Текст книги "Книга историй"

Автор книги: Аракел Даврижеци

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 36 страниц)

/ 229 / ГЛАВА 19
История правления и побега католикоса Саака

Как мы выше рассказали, Саак получил сан католикоса, а вместе с ним челобитную от Мелкисета и Амиргуна-хана к шаху. Амиргуна-хан написал еще одно письмо – к сыну своему Тахмасп-Кули-хану, который все время находился на службе у шаха, ибо был мохрдаром шаха. (Это тот самый Тахмасп-Кули, который по приказу шаха извлек камни эчмиадзинские и отправил их в Исфахан.) А в это время он находился на службе у шаха; к нему и написал Амиргуна-хан, мол, представь этого Саака государю, расскажи ему обо всех его просьбах и попроси [шаха] пожаловать ему сан католикоса. И Саак взял эти письма и отправился в Фахрабад, ибо шах в то время находился там. Когда он прибыл к Тахмасп-Кули-хану, то услышал от него много обнадеживающих речей, мол, /230/ не тревожься нисколько, все, о чем попросишь государя, – все исполню. Несколькими днями позже Саак был представлен государю, и шах, расспросив, справился о нем, прочел грамоты Амиргуна-хана и католикоса Мелкисета, и еще шах узнал, что Саак – племянник Мелкисета. [Кроме того], сам Саак в соответствии со своими возможностями, преподнес шаху кое-какие дары, в том числе и одного благородного коня. Когда принесли к царю приношение Саака, царь спросил, берет ли на себя [Саак] остаток долга, который должен еще выплатить католикос Мелкисет в счет долга. И Саак согласился платить, поэтому государь остался доволен, склонился к просьбе его и пожаловал ему власть католикоса. И молвил: «Поздравляю тебя с саном патриаршим», а еще пожаловал ему подаренного Сааком коня вместе с его дарами. И повелел шах написать рагам, который и был написан, но не успели поставить печать и зарегистрировать его, ибо царь и его кархане, выехав из Фахрабада, отправились в Казбин. В те дни Саак начал собирать нвиракский сбор, и Тахмасп-Кули-хан сказал Сааку: «Дай мне рагам, я возьму с собой и дам скрепить печатью, а ты оставайся в Фахрабаде и собирай свои сборы, а затем приезжай, и я отдам тебе [рагам]». Саак так и сделал: остался в Фахрабаде, а Тахмасп-Кули взял рагам с собой в Казбин. Но шах со своей ордой поехали оттуда в Султанию, [затем] в Ардебиль, а [оттуда] снова в Султанию. И еще до того как Саак собрал [нвиракский] сбор в /231/ Фахрабаде и приехал в Султанию, Тахмасп-Кули-хан уехал в Ереван, ибо Амиргуна-хан заболел от раны, полученной в сражении с грузинами, поэтому Тахмасп-Кули был послан в Ереван, управлять страной. После отъезда Тахмасп-Кули-хана Саак прибыл в Султанию и, не найдя [там] Тахмасп-Кули-хана, стал расспрашивать его слуг и попросил у них рагам, но те сказали, что не знают [ничего].

И, попав в безвыходное положение из-за рагама, католикос Саак, вынуждаемый несчастьем, снова подал шаху прошение, однако же хитро задуманное: мол, заболел и потерял указ. А шах сказал: «Пойди к диван-беку». Диван-бек же из корыстных соображений грубо отвечал Сааку, пока не удовлетворил корысти своей, а затем написал новый рагам, но печати не приложил. И пока это продолжалось, царь снова собрался и поехал в Багдад. Поехал вслед за ним и Саак. И так как сановники не исполняли просьбы Саака, он был вынужден еще раз подать шаху прошение. Царь, увидев прошение, сказал: «Я уже дал тебе халифство и рагам». Саак отвечал: «Да, государь, ты дал, но рагам не претворяют в жизнь, ибо требуют [с меня] много [денег], а так как у меня нет возможности [платить], они и мешкают, не скрепляют печатью и не регистрируют [рагам]». Тогда шах призвал к себе одного из слуг-батожников[179]179
  У Аракела: ***. Автор, очевидно, имеет в виду элиагачли — букв. «имеющий палку в руках». Так называлась придворная стража из юношей знатного происхождения, исполнявшая поручения шаха, а также экзекуции по повелению государя в его же присутствии.


[Закрыть] и сказал: «Сегодня же закончишь все дела и околичности, [связанные] с рагамом, а завтра вручишь ему». И воин по приказу царя позаботился обо всех околичностях грамоты и отдал рагам католикосу Сааку. Саак взял грамоту и поехал в Исфахан /232/ к джугинцам, но джугинцы не признали его: не только не дали нвиракского сбора, но не оказали ему даже мнимых почестей.

В то время католикос Давид находился в Исфахане. Джугинцы сказали ему: «Мы не желаем, чтобы [Саак] был католикосом, а [желаем] тебя; пойди ты ко двору шаха и получи католикосскую власть, а во всех расходах мы тебе товарищи». Католикос Давид склонился к этой мысли, собрался поехать в Багдад ко двору шаха. Тогда, узнав об этом намерении, католикос Саак тоже собрался поехать ко двору шаха посмотреть, как решится дело. И Саак заговорил об этом деле с Давидом, мол, почему замышляешь распрю и чинишь зло? А Давид придумал предлог, мол: «Еду не из-за разногласий с тобой, а по делам своим: с селения Чутлук, пожалованного мне шахом, кто-то из власть имущих силою под каким-то предлогом взимает налог в его пользу; вот поэтому я еду ко двору шаха, чтобы получить грамоту освобождения для Чутлука».

И когда достигли они Багдада, сначала пошел и представился шаху Саак, и на вопрос шаха о том, чего он желает, Саак сказал: «Приказ царя не признали». Шах спросил: «Кто?» И Саак от страха не упомянул имени, но сказал лишь: «Царю известно». И шах понял, что это ходжа Назар, поэтому сказал: «Знаю, это слепой». (А слепым шах называл ходжу Назара.) Спустя несколько дней пришел и представился шаху и католикос Давид, но о католикосской власти он не сказал ни слова, ибо в глубине души он чувствовал, /233/ что [ничего] не получится, поэтому даже не заикнулся [об этом]. Он заговорил о Чутлуке и получил приказ о владении им и об освобождении [селения] от казенных податей. И после этого католикос Саак и католикос Давид выехали из Багдада и снова приехали в Исфахан, но джугинцы и на сей раз не признали католикоса Саака. После отъезда обоих католикосов из Багдада шах спустя несколько дней выступил из Багдада и тоже приехал в Фахрабад.

Годом раньше шах призвал к себе в Багдад вардапета Мовсеса, расспрашивал и осведомлялся об искусстве отбеливания воска. Затем троих из своих царских слуг отдал в учение к нему и приказал: «Поезжай в Исфахан, обучи своему ремеслу моих слуг и привези их ко мне, где бы я ни был». И вардапет Мовсес, поехав в Исфахан, обучил слуг и отбелил в белейший [цвет] много воска, а когда услышал, что шах поехал в Фахрабад, отправился туда, взяв с собой отбеленный воск и обученных слуг, и представил царю. Когда царь увидел отбеленный воск, такой чистый и приятный, а также и то, как легко он плавится, ему все это очень понравилось и он остался доволен. И особенно обрадовался он тому, что слуги были обучены, – оживился и ликовал.

Спустя несколько дней наступили дни великого праздника явления Христа, бога нашего. В эти дни джугинец ходжа /234/ Назар тоже находился в Фахрабаде. Шах велел ходже Назару поручить вардапету подготовиться к Водокрещению очень тщательно, чтобы все было торжественно. И в день праздника, когда вардапет Мовсес пришел к реке освятить воду, красивое сочетание украшений, стройные движения и позы служителей – [все это] очень понравилось государю, и он был в восторге от Мовсеса. Следует нам знать, что все это благодаря Вседержителю-богу, держащему в руках своих сердца всех царей, а не приятным действиям Мовсеса. Кроме того, и ходжа Назар тоже сказал шаху много хорошего о вардапете Мовсесе. А шах спросил у ходжи Назара: «Какое желание есть на сердце у вардапета, дабы мы исполнили [его]? Золото, серебро или другое, что пожелает…» А вардапет ничего не пожелал и сказал: «Нет у меня нужды ни в чем житейском, ибо о нуждах моих изо дня в день печется господь мой».

Спустя несколько дней ходжа Назар сказал государю: «Если пожалуешь ему ключарство Эчмиадзина – будет очень хорошо, ибо он сам тоже просил об этом». И попечением Божьим царь исполнил эту просьбу, а также написал рагам и отдал вардапету Мовсесу, а вардапет Мовсес выехал из Фахрабада и отправился в Эчмиадзин.

Католикос Саак, находясь в Исфахане, услыхал, что вардапет Мовсес получил ключарство Эчмиадзина, и, выехав из-за этого, прибыл в Фахрабад ко двору царя. И, представ перед /235/ диван-беком, сообщил ему о своих опасениях и сказал, мол, вы допустили несправедливость по отношению ко мне, отдав Эчмиадзин Мовсесу. А диван-бек отвечал: «Хоть мы и дали ему Эчмиадзин, но дали должность ключаря, а не католикоса; сан католикоса принадлежит тебе, а должность ключаря – ему, ты управляй своим, а он своим». Саак объехал также дворы многих вельмож, однако ничего не выиграл. Увидев, что ничего не помогает, он выехал из Фахрабада и прибыл в Тавриз. Вместе с Сааком приехали и шахские гулы, требовавшие сто туманов мугады, и выехав с ними из Тавриза, приехали [все] в область Хой.

И Саак, поразмыслив и обдумав, понял, что весь народ армянский отошел, отдалился от него и Престол Эчмиадзинский таким образом был передан в руки вардапета Мовсеса. А мугада в сто туманов оставалась из года в год в недоимке, пока не достигла восьмисот туманов и продолжала увеличиваться изо дня в день. [И Саак] точно знал, что нет ему иного спасения, кроме бегства. Поэтому и приехал он в Хой, ибо хотел из Хоя тайно убежать от гулов в город Ван, под власть османов, в страну их.

Пока Саак обдумывал это намерение и размышлял, как быть, кое-кто из старых друзей его, как, например, хорвирапский епископ Манвел, хавуцтарский епископ Мкртыч, – они вместе с другими, жившими в Ереванской области, послали Сааку в Хой письмо обнадеживающего содержания, мол, не бойся и приезжай в город Ереван, ибо Тахмасп-Кули-хан благоволит к тебе, а мы все – единомышленники твои, посему приезжай /236/ сюда к нам, и тогда мы обдумаем, как быть.

И, воодушевленный этими обнадеживающими словами, католикос Саак не убежал, а поехал в Ереван; [поехали] с ним вместе и шахские гулы. А когда он объезжал страну, [бывал] здесь и там, никто не стал признавать его и не глядел ему в лицо, вплоть до того, что даже гостеприимство ему оказывали мнимое и поверхностное. Гулы же все время притесняли его: мол, уплати царский долг и дай нам наш тонлуг. И он ввиду того что не было у него ничего, отчаялся во всем и приуныл, а друзья, подбадривавшие его, не смогли ничем помочь. Поэтому [Саак] твердо задумал как бы то ни было спастись и убежать.

Приближался в это время праздник богоявления – праздник, который вардапет Мовсес ежегодно отмечал многолюдной церемонией и с пышным великолепием. И вардапет Мовсес, и католикос Саак, и шахские гулы – все были в городе Ереване. Саак пришел к гулам и сказал: «Хан приказал отметить праздник Водокрещения со всей возможной торжественностью, поэтому вардапет Мовсес велел мне отправиться; в Эчмиадзин и привезти сюда достославные и древние сосуды, спрятанные нами в тайниках, чтобы отметить праздник». И, сказав так, уговорил их позволить ему уехать; и они поверили ему и отпустили.

А Саак, у которого был превосходный конь, подаренный ему шахом, сел верхом [на коня] и пустился в путь по эчмиадзинской дороге, якобы направляясь в Эчмиадзин, чтобы привезти сосуды. Достигнув середины пути, он переоделся в одежду /237/ воина и, повернув коня, поехал к городу Нахичевану, к границе его. Когда он пришпоривал быстролетного, могучего и гордого коня – не по земле, а под небом, на крыльях туч вез его [конь] прямо к границе земли нахичеванской. Прибыв к пристани в селении Дарашамб и переправившись на шлюпке через реку Ерасх, [Саак] поехал в Чорс, оттуда в Хой и оттуда в город Ван. И, убежав таким образом, католикос Саак спасся из рук гулов и поехал в пределы страны османской.

Позже шахские гулы узнали о побеге Саака, пришли к вардапету Мовсесу [и спросили]: «Это ты послал Саака в Эчмиадзин за сосудами?» А Мовсес сказал: «Я не видел Саака и не посылал его [никуда], а он подобными речами обманул вас и убежал». И хотя гулы метались повсюду, являясь то к хану, то к шейху, то к судье, а подчас и к вардапету Мовсесу, они не смогли ничего свалить на вардапета Мовсеса, а, гонимые отовсюду, повернули и поехали восвояси. И это так.

/ 238 / ГЛАВА 20
О раздоре, учиненном католикосом Сааком со святым Эчмиадзином и католикосом Мовсесом

После побега католикоса Саака в державу османскую умер персидский шах Аббас[180]180
  Шах Аббас I умер в январе 1629 г. в Казвине.


[Закрыть], обложивший католикосов мугадой в сто туманов, и вместо шаха Аббаса воцарился внук его – шах Сефи.

Все армяне – как восточные, так и западные – все время страдали, мучились и стонали из-за мугады в сто туманов, которая несправедливо была наложена на престол, все были в неутешном горе и безысходной печали, и все, погруженные в скорбь, были в смятении и, сколько ни думали, не могли найти способа избавить престол ог такого тяжелого и невыносимого ига. И попечением Божьим нашли такой повод, когда /239/ воцарился шах Сефи, ибо это был новый царь, и по возрасту отрок, а все нахарары и знать придворная были знакомы со знатными мужами из христиан, особенно с ходжой Назаром, который был знатнее всех. И этот ходжа Назар написал из Исфахана [письмо] и доставил со скороходом вардапету Мовсесу, находившемуся в то время в святом Эчмиадзине, чтобы тот безотлагательно приехал ко двору государя, ибо, может быть, удастся отменить мугаду в сто туманов.

Тогда вардапет Мовсес поспешил приехать в Исфахан и при посредничестве ходжи Назара, израсходовав много денег и приложив большие усилия, еле-еле сумел отменить мугаду в сто туманов, лежавшую тяжким бременем на патриаршестве: шах Сефи приказал и дал грамоту, мол, я отказываюсь от мугады в сто туманов.

После этого христиане попросили царя шаха Сефи пожаловать приказ о патриаршестве вардапета Мовсеса. Затем все армяне – как восточные, так и западные – объединились и в письмах и на словах сделали вардапета Мовсеса католикосом, посадили его на святой Эчмиадзинский Престол.

Из-за злых козней сатаны [избрание] вардапета Мовсеса католикосом не понравилось католикосу Сааку, ибо он в душе считал, что Мовсес несправедливо, какими-то уловками вырвал из рук его престол, патриаршество и сан и, отняв, присвоил их себе. Он все время в глубине души завидовал ему, поэтому начал мстить.

У вардапета Мовсеса, ставшего католикосом, /240/ было много друзей и учеников. Взявшись за восстановление святого Эчмиадзина, он разослал своих учеников в качестве нвираков, [которые должны были] привезти все что можно для вспомоществования святому Эчмиадзинскому Престолу. Вардапет Филиппос, один из учеников Мовсеса, по его приказу отправился нвираком в Эрзерум, Багеш и Ван. Когда вардапет Филиппос находился в городе Ване, он нашел там и католикоса Саака, странствовавшего там и сям и пока еще только приступившего к началу распри. Вардапет Филиппос и именитые люди, жившие в городе Ване (среди коих были ходжа Амир-хан и ходжа Тумэ Ханенц, а также ходжа Ширак, ходжа Мирак, ходжа Сарухан, ходжа Полад и многие другие), уговаривали католикоса Саака оставить распри и ссору и не рассеивать из-за пустяков имущество христиан при дворе иноверцев. И вардапет Филиппос с согласия богачей, договорившись, поручился выдавать католикосу Сааку, пока он будет жив, ежегодно на удовлетворение нужд его по триста гурушей из [средств] святого Эчмиадзина, и монастырь Курупаша со всеми доходами был обещан ему, чтобы, устроившись там, жил бы он в мире. И хотя вардапет и ходжи в течение многих дней неоднократно толковали с ним о мире, католикос Саак не согласился и не отказался от злых замыслов и дум своих, а отправился ко двору везира для исполнения сокровенного намерения своего.

Когда Саак объезжал армянское население, жившее в той или иной области и в городах, подвластных османам, он нашел кое-каких людей среди вардапетов /241/ и епископов, согласных с его намерениями, одним из коих был некий вардапет, по имени Погос, из Сисского патриаршества[181]181
  Сисское патриаршество, или католикосат. У армян кроме Эчмиадзинского существовали и другие патриаршества. Чтобы сохранить независимость национальной церкви и оградить ее от влияния римской или греческой церкви, в 1441 г. престол армянского католикоса был перенесен из Сиса в Эчмиадзин. Однако уже в этот период у армян было четыре патриаршества: Эчмиадзинокое, Киликийское (или Сисское), Ахтамарское и Гандзасарское (Агванское).


[Закрыть], племянник сисского католикоса Иованнеса. И хотя сочувствующих коварному замыслу [Саака] было много, но претворяли в жизнь злые деяния лишь эти двое – католикос Саак и вардапет Погос.

Вардапет Погос отправился в великий город Константинополь к вардапету Закарию, а этот Закарий был уроженцем области Васпуракан и являлся в то время духовным предводителем армянского населения, проживающего в Константинополе. Он по царскому указу и повелению восседал в Константинополе архиереем от имени патриаршества и был ярым противником католикоса Мовсеса, пособником и помощником католикоса Саака. Поэтому он написал и вручил царю Султан-Мураду[182]182
  Мурад IV – турецкий султан (1623-1640). При нем слава Османской империи достигла своего апогея: турецкая армия в 1638 г. вернула Ереван, Тавриз и Багдад, был заключен выгодный для турок мир с венецианцами.


[Закрыть], находившемуся в эти дни в Константинополе, прошение: «Мы, христиане армянского происхождения, просим царя пожаловать нам указ о [назначении] католикосом Саака, чтобы стал он согласно обычаям нашим пастырем над всеми христианами – армянами по происхождению, живущими на территории царства самодержца османского». И царь, как и просил вардапет Закарий, пожаловал указ и грамоту о присвоении Сааку сана католикоса; и эту грамоту вардапет Закарий вручил вардапету Погосу и послал католикосу Сааку, поручил [ему] не ослаблять и не прекращать коварных усилий своих, а стараться и трудиться до конца. В то время, когда вардапет Закарий вырвал эту грамоту у царя, не было при царе /242/ великого везира его, многомудрого мужа и гордого вельможи, по имени Хосров-паша, и везир не знал об этом деле ничего. Как всем известно, порядок и законы османов таковы, что всеми делами и обстоятельствами народов и племен, князей и начальников, владетелей областей и провинций ведает везир: он дает и берет, ради чего и назначен, а они пошли к царю и взяли указ о [назначении] католикоса, минуя везира. И с этой грамотой католикос Саак и вардапет Погос прибыли в город Тигранакерт, то есть Амид, к великому везиру Хосров-паше, дабы и у него тоже получить приказ и грамоту о [назначении] католикоса.

А благочестивые христиане армянского происхождения» жившие в городе Амиде: ходжа Еремия, ходжа Махсут и ходжа Рухиджан из Вана – кюркчи-паша, наперсник этого везира и угодный служитель его, а также и вардапет Барсег – архиепископ того же города, друг святого Эчмиадзина и католикоса Мовсеса (ибо он был одним из учеников католикоса Срапиона, о чем мы и упомянули в главе о Срапионе) и много других богачей и вардапетов, сторонников святого Эчмиадзина, собрались в городе Амиде и старались помешать злым намерениям католикоса Саака.

Католикос Саак и все сообщники [его] порешили между собой: пусть католикос Саак получит от везира патриаршую власть и, уехав в Мушский [монастырь] святого Карапета[183]183
  Монастырь св. Карапета в Муше расположен в гористой местности, в шести часах пути от г. Муша. Согласно преданию, часовня св. Карапета была сооружена в IV в. Григором Лусаворичем, остальные строения – более позднего времени.


[Закрыть], сядет там, обосновав свой престол, и там пусть освящает миро и, посылая оттуда, раздает всему армянскому населению, живущему /243/ под властью османов, и, отделив издревле основанные удел и епархию святого Эчмиадзина, захватит их и насильно подчинит себе с помощью царской власти, [отошлет] нвирака и отменит власть святого Эчмиадзинского престола.

Все христиане – как духовенство, так и миряне – много дней ходили к католикосу Сааку, умоляли и просили его не толкать несчастный народ армянский в пасть иноземных насильников и зверей в человеческом обличье, обещали католикосу Сааку, что те из городов или монастырей, которые ему нравятся, вместе с уделом и епархией [своей] будут принадлежать ему, пока он жив, и нвирак эчмиадзинский не будет входить туда. Более того, наряду с этим [патриарх], правящий Эчмиадзином, всегда будет давать католикосу Сааку на повседневные расходы по пятьсот гурушей ежегодно. Так старались и этак, изощрялись не один день, умоляли католикоса Саака и вардапета Погоса помириться, но те не помирились. Католикос Мовсес, бывший в Эчмиадзине, и вардапет Филиппос, все еще находившийся в Ване, каждый от себя написали католикосу Сааку и послали со знатными людьми письма, [полные] мольбы прекратить раздор. [Написали] также письма к своим друзьям, дабы они склонили Саака к миру и исполнили прихоти его, о чем бы он ни просил.

Но католикос Саак и вардапет Погос вовсе не стали их слушать, а написали со своей стороны прошение, вручили его через посредство Ягуб-паши везиру; /244/ и содержание этого прошения было таково: «Да будет известно тебе, могущественному [мужу] великой и непобедимой державы, что просим мы пожаловать нам патриаршую власть над армянским народом; если будет угодно твоему величеству и ты удостоишь нас этого сана, мы ежегодно будем вносить, в царскую казну десять тысяч гурушей, выплачиваемых из года в год. Мы просили также и у царя грамоты повеления об этом, и он пожаловал [ее], и находится [грамота эта] при нас. Сейчас мы просим также и твое величество, дабы дело наше благодаря твоему покровительству было бы верным». Грамоту прошения Ягуб-паша подал везиру, а везир прочел, в душе согласился, но вслух не сказал ничего.

На другой день сторонники Эчмиадзина тоже написали прошение и в подобающее время вручили везиру. Содержание прошения [было] таково: «Просим тебя, [самого] могущественного [мужа] миросозидающей и миротворной державы, не предавай бедный и несчастный народ наш в их руки, ибо они из-за честолюбия и жадности своей взвалят на бедных райатов тяжелый налог, который будет для нашего народа тяжелейшей повинностью, а для учинивших [его] грехом». И везир, после того как прочел прошение, ответил мужам, подавшим прошение: «Бестолковые вы армяне, почему бы мне не пожаловать им сан католикоса, если они будут вносить в царскую казну ежегодно по десять тысяч гурушей?!» А ходжа Рухиджан, благодаря своей преданности смело разговаривавший с везиром, сказал ему: «Достопочтенный господин мой, если продаешь бедный и несчастный народ армянский им за деньги, /245/ продай мне, а я не то что десять тысяч гурушей – двадцать тысяч гурушей дам».

И Вседержитель-бог, держащий, согласно Соломону, в руках сердца всех царей и князей, при словах Рухиджана открыл намерения везира, и он вторично расспросил, и ходжа Рухиджан рассказал там все, что можно было рассказать. И чтобы заронить в сердце везира чувство ревности, напомнил ему также и то, что, мол, все начальники, князья и наместники областей и провинций османского народа преклоняются перед властью твоей и приходят к тебе просить и получать титулы и власть, а они обошли тебя и пошли к царю – от него получили патриаршую власть. И по окончании всех речей ходжи были отпущены везиром и удалились.

В дни, когда везир восседал в суде на многолюдном собрании и творил суд, Ягуб-паша, бывший посредником и распорядителем дел католикоса Саака, привел на собрание и представил везиру католикоса Саака и вардапета Погоса.

Пришли на то же собрание и мужи, бывшие на стороне Эчмиадзина, множество людей, главою которых были ходжа Еремия, ходжа Махсут, ходжа Рухиджан и вардапет Барсег. Везир начал говорить с католикосом Сааком и вардапетом Погосом и сказал: «Каково желание души вашей, о люди, чего вы ждете при дворе государства нашего?» Саак ответил, мол, то, о чем в письменном прошении умоляли господина нашего. И везир приказал прочесть прошение, /246/ в котором, было написано, что, мол, получили от царя указ о [принятии] сана католикоса, а сейчас просим у тебя [того же]. Везир спросил Саака, действительно ли они получили грамоту о патриаршестве от царя, и он ответил: «Да, обратились к царю и получили указ». Везир сказал: «Когда это вы извещали нас о положении своем и мы, пренебрегши, не исполнили вашей просьбы, что вы, обойдя нас, пошли к царю докучать ему?» И тотчас же везир приказал бывшим при нем служителям и палачам положить католикоса Саака и вардапета Погоса на фалаху[184]184
  Фалаха (правильнее фалака) – орудие пытки в Турции и Иране. Обнаженные ноги осужденного привязывали к деревянной колоде и били его по голым пяткам.


[Закрыть], высечь палками и бить до тех пор, пока они либо отрекутся от веры своей и [примут] нечестивую веру Магомета, либо умрут под палками. А служители везира тотчас же исполнили приказ: положили католикоса Саака и вардапета Погоса на фалаху, и люди, стоявшие по обе стороны с толстыми дубинами, начали нещадно бить [их]; безостановочно били и все приговаривали: «Ну, отрекитесь от блудной веры своей и примите истинную веру нашу и вы избавитесь от мучений и горькой смерти, а если нет – мы не перестанем бить вас до самой смерти».

И когда случилось так, что католикос Саак и вардапет Погос были подвергнуты палочным ударам и воины нещадно и жестоко били их, надеясь, что те в страхе перед муками отрекутся от своей веры, – тогда ходжа Еремия и товарищи его, [подумав], что вдруг они, не вынеся мук, отрекутся от веры, потом совесть станет мучить их (ходжей), а для народа армянского это будет великим позором и бесчестьем, ходжи эти тотчас же начали ходить повсюду к знатнейшим вельможам везира, сулили им много серебра, /247/ если они замолвят доброе слово перед везиром ради спасения католикоса Саака и вардапета Погоса. Вельможи должным образом ходатайствовали перед везиром, это укротило его гнев, и он приказал избавить [их] от мучений и прогнать их прочь из дивана, и ратники, уже отпустив, продолжали бить их по голове и с позором выгнали прочь из присутствия.

После того как дело католикоса Саака и вардапета Погоса завершилось таким образом, стыд и позор пали на головы их и, посрамленные, они уже не могли смотреть в глаза христианам и от стыда не осмеливались показываться на людях. Позже вардапет Погос поехал в великий город Константинополь, оттуда в Румелию, а оттуда в страну Ляхов; прожив там некоторое время, он скончался и там же был похоронен. Также и католикос Саак: продвигаясь потихоньку, достиг он Каринского гавара и оттуда Грузии, а оттуда [приехал] в Араратскую область и святой Эчмиадзин и жил там при святом Эчмиадзинском Престоле.

И как присуще недужливой природе человеческой, появилась у католикоса Саака какая-то болезнь ног, и хворь эта усиливалась день ото дня, и по этой причине обе ноги его отекли, отеки с каждым днем поднимались и дошли до живота. Так продолжалось много дней. Недуг этот причинял ему сильную боль и жестокие мучения. Однажды, вынуждаемый болью, католикос попросил поднять его и отнести в святой храм Эчмиадзинский и там, упав на место сошествия Христа, куда снизошел Христос, /248/ он с глазами, источающими слезы, скорбно и горько плакал в течение долгих часов, зарывшись лицом в землю, и, издавая тысячи душераздирающих стонов, говорил с мольбой сквозь слезы: «О господи Боже мой, Иисусе Христе, я, осужденный раб Твой, грешен душою и телом; если Тебе угодно, чтобы я жил, избавь скорее меня от боли и даруй мне здоровье, а если Тебе угодно, чтобы я умер, скорее пошли мне смерть, дабы я избавился от мук боли». И там, в церкви, на том же месте, позвал к себе какого-то старого епископа и исповедался ему во всех своих провинностях и грехах и с верой и надеждой причастился пречистого тела и крови Сына Божьего. Затем, подняв, повели его в дом, где лежал он больной; и в ту же ночь смерть настигла его, и он отдал душу [богу], покончил с жизнью и, как просил, избавился от мук боли. И, совершив над ним похоронный обряд, понесли его и погребли в могиле на кладбище. Вот таков был конец жизни католикоса Саака и вардапета Погоса, которых господь Христос помиловал с присущим ему бесконечным человеколюбием. Аминь.