выстрелить в этого жалкого старикашку!
– А я помню, как ты говорил, что все Бердинацци должны рождаться мертвыми, – сказала Луана и заплакала, заслонив обеими руками живот, словно хотела таким образом защитить будущего ребенка от его жестокого отца.
Бруну тоже готов был зарыдать от отчаяния:
– Ну что я должен сделать, чтобы ты мне поверила?!
– Ничего, – тихо молвила Луана, вытерев слезы. – Будем считать, что я никогда не знала Бруну Медзенгу и не жду от него никакого ребенка. Оставь меня. Мы расходимся навсегда.
Бруну понял, что уговаривать ее сейчас бессмысленно, и уехал.
А Жеремиас после очной ставки спросил у Валдира, нашел ли он пулю, и, получив отрицательный ответ, заявил:
– Ну и забудьте о ней. Закройте дело. Я не хочу больше никакого расследования.
