Текст книги "Предречение (СИ)"

Глава VII. Бремя выбора

Тони

Пешка с глухим стуком ударила по фигурке короля, которая отлетела в подставленную руку генерала Росса. Ульрих Нерг так поставил мат, что ни у кого не осталось сомнений в его недовольстве.

– Орден недоволен вами, генерал. Мы ожидали большей поддержки со стороны гвардии.

– Нам хватит сил, чтобы захватить дворец, – Росс отпил из изящной фарфоровой чашки.

– Вы не сможете перекрыть все выходы из дворца. Император может сбежать.

– Сбежать, – рассмеялся Росс, – да он даже ходить не может. Все будет в порядке, можете заверить орден.

– Меня тревожит возможное сопротивление, генерал. Ползут слухи о тайном объединении реставристов. Среди них люди, обладающие большим влиянием, мы не можем позволить им захватить контроль над императором. И этот Уотерс, я его знаю, он крайне ненадежен.

– В его верности меня заверил Азарий. И он слишком незначительная фигура чтобы его бояться.

Ульрих взял в руку пешку из слоновой кости, повертел ею перед глазами и протянул Россу.

– Это тоже незначительная фигура.

– Он никто, его роль минимальна. Если Уотерс убьет десяток гвардейцев хорошо, нет, мне плевать, – сказал Росс и с громким стуком поставил пешку на стол. Ульрих Нерг подошел к окну. Отсюда хорошо была видна главная площадь, где развивались флаги и высились разноцветные шатры. Все было готово к завтрашнему празднованию дня Солнца.

– Лишь бы пешка не стала чем-то большим, – пробормотал Нерг.

– Да будет воля Экхалора, не станет, – Росс рассмеялся, когда Нерг передернулся от упоминания имени эндорийского бога. Генерал шумно прихлебнул горячий чай, еще больше раздражая собеседника.

Тони сидел на кровати и потирал лицо. Сон с убийством императора в очередной раз повторился. «Такой ужасный сон. Как я вообще мог подумать убить императора и занять его место. Это все последние события, только они могли привести меня к таким снам. А с другой стороны… Если император будет свергнут его так и так ждет смерть».

Тони медленно размешивал сахар. Его глаза затуманились, он смотрел в одну точку, продолжая шумно постукивать ложкой по стенкам чашки. Гвардейцы, завтракающие за соседним столом, зло рассматривали офицера. Тони бил неприятный озноб.

«Тебе совсем не жаль императора, Тони? Он не сделал тебе ничего плохого, – размышлял капитан. – Вот именно, он ничего не сделал, – возразил он сам себе. – Если бы он был хорошим правителем… То есть, получается, ты готов вынести смертный приговор человеку только за то, что болезнь не позволяет ему исполнять свои обязанности. А как же ты смог сказать в своей присяге эти слова: «Обещаю хранить Империю и императора от всех угроз и врагов?» Или твои слова ничего не стоят? Клятвопреступник!»

В последние дни Тони был почти уверен в своем выборе. Посетил все собрания, которые проводил Росс, познакомился со многими заговорщиками. Ему невероятно льстило, что генералы и высокопоставленные офицеры обращались с ним как с равным, всячески подчеркивая, что он для них как брат. Там он познакомился с замечательным человеком – генералом Даниэлем Элиотом. Веселый, общительный и открытый он резко выделялся среди остальных заговорщиков. Тони был уверен, что, если революция удастся именно Элиот получит титул Первого генерала. Революционеры собирались привлечь на свою сторону и население столицы, поэтому уважаемый в городе генерал Элиот был тем самым человеком, который был очень важен для заговорщиков.

На этих собраниях все получили задание, Тони доверили задержание фальшивого императора, которого хотели заставить признаться виновным во всех злодеяниях в Империи, а после чего казнить у всех на глазах. Все было просто и понятно. До этих снов. Они все испортили.

«Зачем убивать невинного актера? Да и императора не надо. Лучше бы показали его народу, я уверен, как только бы простые люди увидели его немощность, то тут же бы приняли сторону Росса. И это ведь не только мое мнение, генерал от пехоты Шон Мортон думает также. Но нет… Даже к его мнению Росс не прислушался. Неужели у него и Нерга есть какие-то особые планы на императора?»

Мимо столика Тони прошел Бартоломео. Он бросил недовольный взгляд на капитана и с кряхтением сел у окна. Рядом с ним присело несколько офицеров ИВС, они что-то горячо обсуждали, иногда с подозрением поглядывая в сторону Тони. Ему это надоело, он залпом выпил остывший чай и быстро ушел.

Тони поднялся в отдел стратегических разработок, ему все еще было нужно поддерживать видимость работы. Капитан пнул свой стол и упал в кресло, потирая виски. Штабисты уныло согнувшиеся над бумагами подняли головы. Тони натянуто улыбнулся. – Неудачное утро.

Он сел за бумаги. Естественно, не за те, что ему были положены по долгу службы. В столе, запертые на ключ, лежали две аккуратные папки, одна от Росса, другая от Бартоломео. Он читал каждую из них сотни раз, но сейчас от Росса ему пришли новое задание. Тони должен был подготовить масштабный документ, во всех подробностях раскрывающий предательство Первого министра. И в этом не было бы ничего такого, не заставь Росс приписать сюда и императора. Тони был уверен, что Росс специально поручил это ему, в очередной раз испытывая его верность идеалам революции. Это громкое рильское слово не особо нравилось капитану, и он старался в своих размышлениях заменить его словом мятеж или заговор, но для Ульриха Нерга это почему-то было важно.

«Удивляет, какое большое влияние оказывает полковник на Росса. Иногда, кажется, что весь заговор именно его детище, да и для полковника экспедиционного корпуса этот националист имел слишком много связей. Не зря он мне еще в пустыне не нравился».

В отдел зашел почтальон. Он быстро разложил несколько писем для штабистов. Неожиданно для Тони на его стол положили два конверта. Письма от Кристофера и Милины Рич. Со всеми этими заговорами он совсем забыл про друга и не написал ему за все время ни строчки. Но что от него было нужно дочке адмирала?

Кристофер писал нарочито небрежно, буквы разбегались по бумаге, выходя за строчки и поля. Крис жаловался Тони на состояние войск, на то, что пропал полковник Синглтон, а шерфы действуют все активнее. «Их племена объединил человек, называющий себя деспотом пустыни. Он смог научить кочевников жить в государстве. Называется оно жутким непонятным словом, что-то абсолютно невообразимое для наших ушей. Поэтому я предложил называть их государство Шерфским деспотатом. Звучит похоже на названия древних эндорийских государств. По-моему весьма неплохо, что скажешь?» В конце письма лейтенант несколько раз шутливо упрекнул Тони, что тот бросил его одного в пустыне. На это капитан уже было придумывал насмешливый ответ, что Крис все-таки со своими любимыми шагоходами и ему с ними лучше, чем с Тони, как вдруг сообразил, что после революции уже не сможет написать письмо. Они могут стать врагами.

Мрачно отложив письмо Криса в сторону, Тони протянул руку к плотному листу бумаги от Милины. Ему не хотелось соприкасаться не с чем, что было связано с этой женщиной. Но любопытство пересилило его.

Письмо состояло из нескольких строк, и было написано на желтоватой бумаге с гербом Империи. Глядя на герб, Тони почувствовал холодок в пальцах. Захотелось провести рукой по выпуклому изображению, повторить контуры льва, как Тони всегда делал это в детстве. Росс уже объявил, что в Республике Артия будет новый герб и флаг.

«Мой отец пишет, что генералы стекаются в столицу, и он сильно сомневается, что на праздник Солнца. Он слышал, будто в столице назревает ужасный бунт против нашего императора. Не знаю, насколько это правда, но я доверяю отцу, который посоветовал мне держаться в ближайшие месяцы подальше от столицы. Куда уж дальше, чем в нашем экспедиционном корпусе. Но ты смотри там, капитан, будь осторожнее. Не вляпайся, куда тебя не просят. А если попросят, пошли их к Роадранеру!»

Тони неожиданно широко улыбнулся. Он не ожидал проявления заботы от Милины. Ответ он писать не стал. Она предостерегает его от бунта, в котором он уже увяз по уши.

Тони огляделся по сторонам и взялся за задание Росса. На его бумагах уже был отпечатан новый герб. Феникс, символизирующий возрождение, как сказал Ульрих Нерг. Правда, Тони так и не понял, причем тут возрождение.

Вечером Тони неожиданно навестил генерал Росс. Он забрал бумаги, мельком просмотрел их и удовлетворенно кивнул, затем отошел к окну. Он долго смотрел на закат, а потом фыркнул собственным мыслям. Тони удивлено посмотрел на генерала, и чувствуя напряженность в тишине, сказал:

– Прошу прощения, Сигмар, не могу предложить хорошего чая, только крепкий алкоголь, – капитан старался, чтобы его слова звучали как можно менее искусственно. Росс насмешливо хмыкнул и, не оборачиваясь, спросил:

– Ты знаешь, почему праздник Солнца так важен?

– В этот день произойдет революция? На ярмарках дают конфеты?

– Я серьезно. В чем историческая причина?

– Ну, это праздник урожая и осени. Прощание с летом.

– Сейчас да. Но корни этого праздника идут от древних артарийских обычаев. На древних землях наших предков почти круглый год светило солнце. Кроме двух месяцев, приходившихся на наше лето. Они называли это время сезоном туч. Небо заволакивало облаками, шли дожди, и люди не видели светила, чахли без него. А потом солнце вновь появлялось, и для людей это был величественный день. Они отразили это в своих мифах и потом создали в честь солнца праздник, который дошел и до нас.

– И к чему вы все это рассказываете?

– Этот день был особенно важен для людей. Всегда. Именно поэтому завтра состоится революция.

– А я думал, потому что пол Империи съедется в город, и все увидят торжество революции, почувствуют свою причастность к этому. А тут все, оказывается, из-за древнего праздника солнца.

– Если бы Ульрих услышал тебя, то ударил за пренебрежение к артарийским традициям.

– Он вообще не отличается терпением.

– Ульрих не доверяет тебе. Сначала я думал, что он просто недолюбливает заносчивого молодого офицера, но потом мне стало известно кое-что еще.

Тони перестал улыбаться, всматриваясь в равнодушное лицо Росса.

– Тебя видели с Бартоломео. Он близкий друг твоей семьи. И реставрист.

– Нерконтий Азарий тоже друг моей семьи. Мы просто общались, я не знал, что он против нас.

– Я тоже так подумал, и верю тебе. Завтрашний день важен как никогда, не давай эмоциям помешать делу.

– И не думал об этом, – твердо сказал Тони, опять чувствуя холодок в кончиках пальцев.

– Я рад, – Росс повернулся к двери, затем неожиданно остановился и со смехом спросил, – у тебя правда есть алкоголь? Если так отдай его мне, в комнатах гвардейцев он запрещен.

Тони улыбнулся. Достал из-под подушки металлическую фляжку с фродгерским бренди и бросил Россу. Генерал ловко подхватил ее.

Капитан потер лицо. – Что, чай уже не помогает расслабиться?

– Просто Ульрих не может уснуть, – пошутил Росс. Он ушел, и Тони тревожно посмотрел в окно. Закат окрасил небо в кроваво-красный.

Йоан

Это был обычный неприметный дом, в котором Йоан привык отдыхать между экспедициями. Несмотря на все желание Тейлон последовать за ним, он ускользнул из убежища один, едва Тейлон отвлеклась на что-то. Ему требовалось побыть в одиночестве. После расставания с Эвой прошло уже столько времени, что он уже успел забыть, каково это быть под пристальным вниманием любящей женщины.

Он совершил преступление – скрыл от Темного упоминание о найденном мече. Йоан запомнил хитрый прищуренный взгляд, которым командор проводил его.

– Что же это за меч? – прошептал Йоан и положил клинок на стол. – Нужен хороший маг, который сможет снять эти чары.

Темный назвал народ, изготовивший найденные артефакты, Древними. Очевидно, высшие чины ордена знали гораздо больше его. «Жалко, не было возможности переговорить с Ищущим с глазу на глаз, тогда бы многое прояснилось».

Йоан развернул сверток, в котором принес меч. Ножны в очередной раз перемигнулись синими рунами. Исследователь попытался еще раз вытянуть клинок из ножен, но ничего не получилось. Йоан опустился в кресло. «Спрятать бы этот меч до лучших времен. Сейчас, когда я нашел последний элемент, проект Врата вот-вот будет запущен. Сейчас не время тратить силы на это».

По крыльцу, ведущему в дом, раздались шаги. Йоан бросился к столу, обернул в сверток меч и бросил за кресло. Он успел в последнюю секунду. Дверь, ведущая в комнату, со скрипом отворилась. Аристид прищурил левый глаз и небрежно заправил прядь волос за ухо.

– Тебя, сейчас, я бы хотел видеть меньше всего, – Йоан демонстративно закинул ногу на ногу и положил на бедро заряженный пистоль. – Как ты нашел мой дом? – Длинноволосый маг ничего не сказал, только загадочно улыбнулся. Он смотрел с тем же лукавым прищуром, что и Темный.

– Что тебе? – Йоан презрительно скривился.

– Отдай.

– О чем ты? – Йоан почувствовал холодок внизу спины. Рука сама собой легла на рукоять пистоля, а палец нащупал курок.

– Ты нашел еще один артефакт. Мне не было дела до этого, но потом Мастер сказал мне, что это может быть. Он тебе не принадлежит. Верни.

– Ты бредишь, Аристид. Он остался в горах. И вообще, Мастеру следовало знать, что ты пытался исполнить Главный приказ?

Лицо Аристида побледнело, он сжал губы. – Я не понимаю, о чем ты.

– Может Мастер поймет?

– Он тебе не поверит. Ты никто, прихвостень Ищущего.

– А ты прихвостень Темного, почему верховный руководитель должен верить тебе? Мое слово равно твоему. И вот мое слово – у меня нет никакого скрытого артефакта.

– Это легко проверить.

– Проверяй, но помни, мой дом, мои правила. – Йоан чуть приподнял пистоль, так, что теперь его дуло смотрело в лицо мага.

Аристид ничего не ответил.

С виска Йоана скатилась капля пота, когда дверь с грохотом закрылась за незваным гостем. Он выглянул в окно. Люди Темного, маги ордена, охраняли вход, так что сбежать ему не удастся. Да и куда он побежит? Для него служение ордену дело всей жизни.

Аристид раздраженно махнул одному из магов и практически убежал. У ордена была только одна возможность проверить его. И разрешить сделать это мог только Мастер.

Насладиться одиночеством Йоану не удалось. Не прошло и получаса, как в дверь требовательно постучали. Йоан ногой пихнул меч дальше под кресло.

– Аристид, в прошлый раз тебе не потребовалось стучать, чтобы войти, – крикнул Йоан, вновь доставая пистоль.

– Это не Аристид. Открой. – Холодный женский голос звучал тихо и требовательно. Йоана прошиб пот, горло мгновенно сковал спазм, мужчина не мог вымолвить ни слова. Секунды ожидания множились. Наконец, Йоан прокашлялся и хрипло выдавил: – Входи.

В комнату вошла черноволосая женщина с густыми бровями, придававшими её лицу грозную горделивость. Изящный нос и бледно-розовые губы подчеркивали холодность характера гостьи. Командор Инквизитор.

– Командир Нил, Мастер поручил мне проверить ваш разум на предмет сокрытия ценного артефакта от ордена.

Йоан встал и зашел за спинку кресла. – Только не ты, Эва.

– Называйте меня Инквизитор или командор, это имя давно мне не принадлежит.

– Эва, – Йоан мелкими шагами кружил по комнате, не позволяя командору дотронуться до него. – Я не могу. Я… я не хочу.

– Тогда отдайте артефакт самостоятельно.

– У меня его нет.

– Я должна это проверить.

– Только не так, Эва. Обыщи дом, – Йоану стало плевать на артефакт. Сердце бешено колотилось, когда его взгляд встречался с глазами женщины.

– Вы могли спрятать артефакт вне дома. Это логично. – Инквизитор твердым шагом преследовала его по комнате.

– Во мне нет логики, Эва! О, Эва, неужели ты ничего не помнишь? Что они сделали с тобой, что?

Инквизитор остановилась.

– Ты помнишь? – с надеждой переспросил Йоан. – Ты помнишь страсть, что пылала между нами?

– Не было никакой страсти, Йоан, – голос Эвы при упоминании его имени дрогнул, а потом к нему вернулась прежняя холодность. – Я позволяла пламени твоей страсти греть меня и все. Теперь в этом нет нужды.

– Я не верю тебе, Эва. Я знаю, знаю об эксперименте Темного и Доктора! Мастеру не нужны сильные командоры, ему нужны послушные слуги.

– Вы клевещите на Мастера! Это недопустимо для члена ордена! – Инквизитор шагнула к нему и отвесила пощечину. Йоан коснулся горящего от боли лица.

– В глубине разума ты понимаешь, что я говорю правду, Эва.

– Хватит повторять это имя! – вскрикнула женщина и пнула Йоана в колено. Командир сжал зубы и шагнул назад, едва не упав.

– Имя что-то пробуждает в тебе, Эва? Эва, я… – В этот раз командор ударила кулаком. Искры вспыхнули перед глазами Йоана, бедро обожгла боль от пинка. Нужно было защищаться, но Йоан бы никогда не ударил Эву. Он даже не поднял руки для своей защиты.

Удар локтем, еще один. И еще. Йоан упал на колени после пинка между ног. Боль согнула его пополам, из рассеченного виска на пол капала темная густая кровь. – Эва… – прохрипел командир. Инквизитор взяла его левой рукой за шею, а правую положила на лоб. Сухая и шероховатая, очень горячая. Он помнил её ладонь другой – прохладной и гладкой, Эва любила исследовать пальцами его тело. – Вот зачем они тебя изменили, – прошептал Йоан, с трудом разлепляя оплывшие от ударов глаза. – Они хотели, чтобы ты умела залезать людям в мозги. Человек, который умеет чувствовать, не сможет выдержать шквал мыслей другого человека. Ты совсем как инквизиторы Союза, только без капельки веры и молитв. – Йоан изо всех сил сопротивлялся попытке Эвы войти в его разум. – Ты ведь ненавидела экхалорианство именно за его церковные структуры. И больше всего из-за инквизиции. И сама стала такой. Эва, Эва… – удар коленом вышиб из груди Йоана воздух и одновременно с этим последние силы к сопротивлению. Командиру показалось, что он провалился в собственные мысли.

«Тебе нравиться здесь, Эва?» – мысленно Йоан перенес командора в прошлое, в те времена, когда они любили друг друга ночи напролет.

«Ты пытаешься пробудить мои эмоции, командир. Но их никогда и не было. Не пытайся скрыть от меня правду, иначе твой разум пострадает. Позволь мне получить ответ, и я уйду».

«Я не хочу, чтобы ты уходила, Эва. Не хочу. И пусть пострадает мой разум, пусть! Только не говори, что то, что между нами было – было лишь фальшью».

«Но оно именно этим и было. – Командор частично справилась с его попытками подсунуть ей образы прошлого. Йоан перенесся на гору, в то время, когда между ним и Аристидом произошел конфликт. – Ты нашел артефакт не здесь».

«Не здесь. Он не важен, Эва. Просто скажи, что ты любила меня, и я сам открою тебе воспоминания».

«Мне не нужно твое разрешение. Ты для меня безразличен, Йоан. Я просто выжгу твой разум дотла, но все равно найду то, что мне нужно».

У Йоана осталась одна альтернатива. Он мог показать ей артефакт, а мог показать кое-что еще и узнать, остались ли у Эвы чувства к нему. Но это могло разрушить все и навсегда. Но разве можно разрушить то, что уже и так разрушено?

«Что ты можешь мне такое показать?» – заинтересовалась командор, уловив мысли командира.

«Прости меня, Эва», – мысли Йоана снова толкнули их в прошлое. В обледенелую пещеру с вмерзшим в стену мамонтом. На ледяном полу лежала куртка Йоана, а на ней он сам. А на нем Тейлон.

Тело командира затряслось.

Эва досмотрела воспоминание о его близости с Тейлон до конца, а зачем начала сначала. И снова. И снова.

«Эва? Зачем ты это делаешь?»

«А зачем ты мне это показал?» – вопросом на вопрос ответила командор, и тут в голове Йоана все затопил красный нестерпимо яркий свет. Это была пульсация эмоции. Одной единственной эмоции Эвы. Это было сияние горькой обиды, к которому тут же примешалось сияние боли, а зачем разочарования. А потом Йоан закричал. Дикий рев сотряс дом, заставив магов на улице испуганно переглянуться.

Вспышка за вспышкой в его голове взрывались её эмоции – Эва чувствовала себя оскорбленной и униженной, иглы её обиды ранили его разум, оставляя кровоточащие раны в его сознании. Йоан ничего не видел от сплошной и сумасшедшей пульсации цветов, он не мог разобрать, где его мысли, а где мысли Эвы, все смешалось, скрылось за бешеным припадком чувств, который через мгновение смела одна единственная эмоция – всепоглощающая ревность.

И едва Йоан почувствовал её, Эва покинула его сознание. Женщина упала на колени рядом с ним и зарыдала, согнувшись всем телом. Йоан обнял её и прижал к груди. – Прости меня, Эва. Прости, – шептал он, с глухим остервенением прижимая командора к себе.

– Зачем? Зачем ты показал мне это? – прошептала Эва сквозь всхлипы.

– Я хотел пробудить твои эмоции.

– Но только не так!

– А как?

– Я не знаю, Йоан, – Эва подняла полные слез голубые глаза. – Но только не так.

Он легонько коснулся её лба губами и поправил выбившуюся прядь волос. – Почему ты перестала ухаживать за волосами? – Йоан ласково погладил её по голове, распутывая пальцами спутанные волосы.

– А для чего, Йоан? – Эва сделала акцент на его имени, она словно наслаждалась самой возможностью называть его так. – Кому они нужны? Только ты любил их. Кто решится коснуться Инквизитора? Кто станет перебирать их как ты раньше? Как ты сейчас.

– Ох, Эва, если бы ты только подала знак. Я бы тут же вернулся. Я думал, то, что сделали с тобой Доктор и Темный неисправимо.

– Я была неспособна. Ежедневно я проверяла разум членов ордена, знаешь, что я там всегда видела? Страх. Ненависть. Отвращение. Все считали меня одним из самых ужасных порождений ордена. А ты избегал меня.

– Прости, Эва. Я не знал, не знал! Даже не догадывался, что чувства еще живы в тебе. После того разговора, когда ты…

– Темный заставил меня.

– Подонок. Аристид во всех отношениях соответствует своему учителю.

– Чувства сохранились, Йоан. Глубоко внутри, так глубоко, что я даже не могла осознать их, не могла проявить. Но, сейчас… Все это всплыло, Йоан. Это ужасно, так ужасно, чувствовать весь этот страх, копаться в самых грязных тайнах человека. – Эва прижалась к Йоану, её тонкие прохладные губы сами собой наткнулись на его рот. Они слились в поцелуе, самом сладком за всю жизнь Йоана. Он буквально почувствовал боль, страх, отчаяние, ревность, радость, любовь, все эмоции, что сейчас охватили Эву. Йоан начал с жаром отвечать на поцелуй, но Эва тут же отстранилась.

– Ты не можешь предать ту женщину, – сказала она, вытирая слезы. Йоан молчал. Его взгляд замер напротив глаз Эвы. Несколько мгновений принципы и совесть боролись с сердцем Йоана.

– Могу. – Он шумно сглотнул. – Могу, Эва.

– Она любит тебя, Йоан. Я вспомнила её, лингвист, мне пришлось проверять её разум перед экспедицией. Уже тогда я знала о её любви к тебе. Только тогда… – голос Эвы задрожал. – Тогда это не смогло взволновать меня, ведь я не знала, что ты тоже влюблен в нее.

– Я… – хотел было возразить Йоан, но замолчал.

– Не предавай её, Йоан. Не поступай с ней как со мной! – Инквизитор вскочила с колен.

– Эва, нет! – Йоан обнял её ноги. – Прости меня, Эва! Прости.

– Не могу, – она пыталась придать голосу строгости, но предательский всхлип вырвался из её груди.

– Подожди! Забери его, – Йоан нашарил под креслом ножны с мечом и бросил под ноги Эвы. – Пусть они накажут меня. Я заслужил это.

– Смешно спрятал. И правда, простой обыск решил бы все проблемы, без вот этого, – Эва неопределенно помахала рукой перед своим заплаканным лицом. Йоан продолжал стоять на коленях, глубокие тени обозначались под его глазами.

– Я слишком сильно надавила на твой разум, – в голосе Эвы мелькнула столь обожаемая им нотка ласки и заботы, той самой по которой он так скучал. – Я скажу Мастеру, что у меня не получилось сломить сопротивление твоего разума, а надавить я побоялась, чтобы не убить тебя и не потерять артефакт навсегда.

– Ты обманешь Мастера ради меня?

Эва не ответила. Его взгляд равнодушно остановился на мече, точно так же она смотрела на него до сегодняшнего дня. – Когда Мастер придет, отдай меч сам. Это спасет тебя от смерти, я надеюсь. Но если вдруг попадешь в лапы Доктора, передай ему, что знаешь о его дочери. Это подарит тебе быструю смерть.

– Мастер придет в мой дом? – Йоан сжал зубы. Головная боль накатила на него. – У Доктора есть дочь?

– Я узнала об этом, когда проверяла разум одного из членов ордена. Ты сильный, Йоан, ты справишься, – Эва мягко коснулась его плеча и чуть ли не бегом покинула дом.

Йоан сидел в кресле с мечом на коленях, когда Темный и Мастер зашли внутрь.

– Раньше Инквизитор просто касалась лба допрашиваемого. Что побудило её избить Йоана? – звучный голос с металлическим отзвуком заставил командира вздрогнуть. На Мастере блестела золотая маска, в которой он обычно появлялся перед членами ордена. Йоан видел Верховного руководителя лишь раз, когда ему нарекали новое имя.

– Она все равно ничего не нашла, господин.