Текст книги "Предречение (СИ)"

Автор книги: Артем Барабашкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 28 страниц)

– Интересно, выжил бы я в том монастыре без своих способностей? – спросил Корнелио у лошади. Она лишь фыркнула в ответ.

– Вот и я думаю, что нет. Хотя демоны обращают на нее внимания не больше, чем на надоедливую мошкару. Мне, слава Экхалору, не приходилось. И тебе не советую. – Лошадь затрясла головой, отгоняя слепней. – Но инквизиторы часто заставляли меня направлять свет на пойманных демонов. Те только злились.

Когда Корнелио вышел из монастыря на свою первую охоту, он первым делом посетил свою деревню. Дом его родителей заняли те самые трусливые соседи, что написали донос в инквизицию. А мать и отец покинули деревню сразу после того как Корнелио увезли. Он бы мог попытаться найти их. Если бы не считал, что такой как он не нужен своей семье. Корнелио только навлечет на них гнев тех, на кого охотился. А добрые люди напишут очередной донос. А потому, уже четыре года Корнелио ловил и уничтожал нечисть, не особо задумываясь о будущем. За него думала Церковь.

Сумрак опустился на старое заброшенное поле, едва потускневшее солнце коснулось кромки леса. Корнелио не проехал и половину пути до поселения. Ему пришлось сойти с тракта к ручью почти в полулиге от дороги. Он напоил лошадь и привязал её к одинокому деревцу, вокруг которого начертил круг мечом.

Затем рассыпал по границам круга жгучий порошок из смеси чеснока и пахучих южных трав. Он неплохо отпугивал зверей и низшую нечисть. Их слишком сильное обоняние не позволяло вытерпеть запах этой смеси. Человеку тоже приходилось не просто, но Корнелио было не привыкать. Он сел под деревом, прижался к коре спиной и, закинув голову вверх, принялся молиться, скрестив руки на груди. Обнаженный меч лежал в траве у ног. Корнелио чутко прислушивался к ночи, шепча слова молитв. Пришлось нарушать один из запретов Экхалорианской церкви, которая учила всю внимательность вкладывать в молитву.

По коже пробежали мурашки, а внизу спины затаился холодок страха.

Он знал, что его не оставят в покое. Нечисть полезла со всех сторон. С рычанием твари подбегали к границе круга, замирали, а потом начинали выть, тенями носились вдоль ручья, их темная кожа отражала бледный лунный свет. Корнелио не стал обращать на них внимания. Завершил долгую молитву и заснул.

Проснулся Корнелио от того, что леденящее чувство страха проняло его с пяток до головы. Перед кругом, наклонив голову на левое плечо, стоял ноктиум. Страшная тварь, равных по силе которой не так много среди нежити. Двухметровый монстр, собранный из мышц. Некромант даже не удосужился покрыть их кожей. Лицо скрывала потрескавшаяся красная маска с гротескной улыбкой, вызывавшая леденящий кровь ужас.

Корнелио вспомнил, что ноктиум мог насылать страх на своих жертв. Корнелио осторожно встал на колени, медленно протягивая руку к мечу.

Создать ноктиума не под силу ведьме, какой бы сильной она не была. Для этого нужно быть как минимум выпускником Атенея магов в Альянсе, причем специалисту в некромантии. Таких тварей Корнелио в своей короткой жизни еще не видел. Зато слышал истории, которые рассказывал будущим охотникам преподаватель по основам некромантии и демонологии.

Этот странноватый заросший темными волосами монах сказал: – Вы все сидящее здесь, вы думаете, что ноктиум плод чьих-нибудь фантазий, не так ли? О, нет, мои дорогие, – после этих слов он засмеялся. – Любой из вас, какими бы он способностями ни обладал, не выживет после встречи с ним. Двадцать лет назад, я с отрядом других охотников встретил одного такого. Нас было шестеро. Вернулось двое. Я без руки, а мой друг без глаз», – и он снова засмеялся, потрясая культей в рукаве красной рясы. Почему он смеялся, Корнелио так и не понял. Наверное, его разум пострадал после встречи с этим монстром.

И вот сейчас Корнелио видел перед собой такую тварь. Ноктиум не суетился. Он вообще не двигался. Но когда охотник взялся за рукоятку меча, он просто перешагнул через защитный круг. И остановился, снова наклонив голову к плечу. Корнелио нервно сглотнул и медленно потянул меч на себя.

Абсолютно безмолвно ноктиум прыгнул вперед. Свет из глаз Корнелио остановил его всего на одну секунду. А в следующую он просто оказался около охотника и нанес удар страшной силы. Корнелио успел заблокировать его, но от силы удара рука безжизненно повисла, а меч выскользнул из ослабевшей ладони.

Страх захлестнул его бурным потоком. А ноктиум прыгнул назад и приземлился в нескольких метрах. Он развел свои передние конечности, с трудом напоминающие руки, в стороны, из них с противным чавканьем выскользнули зазубренные клинки. Монстр поднял голову. Маска не была покрыта красной краской, как ему поначалу показалось в темноте. Дерево покрывала бурая кровь.

В следующее мгновение нечисть раздвоилась и ноктиум с двойником бросились в сторону охотника. Думать времени не было, и Корнелио положился на свое чутье. Он поднял меч левой рукой и блокировал удар одного из ноктиумов. Клинки второго пронзили охотника насквозь.

Тело пробило волной холода. Морок исчез. Охотник перекатился в сторону и поднялся. Ноктиум стоял слева и медленно наклонял голову то в одну, то в другую сторону. А потом просто растворился в черной дымке.

Появился он через секунду позади охотника. Мощный удар отправил Корнелио на землю, однако он успел совершить перекат при падении и, подбежав к ноктиуму, ударил по его конечности сорванным с груди медальоном. Старый трюк охотников на еретиков, который спас многим из них жизнь. Ноктиум попытался оторвать медальон, но он прочно прилип к коже. Медальон плавил плоть, причиняя чудовищу дикую боль. Однако тварь и не думала визжать подобно вестнику у трактира. Она резким движением клинка отсекла себе конечность.

Корнелио вновь ощутил укол ужаса, на этот раз внизу живота. Ноктиум не потерял прежней ловкости, но бился теперь только одним клинком, и больше не пытался переместиться Корнелио за спину. Охотник принялся быстро читать молитвы, блокируя удары чудовища и одновременно вытаптывая ногами знак священной молнии. После того, как Корнелио громко выкрикнул земное имя Небесного Отца: – Экхалор! – земля под ногами полыхнула белым пламенем, тварь упала на спину, и тут же вскочила, слепо метаясь из стороны в сторону.

Корнелио дождался, когда ноктиум повернется к нему спиной. Прочный клинок с вкраплением серебра пронзил защитные пластины ноктиума и вышел из середины груди. На Корнелио брызнуло черной дурно пахнущей жижею, которая мгновенно прожгла одежду и попала на кожу.

Корнелио вскрикнул, выпустил меч и упал на колени. Ноктиум повернулся и медленно склонился над тяжело дышавшим охотником. Корнелио превозмогая сильную боль, вгляделся в глаза нечисти. Сгустки тьмы за прорезями деревянной маски наводили безумный ужас. Корнелио закричал, силясь закрыть веки. Но у него не получалось, взгляд ноктиума словно засасывал внутрь. Охотнику казалось, что он горит на костре. Тело жгло, а разум окутывала пелена страха. И вдруг ноктиум отвел голову в сторону, а затем резко растворился в черной дымке. Сознание покинуло Корнелио, и он повалился на залитую черной кровью траву.

Корнелио очнулся в полдень, одна рука онемела, а на щеке, которой он упал в кровь монстра, образовался сильный ожог. Пошатываясь, Корнелио с трудом подошел к дереву. Там валялись его вещи и сиротливо лежала на траве оборванная веревка. Ужас, который наводил ноктиум, действовал не только на людей и лошадь смогла разорвать путы. В отличие от Корнелио, ей повезло.

Охотник осмотрел свои раны. Ожоги выглядели отвратительно, на ладони левой руки кожи почти не осталось, стоило пошевелить хотя бы одним пальцем, как руку охотника сводило от сильной боли. Корнелио пришлось плохо слушающейся правой рукой растереть лежавшие в его сумке сушеные листья поризника и столетника, смешать их со слюной и наложить на бурые ожоги. Боль резко усилилась, охотник застонал, сильно ударив правой рукой по дереву.

Наконец, он пересилил себя и кое-как обвязал руку лоскутом от разорванной запасной рубашки. Нужно было где-то найти помощь. Все надежды Корнелио были в поселении, что находилось недалеко от Медвежьего леса.

Но сейчас ум охотника волновал другой вопрос. Почему ноктиум пощадил его? Этому не было объяснения. По свидетельствам немногих уцелевших, спасти от него могли только быстрые ноги и гибнувшие соратники, прикрывавшие твое бегство.

Корнелио, пошатываясь, нашел руку ноктиума. Она представляла собой сшитые вместе мышцы вокруг почерневших костей. Медальон прожег руку насквозь. Стараясь не касаться отрубленной конечности, Корнелио вытащил медальон.

Он не просто атрибут охотников. Серебряный круг с черным знаком молнии был освящен и впитал в себя силу семи молитв. Он отпугивал слабую нечисть и был своеобразным оберегом от злых чар. Медальон, по сути, являлся усиленной версией нательного знака молнии из серебра, который носил каждый житель Союза и который был одним из самых важных предметов в жизни верующего. Снимать нательную молнию запрещалось одним из первых указов Экхалорианской церкви.

Охотник набрал воды во фляжку и вышел на тракт. Идти было тяжело, тело горело, пот крупными каплями катился по лицу, задевая ожог на щеке. К тому же сегодня и намека не осталось на вчерашние тучи, палило солнце. Как охотник не старался беречь воду, начинающаяся лихорадка заставила его выпить все уже через два часа. Когда это случилось, Корнелио устало сел в придорожную траву, вскинул голову к яркому голубому небу, скрестил руки на груди и принялся шептать молитвы Анжелосу – одному из небесных созданий Экхалора, покровителю ордена охотников, защитнику путников и путешественников. Позже Корнелио принялся шептать и лечебные молитвы. Сначала в монастыре Корнелио заставляли молиться в свободное время из-под палки, потом это вошло в привычку, а теперь, за время своих странствий он понял их немалую практическую пользу.

Он, конечно, подозревал, что в этом было что-то от обыкновенной магии, а не от высших сил, но старался об этом не думать. Лечат и ладно. Они снова не подвели его, как и сотни поколений людей, живших до него, и будущих жить после. Раны стали болеть меньше, на горизонте показалась пыль, а через несколько минут стал слышен и стук колес деревянной повозки. Корнелио воспрянул духом. Скорее всего, кто-то из жителей поселения возвращался из далекого города. Такую удачу мог послать только сам Экхалор.

Корнелио поднялся, отряхнул плащ и принялся ждать. Вскоре показался повозка, запряженная одной лошадью. На козлах сидел худой, настороженный старик с пепельными волосами.

– Доброго здоровья! Куда путь держишь?

– И тебе не хворать, почтенный. Домой еду, в деревню, – осторожно ответил старик. Корнелио подумал, как выглядит его лицо, на котором теперь помимо шрама красовалось багровое пятно ожога.

– Не подвезешь?

– Это, конечно, можно, – медленно и осторожно проговорил старик, – да только ты не обижайся, но рожа больно у тебя разбойничья. Уж не беду ли к нам в деревню несешь? Нам и так непросто…

– Молнию на тебя, старик! Я по приказу церкви, – с этими словами Корнелио показал ему медальон.

– Ну, – сощурился мужик, – знаки на тебе вроде божеские, нечисти не пристало таких носить. Да только медальона я такого не знаю. Да и мало ли, с кого ты его снял. Вона, цепочка то оторвана.

– Тьфу ты, – сплюнул Корнелио на траву и пробормотал: – Малоизвестны мы вот в таких удаленных деревеньках, куда охотники и инквизиторы заходят раз в десять лет.

– Инквизиторы? – с испугом переспросил старик. – Т-ты инквизитор? Коли так, то милости просим, господин, с радостью подвезу.

– Почти инквизитор, – сказал Корнелио, но видя его малопонимающий взгляд, со вздохом сказал: – для тебя никакой разницы.

– Ладно, залезайте господин, – старик указал рукой на повозку.

Там стояло два ящика, куча мешков непонятно с чем, да бочонок, в котором, судя по намалеванному краской названию, было что-то из спиртных напитков. Охотникам пить запрещалось. Мало того, что хмельные напитки считались колдовскими зельями, так вдобавок к этому пьяного человека легче подвергнуть магии или ментальному контролю. Что в работе охотников на еретиков явно не к добру.

– А ты чего бледный такой, мужик? Хворь что ли, у тя какая? – обеспокоенно спросил мужик.

– Нет. Ранение небольшое, сил нет, – Корнелио показал любопытному старику перевязанную руку.

– А… Ну лады тогда, – и отвернувшись он дернул поводья.

Старая лошадь медленно тянула повозку. Пейзаж был однообразным и привычным. Солнце разморило и охотника начало клонить ко сну. Но из сонной дремоты его вывел дребезжащий голос старика.

– А ты зачем к нам-то. Жечь что ли кого собрался?

«Вот ведь надоедливый мужик» – мелькнуло в уме Корнелио.

– Нет, я еду расследовать дело ваше, говорят у вас в деревне мракобесие творится.

– Да, энтого у нас достаточно. Наконец-то хоть кто-то будет заниматься этим, а то двое других приезжало, ничего не сказали, взяли припасы и уехали.

– Так, так, так, – заинтересовался Корнелио, – что за люди? – вкрадчиво спросил он. «Неужели еще охотники, мелькнуло у него в голове. Вряд ли, ведь орден послал только меня. Хотя… колдунья ведь непростая. Если это конечно женщина… Но все равно, странно почему они не предупредили меня. Инквизиторы бы сами не поехали. Не их это дело – ручки марать».

– Да бес их знает. Странные люди, в странной одежде. У одного червленые доспехи, а второй весь в зеленом, с капюшоном.

– Ты, старик, нечистых не упоминай. Но люди действительно странные, – пробормотал Корнелио на его вопрошающий взгляд и отвернулся. «Паладин и епископальный следопыт. Скорее всего. С первым все ясно. Инквизиция решила подстраховаться. А второму что здесь нужно? Они вообще Инквизиции не подотчетны, насколько это возможно в нашей стране, где даже матриарха Священного союза проверяют на наличие потусторонних сил. Явно этим делом обеспокоился и местный «феодал» – епископ Чермоланский. Странно».

Тут о себе решили напомнить раны. Сильная ноющая боль пронзила всю руку. Корнелио тихо застонал сквозь сжатые зубы.

– Э, мужик, ты чего? Помираешь что-ли?

– Не дождешься, старик, – прошипел Корнелио и, облизав пересохшие губы, спросил: – А церковь у вас есть?

– А то. Без церкви то никак.

– А священник ваш, помогают его молитвы?

– Отец Марино то? Конечно, его лечебные молитвы всегда помогают. Да только отварами и травами оно как-то привычней, чем у него.

Корнелио пытался заснуть, но его беспокойный сон постоянно прерывали дорожные кочки, от тряски рука стала болеть еще сильнее. Старик все пытался что-то выведать у него, но Корнелио старался отвечать односложными фразами, либо не отвечать вообще.

Показалось поселение. Бедное. Впрочем Корнелио видел мало богатых деревень. Покосившиеся лачуги, с соломенными крышами, маленькая часовня из потемневших досок. Ни частокола, ни сторожевой башни. Корнелио кинул медную монетку старику и отправился прямиком к старосте. Старостой оказался невысокий мужичок, с окладистой черной бородой и сединой на висках. Он стоял на пороге высокого деревянного дома.

– Ты еще кто оборванец? Пошел прочь! – махнул рукой староста.

«С этим надо поиграть в злого инквизитора», – подумал Корнелио.

– Именем Инквизиции! – Корнелио поднял медальон.

Староста сощурился. – Охотник на еретиков пожаловал. Думал я совсем дурак? Не надо меня Инквизицией пугать.

– Я приехал по вашему делу.

– Заходи, – неохотно проворчал староста.

– Зачем приезжал епископальный следопыт и паладин? Они прибыли вместе? О чем спрашивали, что делали? – с порога завалил вопросами старосту охотник.

У него начала кружиться голова, видимо кровь ноктиума была ядовитой.

– Этого тебе знать не положено. Твое дело нехитрое. Убить ведьму. Она в Медвежьем лесу.

– С чего ты решил, что это женщина? И что она не из деревни?

Староста замялся. – Колдуньи почти всегда женщины. А своих я хорошо знаю.

– В прошлом году Инквизиция сожгла двести мужчин-колдунов, а женщин в два раза меньше. – Корнелио тяжело оперся на стул у двери.

– Меня это не интересует. Сделай свою работу и убирайся.

– Отвечай на мои вопросы.

– Я сейчас парней крикну… – договорить староста не успел. Охотник бросился к нему и крепко сжал правой рукой горло старосты.

– Отвечай, скотина! Иначе убью на месте!

Староста ухватился за запястье Корнелио и повис, но не смог ничего сделать. Корнелио склонился над ним, гневно кривя губы, шрам превратил лицо в страшную перекошенную маску. В голове у охотника шумело, пот крупными каплями катился по лицу.

– Ничего не знаю, мастер-охотник! Ничего не знаю, – промямлил он. Корнелио еще крепче сжал его горло, так, что староста начал задыхаться.

– Ты, ублюдок, хочешь сказать, что какой-то старик из твоей деревни знает, а ты нет? – приврал Корнелио.

– Нет, нет, я знаю, о господах паладине и следопыте, но не знаю причины прибытия, наверное, ведьму ловить… Или вам другое сказали?

Корнелио отпустил его. Он не понимал, почему накинулся на старосту. Охотнику было плохо. «Куда же еще они могли направиться», – металась в его голове мысль. Почему-то сейчас это казалось особенно важным. Корнелио мутило, было жарко, сильно тряслись руки. Он прижался к дверному косяку и тяжело выдохнул. Охотник уже подумывал уйти, но что-то промелькнувшее в глазах старосты ему сильно не понравилось.

– Что ты еще знаешь, отвечай!

– Мастер-охотник, это вся прав…

– Не ври мне! – Корнелио вытащил клинок наполовину из ножен.

– Пощадите, мастер-охотник, ведь узнают, убьют!

– Они когда еще узнают, если узнают, а я здесь перед тобой! – охотник демонстративно вытащил меч полностью, и трясущейся рукой направил его на старосту.

– Ладно, ладно, мастер-охотник, я скажу. Они следом друг за другом. Сначала паладин. Он был очень зол, сказал, что его послала инквизиция схватить ведьму, и я обязан ему всячески помогать…

– Это понятно! Дальше?

– Господин охотник, я…

– Слушай, мне не очень комфортно от этих ран. Говорил бы ты быстрее.

– Хорошо, хорошо. Следопыт был от его преосвященства епископа Чермоланского. Он сказал, что ему нужна ведьма живой, он забрал десять крепких парней и ушел.

– Побаиваешься, значит, епископа. Он угрожал?

– Да, господин охотник. Сами понимаете то, что он просил, выглядело странным.

– Ладно, не бойся, – прошептал Корнелио. – Я не буду болтать о нашем разговоре.

– Конечно не будете, мастер-охотник, – тон старосты резко изменился. Но Корнелио стало слишком плохо, он с трудом вставил меч в ножны, и на плохо слушающихся ногах вышел из дома старосты.

Голова закружилась, кто-то подтолкнул его, и Корнелио не удержавшись на ногах, упал с крыльца на землю. Сознание провалилось в темноту.

Очнулся он от того, что кто-то вылил ему на голову ведро холодной воды. Староста сидел на корточках около Корнелио и крутил в руках нож. Рядом было двое крепких парней. Один из них держал в руках ведро, второй топор. Вокруг был камень, пахло затхлой сыростью. Цепи надежно удерживали охотника.

– Идите вон! – прикрикнул староста на парней и повернулся к охотнику. Он дождался, когда дверь захлопнется. – Ну что, охотник, поверил мне? Не зря. Про следопыта все правда. Только тебе это не поможет.

– Ты ничего не сделаешь, – Корнелио пристально смотрел в его смеющиеся глаза.

– Да ну? И почему же?

– Даже если ты не боишься епископа, ты не пойдешь против Церкви.

– Где ты и где наша славная Инквизиция?

– Не притворяйся дураком. В ордене знают, что я направлялся сюда.

– Для них ты можешь умереть здесь, а можешь и где-то по дороге сюда, ведьма очень сильная и они знают об этом.

– Этим ты не убедишь инквизиторов, – шумно выдохнул Корнелио и откинул голову на холодную стену, все кружилось, и язык деревенел.

– И что они сделают?

– Как бы ни сожгли деревеньку, где жители настолько отравлены черными чарами, что ведьма спокойно может прийти в деревню и убить кого захочет.

– Ну и пусть жгут. Плевать я хотела на этих людишек!

– Ты? – холодея, пробормотал Корнелио. Страшная догадка пронзила его.

– Надо же, догадался. Медленно же до тебя доходит, охотник. Людей так легко подчинить, – заговорил староста хриплым женским голосом. – А неплохо я разыграла тебя, да? – резкий и грубый голос ведьмы резал уши. – Ты, наверное, чувствовал себя таким сильным, запугал бедного старосту. Разве он мог тебе не ответить? Ты же такой сильный, с мечом. Мне вот интересно, а как к таким поступкам относится святая Экхалорианская церковь? Неужели поощряет? Или это твои личные желания помучить слабых? Тогда может ты служишь не тем? Тебе бы больше подошел король демонов в качестве господина.

– Заткнись, ведьма. Не тебе вспоминать, что допускает Церковь, а что нет.

– Но ведь это так на тебя не похоже?

– Не похоже… – медленно ответил Корнелио.

– Но ты решил воспользоваться полномочиями, что тебе дала Инквизиция, тебе захотелось мучить людей…

– Ты! – взревел Корнелио. – Ты одурачила меня, навела на меня желание приставить старосту к стенке. Я смотрел тебе в глаза, и ты взяла под контроль часть моего разума и сейчас пытаешься сделать то же самое. Не получится, проклятая!

– Надо же сколько силы. Я думала, твои раны не дадут тебе кричать, – ехидно ответила ведьма.

– Но, паладин не мог не почувствовать твои чары в этом человеке.

– Он и почувствовал. Да только поздно. Когда все понял, яд из выпитой им чашки воды достиг сердца. Правда избавиться от его тела было непросто, я не могу прикасаться к паладину, но завладеть некрепкими деревенскими умами можно и без чар.

– Ты врешь ведьма. Нельзя просто так убить паладина. Да здесь скоро будет весь их орден.

– Пусть. Но не сегодня, и не завтра. Я зачаровала его амулет, и в ордене о его смерти заподозрят только в ближайшие дни. Я успею закончить ритуал.

– Ах ты порождение зла! – прошипел Корнелио. – Ты умрешь раньше, чем успеешь что-либо сделать!

– Неужели? – ведьма прижала лезвие к горлу охотника и наклонилась. Корнелио необычно было видеть мужское лицо с женскими жестами. – И кто же меня остановит? Ты? – рассмеялась ведьма.

– Следопыт еще жив!

– Да, он представляет некоторые проблемы, но такие как он не обучены бороться со злом. Вот ты меня беспокоил гораздо сильнее, Корнелио, – резко приблизив лицо заколдованного старосты к охотнику, прошептала ведьма.

– Ах, ты тварь! Откуда тебе известно мое имя? – Корнелио дернулся в цепях.

– О тебе идет некоторая слава среди темных сил. Тебя ненавидят не просто как всех других церковников, ты раздражаешь нечисть тем, что вообще существуешь. Твои способности пугают и настораживают нас. Очень жаль, что я не могу подчинить тебя, твой разум слишком силен, да и хорошо подготовлен. Великолепную вам промывку устраивают при обучении. Не обошлось без магии, а? – тело старосты неестественно улыбнулось и рассмеялось.

– Много болтаешь, колдунья. И все не о том. Магии не место среди адептов Экхалорианской церкви.

– Вообще, я могла бы подчинить тебя, – вдруг резко сменила тему ведьма. – Если бы сильно захотела. Но мне этого и не нужно. Достаточно только прикончить, – с этими словами ведьма направила нож острием к сердцу охотника. – А теперь, умри!

Корнелио, превозмогая шум в голове, сосредотачивался в то время, что ведьма шипела над его лицом. Серебристое сияние брызнуло в лицо старосты, выжигая отравленные чарами глаза. Ведьма выронила нож и принялась кататься по полу, визжа женским голосом. Сюда тут же прибежали те двое парней, что помогали старосте ранее.

– Смотрите! Это не староста. Ведьма вселила в него злых духов! Слышите! Вы слышите? Голос этой твари. Убейте её. Убейте! Или она убьет всех в этой деревне! – крикнул Корнелио.

Но парни не решались. Стояли, топтались у решетки, закрывающей проход в подвал.

– Хорошо! Если не можете сами, дайте это сделаю я! Ну же быстрей! – ведьма, точнее староста, в которого она вселилась, почернел и раздулся, больше напоминая старого упыря. Парень в страхе обежал его по широкой дуге и снял цепи.

– Топор! – крикнул охотник.

Парень помог Корнелио подняться. Охотник шатался, но смог подойти к визжащему телу. Ведьма неожиданно отняла руки от лица, и уставилась на Корнелио пустыми глазницами. – Убивай! Но ты лишишь жизни не меня, а только этого человека, запомни охотник! Мы еще встретимся…, – охотник не дал ей договорить, опасаясь попытки заколдовать парней за его спиной.

Корнелио опустил топор на шею того, что раньше было старостой этой деревни. Быстрый удар.

Корнелио поморщился и отошел от мгновенно затихшего трупа. Жизнь давно покинула тело. Как только цепи магии разрушились, начался быстрый процесс разложения.

Парни стояли там же, с ужасом взирая на охотника. На их простых лицах застыл испуг. Корнелио подошел к тому, что дал ему топор и протянул рукоять.

Тот отшатнулся, широко распахнув глаза. Окровавленное орудие с глухим стуком упало на земляной пол, а Корнелио начал падать вперед. Пелена беспамятства окутала его.

Парни заволокли Корнелио в прохладный сумрак часовни, и священник подбежал к охотнику. Он понял все без слов и, обхватив голову Корнелио, начал шептать молитвы. Мир кружился вокруг и последнее, что охотник запомнил, была крупная зеленая муха, сидевшая на заляпанном кровью рукаве.

Пробуждение далось Корнелио нелегко. Он словно боролся с сетями, что прочно окутали его тело. Рвался и дергался, хрипел, резал сеть ножом, тянул руки в быстро исчезающие прорехи…

Все закончилось внезапно. Резкая вспышка света оказалась беленым потолком. Корнелио с трудом смог приподняться на локтях. Светлая просторная комната, в углу печь и стол. На лавке за столом сидел, сгорбившись, священник.

– Отец… – начал Корнелио, но его слова прервал кашель.

– Тихо, тихо, – произнес успокаивающе священник, помогая охотнику сесть. Его широкое лицо с множеством морщин, казалось добрым, но кустистые брови, нависшие над глазами, делали взгляд слегка угрожающим.

– Вы отец Марино?

– Именно так. Я настоятель местной церкви.

– Благодарю, отец. Вы спасли мен…, – Корнелио зашелся в новом приступе кашля.

– У тебя странная хворь, охотник.

– Хворь? Я был ранен.

– Что-то передалось тебе от нечисти. Через ожоги, – пояснил он.

– Я слышал о таком, но сам ни разу не встречал, – пробормотал охотник, тяжело поднимаясь с жесткой деревянной кровати. Слегка покачнувшись, он оперся о руку священника. Было жарковато, то ли от горевшей печи, то ли от внутреннего жара.

– Отец, это слегка не похоже на церковь.

– Ты в моем доме, охотник. И у меня есть к тебе вопросы. Я бы даже сказал много вопросов.

– Подожди, отец. Что-то жарко. Не покажешь, где выход? На свежий воздух бы мне.

– Выйти даже не проси. Тебе и вставать то нельзя. Так что, ложись обратно, – требовательным голосом сказал он.

Корнелио хотел было возразить, но голова вновь закружилась, и он тяжело сел на кровать. На нем была белая туника из простой, но не грубой ткани, длинные холщовые штаны. Рука была надежно перевязана чистым бинтом. Из прежних вещей на Корнелио осталась только нательная молния из серебра.

– Отец, мои вещи.

– Скверной была пропитана одежда и не только одежда, – неожиданно строго ответил священник. – Пришлось сжечь. Оставил то, что было в заплечном мешке.

– Скверной говоришь, отец, – Корнелио нахмурился. – Не все скверно, что Церковь не принимает. Что с книгой?

– Молния на тебя, парень! – отец Марино нахмурился. – Ты слуга церкви, а носишь с собой запрещенные книги. Я когда в столице учился…

– Вы сожгли её?

– Цела, не в привычку мне жечь чужие книги. Я отдал её на сохранение тем ребятам, что тебя принесли, не мог же я богопротивную книгу в свой дом внести.

– Спасибо, отец. Не богопротивная она. В ней просто нет пары глав, которые не соответствует моим взглядам на религию.

– А ты считаешь, что можешь решать, что соответствует, а что нет? – повысил голос отец Марино.

– Для себя могу решать, – твердо ответил Корнелио.

Священник помолчал несколько секунд. – Не хочу спорить, болен ты. Только не думай, что я с тобой согласился. Но, в твое дело, парень, лезть не буду. Как звать тебя?

– Корнелио, отец.

– Корнелио, отдохни. Поспи, наберись сил. Потом я задам тебе свои вопросы.

Когда Корнелио вновь проснулся, уже вечерело. Чувствовал он себя лучше, хотя жар еще не спал, и туника пропиталась холодным потом. Охотник обругал себя за потерю времени и отправился на поиски священника. Нашел его он возле дома. Он стоял, вглядываясь в ночное небо.

– Никак, звездочетом стать решил, отец, – громко крикнул Корнелио.

Отец Марино передернул плечами. – Тьфу, напугал. Я привык молиться, видя перед собою небо. В дом иди, зайду сейчас.

Корнелио пожал плечами, но подчинился.

Священник зашел через полчаса. Все это время Корнелио осматривал дом. Нашел пару церковных книг, серебряный кинжал. Заинтересовавшись, Корнелио взял оружие, начал вертеть в руках. Голос священника заставил его вздрогнуть.

– Как здоровье?

– Лучше, отец, – ответил Корнелио, возвращая кинжал на место. – А серебряное оружие тебе зачем, нечисть приходит никак?

– Забредают, нечистые, частенько. Когда сами справиться можем, вашу братию не тревожим. Деревенские скрутят какого-нибудь забредшего издалека мертвяка, а я его кинжальчиком, раз! Да потом обряд, все как положено.

– Работы, получается, меньше нам делаешь, – начал улыбаться Корнелио, но вспомнив о шраме, резко прервал улыбку.

– Вроде того, – пробормотал священник. – Кашель не усилился?

– Нет, отец, твоими молитвами…

– Но как говорят местные, – прервал его священник, – травами то, оно привычнее как-то, – отец Марино широко улыбнулся. – Сделаю тебе травяной отвар, поможет.

– Ты, отец, спросить чего-то хотел.

– Да, насчет убийства старосты. Не все мне ясно.

– Точно, староста, – встревожился Корнелио. – Тело сожгли?

– Сожгли. Парни, что тебя принесли, такие страсти рассказывали. Наши решили не рисковать.

– Правильно сделали, – кивнул Корнелио.

– Может и правильно. Да странно все это. Что было то?

– Ведьма. Помог ей кто-то. Может вещи какие-то, что старосте принадлежали, передал, может сам староста это был. Но подчинила она его себе, разум уничтожила, а сама его телом завладела. Я слышал про такое, но даже среди охотников на еретиков это считалось байкой.

– И спасти его никак нельзя было? Может ритуал очищения?

– Он умер давно уже. Ритуал не смог пережить. Церковь советует сжигать тех, чьего разума касались нечистые силы.

– Хороший человек был. Деревня тут бедная, рудник небольшой, вот и все наше богатство. Он и организовать все мог и договориться, где надо, справедливым был. Семья у него осталась, – тяжело вздохнул отец Марино.

– Не мог я ему помочь, отец. И никто не мог. Жаль и семью и его самого. Поэтому нельзя мне у тебя задерживаться, ведьму искать надо. Она говорила о каком-то ритуале. Не дай Экхалор совершит что такое, вся деревня будет мертвяками.