Текст книги "Виновник завтрашнего дня (СИ)"
Автор книги: Арина Александер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 32 страниц)
Лёшка заторможено посмотрел на зияющее темнотой окно, потом на зажатый в руке телефон…
– Твою ж мать… – втянул в себя с шумом воздух и, не выпуская изо рта сигарету, грязно выругался. Ну, паскуда. Мало ей в жизни приключений, снова за свое? – Вы где? – прорычал в трубку, возвращаясь в гостевой дом.
– В «Ажуре», – доложил Юрка, и его словно ведром холодной воды окатили. Это ведь клуб Турского.
– Слушай меня внимательно, – на ходу натащил на себя первую попавшуюся футболку и растормошив спящую девушку, указал рукой на дверь. – Не отходи от неё ни на шаг, я скоро буду.
– Лёш, – замялся старый знакомый, и Гончаров сразу учуял неладное, – они это… в уборной закрылись… Одни бабы. Курят походу. Я под дверью.
Точно самоубийца. А если бы он не позвонил? Просил же по-человечески докладывать о каждом шаге. Ну что за народ, а?
– Ты ещё спрашиваешь? – рявкнул настолько громко, что у самого заложило уши. – Выноси её нах**. И ни на шаг, слышишь, Юр, ни на шаг от неё не отходи.
Который раз за день постарался взять себя в руки. Как же за*бали эти качели. Проще перестрелять полгорода, чем утихомирить одну девчонку. Да пока Скибинский надумает вернуться, он и поседеет нахрен.
Только сковавшая сердце тревога не позволила дикой злости взять вверх над помутневшим разумом. Только она заставила гнать по городу, наплевав на дорожные знаки.
Сейчас он её так накурит, так напоит, что с неделю сидеть на заднице не сможет. Сама потом будет шарахаться от него, возненавидев всеми фибрами души.
Нервно схватившись за руль, всматривался в освещенную фонарями дорогу и словно ненормальный, мчался по ночному городу.
Внутри… а что там? Да распирало его. Вот-вот взорвется. И что самое интересное, ждал этого момента. Вот не хватало ему толчка, чтобы слететь с тормозов.
Целый вечер ходил сам не свой, не имея возможности выплеснуть скопившийся после встречи с Гордеевым негатив. Даже секс не помог. Не расслабил. Не снял с мышц звенящее ощущение натянутости. А Влада смогла, подвела к самой черте. Если сейчас ещё удумает взбрыкнуть – хана ей и всем, кто попадет под горячую руку.
Ну почему среди десятков клубом, она выбрала именно «Ажур»? Из-за Олега? Пригласил или сама решила?
Со всей силы увалил по рулю, не обращая внимания на запредельную скорость.
А если ещё и курит!!!
– Твою ж мать, а! – в сердцах шибанул ладонью по колену. – Придушу на месте. П*здец тебе, Ладка. Самый лютый. Юрас, – набрал охранника, разведывая обстановку, – ну что там?
Телохранитель выругался, видимо, пребывая в том же состоянии, что и он.
– Да хреново всё. Сейчас жрут у бара эту… как её… бл*дь… текилу, о! Облизывают друг другу руки и херачат лайм, как потерпевшие. Лёх, ты это… давай быстрее, иначе я пере*башу тут половину клуба…
Лёшка в сердцах отключился, пролетев на красный. Чувствовал себя, будто в тумане. Словно это он нажрался и сейчас именно его бросало в разные стороны. И ведь ничего плохого не произошло. Отрывается девочка, освобождается от негатива. Каждый по-своему расслабляется.
Накрыло. Ни с того, ни с сего переклинило. Не стал внедряться в причины, не когда было. Но когда понял, что девчонки нет дома – будто с цепи сорвался.
У входа в клуб сумел-таки взять себя в руки и вернуть прежнюю невозмутимость, хладнокровие. Ни к чему устраивать представление да ещё в заведении Олега. Спокойно, насколько это возможно, заберет свою Владку и самолично утопит в ванной. Вот тогда и оторвется, получив истинное наслаждение.
Набрав полные легкие воздуха, расправил широкие плечи и неспешной походкой вошел в помещение.
Некрасову со всей п*здобратией заприметил ещё издали. Настолько разношерстным выглядело её окружение, что сразу бросалось в глаза. Были тут и выпирающие из короткого топа буфера, и фиолетовые волосы, и коротко стриженая Чистюхина и патлатый мудила. Его Лёшка запомнил больше всех. Ещё бы. Ведь это он разъезжал с Владой по кладбищам, был поверенным всех её тайн и мечтаний, а ещё… дрых с ней на одной кровати.
Ядовито оскалился, мазнув по парню недобрым взглядом. Час от часу не легче. Не скрылось от него, как Мироненко шепнул что-то на ухо пошатывающейся Владе, и как та рассмеялась, запрокинув назад голову, а потом лизнула ему внешнюю часть кисти, приправив влажную кожу губ россыпью соли.
От подобного зрелища передернуло. Так шандарахнуло, что двести двадцать вольт нервно покуривали в сторонке. Этот разряд был такой мощности, что из ушей повалил пар.
Переместил взгляд на Владу и в который раз восхитился её красотой. Прошелся по идиальной, заключенной в обтягивающий комбинезон фигурке, неосознанно огладил безупречную грудь и на мгновение подзавис.
Музыка грохотала, давила на мозги битовкой, мыслей своих не слышал, а вот непривычное раздражение вперемешку с легким возбуждением чувствовал особенно остро.
Мелькающие от стробоскопов лучи придавали перламутровой коже девушки загадочное свечение. Нереальное. Мистическое.
Внезапно, что-то такое всколыхнулось в груди, не сказать, что неизведанное, просто… давно забытое. Не впервой. Было уже так. И когда обнимала его у себя в комнате. И когда он прижимал её к себе в машине. И вот… снова, полыхнуло.
И уже не так раздраженно прошелся по ней пристальным взглядом. Обласкал густые волосы, пышными волнами струившиеся по спине и даже мысленно зарылся в них пальцами, до пробирающей до костей реальности ощутив прикосновение шелковых локонов к шершавым ладоням.
Чё-ё-ёрт, сжатые в карманах кулаки ощутимо дрогнули, а сердце… гулко забилось в груди, разгонная кровь до запредельной скорости. Странно…
Неожиданно Владу повело, и она, что бы не упасть, ухватилась за Сеню. Тот прижал её к себе, поддерживая, и сказал что-то такое, отчего девушка рассмеялась.
Лёшка вздрогнул, выйдя из ступора и отыскав глазами Юрку, указал на выход. Всё, пора. Ясно, что сейчас с Некрасовой бессмысленно вести воспитательные работы, но положить конец развернувшейся попойке можно.
– …Сень, ну ты как скажешь! – продолжала посмеиваться девушка, и не думая отлипать от одногруппника. – Любой девушке нравятся цветы. Лю-бой… – скривилась, проглатывая дольку лайма. – Подари фургон роз и увидишь, что будет…
– И что-о-о бу-у-удет? – по-глупому протянул Мироненко, и вся компашка по-идиотски заржала, что натолкнуло на мысль о всё-таки выкуренной травке.
– Секс! – заорала Чистюхина, запрыгнув на него сзади.
Влада выскользнула из-под его руки и, пошатнувшись, ухватилась за стоявшего позади мужчину. Он ловко подхватил её, и достаточно грубо прижал к себе.
– Ой, – глупый смешок, – ик… извините… – недоуменно изогнула брови, обнаружив, как переплетенная крупными венами рука обвилась вокруг её талии и хотела уже всыпать обнаглевшей морде по первое число, как неожиданно обмерла, разглядев в ней любимые черты. – Лёшка?!..
Это глюк или вправду он? Обещала ведь напиться до белочки, дабы упасть в полубредовое состояние, но не настолько же быстро.
В драбадан пьяная, колышущаяся от малейшего качка воздуха, плюнула на всё, повиснув на крепкой шее.
– Лёшка-а-а… – протянула счастливо. Думать будет потом. Главное, бог услышал её молитвы и обрушил на неё Гончарова. От этой мысли рассмеялась. Да так, что, если бы не удерживающие руки, согнулась пополам. – Лёшка, ты… ахаа-ха-ха… ты… ой… не могу… ну-у-у, не будь бякой… расслабься… здесь все свои, правда, ребят?
Все оторопело наблюдали за её реакцией, не понимая, кто такой Лёшка и откуда он взялся. Тася осушила залпом свою текилу, и пока Ника смотрела во все глаза на незнакомца, скомуниздила и её порцию. Блонда ведь не в курсе, кто заявился к ним на огонёк, а Таська знала и искреннее переживала за исход. Если сейчас Владка не угомонится – вряд ли Гончаров воспылает к ней страстью. По окаменевшему лицу было видно – лучше ей захлопнуть варежку, и смирено отчалить домой.
– Пошли домой! – рявкнул, чувствуя, как тусившаяся возле барной стойки молодёжь принялась с любопытством наблюдать за разыгравшимся представлением. – Быстро!
– Ууу, какие мы злые… А не хочу я… – насмешливо высунула язык, продолжая угорать. – О, давай потанцуем? – повисла на шее, принявшись зажигательно вилять бедрами. – Я тебя нашел, нашел, я так тебя искал, – начала подпевать зазвучавшему треку. – Я тебя нашел, нашел среди пустых зеркал….
Я тебя нашел, нашел, я так тебя искал
Знаю, что ты хочешь, чтоб тебя не отпускал… [1]
Поддавшись сиюминутному порыву, прошлась ладошкой по небритым щекам, упиваясь колкими ощущениями на коже, впервые очертила упрямый подбородок, обласкала высокие скулы, слегка впалые щеки. Прижаться бы к ним носом, вобрать в себя только одному ему присущий аромат опасности и забыться… забыться в сильных руках, отдавшись во власть похотливого влечения.
Лёшка стоял, окаменев всеми группами мышц, и не сводил потемневших глаз с её пьяных, до наивности нелепых движений. Когда ты трезв, всё воспринимается совсем по-другому. Понимал, что Влада не отдает отчёта своим действиям, что мстит за проявленный им игнор, наказывая в первую очередь себя, но потакать её причудам не входило в его обязанности. Отвечать за жизнь – да, во всем остальном – извиняйте, не его обязанности. Ему, по-сути, должно быть равно. Есть Юрка, профессионал своего дела, вон, трется у выхода, недоумевая, какого хрена шеф приперся сюда посреди ночи, да ещё панькается с его подопечной.
Ну не может он иначе. Не может и всё. Видно, что девушка не в адеквате. Полнейшем. Глазенки мутные, взгляд рассеянный. Зрачки расширены от сверкающих прожекторов, не говоря уже о походке… тут вообще без слов, если бы не поддерживал – растеклась по полу бесформенной массой. Однозначно укурилась, паскуда эдакая.
Поэтому, обхватил её запястья и отодрал от своей шеи, начав терять терпение.
– На выход, быстро! – зажал в стальной хватке, и слегка приподняв над полом, потащил к поджидающему Юрке.
– Пусти, я не хочууу, – заартачилась, начав брыкаться.
– А тебя никто не спрашивает.
Перехватил руки и уже хотел перекинуть Владку через плечо, как на пути нарисовался патлатый чёрт.
– Ты кто, бл*дь, такой? Чё вообще за беспредел? – выпятил тощую грудь, перекрывая дорогу.
Лёшка даже не взглянул на него, переживая, что может не сдержаться и вырубить дегенерата прямо на месте, при чем, одним ударом. Чтобы не испытывать судьбу, схватил его за грудки свободной рукой и хорошенько стряхнув, зашвырнул в толпу.
– Ты совсем охренел? – вскрикнула Влада, вырываясь. – Сенька! Сенечка-а-а…
– Пошли домой! – прорычал ей в висок, прижимая к себе до хруста костей. – Не доводи до греха, повеселилась и хватит.
– Ты в своем уме?! Да кто ты такой, чтобы указывать мне?
Хороший вопрос. Он и сам не знал, какого хрена возится с ней.
Не смотря на в дупель пьяное состояние она всё-таки вырвалась, бросившись к недоуменному дружалику.
– Сень, ты как?
– Домой, я сказал, – болезненно рванули её за руку, возвращая назад.
– Вот теперь точно не пойду! – потянулась к Сене, глазами умоляя вмешаться. Друг правильно растолковал её призыв и, выхватив её из стальной хватки, завел себе за спину.
– Слушай, урод, оставь её в покое! – закатал он рукава, отталкивая подбежавшую Таську. Уже и Ника переполошилась, и Игорь занервничал. – Харе контролировать её жизнь. Отвалите от неё! Все!
Надо же… Да тут, по ходу, ещё один ухажер нарисовался! Как же они все его за*бали. И Владка… не ожидал, если честно. Чего-чего, но такого упрямства?! Нее, тут надо идти напролом, иначе сорвет крышу капитально.
И не успел Сеня и глазом моргнуть, как оказался опрокинутым на барную стойку с зажатым со всей мощи горлом. Лёшка буквально упивался его моментально побагровевшими щеками, выпученными глазищами.
– С того дня, как я приехал, ты раздражаешь меня… – надавил на горло, не обращая внимания на посыпавшиеся со всех сторон удары.
– Отпусти его!..
– Позовите охрану!
– Он задушит его!..
– …Мое терпение на исходе, – наклонился к блядёнышу в притык, считывая с перекошенной рожи дикий страх. – Что такое? Трудно дышать?
– Лёша, пожалуйста! – запричитала Влада, подливая ещё больше масла в огонь. Лучше бы заткнулась.
Чтобы вывести Гончарова из себя требовалось умение. Для этого ещё надо было постараться. А Владка… ей и делать ничего не пришлось. Завела с полоборота, толкнув в водоворот бесконтрольных эмоций.
– Лёх, – пророкотало сзади, – отпусти его. Задушишь ведь.
О, уже и Юрас подоспел. И правда. На красном от натуги лице только глаза отдавали белыми пятнами и то, благодаря неоновым всполохам. Так и быть. Отпустил. К несчастному тут же налетели подружки, заохав и заахав на все лады.
– Объясни своему тупорылкину на будущее, – выдернул из общей толпы Некрасову, в который раз за день клокоча от ярости, – пускай впредь и не думает даже смотреть в твою сторону. Пришибу нахрен. Чтоб я его больше не видел. И ещё… – не контролируя силу нажатия, заломил тонкую руку, вызвав болезненный возглас, – если я сказал, домой, значит, ДОМОЙ!
Не заботила в тот момент ни её реакция, ни выступившие в уголках глаз слёзы. Разорвал бы как Тузик грелку. И не понятно, на кого злился больше. Наверное, всё же на себя. Что не мог оставаться равнодушным, что не мог послать, вычеркнув из головы. Что бесился от любого, брошенного на неё мимолетного взгляда.
Кто бы его вырубил. Вмазал хорошенько, чтобы прекратил страдать х*йней и вернулся в прежнее состояние. Есть такие? Пускай отп*здят, он не станет противиться. Он хуже этого Сени. В сто раз хуже.
Среди возникшей суматохи, раздражающего гула в ушах, запоздало объявившейся охраны и устремленной на него дикой обиды, среди десятка незнакомых, раскрасневшихся от выпивки лиц, именно перепуганное лицо Юрки заставило застыть от парализовавшего все мышцы предчувствия и только чудом разобрать по губам немой выкрик «Ложись!»…
И сразу же, вслед за разорвавшим мозг пониманием прозвучали выстрелы.
Будто в замедленной съемке повернулся к выходу, выцепив взглядом троих наемников и увидел, как всколыхнулось, завопило человеческое море, подавшись панике за считанные доли секунды.
– Влада, ложись! – закричал, перекрикивая рев толпы, и грубо толкнул на пол оцепеневшую от страха девушку.
По нему топтались, через него падали, сверху сыпались осколки битого стекла, но он ничего не чувствовал. Единственным чувством, пронзившим всё естество, было стремление защитить, укрыть от выпущенной на бум пули. Как знал, что Гордеев не заставит себя ждать. Вот тебе и компенсация 10 % с лихвой.
– Лад, ты как? – обхватил руками её голову, прижимая к своей груди. Чувствовал её дрожь как свою собственную.
– Лёш, мне страшно, – прогудело где-то у сердца. Слава Богу, не задело.
– Не бойся, я с тобой. Ничего не бойся…
Какие жадные её объятия. Как тесно льнуло к нему её тело, а он сам, прикусив до крови губу, вдавливал её в пол, прикрывая от летевших со всех сторон щепок.
Не сразу обратил внимание на острую боль в боку, а когда понял, что к чему, ещё сильнеё сцепил зубы, уткнувшись носом в Ладкины волосы. Ещё чуть-чуть, буквально несколько минут… с*ка-а-а, больно-то как…
Не особо поднимая голову, да и не имея на это возможности, Влада осторожно повернулась к входу, и уловила слухом ответную реакцию охранников клуба. Их «перебранка» оглушала похлеще взрыва.
Таська, Ника, Сеня, Игорёшка – кто где, но главное – живы. Кто визжал, кто орал благим матом, а кто, как она, льнул к самому дорогому и любимому. Пускай хотя бы так насладиться тяжестью его тела, открыто прижаться к сильной груди и ощутить… что-то теплое на оголенном бедре.
– Лё-ё-ёш, – позвала пьяно, чувствуя, как подозрительная субстанция потекла дальше, пропитала джинсовую ткань и скользнула по коже. – Лёшка-а-а-а! – голос сел, казалось, даже протрезвела, и вдруг завизжала, заёрзала под ним, освобождаясь от ставшего ужасно тяжелым тела.
– Помог… ик… те… – заметалась по полу, пачка руки в крови. – Тась… Юра… – залепетала заплетающимся языком, склонившись над Гончаровым. – Сейчас… ой… мамочки-и-и…
К ним подбежал Юрка, Тася принялась вызывать скорую, кто-то пытался поднять её на ноги.
В ушах замолотило оглушающей дробью, а сердце… оно ухнуло вниз от пробирающего до мозга костей ужаса. На Лёшкиной футболке с бешеной скоростью ширилось красное пятно, а сам мужчина без каких-либо признаков сознания так и остался лежать посреди моментально опустевшего помещения, не слыша ни душераздирающего плача, ни искренних сожалений, ни тихого, едва уловимого шепота, умоляющего не оставлять её одну.
[1] строчки из песни «Я тебя нашел» Jay Leemo
Глава 12
Три часа ночи, а я, зареванная, с испачканными в кровь руками, потёками туши на лице прижималась плечом к пластиковой раме окна, не обращая внимания на злостные нападки сестры. Ничего нового не услышала в свой адрес. Всё тоже, что и всегда.
Пофиг. Вернее, не так: мне глубоко наплевать на её вопли. Настолько увязла в происходящем, что походила на жуткую, распатланную тень. А если ко всему ещё добавить и стойкий перегар, то сразу становилось понятно, почему от меня шарахался медперсонал.
– …тебя по-человечески просили вести себя, – не прекращала свои нотации Вика, расхаживая по коридору. Хорошо, хоть Юрка не мельтешил, устало привалившись к стенке. – Одного чуть не довела до сердечного приступа, а второго почти угробила.
Ооо, долгожданный момент. Да если бы кто-то не доложил Скибинскому, он бы и не узнал. Я, значит, безответственная, а она мега смышленая. Какого фига растревожила старика, я так и не поняла. Хотя… не Вика, так кто-то другой бы донес. Тут, конечно, всё печально. Шутка ли, ранили человека самого Варланова, да ещё ни за что, ни про что. Представляю, что может начаться.
Я же всего лишь «недоразумение», из-за которого страдают самые близкие сердцу люди.
– … скажи спасибо, что всё обошлось, – изводили меня дальше, наседая без малейшей передышки. – Если бы не рыпалась, сидела дома – ничего бы и не произошло. Ты хоть понимаешь… – повысила голос, перейдя из приглушенного шепота на противный писк, – что его могли убить?!
Я посмотрела на неё сквозь пелену слёз. Как же хотелось сползти по стенке, обнять себя руками и выплакаться всласть. Знаю, слезами горю не поможешь, но при сестре я даже этого не могла себе позволить.
– Виктория Сергеевна, может, хватит уже? – вмешался Юрка, видимо устав от двухчасового мозгоклюйства. Зря. Вика тут же встрепенулась, переключившись на телохранителя. – Здесь никто не виноват. Да, ситуация хреновая, но Алексей Игоревич справится, а Вы, вместо того, чтобы чихвостить сестру, лучше бы порадовались, что она стоит среди нас, а не лежит в морге.
– А с вами, Юрий Анатольевич, я потом разберусь, – прилетело моему спасителю. – Расскажете, где были, когда всё началось, и почему не привезли сестру домой вовремя.
Я виновато опустила голову, не желая сталкиваться ещё и с его обвиняющим взглядом.
– Да ладно вам, – попытался разрядить обстановку Седых, – шрамы украшают мужчин. Лёшка крепкий орешек, для него такое ранение, так… – демонстративно взмахнул рукой, – сущий пустяк.
Сестра окатила его таким замораживающим взглядом, что у бедного парня, наверное, язык к нёбу присох. Короче говоря, досталось всем.
Тихо вздохнула, прижавшись пульсирующим виском к прохладному стеклу, и потрогала затылок, нащупав подушечками пальцев внушительную шишку.
Вы когда-нибудь чувствовали себя д*рьмом? Если нет, вам круто повезло. Если да, тогда вы должны меня понять. Всё. Это крах всему. Глупо причитать, почему я такая невезуча, да и бессмысленно. Я на таком дне, откуда уже не выбраться.
А всё началось с элементарного предложения Чистюхиной «расслабиться». Ага, расслабилась, блин. Что сказать: умею я притягивать неприятности.
Так паршиво мне ещё не было и надеюсь, больше никогда не будет. До сих пор не могла отойти. Руки дрожат, ноги налились свинцом, во рту противный привкус желчи. А стоило вспомнить окровавленного Лёшку, так сразу накатывала тошнота.
Прекратив метаться из угла в угол, сестра подошла к окну, став с другого края. Чувствовала на себе её тяжелый взгляд и стойко, просто титаническими усилиями пыталась не реагировать на её присутствие.
Ладно, я, да? Но Вика…
Она сразу примчалась в больницу, набросилась на не до конца протрезвевшую меня, и если бы не Юрка, придушила бы нафиг. Это нормальная реакция? Я, было, грешным делом подумала, что она из-за меня распереживалась. Ага. Щас… Оказывается, не одна я неравнодушна к Гончарову.
Вот так. Одно дело, когда где-то что-то подмечаешь, накручиваешь себя, и совсем другое, когда видишь вживую.
От этих мыслей пригрузилась ещё больше.
Как же медленно тянется время. Почему он так долго не приходит в себя? Уже прошло сорок минут. От волнения, не знала, куда деться. Хотелось быть рядом, держать за руку. Эх… несбыточные мечты.
– Сходи, умойся, – процедила Вика, оттолкнувшись от окна, – а то противно смотреть.
– Так не смотри, – прошептала, едва не задохнувшись от обиды.
– Да мне всё равно, – улыбнулись на удивление мило, – а вот Олег может ужаснуться.
– Что? – прохрипела, отвернувшись от окна. – Какой Олег? – и тут же мысленно застонала, увидев вошедшего в отделение Турского. Только его здесь не хватало.
– Влада!! – начал ещё издали, но стоило подойти ближе, как изумленно остолбенел, разглядывая мои руки. – Вот твари. Ты как?
– Я в порядке, – еле разомкнула губы, не зная, куда деться от проявленного беспокойства.
– Я и подумать не мог, что всё так закончится, – хотел взять меня за руку, но я отпрянула, спрятав её за спину.
– Олег, объясни мне, пожалуйста, – вклинилась между нами Вика, скрестив на груди руки, – что происходит? Я думала, вы всё решили.
– Вик, давай не сейчас, – нетерпеливо отмахнулся, пытаясь установить со мной зрительный контакт, а я впервые была благодарна сестре за вмешательство.
– Нет, сейчас! – не отставала она, вскинув подбородок. – Ты отдаешь себе отчёт, что произошло?
Олег слегка наклонил голову, настолько, чтобы поравняться с Викой и недовольно выдал:
– Только не надо вешать на меня всех собак. Виновник сей заварухи сейчас валяется на больничной койке.
– Да-а-а?
– Да. Ты не знаешь всех нюансов, так что давай не будем, хорошо? Сейчас не время и не место.
– Ну уж нет, – взбеленилась Вика, и схватив его под руку, потащила за собой в конец коридора. О чем они там шушукались, мне было фиолетово, но Олег изредка бросал в мою сторону обеспокоенный взгляд и видимо, терял нить разговора, так как Вика несколько раз дергала его за воротник коричневого пиджака, вынуждая сосредоточиться на ней.
Именно в этот момент из Лёшкиной палаты выбежала взволнованная медсестра и понеслась за дежурившим хирургом.
Пользуясь представившейся возможностью, все рванули к Гончарову, только я и Олег остались стоять на своих местах, ни на йоту не сдвинувшись с занятой позиции.
Не знаю, как Турский, а мне нельзя к Лёшке. Только не в таком виде: неумытая, нечесаная, с макияжем а-ля панда. Да и выглядеть на фоне Вики замухрышкой хотелось меньше всего. Но по-факту, отмазки это всё. Вина – вот то чувство, что не позволяло броситься к нему на всех парах. Не внешний вид и не ревность к сестре, а самое глубокое, разрушающее изнутри чувство причастности к случившемуся. Да и что я ему скажу? Прости, Лёша, что я такая дура? Так он и так знает. А о том, чтобы посмотреть в глаза – не могло быть и речи. Хватит. Довыехивалась.
– Юр, отвези меня домой, – позвала тихо мужчину, вспоминая, как ещё недавно жутко боялась его кустистых бровей и грубого, прокуренного голоса.
– А ты не зайдешь? – удивился, догоняя меня уже на лестнице.
– Нет, – ускорилась, заметив увязавшегося следом Олега. Вот же настырный.
– Давай я подвезу? – предложил он, услужливо заглядывая в глаза.
– У неё есть с кем поехать, – ничуть не робея вмешался Юра, отгораживая меня от Турского. Я практически бежала, стремясь поскорее оказаться на улице. Лёшка жив, в порядке, в скором времени поправиться, снова начнет изводить меня своим равнодушием и демонстративно таскать в дом баб. Что ещё надо?
– Ты посмотри, какой профессионализм! – съехидничал Турский, правда, начав отставать. – Где ж ты был раньше?
Юрка никак не отреагировал на его выпад, продолжая вести меня к выходу, и только выпяченный вперед подбородок свидетельствовал о взятых под контроль эмоциях.
Домой ехали молча. Я несколько раз порывалась попросить у него прощения за неадекватное поведение, но Юрка выглядел настолько неприступным и рассерженным, что оставила свои извинения при себе. Раньше надо было думать, что уж сейчас разводить нюни.
Вот только… стоило оказаться в комнате, как дамба, сдерживающая напор из слёз, позорно прорвалась, выпуская на волю солёные потоки.
Так и сползла по стенке на пол, предаваясь горьким рыданиям.
Может, Вика права и я действительно отбитая нахрен стерва? Чем я лучше неё? Кому что доказала? Я снова, в который раз вязла в болоте, не имея шанса на спасение. Это полный трындец. Самый настоящий Апокалипсис. Ещё никогда не чувствовала себя настолько беспомощной и никчёмной. Настолько никому не нужной.
– Не думала, что ты умеешь быть такой неблагодарной, – выдала Семёновна под обед, спустя неделю. Хм… Это она о чем? У меня, так-то, много к чему можно придраться. Но Семёновна меня прям удивила. Ей-то я всегда говорю «спасибо», даже если не притронулась к еде.
– Что смотришь, как баран на новые ворота? – треснула меня по плечу сложенным вдвое полотенцем. – Когда Алексея Игоревича проведаешь, бессовестная? Да если бы не он… – моментально всхлипнула, прижав меня к груди, – даже страшно представить, Владусь…
Ага, а ещё можно сказать: «Если бы не ты!». Верю, Семёновна искренне радовалась моему существованию, знаю, что вся её забота шла от горячо любящего сердца, но ничего не могла с собой поделать. Так и не нашла в себе смелости сходить в больницу. Поблагодарить, извиниться. Сказать «спасибо» или «прости» не сложно, тяжело посмотреть в глаза и увидеть в них всё то же равнодушие.
И прям все в курсе, была я у него или нет! Что за дела?
– К нему Вика каждый день ездит, и уже тысячу раз отблагодарила за меня, и за всех, кому не лень, так что не переживай, – не скрыла едкого сарказма, накалывая на вилку остывший омлет.
– Ааа, а я-то, гляжу, тебя и переклинило, да?
Чё-ё-ёрт. Запоздало прикусила язык. Вечно у меня так: сначала говорю, потом думаю.
– Что? Думаешь, я не вижу, как ты сохнешь по нему? – оглушила меня, в излюбленной манере уперев руки в бока. – Ты это… давай бросай это дело, угу?
– Бред… – похолодела, испугавшись. Семёновна выразительно хмыкнула, предупреждая, чтобы и не думала отнекиваться.
– Да у тебя всё на лбу написано. Думаешь, раз мне под полтинник, так я слепая? Я сколько раз наблюдала за тобой в его присутствии, сразу видно, втрескалась. Он как только появился тут, я быстро учуяла неладное. Эх, Владка, Владка, – вздохнула, повернувшись к плите, – и чем только думаешь? Да он старше тебя на пятнадцать лет!
– Да тише ты! – шикнула, вскочив со стула. Ещё не хватало спалиться перед Викой.
– Владусь, – Семёновна выключила плиту, потом метнулась к двери, и предварительно выглянув в коридор, закрылась изнутри. – Дело даже не в возрасте. Я такое о нем на днях узнала, – легонько стряхнула меня за плечи, словно пытаясь отрезвить. – Киллер он, убийца, – испуганно прошептала на ухо, сжимая плечи. – Понимаешь?
– Понимаю, – улыбнулась горько и заглянула в искрившиеся тревогой глаза. – И мне всё равно. Я люблю его с детства, настолько сильно, что жить без него не смогу.
– Ииии, – втянула в себя воздух, округлив от ужаса глаза. – С детства она любит!! Владка, ты в своем уме?
– Вполне.
– Не знаю, что ты там себе навнушала, – пождала Семёновна губы, – но Павел Олегович против подобных шашней, тем более… – выждала несколько секунд, набивая цену последовавшим словам, – насколько я в курсе, у него на тебя совсем другие планы.
– Чего-чего? – обалдела, не представляя подобной наглости. Мало того, что Вика сватает едва не к каждому столбу, так ещё и Скибинский туда же. – А хо-хо не хо-хо? Им никто не давал на это права. Что за… – блин, даже слов подходящих не подобрать, в голове одни маты.
– А ты, давай, побольше кутяж, заливай зенки, и увидишь потом. Я сама лично слышала, как Павел Олегович предупреждал Викторию Сергеевну, что ещё один залет и выдаст тебя замуж. Так что мой тебе совет: берись за ум, пока не поздно, и Гончарова своего выбрось из головы. По нему хорошо видно, не будет он со сцикухой безголовой – это я тебе сразу говорю.
По-нормальному, должна была обидеться, а я, вдруг, сама того не ожидая воспряла духом. Не знаю, что именно в её словах выдернуло меня из засасывающей воронки, может, сравнение со «сцикухой», а может, своеволие Скибинского, но я тот час же пришла в себя, сбросив с плеч пелену вязкого разочарования в собственных силах.
– А это мы ещё посмотрим, – поцеловала растерявшуюся ворчунью в щеку и заметалась по кухне, собирая для Лёшки вкусняшки. И, правда, чего это я? Приуныла, раскисла, повесила нос. Да, сглупила, с кем не бывает, но не я стреляла в него, и уж тем более, не я звала за собой в клуб. Пока не получу бетонное «Нет!» – буду идти на пролом до последнего. А там посмотрим, кто на что горазд.
