Текст книги "После (СИ)"
Автор книги: Анна Шнайдер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 29 страниц)
В конце концов она вновь рухнула на кровать и, сжав ладонями покрывало, разрыдалась, оплакивая их всех, втроем, и уже понимая, что должно случиться.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Виктория проснулась посреди ночи оттого, что захотела пить. Она осторожно и очень медленно встала, подошла к столику, налила в стакан воды и сделала несколько глотков.
Арен не пошевелился. Он спал лицом к окну, и тусклый лунный свет падал на его лоб и щеки, оставляя в тени глаза и рот, делая его похожим на мертвеца, и Виктории от этого ощущения стало не по себе.
Когда он вернулся накануне – грустный, даже почти мрачный, – она пыталась спросить, в чем дело, но муж по обыкновению не поделился с ней ничем. Виктория понимала, почему так, она и сама бы на его месте не захотела делиться своими проблемами с человеком, который только добавляет их еще и никогда не сочувствует.
Может ли она исправить все то, что творила в годы их брака? Способна ли стать для Арена чем-то большим, чем просто долг перед обществом и законом? Виктории очень этого хотелось, но в голову лезла настойчивая мысль, что уже вполне может быть слишком поздно. Говорят, лучше поздно, чем никогда, но это несуразная глупость – «поздно» по сути и есть «никогда».
Виктория следила за реакцией мужа на свои прикосновения и поцелуи, но следить толком было и не за чем – Арен не реагировал. Он спокойно принимал все, но она не замечала в нем ни трепета, ни ответной нежности. Каждый раз, когда муж прикасался к ней, Виктории казалось, будто он пересиливает себя, превозмогает собственное нежелание трогать ее. Раньше она этого не замечала… или не хотела замечать?
Как же сложно анализировать свои поступки, особенно теперь, когда вскрылась правда о проклятье! Что можно списать на его действие, а что нет? Да, проклятье делало ее взрывной и вспыльчивой, но не оно повесило шоры на глаза, не оно делало равнодушной к измотанности мужа.
Виктория слишком громко вздохнула от сожалений о прошлом – и замерла, испугавшись, что Арен проснется. Но император не шелохнулся, продолжая лежать в той же позе и размеренно дышать, как любой глубоко спящий человек.
Она вновь вспомнила, как раздевала Арена вечером, и немного смутилась – впервые за годы брака Виктории захотелось прикоснуться к мужу ниже пояса, и вспомнился совет Несс, и руки невольно потянулись туда…
«Не надо», – сказал Арен кратко, покачав головой, и Виктория не посмела перечить.
Теперь ей было интересно, испытывал ли он хотя бы раз такое же удовольствие в постели, как она. И в то же время Виктория боялась услышать ответ на этот вопрос, понимая, что он вполне может оказаться отрицательным.
Она всегда наслаждалась близостью с мужем, забыв про старые страхи. Она знала, что супружеская постель не обязательно несет в себе радость и удовольствие, но у нее подобного опыта не было, Арен все время доводил ее до состояния какой-то невесомости, когда чудилось, что ты – не человек, а облако в небе, так легко и замечательно было.
Было ли ему так же?
Был ли он вообще счастлив с ней, как она с ним?
Виктория вновь вздохнула, но уже едва слышно. Да, она действительно была счастлива с Ареном все эти годы – несмотря на проклятье, ревность и собственные истерики, несмотря ни на что. А вот он…
Императрица мгновение смотрела на его лицо, но быстро отвернулась, не в силах выносить черные провалы на месте глаз и рта. Она вспоминала, насколько часто Арен говорил ей, что устал, вспоминала, как он быстро засыпал, едва коснувшись головой подушки – иногда даже не накрывшись одеялом, – и Виктории было больно и стыдно.
«Неважно, что говорить, – подумала она, потерев заслезившиеся глаза. – Можно утверждать, что любишь на словах, а на деле мучить, как я мучила Арена. Нет в мучениях никакой любви! Когда любишь, не хочешь, чтобы мучился тот, кого любишь».
Виктория тихо подошла к кровати и вновь легла. Медленно подползла к мужу, осторожно обняла его одной рукой и уткнулась носом в спину.
«Я больше не буду тебя мучить, – обещала она самой себе так твердо, как могла. – Никогда».
* * *
Арен встал и ушел в свой кабинет раньше обычного – сон рядом с Викторией был беспокойным, и если в начале ночи он уснул просто потому что устал, то ближе к утру находиться в ее спальне стало невыносимо.
К Софии император не пошел, хотя очень хотелось, но ему нужно было подумать обо всем еще раз. Думалось, правда, плохо, и Арен чувствовал себя человеком, запертым в комнате без дверей и окон – оставалось только биться лбом об стену.
Ощущение разорванности преследовало его с вечера, когда он уходил от Софии, и до сих пор не отпускало. И Арен не представлял, как лучше поступить, чтобы уменьшить боль. Не свою – Софии. Он бы хотел, чтобы она была счастлива, а не мучилась, не страдала от их тайной связи.
Но разве ей будет легче, если он ее отпустит? Если бы Арен понимал, что да, будет – он бы попросил Софию уехать из дворца тут же. Но увы – подобный поступок не сулит ни ей, ни ему ничего, кроме боли и переживаний.
От этих рассуждений мутило и саднило в сердце, и император усилием воли заставил себя перестать думать об отношениях с Софией, переключившись на проблемы родовой магии.
Да, Рон и Эн молодцы – за такой короткий срок умудрились разобраться в вопросе, на который не могла ответить специально созданная комиссия более десяти лет. Они, конечно, еще не до конца разобрались, но продвинулись уже гораздо дальше. Хотя Арен и снабдил их секретной информацией, ее ведь нужно было правильно использовать, а уж догадка о роли Венца в этой истории – и вовсе заслуга этих двоих изыскателей.
На протяжении многих столетий Альганна – крупнейшая в мире страна, единственная империя, – считалась уникальной не только по причине обширной территории, но и потому что правящая семья Альго чтилась, как прямые потомки богов, спасших Альганну в частности и мир в целом. Защитник и Защитница наградили жителей империи, магов-аристократов, помогавших им в борьбе с демонами, родовой магией, оставили на троне своего сына – и растворились в небесной вышине. Так было записано в легендах, давно ставших канонами истинной веры, и это возносило альганцев над жителями других стран как избранный богами народ. Легенду об этом подтверждала родовая магия, которой больше ни у кого не было. И магия эта обладала удивительным свойством не передаваться бастардам. Даже в тех случаях, когда женщина беременела не от мужа, а от другого аристократа, ребенок рождался пустышкой, не перенимая родовую магию ни по фамилии «приемного отца», ни по крови родного. Теперь Арен понимал, почему так происходило. Необходимо было, чтобы сошлись оба условия – и фамилия, записанная на Венце, и кровь, что текла в жилах. Впрочем, женщин, которые изменяли бы своим мужьям и при этом беременели, в Альганне практически не водилось – родство по крови легко устанавливалось, да и про чудеса с родовой магией всем было известно, вот и старались не изменять, а уж если изменяли, то без незапланированных беременностей.
Рон и Эн полагали, что связь между фамилией рода и Венцом устанавливалась во время заключения брака. Испокон веков брачующихся благословляли вечным огнем, что горел в каждом храме Защитника и был частью пламени Геенны. В него опускались кольца, говорились ритуальные слова – и это, по-видимому, срабатывало как привязка к определенному роду для рожденных в будущем детей. Ритуал не считался магическим, так как никаких заклинаний не произносилось, но если учесть, что Геенна и сама – заклинание, магическим он все же был.
«И он был не просто магическим – он был связующим, – объяснял Рон накануне. – Обеспечивал связь между отцом и детьми. Но это работает только с теми родами, которые записаны на Венце, естественно. Связь между Геенной, Венцом, заключением брака и родной кровью дает нам родовую магию».
Значит, Арен все сделал правильно, когда прописал в законе передачу титулованной фамилии супругу независимо от пола. В том случае, если не-аристократ женился на аристократке, в свидетельстве о браке должна была указываться титулованная фамилия. Правда, таких браков за прошедшие месяцы зарегистрировано не было, пока все боялись, зная, что родовая магия передается по отцу, но все когда-нибудь случается в первый раз. Во время ритуала в храме Защитника произносятся обе фамилии, но всегда уточняется, какую именно будет носить будущий ребенок, и если она записана на Венце, это должно сработать как признание рода. И у ребенка, рожденного у подобной пары, должна быть кровная магия, если Рон и Эн ни в чем не ошиблись.
«Мы не нашли на Венце никакого указания на то, что родовые заклинания передаются именно по отцу, – сказал Янг. – Значит, можно и по матери передать, надо только соблюсти остальные условия».
Но все-таки интересно – почему родовая магия пробудилась у Софии? Это Арен с Роном и Эн обсудить не успел. Впрочем, не страшно – сегодня вечером он с ними опять увидится.
* * *
Чтобы уснуть, София выпила успокоительную микстуру, но она ей почти не помогла – полночи девушка ворочалась, перекладывала подушку из угла в угол, переворачивала ее, стояла сначала у окна, а затем – у камина, и уснула только ближе к утру, доведя себя до полного изнеможения.
Больше всего она боялась, что Арен решит отказаться от их отношений, и корила себя за грустные эмоции, которые не смогла сдержать, когда он лежал здесь, рядом с ней. Она пыталась, изо всех сил пыталась думать о чем-то хорошем, но в голову все равно лезло одно и то же.
«Он сейчас уйдет к своей жене, и неизвестно, когда ты увидишь его опять».
Это не было ревностью или злостью, даже досадой не было – только грустью, но этой грусти Арену должно было хватить, чтобы вновь решить, будто он ее мучает. И как объяснить, что это не так? Как сделать так, чтобы он не терзался сам?..
Когда прозвонил будильник, Софии показалось, что она и вовсе не спала, настолько разбитой себя ощущала. Девушка встала с постели, умылась, но вместо того, чтобы спуститься к завтраку в столовую, шагнула в камин и начала строить пространственный лифт в кабинет императора, зная, что по утрам Арен находится там примерно полтора часа – с половины седьмого до восьми.
София не ошиблась – он был в кабинете, и как только она вышла из камина, поднялся, хмурясь, и от эмоций его веяло ледяным отчаянием, которое кололо ей грудь, резало, словно кинжалами.
Она подошла ближе и обняла его, прижавшись щекой к груди и прислушиваясь к стуку сильного сердца.
– Софи, – шепнул Арен, и его ладонь коснулась ее волос на затылке, погладила и переместилась на шею, – что случилось?
София улыбнулась, вздыхая. Теперь, когда она обнимала императора, все тревоги ушли, будто и не было их.
– Я хотела сказать тебе кое-что. – Она подняла голову и посмотрела ему в глаза. – Знаешь, когда жена провожает мужа-охранителя на бой с демонами Геенны, она тоже страдает. Но кто виноват в этих страданиях? Муж? Или все-таки Геенна?
– Софи…
– Подожди, – она прижала пальцы к губам Арена и продолжила: – Ни одна любящая жена не согласится бросить любимого мужа-охранителя ради кого-то еще, просто потому что он не хочет причинять ей боль, не желает, чтобы она ждала его, не зная, вернется он сегодня или погибнет. Это предательство, Арен. Я никогда не предам тебя. И ты не предавай меня.
От эмоций императора в голове у нее звенело, будто рядом кто-то громко кричал.
– Это не то же самое, Софи, – сказал он со спокойной горечью. – Я не охранитель и не воюю с демонами. И моя жена по закону – не ты.
– Может, ты и не воюешь с демонами Геенны, но ты – охранитель. Ты хранишь мир в Альганне. И каждый день борешься с теми, кто на него посягает. А я… – София приподнялась и, целуя императора, негромко произнесла: – Я люблю тебя и считаю своим мужем. Ты сам сказал – не перед людьми, но перед богом.
Она продолжала целовать его, ощущая, как эмоции постепенно перестают горчить, наполняясь совершенно другими чувствами – нежностью и благодарностью.
– Я не предам тебя, счастье мое. Просто мне невыносимо тебя мучить.
– Мучаешь не ты, а обстоятельства, которые ты изменить не в силах.
Арен наконец улыбнулся, и София с радостью улыбнулась ему в ответ, вновь приподнимаясь и целуя его, и вспыхивая от удовольствия, когда он ответил на поцелуй, сжав ладонями ее лицо.
– Я постараюсь прийти сегодня.
– Хорошо. Но если не выйдет, не обвиняй себя ни в чем. Никогда, Арен.
– Вряд ли у меня это получится, – он засмеялся, и София совсем обрадовалась, поняв, что смогла улучшить ему настроение.
– Получится-получится, – кивнула она с важной многозначительностью. – Я тебя научу.
Через несколько минут София покинула кабинет императора, вернувшись к себе, и уже оттуда поспешила на завтрак в столовую для слуг. С тех пор, как она практически вернулась с того света, по утрам к ней постоянно кто-то подсаживался и пытался поговорить, любопытствуя, как же так получилось, но София строго следила за языком и вообще старалась поскорее сменить тему.
Сегодня к ней тоже подсели, и она, подняв глаза на человека, загремевшего подносом, расплылась в улыбке.
– Мэл!
– Неужели кто-то рад меня видеть, – вздохнула служанка Ванессы и Анастасии. – Доброе утро, Софи.
– Доброе. Что-то я тебя не замечала последние два дня в столовой, а вы вроде с моря в понедельник вернулись?
– Вернулись, – ответила Мэл уныло, размешивая ложкой сахар в чашке с какао. – Я просто завтракала позже, чем ты, вот и не виделись.
София понимала, что девушке, скорее всего, запрещено говорить об аресте ее высочества Ванессы, и не стала задавать никаких вопросов по этому поводу. В участие Мэл в заговоре она не верила, но на всякий случай решила быть осторожной, поэтому лишь поинтересовалась:
– Как тебе море?
– Прекрасно, – Мэл чуть улыбнулась, будто бы вспомнив о приятном. – Там обстановка была другая, и все, кто туда поехал, забыли, что меня презирать надо, поэтому вдвойне прекрасно. Жаль было возвращаться.
– Понимаю. Меня как-то раз брали с собой на море император и императрица, до сих пор помню этот чудесный день.
– По правде говоря, я толком не успевала купаться, – фыркнула Мэл, принимаясь за кашу. – Днем дел было по горло, а вечером не всегда силы были на то, чтобы куда-то идти. Знаешь… – Она в нерешительности закусила губу. – Я хотела у тебя совета спросить. Только ты не говори никому, пожалуйста!
– Конечно, не скажу.
– Ее высочество Анастасия, скорее всего, где-то через полгода уедет в Альтаку минимум на год, а то и дольше, как получится. Зовет меня с собой. Как ты думаешь… стоит ли ехать?
В Альтаку? Интересно, зачем? Об этом Арен не рассказывал, видимо, забыл, потому что не слишком важно и заговорщиков не касается.
– Конечно, стоит, почему нет? Там точно на тебя никто не будет косо смотреть, а не понравится – вернешься. Кстати, – София понизила голос, – ты вроде говорила, что влюблена в кого-то из охранников, который тоже должен был поехать с вами. И как?
– А, – махнула рукой Мэл, смешливо поморщившись, – не романтичный он оказался. Мне прогулок и цветочков хочется, а ему сразу постель подавай. Не интересно! Может, мне в Альтаке больше повезет…
– Вполне может быть.
* * *
Эта среда оказалась такой же сумасшедшей, как и все прошлые – Арен даже на обед вырваться не успел. Совещание с Судебным комитетом длилось с утра до двух часов, и император понял, что возможностью пойти в столовую нужно пожертвовать – иначе придется встречаться с Гектором ночью, а ночью он все-таки предпочитал спать. Так что Арен попросил принести в кабинет обед на двоих персон и вызвал к себе Дайда.
Дознаватель выглядел немного посвежевшим, будто наконец выспался, но на поднос, уставленный тарелками с едой, посмотрел очень голодным взглядом.
– Спасибо, ваше величество, – пробормотал Гектор, сразу с энтузиазмом утаскивая себе горшочек жаркого. – Только вы меня и кормите.
– А ты женись, – посоветовал Арен, и Дайд от неожиданности уронил крышечку на стол. Она громко стукнулась о деревянную поверхность, но не раскололась, и Гектор, придержав ее ладонью, покосился на императора с укоризной.
– Зачем же вы мне зла желаете? И не только мне, но и жене моей будущей. Какой из меня муж? Я вообще не помню, когда последний раз дома был.
Арен прекрасно знал, что Дайд частенько остается ночевать в комитете, поэтому не удивился.
– Вот женишься – и начнешь чаще бывать дома.
– Или наоборот, – хмыкнул Гектор, вылавливая из горшочка большой кусок мяса. – Ну-с, давайте по порядку… – Он прожевал мясо, проглотил и продолжил: – Начнем с наших арестованных. Арвен Асириус молчит, как рыба, и с его стороны информации никакой, зато кое-что все-таки выяснилось в Императорском театре, куда он регулярно наведывался. Ходят слухи, что у него была связь с их примой Элен Льер, но это пока только слухи, будем выяснять.
– Я видел эту актрису, – прищурился Арен, вспоминая свой последний визит в Императорский театр. – Очень яркая женщина и играла хорошо. Думаешь, она может что-то знать?
– Не факт, но вероятность есть. Арвен, конечно, умеет молчать, но не факт, что он умеет молчать в постели. Застенки Дознавательского комитета и теплая кроватка – это разные вещи, и второе способствует расслаблению, следовательно, что-то брякнуть ей он мог. Я хочу понять, как это все связано – работа Виго Вамиуса под поддельными документами в Императорском театре, его убийство и постоянное посещение театра Асириусом. Здесь есть общая ниточка, какой-то человек, который знает их обоих и, возможно, именно он убил бывшего начальника охраны дворца.
– Почему ты думаешь, что есть кто-то еще? Допустим, Асириус просто любит театр, и он, посещая спектакли, решил использовать его как прикрытие для Виго. Это ведь удобно – столько народу вокруг и площадка для переноса имеется. А на охранника, который дал Вамиусу ключ от особняка в Ритайле, сам Виго и воздействовал ментально.
– Не клеится, ваше величество, – покачал головой Гектор. – Откуда Вамиус, устроившийся туда простым техником, мог знать, на какого именно охранника нужно воздействовать? Или откуда они оба – и Асириус, и Виго, – знали про особняк в Ритайле? Им нужен был информатор среди других служащих театра. Так что есть кто-то еще.
– Да, пожалуй, ты прав.
– Теперь то, что касается вашей просьбы выяснить насчет шамана, который приходил во дворец восемь лет назад, – Дайд вздохнул, и уже по этому вздоху Арен понял, что результат неутешительный. – Практически никакой документации не осталось, дело не заводили, и единственное, что Аарон зарегистрировал – это имя и фамилию в журнале учета посетителей вместе с номером браслета связи для выдачи пропуска. При этом посещение было по упрощенной схеме, то есть, без подтверждающих документов. Я проверил – имя, указанное в журнале, вымышленное, такого человека не существует. Что же касается номера браслета связи… Он был зарегистрирован в Хозяйственном комитете на вашего же брата и заблокирован сразу после посещения дворца шаманом.
– Дрянь, – Арен поморщился. – И ведь если бы это выяснилось еще тогда…
– Если бы это выяснилось еще тогда, Аарон нашел бы, что вам ответить, – резко возразил Гектор. – Вы забыли, каким он был? Он сказал бы, что у настоящих шаманов браслетов связи не водится, например, по религиозным соображениям, и поди докажи, что это не так. Вот он, добрая душа, и зарегистрировал браслет на себя, чтобы вам помочь, а вы его тут демоны знает в чем обвиняете.
– Думаешь, я не смог бы докопаться до правды в то время? Если бы пригласил других шаманов, например.
Дайд бросил на императора мимолетный взгляд, но что дознаватель чувствовал в данный момент, Арен не знал – эмпатический щит он не снимал с момента начала совещания с Судебным комитетом.
– Я спросил об этом Ив, когда переносил ее обратно домой, – произнес Гектор, невозмутимо продолжая есть свое жаркое. – Она ответила вот что. «Не факт, что эти шаманы были бы настоящими, но даже если были бы, они вряд ли ответили бы правду».
– Это еще почему?
– Потому что каждый человек хочет жить, ваше величество, – усмехнулся дознаватель. – Если бы Ив пришла во дворец, когда Аарон был еще жив, она бы ощутила, кто именно поставил проклятье на вашу супругу, потому что этот человек был бы рядом. Как вы считаете, кому в этих условиях скорее поверят – собственному брату или какому-то непонятному шаману? Даже Ив призналась, что вряд ли осмелилась бы говорить императору о проклятье, побоявшись за собственную жизнь.
– Резонно, – протянул Арен понимающе. – Тогда, восемь лет назад, я бы даже рассердился, если бы какой-то шаман стал доказывать мне подобное. Но если бы он был не один…
– Ваше величество! – взорвался Гектор, напомнив императору в этот момент Софию. – Да хватит уже обвинять себя! Если бы вы решили пригласить еще одного шамана, Аарону ничего не стоило бы заставить его соврать при помощи шантажа. И так до бесконечности! Точнее, до того, как ваш брат сдох. – Дайд запнулся, вздохнул и добавил без особого раскаяния: – Извините.
– Извиняю. – Арен несколько мгновений молчал, ощущая себя бездомной собакой, которой только что бросили кость, а потом погладили по голове. – Спасибо, Гектор.
– Не за что.
* * *
София немного расстроилась из-за того, что Арен не пришел на обед. Она все понимала, но очень хотела его видеть, скучала и переживала, стараясь не надеяться на то, что у них получится встретиться вечером.
Забавно, но она прекрасно замечала, что и Виктория тоже волнуется о муже, и Софии было жаль императрицу. Она понимала, что ее величество, скорее всего, испытывает к Арену теплые чувства – если не любовь, то очень сильную симпатию, – но ответных чувств не встречает, и уже никогда не встретит. Это все было печально, а главное – никто ведь не виноват… ну, если не считать Аарона. Если бы не он, у Арена с Викторией все было бы хорошо, они были бы счастливы, и никакая София ему не понадобилась бы.
Если бы существовала возможность повернуть время вспять… София вздохнула, понимая – она все бы отдала, чтобы на Виктории никогда не было проклятья, чтобы у них с Ареном был шанс узнать и полюбить друг друга. Но что она может? Да и теперь уже поздно.
Но больше, чем императрицу, Софии было жаль Агату с Александром, которые, разумеется, когда-нибудь все-все поймут. Иногда ей казалось, что Агата уже понимает, просто не может осознать до конца и правильно сформулировать мысль, но пройдет немного времени – и у нее получится. Она осознает, что отношения между родителями носят оттенок формальности, а София любит ее отца не как работодателя, а как мужчину. Что она тогда подумает, к каким выводам придет? Пока оставалось только гадать.
После обеда София позанималась с Агатой и Александром игрой на фортепиано – Виктория в это время сидела рядом и с интересом следила за занятием, – а потом предложила выбрать пьесу для маленького спектакля и прочла несколько вслух. Наследники и их мама были единодушны и выбрали историю про ежика, который заблудился в лесу, но разные звери помогли ему вернуться домой и спастись от злого волка.
– И кто же у нас будет волком? – задумчиво спросила София и вздрогнула, когда от двери раздался голос принца Арчибальда:
– Я буду!
Пока дети обнимались с дядей, который пришел к ним в гости, Виктория тихонько поинтересовалась:
– А как же Геенна?
– Да, завтра я уеду, – кивнул его высочество, и Агата с Александром хором провыли «у-у-у», – но я же приеду обратно. Чур роль волка – за мной! Съем вас всех, если отдадите.
Арчибальд по очереди подбрасывал в воздух хохочущих детей, а София неожиданно подумала – видимо, каждый раз накануне пробуждения Геенны он приходит, чтобы попрощаться. Хотя прощанием это не выглядело, но тем не менее, встретившись с братом императора на мгновение взглядом, София поняла, что это все же оно. Арчибальд понимал, что может не вернуться.
Девушку передернуло – она не представляла, как он так живет. И почему Арен до сих пор не запретил ему? Он ведь любит Арчибальда.
– Договорились, Софи? – спросил его высочество, улыбнувшись ей. – Оставишь мне роль волка?
– Да, конечно.
– А я постараюсь добыть где-нибудь отличные волчьи уши…
После ухода Арчибальда София около часа рисовала вместе с Агатой, Александром и Викторией, а потом императрица освободила ее, сказав, что она может идти отдыхать и заниматься своими делами.
– Но еще только пять часов вечера, – удивилась София.
– Это неважно. Ты постоянно перерабатываешь. Иди, отдохни, – проговорила Виктория и чуть покраснела, когда Алекс добавил:
– Папа утлом плосил маму тебя не сильно заделживать. Сказал, нельзя так, как вчела, допоздна, без… без…
– Веской причины, – закончила за брата Агата. – Да, Софи, папа просил – значит, надо!
– Хорошо. Тогда я, пожалуй, сегодня навещу маму с сестрами. – София запнулась, заметив, с какими лицами посмотрели на нее в этот момент дети и даже Виктория. – А-а-а… Пойдемте со мной? В гости.
– Да-а-а! – тут же восторженно завопили Агата с Александром, и императрица, поглядев на детей, засмеялась и кивнула.
– Мы с радостью вырвемся из дворца, Софи! Только я сейчас у Арена спрошу. Не знаю, разрешит ли…
– Там будет Вано, – улыбнулась София – она прекрасно знала, что Вагариус теперь наведывается к маме и девочкам каждый вечер.
– Прекрасно! Тогда Арен точно разрешит.
* * *
Вопрос от Виктории, можно ли ей и детям пойти в гости к Софии (с уточнением, что Вано тоже будет присутствовать) пришел на браслет связи, когда Арен проводил совещание с Финансовым комитетом, и от изумления император на пару мгновений перестал понимать, что ему докладывают.
По-видимому, София решила навестить родных и не смогла отказать Агате и Александру в просьбе пойти с ней. А где наследники – там и Виктория. В принципе логично, но… Защитник! Софии и так тяжело, зачем она еще дополнительно над собой издевается? Это уж слишком.
«Я не разрешаю», – ответил Арен и тяжело вздохнул, когда через несколько мгновений Виктория написала: «Почему?»
«Потому что Софии надо отдыхать от работы». Он ожидал нового вопроса, но браслет связи молчал, и императору было гадко от собственного поступка. Конечно, Агата и Александр расстроятся, да и Виктории было бы полезно пообщаться с семьей Софии, но – нет, так нельзя. Получается, если он разрешит, всем будет хорошо и замечательно за счет Софии. Пусть лучше поговорит со своей мамой, Вано и сестрами наедине, расслабится и отдохнет от его детей и жены. И так только их и видит.
Но на сердце у Арена все равно было тяжело, и он с трудом вернул себе концентрацию на делах Финансового комитета. Совещание закончилось около шести вечера, и сразу после него император принял у себя троих психотерапевтов, которых подобрал Брайон Валлиус по его просьбе. Двое врачей даже прибыли из других городов, третий же был коллегой Силвана Неста.
Быстро изложив проблему, Арен выслушал мнения специалистов и вздохнул с облегчением – никаких сюрпризов не было, все врачи сходились в мысли, что при грамотно построенной психотерапии Виктория полностью справится с последствиями эмпатического проклятья. Это не могло не радовать, хотя в глубине души император все равно опасался, что поступок Аарона разрушил жене психику и восстановиться она уже не сможет. Однако события последних дней доказывали, что Виктория справляется, и Арен немного успокоился.
Когда он вышел из камина в детской около семи вечера, жена и дети грустно играли, сидя на полу, и, подняв головы, уставились на него тремя укоризненными взглядами.
– Обиделись, – кивнул император, понимая, что так и есть, ведь Агата и Александр не бросились ему навстречу по своему обыкновению. – И не стыдно вам?
Алекс надулся, а Агата воинственно поинтересовалась:
– Почему нам должно быть стыдно, папа?
– Потому что от перемены мест слагаемых сумма не меняется, – ответил Арен, наблюдая за дочерью, которая явно пыталась понять, что он имеет в виду. – Ты ведь уже проходила это по математике, моя радость.
– Проходила. Но при чем тут слагаемые? – проворчала Агата. – Мы не слагаемые! – Она замерла, а потом чуть порозовела, смутившись. – А-а-а…
– Вот именно, – подтвердил Арен, а Александр уже дергал сестру за рукав:
– Объясни, объясни!
– Это значит, что неважно, где София будет с нами сидеть – во дворце или у себя дома, – Агата шмыгнула носом. – Она все равно при этом будет на работе. Папа, но что же делать? Мы хотим в гости!
– Я поговорю с Софией, и мы решим насчет гостей. А теперь идем ужинать.
Несмотря на то, что вечер начался с обиженных детей, в дальнейшем он прошел спокойно. Агата и Алекс, осознав, в чем заключалась их ошибка – хотя Александр вряд ли понимал до конца, просто повторял за сестрой, – и обрадовавшись, потому что Арен обещал обсудить с Софией поход в гости, успокоились и мирно играли весь вечер.
А вот Виктория выглядела немного встревоженной, и император невольно подумал, что она могла опять его приревновать. Ну как же – вместо того, чтобы позаботиться о детях и посодействовать их капризу, он подумал о Софии и ее отдыхе. Так оказалось бы раньше, но сейчас Арен уже был не уверен в собственных выводах. Может, вовсе и не в ревности дело?
После того как дети уснули, император перенес Викторию в ее комнату и сообщил, поставив жену на пол:
– Вик, я сегодня к себе. Очень устал.
Она кивнула, но на щеках появились два красных пятна, и глаза Виктория опустила, поэтому Арен добавил:
– Я завтра останусь.
– Хорошо, – она кивнула, и пятна увеличились. – Прости меня за сегодняшнее.
– За что? Ты ничего не сделала.
– Надо было сразу сказать детям насчет Софии, – почти прошептала жена. – А я поддержала, потому что мне тоже хочется в гости к ней. У нее прекрасная мама и сестры.
– Я понимаю. Все, Вик, перестань переживать на пустом месте, никто ни на кого не обиделся. Я уже говорил, что пообщаюсь с Софией и решим насчет гостей так, чтобы это было максимально комфортно и ей, и ее родным.
– Спасибо, Арен.
Император быстро поцеловал жену в щеку, погладил по плечу и вернулся в камин, сразу начав строить пространственный лифт в кабинет, где уже должны были находиться Рон и Эн.
Там они и находились, но ничего не обсуждали, а молчали, разбирая какие-то очередные древние бумаги, и синхронно подняли головы, когда Арен зашел в комнату.
– Добрый вечер, ваше величество, – сказали хором, не вставая, лишь кивнули. Встать им было проблематично из-за заваленного документами стола.
– Добрый. Как успехи?
– Со вчерашнего дня практически ничего не изменилось, – ответил Янг, потянувшись к бумаге, лежавшей возле его левого локтя. – Мы только узнали, кто был автором того заклинания, которое превратило Бездну в Геенну, благодаря этому письму. – Артефактор взял листок и протянул его Арену. – Вот, можете прочитать.
