Текст книги "После (СИ)"
Автор книги: Анна Шнайдер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц)
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Медленно и вязко в ее голову проникали звуки.
Первым, что услышала София, был голос, произнесший имя, которое она любила.
Арен.
Потом была боль, заполнившая ее всю до такой степени, что она резко ощутила саму себя, каждую частичку тела – вены и артерии в руках и ногах, мышцы, внутренние органы, и особенно – сердце, которое неожиданно забилось так быстро, словно она недавно куда-то бежала.
И вновь тишина. И тьма, и ничего, кроме нее.
А после…
– Софи-и-и… Просыпайся… Энни, ты уверена, что она проснется?
– Должна, Агата.
Агата!
Сердце опять забилось, стукнулось о грудную клетку, и София открыла рот, пытаясь повторить это имя. Она хотела знать, жива ли Агата, спаслась ли из того жуткого огня?..
Но вместо имени из нее вырвался хрип.
– Ой!
– Не бойся, не бойся! Вано, подайте-ка мне синий флакон со стола. Так-так… – Кто-то приподнял голову, а следом в нос ударил до ужаса неприятный запах, от которого сознание чуть прояснилось. – Прекрасно, отлично, умница! А теперь сделай глоточек… – В губы ткнулось что-то холодное, и через секунду в горло полилась тонкая струйка маслянистой жидкости, пахнущей какими-то травами. – Еще, еще… Все, молодец, хватит. Вано, будьте добры, мне нужен теперь зеленый флакон… Да, спасибо. – София чуть дернулась, потому что кто-то умелым движением раздвинул ей будто бы слепленные веки и закапал сначала в один глаз, а затем во второй. – Вот так. Софи, ты меня слышишь?
Она кашлянула и на миг задержала дыхание, ощутив обжигающую боль в груди. Болело не только там – все тело сводило, как будто ее били палками.
– Слы… шу.
Ну и голос! Горло словно ватой забито.
– Говорить и двигаться пока будет сложно, – продолжал кто-то, и теперь София уже понимала, что говорит девушка. – Но надо делать и то, и другое. Попробуй открыть глаза.
Она попробовала и чуть не застонала – под веки не то, что песок, а будто бы стеклянной стружки насыпали. Стружка кололась, и София непроизвольно начала плакать.
– Софи, не плачь! Мне тоже очень плохо было, когда я проснулась. Но это пройдет!
Агата. Это же Агата!!!
Она приподнялась, потянувшись туда, откуда доносился голос, протянула руки, пытаясь достать… и обхватила знакомое маленькое личико, нежные ушки, мягкие волосы…
– Агата… – прошептала София и всхлипнула, но теперь от счастья. – Крошка, ты живая…
Вокруг все засмеялись, и она повела головой, улавливая знакомый и родной смех.
– Мама? Вано?
Так хотелось открыть глаза и посмотреть, но не получалось – они слишком болели и слезились.
– Мы тоже тут, моя девочка, – сказала ее мама и обняла Софию. – И я, и Вано.
– И Вано? – спросила она глухо и вновь повела головой. – Вано, ты где?
– Здесь. – Другие руки тоже обняли ее, погладив по спине. – Ты что-нибудь помнишь, Софи?
– Я… – Она кашлянула, ощутив, что говорить действительно постепенно становится легче. – Помню, как ехали… Потом огонь… Дэйв пытался… У него не получалось… И все. Почему мы не погибли?
– Потому что ты меня спасла! – воскликнула Агата, прижимаясь к ней, и поцеловала в щеку. – Вот почему!
– Спасла? – пробормотала София растерянно. – Я не помню. Только огонь помню, Дэйва и… – Она нахмурилась. – Я очень хотела тебя спасти, Агата, но я ничего не делала…
– Делала-делала, – раздался вновь незнакомый женский голос. – Вано, Синтия, Агата, я попрошу вас сейчас выйти на часок, хорошо? Мне нужно провести с Софией несколько процедур. Когда мы закончим, я вас позову.
– Хорошо, – сказали хором Вано и Синтия, выпуская ее из объятий. – Родная, мы будем рядом, – произнесла мама, коснувшись ладонью волос Софии.
– У твоей мамы остались две булочки с апельсиновым джемом, – шепнула Агата перед тем, как тоже оторваться от нее. – Потом поужинаешь и съешь! Они такие вкусные!
София улыбнулась и сразу поморщилась – губы словно иголками закололо. Что же с ней такое случилось? Отчего все настолько болит? И Защитница, как они с Агатой остались живы после портальной ловушки? Дэйв, получается, тоже жив?
– Я помогу тебе раздеться. – Незнакомый голос раздался совсем рядом, а следом за этим София застонала – из-за приподнятых рук заныли плечи. – Так, ложись. Сейчас я тебя разотру, чтобы легче было. Глаза так и не можешь открыть?
София чуть приподняла веки и замерла, поняв, что делать это уже не настолько больно. Но рассмотреть окружающее пока не получалось – все расплывалось в единое пятно.
– Могу. Но я плохо вижу, все плывет.
– Это нормально, – утешила ее незнакомка. – И пройдет в течение часа, даже быстрее. Ложись на койку, разотру тебя. Заодно расскажу, что случилось, тебе же интересно?
– Да. А ты… вы кто?
– Твой лечащий врач, – она засмеялась. – Меня зовут Эн. Ну, слушай…
* * *
Сразу после совещания с Гектором Арен пригласил к себе главу Комитета культуры, науки и образования – Вольфа Ассиуса, мужа Анны. Сделал это он не для того, чтобы спрашивать его про Императорский театр и связь с Виго, а совсем по другой причине.
– Вольф, – Арен кивнул в ответ на приветствие и пожелание здоровья и сразу перешел к сути дела, – ты в курсе слухов насчет произошедшего в субботу?
Его зять нахмурился и задумчиво почесал переносицу.
– Ты про эту ерунду, будто бы покушение ты сам организовал?
– Да, про эту.
– Слышал. – Вольф презрительно усмехнулся, и от его эмоций плеснуло неприязнью. – Как это только в голову пришло…
– Тебе ли не знать, как создаются сказки и легенды, – хмыкнул Арен. Немногие были в курсе того, что глава Комитета культуры не только комитетом руководит, но и пишет пьесы для спектаклей, и детские книги – конечно, под псевдонимом. Так Анна с будущем мужем и познакомилась – пришла на премьеру спектакля, захотела увидеть сценариста понравившейся пьесы, а через полгода уже выходила замуж. Магом Вольф был посредственным, зато его родовой дар позволял запоминать наизусть страницы мельком увиденного текста – уникальная ментальная магия. – Я тоже хочу создать сказку, и прошу тебя помочь мне в этом.
– Как? – Карие глаза зятя заинтересованно блеснули.
– Очень просто. Мне нужны статьи. В «Золотом орле» и других газетах и журналах. Интервью с очевидцами, рассказ о программе материальной помощи семьям погибших, о награжденных орденом «Славы». Все, что поможет поднять мой авторитет и снизить веру в слухи.
– Ясно, – понимающе кивнул Вольф. – Я как раз хотел спросить у тебя, насколько правдивую информацию мы можем печатать, вчера все дали по верхам, сегодня вообще молчание, как будто и не было ничего.
– Правдивую целиком и полностью, зачем же лгать.
– Я не так выразился, прости. Где заканчиваются границы этой правдивой информации? Легенда про абсолютный щит, в который превратилась аньян наследницы, очень красива.
– Понимаю. Но это лишнее. Тем более, что если мы раскроем эту информацию, потом нужно будет объяснять людям, каким образом София вернулась.
– О, – судя по эмоциям, зять изрядно удивился. – А она вернулась? Вот этого я пока не слышал. А Анне ты сообщил? А то она волновалась.
– Я написал ей два слова, не было времени.
– Ясно. Ну, что же… К завтрашнему утру я постараюсь подготовить все материалы. Утвердим, и в среду появятся первые статьи. Все сразу не стоит, постепенно будем выпускать.
– Отлично. Жду тебя завтра с материалами.
* * *
Чем больше рассказывала Эн, тем сильнее у Софии стыла кровь в жилах. Она уже давно могла и видеть, и немного двигаться почти без боли, но сейчас на это совсем не обращалось внимания.
Подумать только – она превратилась в абсолютный щит! Это же такая редкость! И как это у нее получилось?..
Но дальше рассказ стал еще более удивительным.
Агата не пожелала ее отпускать и держала двое суток. Эн разрабатывала схему возвращения тела, сознания и души. Император терпел запредельную боль, чтобы тело появилось обратно, потом ее энергетический контур пришивали к ней, а заодно и к Арену – как сказала Эн, чтобы она уж точно никуда больше не делась, – а еще…
– Что?.. – выдохнула София изумленно. – Что он?..
– Его величество отдал тебе часть своей жизни, – повторила Эн терпеливо, сгибая и разгибая ее правую руку. – Иначе бы ничего не вышло. Ты отдала свою жизнь Агате, поэтому, даже если бы получилось вернуть тело, ты бы умерла, как только император тебя отпустил.
София смотрела на Эн, не в силах ничего уточнять. Мысли словно врезались в стенку и теперь лежали в глубоком обмороке.
– Его величество для тебя сейчас как силовой накопитель. Он…
– Скорее уж я как паразитирующее животное, – выдохнула София. – Высасываю из него жизнь.
– Не надо так говорить, – возразила Эн с неожиданной резкостью. – Ты ничего не высасываешь. Он сам отдает. Это основа формулы, которую я на ваших лбах написала. Ты только принимаешь то, что он отдает, и это было его решение, за которое он и в ответе. И не смей себя казнить! Лучше уж прожить одну жизнь пополам, чем не жить вовсе.
– Он бы жил…
– Ага, конечно, – фыркнула Эн, принимаясь за другую руку. – Жил! Существование и жизнь – вещи разные.
София моргнула, не понимая решительно ничего.
Существование? Жизнь? Но… при чем тут она?!
– Есть еще одна вещь, о которой тебе нужно знать. Нечто вроде побочного эффекта от процедуры. Арен… его величество в курсе, я говорила, теперь тебе скажу. Из-за того, что ты пришита к императору и получаешь его жизнь взамен своей, если он умрет, умрешь и ты.
На несколько мгновений в палате воцарилось молчание.
– Защитница! – простонала София. – Я надеюсь, в обратную сторону это не работает?!
Секунду Эн просто смотрела на нее, а потом губы ее дрогнули, и она громко расхохоталась.
– Да-а-а, – протянула она, отсмеявшись, и покачала головой. – Впрочем, что-то подобное я и предполагала. Нет, Софи, ты уже растратила свою жизнь. И если умрешь ты, Арен останется жив.
– Слава Защитнице, – София вздохнула с облегчением. – Не хватало еще императора за собой на погребальный костер утянуть.
– Костер, говоришь… – Эн неожиданно посмотрела на нее с таким хищным интересом, что София даже слегка испугалась. – Хотя нет, не буду пока тебя мучить. Все, разминать-растирать я закончила, теперь тебе нужно пообедать. Хм, точнее, уже поужинать. Хочешь есть?
– М-м… Вроде нет.
– Ничего. Как говорит наш главный врач, в этом деле главное – начать.
* * *
Виктории все утро было грустно. Проснувшись и осознав, что Арен не зашел к ней, не взял с собой, чтобы разбудить Александра, она поняла – в чем-то муж ее обманывает и не все так гладко, как он пытается представить. Если бы с Агатой на самом деле все было хорошо, Арен бы уже позволил им увидеться. Значит, хорошо далеко не все, и он не хочет врать лишний раз и вообще смотреть в глаза.
Виктория думала спросить, что происходит, у Анны, но не решилась, хотя и заметила, что сестра мужа нервничает – она постоянно смотрела на браслет связи, натянуто улыбалась и взгляд ее казался отсутствующим, будто бы мыслями она была далеко. Неужели все-таки что-то с Агатой?..
А потом Викторию вновь пригласили на сеанс с психотерапевтом, и она даже немного обрадовалась – хоть ненадолго отвлечься от тревожных мыслей!
Поначалу Силван Нест не задавал ей никаких «сложных» вопросов и не говорил про домашнее задание – интересовался про самочувствие и настроение, работу в оранжерее, спросил и про Александра, – и только потом, когда Виктория уже думала, что сегодня таким будет весь сеанс, врач сказал:
– Вчера мы закончили на том, что я дал вам домашнее задание. Подумать над вопросом, любите ли вы мужа. Вы подумали, ваше величество?
Она кивнула.
– Да. Люблю.
– Почему вы приняли именно такое решение? – уточнил он, что-то отмечая в своем блокноте.
– Потому что мне не нужен никто другой. Если бы я не любила Арена, я бы интересовалась другими мужчинами. Но мне это не нужно.
– А ваш муж? Он интересуется другими женщинами?
– Я… – Она запнулась и, закусив губу, ответила честно: – Я не знаю. Иногда мне кажется, что да, а иногда, что нет. Арен… у него очень мало времени. Но на измену ведь много времени не нужно…
– Времени, пожалуй, не нужно, – произнес врач спокойно и даже мягко, словно действительно все понимал и сочувствовал. – Нужно желание. Как вы считаете, есть у вашего мужа это желание?
– Я не знаю, – повторила Виктория тихо. – Не понимаю. Если бы я понимала…
– А что отвечает он сам? Когда вы ревнуете его, обвиняете в чем-либо, что он отвечает?
– Конечно, что ничего нет и не надо выдумывать, – вздохнула она и замерла от удивления, услышав:
– А почему вы ему не верите?
– Что? Почему я?..
– Да. Почему вы ему не верите? Вы можете назвать мне причину, по которой не верите словам мужа?
Виктория нахмурилась. Надо отвечать быстро, не задумываясь, но не задумываться не получалось – четкой причины, которая лежала бы на поверхности, не было.
– Ну… Я же говорила, что мой отец изменял маме…
– Это ваш отец. Вы же согласны, что он и ваш муж – разные люди?
– Да, конечно…
– Назовите мне причину, по которой вы не верите словам своего мужа, без учета отношений между вашими родителями. Что сделал ваш муж? По какой причине вы не верите ему? Ему, а не вашему отцу.
Виктория молчала, не представляя, что сказать. Что сделал Арен? Да в общем-то, ничего он не делал. Он просто никогда ее не любил, но это ведь не причина… или причина?
– Он просто меня не любит. Поэтому я ему и не верю.
Психотерапевт кивнул, словно ничуть не удивился.
– Ясно. Вы любите мужа и вам поэтому никто другой не нужен, а он вас не любит, следовательно, ему нужны другие женщины. Верно?
Наверное, Виктория должна была обрадоваться, что ее так быстро поняли правильно. Но… что-то все равно было не так.
– Да. Вроде бы…
– А что такое любовь вообще, ваше величество? Давайте порассуждаем на эту тему. Как вы считаете?
– Арен вчера сказал то же самое, – пробормотала она, отводя взгляд. Почему-то было стыдно. – Когда я спросила, думает ли он, что я его не люблю, или нет. Он сказал: «Сначала надо разобраться, что такое любовь».
Силван Нест едва заметно улыбнулся.
– Вот и давайте порассуждаем, тем более, что его величество солидарен со мной в этом вопросе. Что же такое любовь? Не бойтесь говорить все, что думаете. Если пожелаете, я потом тоже скажу, что думаю сам.
– Да, – Виктория кивнула, немного приободрившись. – По правде говоря, мне так было бы проще.
– Вот и отлично. Начинайте, ваше величество.
Она облизнула губы. Почему-то было ощущение, что она сама загнала себя в какую-то ловушку, но в чем заключается эта ловушка, Виктория решительно не могла понять.
– Я уже говорила, что никто другой мне не нужен. Я думаю, это и есть любовь в первую очередь. Когда для тебя существует только кто-то один, единственный, и больше никого не замечаешь. Разве не так?
– Так, – психотерапевт кивнул.
– Еще я думаю, что любить – это желать быть вместе как можно дольше. Скучать по человеку, когда его нет. Я… очень скучаю, когда Арена нет. А нет его постоянно.
– Согласен. Что-то еще?
– Ну… физическое влечение тоже важно.
– Несомненно. Еще?
– Много можно перечислять всего. Но главным я считаю то, с чего я начала – интерес только к одному человеку. В любви не может быть измен.
– Я вас понял, ваше величество. – Нест наклонил голову, что-то фиксируя в блокноте, и Виктории показалось, будто он доволен. – Что ж, теперь давайте узнаем мое мнение. Я считаю, что очень люблю свою жену, и мне действительно никто другой не нужен. Но вдруг кто-то другой нужен ей? Как вы считаете, возможно, мне не стоит выпускать ее из дома?
Виктория удивленно моргнула, а психотерапевт продолжал:
– В конце концов, зачем ей куда-то выходить? Дома все необходимое есть, а если понадобится что-то еще, я привезу. И ей хорошо, и мне не мучиться, не ревновать. Отличное решение, как вы считаете?
Виктория молчала, не понимая, к чему он ведет.
– Я думаю, что у каждого рассуждения на тему любви есть две стороны, – сказал Нест, поднимая глаза от блокнота и глядя на нее со спокойной мягкостью. – Если вам нужен кто-то один-единственный и не нужны все остальные, другая сторона медали – это ограничение контактов своего единственного.
– Я не ограничивала мужа ни в чем! – возразила Виктория, неожиданно поняв, к чему все это было. – Никогда!
– У вас нет такой возможности, потому что он император. Но представьте, что такая возможность есть, и вы способны заставить его делать то, что вам хочется. Вы будете утверждать, что не воспользовались бы ею? Сегодня ваш муж с утра куда-то ушел, а вам не хотелось, чтобы он уходил. Представьте, что вы можете остановить его. Остановили бы?
Внутри нее словно что-то рухнуло и разбилось.
Остановила бы, конечно. Заставила бы объяснить, чем он занимается, почему Агаты до сих пор нет во дворце, по какой причине ей нельзя увидеть дочь. Да она вывернула бы Арена наизнанку, если бы могла!
– Да… – простонала Виктория и начала тереть заслезившиеся глаза. – Я бы… конечно, да! Мне бы так хотелось, чтобы он меня слушался! Чтобы всегда отвечал на мои вопросы! Всегда знать, где он и чем занимается, о чем думает! Но он же… я совсем ничего про него не знаю, совсем ничего!
– Получается, вы бы хотели им управлять. Это любовь?
Она молчала, продолжая тереть глаза. Не стоит этого делать, да и по статусу не положено, но это был единственный способ не разрыдаться.
– Не управлять. Я бы желала, чтобы Арен делал это все добровольно. Но…
– Но это невозможно.
– Да.
Она все-таки расплакалась, и Силван Нест протянул ей свой платок. Виктория на врача не смотрела, поэтому не знала, с каким выражением лица он на нее смотрит, но когда он заговорил, в голосе его звучало сочувствие.
– Любовь – это доверие, ваше величество. В первую очередь именно оно. Вы не доверяете мужу, как сами недавно признались. Основных причин две. Первая – поведение вашего отца. Вторая – отсутствие любви к вам у мужа. Мы с вами постепенно разберемся в обеих.
– Значит, вы тоже считаете, что я не люблю Арена? – прошептала Виктория, вытерев лицо, и все-таки взглянула на психотерапевта. Его лицо оказалось таким же бесстрастным, как и раньше. – Я вчера спросила это у Анны, сестры мужа. И она сказала, что я люблю не его, а себя. Вы тоже так думаете?
– Ваше величество, неважно, что думаю я. И что думает сестра вашего мужа, тоже неважно. Важно, что думаете вы сами, – ответил врач и чуть улыбнулся, словно пытался ее приободрить. – Но этот вопрос отлично подходит для домашнего задания, как раз нечто подобное я и хотел вам дать. Подумайте над ответом ее высочества Анны до завтра, а завтра обсудим ваши мысли по этому поводу. Договорились?
– Да, – вздохнула Виктория, уже представляя, как сложно ей будет завтра на сеансе. – Хорошо, я подумаю.
* * *
Возвратившись в госпиталь, Арен попросил Вано принести Агату обратно в ее палату, не желая заходить к Софии при остальных. Завтра будет можно, но сегодня первый разговор должен пройти наедине. При Вагариусе и Синтии Тали придется держать лицо, а император был не уверен в том, что это у него получится после утренней процедуры.
– Папа! – сказала Агата звонко, входя в палату. – А почему ты не пришел к нам? Софи уже проснулась! Пойдем? – Она потянула его за руку, но Арен, улыбнувшись, вместо того, чтобы встать, усадил дочь на колени.
– Нет, моя радость. Мы сейчас с тобой пойдем во дворец, к маме и Алексу. Хочешь?
– Да-а-а, – глаза расширились от восторга. – А Софи? Она тоже пойдет?
– Нет. – Арен поднял голову и посмотрел на застывшего в дверях Вагариуса. – Вано, ты можешь возвращаться к Софии. Я сейчас заберу Агату на ночь во дворец, утром верну сюда. Эн знает, мы договорились об этом еще днем.
– Да, ваше величество. – Вано медлил, и император вопросительно поднял брови. – Вы… – Безопасник чуть порозовел. – Неужели не зайдете?
– Софи про тебя спрашивала! – воскликнула Агата, вновь потянув его за руку к двери. – Она беспокоится! Пойдем!
– Твоя мама тоже беспокоится, Агата, – ответил он строго, и дочь сразу пристыженно стихла. – Иди, Вано. Я обязательно зайду к Софии, но позже.
Вагариус кивнул и вышел из палаты, и как только дверь закрылась, Агата тихонько протянула:
– Папа, ты стесняешься.
– Что? – Он удивленно улыбнулся и охнул, получив маленьким кулачком в бок.
– Стесняешься! Не хочешь, чтобы на тебя смотрели, когда ты будешь разговаривать с Софи. Да?
– Ох, Агата… – Арен покачал головой. – Какая же ты у меня умная.
– Я ведь твоя дочь! – сказала она с гордостью.
– Несомненно. Моя и мамы. И сейчас мы перенесемся к ней, порадуем ее.
– Хорошо. А… – Агата чуть нахмурилась. – Она ведь не знает про Софи, да?
– Да, не знает. И не говори ей. Я сам скажу.
– Ладно. Мама не любит Софи, – девочка грустно вздохнула. – Я не понимаю почему, пап. Софи любит нас! И к маме она хорошо относится, я знаю. А мама к ней – не очень. Почему?
– У взрослых людей это называется «ревность», радость моя.
– Ревность, – повторила Агата, сильнее нахмурившись. – Это когда боишься, что тебя разлюбят?
– Можно и так сказать.
– Но как мы можем разлюбить маму? – спросила дочь с недоумением. – Это же невозможно, пап!
– Конечно, невозможно. Но когда человек ревнует, он не слышит разумных доводов, радость моя. Не сердись на маму.
– Я не сержусь. Я просто хотела бы, чтобы она чувствовала так же, как я. Софи нас любит! И она меня спасла! – Глаза Агаты вдруг наполнились слезами. – Там было так страшно, ТАК СТРАШНО, папа!
– Я знаю, – Арен обнял ее изо всех сил и поцеловал в щеку. – Ты мой мужественный герой, моя смелая девочка. Самая-самая смелая.
– Не-е-ет. Ты – самый смелый. И София. А я – потом.
– Как скажешь, – улыбнулся он, поцеловав дочь еще раз. – Переносимся к маме и Алексу?
– Да, давай.
Когда Арен вышел из камина, держа Агату на руках, Виктория и Алекс как раз собирались идти ужинать. Они замерли в дверях детской, а потом его сын завопил:
– А-а-а-а-а!!!! – и понесся навстречу.
Следом за ним, отмерев, сорвалась с места и Виктория. И Агата, спрыгнув с рук императора, тоже побежала к маме и брату.
– Доченька моя, доченька! – рыдала Виктория, целуя Агату, а Алекс после своего первого истошного крика замолчал и теперь буквально висел у сестры на шее, вздыхая и всхлипывая.
А потом поднял голову и спросил немного обвиняюще, оглядываясь на Арена:
– А Софи-и-и?
Услышав это, Виктория, перестав плакать, тоже посмотрела на императора. В глазах ее была боль, но эмоций Арен не ощущал, вновь закрывшись эмпатическим щитом.
– А Софи придет завтра. Или послезавтра, как получится.
– Честно?
– Честно, Алекс.
Боль в глазах жены сменилась удивлением. Да, надо бы рассказать ей, конечно, и лучше сегодня, чтобы она успела осознать новость. Демоны, как же не хочется с ней вообще разговаривать!
– Мы собирались на ужин, – произнесла Виктория, вытерев глаза, и улыбнулась Агате. – Пойдем? Ты, наверное, голодная?
– Не очень, – помотала головой девочка. – Меня в госпитале все кормили. Постоянно! Вкусно, но много.
– Тогда попьешь чаю. Да?
– Да.
– Арен?.. – выдохнула Виктория, посмотрев на него с неожиданной робостью. – Ты?..
– Я с вами.
Агата и Александр стали клевать носом еще во время ужина. Точнее, клевать начала Агата, а Алекс, насмотревшись на ее зевки, тоже стал зевать и сам попросился поскорее в кровать. Император ничуть не удивился – все же столько волнений и тревог, особенно у дочери. А сын всегда и все повторял за ней.
И как только дети умылись и легли каждый в свою кровать, даже читать книгу им не понадобилось – оба сразу сладко засопели. Арен стоял и смотрел на своих малышей пару минут, радуясь тому, что они здесь и живы, а затем обернулся к Виктории.
Удивительно – она стояла рядом все это время, но Арену казалось, что он в одиночестве. Наверное, если бы она вышла, он бы даже не заметил этого.
– Пойдем к тебе в комнату, – сказал император негромко и повел жену к выходу из детской спальни. Возле камина взял Викторию на руки и занес в огонь.
Сердце будто коркой льда покрывалось, когда Арен представлял, что ему сейчас предстоит вынести от собственной супруги, как только она узнает, что София жива. А потом еще он и уйти захочет… Да, у Виктории наверняка будет истерика, и как бы ни пришлось ее насильно усыплять.
Арен вышел из камина и, поставив жену на пол, кивнул в сторону кресел, стоявших у окна:
– Садись, Вик.
К его удивлению, спорить она не стала, подойдя к окну и опустившись в одно из кресел. И молчала – хотя обычно начинала задавать вопросы и обвинять в чем-то сразу, с порога.
– Ты же знаешь, Агата выжила, потому что София превратилась в абсолютный энергетический щит, – заговорил Арен, садясь напротив. – Но когда портальная ловушка исчезла, щит не иссяк, потому что Агата не захотела отпускать Софию и вцепилась в ее контур обеими руками.
Виктория чуть приоткрыла рот, и глаза ее удивленно распахнулись.
– Наша дочь очень просила меня попытаться спасти Софию, – продолжал император. – А я в свою очередь попросил об этом Эн Арманиус. Если ты не помнишь, именно она вылечила Арчи три года назад. У Эн была теория, как это можно сделать, и сегодня утром мы проверили ее на практике.
– Так София жива? – перебила его Виктория взволнованным голосом. – Она в порядке?
– Жива, – подтвердил Арен и на пару мгновений потерял дар речи, когда жена радостно выдохнула:
– Слава Защитнице!
Видимо, удивление все же отразилось на его лице, потому что Виктория, посмотрев на него, опустила голову и сказала почти неслышно:
– Ты думал, я не буду рада. Ясно. Но, Арен! – Она вновь посмотрела на него. – Я никогда не желала ей смерти! Зачем ты… – Виктория запнулась и замолчала, отводя взгляд.
– Что – зачем я? Говори, Вик.
– Зачем ты так плохо обо мне думаешь? – прошептала она, опять опуская голову. – Может, я и не самая лучшая жена, но я же… не плохая. Я же не убийца, Арен!
– Да, – ответил он устало. – Прости, я был не прав. София действительно жива, и я надеюсь, что в ближайшие дни она вернется к работе. Этот факт не вызывает у тебя возражений?
– Нет, – произнесла Виктория тихо и шмыгнула носом, не поднимая головы. – София спасла Агату. Как я могу возражать?
«Да запросто», – подумал Арен, а вслух произнес:
– Я рад. Это все новости, Вик. А теперь я пойду.
Он уже поднялся с кресла, когда жена спросила:
– Ты не останешься?
Головы она по-прежнему не поднимала, и Арен понял, почему – боялась расплакаться.
– Нет. Я хочу побыть один, прости, – соврал он спокойно, не ощущая ни малейшего чувства вины за эту ложь. – До завтра. Спокойной ночи, Вик.
– Да, Арен, – сказала она с грустью. – Спокойной ночи…
* * *
София и не заметила, как прошел день. Он был наполнен удивительными открытиями, самым удивительным из которых оказалось спокойное общение между ее мамой и Вано. И оно было не нейтрально-вежливым, как это обычно бывает у людей, заключивших временное перемирие, а полным теплоты и уважения друг к другу. Кажется, мама больше не считала его похожим на Атора. И правильно! София ведь не похожа, так почему Вано должен быть похож?
А самым нерадостным было узнать о том, что Дэйв все же погиб, и не только он, а еще двести с лишним человек. Софии было ужасно жаль всех, и она едва не плакала, пока Вано рассказывал подробности случившегося в субботу. Чудо, что они с Агатой выжили. Особенно – что выжила она, София.
Не лучше было бы наследнице отпустить абсолютный щит? София пыталась не думать об этом, но не могла. Конечно, мама, сестры и Вано очень горевали бы, для них это точно не лучше. А для императора? Наверное, его величество считал, что обязан ее спасти – она ведь спасла Агату. Но не ценой же разделенной надвое жизни! И теперь она будет жить взаймы, постоянно думая о том, что укорачивает век Арена с каждой прошедшей секундой.
Арен. Почему он не зашел? Забрал ведь Агату во дворец, значит, приходил в госпиталь. Все его видели – и Вано, и Синтия, и Эн. Только не София! Почему он ее избегает?
После ужина, простившись со всеми до завтра, домой убежала Эн, а чуть позже засобиралась и мама Софии.
– Я завтра приду с Элизой и Рози, – произнесла Синтия, обняв дочь. – Они ничего не знают, думают, что ты просто немного приболела. Посидим с тобой вместе до вечера.
– Это хорошо, – обрадовалась София. – Познакомим их с Вано.
Синтия, слегка покраснев, покосилась на Вагариуса, который сидел на стуле рядом с постелью и понимающе улыбался.
– Конечно, познакомим.
Как только за Синтией закрылась дверь, Вано сказал:
– Софи, я хочу предупредить, что собираюсь подавать прошение императору о признании тебя моей внучкой.
От удивления она на несколько мгновений онемела, а потом, очнувшись, выпалила:
– Но Вано, зачем?! Это же не дает решительно ничего, кроме…
– Это сделает тебя моей наследницей, – отрезал Вагариус, и она сразу поняла, что спорить бесполезно. – И в случае моей смерти ты получишь все. В отличие от Альтаки, где по закону наследство можно оставлять кому угодно, хоть собственному секретарю, у нас это невозможно – деньги и частная собственность переходят только признанным кровным родственникам.
– Я знаю. – София закусила губу. – Вано, если ты беспокоишься о долге моего отца, то…
– Там больше не о чем беспокоиться. Нет никакого долга.
Она смотрела на Вагариуса, не понимая, о чем он говорит. Как это – нет долга? Она ведь заплатила половину. Еще столько же!
– Император закрыл все счета. Так мне вчера сказала твоя мама, Софи. Долга больше нет. И я уверен, что на твоем личном счете тоже приличная сумма денег.
Стало так больно и плохо, что София едва не разрыдалась.
Ну зачем, зачем он это сделал? Как будто любовь и преданность можно купить! Она ведь спасла Агату не ради денег, и вообще не осознавала ничего! И так жизнь свою ей отдал, еще и деньги…
– Ох… – выдохнула она, закрыв ладонями лицо. – Какой кошмар…
– Ну почему кошмар, – Вано пересел на кровать и погладил Софию по плечу. – Не воспринимай это настолько болезненно, Софи. Его величество просто хотел тебя поблагодарить.
– Он же спас мне жизнь! Деньги-то зачем?! Гадко это. Я же не ради денег!
– Ты придаешь этому факту слишком большое значение, – сказал Вано ласково и, перехватив ее руку, заставил посмотреть на себя. Глаза его были теплыми и понимающими. – Как и все честные люди, выросшие не в достатке. Для тебя это сродни позору – получить деньги не за выполненную работу, а просто так. Но ты сейчас не права. Подумай о семьях погибших в эту субботу, подумай, в конце концов, о Дэйве – у него остались жена, маленький ребенок и родители. Император не способен вернуть им человека, которого они любили, но он может помочь решить кое-какие проблемы. Или было бы лучше оставлять этих людей без финансовой помощи? Раз уж деньгами нельзя расплатиться за отнятую жизнь, то и зачем зря стараться.
– Ну что ты говоришь, Вано…
– Я говорю, что ты тоже заслуживаешь помощи, Софи. Ты и твоя семья. Ты ничем не хуже Дэйва. Кстати, всех, кто ехал в субботу в вашем магмобиле, наградят орденом Славы, и тебя в том числе.
