Текст книги "Роковое наследство"
Автор книги: Бенедиту Руй Барбоза
Соавторы: Эдмара Барбоза,Эдилен Барбоза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)
Глава 26
Наступила ночь, но Лейя не могла спать. Бессонница мучила ее с тех пор, как она подписала чек и отдала ее Ралфу. Боже! Что она наделала! В каком помрачении ума согласилась на это?! Лейя в ужасе не могла найти себе места. Она искала Ралфа, но его нигде не было, и в отчаянии она ходила по комнате, дожидаясь, когда он наконец соблаговолит явиться к ней.
Ралф пришел возбужденный, и, как показалось Лейи, нервничал.
– Умоляю тебя, Ралф, – заговорила она, – умоляю, давай немедленно прекратим это ужасное дело. Я просто с ума схожу от страха и омерзения. Никогда счастье не построишь на крови!
Лейя была как в лихорадке, в глазах испуг, лицо осунулось.
«Еще немного, и она окажется в лечебнице», – усмехнулся про себя Ралф.
– Но как я могу это сделать? – произнес он вслух. – Дело уже начато. Несчастный случай, она утонет – и все. Никаких следов! Никаких подозрений!
– Нет, нет и еще раз нет! – закричала Лейя. – Ты можешь, я знаю, что ты можешь, и умоляю, прошу: останови этого человека!
– Но ты же понимаешь, что в этом случае мы должны заплатить ему и вторую половину договоренной суммы, и немедленно!
– Да! Да! Заплатим немедленно, лишь бы избавиться от преследующего меня кошмара! Ты страшный человек, Ралф!
– Ты преувеличиваешь, дорогая, – сказал Ралф, с усмешкой пряча в карман второй подписанный Лейей чек.
Операция прошла на высшем уровне, и Ралф был доволен собой. Он не ошибся в Лейе: она играла как по нотам!
Лейя на этот раз не удерживала Ралфа. Он должен был торопиться, чтобы как можно скорее принести успокоительную весть.
Впервые ей было спокойно и радостно после ухода Ралфа.
Бруну и Зе с маленьким Рафаэлем, которого в индейской деревне звали Уере, наконец добрались до имения. Донана ждала их с нетерпением и приняла мальчика в свои объятия, но тот никак не откликнулся на ее ласку.
Дорогой Уере еще раз спросил у Зе, почему нельзя называть его отцом.
– Потому что у тебя нет отца, – ответил смущенный и недовольный Зе.
– А матери у меня тоже нет? – продолжал свои расспросы мальчик.
– И матери у тебя не было, – ответил так же сердито Зе.
– Так от кого же я родился? – удивился мальчуган. – От какого-нибудь ягуара?
Бруну не мог скрыть улыбки, услышав заключения маленького индейца.
Однако после этого мальчик замолчал и не заговорил, даже оказавшись в доме Зе. Ничего не сказал и за ужином, которым его с любовью кормила Донана.
– Он немой или просто не привык к нам? – спросила она.
– Думаю, не привык, чтобы с ним так возились, – нервничая, ответил Зе. Про себя он впервые в жизни молился Богу Донаны, прося Его, чтобы все обошлось по-хорошему и чтобы мальчик прижился у них в доме и стал сыном Донане.
За время отсутствия Бруну до Луаны дошла печальная весть о лагере Режину – его опять сожгли. Конечно, и в лагере люди жили не бог весть как, – спали в палатках из кусков старого полиэтилена, на подстилках из трав. Вымыться для них было уж немалой проблемой. А питались лишь тем, что давали им добрые люди. Кое-какое вспомоществование поступало от церкви. И все-таки они жили и даже учились. А теперь!..
– Понимаешь, они скитаются по дорогам без хлеба, без крова! – со слезами на глазах говорила Луана вечером Бруну.
– Ты считаешь, что я должен разыскать их и помочь?
– Я не знаю, – честно ответила Луана. – Но если бы ты как-то мог помочь им, я была бы тебе благодарна. Я так наголодалась в жизни, что не могу спокойно спать, зная, что мои друзья сидят без куска хлеба.
– Хорошо, – задумчиво сказал Бруну, – посмотрим, что можно будет сделать для этих несчастных.
И Луана благодарно улыбнулась человеку, которого любила больше жизни, который был так добр, благороден и великодушен.
Но для начала Бруну позвонил Лейе и попросил, чтобы она не тянула с бумагами: он хочет как можно скорее оформить развод.
– Чтобы женится на Луане? – уточнила Лейя.
– Да, – ответил Бруну.
– А как приняли ее беременность наши дети? – спросила она.
– Очень доброжелательно, – спокойно ответил Бруну. – Должен тебе сказать, что у нас в доме многое переменилось. Мы больше не ссоримся с детьми и, кажется, стали лучше понимать друг друга. А ты по-прежнему живешь со своим любовником?
– Я же ни разу не называла Луану твоей любовницей, – напомнила Лейя. – Ралф – это моя забота.
– Ты права, – признался Бруну, – хоть ты мне и изменила, но я признаю твое право на собственную жизнь. При разделе я оставляю в твоем владении ферму с двадцатью пятью тысячами быков. Это лучшая моя ферма.
– Спасибо, – с искренней благодарностью сказала Лейя, понимая, что оскорбленный изменой муж мог повести себя совсем по-иному.
Недоволен был как всегда Ралф.
– Ты могла бы поторговаться и получить побольше, – заявил он. – Но, надеюсь, он прибавил тебе алименты?
– Нет, с алиментами покончено, – с усмешкой сообщила Лейя. – Если ты хочешь жить со мной, то тебе придется заниматься моими быками! Разве ты не помнишь, как мечтал о них? Как просил дать тебе шанс, чтобы развернуться? – напомнила ему Лейя. – К тому же Бруну оставил мне две квартиры: в Сан-Паулу и Рио-де-Жанейро.
Но, похоже, Ралф уже успел позабыть все свои прежние намерения заняться делом. Про себя он уже прикидывал, сколько может принести это имение, если его продать.
А Лейя была счастлива тем, что наконец-то кончился кошмар, в котором она жила все последнее время… И пока еще не думала, что может начаться новый.
Для Жеремиаса наступили беспокойные дни. Он нисколько не сомневался, что о пистолете инспектору кто-то сообщил, но не мог понять кто. Когда он стал расспрашивать Жудити, кто еще мог знать о пистолете под кроватью, она отвечала:
– Не знаю.
Она уже жалела, что под горячую руку рассказала о пистолете Отавинью, но сделанного назад не вернешь.
А у Отавинью тем временем сложилась очень стройная и правдоподобная версия обоих убийств, и он не преминул поделится ею с Жеремиасом.
Главной и в том и в другом убийстве была Рафаэла. Сначала она была любовницей Фаусту и уговорила его убить человека, который проник в коварный замысел любовников завладеть богатством Мясного Короля. Так была решена участь несчастного отца Отавинью, сеньора Олегариу.
А затем коварная Рафаэла стала любовницей Маркуса Медзенги. Фаусту уже мешал ей, он был нежелательным сообщником первого этапа ее внедрения в дом Жеремиаса. Теперь она чувствовала себя достаточно прочно в качестве племянницы и боялась, что однажды Фаусту выдаст ее. Да и вообще он был ей уже ни к чему. И она подговорила Маркуса убрать Фаусту. Так что на пистолете непременно должны были быть отпечатки пальцев Маркуса…
– За что же ты так ее ненавидишь? – спросил невольно Жеремиас Отавинью, хотя прекрасно понимал причину такого отношения молодого человека, который не чувствовал себя в силах завоевать любовь девушки и мстил ей своей мнимой ненавистью.
– Нет, просто я слишком любил своего отца, – ответил Отавинью, – и мне больно, что его смерть осталась как бы нелепой случайностью. Мне бы не хотелось, чтобы все причастные к ней понесли наказание.
– Ну-ну, – хмыкнул Жеремиас.
– И на вашем месте я не был бы так спокоен! – продолжал с пафосом Отавинью. – Помните притчу о змее? Один человек нашел несчастную замершую змею и пожалел ее. Стал согревать у себя за пазухой, и, когда змея отогрелась, она ужалила своего благодетеля. Так вот, сеньор Бердинацци, вы отогрели у себя на груди змею!
– Боюсь, что так, – отозвался старик, пристально глядя на Отавинью и имея в виду совсем не Рафаэлу…
Он не мог не признаться себе, что не без тревоги ждет результатов экспертизы.
Отавинью не выдержал его пристального, испытывающего взгляда и, совершено забыв о только что рассказанной притче, вдруг сознался:
– О пистолете инспектору Валдиру сообщил я. А мне о нем как-то обмолвилась Жудити.
После этого признания старику легче не стало.
– А ты знаешь, что этот пистолет мне подарил отец? – только и сказал он.
– Да неужели? – удивился Отавинью. – Неужели он опасался, что Рафаэла может…
У Рафаэлы были совсем другие подозрения. Она не могла понять, почему Маркус до сих пор ни разу не позвонил ей. В том, что он ее любит ее, и любит по-настоящему, она не сомневалась. Она прекрасно понимала, что они могут разругаться, накричать друг на друга, смертельно обидеться, но только на короткое время, а потом… Что же произошло с ним? Неужели в этой поездке?.. Или… Или он звонит, но Жудити ничего не говорит ей?
Рафаэла была достаточно сообразительной, чтобы заподозрить своего дядюшку в кознях против Маркуса. Не сомневалась она и в преданности хозяину Жудити. Так что, похоже, они заточили ее здесь будто в тюрьме.
И она прямо спросила Жудити:
– Скажи, Маркус мне так и не звонит?
– Я думаю, он ревнует тебя к Отавинью, – обошла вопрос Жудити.
Теперь подозрения Рафаэлы превратились в уверенность – Жудити просто не просто не подзывает ее к телефону. Но поговорить с дядюшкой она не успела, потому что в имение приехал инспектор Валдир и стал у всех снимать отпечатки пальцев.
Рафаэла невольно занервничала.
– А почему ты не привез обратно мой пистолет? – спросил Жеремиас.
– Потому что пуля, убившая Фаусту, была выпущена из него, – ответил инспектор. – И пока на пистолете мы обнаружили отпечатки пальцев только одного человека, – добавил он.
– Что вы хотите этим сказать? – холодея, спросила Рафаэла.
– А то, что если на кобуре мы не найдем больше никаких отпечатков, то ваш дядюшка здорово влип, – ответил Валдир.
Кто знает, как бы провела остаток дня, а потом и ночь Рафаэла – все-таки она была очень привязана к дядюшке, но… только она вошла в свою комнату, села на кровать и задумалась, только успела проговорить вслух: «Ненависть, всему причиной ненависть…» – как со стуком открылось окно, и вошедший в него Маркус спросил:
– Ненависть к кому?
Глава 27
Маркус не сомневался, что стоит ему появиться – и Рафаэла отправится с ним хоть на край света. И если ошибся, то только чуть-чуть – Рафаэла захотела отправиться с ним на кофейную плантацию.
– Там все обсудим, – сказала она крепко обнявшему ее Маркусу, прижимаясь к нему так же крепко и обещая не одно только обсуждение.
– Окей! – одобрил Маркус, и, не теряя времени, они отправились на плантацию.
– Давай уедем отсюда, а? – тут же предложил Рафаэле Маркус, как только они оказались в машине.
– Нет, ни за что! Я вовсе не хочу, чтобы все они подумали, будто я удираю из-за этих дурацких отпечатков пальцев! – ответила Рафаэла и рассказала о последних событиях в имении Минас-Жерайс.
– Ну и дела! – вздохнул Маркус.
Они и нацеловаться не успели как следует, а уже надо было возвращаться.
В холле стоял Жеремиас, Отавинью и Валдир, обсуждая бегство парочки.
Жеремиас сыпал проклятиями. Увидев Маркуса, он остановился на секунду, но тут же вновь набрав в легкие воздуха и продолжал честить проклятых Медзенга.
– Я не потерплю в своем доме вора, который только и умеет, что лазить в окна! – кричал он.
– Если бы вы относились ко мне получше, я бы ходил через дверь, – совершенно спокойно ответил Маркус. – Ну что, Рафаэла, мы уезжаем? Скажи дядюшке «До свидания!».
Рафаэла стояла в нерешительности. А Жеремиас, брызгая слюной, кричал:
– Если ты только сделаешь хоть шаг к этому мерзавцу, ты не настоящая Бердинацци! Я все оставляю Отавинью, и дело с концом!
Рафаэла продолжала стоять молча, но тысячи мыслей теснились у нее в голове: «Лилиана ждет от Маркуса ребенка» – была одна из них, «Больше ни за что в жизни я не буду голодать!» – была другая.
Маркусу надоело ждать, нерешительность Рафаэлы показалась ему оскорбительной.
– Ну пока! – сказал он. – Я поехал! – Сел в машину и дал газ. Ему нужно было, чтобы решения Рафаэлы не зависели от этого сумасшедшего старика, а если она поставила себя от него в зависимость – что ж, ее дело!
Поглядев в след удаляющейся машине, а затем на невеселое лицо Рафаэлы, старый Жеремиас смягчившись, сказал, подозвав к себе Отавинью.
– Знаешь, племянница, если выйдешь замуж за этого парня, то я и в Италию не поеду выяснять, Бердинацци ты или не Бердинацци. Все на месте решу! Оставлю вам свое состояние и буду дожидаться внуков. А ты, парень, мою фамилию возьмешь, вот и выйдет все ладно.
И старик пошел к себе не спеша, чтобы молодые люди имели возможность хорошенько подумать над сказанным.
Маркус приехал домой не слишком-то веселый. Лия сообщила ему, что отец проявил благосклонность к ней и Апарасиу, разрешив им пожениться и подарив ферму. Без всяких дополнительных условий.
– И я не должен бросать гитару? – спросил Светлячок.
– У делового человека на все время найдется, – дипломатично ответил ему Бруну.
Было видно, что Бруну немало поработал над собой, прежде чем решился вновь поговорить с Апарасиу. Лия в полной мере оценила старания отца и была ему очень благодарна.
Обговорили они и предстоящую свадьбу. Лия заявила, что не хочет никаких празднеств.
– Да! Был у нас уже один праздник! – после колебаний согласился с молодежью Бруну. – Помню, помню, как я устраивал свадьбу Маркуса и он оставил свою невесту на пороге церкви.
– С нами такого не случится! – со смехом пообещал Светлячок.
– Так что скоро мы будем жить в имении, – закончила свой рассказ Лия.
И Бруну было отрадно слышать слова дочери. На зато сказанное сыном понравилось ему гораздо меньше.
– Похоже, и у меня дела неплохи, – заявил Маркус, – сегодня я понял, что единственный шанс получить наследство старого Жеремиаса – это женится на Рафаэле и дождаться наследника, потому что Луана в качестве наследницы старика теперь никак не устроит!
– Если ты так поступишь, я лишу тебя наследства, – с неожиданной резкостью заявил отец.
Ни Лия, ни Маркус не поняли этой его вспышки – с чем связан внезапный приступ родовой ненависти? Брат и сестра в недоумении переглянулись.
Единственным облачком, которое омрачало счастье Светлячка, была необходимость сообщить Кулику, что отныне их дуэт прекращает свое существование.
Но он не привык ходить вокруг да около и сказал своему другу все напрямик. Кулик, надо заметить, очень расстроился, но виду не подал. Да и какое он имел право расстраиваться? Друг нашел свое счастье, Зе Бенту тоже непременно найдет свое… Только пока он еще не знал, где оно, это счастье?..
Лурдинья, которая по-прежнему была влюблена в кулика, услышав о грядущих переменах, очень оживилась: а что, если, оставшись в одиночестве, Кулик наконец обратит на нее внимание и она утешит его?..
Вечером Лилиану попросил к телефону мужской голос. Она была страшно удивлена, услышав голос Отавинью. Но еще больше порадовало ее то, что он сообщил ей.
– Сегодня Маркус уехал из нашего имения один. Рафаэла не поехала с ним, так что перед тобой зеленая улица. Вперед!
– Спасибо, – от души поблагодарила его Лилиана.
Все это время она страдала, плакала и тосковала. Казалось бы, она приняла решение, но все таки успокоится не могла. И хотя отец вновь поговорил с Бруну и тот обнадежил своего друга, что от внука никогда не откажется, Лилиане этого было мало. В конце концов, она заботилась не столько о будущности ребенка, хоть и говорила об этом, сколько во что бы то ни стало хотела, чтобы Маркус был с ней.
Лилиана много времени проводила в Бразилиа с отцом, и Шакита, глядя, как мается хорошенькая дочка сенатора, жалела ее и сердилась.
Вообще Шакита считала, что такому необыкновенно хорошему человеку, как сеньор Кашиас, очень не повезло с женщинами в его доме. Обе они, что жена, что дочь, не умели ценить человека, который жил рядом с ними, и отравляли ему жизнь своими капризами.
Что-то подобное она и высказала Лилиане под горячую руку.
– А ты что, ценишь его больше? – насмешливо спросила Лилиана. – И в каких же, интересно, отношениях вы находитесь? – полюбопытствовала она.
– Мы бы находились в самых близких, – спокойно ответила Шакита, – не будь ваш отец таким замечательным, таким кристально чистым человеком.
И, поглядев в правдивые и тоже необыкновенно чистые голубые глаза Шакиты, Лилиана почему-то расхотела иронизировать.
И вот теперь вместе со звонком Отавинью ожили все надежды Лилианы – жизнь вновь предоставляла ей шанс быть счастливой и добиться своего. И то, что следующим звонком был звонок Бруну, она восприняла его как добрый знак. Показалось, что судьба наконец готова улыбнуться ей.
Бруну разыскивал сенатора. Он знал, что сенатор поддерживает отношения с Режину, и хотел отыскать его с помощью Кашиаса.
– Неужели ты хочешь отдать часть своей земли государству? – удивился сенатор, услышав просьбу старого друга.
– Знаешь, у меня есть несколько вариантов, – ответил Бруну, – но мне нужно обсудить их с Режину. Я хочу знать, какой их больше устроит…
– Конечно, я сделаю все, что смогу, – пообещал сенатор. – Мы их отыщем.
Этому известию обрадовалась и Шакита, которая очень близко к сердцу принимала судьбу безземельных.
Бруну очень хотелось, чтобы его взрослые дети наконец устроили свою судьбу. Тогда сам он смог бы спокойно зажить в Арагвайе вместе с Луаной. Он не собирался вторгаться в налаженное хозяйство и что-то менять на уже существующих фермах, которые предназначались старшим детям. Но ему предстояло позаботится о Луане и их будущем ребенке, поэтому хозяйство нужно было расширять, а для этого нужны дополнительные рабочие руки. Сотрудничество на новых землях он и хотел предложить Режину и Жасире, которых знал как порядочных и добросовестных людей.
А вот уж кто не собирался заниматься хозяйством, так это Ралф. Но пока он не говорил об этом Лейе. Напротив, он убаюкивал ее радужными картинами их будущей счастливой жизни в имении. И Лейя, как всегда, позволяла ему убаюкивать себя.
Сузане же при очередном свидании Ралф заявил, что расстается с ней навсегда.
– Я мало тебе плачу? – с вызовом спросила Сузана. – Это что, очередной шантаж?
– Нет, я говорю совершенно серьезно, – отвечал Ралф. – Должен тебе сказать, мне совсем не понравилось, что твой муж подписал мне чек. Не такой я дурак, как ему кажется. Я не намерен рисковать из-за тебя своей шкурой. Так что изволь оставить мне ключи от моей квартиры!
– Нет, не может этого быть! Ты шутишь! – не поверила ему Сузана. Ралфу она платила, он был ее собственностью и не имел права голоса в их отношениях!
Но Ралф не шутил и еще раз потребовал вернуть ему ключи, повторив, что не намерен рисковать своей жизнью.
– Ах вот как?! – разъярилась Сузана. – Значит, я пешка в твоей игре? Ты можешь выкинуть меня в любую минуту? И вдобавок ты очень дорожишь своей шкурой? Ну так я сейчас посмотрю, насколько она тебе дорога!
И достав из сумочки небольшой дамский пистолет, она навела его на Ралфа.
Надо признать, что он оказался в затруднительном положении. К счастью, его выручил телефон – он зазвонил громко, требовательно, и Ралф тут же поднял трубку.
– Любовница стреляет в меня, – было первое, что он сказал в трубку, и Сузана тут же опустила пистолет.
– Не думай, что наши взаимоотношения на этом закончились, – заявила она Ралфу, уходя.
Ралф и не думал. И обещание Сузаны тем более его не порадовало. Чем дальше, тем больше ему хотелось избавится от этой пары сумасшедших – доктора Орестеса и его жены. Как бы не раздражала его порой Лейя, но она была целиком предсказуема и управлял ею он. Эти же двое вздумали распоряжаться им угрозами и принуждением. Может, Ралф и не слишком верил во все их угрозы, но с принуждением мириться не собирался.
Однако всю максимальную выгоду из создавшейся ситуации он извлек, рассказав Лейе, что рисковал жизнью только из любви к ней. Что Сузана готова была убить его, когда он прогнал ее. Что своим звонком Лейя спасла и его, и их любовь…
Лейя слушала его, полузакрыв глаза. Даже если это была сказка, она понравилась ей куда больше, чем все предыдущие…
Глава 28
Рафаэла по-прежнему прибывала в нерешительности. Она познакомилась с Бруну и совсем не была уверена, что он так же обрадуется их с Маркусом бракосочетанию. Как-никак, беременная Лилиана была дочерью его друга, который был вдобавок сенатором. Наверное, поэтому Маркус и не торопился женится на ней, Рафаэле, так как опасался, что лишится финансовой поддержке отца…
Значит, у Маркуса были вполне объективные обстоятельства, которые мешали его женитьбе. А у самой Рафаэлы были еще и субъективные. Если у нее не будет собственных денег и придется полностью зависеть от мужа, их совместная жизнь превратиться в ад. Маркус будет с утра до ночи командовать ею. А она никогда и никому не позволила бы собой командовать. Так что очень скоро она от него уйдет и опять останется ни с чем на улице. Такое с ней уже было, но тогда она знала, что где-то в Бразилии у нее есть родня, и надеялась найти там кров и тепло… Расставшись с Маркусом, рассчитывать ей будет не на кого. Она окажется совсем одна и к тому же совершенно в чужой стране…
Было и еще одно соображение, которое Рафаэла не могла не принять в расчет: свою привязанность к дядюшке Бердинацци. Надо сказать, что по отношению к ней он был более чем великодушен. Хотел, чтобы она стала настоящей хозяйкой всего его добра, и поэтому, не жалея сил, учил ее управлять и фермами, и молокозаводами. Все показывал ей, вводил в курс всех дел, всегда брал с собой в деловые поездки и относился как к настоящей помощнице. Рафаэла не могла не оценить подобного отношения. Не жалел дядюшка для нее денег. Даже счет открыл на ее имя. А теперь он сам оказался в трудном положении. Совершенно не известно, чем кончится экспертиза. Сказал же Валдир, что если не найдут других отпечатков пальцев, то дядюшка здорово влип.
Она не верила, что Жеремиас убил Фаусту, но пока будет идти следствие, старик может сильно переволноваться, и кто знает, как это скажется на его здоровье?.. В общем, бросить его сейчас, в трудную для него минуту, было бы своего рода подлостью…
Рафаэла не преувеличивала собственного благородства, склоняясь к тому, чтобы принять предложение дядюшки, разумеется, из своих собственных интересов: она хотела получить наследство, но привязанность к дядюшке облегчала ее согласие. Не будь тут замешаны хоть какие-то чувства, она вряд ли бы согласилась.
Рафаэла была человеком порывистым, эмоциональным, и голый практицизм был ей чужд.
Теперь следовало выяснить еще одну вещь – способна ли она представить Отавинью своим мужем. И не только представить, но и выйти за него замуж и жить с ним…
Она решила поговорить с молодым человеком, который поначалу показался ей приятным, хотя недалеким и бесхитростным, но который повел себя теперь так агрессивно и недобро по отношению к ней…
Рафаэла постучалась в комнату Отавинью и попросила разрешение войти.
Отавинью был крайне удивлен ее визитом. Но про себя возликовал. Наконец-то эта гордая девица отдала ему должное, почувствовала свою зависимость от него. Нет, он не ошибся, когда вновь возбудил интерес инспектора Валдира к делу Фаусту.
– Я хочу, чтобы мы наконец поговорили начистоту, без вражды и взаимного раздражения, – начала она.
– Я готов тебя выслушать, – заявил Отавинью. Он уже не чувствовал никакой вражды к этой соблазнительной девушке, которая была так близко от него. И при одной только мысли, что Рафаэла в любую секунду могла стать его девушкой, у Отавинью начала кружиться голова.
– Как видишь, я осталась. Потому что не боюсь никаких экспертиз, не боюсь дядиной поездки в Италию. Так что дело совсем не в страхе. И ты напрасно надеялся, что страхом можно к чему-то меня принудить.
– Да нет, ничего такого я и не думал, – смущенно пробормотал Отавинью, который мгновенно потерял всю свою уверенность.
– Но мне кажется, ты мог бы попробовать расположить меня к себе, а не действовать так глупо и неосмотрительно. Как-никак, благодаря стараниям дядюшки мы уже в некотором роде зависим друг от друга…
Отавинью не мог не признать правоту Рафаэлы.
– Да, сеньор Бердинацци хотел бы видеть нас вместе, – согласился он. – Так почему бы нам не порадовать его? – и он притянул к себе Рафаэлу.
На этот раз Рафаэла не стала сопротивляться, наоборот, мягко и податливо она прильнула к Отавинью и не мешала ему целовать себя. А он, уже потеряв голову, шептал:
– Знаешь… знаешь… у меня еще никогда не было девушки…
Про себя Рафаэла не могла не улыбнутся – ну что ж, значит, это она лишит его невинности после свадьбы! Забавно!
И тут же воспротивилась попытке Отавинью увлечь ее в постель.
– Нет, нет, – сказала она, – и не думай об этом! И не пробуй влезть ко мне в окно! Ты войдешь ко мне через дверь, и только после свадьбы!
С этими словами она ушла, а Отавинью остался сидеть в полной растерянности. Как? Неужели она согласна стать его женой?
На следующей утро он спросил Рафаэлу о Маркусе.
– А кто это? – с невинно кокетливым видом осведомилась Рафаэла, и Отавинью почувствовал восхищение: вот это женщина! Потрясающая! Непредсказуемая!
Старый Жеремиас, видя, как сияет Отавинью, сообразил, что дело у молодежи пошло на лад. Он и не сомневался, что рано или поздно они возьмутся за ум – оба молодые, красивые, прекрасная парочка!
– Хотят разбогатеть, пусть слушаются, – сказал он Жудити, с довольным видом кивнув на Рафаэлу, которая явно кокетничала с Отавинью, и тот смотрел на нее откровенно влюбленным взором.
– А вы слышали, что Мясной Король сделал ребенка той девушке, с которой приезжал в имение, и собирается на ней женится? – спросила хозяина Жудити.
– Ну я так и думал, что все это грязные происки Медзенга, лакомых до моих денежек, – сказал, просияв, старик. – Эти Медзенги только на то и способны, что делать детей!
– Зато у Бердинацци дети не заладились, – вдруг не сдержалась и ляпнула Жудити, задев самое больное место старика, который похоронил двух жен, ни одна из которых не родила ему детей.
– Ты что, выпила лишнего? – оборвал экономку хозяин, и Жудити попросила прощения.
Вскоре в имение приехал инспектор Валдир.
– Никаких отпечатков, кроме ваших и Жудити, на пистолете не обнаружено, – сообщил он старику.
– И что ты хочешь этим сказать? – поинтересовался старик.
– Пока ничего. Видите ли, я вам доверяю, и прекрасно понимаю, что в вашем возрасте рука у вас совсем не тверда и вы не могли бы убить доктора Фаусту, так что все по-прежнему остается загадочным и непонятным.
– Но ты привез мне мой пистолет? – спросил нетерпеливо Жеремиас.
– Нет, не привез. Следствие еще не закончено, – сказал инспектор. – Я приехал только с результатами экспертизы.
– Ах, вот как, – кивнул старик. – Ну что ж, будем ждать, чем кончится следствие.
На том они и простились.
А буквально на следующее утро Отавинью сказал Жеремиасу:
– Я согласен с вашими условиями, сеньор, и хотел бы попросить руки вашей племянницы.
– Богатства захотелось? – засмеялся старик.
– И имени тоже, – засмеялся в ответ Отавинью.
– А ты, девочка, позабудешь мерзавца Медзенгу? – почел своим долгом поинтересоваться Жеремиас у Рафаэлы.
– А кто это? – сделав большие глаза, спросила она.
Старик расхохотался и скомандовал Жудити:
– А ну неси бутылку моего самого любимого вина! Нам есть что отпраздновать!
И когда уже все выпили по бокалу душистого легкого вина, старик заявил:
– Чтоб рожала мне по внуку в год, поняла?
– По внуку в год я не выдержу, – улыбнулась Рафаэла.
– Выдержишь! Моя бабушка девять месяцев в году была беременна, а три отдыхала с младенцем на руках. И на вашем месте, ребятки, я бы принялся за дело уже сегодня.
Но на этот счет у Рафаэлы было свое мнение…
Маркус не сомневался, что после светлой полосы в его жизни вновь наступила темная. Ему не нравилось то, что происходило вокруг него, и про себя он мечтал оказаться где-нибудь подальше вместе с Рафаэлой, которая наверняка думает о нем…
А вокруг происходило вот что: Бруну отправил Маурити разыскивать Режину.
– Я жду Режину с женой у себя, – сказал он. – Помоги им добраться и скажи, что их хочет видеть и Луана тоже, а они, сам знаешь, люди недоверчивые, что, впрочем, неудивительно…
Маурити выполнил распоряжения хозяина: отыскал новый лагерь Режину и уговорил его приехать и повидаться с Бруну.
Вместе с Режину поехали Жасира и Бия. Настроение у всех троих было хуже некуда. Чтобы они в последнее время не делали, все кончалось неудачей. Раньше им кое-что удавалось, а теперь?.. Последняя их надежда – сенатор Кашиас, – несмотря на все свои старания, ничем пока не смог им помочь.
– Нет, до нас никому нет дела! – печально твердила Жасира.
И тут вдруг приехал Маурити…
Луана расцеловала старых друзей, соскучившись по ним. Они были с ней в самые тяжелые времена, и она не забыла их участия и помощи.
Потом Бруну пригласил гостей к себе в кабинет и сказал:
– Я хочу помочь вам, но, к сожалению, не смогу помочь всем. В самом скором времени я буду покупать земли и готов предоставить необходимые средства, чтобы вы вошли со мной в долю и работали как скотопромышленники – организовали пастбища и пасли на них быков.
Бия, Режину и Жасира изумленно переглянулись – предложение было более чем щедрым, такого они не ждали. И оно скорее не обрадовало, а насторожило их. Особенно после того, как Бруну сказал, что, по его мнению, не все безземельные заслуживают земли и работы…
– Что вы под этим подразумеваете? – сухо спросил Режину.
– Ничего обидного лично для вас, – ответил Бруну. – Я думаю, вы со мной и сами согласитесь, что не все среди ваших людей хотят всерьез работать…
Да, так оно и было, Режину не мог этого не признать.
– А что должны сделать мои люди, чтобы заслужить такой щедрый дар от вас? – продолжил спрашивать Режину.
– Это не дар, – отвечал Бруну. – Я ничего не даю даром, я предлагаю вам дело, предлагаю сотрудничество. Я дам вам возможность взять ссуду в банке и стать моими партнерами, а все остальное зависит от вас.
Безземельные оценили щедрое предложение Бруну хотя бы потому, что от него зависят судьбы многих людей и он не может их бросить. Он поблагодарил сеньора Медзенгу и попросил немного времени, чтобы подумать.
Разумеется, Бруну дал ему такую возможность.
К удивлению Режину, Жасира, которая всегда была с ним заодно, на этот раз потребовала от него, чтобы он немедленно согласился и принял предложение Бруну.
– Ты вспомни, скольких мы устроили на земле, а они и думать о нас забыли. Мы по прежнему живем бездомные и голодные, наш сын болен, и мы не имеем возможности ему помочь. Я не молодею, Режину, мои силы на исходе! Это наш шанс, и, если ты откажешься от него, я от тебя уйду.
Что ж, это был веский аргумент, и Режину вновь вернулся в кабинет, чтобы продолжить разговор с Бруну.
– Много ли из своих друзей я смогу взять? – спросил он.
– Нет, не очень, – отвечал Бруну.
– Где находятся эти земли? – задал Режину еще один вопрос.
– Я сам еще точно не знаю, – честно ответил Бруну. – Я только покупаю их. Но когда ты вернешься со своим сыном, дело будет сделано, и обещаю, что ты выберешь самые лучшие.
