Текст книги "Виновник завтрашнего дня (СИ)"

Автор книги: Арина Александер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 32 страниц)

Глава 29

– Лада-а-а, просыпайся, – позвал тихо, въезжая в уютный двор.

Минута. Вторая. Ноль реакции. Устала, бедняга.

– Ты меня слышишь? – легонько затормошил за плечо, остановившись возле подъезда девятиэтажки.

Девушка открыла один глаз, затем второй, и довольно потянувшись, повернулась к нему бочком.

– Я уснула, – прошептала виновато, не обращая внимания на местность.

– Ничего страшного. Я хоть отдохнул от твоего галдежа, – с нежностью заправил ей за ухо упавшую на лоб прядь.

– Да прям там, – ничуть не обиделась и, перехватив его ладонь, потерлась об неё щекой, едва не мурлыча от удовольствия. – Благодаря моему галдежу ты не уснул за… – встрепенулась, заметив боковым зрением жилой дом и резко выпрямилась, завертев головой. – Лёшка-а-а, – протянула с придыханием, прикрыв рот ладонью, – ты… глазам своим не верю… это же твой дом!

– Как видишь, – улыбнулся довольно, выходя из машины.

Влада прихватила рюкзак и поспешила за ним, моментально сбросив сонливость. Вот так сюрприз.

– Слу-у-ушай, я конечно рада, прям безумно, – принялась кружлять на месте, отмечая всё те же дома, те же клумбы цветов под окнами и те же увитые виноградом навесы у подъездов. – Но почему мы здесь?

– Честно? – Лёшка привалился плечом к внедорожнику, тоже рассматривая дом. – Нахлынуло вдруг. К своим поехать не могу, так почему не заглянуть на старую квартиру.

– Я думала, вы её продали.

– Продали. Мать после нападения на Машу едва не рехнулась, сорвалась с места, не желая оставаться тут. Я предлагал купить квартиру, а эту оставить, как память об отце, но она уперлась. Деньги мои, видите ли, в крови, не взяла и рубля. Продала первому попавшемуся за смешную цену, лишь бы сдыхаться поскорее. Я потом откупил её и иногда, когда хочется убежать от проблем, приезжаю сюда на денёк-другой.

Влада подошла к нему и крепко обняла, прижавшись щекой к груди.

– Вы так и не помирились? – сердце болезненно сжалось, особенно, когда вспомнила, как пыталась упрекнуть его в наплевательском отношении к родным.

– Чтобы помириться, нужно для начала поссориться. А мы не ссорились. Я просто стал изгоем. Ладно, – хлопнул в ладоши, прогоняя невесёлые мысли, – в моем дворе ничего не изменилось. Пойдем, посмотрим, каково в твоем.

И потащил её за собой в соседний двор, минуя усеянную узенькими лавочками дорожку. Хорошо, что сейчас обед. Жара в самом разгаре. Все пенсионеры попрятались по квартирам, а то бы сразу принялись пасти их, пытаясь выяснить, кто такие и что тут забыли.

Последний раз она была тут четыре года назад. Не сказать, что не тянуло. Наоборот. Каждый раз, приезжая на могилу к матери, магнитом тянуло к старой квартире. Но воспоминания такая штука, что каждый раз, приезжая к родному дому, задыхалась от тяжкого чувства вины.

– Да уж, – кивнул Лёшка в сторону ветхой, выкрашенной всеми цветами радуги детской площадки, расположенной в тени могучих каштанов, – тут тоже всё по-старому.

– Только краски свежие, – с любовью огладила металлическую горку. Глаза, против воли, взметнулись вверх и, отыскав среди густющих веток тополя до боли знакомый балкон, так и прикипели к нему. На шворках, прикрепленных к поручням, трепалась на ветру стирка. Детская. Видимо, у владельцев квартиры появился ребёнок.

Постепенно взгляд скользнул на кухонное окно, отмечая произошедшие изменения. Везде, вместо деревянных рам красовался новомодный пластик. Будто и её квартира, и уже не её. Сколько лет прошло. Там уже и запах другой, и энергетика. С этим местом связана неотъемлемая часть её жизни. Но квартира, дом, двор, качели с допотопными горками – всего лишь атрибуты прошлого. Их можно заменить новыми. Она росла, и вместе с ней менялся кругозор. Чего нельзя сказать о воспоминаниях, до сих пор живущих здесь. Их не заберешь с собой в новую жизнь, не перетащишь в иной дом. Только тут можно насладиться ими сполна в то же время испытать жгучую боль утраты.

– Мне так не хватает её порой, – улыбнулась, со всех сил демонстрируя беспечность. Кого «её» уточнять не стала. Гончаров и так всё понял.

– Хочешь, поедем к ней? Только завтра. Заодно и отца проведаю. – Приобнял поникшие плечи, целуя нагретую на солнце макушку.

– Спасибо, – вцепилась в мужские запястья в попытке зарядиться его уверенностью и внутренней силой. Так надежно было в его объятиях, так тепло и уютно. С ним ничего не страшно. С ним можно и всплакнуть, проявляя слабость, и помолчать, зализывая старые раны, нанесенные несправедливыми обвинениями.

Хлюпнув носом, натянуто рассмеялась и дабы уйти от болезненной темы, переключилась на огороженную щербатыми досками песочницу.

– Помнишь, как помогал мне строить укрепления для песочного замка? Их ещё Денис Кочубей вечно ломал?

Лёшка сделал вид, что не помнит, хотя странное дело: много чего позабылось с тех времен или утратило резкость, а воспоминания о Ладке, наоборот, сохранили свою яркость, будто всё происходило вчера.

– Ну… неужели не помнишь? – доверчиво заглянула в глаза, привстав на носочках.

Едва не прыснул со смеху, с такой надеждой она выискивала в нем подтверждение обратного.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Нет. Склероз у меня. Ранний. Зато-о-о-о… – понизил голос, положив руки на тонкую талию, – я помню твой ор, когда этот урод пытался запихнуть тебе в трусы майского жука. Да чего уж там, весь двор их видел. До сих пор перед глазами, – рассмеялся, за что и поплатился, получив локтем под ребра.

– Лёшка!!! – прыснула со смеху, стыдливо прикрыв лицо.

– Ну а что? Такие нелепые розовые мишки…

– Прекрати, – согнулась пополам, смеясь во весь голос.

– А косички свои помнишь? Вечно растрёпанные, одна короче другой. Кошмар. Я бы на месте Дениса хрен к тебе подошел, – ужаснулся наигранно, вовремя увильнув от очередного удара. Уже и его пробрало на смех. Как же нравилось смущать её, едва не кайфовал от сего процесса, наблюдая за пылающими щеками.

– Да ну? Что ж ты тогда таскал меня на плечах, раз я была такой чумазой? – уперла руки в бока, глядя на него с вызовом. Вот же гад. Да она всегда следила за собой. Ну, бывали, конечно, моменты, когда приходилось самой одеваться и заплетаться, но чтобы ходить прям растрепанной?!

– Хороший вопрос. Видимо, жаль было. Что с тебя было взять, писюхи пятилетней. Вечно ноги у тебя болели. Вечно ты уставала. И главное, сестра идет рядом, хоть бы пискнула, а тебе обязательно на голову надо взобраться. Теперь я понял, откуда всё пошло.

– Так тебя никто не заставлял, – нашлась с ответом, игриво захлопав ресницами.

– Угу. Это ты себя не помнишь просто. Губы дрожат, глаза по пятьдесят копеек, коленки сбитые. Ужас. Жалко было, чего уж там. – И перехватив развеселившуюся Некрасову, со всей силы прижал к себе, упиваясь её моментально участившимся дыханием. – Видимо, всё же есть на свете судьба, да, Ладусь? – наклонился, чувствуя под ладонями легкую дрожь.

– Ты так говоришь, словно я наказание. – С красивого лица мгновенно сошла дурашливость, уступив место настороженности.

– Наказание, – и не думал отрицать, замерев в миллиметре от жаждущих поцелуя губ. – А знаешь почему?.. – прошелся руками по её спине и, опустившись на упругие ягодицы, так и оставил их там. – Потому что сдохну без тебя.

Всё…

И в этом весь Гончаров. Сказал, как чувствовал. Не привык распыляться громкими фразами. Не умел красиво строить предложения. Пускай прозвучало грубо, зато от всего сердца. Так проявлялись, рвались наружу его чувства. Для него мало сказать: «Я люблю тебя». Для него важно дать понять, насколько он зависим от неё. Насколько болен.

И Влада поняла. Стоило только посмотреть в голубые глаза, как мурашки, равномерно перемещающиеся по спине, шарахнулись в разные стороны. Завибрировало между ними притяжение. Затянуло в образовавшуюся воронку. Слов нет, чтобы передать всю глубину взгляда, которым она посмотрела в ответ. Таким взглядом не смотрят двадцатилетние девушки. Настолько понимающим и осмысленным, настолько наполненным любовью, будто прожили не одну жизнь.

Как же ему хотелось быть с ней, несмотря ни на что. И это «несмотря ни на что» разрушало его изнутри. Убивало. Разрывало. Не позволяло вдохнуть на полную грудь, наслаждаясь драгоценной близостью. Не мог забыться, прекрасно зная, что уже завтра в это самое время ему придется отпустить её.

– Пойдем? – предложил, забрав с ягодиц руки. И вовремя. Именно в этот момент из подъезда выбежали три девочки и, не обращая на них внимания, дружно расселись в песочнице.

– Пойдем, – вздохнула, взглянув ещё раз на третий этаж и приобняв Лёшку за талию, позволила увести себя со двора.

***

– А это уже становится традицией, – переступила порог хорошо знакомой трёшки, с затаенным восторгом отмечая всё то же расположение комнат, правда, уже с хорошим ремонтом и новой мебелью. Вспомнилось, как играла тут с Машкой в прятки, путаясь под ногами у тёть Нади, или, поедая пороги, сидели на подоконнике и, глядя в окно, ожидали окончания дождя. – Не удивлюсь, если у тебя в каждом городе есть квартира, – разулась, с наслаждением ступая босыми ногами по ворсистому ковру.

– Не в каждом, но… парочка имеется. – Прошел на кухню и принялся за изучение шкафчиков. В прошлый раз наведывался сюда месяцев пять назад, так что на полках, кроме случайно завалявшейся пачки спагетти ничего не было. Холодильник тоже «сверкал» пустотой. Две луковицы и несколько присохших морковок были не в счёт. – Так, я в магазин, а ты располагайся, чувствуй себя, как дома, – сказал вошедшей следом девушке.

– Не переживай, я уже чувствую себя в родных пенатах.

– Будут какие-то пожелания?

Влада подошла к окну, отмечая на подоконнике плотный слой пыли. Кажись, ей будет чем заняться в его отсутствие.

– Презервативы купи, – бросила вдогонку, деловито закатывая рукава. – А то снова придется прерываться.

Лёшка уже собрался уходить, но, услышав её просьбу, вернулся обратно и с показной медлительностью потянул на себя верхний ящик, демонстрируя гору упаковок вышеупомянутых констрацептивов.

– Хватит? – изогнул насмешливо бровь, с наслаждением ввергая Владку в ступор.

Та лишь кивнула, не в силах отвести взгляд от разноцветной фольги. Не её количество заставило задуматься, а само наличие. Получается, она не единственная барышня, заглянувшая сюда в качестве гостьи. Кто они, побывавшие тут до неё? Местные? Приезжие? Были среди них те, нормальные, что в итоге сдавались, опуская руки? Или среди них были только шлюхи? Второй вариант показался не таким болезненным.

– Всё нормально? – уточнил Лёшка, упиваясь её замешательством.

«Это тебя не касается. Это прошлое. Забей. ЗАБЕЙ…»

– Ага. Всё супер. Иди уже, а я пока приберусь.

– Точно?

– Точно, Лёш, – Пришлось улыбнуться для пущей достоверности. Хреново получилось, если уж честно.

– Смотри мне, а то я уж подумал, что ты снова начала грузиться по всякой поеб*не, – произнес, продолжая сверлить её глазами, а заметив кривую улыбку, устало вздохнул, ничуть не удивляясь. – Владка, ну что ты за человек такой? Вечно у тебя какой-то гемор.

– Нет у меня никакого гемора, – огрызнулась, возвращаясь в прихожую за рюкзаком. Для начала стоило переодеться. Не в атласном же платье заниматься уборкой.

Ага, так он и поверил. Так и видел, как её серое вещество вело неравную борьбу с неугомонными тараканами. Но и объясняться, выяснять причину бзика не было никакого желания. Всё, что было до неё – не имело значения. Если она не может провести границу, отделяя прошлое от настоящего – её проблемы.

– Буду где-то через час, – бросил, прикрывая за собой входную дверь и только оказавшись в полуосвещенном подъезде, смог освободиться от раздражения, приглушенно зарычав сквозь зубы. Нормально у неё всё. Ну-ну.

В городке было два огромных супермаркета, и как назло, что один, что второй располагались на разных концах. Конечно, можно было зайти в первый попавшийся магазин и затариться самым необходимым, тем более, что никто не собирался задерживаться здесь на неделю, но Лёшка всё же решил проехаться на окраину.

Блуждая между полок с продуктами, поймал себя на том, что бездумно пялиться на ценники, не имея представления, чего бы ему хотелось отведать прежде всего. В итоге, купил овощей, фруктов, хлеба, ветчины, сыра… вино. Была мысль заглянуть к Вахтангу, владельцу шашлычной (с которым был хорошо знаком) и прихватить домой несколько шампуров сжаренного при нем же шашлыка, но передумал. Если уж на то пошло, лучше наведаться к нему завтра перед отъездом, и насладиться, как полагается, на свежем воздухе, а не сидя в четырёх стенах.

Постепенно успокоился. Что и говорить, не привык к подобному. Ко всей этой необоснованной ревности, к невысказанным упрёкам. И по сути… сам же виноват. Кто его тянул за язык? Ладно, Ладка, наивняга простодушная. В своей любви не знающая ни границ, ни правил. Можно только представить, чего ей стоило набраться смелости и невозмутимо напомнить о презервативах. И запомнила же. А он, нет, чтобы успокоить, мол, есть, не переживай, взял и в привычной манере вогнал в краску. Пора бы уже угомониться, да всё не получалось. Безумно нравилось смущать её, вызывая прилив крови к щекам, за что и поплатился в итоге.

Проходя мимо отдела сладостей, прихватил огромную шоколадку. Улыбнулся. Впервые покупал продукты, заботясь о ком-то. Всё-таки нужно было настоять и узнать, чего бы именно ей хотелось.

Неожиданно замер, почувствовав спиной чей-то тяжелый взгляд. Не делая резких движений, как можно медленнее обернулся, всматриваясь в снующих по отделу покупателей. Были тут и школьники, и студенты, и сердобольные старушки с тележками. Перескакивая с одного лица на другое, в итоге наткнулся на пристальный серебристый взгляд.

Вспышка. Такая короткая и такая болезненная. Стояли на разных концах прохода, однако казалось, что засадили под дых с близкого расстояния. Подойти бы, но не смог пошевелиться. Не потому, что не хотелось, а потому что видел, ему тут не рады. Всё, что нужно, о нем и так узнали. Жив, здоров и этого достаточно.

Не сказать, что смотрели с явным отчуждением. Нет. Скорее с уже ставшим привычным укором. Словно и не был частью её жизни. Будто и не ждала из армии, не сидела ночами напролет у изголовья, когда болел. Не рожала… и не учила жить.

Всё правильно. Всё по её законам и взглядам на жизнь. Изгой на то и изгой, чтобы держаться вдали. И он это понимал, сам избегал общения. Даже если бы позвала – не подошел.

Застонала душа. Надрывно затрепыхалась в тесной камере, просясь на волю. Тут же задушил её, давя со всей силы. А когда очнулся, стряхнув с плеч болезненное оцепенение, возле витрины уже никого не было. Едко улыбнулся, глотая скопившуюся горечь, и недоуменно уставился на испорченную в руках шоколадку, даже не заметив, как раскрошил её на мелкие кусочки.

Оставшись одна, Влада некоторое время смотрела на рюкзак, так и застыв посреди прихожей.

И, правда: вот что она за человек? Да какая, в ж*пу, разница с кем и когда! Главное, именно она с ним сейчас, а не кто-то другой. Не стоит портить оставшийся день никому не нужной ревностью. Никогда не замечала, что настолько собственница. И ведь как-то же раньше могла спокойного реагировать на Лёшкиных шалав? Могла. Не раз видела его в компании длинноногих красоток и ничего, переваривала. Что сейчас не так?

Да всё просто: раньше она была вдали, томно вздыхала у окна, наблюдая за объектом своих мечтаний, и упрямо шла к цели, набивая шишки обо всё подряд. Но когда узнала, каково это, быть рядом с ним, принадлежать ему, чувствовать его в себе, наслаждаться его поцелуями и прикосновениями – вот честно, слетела с катушек. Заревновала пуще прежнего. И ты хоть кол на голове чеши, а мозг отказывался мыслить здраво.

Прихватив рюкзак, прошла сначала в залу, потом заглянула в Машкину комнату. Повсюду чувствовался дизайнерский подход и в отличие от московской квартиры тут были и картины, и полочки с мелкими керамическими поделками, и книги. Видно сразу, что квартиру Лёшка делал не под себя, а под вкусы родных, скорее всего, надеясь, что когда-нибудь они вернутся в неё.

Зато Лёшкина комната полностью соответствовала его вкусам: всё те же голые стены, огромное окно, низкая кровать, ни тебе стула, ни полки. Книги, журналы лежали прямо на полу возле торшера. Из убранства – темно-сиреневый ворсистый ковер ассиметричной формы и зеркальный шкаф-купе с огромной плазмой. Спасибо, хоть есть куда положить одежду.

Бросив рюкзак у изножья кровати, аккуратно сняла с себя подаренное Настей платье и повесила его вместе с остальными вещами на свободную вешалку. Кстати, Лёшкиных вещей тут тоже было предостаточно.

С любовью пробежалась пальчиками по мужским футболкам и, не удержавшись, примерила на себя одну. Конечно, она не Гончаров и понятное дело, трикотажная ткань нелепо повисла на хрупких плечах, но общего впечатления от контакта с тканью это не испортило.

Покрасовавшись с минуту перед зеркалом, тяжко вздохнула и вернула футболку на место. Пора браться за уборку.

Переодевшись в сменную одежду, прошла в ванную, отыскала там упаковку салфеток для уборки и принялась за дело. Понятно, её никто не просил убираться, да и уборкой поверхностное вытирание пыли как-то не назовешь, но всё равно так было легче коротать время в ожидании Гончарова.

Закончив с уборкой, вспомнила об оставленных Лёшкой спагетти. Пока закипала вода, приняла душ и, вернувшись на кухню, высыпала половину пачки в кастрюлю.

По истечению десяти минут, откинула макаронные изделия на дуршлаг, дала им стечь и вернула обратно в кастрюлю, сетуя на отсутствие ингредиентов для соуса или хотя бы сливочного масла.

Теперь время потянулось мучительно медленно. Нет ничего хуже, чем ждать и догонять. Лёшки не было всего лишь час, а казалось, прошло несколько дней. Что же будет по возвращению домой? Господи, как же не хотелось уезжать. Она готова часами стоять у окна, лишь бы остаться здесь.

Какая же она дура вот так накручивать себя на ровном месте. Да похрен, с кем он тут проводил ночи. Главное, что они вместе. Они. Он и Она. Не Сабину он выбрал. Не сестру, и не какую-нибудь Машу или Наташу, а именно её.

Выглянув в очередной раз в окно, радостно вскрикнула, увидев у подъезда Митцубиси, а потом и самого Лёшку. Он выбрался из внедорожника и поставив на капот бумажный пакет, закурил. Влада наблюдала за ним, как в ступоре. Словно впервые увидела. Аж не верилось, что вот этот широкоплечий, высокий и красивый мужчина не сможет без неё жить.

Когда он сказал это, у неё всё замерло внутри, а по коже пробежал холодок, потому что поверила. И этот холодок до сих пор гулял по телу, заставляя нервно вздрагивать. Теперь, когда она знала о ситуации с Олегом, стоило быть тише воды ниже травы. Страшно было не за себя (ей-то ничего не будет), а за Гончарова. Ради неё он пошёл против всех и если об их связи станет известно раньше времени – он пострадает в первую очередь.

Лёшка стоял к ней спиной и неспешно курил, разговаривая с кем-то по телефону. Теперь понятно, почему не поднимается в квартиру: все важные звонки, которые поступали к нему на протяжении двух дней он предпочитал вести подальше от её ушей. Ну, значит, так надо. Она не против. Ей бы с причастностью Олега к смерти Максима разобраться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Лёшка, словно почувствовав на себе её взгляд, приветливо помахал рукой, отключил телефон и, прихватив продукты, направился к подъезду.

Влада выключила электроплиту и поспешила в прихожую, поджав от нетерпения на ногах пальцы, а стоило Лёшке толкнуть дверь и переступить порог – бросилась к нему, запрыгнув на бегу в распростертые объятия.

– Ого! – рассмеялся, осторожно ставя пакет на пол. – Чтобы так всегда встречала. Мне понравилось.

Влада сильнее обвила ногами его бедра и припала к губам в жадном поцелуе. Пускай прозвучит смешно, но уже успела соскучиться. Лёшка углубил поцелуй, сминая жестким ртом мягкие губы, и утробно зарычал, властно сжав её ягодицы.

– Ладусь, мне бы в душ для начала, – вздохнул, опуская её на пол. – Я не спорю, ты мега сексуальна в этих едва прикрывающих задницу шортах, но я реально засыпаю. Я сейчас взбодрюсь, и мы продолжим, хорошо?

Влада смущенно прикусила нижнюю губу, и только сейчас увидела, что помимо усталости Лёшка ещё и чем-то расстроен. Это у неё получилось вздремнуть, а он и не спал толком.

– Лёш, что-то случилось? – забрала пакет и прошла за ним в ванную комнату.

– Не-е-ет, – протянул удивленно, раздеваясь. – С чего ты взяла?

– Просто чувствую, что что-то не так. Ты ведь ничего не скрываешь от меня?

Лёшка так и застыл на одной ноге, держа в руках брюки. Влада пристально рассматривала его лицо, выискивая подтверждение своих догадок.

– Не скрываю, Ладусь, тебе показалось. Лучше приготовь салат, нарезку там организуй, ну… ты в курсе, я думаю.

Всё-таки что-то произошло, раз он так завуалировано пытался спровадить её. Ладно, не хочет говорить, не надо. Не щипцами же из него вытягивать признание.

– Кстати, я спагетти приготовила, но боюсь, они уже склеились.

– Умница! Я в тебе не сомневался, – бодрячком хлопнул в ладоши, ступая под отрегулированный на максимальную мощность душ.

Влада постояла возле него с минуту, вздохнула, и прикрыв за собой дверь, прошла на кухню. Достала тарелки, вилки, нож и принялась накрывать на стол. В пакете, помимо продуктов, оказалось ещё вино и эм-м… что это? Походу, раскрошенная в хлам шоколадка. Что он с ней делал? Топтался?

Она как раз заправляла салат кунжутным маслом, как на кухню вошел Гончаров.

– Хозяюшка моя, – обнял её сзади и, склонившись, прижался к нежной щеке.

Влада отложила нож, чувствуя каменную эрекцию. Ничё так, взбодрился. Он потерся пахом о её ягодицы, параллельно просунув одну руку под футболку, а второй ловко расстегнул пуговицу на шортах и внаглую протиснулся в успевшие намокнуть трусики.

– Ммм… – жарко выдохнул ей на ухо, хозяйничая в столь сокровенном местечке. – Кто-то уже заждался меня.

Вот же… и хотела ответить как следует, но отрицать очевидное было бы глупо. Да, она хотела его. Чего уж там. Пока он раздевался, красуясь перед ней своими бицепсами-трицепсами, она успела возбудиться, а когда полностью оголился, так и совсем поплыла.

– Может… – судорожно втянула воздух, выгнувшись навстречу ласкам, – сначала покушаем?

– Обязательно, но чуток попозже, – укусил её за мочку, и не успела Влада ойкнуть, как оказалась развернутой к нему лицом. – Сейчас я испытываю голод иного характера.

От недавней усталости не осталось и следа. Даже глаза и те смотрели иначе. С жаждой и диким желанием.

Влада зачаровано следила за тем, как Лёшка снял с неё футболку, потом, прикусив нижнюю губу, принялся за бюстгальтер, а следом, наклонившись, одним махом стащил одновременно шорты и трусики, оставив её полностью обнаженной.

О, она прекрасно чувствовала его сильнейшее возбуждение, и сама была на грани. И когда Лёшка усадил её на стол, лишь громко сглотнула, чувствуя бешеный стук сердца. Сейчас хотела его настолько сильно, что было пофиг, где это произойдет. Хоть на полу, хоть у мойки, лишь бы поскорее взял. И даже тупая боль внизу живота была не помехой, наоборот, казалось, что, если не войдет в неё сейчас, эта боль станет ещё сильнее.

Уплыла реальность, пошатнулись стены, стоило Лёшке сдвинуть посуду на край стола. Прижались друг к другу, словно припаялись. Сердцебиение, и то стало одним на двоих, настолько сильно была вжата во вздымающуюся горячую грудь. И у самой всё затрепетало от предстоящего соития, закипела кровь, огненной лавой понеслась по венам, обжигая каждую клеточку.

Уже не боялась сделать что-то не так: в продиктованном животной страстью порыве не было места ни смущению, ни робости, ни незнанию, и уж тем более, скромности. Всё как-то само собой получалось.

Так умело и ладно она отдавалась его ласкам, что перехватывало дыхание. Хотел её до трясучки. Наступит ли когда-нибудь час, когда он сможет не реагировать на её так ярко? Возможно, и наступил бы, если не осознание грядущей разлуки. Расстаться с ней даже на день казалось адскими муками.

Почти что грубо подхватил Владку за талию и резко усадил на стол, всматриваясь полыхающими страстью глазами в раскрасневшееся лицо. Как же влекла его в ней эта черта. Что может быть прекрасней, чем женское смущение? Не наигранное, а именно вот такое: когда желание заняться любовью берет верх над прирожденной стыдливостью.

Влада задвигала попкой, удобно усаживаясь на прохладной поверхности и гостеприимно разве бедра, приглашая к действую.

Ну нееет, как бы не хотелось ворваться в неё, а проигнорировать призывно торчащие соски у Гончарова никак не получилось.

С изголодавшейся жадностью припал к ним, вызвав у девушки болезненно-сладкие ощущения по всему телу. Это и острая боль, и острое наслаждение одновременно. Лёшка приспустил штаны и, не прекращая свои ласки, потерся вздыбленным членом о подрагивающие от напряжения бедра.

– Лёша… – взмолилась, жалобно застонав.

– Что опять не так? – прорычал, будучи не в силах остановиться. Может, прозвучало резко, он не специально. Так получилось.

– У меня грудь перед месячными ужасно болит. Можно, нежнее? – попросила прямо, решив не ходить вокруг да около.

Лёха замер.

– Можно, – сглотнул, рассматривая грудь. – Конечно, можно. – И наклонившись, снова припал к соскам, но уже со щемящей нежностью. Кончик языка дразнил нежную кожу, оставляя влажный след. Губы осторожно посасывали вершинки, оглаживая пальцами налившиеся полушария. Теперь и он чувствовал её плотность.

Такая Владка рвала выдержку, заставляла член пульсировать адской болью, требуя немедленного освобождения. Но опять же не мог наброситься и взять так, как хотелось не одну ночь: жестко, рвано, грубо. Чтобы захлебнулась его именем, потеряла связь с реальностью. Пока приходилось действовать в полсилы, сдерживая рвущегося наружу зверя. Зверя, ещё не успевшего распробовать её как следует.

– Так нравится? – поднял голову, всматриваясь в горящие эйфорией глаза.

– Даааа…

– Хорошо, – улыбнулся, возобновляя ласки. Влада тихо застонала, стоило ему опустить руку ниже, туда, где уже и так всё было готово принять его.

– Моя сочная девочка, – улыбнулся, отмечая, как порозовело её лицо, и раздвинул бесстыдно сочившиеся секретом складочки, проникая средним пальцем в лоно.

Она схватилась за его запястье, смущенно прикусив губу. Но лишь на миг. Потому что наслаждение, отобразившееся на его лице, убедило её в том, что не только у неё закипала кровь от столь откровенных касаний.

– Не надо стесняться, мне нравится ласкать твою малышку, – безошибочно расценил её метания, и в подтверждение своих слов, не разрывая с ней зрительного контакта, демонстративно медленно облизал блестевший от смазки палец.

– Ммм, какая вкусная…

Кажись, и не дышала. Бездыханно смотрела на его губы, с жадностью слизывающих блестящую влагу. Это было… так грязно и возбуждающе, хотя куда уже больше. И так позорно текла, чувствуя, как становиться мокрой гладкая повехность стола. Но когда Лёшка прижал к её губам облизанный им палец, бесстыдно распахнула их и с готовностью присосалась, слизывая оставшиеся остатки.

После вчерашнего, все удерживающие её границы рухнули под действием умелого языка. Тут уже смущайся не смущайся, а когда тебя вылизали с ног до головы, оставалось только отпустить себя и на полную вкусить все прелести секса. В нем нет скованности. Если будешь зажат – есть вероятность не получить наслаждение. Чем больше ты открыт для партнера – тем ярче оргазм.

Потому сосала палец, представляя на его месте нечто другое, и едва не стонала от кайфа, наблюдая за напрягшимся Лёшкой. Видела, он представлял то же самое. Голубые глаза потемнели, покрылись опьяняющей дымкой.

Не выдержав, он смял её губы в жадном поцелуе, пожирая неистовым напором, а она опустила свою руку и, дрожа от возбуждения, обхватила пальцами каменный член. Гулкий стон, сорвавшийся с его губ, стал для неё тем толчком, после которого не страшно показаться неумехой. Раз смогла вызвать в нем столь бурное проявление желания, значит, она движется в правильном направлении.

Член был твёрдым, горячим и шелковистым. Но больше всего поразила нежностью блестящая от смазки головка. Влада размазала её по венчику, легонько надавливая на приоткрывшийся канал, и поддавшись необъяснимому порыву, обильно облизала пальцы, растягивая густую слюну по всей длине, после чего с легкостью заскользила вдоль увитого венами ствола, усердно имитируя половой акт.

– Стоп, стоп, стоп, – вздрогнул Лёшка, перехватив её руку. Чего только не было в голубых глазах: и удивление, и восторг, и не пойми откуда взявшаяся настороженность. – Ты… откуда набралась таких штучек? – рывком притянул к себе, отчего Влада соскочила на пол. – Я не слышу? – рявкнул, заиграв скулами.

– Лёш, ты чего? – взмахнула длинными ресницами, не понимая, в чем проблема.

– Дрочить где научилась? – огорошил, больно сдавив талию.

– Что-о-о? Ты в своем уме? Что я такого сделала? – офигела, уж никак не ожидая подобного поворота. Наоборот, думала, что опозорится, а тут такая заявка.

– Я. Задал. Тебе. Вопрос, – отчеканил, скрипя зубами.

– А если скажу, что дрочила уже, что тогда? Тоже придумаешь всякую поеб*нь? – намекнула на момент с презервативами. – Так это прошлое, Лёшенька, – произнесла нараспев. Пускай хоть немного побудет в её шкуре. – Радуйся, что целкой досталась.

– Влада! – сжал так, что затрещали рёбра.

Она ахнула. Вот, значит, какой ты, Алексей Гончаров. Как с ним, так всё в прошлом, а как с ней, так едва не переломал.

Лёшка смотрел на неё, пожирая горящим взглядом. Каким же тяжелым он бывает порой. Не было ни сил, ни умения противостоять ему.

– Да пошутила я! Специально так сказала! – вскрикнула, пытаясь сбросить стальные пальцы. – Никого у меня не было. Порнушки насмотрелась с Таськой, вот и знаю, – задышала шумно, отчего налившаяся грудь начала соблазнительно подскакивать в такт глубоким вдохам. – Всё?!.. Успокоился?

Лёшка играл желваками, пристально сканируя её лицо. И сам не знал, почему так взъелся. Ему ли не пох**? Блдь, оказывается, нет. С бурно опадающей грудью всматривался в пылающие вызовом глаза и неистово сгорал от дикого бешенства.

– Вот трахну тебя сейчас, как в твоей порнухе – тогда и успокоюсь.

Подхватив девушку под ягодицы, вернул обратно на стол. Каково же было его удивление, когда Влада сама широко развела бедра, демонстрируя себя во всей красе и охватив его шею руками, с невиданной для хрупкого тела силой притянула к себе.

– Так чего ты ждешь? Думаешь, я не хочу? – вскинула с вызовом подбородок и тут же ойкнула, почувствовав на губах звериный укус. Сладкая боль пронзила тело, вынуждая застонать во весь голос. Наказал? Неееет. Только раззадорил. Не думая сдаваться, укусила в ответ, вызвав у него хриплый рык. И пока она довольно улыбалась, наблюдая, как Лёшка зализывал место укуса, ловкие мужские руки умело раскатали по члену презерватив.