Текст книги "Виновник завтрашнего дня (СИ)"
Автор книги: Арина Александер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 32 страниц)
Есть. Его голос узнаю среди тысячи. О чем говорили, было не разобрать, в основном говорил Скибинский, Лёша лишь изредка вставлял короткие фразы, но как же забилось сердце, зная, что он совсем рядом. Поскорее бы увидеться.
Судя по радостным воплям, оглушающим второй этаж, Ванька играл у себя в комнате в компьютерные игры. Вика или со Скибинским внизу, или уехала присматривать за казино. Лучше бы уехала и не приезжала до самого утра.
На часах – половина десятого. Не удержавшись, написала сообщение: «У нас всё в силе?»
Ответ пришел сразу: «Да».
Я приняла ванную, побаловав себя ароматной пенкой. Потом нанесла на кожу парфюмированный лосьон, сделала легкий макияж. Правда, купленное белье решила надеть в следующий раз, а вместо красивого платья облачилась в удобные темные джинсы и черную футболку, дабы не так бросаться в глаза охране. Ведь ещё не ясно, как всё будет. Но что-то едкое, неприятно царапающееся в груди подсказывало, что меня ждет облом. Вернее не что-то, а моя прирожденная невезучесть.
С каждой четвертью часа мой запал постепенно угасал. Умом понимала, что провернуть задуманное под носом у Павла Олеговича практически нереально и до последнего надеялась, что мы встретимся где-нибудь в городе. Но время шло, а от Лёшки никаких телодвижений. Меня распирало от эмоций, мне столько всего хотелось рассказать, стольким поделиться, а он ни мур-мур.
Поднявшись с кровати, заходила по комнате, словно тигр в клетке, потом подошла к окну, да так и обмерла, не увидев чёрного Митцубиси. Нет, ну это нормально? Мог бы и написать, что не получается. Я бы поняла, не дурочка. Обидно, готовилась, как на первое свидание, которого у меня, кстати, отродясь не было и тут такое… Пипец. И это ещё, мягко говоря.
В сердцах сняла одежду, зашвырнула её в дальний угол и, оставшись в одном белье, прошла в ванную смывать косметику. Хватит с меня на сегодня качель.
Не успела выдавить на ладонь специальную пенку для демакияжа, как неожиданно потух свет.
– Зашибись, – принялась остервенело тереть лицо, оказавшись в кромешной тьме. Никогда не страдала клаустрофобией и боязнью темноты, но тут что-то накрыло. А ещё, как назло, жидкость попала в глаза и начала дико жечь, грозясь оставить меня без органов зрения. Супер. Ничего так, деликатное и бережное очищение.
Приоткрыв на ощупь дверь, впустила в ванную немного лунного света и принялась промывать глаза, не обратив внимания на всколыхнувшийся за спиной воздух.
Промокнув лицо полотенцем, вернулась в спальню и едва не умерла от разрыва сердца, выцепив в тусклом освещении мужской силуэт.
– Ой, мама! – вскрикнула, испугавшись, и в тот же момент оказалась прижатой к сильному телу.
– Тсс, не ори, – закрыли мой рот широкой ладонью, лишая не только возможности говорить, но и дышать. – Заждалась?
– Ммм, – запручалась, сбрасывая с лица шершавую ладонь. – Лёша!!! Ты… – меня ещё трясло от страха, но дикая волна радости уже побежала по венам, заставляя забыть о недавней обиде. Пришел же – всё остальное мелочи. – Ты как сюда попал?
– Как и положено, через дверь, – улыбнулся, оттесняя меня к стене. Я зачаровано смотрела на его гибкую поступь, не веря, что он вот так просто вошел ко мне в комнату.
– А как же… – начала и осеклась. – Так это твоих рук дело?!
– Угу, – протянул довольно, вжав меня в стену. Сильные руки обхватили талию и в мгновения ока оторвали меня от пола.
– Я думала уже всё, отбой, – обняла руками крепкую шею, ловко обвив мужские бедра ногами. Сердце стучало, как бешеное, в ушах стоял шум, а между ног разлилось приятное тепло.
– Пришлось повозиться со станцией. Во всем посёлке нет электричества. Ты даже не представляешь, какой вокруг кипишь, – его голос звучал глухо и как-то вибрирующе, вызывая по телу неконтролируемую дрожь. А когда горячие ладони накрыли мои ягодицы и ощутимо сжали, я едва сдержалась, чтобы не застонать на весь дом. – Не злись, – попросил, оглаживая кожу подушечками пальцев.
– Не буду, – прошептала севшим голосом и слегка наклонившись, уткнулась губами в горячую шею, целуя тонкий шрам. Не знаю, мне постоянно хотелось прикасаться к нему губами, словно в нем сосредоточена необходимая мне жизненная сила. – Лёш, я так соскучилась по тебе. Я уже не выдерживаю.
Он вздохнул. Глубоко, тяжело. Я жалась к нему, исследуя руками широкие плечи, спину, мускулистый торс. Ещё немного, и потеку в прямом смысле слова.
Он обхватил руками мой затылок, запустил пальцы в волосы, заставляя посмотреть на него в упор. Сейчас, при свете луны, его глаза казалась чёрными, бездонными, но с яркими всполохами желания на самом дне.
– Я тоже соскучился, Ладусь, – выдохнул хрипло. – Чувствуешь? – потерся каменным пахом о мои бесстыдно-мокрые трусики, и не успела я расплыться в улыбке, радуясь столь откровенному признанию, как очутилась под натиском жадным губ.
Боже, как же он целовал меня… Голова шла кругом. Я сначала замерла, а потом и сама сорвалась, понеслась на бешеной скорости вниз, сметая всё на своем пути. Его губы с легким привкусом терпкого табака и горького кофе, а язык… слаще его я не пробовала ничего в жизни. Едва успевала хватать ртом воздух, старательно отвечая на скользящие, влажные и такие умелые движения. Я и не знала, что можно так целоваться. Неловкость, которую испытала в гостинице, куда-то запропастилась. На её место пришла дерзкая уверенность, мягкая игривость и чувственная податливость.
Нет в поцелуе ничего сложного, ничего страшного. Тебе лишь нужно отдаться более опытному партнеру, довериться ему, и открывшись, дарить себя на полную, млея под властной сокрушительной силой.
Его руки скользили вдоль моей спины, сжимали талию, мяли ягодицы. Порой мы забывались и начинали тереться друг о друга, имитируя половой акт, с жадностью хватая ртом воздух, чтобы снова слиться в затяжном поцелуе.
Как же от него пахло. Я с ума сходила от этого запаха: древесно-терпкого, дымчатого, опасного. Для меня это был самый лучший запах в мире. Запах любимого мужчины. Вбирала его в себя, забывалась в нем, словно в дурмане и тихо постанывала, желая большего.
Я кусала его губы, вбирала в себя бойкий язык, позволяла посасывать свой и ощущала жар мощного тела, силу удерживающих меня рук, общее сердцебиение, тянущую боль внизу живота, а ещё… обильную влагу между ног. Это единственное, из-за чего действительно комплексовала в данную минуту.
– Лёш, я… – смотрела в горящие желанием омуты, а у самой перед глазами от перевозбуждения порхали яркие бабочки, – испачкаю тебя, – всё же смутилась, поймав на себе ласковый взгляд. Он тоже тяжело дышал, опаляя мою щеку горячим дыханием и мысль о том, что это я довела его до такого состояния, пьянила похлеще шампанского.
– Чем?.. – не понял. – Вот этим? – просунул руку между нашими телами, и осторожно сместив трусики, прошелся по безнадежно мокрым складочкам.
Я тихо вскрикнула, чувствуя, как один из пальцев оказался внутри меня. Захлебнулась, впившись в его плечи ноготками и прикусив сжатый кулак, протяжно застонала, практически теряя сознание от столь интимного момента.
– Ладка-а-а… – выдохнул с придыханием. И сколько откровенного желания было в его голосе, что у меня поплыло перед глазами. И так толком ничего не видела, а тут и вовсе потухло. – Нормально это. Хочешь ты меня. Я и тебя хочу. Так сильно, будто не трахался годами, – выдохнул в губы, выписывая вокруг чувствительной точки замысловатые узоры. Если он не прекратит сейчас же, я просто взорвусь нахрен и тогда точно его испачкаю.
Я не знала, как лучше, что бы он прекратил, или продолжил. Грудь болезненно ныла, мечтая поскорее оказаться в мужских руках. Соски неприятно терлись о ткань бюстгальтера и у меня, было, пронеслась шальная мысль снять его к чертовой матери. Хотелось, чтобы он никогда не размыкал объятий и не выпускал меня из рук.
За дверью послышался стук каблуков и недовольный голос сестры, вычитывающей кого-то по телефону.
– …Меня не волнует, кто отвечает за генератор: Вася, Петя, Гена – похер. Если через десять не появится электричество, я тебя уволю… Ты меня понял?..
Черт! Совсем мозги отшибло. Меня шарахнуло от Гончарова. Испугавшись, расцепила ноги, собираясь отстраниться, но он не позволил: перехватил бедра и сильно сжал, удерживая в прежнем положении.
– Не бойся, – прошел к кровати и сел на самый край, закинув мои ноги себе за спину. – Никто к нам не войдет, я закрылся изнутри.
Надо же, а я даже и не заметила. Разве можно так терять голову?
Гончаров чуть подался вперед, согнув в локте руку, и посмотрел на часы.
– У нас максимум пятнадцать минут. Рассказывай, давай, как прошла встреча с Турским?
Его сердце тоже гулко билось в груди. Не одна я была на пределе. Эта мысль льстила, будоражила, а ещё заставляла чувствовать себя особенной. Я заключила его лицо в ладони и ласково поцеловала в губы. Мимолетно, едва касаясь. Так нравилась их мягкость, не смотря на жёсткие контуры.
– Я не хочу тратить на него время. Давай завтра поговорим.
Послышался тяжкий вздох.
– Завтра не получится, утром я уезжаю в Москву.
Меня словно шандарахнули об пол.
– Надолго?
– На два-три дня. Точно не скажу. А сегодня ещё и друг позвонил, пригласил на крещение сына. По-любому заеду поздравить, и так выпал из жизни.
У меня в голове тут же родилась идея. Чем не повод провести вместе время.
– Возьми меня с собой, – просунула руки под его футболку и принялась гладить грудные пластины. Лёшка вздрогнул, но мешать не стал, я чувственно улыбнулась, пустив в ход всё свое обаяние. – Ну, пожалуйстааа…
– Нет! – сказал, как отрезал.
– Но почему? Я не буду мешать. Обещаю быть послушной девочкой. Лёш, это такой шанс.
– Я не хочу светить тебя, раньше времени. Так понятно?
Я кивнула, расстроившись. Руки так и застыли на груди. Сейчас он уйдет, а мне снова подыхай от тоски. Так надеялась, что он возьмет меня с собой. Он накрыл мои руки через ткань футболки и легонько сжал.
– Обещаю, когда вернусь, мы обязательно уедем куда-нибудь на пару дней.
Блин, до его возвращения ещё дожить надо. Это ж такие пытки.
– А теперь давай кратко и по существу: что там тебе наплел Олег?
Теперь настал мой черед вздыхать. Не хотелось тратить драгоценные минуты близости на этого козла. Лёшка напряженно ждал, и даже при скудном освещении, что давала луна, я смогла разглядеть, насколько затвердели его скулы.
– Ничего нового, – опустила голову, пряча глаза. Ага. Не тут-то было. Лёша обхватил мой подбородок пальцами, вынуждая смотреть на него. – Посоветовал готовиться к свадьбе. Я сказала, чтобы даже не мечтал.
Лёшка грубо выругался.
– И ещё… – замялась, чувствуя, как затвердели под пальцами мускулы. – Он знает о твоей связи с Викой. Угрожал, что расскажет Павлу Олеговичу, как ты… – черт, как же неприятно говорить об этом, меня до сих пор вымораживал сей факт, – трахал её.
– Вот с-с*ка-а-а, козло*б херов, – выдохнул рвано и, пересадив меня на кровать, вскочил на ноги. Я не видела его лица, только напряженную спину, но и этого оказалось достаточно, чтобы вновь поддастся тревоге. – Интересно, откуда узнал? Не думаю, что Вика слила, ей невыгодно так подставляться.
– Кстати о Вике, – подошла к нему и обняла со спины, уткнувшись лбом между лопаток. – Олег сказал, я отдана ему в залог. Уверенна, это она постаралась. Но я не знаю, в чем суть.
Лёшка медленно обернулся, и было такое ощущение, что даже не дышал.
– Что ты сказала?.. Залог, говоришь? – переспросил вкрадчиво, а у меня от его голоса по спине пробежал озноб.
– Да.
– Что ещё?
– Больше ничего.
– Точно? – вот и припозднившиеся стальные нотки.
– Так бы и сказал, что надо письменный отчёт, я бы не страдала фигней полдня, а накатала тебе целую эпопею, – огрызнулась, обидевшись. Мне тоже неприятно мусолить эту тему.
Лёшка слегка наклонился и прижался своим лбом к моему.
– Извини, я сам не свой, когда думаю о вас в одном ключе. Так бы и убил, с*ку.
– Лёш, ты что? Даже не думай. Мы что-нибудь придумаем, как-нибудь выкрутимся, – провела ладонью по небритой щеке, пытаясь успокоить не столько его, сколько себя. – Никто не вправе решать за меня и уж тем более заставлять. Я тебя люблю, помни об этом всегда. И как бы в будущем не сложилось – не вздумай, слышишь? Не бери грех на душу, я того не стою. Я себя потом никогда не прощу… и тебя, – добавила с болью, – тебя тоже не прощу.
Мне устало улыбнулись.
– Думаешь, можешь спасти мою душу? Так нечего спасать, Ладусь. Нет её у меня. И совести нет. Как убил впервые, так и потерял, – сказал глухо, сжимая мои виски ладонями. У меня на глазах выступили слезы. Не от боли, а от понимания, что в будущем могут произойти страшные вещи. – Так что смотри, пока ещё не поздно, подумай хорошенько в мое отсутствие, кого ты полюбила и о ком печешься, потому что поздно меня спасать.
Я хотела сказать, что у каждого есть душа, просто не к каждой можно достучаться, лично я настроена повоевать, но Лёшка быстро поцеловал меня, сорвав с губ заготовленную фразу и постучал указательным пальцем по циферблату, намекая на быстротечность времени.
– Всё, мне надо бежать. Если объявится Олег – сразу звони. И ни в коем случае не иди с ним на контакт.
– Об этом можешь даже не переживать, – пообещала искренне, уже зная, чем буду заниматься в ближайшие дни.
Он посмотрел на меня долгим взглядом. Я бы всё отдала на свете, лишь бы он остался. Лишь бы всё было хорошо.
Едва слышно щелкнул дверной замок, потом приоткрылась и сама дверь. Несколько секунд и наступила давящая тишина. Лёшка скрылся за дверью, оставив взвинченную, зацелованную меня наедине с созревшим планом.
Не знаю, сколько простояла у окна, всматриваясь в ночь и вздрагивая от каждого шороха. Завибрировавший от принятого сообщения телефон, заставил подскочить на месте и только увидев, от кого оно, смогла перевести дыхание. Всё хорошо. Он вне опасности.
Не успела снять влажные трусики, неприятно холодившие промежность и отыскать в шкафу пижаму, как в глаза ударил яркий свет. Надо же, как всё продумано.
Переодевшись, нырнула под одеяло и, набрав Чистюхину, приготовилась к реализации задуманного. На неё одна надежда. Больше мне не к кому обратиться.
Тася ответила не сразу, но когда до её захмелевшего мозга дошла суть моей просьбы – сразу зажглась идеей и клятвенно пообещала помочь. Надеюсь, она не подведет и сможет проснуться в шесть часов утра, не то мой грандиозный план накроется медным тазом.
Глава 26
Прижимая к груди рюкзак, и стараясь ступать, как можно тише, я стремглав спустилась по лестнице.
Семь часов утра – то время, когда Скибинский и та же Семёновна уже на ногах. Ещё вчера придумала для них легенду и отрепетировала перед зеркалом, так что столкновения с ними не боялась. Меня больше пугала встреча с сестрой. Вот у кого прирожденная чуйка. У той сразу возникнут вопросы: «Куда намылилась? Почему не на своей машине? Почему так рано? Когда вернешься?» и так далее. Ей только дай повод. И ведь будет спрашивать не для себя, а для Олега. Теперь знаю, что не только он следит за мной. Так что пришлось красться на цыпочках и периодически делать остановки, напряженно прислушиваясь к звукам проснувшегося дома.
Холл миновала без происшествий. Потом терраса, гостевой домик, беседка, бассейн, калитака… Хууух, наконец-то, можно выдохнуть.
– Привет, – бодрячком запрыгнула на заднее сидение и поцеловала сонную подружку в помятую щёчку. Молодец, не проспала. Зато сейчас клевала носом, глядя на меня осоловелыми глазами.
– Привет, Ладусь, – зевнула, отъезжая. – Слушай, вот я всё понимаю, а как же охрана? Ты пока бежала ко мне, на тебя человек шесть, как минимум пялились.
– А я не их забота, – сняла босоножки и поджав под себя колени, повернулась бочком к Чистюхиной. Так и дорогу видно, и более удобно. – Я же не член семьи, – объяснила, подложив под голову рюкзак. – Что хочу, то и делаю. А Павлу Олеговичу я позвоню через часик и скажу, что собралась с тобой на три дня в горы. Все знают, что водитель я херовастенький, а петлять по серпантину для меня испытание ещё то. Никто не удивится, что поехали одной машиной. Если бы не слежка, я бы и не парилась, сама поехала куда угодно, и тебя бы не дергала.
– Да ладно, – отмахнулась Тася, следя за дорогой. – Ничего ты меня не дергаешь. Ты же знаешь, я всегда готова помочь.
Мы как раз остановились перед шлагбаумом, преграждающим въезд в поселок, и пока он поднимался, пропуская нас, в салоне повисла тишина.
Я лежала бездыханно, боясь спалиться, и чувствовала, как барабанной дробью выстукивает сердце. Ну не могла я так просто опустить руки и сидеть у окна, ожидая возвращения Гончарова. Меня просили взяться за ум. Я и взялась. Продумала всё до мелочей, действовала осторожно, проигрывая наперёд каждый шаг. Вот сейчас мы ехали к гостинице и, следуя разработанному плану, будем вести Лёху до того момента, пока он не спалит нас. Желательно, чтобы это произошло не сразу. А дальше… Тася уезжает, я остаюсь наедине с Гончаровым, и там уже как Бог даст. Надеюсь, не вернет обратно.
Я умоляла Тасю быть предельно осторожной, не засветиться раньше времени, стараться держаться на расстоянии и не упустить Лёшку из виду. А ещё переживала, что мы опоздали, и он уже давно уехал. Мало ли, какие-то пять минут и всё, попробуй догнать.
Каково же было мое облегчение, когда он вышел из гостиницы и сев в машину, взял курс на выезд из города. Вот тогда и начался сплошной нервняк. Пока ехали по оживленным улицам – было проще. Тася умело сливалась с другими машинами в общем потоке, правда, иногда отставая на светофорах, что отчасти было нам на руку, но когда вырвались из города и понеслись по открытой местности – пришлось понервничать. Мы были видны, как на ладони, и постоянно было ощущение, что Гончаров в любой момент спалит контору, завернув нас домой ещё на старте.
Первые сто километров мы говорили обо всем подряд. Да и говорила в основном Чистюхина, я же, полусидя, полулежа привалилась к спинке сидения и пыталась справиться с накатившей дурнотой. У меня всегда так, когда перенервничаю. С каждым оставленным позади километром в животе неприятно покалывало от напряжения. Думала, тяжелее всего будет выбраться из поселка. Не тут то было. Тяжелее всего будет выстоять перед Лёшкиным гневом. Вот где прилет капитально.
То, что с утра казалось грандиозной идеей, самым верным поступком, сейчас всё больше и больше вызывало сомнения. Может, ну его? Сколько всего пройдено, сколько пережито. Что я, и в самом-то деле? Неужели не смогу, не выдержу каких-то три дня? Пха. Смогу, конечно.
Уже хотела сказать, что нам лучше вернуться, когда Тася вдруг прервала свое повествование о неком старшекурснике Ромке и неожиданно начала сбрасывать скорость.
– Что случилось? – подалась вперед, всматриваясь вперёд. Ехавший впереди внедорожник включил поворотник и плавно свернул направо.
– На заправку, видимо, решил заехать, – Тася тоже свернула за ним и проехав с десяток метров, остановилась у обочины. – Ну, что, Некрасова, вот тебе и шанс, – повернулась к побледневшей мне, подмигнув. – Дерзай, дальше всё в твоих руках.
Лёшка притормозил у бензоколонки, вышел из машины и пошел в направлении маркета.
– Ну, чего сидим? – не поняла Тася. – Только не говори, что передумала?! Я что, зря п*здячила сто десять километров?
Она, конечно, тоже права. Поздно включать заднюю, но в груди было неспокойно. Жаль, что хорошая мысля приходит опосля. Знаю, что слишком импульсивная, что действую на эмоциях, что потом буду раскаиваться, жалеть, и… всё равно делаю. Всё равно проживаю то, что можно было избежать.
Скрипя сердцем вышла из машины и на ватных ногах пошла в направлении Митцубиси.
– Ни пуха, ни пера, – прокричала Тася и ободряюще посигналила. Я вяло помахала ей и, прижав рюкзак к животу, прибавила ходу.
На заправке было не так уж и много машин: один здоровенный Джип, потрепанный Жигуленок и сверкающая белизной Ауди. У меня появилась надежда, что возможно удастся избежать скандала. Не на людях же меня будут чихвостить. А люди были. Вон, под навесом попивали кофе два мужика: один щуплый, в очках, с крысиной мордахой, второй – упитанный, бородатый, под два метра ростом. Почему-то подумалось, что Джип именно его. Неподалеку, по цветущей разноцветьям лужайке, прогуливалась пожилая пара. Рядом, звонко лая, бегала выпущенная на волю болонка.
Я оперлась спиной о капот Паджеро и уставилась на крыльцо супермаркета, ожидая появление Гончарова. В груди и тревожно, и радостно, и волнительно. Будь, что будет. Не прогонит же.
Когда Лёшка вышел на улицу, у меня внутри всё оборвалось. Такой расслабленный, в одной руке бумажный стаканчик кофе, во второй – только что прикуренная сигарета. Взгляд устремлен вдаль. Я с жадностью и какой-то маниакальной скрупулезностью следила за каждым его глотком, каждым вдохом и выдохом. Мне не хватало именно таких мелочей. Я могла часами смотреть на него, слушать его голос, любоваться улыбкой, поглощать такой редкий смех. Мне всё в нем было интересно.
Вот он делает очередную затяжку, медленно выдыхает дым, повернувшись чуть в бок, смотрит на свою машину, мазнув по мне случайным взглядом и…
Я ко всему была готова, но только не к проявлению злости. Нужно было бежать сломя голову, либо куда, лишь бы подальше от убийственного взгляда. Я же приросла ногами к асфальту и даже если бы захотела, не смогла пошевелиться.
Сказать, что Лёшка охренел – ничего не сказать. Но то, как он швырнул в урну кофе – лишило меня последней надежды на благополучный исход. Сигарета полетела следом, а вот я, если бы можно было, лучше провалилась под землю.
– Ты что здесь делаешь? – прорычал, подлетев вплотную. Длинные пальцы больно вцепились в локоть, вызвав на глазах слёзы.
– Тебя жду, – выдохнула улыбаясь.
– Ты совсем рехнулась?
Если бы можно было, меня придушили на месте. Впервые видела его таким. От вчерашнего страстного Лёшки осталась только оболочка.
– Ты чем вообще думаешь? – отчеканил, захлебываясь от ярости и будто вспомнив о чем-то, принялся сканировать заправку, ещё больше озверев.
– Лёш, я всё продумала и… – затараторила, мысленно прокляв свою наивность.
– Да ты что? – перебил насмешливо, и не дав продолжить, грубо пихнул в салон. – Продумала, говоришь? Да я так понимаю, у тебя совсем мозгов нет! – вспылил, когда я ухватилась за дверь, не желая поддаваться. Сейчас он отвезет меня домой или передаст кому-то из своих людей и всё… пиши пропало.
– Лёш, пожалуйста, дай сказать!
– Садись! – клацнул челюстями.
– Да подожди ты! – перехватила его руки, зашептав дрожащими губами. – Я сяду, хорошо, только пожалуйста, не злись. Давай поговорим спокойно.
На нас уже пялились все, кому не лень. Сзади пристроился Джип и нетерпеливо посигналил. Я смотрела на Гончарова и ждала вердикта, пока он напряженно думал и, повиснув на плече, умоляла не отправлять меня домой. Неужели ему не хочется провести со мной время?
Видимо, водиле Джипа надоело ждать и из открытого окна внерожника прилетело что-то типа «угомони свою с*ку в конце концов и у*буй нах**». Лёшка, будучи на пределе, тоже не остался в долгу и вкрыл его матом, мол, отвали, не до тебя сейчас, после чего надавил мне на голову, заставляя всё-таки завалиться на переднее сидение.
– Сидеть! – озверел, стоило мне дернуться. – Только попробуй выйти – отметелю. Я не шучу, – прорычал, заметив, как я недовольно взбрыкнула, не собираясь подчиняться.
– Эй, мужик! – вывалился из Джипа бородатый шкаф. – Ты чё, рамсы попутал? Ты кого послал только что, урод?
– Тебя, «красавчик», – хлопнул дверцей Лёшка, посмотрев на меня предупреждающе. Я вжалась в сидение и тяжело сглотнула. – А что так, не понравилось? – обогнул машину спереди, разминая плечи.
Боже, что он делает? Ладно, я дура непутевая, но он? Видно же, что неадекват, зачем отвечать?
– Лёш, не связывайся с ним, – высунулась в окно.
Конечно же, на меня никто не обратил внимания.
Нырнув обратно в салон, обернулась назад, рассматривая двухметрового громилу, и громко вскрикнула, увидев в его руках нехилую кувалду. В ту же секунду Паджеро ощутимо тряхнуло. Раз, потом ещё раз. Я заорала, как резанная, испугавшись посыпавшихся на кузов ударов. А потом произошло то, чего никто не ожидал: я уж, было, обрадовалась, что удастся избежать потасовки, так как Лёша открыл водительскую дверцу, но когда вместо того, чтобы сесть за руль, потянулся к бардачку и достал пистолет – обмерла.
– Лё-ё-ёш, – перехватила его напряженную руку, умоляюще заглядывая в глаза. – Ты что? Не надо!
Меня грубо оттолкнули, хлопнув дверцей.
– Не лезь!
И пока я, обливаясь холодным потом, выбиралась из салона, прозвучал выстрел. Кто-то истошно закричал. Я запоздало прикрыла уши, но было уже поздно: Амбал как подкошенный рухнул на асфальт, уронив рядом с собой кувалду.
– С*ка-а-а-а… – взвыл душераздирающе, обхватив окровавленными руками простреленную чашечку. – А-а-а-а…
Лёшка присел возле него на корточки и насмешливо протянул, поразив меня продемонстрированным хладнокровием.
– Что такое? Ну же, вставай!.. Не хочешь? – надавил чуть выше раздробленной части, участливо заглядывая в заволоченные болевым шоком глаза. – Правильно, ноги надо беречь. В следующий раз, когда надумаешь громить чью-то машину – сначала подумай хорошенько, ага? А то нечаянно могут и бошку прострелить.
– А-а-ааа… тварь… ты труп… – катался тот по асфальту, подвывая.
– Само собой, – согласился Лёшка, похлопав его по плечу, поднимаясь. – Как только подрихтуешься, так и приезжай.
Работники АЗС жались к колонкам, пожилая пара и водитель Ауди попрятались в свои машины и шокировано наблюдали за Гончаровым, боясь попасть под раздачу. Я же пораженно застыла на месте, осознавая, из-за кого весь сыр бор, кто довел его до такого состояния, и судорожно сглотнула, стоило голубым глазам сосредоточиться на мне.
– Лё-ё-ёш, – только и смогла произнести на выдохе, пятясь, не пойми куда, лишь бы подальше.
– Я сказал ждать в машине! – подхватил меня под руку и без лишних церемоний затолкал обратно в салон. – У тебя проблемы со слухом?
Я испуганно сжалась, не зная, как поступить: огрызнуться, послав или же промолчать. Что-то подсказывало, что второй вариант целесообразней.
Стоило Лёшке сесть за руль, как вокруг раненого засуетился народ. Уверенна, там уже и скорую вызвали и полицию.
– Обязательно было стрелять? – сказала тихо, но не без укора. – Взял покалечил человека на ровном месте.
– А лучше было, если бы он меня оприходовал кувалдой, да? Интересно, чтобы ты потом запела.
– Нет, конечно, но у тебя будут проблемы. Он по-любому заявит, и свидетелей хоть отбавляй, – расстроилась, позабыв о своем залёте. Зато Лёшка не забыл.
– Это не проблемы, это пыль. Жаль, машину расх*ячил, придется гнать на СТО, – вздохнул, выезжая на трассу, после чего неспешно закурил и вдруг как заорет, засадив кулаком об руль: – Ты когда начнешь меня слушаться? М?! Если я сказал «нет», значит, нет. Если я сказал «сидеть в машине», значит, надо ждать в машине. Что непонятно, Влада? Меня уже за*бал твой детский сад, веришь? Вот тут уже сидит, – ожесточенно постучал по печени ребром ладони. – Ты специально испытываешь меня или тебе это в кайф?
У меня к горлу подступили слёзы, стало так обидно.
– Да что я такого сделала? Никто не знает, что я здесь, – проорала в ответ, напрочь позабыв о недавнем решении помалкивать. – Или думаешь, я совсем дурочка? Не понимаю, что опасно, а что нет?
Лёшка прошелся рукой по лицу, взъерошил волосы и снова посмотрел на меня, припечатывая жёстким прищуром.
– Именно… – прилетело снарядом, нанеся осколочное ранение, – именно так и думаю. А ещё думаю, что тебе наср*ть на меня. Придумала нев*бенный план и радуешься жизни, да? А то, чего мне будет стоить твоя конфиденциальность в Москве – так это пох**. Главное – из дому слиняла, а там пускай Лёха отдувается.
Я зажмурилась, пытаясь оградиться от несправедливых обвинений. Из глаз брызнули слёзы.
– Не правда! – прохрипела, с трудом разомкнув губы. – Я так и не считаю. И ты знаешь, почему я так поступила.
– Да-а-а? – протянул насмешливо. – Тогда почему постоянно бросаешь меня под танк? Вот скажи, чего ты добиваешься? Хочешь, чтобы меня грохнули раньше времени, пока я пытаюсь обеспечить наше будущее?
Я отрицательно замотала головой, сдерживая рвущиеся наружу рыдания. Ну, зачем он так со мной? Я же хотела как лучше.
– Тогда зачем так усложнять? Скажи, я много требую, м? Всего лишь терпения, Лад. Разве это много? Я ведь тоже не железный. Если я не готов взять тебя с собой, значит, на то есть причины.
Он всё же сбавил скорость, а потом и вовсе остановился, предварительно съехав на обочину. Я только сейчас заметила, что мы держим путь на Москву. Никто не собирался возвращаться. Мне бы радоваться, да не радовалось. Трясло, как ненормальную. От несправедливых обвинений; от того, что ночью так и не получилось поспать; что утром едва не поседела, пока выезжали из поселка. Конечно, кто ж меня просил. Сама виновата. Инициатива в который раз вздрючила инициатора, наказав по самое не балуйся.
Лёшка долго молчал, задумавшись о чем-то своем. Постепенно, жалящий взгляд начал стихать, дыхание выровнялось.
– Вот ты сейчас смотришь на меня своими глазищами и нихрена не понимаешь. Тяжело тебе, хочется парня рядом, чтобы постоянно, чтобы любовь-морковь. Звякнула по телефону – и он тут как тут. Романтика… – выдохнул дым и, откинувшись на подголовник, прикрыл глаза. – Только я не такой, Лад. Это у тебя всё ярко и можно сказать, впервые. Крышу сносит, мозги набекрень, секса хочется поминутно, да? – усмехнулся устало. – И я тебя понимаю, – очередная затяжка, протяжный выдох. – Только ты живешь этим именно сейчас, я же смотрю вперёд. Тебе пофиг, что будет завтра, мне – нет. Для меня мало провести с тобой три дня, рискуя потерять всё. Я хочу тебя на постоянной основе, чтобы не прятаться, не красться по ночам, – выбросил в окно остатки сигареты и повернулся ко мне. Я смахнула слёзы и опустила голову, будучи не в силах бороться с осуждающим взглядом. – Но всё не так просто и ты прекрасно знаешь почему. Ещё есть куча нюансов, о которых я не могу пока сказать. Эти нюансы и вынуждают меня держаться от тебя на расстоянии, и если я говорю «нельзя», «опасно», «потерпи», значит, так надо.
Мне даже нечего возразить. Сложно мне с ним. Очень. Во всех смыслах сложно. У нас разные взгляды на жизнь, разные подходы к проявлению чувств. В нем говорил опыт, умение контролировать себя, сдерживаться. Я так не могу. Он прав, я живу сегодняшним днем. С ним – да. С ним только так. Мне хотелось просто быть рядом, просто дышать им. Неизбалованная я и неэгоистичная. Нет, я, конечно, понимаю, что им двигало, вешая на меня подобные ярлыки. Правда. И у меня хватает ума не дуть губы, цепляясь к словам. Но всё равно больно. Обидно и больно.
