Текст книги "Мое любимое убийство. Лучший мировой детектив (сборник)"
Автор книги: Артур Конан Дойл
Соавторы: Джек Лондон,Оскар Уайльд,Уильям О.Генри,Эдгар Аллан По,Марк Твен,Гилберт Кийт Честертон,Брэм Стокер,Редьярд Джозеф Киплинг,Клапка Джером Джером,Роберт Ирвин Говард
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 51 страниц)
– Что сказал управляющий? – спросил Каррадос.
– Он был совершенно бессвязен, но, думаю, это естественно. Что ты успел сделать?
– Ничего, – ответил Каррадос. Он повернулся спиной к «Сейфу» и, казалось, внимательно изучал противоположную сторону улицы. – Здесь прямо напротив табачная лавка?
– Верно.
– Что они продают на первом этаже?
– Вероятно, «Втирро». Рискну предположить это, поскольку надпись «Втирайте Втирро от всего!» украшает каждое окно.
– Окна матовые?
– Да, верхняя половина, о непостижимый человек.
Каррадос вернулся к своей машине.
– Пока нас не будет, Паркинсон, сходите на ту сторону и купите жестянку, бутылку, коробку или пачку «Втирро».
– Что такое «Втирро», Макс? – с жадным любопытством поинтересовался Карлайл.
– Мы пока не знаем. Когда Паркинсон добудет его, ты, Луис, будешь тем, кто его опробует.
Они спустились в подвал и прошли мимо охранника у решетки, чье поведение выдавало смутное понимание: что-то происходит. Не было нужды гадать почему. В отдалении, приглушенный бронированными стенами коридора, рокотал властный голос, словно слышимый под водой гул колокола.
– Тем не менее, каковы факты? – вопрошал он с едкостью растерянной беспомощности. – Меня уверяют, что другого ключа не существует, и все же мой сейф был открыт. Мне дают понять, что без кодового слова неуполномоченное лицо не сможет фальсифицировать мое право на владение. Мое тщательно подобранное слово – «антропофаг», сэр. Является ли оно распространенным в преступной среде? Но мой сейф пуст! Каково же объяснение? Кто в этом виновен? Что было сделано? И где же полиция?
– Если вы считаете, что наилучшим выходом было бы стоять на пороге и, размахивая руками, подзывать первого попавшегося констебля, то позвольте мне не согласиться с вами, сэр, – возразил растерянный менеджер. – Вы можете быть уверены, что было сделано все возможное, чтобы разгадать эту тайну. Как я уже сказал вам, я уже позвонил профессиональному детективу и одному из директоров.
– Но этого недостаточно! – в ярости настаивал профессор. – Вернет ли какой-то простой детектив мои четырех-с-половиной-процентные японские облигации на шесть тысяч фунтов стерлингов? Зависит ли возвращение моих бесценных записок «Полифилетические свадебные обряды пещерных людей в среднем плейстоцене» от какого-то там директора? Я настаиваю на том, что надо вызвать полицию – всех, кого только можно. Привести в движение весь Скотленд-Ярд. Необходимо тщательное расследование. Я являюсь клиентом вашего драгоценного учреждения всего полгода, и вот итог!
– Вы держите в руках ключ от тайны, профессор Балдж, – спокойно перебил его Каррадос.
– Кто это, сэр? – раздраженно спросил профессор.
– Позвольте мне, – вмешался мистер Карлайл с обычной самоуверенностью. – Я Луис Карлайл с Бамптон-стрит. Этот джентльмен – Макс Каррадос, выдающийся детектив-любитель.
– Я буду благодарен любой помощи, способной пролить свет на это ужасающее происшествие, – свысока ответил профессор звучным голосом. – Позвольте мне ввести вас в курс дела…
– Возможно, если бы мы пошли в ваш кабинет, – предложил управляющему Каррадос, – нас с меньшей вероятностью могли бы прервать.
– Несомненно, несомненно, – прогудел профессор, принимая это предложение от имени всех остальных. – Факты, сэр, таковы: я, к несчастью, являюсь владельцем сейфа, в который несколько месяцев назад поместил, среди менее важных вещей, шестьдесят облигаций Японского государственного займа – главная часть моей скромной удачи – и рукопись весьма важного черновика работы «Полифилетические свадебные обряды пещерных людей в среднем плейстоцене». Сегодня я пришел забрать купоны на получение дохода, срок оплаты которых наступает пятнадцатого, чтобы по своему обыкновению внести ими предоплату за неделю в мой банк. И что я нашел? Мой сейф, запертый и, несомненно, нетронутый, как и месяц назад, когда я последний раз его видел. Но он далеко не нетронут, сэр! Он был открыт, ограблен, полностью обчищен! Не осталось ни единой облигации, ни клочка бумаги!
Нараставшее возмущение управляющего во время последней части этого монолога было очевидно, и теперь он взорвался:
– Позвольте решительно вам возразить, профессор Балдж. Вы снова говорите, что последний раз приходили месяц назад. Вы будете моими свидетелями, джентльмены. Вы поймете важность, которую может представлять это заявление, когда я скажу, что профессор обращался к своему сейфу не далее как в прошлый понедельник.
Профессор уставился на него как разъяренное животное, причем сходство усиливалось благодаря его типичной козлиной бородке.
– Как вы смеете мне возражать? – воскликнул он, резко хлопая ладонью по столу. – Меня не было здесь в понедельник.
Управляющий холодно пожал плечами.
– Вы забываете, что служащие тоже вас видели, – парировал он. – Разве мы не можем верить своим собственным глазам?
– Всеобщее убеждение, но, тем не менее, не всегда заслуживающее абсолютного доверия, – мягко заметил Каррадос.
– Я не могу ошибаться.
– Тогда можете ли вы мне сказать, не глядя, какого цвета глаза у профессора Балджа?
На минуту повисло будоражащее воображение и выжидательное молчание. Профессор развернулся спиной к управляющему, и тот от задумчивости перешел к смущению.
– Я в самом деле не знаю, мистер Каррадос, – наконец заявил он надменно. – Я не обращаю внимания на такие незначительные мелочи.
– Тогда вы можете ошибаться, – мягко, но решительно ответил Каррадос.
– Но густые волосы, почтенная борода, выдающийся нос, тяжелые брови…
– Всего лишь самые заметные особенности, которые легче всего подделать. Они притягивают взгляд. Если хотите защитить себя от жульничества, приучитесь лучше смотреть на сами глаза и особенно на пятна в них, на форму ногтей, расположение ушей. Эти вещи невозможно подделать.
– Вы всерьез предполагаете, что тот человек не был профессором Балджем, что это был мошенник?
– Такой вывод неизбежен. Профессор, где вы были в понедельник?
– Я ездил с кратким курсом лекций по центральным графствам. В воскресенье я был в Ноттингеме. В понедельник в Бирмингеме. Я только вчера вернулся в Лондон.
Каррадос вновь повернулся к управляющему и указал на Дрейкотта, до сих пор остававшегося без внимания.
– А этот джентльмен? Не приходил ли он случайно в понедельник?
– Нет, мистер Каррадос. Но я давал ему доступ к сейфу во вторник после полудня и еще раз вчера.
Дрейкотт печально покачал головой.
– Вчера я обнаружил его пустым, – сказал он. – И весь вторник я провел в Брайтоне, пытаясь добиться встречи с одним джентльменом.
Управляющий внезапно сел.
– Боже милостивый, еще один, – слабо воскликнул он.
– Боюсь, это только начало, – сказал Каррадос. – Мы должны взглянуть на вашу книгу с записями об арендаторах.
Менеджер встрепенулся и запротестовал.
– Это невозможно. Никто кроме меня или моего помощника никогда не видел эту книгу. Это было бы беспрецедентно.
– Обстоятельства беспрецедентны, – ответил Каррадос.
– Если на пути расследования этих джентльменов возникнут хоть какие-то трудности, я посчитаю своим долгом доложить об этом в министерство внутренних дел, – объявил профессор трубным голосом, словно бы обращаясь к потолку.
Каррадос протестующе поднял руку.
– Могу я сделать предложение? – сказал он. – Итак, я слеп. Следовательно?..
– Хорошо, – уступил управляющий. – Но всех остальных я должен попросить удалиться.
В течение пяти минут Каррадос слушал список арендаторов, пока управляющий зачитывал его. Иногда он останавливал это перечисление, чтобы поразмышлять мгновение, временами касался кончиками пальцев подписи и сравнивал ее с остальными. Время от времени его интересовал пароль. Но когда список закончился, Каррадос продолжал смотреть в никуда, без малейшего намека на озарение.
– Все совершенно очевидно и, тем не менее, совершенно невероятно, – задумчиво сказал он. – Вы утверждаете, что за последние полгода книгой занимались только вы?
– У меня не было ни дня отпуска в этом году.
– Обед?
– Мне подают его сюда.
– И этот кабинет не может быть открыт без вашего ведома, если вы отлучитесь?
– Это невозможно. Дверь оснащена мощной пружиной и автоматическим замком, срабатывающим от легкого касания. Ее невозможно оставить открытой случайно, только если специально подпереть чем-нибудь.
– И вы полагаете, что ни у кого не было возможности получить доступ к этой книге?
– Нет, – был ответ. Каррадос встал и стал надевать перчатки.
– Тогда я отказываюсь продолжать расследование, – холодно сказал он.
– Почему? – с запинкой произнес управляющий.
– Потому что я имею все основания полагать, что вы обманываете меня.
– Умоляю, присядьте, мистер Каррадос. Это верно, что, когда вы задали мне последний вопрос, я неожиданно вспомнил об одном обстоятельстве, из-за которого – если уж быть абсолютно точным – мне стоило ответить «Да» вместо «Нет». Но это не то, о чем вы спрашивали. Было бы нелепо придавать этому инциденту какое-либо значение.
– Позвольте мне судить.
– Так и поступите, мистер Каррадос. Я живу с сестрой в многоквартирном доме на Уиндермер. Несколько месяцев назад она познакомилась с семейной парой, недавно въехавшей в квартиру напротив. Муж – ученый человек, проводящий большую часть времени в Британском музее. Но его жену интересовали совсем другие вещи, она намного моложе, ярче, жизнерадостнее, в сущности простая девушка, самая очаровательная и искренняя из тех, что я когда-либо встречал. Амелия, моя сестра, с легкостью…
– Постойте! – воскликнул Каррадос. – Ученый средних лет и очаровательная молодая жена! Говорите как можно более кратко. Если я прав, может понадобиться немедленно выехать в порт. Она, естественно, приходила сюда?
– Вместе с мужем, – чопорно ответил управляющий. – Миссис Скотт много путешествовала и имела привычку делать фотографии всех мест, где бывала. Когда случайно была упомянута моя должность, она была совершенно захвачена идеей добавить в свою коллекцию фотографии хранилища – восторженная, как ребенок… Не было причины отказывать ей, это место часто фотографировали для рекламных целей.
– Она пришла и принесла камеру – прямо у вас под носом!
– Не понимаю, что вы имеете в виду под «прямо у вас под носом». Она пришла вместе с мужем в один из вечеров, незадолго до закрытия. Конечно, она принесла камеру – невелика беда.
– И ухитрилась остаться одна?
– Я возражаю против слова «ухитрилась». Так… так получилось. Я послал за чаем, и в это время…
– Как долго она пробыла здесь одна?
– Самое большее две или три минуты. Когда я вернулся, она сидела за моим столом. Вот о чем я говорил. Шалунья надела мои очки и держала большую книгу. Мы были хорошими друзьями, и ей нравилось передразнивать меня. Признаюсь, я испугался – просто инстинктивно, – когда увидел, что она взяла книгу, но в следующую минуту понял, что она держит ее вверх ногами.
– Умно! Она не успевала вовремя вернуть ее назад. И камера со специально подобранной пленкой уже снимала последние несколько страниц с ее стороны!
– Это дитя!
– Да. Ей двадцать семь лет, и она сбивала шляпы с высоколобых мужей повсюду от Петербурга до Буэнос-Айреса! Свяжитесь со Скотленд-Ярдом и попросите приехать инспектора Бидла.
Управляющий тяжело дышал.
– Позвонить в полицию и предать дело огласке означает уничтожить наше учреждение – вера в него будет подорвана. Я не могу сделать этого без указаний свыше.
– Тогда, безусловно, это сделает профессор.
– Прежде чем вы пришли, я позвонил директору, который единственный из всех сейчас в городе, и доложил ему о ситуации, как она обстояла на тот момент. Возможно, он уже прибыл. Если вы пройдете со мной в зал заседаний совета директоров, то мы узнаем это.
Они поднялись на этаж выше, по пути к ним присоединился мистер Карлайл.
– Извините меня, я отойду на минуту, – сказал управляющий.
Паркинсон, беседовавший с портье на тему стоимости земли, подошел к ним.
– Сожалею, сэр, – доложил он, – но я не смог купить «Втирро». Магазин, по всей видимости, закрылся.
– Какая жалость. Мистер Карлайл уже настроился.
– Пройдемте сюда, пожалуйста, – позвал управляющий, вновь появляясь перед ними.
В зале заседаний они нашли седовласого пожилого джентльмена, который явился на зов управляющего из чувства долга, а затем остановился в дальнем углу пустой комнаты в надежде, что его не заметят. Он был совершенно безобиден и, казалось, сам прекрасно об этом знал.
– Весьма печальное дело, джентльмены, – обратился он к ним негромко и доверчиво. – Мне доложили, что вы рекомендовали обратиться в Скотленд-Ярд. Такой ход дел был бы крайне неудачным для заведения, которое зависит от безоговорочного доверия общества.
– Это единственно возможный вариант, – ответил Каррадос.
– Ваше имя, мистер Каррадос, хорошо мне известно в связи с одним деликатным делом. Не могли бы вы не доводить это дело до огласки?
– Это невозможно. Должно быть проведено обширное расследование. Необходимо досмотреть каждый порт. Это может сделать только полиция, – сказал Каррадос и добавил со значением: – И только я могу направить полицию по верному пути.
– И вы сделаете это, мистер Каррадос?
Каррадос обворожительно улыбнулся. Он знал, что больше всего привлекает людей в его услугах.
– Моя позиция такова, – ответил он. – До сих пор я работал исключительно как любитель. В этой роли я предотвратил одно или два преступления, исправлял случайную несправедливость и всегда был к услугам моего друга, настоящего профессионала, Луиса Карлайла. Однако сейчас я не вижу причин, по которым должен бесплатно помогать коммерческой фирме в обычном для таких дел инциденте. Я должен требовать вознаграждение за любую информацию, чисто символическое, скажем, сто фунтов.
Директор выглядел так, словно его вера в человечество только что пошатнулась.
– Сто фунтов – это очень щедрое вознаграждение для такой небольшой фирмы, как наша, мистер Каррадос, – обиженно заметил он.
– И это, конечно, не включает профессиональные издержки мистера Карлайла, – добавил Каррадос.
– Зависит ли эта сумма от какой-то определенной работы? – уточнил управляющий.
– Я не возражаю против того, чтобы обозначить ее как сумму за то, чтобы я добыл для вас – и для полиции как основание для розысков – фотографию и описание вора.
С минуту двое руководителей учреждения посовещались в отдалении, затем управляющий вернулся к Каррадосу.
– Мы согласимся, мистер Каррадос, при условии, что эти вещи будут у нас в течение двух дней. В противном случае…
– Нет, нет! – возмущенно воскликнул мистер Карлайл, но Каррадос добродушно прервал его:
– Я приму условие с тем же азартом, с которым оно было выдвинуто. В течение сорока восьми часов или никакой оплаты. Чек, конечно же, выдадут мне тотчас, как я предоставлю необходимое?
– Вы можете быть уверены в этом.
Каррадос достал свой бумажник, извлек из него конверт с американским штемпелем, из которого вынул фотокарточку.
– Вот фотография, – объявил он. – Его зовут Улисс К. Грум, но он более известен как Гарри-Артист. Описание вы найдете на оборотной стороне.
Пять минут спустя, когда они остались одни, мистер Карлайл высказал свое мнение об этой сделке.
– Ты совершеннейший плут, Макс, – сказал он, – хотя и весьма очаровательный, должен признать. Но исключительно ради собственного удовольствия ты так шокируешь людей.
– Напротив, – возразил Каррадос, – это люди шокируют меня.
– Теперь эта фотография. Почему я ничего не слышал о ней раньше?
Каррадос достал свои часы и дотронулся до них.
– Сейчас без трех минут одиннадцать, я получил ее в двадцать минут девятого.
– И при этом час назад ты уверял меня, что ничего не сделал.
– Я и не сделал – поскольку не было результата. Пока я не выжал из управляющего в его кабинете основополагающий факт для своей теории, я был далек от уверенности как никогда.
– Как я – до сих пор, – намекнул мистер Карлайл.
– Я подхожу к этому, Луис. Я переверну для тебя всю картину. У мошенника было целых два дня форы и шанс, что его удастся поймать – один к девяти. Мы все знаем, и дело меня больше не интересует. Но это твоя работа. Вот факты. В тот раз, когда «рыжий» человек попался на нашем пути, я сразу обратил намного более пристальное внимание на его цели и намерения, чем ты. В тот же день я отправил зашифрованную телеграмму Пирсону в Нью-Йорк. Я запросил сведения о любом человеке, подходящем под следующее описание – в основном меня интересовали дурные вести о нем, – про которого было бы известно, что он покинул Штаты: образованный, эксперт в области маскировки, дерзкий в своих авантюрах, знаток в области мошенничества в банках и хранилищах.
– Почему Штаты, Макс?
– Это было озарение. Я рассудил, что он должен быть англоговорящим. Новый поворот в проницательности и находчивости современных янки сделал их специалистами в области хитроумных изобретений, во всех смыслах. Невзламываемые замки и безудержные взломщики, сейфы, защищенные от грабежа, и грабители, специализирующиеся на сейфах, в равной степени исходят из Штатов. Так что я провел простую проверку. Когда мы говорили в тот день, а «рыжий» проходил мимо нас, я произнес «Нью-Йорк», или, скорее «Ню-Йок» на американский манер – так, чтобы он услышал.
– Я помню. Он не повернулся и не остановился.
– Он был весьма осторожен, но в звуке его шагов – хотя твои бедные старые глаза не могли этого увидеть, Луис, – была «психологическая пауза», полная остановка примерно на пять секунд. Точно так же, и ты бы остановился, если бы услышал слово «Лондон» в далекой стране. Но неважно, как и почему. Суть в следующем.
Одиннадцать месяцев назад Гарри-Артист успешно ограбил сейф в конторе мистера Мак-Кинки, Дж. Ф. Хиггса и Ко в Кливленде, Огайо. Он только что женился на умной, но весьма покладистой третьесортной актрисе варьете, англичанке по происхождению, и ему нужны были деньги на медовый месяц. Он получил около пятисот фунтов, с этими деньгами прибыл в Европу и остановился в Лондоне на несколько месяцев. Этот период отмечен взломом почтового отделения на Конгрив-сквер, если ты помнишь. Сперва Артист обдумывал, какие из британских учреждений наиболее привлекательны, а затем его внимание остановилось на этом хранилище. Возможно, скрытый вызов, содержащийся в телеграфном адресе, захватил его настолько, что ограбить «Сейф» стало для него делом профессиональной чести. Во всяком случае, его наверняка привлекло предприятие, обещавшее не только славу, но и весьма солидную выручку. Первая часть плана для самого искусного криминального «артиста» была сущим пустяком. В течение трех месяцев он появлялся в «Сейфе» в двенадцати разных обликах и арендовал двенадцать сейфов разной величины. В то же время он проводил доскональное изучение методов этого учреждения. Как можно скорее он возвращал ключи обратно, для дальнейшего использования, сделав дубликаты для собственных целей, конечно. Пять, кажется, он вернул в свой первый визит, один был получен позже, с бурными извинениями, заказным письмом, один был возвращен через главный Берлинский банк. Полгода назад он ненадолго приходил сюда, исключительно для того, чтобы избавиться от двух или более ключей. Один он хранил от начала и до конца, последнюю пару получил во время второго долгого визита сюда, три или четыре месяца назад.
Это подводит нас к важной части хладнокровной авантюры. У него были акции Атлантического и Южно-Центрального почтового фондов, когда он прибыл сюда в апреле. Похоже, Гарри создал три предприятия: дом – в обличье пожилого ученого с молодой женой, который, конечно же, жил по соседству с нашим дорогим управляющим; наблюдательный пункт, на окнах которого он намалевал надпись «Втирайте Втирро от всего!», чтобы как-то оправдать его существование; и где-то еще гримерную, непременно с двумя выходами на разных улицах.
Около шести недель назад он приступил к последнему акту этой пьесы. Миссис Гарри до смешного просто сумела сфотографировать необходимую страницу или две из регистрационной книги. Я не сомневаюсь, что за недели до этого каждый, кто приходил в хранилище, был внимательно изучен, но благодаря фотографиям знания о них удалось соединить с информацией о тех, в чьи руки попали старые ключи Артиста – фотографии дали им имена, адреса, номера сейфов, кодовые слова и подписи. Остальное было просто.
– О да, клянусь богом, для такого человека это не более чем игра, – согласился мистер Карлайл с профессиональным восхищением. – Он мог придумать тысячу способов изучить голос, манеры и наружность своих жертв. Скольких же он обчистил?
– Мы можем только догадываться. Я бы поставил на семерых сомнительных визитеров в минувшие понедельник и вторник. Двоих он по какой-то причине проигнорировал, оставшиеся два сейфа никто не арендовал. Есть один момент, который вызывает интерес.
– Что такое, Макс?
– У Артиста был один сообщник, известный как Билли-Тянучка, но кроме него – за исключением, конечно же, жены, – он обычно никому не доверял. Однако очевидно, что как минимум семь человек в последнее время были под пристальным наблюдением. Что напоминает мне…
– Да, Макс?
– Хотел бы я знать, не воспользовался ли Гарри услугами ни о чем не подозревающих частных сыскных агентств.
– Не думаю, – улыбнулся детектив. – Едва ли это сработало бы…
– О, не знаю. Миссис Гарри в образе ревнивой жены или подозрительной возлюбленной вполне могла бы…
Улыбка мистера Карлайла вдруг исчезла.
– О господи! – воскликнул он. – Я вспомнил…
– Да, Луис? – со смешком в голосе уточнил Каррадос.
– Я вспомнил, что мне надо позвонить клиенту, прежде чем придет инспектор Бидл, – закончил мистер Карлайл, вставая с некоторой поспешностью.
В дверях он почти столкнулся с потрясенным директором, который ломал руки в полном отчаянии от нового удара судьбы.
– Мистер Каррадос! – дрожащим голосом проблеял несчастный пожилой джентльмен. – Мистер Каррадос, появился еще один – сэр Бенджамин Гамп. Он настаивает на том, чтобы встретиться со мной. Вы же не… вы же не оставите нас?
– Я не смогу оставаться здесь неделю, – живо ответил Каррадос, – и сейчас мне уже пора. Это только начало долгой вереницы посетителей. Уверен, мистер Карлайл поддержит вас.
Он кивнул «Всего доброго», глядя каждому прямо в глаза, и вышел, проделав весь путь с потрясающей уверенностью, которая часто заставляла окружающих забыть о его недуге. Вероятно, он не желал вновь сталкиваться с неловкой благодарностью Дрейкотта, поскольку меньше чем через минуту они услышали, как взвизгнула отъезжающая машина.
– Не беспокойтесь, мой дорогой сэр, – заверил своего клиента мистер Карлайл с непробиваемой самоуверенностью. – Не беспокойтесь. Я останусь взамен. Возможно, мне лучше сейчас же представиться сэру Бенджамину.
Директор обратил на него умоляющий, полный надежды взгляд, словно пойманное в ловушку животное.
– Он в подвале, – прошептал он. – Если понадоблюсь – я буду в зале заседаний.
В подвале мистер Карлайл без труда нашел свою цель. Сэр Бенджамин был несдержан и замкнут, сбит с толку и решителен, многословен и раздражителен, и все это то одновременно, то по очереди. Он уже потребовал, чтобы управляющий, профессор Балдж, Дрейкотт и два клерка рассмотрели его дело, и теперь они были вовлечены в бесконечное бесплодное и путаное обсуждение. Сыщика немедленно подвергли допросу, так что он старался отвечать как можно внушительнее, сам узнавая в то же время новые обстоятельства дела.
Последние события были совершенно удивительными. Меньше часа назад сэр Бенджамин получил посылку от районного курьера. В ней находился футляр для драгоценностей, который должен был в это время покоиться под охраной в одном из сейфов. Поспешно вскрыв его, получатель получил подтверждение своих самых худших опасений. Он был пуст – то есть в нем не было драгоценностей, вместо них, словно для того, чтобы усилить нанесенный удар, лежала исписанная аккуратным почерком карточка, и взволнованный баронет прочел на ней изречение, подходящее, но в этот момент совершенно неуместное: «Не собирайте себе сокровищ на земле…»
Карточку передали по кругу, и все взгляды устремились на сыщика в ожидании его экспертного заключения.
– …где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, – с важностью прочитал мистер Карлайл. – Хм. Это самая важная улика, сэр Бенджамин…
– Эй, что такое? Что это? – раздался голос с противоположной стороны холла. – Почему, будь я проклят, у вас такая же штука? Смотрите, смотрите, джентльмены! Послушайте, что происходит? Эй вы, сюда, пустите меня к моему сейфу. Я хочу знать сейчас же!
Букмекер размашистым шагом подошел к ним, размахивая пред их лицами точной копией карточки, которую держал в руках мистер Карлайл.
– Клянусь богом, это совершенно невероятно! – воскликнул этот джентльмен, сравнивая две карточки. – Вы только что получили это, мистер… мистер Берг, верно?
– Так и есть, Берг – на работе Айсберг. Благодаря лорду Гарри я могу принять эту потерю достаточно хладнокровно, но это… это оскорбительно! Полчаса назад мне вручили содержимое одного из конвертов, который должен был быть здесь и столь же защищен, как Английский банк! Что за шутка, скажите на милость? Сюда, Джонни, поторопись и пусти меня к моему сейфу.
Установленный порядок теперь был отброшен. Не было ни намека на знаменитые меры предосторожности заведения. Управляющий вместе с клиентом позвал служащего и, когда он не явился тотчас, повторил свой зов.
– Джон, ступай и немедленно проводи мистера Берга к его сейфу.
– Сию минуту, сэр, – отозвался растерянный служащий, торопясь разделаться со своей собственной проблемой. – Тут какой-то олух думает, что пришел в камеру хранения, насколько я смог понять – он иностранец.
– Забудь о нем, – строго ответил управляющий. – Сейф мистера Берга номер 01724.
Мистер Берг с сопровождающим удалились в один из роскошных, украшенных колоннадой коридоров. Остальные, один или двое, тоже слышавшие этот разговор, оглянулись вокруг и заметили странного человека, который решительно направился к ним. Он был, по всей видимости, типичный пожилой немецкий турист – длинноволосый, в очках, броско одетый, погруженный в интеллектуальные размышления о философии жизни. Одна рука его была занята трубкой, столь же очевидно германской, как и ее владелец, вторая сжимала саквояж, который обеспечил бы первый взрыв смеха любому клоуну.
Совершенно проигнорировав то, что собравшиеся были заняты, немец растолкал их и нашел управляющего.
– Это есть хранилище, nicht wahr?[33]33
Не так ли? (нем.)
[Закрыть]
– Именно так, – надменно согласился управляющий, – но сейчас…
– Ваш парень не особо понятлив. – Глаза за толстыми стеклами очков сощурились в тяжеловесной попытке пошутить. – Он забыл свое дело. Вот хорошая сумка…
Поставленный на возвышение саквояж в полной мере продемонстрировал свои чудовищные пропорции. С одного конца безвольно свисала манжета фланелевой рубашки, с другой стороны заявлял о своем существовании древний воротничок с нелепым дополнением, известным как «манишка». Удивительно ли, что управляющий неодобрительно отнесся к такой настойчивости? Репутация «Сейфа» среди его клиентов была подорвана и без подобного фарса в этот трагический час.
– Да, да, – прошептал управляющий, пытаясь выдворить потенциального вкладчика, – но вы ошиблись, это не…
– Это есть хранилище? Хорошо. Моя сумка – я хочу надежно хранить ее до моего поезда. Ja?[34]34
Да? (нем.)
[Закрыть]
– Nein, nein![35]35
Нет, нет! (нем.)
[Закрыть] – почти прошипел несчастный управляющий. – Уходите, сэр, уходите! Это не камера хранения! Джон, проводи этого джентльмена.
Мистер Берг и его сопровождающий уже вернулись из своего похода. Внутренняя коробка была открыта, и не было нужды спрашивать о результатах осмотра. Букмекер тряс головой, как ошалевший бык.
– Пропало, все мое имущество пропало! – прокричал он через весь холл. – Украдено из «Сейфа» до последней крупицы!
Для тех, кто ничего не знал о том, как было осуществлено мошенничество, казалось, пошатнулась вся финансовая безопасность столицы. Воцарилась потрясенная тишина, и в ней было слышно, как звякнула гигантская решетка на входе в подвал, выпуская столь несвоевременно пришедшего иностранца. Но, словно в это страшное утро события не могли стоять на месте, его тут же сменил опрятный мужчина в строгом церковном одеянии, которого впустили тогда же, когда вышел назойливый немец.
– Отец Питерсхэм! – воскликнул профессор, шагнув навстречу новому посетителю, чтобы поприветствовать его.
– Во имя Господа, профессор Балдж! – приветствовал его в ответ священник. – Вы здесь! Со мной произошло нечто весьма тревожное. Я немедленно должен попасть к своему сейфу. – Он обращался то к управляющему, то к профессору, в равной степени завладев их вниманием. – Весьма тревожное и возмутительное происшествие. Мой сейф, пожалуйста… да-да, преподобный Генри Нокс Питерсхэм. Я только что получил коробку, маленькую коробку, ничего не стоящую, но одну из тех, как я думаю, да, я уверен, что это одна из них; коробка, в которой хранились семейные драгоценности определенного рода, которые должны сейчас находиться здесь, в моем сейфе. Номер 7436? Пожалуй, да, да. Да, вот мой ключ. Но помимо столь обескураживающего впечатления, профессор, коробка содержала – и я должен заявить, что такое цитирование Библии священнику моего ранга является наиболее непристойным, – содержала, м-да, вот это: «Не собирайте себе сокровищ на земле…» Боже мой, да у меня в столе множество проповедей с тем же самым стихом! Я особенно люблю то весьма насущное предостережение, которое он несет в себе. И адресовать его мне! Это чудовищно!
– Номер 7436, Джон, – приказал управляющий с усталой покорностью в голосе.
Служащий направился к другому бронированному проходу. Стремительно завернув за угол, он споткнулся обо что-то, почти сумел сдержать богохульство, сорвавшееся с его губ, и оглянулся.
– Это снова старая сумка проклятого иностранца! – расстроенно объяснил он в попытке оправдаться. – В конце концов он оставил ее тут.
– Вынесите ее наружу и выбросьте, когда закончите, – коротко ответил управляющий.
– Эй, погодите, – задумчиво произнес Джон, не замечая своей фамильярности. – Погодите минуту. Тут занятная штука. Тут бирка, которой раньше не было. «Почему бы не заглянуть внутрь?»
– «Почему бы не заглянуть внутрь?» – повторил кто-то.
– Так тут написано.
Последовала еще одна озадаченная пауза. Все были захвачены мыслью о еще более таинственной головоломке, чем та, с которой они столкнулись до этого. Один за другим они начали подходить с видом здравомыслящих людей, которые не любопытны, но полагают, что тоже могли бы взглянуть.
– Ба! Будь я проклят, – неожиданно воскликнул мистер Берг, – если это не тот же почерк, каким подписаны наши карточки!
