Текст книги "Роковое наследство"
Автор книги: Бенедиту Руй Барбоза
Соавторы: Эдмара Барбоза,Эдилен Барбоза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)
Глава 42
С тех пор как сенатор Кашиас обнаружил у своей горничной неподдельный интерес к его либеральным идеям, он охотно просвещал ее в вопросах текущей политики, и Шакита всегда слушала его с огромным воодушевлением.
Однажды, когда сенатор особенно увлекался, излагая ей суть аграрной реформы, способной в короткий срок сделать Бразилию процветающей страной, Шакита в порыве благодарности обняла его и страстно поцеловала в губы.
Кашиас в первый момент опешил, но, увидев перед собой чистые, полные восторга и самоотверженности глаза Шакиты, уже сам притянул ее к себе и тоже поцеловал – с меньшей страстью, зато с гораздо большей нежностью.
Шакита, осмелев, также захотела продемонстрировать свою нежность, которую она давно уже втайне испытывала к хозяину… Словом, их поцелуи могли бы продолжаться до бесконечности, если бы не внезапный звонок Розы.
– Алло, – ответила Шакита, не сумев скрыть своего недовольства.
Розе такой тон не понравился, она стала отчитывать зарвавшуюся горничную и заодно спросила:
– Что ты там успела натворить с моим мужем?
Шакита смущено поджала губы, и сенатор вырвал у нее трубку, из чего Роза смогла заключить, что «голубки» находились рядышком, очень близко друг от друга.
– Ты лежишь с этой девкой в одной кровати? – грубо прервала она мужа.
Кашиас начал неумело оправдываться, чем накликал на себя еще больший гнев жены.
А кончился весь разговор тем, что Роза потребовала от него развода.
– Что ж, ты получишь развод, потому что мне надоела твоя подозрительность! – заявил Кашиас.
И не успела Роза опомнится, как он прилетел в Рибейран-Прету специально для того, чтобы развестись с нею. А Лилане он так объяснил свое решение:
– К сожалению, этот брак стал для меня невыносимым. Чтобы работать нормально, в полную силу, мне нужен мир и спокойствие. Я больше не могу с утра до ночи отвечать на исторические звонки.
Говоря это, сенатор старался не смотреть дочери в глаза, а когда она прямо спросила, влюблен ли он в Шакиту, неожиданно для себя соврал:
– Перед отъездом сюда я уволил эту девушку!
– Ну так, может, мама теперь успокоится? – высказала робкую надежду Лилиана.
– Нет, если я сейчас отступлю, то она тем более не даст мне спуску. За долгие годы я хорошо изучил ее мерзкий характер.
– Ты теперь постоянно будешь жить в Бразилиа?
– Да.
– А когда у меня родится ребенок, ты приедешь? – спросила Лилиана так печально, что у Кашиаса больно сжалось сердце.
– Ну конечно, моя девочка, – ответил он, нежно обняв дочь. – Я ведь развожусь с Розой, а не с тобой.
Судебное заседание длилось недолго и прошло для Кашиаса как в тумане. Получив развод, он торопливо простился с Лилианой и, уже из окно машины, мельком увидел вздрагивающие плечи Розы, плакавшей на груди у дочери.
Шакита встретила его в праздничном наряде, и это почему-то взбесило сенатора.
– Я сказал дочери, что ты уволена, – бросил он с порога. – И это была не ложь, а правда. Ищи себе другую работу, Шакита.
– Ты даже после развода не чувствуешь себя свободным, – промолвила она разочарованно.
– Я чувствую себя дрянью! – огорошил ее Кашиас.
Шакита помолчала, пытаясь осознать, что с ним происходит, а потом заявила решительно и твердо:
– Считай, что горничная – ушла. А женщина – осталась!
О разводе Кашиаса Бруну узнал от Маркуса и очень огорчился.
– Вот еще одна семья распалась, – промолвил он в задумчивости. – Не умеем мы жить, как наши родители – вместе до самой смерти… Лилиана конечно же страдает. Ты бы поддержал ее сейчас.
– Да, страдает, – подтвердил Маркус. – Но выглядит при этом очень неплохо. Знаешь, мне кажется, что она вообще похорошела. От беременности. И спокойнее стала, не давит на меня.
Бруну взглянул на сына с удивлением, а тот продолжил:
– Я уже сгораю от нетерпения – хочу поглядеть на моего ребенка. А ты? Когда родится твой, ты оставишь его Жеремиасу Бурдинацци?
– Ни за что на свете! – ответил Бруну. – Если понадобиться, я не остановлюсь ни перед чем, чтобы забрать своего ребенка. Даже у Луаны.
– Отобрать ребенка у матери практически невозможно, если только она сама его не отдаст, – заметил Маркус.
– Ты мудреешь прямо на глазах, – улыбнулся Бруну. – Надеюсь, и Луана вскоре поумнеет. Когда поймет, что ненависть – плохой советчик в любви.
– Но ты ведь тоже ненавидишь Бердинацци! – напомнил Маркус.
– Ну и что? Моя ненависть не распространяется на Луану и будущего ребенка. И я почему-то уверен, что она родит его прямо в мои руки.
Отец и сын Медзенги теперь часто беседовали вот так, по-дружески, проводя вечера вдвоем, поскольку Лейя вновь уехала в Сан-Паулу, почувствовав себя здесь лишней, а Лия много времени уделяла своему возлюбленному Светлячку.
Бруну не препятствовал их отношениям, все больше убеждаясь в том, что эти двое любят друг друга.
И однажды Лия поставила его перед фактом, торжественно сообщив, что вышла замуж.
– Без свадьбы? Без праздника?! – спросил огорчено Бруну.
– Мы заключили только светский брак, – пояснил Апарасиу. – А деньги, которые понадобились бы для банкета, решили поберечь для покупки быков.
– И ты не боишься связывать свою жизнь с таким жмотом? – вынужден был пошутить Бруну, обнимая дочь. А зятя предупредил: – Смотри не переусердствуй в накопительстве. Женщины этого не любят. И моя дочь может тебя бросить!
– Не бойтесь, уж ее-то я никогда не обижу! – расплылся в улыбке Светлячок, счастливый оттого, что ему не пришлось выдерживать бой с тестем.
Вместо свадебного путешествия новобрачные уехали на фазенду в Арагвайю. С ними туда отправились так же Зе Бенту и Лурдинья, по-прежнему не терявшая надежды завоевать сердце этого богатыря с соловьиным голосом.
На время медового месяца Светлячок отменил все концерты, но, как выяснилось в Арагвайе, праздность его тяготила, и он все чаще стал захаживать на ферму, к быкам.
– Что, примеряешь на себя хозяйство тестя? – пошутил однажды Зе ду Арагвайя.
– Да, присматриваюсь, но совсем по другой причине, – серьезно ответил Апарасиу. – Выведываю секреты технологии. А быки у меня будут свои.
– Я тоже когда-нибудь уеду отсюда, – мечтательно произнес Зе ду Арагвайя. – Захвачу кусок земли и буду разводить свои собственный скот!
Вернувшись из больницы, счастливая Жудити сообщила, что хозяин уже полностью выздоровел и завтра его отпустят домой.
Рафаэла натянуто улыбнулась, изображая радость, и Отавинью не удержался от укола, шепнув ей:
– На этот раз у тебя ничего не вышло, дорогая.
Рафаэла вспыхнула и, подождав, когда уйдет Жудити, обрушила свой гнев на мужа:
– Перестань меня обвинять в том, чего я не делала! Дядя видел, как в него стрелял Бруну Медзенга!
– У Медзенги есть алиби, – возразил Отавинью. – А твой дядя лжет, и ты знаешь почему.
– Думаешь, он выгораживает меня? – съязвила Рафаэла.
– Возможно, – в тон ей ответил Отавинью.
На следующий день они забрали Жеремиаса из больницы, и тот сразу заметил, что между супругами пробежала черная кошка. «Может, Отавинью догадывается, что ребенок, которого ждет Рафаэла, – не его? – подумал Жеремиас. – Или тут какая-нибудь другая причина? Вообще Рафаэла насквозь фальшивая. И не известно еще, действительно ли она Бердинацци, внучка Бруну. Надо бы наконец разобраться в этой истории».
– Врач сказал, что вам, дядя, еще необходим строгий режим отдыха и питания, – промолвила между тем Рафаэла. – Я пообещала ему заботится о вас.
– В этом нет нужды, – довольно сухо произнес Жеремиас. – При мне будут находится Луана и Жудити. А ты с Отавинью уедешь на свою фазенду.
– Но я не хочу туда ехать! – воспротивилась Рафаэла. – Мой долг – быть сейчас рядом с вами. И к тому же я не люблю эту фазенду, которая принадлежала бывшей жене Медзенги. Все, что связано с фамилией Медзенга, вызывает у меня отвращение!
– Ничего, потерпишь, – сказал Жеремиас. – У тебя нет выбора. Отправляйтесь туда завтра же.
Они уехали, но через несколько дней Отавинью позвонил Жудити и признался, что с трудом выносит капризы Рафаэлы и ее дурной характер. Жудити, естественно, рассказала об этом Жеремиасу, и он решил вызвать Отавинью для откровенного разговора.
Рафаэла конечно же увязалась вслед за мужем, но Жеремиас встретил ее холодно и сразу же увел Отавинью на кофейную плантацию, чтобы никто не мог их подслушать.
– Я сделал большую глупость, женив тебя на Рафаэле, – начал он с самого трудного для себя признания. – Дело в том, что ребенок, которого она ждет, не твой, а Маркуса Медзенги.
– Я подозревал это, но не был до конца уверен, – мрачно произнес Отавинью. – Что же мне теперь делать? Посоветуйте!
– Ничего не надо делать, – уверенно сказал Жеремиас. – Подожди немного. Я обратился за помощью в итальянское консульство. Хочу узнать, не завел ли мой брат детей во время войны и действительно ли Рафаэла – его внучка.
– Вы тоже думаете, что она не Бердинацци? – совсем расстроился Отавинью.
– Не исключаю такой вероятности. Но пока не пришел официальный ответ, держи это при себе, парень. Договорились?
Рафаэле очень не понравилось поведение дяди, вздумавшего посекретничать с Отавинью, и она, будучи готовой к любому повороту событий, рискнула на упреждающий маневр – затеяла «секретный» разговор с Жудити:
– Я бы на месте дяди остерегалась в первую очередь Луаны. Она очень опасна, потому что является сообщницей Бруну Медзенги. Даже если стрелял не он сам, а кого-то нанял, то Луана должна сообщить убийце, когда дядя отправился на кофейную плантацию.
– Луана не знала, когда сеньор ушел из дома, – возразила Жудити. – По крайней мере, так она сказала инспектору Валдиру.
– Вот именно! – подхватила Рафаэла. – Так она сказала сама! А что же ей оставалось говорить? Что она выкрала у дяди пистолет и дала его Бруну Медзенге? А потом спрятала пулю?
– Ты несешь какой-то бред! Луана не способна на такое! – возмутилась Жудити.
Рафаэла посмотрела на нее с сочувствием.
– Ты не испытала настоящей любви, бедняжка. Поэтому и не можешь знать, что влюбленная женщина способна на все, даже на преступление! Вот взять хотя бы меня… Признаюсь тебе по секрету, что я точно так же дала дядин пистолет Маркусу, чтобы он убил Фаусту.
– Боже мой! – испугано воскликнула Жудити. – Почему же ты не сказала об этом раньше?
– Ну, во-первых я тогда любила Маркуса и не хотела для него неприятностей. А во-вторых, Маркус мне очень помог, избавив от Фаусту. Ведь тот требовал, чтобы я отравила дядю Жеремиаса. Только ты не говори об этом никому, а лучше следи за Луаной, – попросила Рафаэла, уверенная в том, что Жудити не сможет сохранить тайну и доложит обо всем Жеремиасу.
Экономка, таким образом, оказалась в сложной положении: с одной стороны, она не верила в виновность Луаны и не хотела поставить ее под удар, а с другой – считала своим долгом предупредить хозяина об опасности. Рафаэлу же и Маркуса ей не было жалко. Если они убили Фаусту, то пусть и ответят за это.
Терзаемая сомнениями, Жудити решила сначала осторожно поговорить с Луаной.
– Скажи, когда Бруну Медзенга провел здесь с тобою ночь, он ходил по дому? – спросила она.
– Нет, – ответила Луана, удивившись такому вопросу.
– А пистолет, который лежит в комнате хозяина, ты когда-нибудь трогала? – продолжала вести дознание Жудити.
– Никогда! Почему ты об этом спрашиваешь? – встревожилась Луана.
Жудити не стала объяснять причину своего любопытства. Но поскольку ситуация и теперь не прояснилась, то отважилась все же на прямой разговор с патроном. Однако сделать это было не просто, и она начала издалека:
– Признайтесь мне, сеньор, вы действительно видели Бруну Медзенгу на плантации в тот ужасный день?
– Нет. Это был один из его приспешников, – сказал Жеремиас.
Такой ответ еще больше озадачил Жудити.
– Значит, у Медзенги все-таки был сообщник? – вымолвила она с ужасом. – И… кто?..
Жеремиасу не понравилась такая дотошность.
– Уж не Валдир ли тебя подослал ко мне? – отшутился он.
– Нет, как вы могли такое подумать?! – приняла все за чистую монету Жудити. – Я знаю, что нехорошо выдавать чужие тайны, но и молчать не могу. Рафаэла призналась мне, что доктора Фаусту убил Маркус Медзенга. И она сама дала оружие, потому что хотела защитить вас…
– Неужели? Это очень интересно! – оживился Жеремиас. – Ну-ну, продолжай. Что еще она тебе поведала?
– Рафаэла так же сказала, что в вас стрелял Бруну Медзенга, из вашего же пистолета, который он получил от Луаны.
Жудити облегченно вздохнула, избавившись от непосильного груза, а Жеремиас, обеспокоившись, тотчас же открыл ящик стола, в котором хранил пистолет.
Оружие оказалось на месте. Жеремиас взял пистолет в руки, желая осмотреть его внимательно, и тут внезапно грянул выстрел.
Жудити на мгновение лишилась чувств, а когда очнулась, то увидела склонившегося над нею патрона – живого и даже не раненного.
– Это чудо, что пуля никого из нас не зацепила, – сказал он. – Только остается тайной, кто же зарядил пистолет. Я этого не делал.
– Неужели Рафаэла говорила правду? – высказала робкое предположение Жудити.
– Если так, то я потеряю Луану, мою настоящую Мариету Бердинацци, – мрачно молвил Жеремиас.
В этот момент дверь отворилась и в кабинет вбежали испуганные Луана, Рафаэла и Отавинью. Жеремиас успокоил их, сказав, что сам неосторожно задел курок.
Затем он уединился с Отавинью и рассказал ему, что произошло на самом деле.
– Тебе понятно, что тот, кто зарядил пистолет, хотел меня таким образом убить?
– Вы думаете, это сделала Рафаэла? – задал встречный вопрос Отавинью.
– Я уже ничего не думаю, потому что никому не верю – ни Рафаэле, ни Луане.
Отавинью выразил удивление, поскольку до сих пор Жеремиас полностью доверял Луане.
– А ты никогда не слышал от Рафаэлы, как она помогала молодому Медзенге убить Фаусту, а Луана соответственно помогла Медзенге-старшему, который стрелял в меня?
Отавинью был поражен услышанным.
– Нет, Рафаэла не посвятила меня в свою тайну, – сказал он, переведя дух. – Но в любом случае я благодарен Маркусу Медзенге за то, что он убрал этого негодяя. Не понятно только, почему Рафаэла вдруг проговорилась. Тут что-то не так. И почему молчала до сих пор насчет Луаны, хотя едва выносит ее? Боюсь, это просто наговор. У Луаны нет причин желать вам смерти.
– Есть, с сожалением произнес Жеремиас. – Она может мстить за своего отца, которого я когда-то обидел. А вообще, мне эта история тоже кажется довольно странной, потому я и решил обсудить ее с тобой. Поговори с Рафаэлой, выведай у нее, откуда она знает, что Луана давала Медзенге мой пистолет.
Отавинью конечно же не сказал ему, что знает, какую цель преследует Рафаэла, но у нее спросил без обиняков:
– Ты оговорила Луану только затем, чтобы дядя переписал завещание в твою пользу?
– Нет. У меня есть серьезные улики против Луаны, и раз уж это все равно всплыло наружу, то я сама расскажу о них дяде. Хочешь послушать? Тогда идем вместе!
История, которую она поведала Жеремиасу, выглядела так:
– В день убийства я выглянула в окно и увидела, как Бруну Медзенга быстро уходил в сторону от дома. И в руках у него был небольшой сверток.
– Ну и что это доказывает? – разочаровано спросил Жеремиас. – Допустим, Бруну действительно крутился в тот день возле нашего дома. Но в свертке не обязательно мог быть пистолет.
– Нет, вы не все поняли, – возразила Рафаэла. – Это доказывает, что он вас выслеживал. И пошел за вами на плантацию. А уж там спокойно в вас выстрелил.
– Ладно, теперь понял, – сказал Жеремиас. – Но при чем тут Луана? На каком основании ты обвиняешь ее?
– А это пусть она расскажет вам сама! – ушла от ответа Рафаэла. – Позовите ее сюда и спросите, как она выкрала у вас пистолет и отдала его Медзенге. А потом, когда покушение не удалось, зарядила тот самый пистолет в надежде на несчастный случай.
– Я так редко вспоминаю о своем оружии, что случая пришлось бы ждать довольно долго, – заметил Жеремиас, но у Рафаэлы и тут нашелся веский довод:
– Нет, не скажите! Я сама слышала, как она говорила вам, что убийца может повторить покушение и вы должны принять меры предосторожности. То есть намекала, чтобы вы всегда имели при себе оружие.
– Да, я припоминаю, – согласился Жеремиас. – Но об этом мне говорили также и Жудити, и ты.
– Конечно, мы все о вас тревожимся. Но сейчас речь идет о Луане, – вернула его в нужное русло Рафаэла. – Вы будете говорить с нею?
– Нет. Сейчас не буду, – твердо произнес Жеремиас. – Подумаю до утра, а там решу, как с вами со всеми поступить.
Утром он все же допросил Луану, но, кроме обиды и слез, ничего от нее не добился.
– Если вы можете думать обо мне так плохо, то я сегодня же уйду от вас! – заявила она.
– Куда? К Медзенге? – рассвирепел Жеремиас.
– Это вас уже не должно волновать, – отрезала Луана.
– Нет, ошибаешься! – грозно сказал Жеремиас. – Ты моя племянница, и я тебя никуда не отпущу. Забудь все, о чем я тебя спрашивал, и спокойно вынашивай моего внука. Валдир не узнает о подозрениях Рафаэлы, а я сегодня же отправлю ее на новую фазенду.
Рафаэла пришла в бешенство, узнав о таком решении Жеремиаса, и заявила, что сама все расскажет инспектору Валдиру.
Жеремиас вынужден был осадить ее, прибегнув к шантажу:
– Ты от кого ждешь ребенка?
– От Маркуса! – ответила она с вызовом.
– То-то же, – удовлетворенно заключил Жеремиас, пологая, что одержал верх в схватке со строптивой племянницей.
Но он ошибся. Рафаэла и не думала сдаваться, а потому выложила свой главный козырь:
– Вас еще интересует та пуля, которую искал инспектор Валдир? Если да, то я, кажется могу ему помочь. Совсем недавно мне припомнилось, как в день покушения Луана что-то закапывала или раскапывала в дальнем угла сада. Пойдете туда, и мы найдем там пулю, я теперь в этом не сомневаюсь.
– Что ж, зови Отавинью и пойдем, – согласился Жеремиас.
Как и следовало ожидать, злосчастная пуля лежала в указанном месте.
Жеремиас в очередной раз задумался, не зная, как ему теперь поступить.
Глава 43
Жозимар и Кловис подозревали в убийстве Ралфа не только Лейю, но так же и Сузану, и ее мужа Орестеса.
На допросе Орестес не стал отрицать, что нанял людей, чтобы те избили Ралфа, но ни о каком убийстве и не помышлял.
– Его избивали в вашем присутствии? – спросил Жозимар.
– Да.
– А что там делала сеньора Сузана?
– Я сам привел ее туда, чтоб она увидела, как я поквитаюсь с Ралфом. Этот мерзавец сначала соблазнил мою жену, а потом стал распускать руки.
– То есть бил ее? – уточнил Жозимар.
– Да. И я могу то же самое сказать на суде. Последствия меня не пугают, – заявил Орестес.
– У меня имеются записи разговоров, которые подтверждают показания сеньора Орестеса, – вставил Кловис.
– Хорошо. Принесите кассеты, мы приобщим их к делу, – распорядился Жозимар. А Сузане и Орестесу задал следующий вопрос:
– Когда вы ушли с пляжа, Ралф был жив?
– Да, – хором ответили супруги.
– И в песок вы его не закапывали?
– Нет.
– А может, вам повезло увидеть, кто это сделал?
– Нет!
На этом допрос закончился. А уже сидя в машине, по дороге домой, Орестес сообщил жене, что подкупил человека, который уничтожил те компрометирующие записи, что находились у Кловиса.
– Спасибо, – улыбнулась в ответ Сузана. – Ты такой предусмотрительный и находчивый!
– Да, я такой, – горделиво молвил Орестес. – А ты собиралась променять меня на какого-то альфонса!
– Нет, это не так, ты же знаешь!
Орестес печально покачал головой и сказал:
– Я знаю только то, что приказал избить этого подонка. А все остальное, дорогая, – твоих рук дело. И, должен заметить, ты не плохо потрудилась.
Кловис понимал, что кассеты уничтожил Орестес, но доказать это не мог, так же как не мог доказать его причастность к убийству Ралфа.
Лейя Медзенга тоже оставалась только в числе подозреваемых, а никаких улик против нее у следствия не имелось.
И тогда Кловис решил подослать к ней Мариту, чтобы та спровоцировала Лейю на какие-то дополнительные действия, способные вывести следствие из тупика.
Получая инструкцию, как ей следует себя вести, Марита спросила Кловиса:
– Значит, вы все-таки думаете, что Ралфа убила Лейя?
– Ну, сделать это она одна не могла, – ответил Кловис. – Но в любом случае Лейя Медзенга знает, кто убийца.
Марита приехала к Лейе без приглашения и таинственным голосом сообщила, что ей звонил Ралф.
– Ему нужна помощь, – говорила она с растущим волнением. – Он просит денег, а у меня их нет.
По соображениям Кловиса, Лейя должна была понять эту фразу как шантаж со стороны Ралфа, который чудом выжил и теперь требовал денег за свое молчание. Лейя в этом случае не захочет, чтобы Ралф назвал имя того, кто на него покушался, и предпочтет выложить деньги, то есть откупиться.
Но Лейя повела себя иначе. Она возмутилась!
– Да он украл у меня целое состояние. Где же эти деньги? – спросила она у Мариты, изо всех сил стараясь не показать своего испуга.
– Он все проиграл, – пояснила Марита, но в Лейе это не вызвало сочувствия.
– Ты зря приехала, – твердо произнесла она. – Ралф от меня больше ничего не получит. Он для меня умер.
Марита уехала от нее ни с чем, и это весьма озадачило Кловиса. Но, не имея никаких других зацепок, он решил и дальше провоцировать Лейю с помощью Мариты. Для этого ему пришлось посвятить Мариту в некоторые подробности дела:
– Нам известно, что в ночь происшествия Лейя и Бруну Медзенга были на пляже Гуаружа. Не исключено, что они сами закопали избитого Ралфа в песок. Или не препятствовали сделать это кому-то другому, понимая, что во время прилива Ралф не сможет выбраться и непременно утонет.
Марита, до той поры еще надеявшаяся увидеть Ралфа живым, заплакала от горя. И, придя к Лейе в следующий раз, уже не стала прибегать кот лжи, а просто обрушила на соперницу гневные обвинения:
– Ралфа нет в живых! Ты убила моего мужчину, моего возлюбленного!
– Но разве не ты говорила, что он тебе на днях звонил и просил денег? – напомнила ей Лейя.
– Не прикидывайся дурочкой! – воскликнула Марита. – мы обе знаем, что Ралф погиб. И убила его ты!
– Господь с тобой! Ты, похоже, и вправду обезумела от потери, – совершенно искренне посочувствовала ей Лейя, но Марита ответила неожиданны ударом:
– Признайся, что ты делала на пляже в ту ночь вместе со своим бывшем мужем? Это вы закапали Ралфа в песок?
– Откуда у тебя такие сведения? – спросила Лейя, не сумев скрыть своего испуга.
– От детектива Кловиса! – с удовольствием ответила Марита! – Ну что, перепугалась? То-то же! Советую тебе больше не дурачить следователей, а во всем сознаться официально.
У Лейи тем не менее достало мужества выдержать и эту атаку.
– Мне не в чем сознаваться, – твердо произнесла она. – А вот тебе надо молить Бога, чтобы Ралф действительно оказался жив. Потому что ты была единственной из всех любовниц, кто не смирился с его женитьбой на мне. Ты постоянно ему угрожала. И я могу засвидетельствовать это у суде!
– Я бы никогда не смогла бы пойти на убийство, – уже менее воинственно промолвила Марита, – потому что всегда любила Ралфа без памяти.
– Вот-вот, без памяти, – подхватила Лейя. – Ты могла его убить из ревности. Разве это не понятно?
Отбившись таким образом от Мариты, она позвонила Бруну, чтобы вместе с ним выработать дальнейшую тактику поведения:
– Если Кловис меня вызовет, должна ли я отрицать, что ту ночь провела с тобой?
– Нет, – без колебаний ответил Бруну. – Объясни им, что я все еще в тебя влюблен и как раз в ту ночь намеревался с тобой помириться. А все остальное – лишь досадное совпадение.
«Я была бы счастлива, если бы в тебе осталась хоть капля любви ко мне», – с грустью подумала Лейя, положив трубку.
А Бруну некогда было печалится в одиночестве: он встречал дочь и зятя, вернувшихся из Арагвайи.
– Ну, по вашему счастливому виду я сразу могу определить, что вы еще не наскучили друг другу, – пошутил он. – А что там новенького на фазенде?
– Да ничего особенного. Все в порядке, – ответила Лия. – Зе хлопочет на ферме, а Донана учит Уере грамоте!
– Неужели? – изумился Бруну. – А сама-то она умеет читать и писать?
– Умеет, – засмеялась Лия. – Правда, Зе утверждает, что не слишком хорошо.
В таком шутливом настроении они беседовали до тех пор, пока Светлячок не сказал, что вновь отправляется на своем автобусе в гастрольную поездку.
– И ты будешь скитаться с ним по свету в захудалом автобусе? – спросил Бруну у дочери.
Лия согласно кивнула.
– Но я уже предлагал вам поселиться в нормальном доме и принять от меня в подарок самолет.
– Нет, это слишком роскошный подарок, я не могу его принять, – уперся Апарасиу.
Бруну расстроился, но ненадолго, потому что вскоре явились Маркус и Лилиана, лица которых светились неподдельным счастьем.
– У вас приятные новости? – догадался Бруну.
– Да, мы только что от врача, – сообщил Маркус. – Теперь уже точно известно, что у нас будет мальчик!
Не желая скрывать своего восторга, он здесь же, при всех, поцеловал Лилиану в губы.
Бруну искренне порадовался такому повороту событий, но уже в следующий момент с болью вспомнил о своем ребенке, которого вынашивала Луана. И решил поехать в Минас-Жерайс хотя бы затем, чтобы справиться о ее здоровье.
Однако вскоре позвонил Валдир и пригласил Бруну приехать туда вместе с Маркусом – для дачи показаний.
– А зачем вам понадобился Маркус? – встревожился Бруну.
– Как свидетель, – не стал объяснять истиной причины Валдир.
Пуля, найденная в саду по подсказке Рафаэлы, заставили Жеремиаса переменить решение и обратиться все-таки к Валдиру.
– Отдайте эту пулю на экспертизу. Я хочу знать, была ли она выпущена из моего пистолета, – сказал он инспектору. – А потом, в зависимости от результата экспертизы, вы получите дальнейшие объяснения.
На следующий день Валдир подтвердил опасения Жеремиаса, и тот рассказал, как и почему была найдена пуля.
– Что ж, я вынужден официально допросить ваших племянниц, – сказал Валдир.
Рафаэла слово в слово повторила все сказанное ранее и спросила Валдира:
– Теперь вы меня арестуете?
– Пока нет, – ответил он. – Но мне придется привлечь вас к ответу за соучастие в убийстве доктора Фаусту.
С Луаной же все вышло гораздо сложнее: она отрицала свою вину и прямо в лицо говорила Рафаэле, что та врет.
– Зачем ей врать, если она призналась в том, что помогла Маркусу Медзенге совершить убийство? – резонно заметил Валдир.
– Я не знаю, что у нее на уме, но если дядя верит в мою виновность, то можете сразу забрать меня в тюрьму, – сквозь слезы произнесла Луана.
Валдир ответил, что арестовать ее всегда успеет, а для начала устроит обеим племянницам очную ставку с отцом и сыном Медзенга.
Весь день Луана проплакала, закрывшись у себя в комнате. И постепенно в ней созрело решение, что ее ребенок не должен быть ни Медзенгой, ни Бердинацци.
– Ты будешь только моим, – шептала она, бережно поглаживая живот. – А все Медзенга и Бердинацци пусть продолжают упиваться своей ненавистью друг к другу!
Утром растерянная Жудити сообщила патрону, что Луана исчезла из дома, ни с кем не простившись и не оставив никакой записки.
Жеремиас тотчас же велел своим работникам прочесать ближайшие окрестности. Но найти Луану им так и не удалось.
Рафаэла же не скрывала своего торжества.
– Мне думается, бегство Луаны как раз и доказывает ее вину, – сказала она Жеремиасу.
– А может Луана уехала прямо к Бруну Медзенге? – высказала предположение Жудити, чем очень разгневала хозяина.
– Если она это сделала, то я не пожалею никаких сил, чтобы засадить Бруну и его сына за решетку! – заявил он.
Исчезновение Луаны выбило из колеи Отавинью, и он устроил Рафаэле скандал.
– Ну и что, добилась своего? – кричал он, глядя на нее с нескрываемой злобой. – Довела ни в чем не повинную девушку до того, что она может родить теперь где-нибудь на дороге? А сама ты сядешь в тюрьму за соучастие в убийстве!
– Успокойся, не спеши с выводами, – хладнокровно ответила Рафаэла. – на суде меня обязательно оправдают: учтут, что я действовала из благих побуждений, желая защитить дядю. И к тому же у меня есть еще одно смягчающее обстоятельство – я жду ребенка! А дядя теперь уж точно изменит завещание в мою пользу.
– Ты страшный человек! – сказал ей Отавинью. – Я уже боюсь, что ты и со мной можешь вот так же расправиться.
Узнав, зачем их на самом деле вызывали в Минас-Жерайс, Бруну и Маркус, конечно же, возмутились и сами потребовали очной ставки с Рафаэлой.
– Я уже пригласил сюда не только ее, но и Луану Бердинацци, – сказал Валдир, но тут как раз ему доложили, что Луана внезапно исчезла.
– Клянусь, вы ответите за этот произвол, – не сдержался Бруну. – Если с Луаной что-то случиться, я…
– В данной ситуации вам стоит подумать прежде всего о себе, – посоветовал ему Валдир и позвал в кабинет Рафаэлу.
Она, глядя Маркусу прямо в глаза, сказала, что сама дала ему пистолет, из которого он убил Фаусту.
Маркус был ошеломлен.
– Ты что, сдурела? – бросился он к Рафаэле и занес руку для удара, но вовремя был остановлен отцом.
– Разве ты не понимаешь, что это месть? – сказал ему Бруну. – Подлая месть семейства Бердинацци. Дядя и племянница действуют заодно и пытаются нанести нам двойной удар. Но у них ничего не получится, потому что я привлеку к этому делу самых лучших адвокатов Бразилии, а если понадобится, то и всего мира.
– Да уж, позаботься о своей защите, потому что вас обоих будут судить, – строго произнес Валдир. – А кроме того, я займусь розыском вашей сообщницы Луаны, сеньор Медзенга.
Когда они вышли из полицейского участка, Маркус спросил отца:
– Неужели Луана тоже обвинила тебя, как это проделала со мной гадюка Рафаэла?
– Нет, уверенно молвил Бруну. – Луана наверняка бежала ко мне. Поедим скорее домой: она, возможно, уже там и ждет меня.
В Рибейран-Прету, однако, Луаны не было. И не объявилась она и в последующие дни. Тогда обеспокоенный Бруну послал Маурити в лагерь Режину, надеясь отыскать ее там.
А Маркус находил утешение в общении с Лилианой, перед которой чувствовал себя очень виноватым.
– Мне страшно подумать, что наш ребенок родится, когда я буду сидеть в тюрьме, – сокрушался он. – Причем за преступление, которого не совершал.
Лилиана успокаивала его, говоря, что судьи во всем разберутся и вынесут справедливое решение, но Маркус был настроен более пессимистически:
– Нет, эти проклятые Бердинацци обложили нас со всех сторон. Выпутаться будет непросто. Я, конечно, сам виноват, что связался с мерзавкой Рафаэлой. А вот отец может пострадать ни за что. И чтобы спасти его, я готов признаться, будто стрелял также и в проклятого Жеремиаса Бердинацци! Мне только жаль тебя и нашего ребеночка.
Лилиана беззвучно плакала, слушая его, и все еще не могла поверить, что Маркус стал таким, каким виделся ей всегда: нежным, любящим, совестливым. Но если стало возможным такое чудо превращения, то почему невозможно, чтобы восторжествовала справедливость и Маркуса оправдали?!
