Текст книги "Роковое наследство"

Автор книги: Бенедиту Руй Барбоза

Соавторы: Эдмара Барбоза,Эдилен Барбоза
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

Глава 22

После долгого размышления Отавинью наконец понял, что ему действительно имеет смысл поехать за Рафаэлой. Поначалу ему казалось, что не стоит всерьез принимать слова Жеремиаса, что старик просто-напросто пошутил, а вернее, сорвал свое раздражение. Но потом он пришел к выводу, что Жеремиас говорил совершенно искренне. Отавинью же посоветовался с Жудити, и та согласилась с ним.

– Хочешь получить наследство, поезжай, – сказала она.

Но видит Бог, для Отавинью дело было не в наследстве, он на самом деле не совсем понимал, чего от него ждут и как он должен поступать. Рафаэла ему очень нравилась, но если девушка была влюблена в другого и к тому же уже жила с этим другим, то не в его правилах было лезть в чужую жизнь. Но, как видно, старый Жеремиас смотрел на все это совершенно по другому, и не только Жеремиас, а вообще все в этом странном семействе.

Как бы там ни было, в один прекрасный день он сообщил старику:

– Попытаюсь привезти Рафаэлу назад, – и заслужил от старого Жеремиаса полный признательности взгляд.

Жеремиас похлопал его по плечу и сказал словами Жудити:

– Хочешь получить наследство – поезжай и привези ее.

После прямого приказа Отавинью вздохнул с облегчением – значит, он все понял правильно, и это ему было приятно.

А Жудити глядя на сборы Отавинью, подумала:

«Намучаешься ты еще, бедняга. Сколько тебе еще придется доказывать, что ты не хуже своего отца, покойного Олегариу, а сеньор Жеремиас уже и не скрывает, что начал сдавать. Был кремень, а теперь постарел».

Но когда он приехал в Рибейран-Прету и добрался до виллы Медзенги, то выяснил, что Рафаэла уехала в имение Арагвайя, чтобы участвовать в поисках Бруну Медзенги.

Вместо Рафаэлы Отавинью застал красивую девушку по имени Лилиана: как выяснилось, она тоже искала кого-то из молодых Медзенга.

Отавинью растерялся, и Лилиана, заметив нерешительность этого привлекательного и видного парня, которого прислали за Рафаэлой, тут же приняла решение.

– Мы, по-моему, друзья по несчастью, – сказала она, – так почему бы нам не познакомиться и не выпить сока в соседнем баре?

Отавинью охотно представился, и дальше они болтали как друзья и тут же перешли на «ты».

– Останешься в городе, пока не вернется Рафаэла? – с любопытством спросила она.

– Прямо не знаю, что и делать? – честно отвечал Отавинью, – я-то думал, что уеду сегодня же вечером. А ждать? Она ведь может надолго задержаться. А ты как думаешь?

– Я бы на твоем месте дождалась, – решительно сказала Лилиана.

– Тебе очень хочется, чтобы Рафаэла уехала? – вдруг с неожиданной проницательностью спросил Отавинью.

Лилиана не стала врать.

– Еще бы! – сказала она. – Я была бы просто счастлива.

– А в чем дело? – поинтересовался ее спутник.

– Она мне всю жизнь испортила, – так же откровенно продолжала Лилиана. – Я ведь жду ребенка от Маркуса.

– Вы что, женаты? – спросил Отавинью, еще раз убеждаясь, что в этой семейке все не как у людей. Во всяком случае, не как у людей, которых принято называть людьми порядочными…

– Почти, – ответила Лилиана, – Маркус оставил меня у порога церкви, эта ваша Рафаэла его просто с ума свела!

– Понимаю, понимаю, – кивнул головой Отавинью. Он действительно подумал, что и браки в этой семье заключаются именно так, а не иначе. – Ну что ж, тогда я остаюсь.

Лилиана благодарно улыбнулась ему и сказала:

– А я приглашаю тебя к нам на ужин.

Узнав, что отец Лилианы – сенатор, Отавинью был потрясен: еще ни разу в жизни он не ужинал в доме сенатора. Лилиану очень забавляло простодушие этого провинциала, который тем не менее окончил высшее учебное заведение в Штатах.

Роза очень благосклонно встретила Отавинью: хорошо бы ее дочь позабыла проклятущего Маркуса и нашла себе какого-нибудь приличного юношу вроде этого.

– Жаль, жаль, что дочка не сказала мне заранее, что у нас сегодня будет гость за ужином, но пойду распоряжусь – постараемся накормить вас повкуснее, – с улыбкой говорила она, направляясь к двери.

– Да что вы! Не стоит хлопотать. Я не привык к подобным церемониям, – бормотал смущенный Отавинью, чувствуя себя ужасно неловко.

Роза вышла, а Лилиана со смехом сказала:

– Вот и первая победа, ты очень понравился маме!

– А ты по-прежнему влюблена в Маркуса? – спросил Отавинью.

– По-прежнему, – вздохнула Лилиана. – А ты в кого?

– В Рафаэлу, – нерешительно сообщил Отавинью.

– Почему это в меня никто не влюблен? – обиженно, но не без кокетства спросила Лилиана.

Вошедший сенатор прервал их разговор. Ему тоже понравился скромный приятный молодой человек. А когда он выяснил, что Отавинью окончил университет в Бразилии, а потом еще продолжал учебу в Штатах по специальности «сельское хозяйство и ветеринария», то проникся к нему большей симпатией.

– У тебя что, есть имение? – спросил он.

– Нет, – засмеялся Отавинью, – я сын управляющего, и хозяин оплатил мою учебу, а теперь взял меня на работу.

– И кто же твой хозяин? – поинтересовался сенатор.

– Сеньор Жеремиас Бердинацци, – ответил Отавинью, к немалому удивлению супругов Кашиас.

– Хорошо, что не Медзенга, – ядовито сказала Роза, которая успела вернуться и внимательно прислушивалась к мужской беседе. – Этих я терпеть не могу.

– Мой хозяин тоже, – вежливо сказал Отавинью.

«Если девочка Бердинацци, я не позволю ей и часа оставаться у проклятых Медзенга», – бормотал Жеремиас, расхаживая в нетерпении по своему кабинету.

– Как бы я хотела, чтобы наша девочка забыла проходимца Маркуса и выбрала себе такого приличного человека, как этот Отавинью, – говорила Роза мужу. – Ну что ты скажешь?

Сенатор в ответ только вздохнул. Пора было спать, и все свои заботы он охотно оставлял до следующего дня.

Вот уже вторую ночь Луане снился один и тот же сон: Бруну звал ее пересохшими от жажды губами.

– Луана, – говорил он, – спаси меня, спаси!

Она отчетливо видела место, где он лежал, и, проснувшись, казалось, помнила каждое дерево, куст, травинку.

Спустившись вниз, она решительно сказала Донане:

– Дайте мне лодку, я сама поеду на поиски.

– Ты с ума сошла, девочка! – ответила ей Донана. – Скажи спасибо, что я отпускаю тебя в сельву с мужчинами. А по-хорошему, тебе полагалось бы сидеть возле меня дома и ждать у очага своего повелителя.

– Он снится мне, он меня зовет, – твердо сказала Луана.

Целый день она отыскивала то место, которое так явственно видела в своем воображении, кричала, звала своего возлюбленного, просила сельву отдать ей отца своего ребенка. Но все было тщетно. Сельва глухо молчала. Молчала и река, равнодушно катя свои воды. Та самая река, которую Зе называл своей сестрой.

В отчаянии вернулась Луана вечером домой, но твердо сказала:

– Завтра продолжу поиски.

– Мы продолжим все вместе, – сказал Маркус.

И она покорно кивнула. А Зе с безнадежностью посмотрел на двух одержимых.

Лия перехватила его взгляд. Она поняла, что даже Зе уже не слишком верит в возможность успеха.

«Похоже, пора вызывать самолет и всем нам возвращаться, – подумала она. – Иначе Маркус просто сойдет с ума!»

Вдобавок она уже чувствовала токи беспокойства, которые исходили от Светляка. Он наверняка не находит там себе места. И дела все стояли. Нет, она упорно верила, что отец жив, но дела были делами и их нельзя было оставлять надолго…

Ничего не говоря ни Маркусу, ни Рафаэле с Луаной, Лия решила назначить их отъезд на завтра.

Но утром они все, как всегда, отправились по реке в сельву…

Когда обессиливший Бруну увидел склонившиеся над ним лица Маркуса, Луаны и Зе, он понял, что умирает. Наверное, и река, к которой он столько дней стремился и наконец добрался, – только мираж.

Но в следующую секунду его захлестнула неистовая радость: он жив! Жив! И здесь все его близкие, которые его нашли! У всех у них в глазах стояли слезы.

– Господи, спасибо Тебе, – проникновенно сказал Бруну, когда Луана со счастливым стоном приникла к нему.

А Маркус как сумасшедший кричал:

– Я знал, что отец бессмертен!

– Какая красивая у нас река, – сказал Бруну уже полулежа в лодке.

– А что ты будешь делать, когда мы вернемся? – спросил Маркус.

– Я? Выкину эту одежду, приму ванну и съем целого быка, – улыбнулся Бруну.

Если бывает на земле небесное блаженство, то именно им наслаждались в этот вечер Бруну Медзенга и его близкие. Они плакали и смеялись одновременно, обнимались и не могли друг на друга наглядеться, а потом, усевшись тесным кружком около Бруну, слушали его рассказ:

– Когда я брел по самой непроходимой чащобе, не надеясь, что меня могут отыскать, умирая от голода и жажды, я неотступно думал о нашей реке, о воде, которая сделала благословенными наши земли. Я научился собирать росу с листьев. Когда шел дождь, я был счастлив. Никогда больше я не буду жаловаться на дождь, даже если он зальет все мои пастбища и затопит всех моих быков.

– Ты и тогда думал только о своих быках? – с улыбкой спросила Луана.

– Нет, тогда я думал о хорошем бифштексе, – тоже с улыбкой ответил ей Мясной Король.

Вечер они провели вместе, а наутро молодежь собиралась уезжать.

– А тебе, папа, пожалуй, нужно несколько отдохнуть, – сказал Маркус, и Бруну согласился с сыном.

Бруну заснул в объятиях Луаны, и она, глядя на него спящего, тихо шептала:

– Я жду от тебя ребенка, любимый, и завтра скажу тебе об этом…

«Мясной Король жив!» – это радиосообщение стало сенсацией дня. Сообщение это услышали самые разные люди и, услышав его, думали о разном. Разными были и их чувства. И совсем не всегда они были радостными…

Репортеры осадили виллу Медзенга, и тем, кому удалось прорваться через кордон слуг, допытывались у Маркуса:

– Где сейчас находится Бруну Медзенга?

– В одном из имений, – уклончиво отвечал Маркус.

– Неужели Мясной Король, проведя столько дней в сельве, остался отдыхать в одном из имений? – не поверил репортер.

– А думаете, он отдохнул бы здесь, отвечая на ваши вопросы? – парировал Маркус.

– Неужели вы были настолько уверены, что он жив, что до последнего дня продолжали поиски? – не отставал репортер.

– Как любой сын, я верил, что отец бессмертен. Даже если бы я увидел его в горбу со скрещенными руками, я подумал бы, что он просто спит!

– Какая у вас была первая реакция, когда вы увидели своего отца? Вы сказали, что он лежал без сознания на берегу реки?

– Да. И когда я увидел его, то заплакал. И все плакал, плакал и никак не мог остановиться. А потом побежал к нему…

Глава 23

Лилиана позвонила на виллу Медзенга как раз тогда, когда Маркус беседовал с репортером. К телефону подошла Лия, и Лилиана поздравила ее с возвращением Бруну. А потом, к удивлению Лии, попросила к телефону Рафаэлу.

– Хочешь скандал устроить? – поинтересовалась Лия.

– И в мыслях не имела, – ответила Лилиана. – Просто тут рядом со мной человек, который очень бы хотел с ней поговорить. Он приехал по поручению сеньора Жеремиаса Бердинацци. Некий Отавинью.

– Ты хочешь поговорить с Отавинью, который приехал по поручению твоего дяди Жеремиаса? – спросила Лия Рафаэлу.

Удивленная Рафаэла взяла трубку, и они договорились о встречи в небольшом уютном кафе, которое за это время успел приглядеть и полюбить Отавинью.

Маркус появился в гостиной необыкновенно счастливый. Все эти дни он будто на крыльях летал.

– Сегодня отпразднуем случившееся чудо, – обратился он к Рафаэле. – Я тебя приглашаю.

– Ты знаешь, у меня встреча. Дядя Жеремиас прислал за мной…

– Того самого красавчика? – тут же вскипел Маркус.

– Если ты считаешь его, что Отавинью красавчик, то да, именно его.

– А ты будто не считаешь?

– Представь себе, что нет. И я тороплюсь, он уже ждет.

– Ну ладно, я тебя отвезу, а потом мы отпразднуем.

– Может меня отвезет Димас? Ты мне что, не доверяешь?

– Тебе – да, а ему – нет! И потом лучше, если я буду поблизости.

Лилиана пришла вместе с Отавинью, она не сомневалась, что это лучший способ повидаться с Маркусом, и не ошиблась. Но ошиблась она в том, что сможет с ним поговорить. Хотя они устроились за соседним столиком, Маркус только что и делал, что следил за Отавинью и Рафаэлой. Лилиану он слушал вполуха. Он услышал только, как она сказала:

– Раз ты не хочешь говорить о нашем ребенке, то хотя бы знай, что я потребую для него всех прав как для настоящего Медзенги.

– И правильно сделаешь, – бросил уже на ходу Маркус, который счел, что беседа Рафаэлы с этим противным типчиком и так слишком затянулась. Подойдя к столику, он сказал:

– Рафаэла, пошли! Твое время истекло!

Он взял за руку Рафаэлу и увел ее.

– Ну и тип! – возмутился Отавинью.

– В этом весь Маркус Медзенга, – меланхолично сказала подошедшая Лилиана.

– Это уж точно. А ты очень хорошая девушка, Лилиана, и я очень-очень рад, что с тобой познакомился, – сказал Отавинью, глядя на Лилиану.

– Я тоже, Отавинью, и было бы еще лучше, если бы ты не был влюблен в Рафаэлу, а я в Маркуса, да?

– Да, – со вздохом признался Отавинью.

Поведение Маркуса совсем не понравилось Рафаэле, но в кафе она, разумеется, ничего говорить не стала. Еще не хватало прилюдно ссориться!

Но потом она не преминула высказать ему свое недовольство, упрекнув за то, что он, оказывается, плохо относится к ней.

– Ведь приезд Отавинью в моих же интересах, – сказала Рафаэла Маркусу.

– Интересно, какие же это интересы? – сердито спросил тот.

– Дядя зовет меня обратно к себе, он хочет со мной поговорить.

– Шутишь, что ли? И думать забудь! – решительно заявил Маркус.

Изумлению Рафаэлы не было придела.

– Да что это ты себе позволяешь? Ты что, мой хозяин, что ли?

– Я не разрешаю тебе туда возвращаться, и в особенности в обществе Отавинью.

– Знаешь, это буду решать я, – жестоко ответила Рафаэла. – Я не привыкла, чтобы мной командовали.

– А мне это не нравится! – продолжал злиться Маркус.

Но очень скоро ему стало стыдно за свою вспышку, и он попросил у нее прощения. Рафаэла и вправду ни в чем перед ним не провинилась и не дала ему никакого повода для ревности. Но разве он виноват, если все равно ревновал, и ревновал безумно?!

– Хочешь, я завтра сам отвезу тебя к Жеремиасу?

– Но ты же понимаешь, что если ты приедешь вместе со мной, то у нас с дядюшкой никакого разговора не получится.

– Ну тогда я отвезу тебя в аэропорт. И ты что, полетишь одна с этим типом?

– Нет, там будет еще один летчик. А ты знаешь, Маркус, я ведь тебя люблю.

– И я… Так, что просто голову теряю, – со вздохом признался Маркус.

С улыбкой благодарности думал о Маркусе Бруну. Зе сказал ему, что только благодаря сыну они не отказались от поисков… У него выросли хорошие дети. Надо сказать, что время, проведенное наедине со смертью, не прошло для Бруну даром. Вся его жизнь прошла у него перед глазами, и на многое он посмотрел совсем по-иному. Ему стало жаль, что прошла она в делах и заботах, дети выросли без него… Да, много, много было в его жизни ошибок. И теперь он хотел исправить хотя бы некоторые из них. И начать он хотел со своей бывшей жены. Они никогда не были вместе, и то, что случилось, случилось совершенно закономерно, но теперь он чувствовал благодарность и к Лейе, как-никак она родила ему двоих детей… теперь он хотел отплатить ей за это быками, они принадлежали ей по праву.

И еще он не хотел расставаться с Луаной. Луана была его женщиной, его любовью, и если Бог выпустил его живым из сельвы, то для того, чтобы он дал счастья этой девушке. А что она Бердинацци, то это его нисколько не волновало. Бердинацци обидели Медзенга, а не наоборот. Но он не чувствовал себя обиженным. Бог воздал ему за все: за труды – богатством, за неудачную семейную жизнь – хорошими детьми, а теперь вот и наградил его и жизнью и любовью.

– Больше ты не уйдешь от меня? – спросил он Луану. – Ты теперь поняла, что это была самая большая глупость с твоей жизни?

– Да, поняла, – застенчиво улыбнулась Луана. – Но ты знаешь, мне надо еще что-то сказать тебе, и боюсь, что ты на меня рассердишься.

– Что за глупость! – рассмеялся Бруну. – Как я могу на тебя сердиться?

– А я знаю, что можешь, ну если не сердиться, то… Во всяком случае, это сильно осложнит нам жизнь… Ты не догадываешься, о чем я?

И Бруну внезапно понял – понял все: и почему ушла от него Луана, и почему хочет и не может ему сказать свою новость. И сердце у него забилось и радостно, и тревожно. Смятение охватило его.

– Ребенок? – спросил он. – Да? Угадал? И что же нам теперь делать?

– Вот видишь, – печально сказала Луана, – я сделала правильно, что ушла. Не волнуйся. Я уйду. Я ведь знала, что делала.

– Нет, неправда, я хочу ребенка, я не хочу чтобы ты уходила, – сказал Бруну, обнимая ее.

И Луана, уткнувшись ему в грудь, заплакала.

А он думал, что хорошо, что узнал о ребенке после того, как побывал в лапах у смерти, – до этого неизвестно еще, что пришло бы ему в голову… и он опять поблагодарил Бога за Его милость к нему… Хотя прекрасно понимал, как осложнит появление ребенка их положение с Луаной и, может быть, отношения со старшими детьми… Но что об этом думать? Жизнь вообще не простая штука. Она и создана для того, чтобы преодолевать всевозможные трудности.

И он стал целовать заплаканные глаза Луаны, единственной своей возлюбленной. Теперь он уже не звал ее собой. Ей куда лучше было остаться возле преданной и умудренной житейским опытом Донаны. Теперь он понимал, почему Луана так хотела этого. А ему нужно возвращаться в город, браться за дела, которых за это время накопилось невпроворот, пора было выполнять принятые на себя деловые обязательства, – словом, опять начинать привычную деловую жизнь…

– Я вернусь, вернусь очень скоро, – пообещал он.

И Луана улыбнулась ему.

Приехав домой, Бруну удивился отсутствию Лейи, и Маркус объяснил:

– Мы поссорились с матерью, она хотела начать продавать быков, и все для того, чтобы содержать своего проходимца!

Бруну кивнул. Он хотел отдать Лейе быков, но теперь ему нужно было подумать. Хорошенько подумать обо всем. Не торопился он сообщать своим взрослым детям и о ребенке от Луаны.

Лейя узнала от Лии, что Бруну жив, и не замедлила сообщить новость Ралфу.

– Худшего известия ты сообщить мне не могла, – раздраженно заявил Ралф. – Верно, он заключил сделку с дьяволом, если выпуталась из такой переделки.

Как ни странно, Лейя теперь более объективно судила Бруну, она видела, как его помощь нужна детям, что свою империю он строил для семьи и он был не виноват, что на многое в жизни они смотрели по-разному. Но и она не была в этом виновата.

Что-то в этом духе она и попыталась объяснить Ралфу, чем разозлила его окончательно.

– Он для тебя теперь герой? – крикнул он. – Почему бы тебе не отправиться к нему? Поваляешься в ногах, и он опять тебя примет.

– И повалялась бы, если бы любила, – ответила Лейя, – но я люблю не его, а тебя.

– А я тебя нет, – выпалил Ралф. – Я устал от тебя. И с тобой я валандался только из-за денег твоего муженька! А теперь прощай!

Раздраженный Ралф хлопнул дверью.

И хоть было это не в первый раз, Лейя все равно пришла в отчаяние. Она приходила в отчаяние от того, что Ралф изгадил, испакостил ее и без того не слишком удачную жизнь, что он унижает ее на каждом шагу, а она опять и опять готова прощать его и ему верить, стоит ему сказать: «Я вернулся к тебе. Я погорячился».

И только смерть, смерть его, Ралфа, освободит ее от этой горькой, унизительной связи.

А Ралф, обнимая Сузану, клялся ей в неизменной любви, и, что самое интересное, сейчас он чувствовал, что, пожалуй, опять влюблен в эту опасную женщину.

«Интересно, кто она, – думал Отавинью, глядя на Рафаэлу, пока они летели в имение Жеремиаса, – опасная авантюристка или искренняя неопытная девушка, случайно попавшая в скверную историю?» при этом он чувствовал, что, каков бы ни был ответ, он не способен изменить его чувства – он был влюблен в Рафаэлу, и с каждой секундой все сильнее.

Тот же вопрос задавал себе Жеремиас и тоже чувствовал, что вообще-то ему наплевать, кто эта девочка, к которой он так привязался.

Но все-таки из тактических соображений он особой радости не выказал и учинил Рафаэле подлинный допрос. Перво-наперво он расспросил ее, как получилось, что она связалась с Фаусту и стала участницей обмана.

Рафаэла объяснила, что ехала без особой надежды, что ее примут, так как все равно не могла доказать, что она внучка Жеремиаса. А Фаусту знал, что сеньор Бердинацци ищет племянницу. Поэтому она и согласилась выдать себя за племянницу, чтобы уж действовать наверняка. Но для нее главным было не наследство – ей нужно было хоть на кого-то опереться.

– А теперь ты нашла себе опору в лице Маркуса Медзенги? – недовольно спросил старик.

Рафаэла дипломатично промолчала.

– А если мы поедим в Италию, – продолжал свой допрос старик, – я не могу надеяться, что ты внучка моего брата?

Рафаэла опять промолчала, пожав плечами: сколько можно повторять, что лично у нее никаких доказательств нет?

Разговор кончился почти ничем, но никто особенно ничего и не ждал от него – все дело было в том, что решит старый Бердинацци.

Перед сном Рафаэлу ждал еще один сюрприз. Отавинью признался ей в любви. Но, как часто бывает у людей застенчивых, свои самые искренние, самые чистые чувства он высказал в крайне грубой форме:

– Ты ведь знаешь, что я давным-давно по тебе сохну, может, откроешь мне окошко, а?

И заслужил в ответ такой взгляд, который прожог его насквозь.

А про себя Рафаэла рассмеялась над наивностью молодого человека, которому она не собиралась давать спуску. Как, впрочем, никому на свете! Даже своему любимому мужчине – Маркусу.

– А мне кажется, она не вернется, – сказал Маркус Лие, – на карту поставлено слишком большое состояние.