Текст книги "Книга историй"

Автор книги: Аракел Даврижеци

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 36 страниц)

/ 284 / ГЛАВА 24
О поучениях и патриаршестве владыки Мовсеса, а вместе с тем и о восстановлении светозарного Престола Эчмиадзинского

Благочестивый, святой и достопочтенный отец наш католикос владыка Мовсес был родом из области Сюник, из гавара Багац, который нынче называется Ачанан, из селения, именуемого Хотанан. Присвоили ему сан священника и посвятили его в монашеский чин иноком в то время, когда ему было лет [немного] более или менее пятнадцати.

Случилось ему встретиться со светоносным вардапетом Срапионом, и, примкнув к нему, стал он его учеником, однако вскоре смерть настигла Срапиона, а тэр Мовсес в это время и по образованию, и по возрасту был незрелым. Но вардапет Срапион в уме отметил и знал в душе, что Божья благодать видна на тэр Мовсесе, и он сочувствовал ему, заботился о нем, поэтому призвал к себе старшего ученика своего, вардапета Григора Кесараци, и, поручая ему тэр Мовсеса, молвил: «Поручаю его /285/ тебе, дабы ты вместо меня пекся о нем и берег и, доведя до совершеннолетия и обучив его богословским наукам, дал бы жезл и сан вардапета, и да будет благословение мое на тебе и на нем».

После кончины Срапиона тэр Мовсес остался при вардапете Григоре учеником его; спустя несколько лет тэр Мовсес попросил у вардапета Григора позволения отправиться в Иерусалим в паломничество и на поклонение [святым] Местам и Страстям Христа, бога нашего, и тот позволил. Тэр Мовсес пустился в путь, добрался до Иерусалима и совершил паломничество по всем [Местам] Страстей господних. Затем оттуда он отправился в страну Египет и обошел все монастыри и пустыни племени коптов[210]210
  Копты – потомки древних египтян, исповедовавшие христианскую религию.


[Закрыть], ибо [там] было много монастырей и пустыней, в которых обитала многочисленная братия с уставом и чином монашеским, где есть порядок во всем: и в молельне, и трапезной, и облачениях, и отшельничестве, и умерщвлении [плоти], и во всех других делах. И, обходя их (монастыри и пустыни), высматривая и выспрашивая, тэр Мовсес осведомлялся обо всем, и, хотя он был беспечен и беспристрастен, распорядитель – святой Дух водил его по монашеским причтам, учил для грядущего. Это и пригодилось во время основания Большой пустыни. А вернувшись из Египта, тэр Мовсес прибыл в Иерусалим и стал [там] ключарем [храма] святого Воскресения[211]211
  Церковь Воскресения, или Базилика св. гроба господня, была построена в IV в. на горе Елеонокой матерью императора Константина – Еленой. Все христианские народы (в том числе и армяне) имеют в этой церкви своих ключарей (ризничих), которые убирают внутри храма, подметают, вытирают пыль, зажигают лампады, курят ладан и служат обедню. Врата этой церкви обычно бывают заперты и открываются только в исключительных случаях (подробнее см.: Симеон Лехаци, Путевые заметки, стр. 192).


[Закрыть].

В то время случилось быть там паронтэру Саргису и тэр Киракосу, о которых мы говорили, что были они основателями пустыни и монашеской братии; они жили в Иерусалиме, странствовали /286/ по греческим монастырям той страны, по берегам реки Иордан и по горе Искушения[212]212
  Гора Искушения – библейская гора на берегу р. Иордан, где дьявол искушал Иисуса Христа.


[Закрыть] и, осматриваясь, искали безопасного и спокойного места для пустыни, но удобного [места] не находили. Тогда тэр Мовсес сказал им: «Таких мест, которые вы ищете, много в восточных странах[213]213
  Т. е. в Восточной Армении.


[Закрыть], и особенно в области Сюник, я сам видел их собственными глазами; и в той области еще удобнее построить пустынь, ибо это коренная Армения; монастырей, селений и населения христианского [там] много, оттуда и будут удовлетворяться все нужды пустыни». И сам тэр Мовсес тоже обязался: когда они приедут в ту область, где бы они, обретя покой, ни обосновались и где бы ни находился [тогда] тэр Мовсес, он, оставив все, придет к ним и поселится вместе с ними. И вот так, уговорив, отослал их в гористые восточные области, а сам остался в Иерусалиме. По повелению епископа Григора, бывшего настоятелем [монастыря] святого Иакоба[214]214
  Монастырь св. Иакоба (часовня – памятник раннего христианского зодчества) и пристроенные к нему позднее церковь и два других монастыря составляют комплекс церковных сооружений, издавна принадлежащий армянской церкви. Отличается пышностью и благолепием отделки и внутреннего убранства. Здесь находится резиденция армянского иерусалимского патриарха, стража святынь, которыми владеет армянская церковь в Иерусалиме.


[Закрыть], он отправился [в странствие] в качестве нвирака Иерусалима и, собрав с христиан много добра, привез в Иерусалим к стопам епископа Григора.

Затем он выехал из Иерусалима и прибыл к своему вардапету Григору Кесараци, который находился в Константинополе, ибо он по царскому приказу стал [духовным] предводителем этого города под именем патриарха[215]215
  Когда верховный патриарший престол был перенесен из Сиса в Эчмиадзин (1441 г.), в Константинополе была учреждена отдельная патриархия. Патриаршие престолы существовали еще и в Иерусалиме, Сисе, Ахтамаре и Гандзасаре (последнее было ликвидировано в начале XIX в.).


[Закрыть]. Тэр Мовсес оставался там несколько лет [в качестве] ученика вардапета Григора, живя скромно и целомудренно, но не в нарядной и тонкой одежде, в которую [облачались] в то время другие, а в грубом одеянии и посте, и лишь в субботние и воскресные дни разрешал себе скоромную пищу, отказываясь от мяса и вина, непрестанно пел псалмы и служил обедни. За это все население /287/ Константинополя – как духовенство, так и миряне – благоволило к [нему] и преклонялось [перед ним], [а также] люди именитые, такие, как Шахин Челеби, человек известный при дворе государя, и многие другие. А также купцы из восточных областей, встречавшиеся в Константинополе, и особенно выходцы из Джуги и Гохтна, ибо они знали, что Мовсес родом из Восточной Армении. Все они, явившись к вардапету Григору, просили дать Мовсесу сан вардапета.

А вардапет Григор, человек грозный, очень высокомерный и несговорчивый, видя ласковый и святой нрав тэр Мовсеса, а также признание его народом, не мог ничего поделать, кроме как по свидетельству – его собственному и всего народа – вручить ему очень торжественно жезл вардапета. С тех пор вардапет тэр Мовсес в светлых и ярких наставлениях беспрепятственно проповедовал во всех церквах Евангелие Христово.

Спустя несколько лет по приказу вардапета Григора вардапет Мовсес был послан в странствие с самостоятельными проповедями. Выехав из Константинополя, он добрался до города Тигранакерта, где находилась усыпальница вардапета Срапиона, приложился к святой могиле и получил ее благословение. Выйдя оттуда, он через город Васпуракан[216]216
  Автор имеет в виду г. Ван.


[Закрыть] проехал в Тавриз, а оттуда к себе на родину, в Татевский монастырь Сюникского гавара. Его приезд вызвал несказанную радость всего духовенства и мирян. Сперва братия Татевского монастыря – епископы и иноки – с любовью приняла его, но потом отошла от него, ибо не признала проповедей его. Поэтому он ушел из Татевского монастыря и удалился в Большую пустынь к епископу /288/ Саргису и тэр Киракосу, согласно обещанию своему, данному раньше в Иерусалиме, и там, в пустыни, утвердился на жительство и [лишь] временами выходил и скитался среди христиан и проповедовал Божьи заповеди и снова возвращался в пустынь, потому что бывал он [тогда] подобен рыбе, выброшенной из воды, близкой к смерти и оживающей, [лишь] попав оттуда в воду: [вардапет Мовсес задыхался], когда выходил из пустыни, и [оживал], возвращаясь в нее.

Весь народ с радостью слушал проповеди вардапета Мовсеса и охотно претворял их в жизнь, весело прославлял бога, ниспославшего такую милость людям. Но епископам гавара и монастырским инокам проповеди вардапета Мовсеса не нравились, ибо вардапет Мовсес сам отрекся от всего мирского и жил, постясь, святой и монашеской жизнью, как велят книги, и проповедовал такую же жизнь для всех обитателей монастырей, а они пренебрегали его словами и не соглашались [с ним]. Потому что все монастыри армянские и каждый черноризец имели свое имущество: сады и палисадники, ульи и дома, кладовые и амбары, а также доходы от урожая; и, кроме того, разделив на части, распределили меж собой общие доходы монастырей. И все это расточалось на удовлетворение нужд их самих, сородичей их и угодных им лиц. А места, посвященные богу, где покоились мощи святых и чудотворные, божественные, благостные Знамения, кишели их женами, женщинами и их родичами.

И они вовсе даже не ведали, что посвященный [в духовный сан] обязан носить камилавку и фелон или надевать грубую /289/ и суконную одежду. Наряжались, подобно мирянам и светским властителям, в изысканные и благородные одежды: шаровары[217]217
  В тексте: ***. Броссе объясняет это слово грузинским словом чахчури «обувь», «шаровары» (см.: «Livre d'histoire», стр. 408, прим. 2).


[Закрыть] и капу, голову покрывали драгоценным повоем[218]218
  В тексте ***,-"тюрбан","повой", «обмот», «вакас», «чалма»


[Закрыть], а на себя накидывали плащ[219]219
  В тексте ***, перс. «накидка», «плащ»


[Закрыть]. И даже не помышляли [о том], что монахи должны жить в воздержании, посте и трудах. И употребляли вино и мясо круглый год без исключения.

То же самое и сельские иереи, которые были священниками лишь по имени; некоторые из них захватили власть мелика, иные – танутэра, одни – прелюбодеи и двоеженцы, другие примкнули к властителям-иноверцам, [стали] исполнителями коварных дел их и предателями христиан; кое-кто пристрастился к светским занятиям и земледелию, как миряне, и вовсе забросили богослужения и литургии. Не спешили в час молитвы в церковь, не слышен был колокольный звон в селениях. В них не осталось ничего от облика священнического, но они все еще называли себя священниками, однако исполняли обязанности священника не как священники, а как ремесленники-миряне за вещественную мзду.

Из-за описанных беспорядков стали бродягами не только сельские иереи и иноки, но и католикосы: был не один, а три или четыре католикоса[220]220
  Подчас на Эчмиадзинском престоле одновременно с католикосом восседали 3-4 коадъютора (так, при Степаносе Салмастеци, избранном католикосом в 1542 г., коадъюторами были избраны Микаал (в 1542 г.) Барсег (в 1549 г.), Григор (в 1552 г.) и Аристакес (в 1555 г.); при католикосе Григоре XII коадъюторами были: Тадеос, Аракел и Давид; при Давиде Вагаршапатеци коадъюторами были: Мелкиседек, Григор (Срапион) и Саак и т. д. Содержание стольких католикосов ложилось тяжелым бременем на трудовые слои армян, а вражда их между собой являлась поводом для вмешательства иноплеменных властителей во внутренние дела Армении.


[Закрыть], ибо от тщеславия и жадности, подобно таможенникам, брали они у персидского царя патриаршую власть и святой Эчмиадзинский Престол на откуп и в аренду; и когда [католикосы] обходили народ, странствовали вместе с ними царские слуги и ратники-иноплеменники; иравунк и хас, собираемые с населения, взыскивали жестоко и с большими притеснениями, подобно /290/ сыновьям Илия[221]221
  I кн. Царств, 2, 12-18, 22-25


[Закрыть]. Католикосы, сами получившие сан католикоса при помощи серебра и взяток, так же рукополагали в епископы и священники невежд, подлецов и негодяев, бывших, согласно псалтырю, служителями чрева своего[222]222
  «.. Остерегайтесь производящих разделения и соблазны, вопреки учению, которому вы научились и уклоняйтесь от них. Ибо такие люди служат не господу нашему Иисусу Христу, а своему чреву...», (Римл. 16, 17-18)


[Закрыть] постоянно пьянствовавших, подобно светским князьям, с гусанами и проводивших время с утра до вечера в шутках, срамных разговорах и праздности.

И причина всего этого – не что иное, как отдаление от святых Книг и страха Божьего. Они вовсе не читали книг, а Писания Божьи были закрыты [для них] и молчали, ибо чтению Священных Книг препятствовали, у них на виду [книгами] пренебрегали и валялись они где-то по углам, засыпанные землей и золой, ибо [люди] не знали ни грамоты, ни силы грамоты, как сказано господом.[223]223
  Матф., 22, 29; «Иисус сказал им в ответ: заблуждаетесь, не зная писания. ни силы божьей»


[Закрыть]

Так вот, если духовенство было таким, что остается сказать мне о мирянах, кои даже не знали, что христианам следует исповедоваться и причащаться или же спешить ежедневно в молельни! Они оскверняли пост оливками и вином, некоторые были в разводе с женами, иные двоеженцы либо женаты несовершеннолетними, грешны в кровосмешении. Церкви и монастыри – все были обезображены и запущены, убранство [церквей], как и утварь, разграблено вконец, вплоть до того, что даже святой алтарь был совершенно гол и наг. С закрытыми надолго дверьми, мрачные и темные, молчаливые, без службы и литургии, с разрушенными и расшатанными кровлей и стенами, здания эти были подобны беспомощной вдове, лишенной мужа и разлученной с сыном, со скорбящей душой, безутешно плачущей на виду у людей.

Итак, во много раз больше /291/ описанного был расшатан и упразднен порядок в Верхних областях Армении[224]224
  Верхние области Армении (***) — выражение это часто встречается у армянских историков и означает, как отмечает К. П. Патканов (см.: «История монголов инока Магакии, XIII века», стр. 66, прим. 11), северо-восточную часть Армении.


[Закрыть], а вместо него утвердился и укоренился беспорядок. Это невежество и заблуждение огорчали и удручали до глубины души двух вардапетов – Мовсеса и Погоса, о котором мы говорили в предыдущей главе. Вардапет Погос прибыл в Верхние области незадолго до Мовсеса, и, так как был он одинок, противники притесняли его, но с прибытием вардапета Мовсеса они стали, помогая друг другу, смелее проповедовать во всех гаварах. И эти двое вардапетов вместе с паронтэром Саргисом, тэр Киракосом и другими упомянутыми в главе о Большой пустыни мужами утвердили, во-первых, чин и устав для пустыни и братии, кои нашли во время чтения книг и кои вардапет Мовсес видел и изучил в монастырях коптов; а затем все они, живя в пустыни, стали молиться о спасении страны и этими молитвами поддерживали вардапетов, прося святой Дух помочь им в проповеди слова жизни. Вардапеты Мовсес и Погос стали их товарищами и, подобно святым апостолам Петру и Павлу, став четою веры, странствовали по всем гаварам Восточных областей, проповедовали всем истину, строили церкви, рукополагали священников, утверждали школы, обучали отроков; странствовали они, подобно апостолам, пешими, ничего ни у кого не брали, кроме лишь пищи, и круглый год всю неделю постились и только в субботние и воскресные дни разговлялись скоромной пищей, отказавшись вовсе от мяса и вина.

/292/ Христиане Верхних областей, видя праведность проповедей их, ибо слова и проповеди их подтверждались делами, все отвернулись от неправедного пути своего и подчинились порядку и уставу их: князья, епископы, иереи и знатные мужи вместе со всем простым людом. Но многие именитые мужи как из духовенства, так и из мирян не только не согласились с поучениями их, но даже воспротивились [им], называли [их] суетными и лживыми и где только могли нарушали установленный ими порядок – и сами, и прислужники их.

Однако такое сопротивление оказывали люди неправедные и вероломные, которым не нравился путь истины, и они стали злословить и клеветать на вардапетов, вплоть до того, что клеветнические слухи о них дошли до иноплеменных властителей страны: до хана и султана и особенно до католикоса Мелкисета, правившего патриархией, подобно царю, который правит, применяя насилие. И так как сам католикос тоже не следовал по пути истины, то он поощрял подобную клевету и, видя в этом повод, притеснял вардапетов. Много раз случалось католикосу в том или ином месте нарушать установленный ими порядок, отвергать выдвинутых ими людей и посылать им гневные, полные угрозы послания.

При встрече с католикосом вардапеты слышали от него все те же угрозы и пренебрежительные слова: он угрожал вардапетам [применением] государевой власти. /293/ И столько угрожали вардапетам, пока не взяли у вардапета Погоса расписку не обходить больше христиан и не проповедовать, как мы выше, в главе о нем, уже рассказали.

Когда случилось так, что вардапет Погос был устранен, увидев, что вардапет Мовсес остался один, стали бороться с ним жестокими средствами, и так приневолили его, что вардапет Мовсес сам послал свой фелон, жезл и коврик[225]225
  «Послал свой фелон, жезл и коврик», т. е. отказался от сана вардапета, ибо вардапеты при посвящении в сан получали жезл, а те из них, которые имели еще и какую-либо должность, получали коврик определенной формы с изображением орла.


[Закрыть] католикосу Мелкисету со словами: «Так как ты не хочешь, чтобы мы проповедовали, вот возьми себе власть нашу, а мы, умолкнув, перестанем проповедовать, и с тем, если случится грех какой, ты ответишь богу».

А управляющий всем бог-Доброжелатель не сделал действия Мовсеса угодными советчикам Мелкисета; поэтому они уговорили Мелкисета не отнимать власти у Мовсеса, а вернуть ему жезл его и дать разрешение на проповеди. Мелкисет так и сделал. И хотя Мелкисет дал Мовсесу разрешение проповедовать, но от вероломства своего не отрекся: беспрестанно притеснял, хулил и возводил поклепы, и сам он и единомышленники его безжалостно оказывали давление на него.

Действия их вызвали отвращение и до глубины души огорчили вардапета Мовсеса; устав, и как бы сердцем отчаявшись, и изнемогши, размышлял он над словами господа: «Если вас преследуют в этом городе, убегите в другой» – и задумал уйти из Восточных областей и отправиться в области Западные и наставлять живших там христиан. С этим намерением ушел он [оттуда] и прибыл /294/ в город Ереван, дабы через него переправиться в Теодуполис, то есть город Эрзерум.

В то время владетелем и князем города Еревана и Араратской области был великий и могущественный властитель Амиргуна-хан, который как-то случайно видел вардапета Мовсеса; хан спросил о нем предстоящих перед ним христиан, которые ответили, кто он и откуда. И случилось так, что хан еще раз встретился с вардапетом и во время встречи и беседы вардапет понравился хану, ибо промысел Божий явил перед насильником своего слугу исполненным благодати, и хан не отпустил Мовсеса в области Западные, а оставил в городе Ереване. И изо дня в день хан приходил, наблюдал литургию и иные церковные церемонии, беседовал с ним то о мудрости, то о вере и выслушивал ответы вардапета, любезные, приятные и исполненные Божьей благодати. И полюбил его хан за благочестивый образ жизни, поэтому и удержал его в городе Ереване. Три года оставался [вардапет Мовсес] в Кафедральной церкви.

С давних времен в северной части города Еревана, посреди виноградников стояла красивая часовня, возведенная на могиле святого апостола Анании, разрушенная и необитаемая; и хан сказал вардапету: «Видишь эту церковь, что стоит необитаемая, так слушай меня и не уходи в другую область, а сделай ее себе обиталищем, обоснуйся здесь, дабы [мы могли бы] утешаться близостью друг друга и встречами». А также и все прихожане – горожане и купечество – умоляли и просили вардапета о том же. /295/ Речи их понравились святому вардапету, и он взялся устроить это место на доходы и при помощи местных христиан и купцов, из любви к вардапету охотно дававших милостыню на постройку, дабы вардапет поселился среди них. Поэтому быстро были возведены и ограда вокруг, и кельи, и молельня, и священнический дом, и много других строений, и, когда все постройки были закончены, там поселился вардапет со своей братией, с причтом и уставом, принятым в Большой пустыни. К нему собралось множество монахов, отшельники и [люди], изучающие Писание, мудрые и ведшие святую жизнь. И жили они вместе, старые и малые, радостно обосновавшись в кельях, непрестанно творя молитвы и читая Священные Книги.

И слава о его праведных проповедях и обходительном нраве распространилась по всем странам – в Оромстане[226]226
  См. гл. 16, прим. 10.


[Закрыть], Курдистане, Грузии и в Персии, ибо туда приезжали купцы со всех стран, видели его и разносили молву. Видя эти успехи и продвижение вардапета Мовсеса, католикос Мелкисет [еще более] озлоблялся и задыхался [от злости], но, боясь хана, не мог причинить зла Мовсесу, ибо хан очень любил вардапета. И случилось так, что католикос Мелкисет со своими единомышленниками задумал такую думу, но не ради славы Божьей и не к пользе вардапета Мовсеса, а ради выгоды и пользы своей, дабы прибавить себе побольше мамоны и серебра. Решили: мол, освятим миро в святом Эчмиадзинском Престоле и то руками вардапета Мовсеса, /296/ дабы благодаря славе его собрать множество народу из многих стран, отчего мы получим много мамоны и серебра.

В связи с этим некоторые из епископов католикоса Мелкисета пришли к вардапету Мовсесу и со слов католикоса Мелкисета оказали ему честь пригласить в Эчмиадзин освятить миро. Но вардапет Мовсес в то время не имел еще сана епископа, поэтому он отказался, говоря: «Нет у меня епископского сана, и это не мое дело, а [дело] тех, кто имеет сан епископа». Поэтому католикос Мелкисет сказал: «Если отговаривается [тем, что у него нет] епископского сана, то я посвящу его в епископы, чтобы он больше не выдумывал отговорок, а приехал бы и освятил миро». Но Мовсес отказался от епископского сана, говоря, что он недостоин [его], а его ученики, все духовенство и прихожане настаивали на том, чтобы он согласился принять епископский сан, поэтому вардапет Мовсес согласился стать епископом.

Затем католикос Мелкисет приехал к усыпальнице святого апостола Анании, называемой пустынью и служившей обиталищем вардапету Мовсесу, и там в великий понедельник[227]227
  Великими назывались все дня последней недели перед пасхой.


[Закрыть] посвятил его в епископы. Потом католикос, вардапет и все духовенство и миряне прибыли в Эчмиадзин и в великий четверг освятили миро, а после освящения мира поспешно отпустили людей, ибо те прибыли из многих стран. И, получив благословение святого мира и Эчмиадзина, они разъехались восвояси.

/297/ Купцы джугинские, прибыв к своим сородичам в город Исфахан, рассказали всем о великолепном обряде, совершенном вардапетом Мовсесом. А джугинцы – духовенство и миряне, – услыхав это, воспылали любовью к вардапету и страстно желали видеть его. Снарядили они мужей – известных священников и мирян – и послали к вардапету Мовсесу с приглашением приехать к ним в Исфахан. А глава джугинцев – достойный милостей Христа ходжа Назар тоже написал своему сыну, ходже Сарфразу, находившемуся в эти дни в области Атрпатакан, и [просил] оказать почести вардапету Мовсесу в Исфахане. И они приехали, взяли Мовсеса и повезли в Исфахан. Там он в соответствии с христианским учением и проповедью Евангелия утешал и ободрял их и утверждал их в вере Христовой, и не только проживающих в городе, но и всех проживающих в окрестных гаварах. Пробыв там некоторое время, очень почитаемый ими, [вардапет Мовсес] затем вернулся к себе в город Ереван.

Пока вардапет Мовсес с беззаботным и чистым сердцем жил в своем доме в Ереване, католикос Мелкисет задумал против него такие козни: пустил в ход какое-то письмо вроде тамасука, где было написано: «Я, вардапет Мовсес, должен католикосу Мелкисету сто туманов; поеду в Исфахан и, вернувшись оттуда, отдам». Письмо это отнесли в диван Амиргуна-хана и стали строго требовать [у вардапета] сто туманов. А вардапет Мовсес, так /298/ как не был должен ему, ответил, что я, мол, ему не должен, ибо я не давал этой расписки, а расписка составлена кем-то со злокозненной и коварной [целью]. И хотя вардапет Мовсес отвечал подробными объяснениями, но не было ему спасения, ибо сторона клеветников была велеречива и опытна в злых делах. Однако хан со своими вельможами и все христиане поняли, что расписка эта какая-то уловка и Мовсес невиновен, поэтому все старались спасти Мовсеса, но не могли. И судебное разбирательство по этому делу длилось два месяца. А бог-освободитель спас его таким образом.

Мелкисет и племянник его католикос Саак питали злобную ненависть к епископу Амазаспу, духовному предводителю монастыря Хавуц-Тара и города Еревана. Был он муж надменный и велеречивый и кичливостью своей устрашал сторонников Мелкисета и возвышался над ними; и сторонники Мелкисета из-за этой вражды наложили на епископа Амазаспа взыскание. И случилось так, что однажды, когда еще шло судебное разбирательство, католикос Саак предстал перед ханом в присутственном месте и сказал во всеуслышание: «Расписка твоя действительно ложная, ибо [о ней] не ведает ни дядя мой, католикос Мелкисет, ни я; но я знаю, что это козни, сплетенные епископом Амазаспом».

Тогда хан и все присутствующие там радостными возгласами возблагодарили бога [за то], что он освободил невинного из рук клеветников, и на том же собрании разорвали ту расписку, а сторонники Мелкисета, понурые и пристыженные, удалились восвояси.

Прошло после этого немного времени, /299/ пришел указ великого государя шаха Аббаса к Амиргуна-хану относительно вардапета Мовсеса, где было написано: «Амиргуна-хан, уведоми проживающего при тебе в твоем городе вардапета, по имени Мовсес, и поскорее пошли его ко мне, чтобы он приехал и нашел меня, где бы я ни был».

И причиной этого требования была огбеленная свеча[228]228
  Этот эпизод Аракел описывает на страницах 196-197 настоящего издания


[Закрыть]: вардапет Мовсес, во время пребывания в Иерусалиме, изучил искусство отбеливания воска, а теперь сам ежегодно отбеливал и жег в церкви во время литургии и всех церковных богослужений отбеленные свечи, так что праздники господа и прославленных святых он отмечал очень торжественно и с большой радостью белыми и яркими свечами, как написано в истории святого Иоанна Одзенеци[229]229
  Иоанн III Одзнеци, по прозвищу Имастасэр,– армянский католикос (717-728 гг.), автор многих богословских трудов, а также церковных песнопений; главный же его труд – армянские «Книги канонов». Иоанн Оданеци, активный борец против ересей и еретиков, уделял большое внимание великолепию и пышности церковных празднеств и обрядов; в своих трудах он подробно излагал, как следует отмечать церковные праздники и как проводить определенные религиозные церемонии.


[Закрыть].

По обычаю, принятому у царей [персидских], собирать юношей и девушек из всех стран царь шах Аббас послал одного из своих нахараров по имени Байиндур-бек, а с ним и евнуха в область Атрпатакан собирать юношей и девушек для царя. И они добрались до города Еревана. И однажды Байиндур-бек и Амиргуна-хан, гуляя вместе, пришли к пустыни, где проживал вардапет Мовсес. Тогда вардапет Мовсес принес те белые свечи и бил челом: семь свечей он [подарил] Байиндур-беку и семь свечей Амиргуна-хану. А Байиндур-бек, видя чрезвычайно яркую, лучезарную и /300/ сияющую белизну свечи, очень удивился и любезно сказал: «Я это сохраню, отвезу и стану бить челом шаху». Амиргуна-хан, как только услышал это, сказал: «Раз ты так сказал, то мою долю тоже сложи с твоей, чтобы и ее вместе с твоей [долей] преподнести государю».

А вардапет Мовсес, [слыша] речи и видя поступки вельмож, сказал: «Раз вы так поступили, то мы принесем и прибавим к ним еще семь свечей, и все это преподнесите государю». По окончании дел своих Байиндур-бек отправился к царю и вместе со множеством разных даров преподнес царю и белые свечи. Увидев свечи, царь взял их в руки, рассматривал, разглядывал и спрашивал, мол, откуда, и Байиндур-бек сказал откуда. Вот поэтому царь написал грамоту Амиргуна-хану, чтобы тот послал вардапета Мовсеса к нему, и Амиргуна-хан без всякого промедления послал вардапета Мовсеса к шаху.

Вардапет Мовсес собрался и выехал из Еревана в город Багдад, ибо царь шах Аббас находился там, так как хотел отобрать у османов обратно этот город, и спустя немного дней взял его[230]230
  Шах Аббас вторично отнял Багдад у турок в 1623 г.


[Закрыть]; но пока еще он не взял Багдада и, осадив его, воевал; туда и явился к царю вардапет Мовсес. Было это в 1075 году нашего летосчисления (1626). Царь расспросил о белизне свечей, а вардапет, стоя перед [ним], давал соответствующие ответы.

Затем шах написал указ, дал вардапету Мовсесу и отправил его в город Исфахан /301/ к Лала-беку, назначенному царем градоначальником Исфахана, чтобы тот дал вардапету Мовсесу сто литров воска, трех человек из царских слуг и позаботился о всех их расходах. И чтобы, какой бы из виноградников ни понравился вардапету Мовсесу, обязательно дали ему, дабы он там отбеливал воск и обучал слуг и [потом] повез [отбеленный воск] царю, где бы тот ни находился.

Взяв царский указ, вардапет Мовсес поехал в Исфахан, показал [его] Лала-беку, и тот исполнил все повеления государя, дав Мовсесу воск и трех слуг, имена которых были: Фарух, Карчиха и Бегзад, и сад, который называется садом Тилим-хана. Мовсес проработал там восемь месяцев, отбелил воск и обучил слуг и затем, взяв отбеленный воск и слуг, отправился в город Фахрабад, где находился шах, ибо [к этому времени] он захватил город Багдад и вернулся в Фахрабад, с тем чтобы перезимовать там. Поэтому Мовсес отправился туда.

В это время там находился великий и достославный вельможа джугинец ходжа Назар, который очень дружил с Мовсесом и был в большом почете у царя шаха Аббаса. Через него вардапет Мовсес преподнес отбеленные свечи царю и [передал ему] обученных слуг; при виде свечей государь очень обрадовался и, взяв [их] в руки, стал прохаживаться и вскоре отпустил вардапета, [сказав ему] много подбадривающих слов.

В те дни приближался праздник Рождества и Явления Христа, бога нашего. И /302/ всегда у Мовсеса было в обычае отмечать господние праздники очень торжественно, а к этому празднику он готовился особенно тщательно, поскольку сам государь собирался прийти посмотреть на праздничное увеселение – и пришел. Вардапет Мовсес отлил две белые свечи в человеческий рост и в сочельник вечером, накануне праздника, зажег их во имя святой Богородицы и сам, стоя, бдел до утра, молясь господу с горячей любовью, твердой верой и обильными слезами, прося Матерь Божью, святую Богородицу, быть заступницей перед Единородным Сыном своим, дабы явить празднество государю-иноверцу исполненным благодати, чтобы заронить в душу его милосердие и жалость к христианам. И милостью Божьей получилось так, как просил вардапет: в день праздника, в то время когда царь восседал на увеселительном празднестве, а вардапет, облачившись, совершал вместе со своими служками церемонию Водокрещения, государю очень понравилось торжество, и, благоволя к Мовсесу, государь даже расспрашивал ходжу Назара о вардапете, и тот сказал царю о нем много добрых слов.

А спустя [несколько] дней государь сказал ходже Назару: «О чем просит ваш вардапет, дабы мы исполнили: сокровищ, поместий или что-нибудь иное, что пожелает». Ходжа Назар ответил: «Это человек, отринувший все мирское и корыстное, он вовсе не нуждается ни в чем подобном; но если окажешь милость и одаришь его, пожалуй ему ключарство Эчмиадзина, чтобы, служа там, в той церкви молился за жизнь /303/ государя». Просьба эта пришлась по душе и очень понравилась государю, и он царским указом пожаловал Мовсесу должность ключаря святого Эчмиадзина.

Затем вардапет Мовсес, уехав из Фахрабада, с большим почетом и при несказанном ликовании не только своем, но и всех христиан прибыл в Ереван, в святой Эчмиадзин и, не откладывая, принялся за восстановление престола. И в понедельник поста вардавар[231]231
  Вардавар – преображение, подвижный праздник, отмечаемый армянской церковью в июне-июле.


[Закрыть] 1076 (1627) года было положено начало строительству и восстановлению [его].

Нынче, когда мы слышим о восстановлении [Эчмиадзина], мы не представляем, каковы были разрушения, поэтому я вынужден описать разрушения, чтобы можно было представить убожество святого Престола, а с ним горе и скорбь всего армянского народа и вардапетов из-за святого Престола и [оценить] вместе со всем этим и заслуги вардапета Мовсеса и его учеников, подаяния и милостыню христиан на восстановление святого Престола.

Подобно тому как пророк Давид говорит: «Иерусалим превратили в развалины»[232]232
  Псалт., 78, 1


[Закрыть] и пророк Исайя говорит о Сионе: «Как шалаш в огороде»[233]233
  Исайя, 1, 8


[Закрыть], то же можно сказать и о богообитаемом святом Престоле, ибо он был совершенно лишен доходов, а украшения его были разграблены. Не было книг, ибо [люди] не молились и книг не читали. Не было облачений и риз, ибо не совершались богослужения и литургии, вплоть до того, что место сошествия Христа и святой алтарь не имели покрывала. Не было лампад, потому и света не было, и [люди] /304/ постоянно пребывали в темноте, и лишь какой-то иноплеменник-магометанин зажигал масляный светильник и клал его на алтарь – и то изредка – для проезжих путешественников, чтобы при виде этого ему подавали бы милостыню. Ладана не курили, ибо не было ни ладана, ни кадильниц. А мощеный пол церкви весь был изрыт и превратился в гнездо гадин и пресмыкающихся; большущие окна [храма] все были открыты настежь, решеток не было, и птицы, проникавшие внутрь, заполняли церковь пометом и другими нечистотами, а также сучками, и каждое утро нужно было подметать [храм]; а по вечерам и утрам на рассвете птичий гомон заглушал звуки молитвы.

С внешней стороны купол собора, вся кровля и поверхность стен были разрушены и камни извлечены [из своих мест], а каменные плиты пола раздроблены и подточены. Сооружения, возведенные вокруг церкви с давних времен, опять же разрушились и обвалились друг на друга, и столько накопилось земли и золы, что вокруг церкви со всех сторон поднялись [кучи] мусора и земли высотою в семь локтей, так что они совсем закрыли основание и ступени, примыкавшие к церкви извне.

И вовсе не было убранства и утвари или же сосудов церковных или домашних, ибо даже то, что имелось с древнейших времен, католикосы, продав и заложив, промотали, а нынче и заложенные сосуды находились у магометанской знати. Вардапет Мовсес спас следующее: десницу патриарха Аристакеса, сына просветителя нашего святого Григора, а также десницу святого Степаноса из монастыря Ахджуцванк, /305/ а вместе с ними крест и сосуд, кадильницу и ризы и еще кое-что.

И все рассказанное мною показывает, что здесь люди не жили; по правде говоря, это место не было вовсе не обитаемо, но было почитай что необитаемо, ибо католикосы жили не там, в Эчмиадзине, а при Кафедральной церкви в городе Ереване или же в окрестных областях. А [жили там] какие-то черноризцы, презренные и грубые, подобные сельским землепашцам, жившие как наемные работники[234]234
  В тексте ***. Слово *** М.Броссе перевел словом salaries т.е. «наемный» (См. «Livre d'histoire»)


[Закрыть] в Эчмиадзине и проводившие большую часть дней своих скорее в деревнях, нежели в Эчмиадзине.