Текст книги "После (СИ)"
Автор книги: Анна Шнайдер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)
В ответ на это восхищение ее тихонько пощекотало его весельем, и девушка с трудом сдержала улыбку, на всякий случай спрятав ее за глотком воды из бокала.
И так было все время, пока они обедали – с одной стороны, София видела бесстрастное лицо Арена, а с другой – ощущала его настоящие эмоции. Почти все они были направлены на нее, и это было безумно приятно – он словно обнимал ее, словно касался, только не телом, а душой.
Ни Ванессы, ни Анастасии за столом не было: они должны были вернуться с моря только в понедельник, – но и Адриана не наблюдалось. София о нем ничего не слышала – да и, по правде говоря, она о нем и не думала все эти дни, – поэтому не представляла, где он может быть. Неужели замешан в покушении на Агату?
Очень хотелось спросить, но девушка сдержалась – потом узнает у Арена, как только они останутся наедине.
Поскорее бы.
* * *
Обед, слава Защитнику, прошел благополучно, хотя император понимал: вряд ли это надолго. Стоит только Виктории что-то заметить – а рано или поздно это должно случиться, – как она вновь слетит с катушек и начнет устраивать сцены, и возможно, даже за обедом. Пока все было благополучно, но Арен не верил в устойчивость этого благополучия, слишком уж хорошо он знал собственную супругу.
А София молодец – держалась стойко и спокойно. Император ощущал ее уверенность и не мог до конца поверить в то, что она действительно решилась быть с ним. Он прекрасно понимал, насколько ей непросто – гораздо проще было бы отказаться от такого сомнительного счастья.
Хотя… кого он обманывает? София любит его, а отказаться от любви практически невозможно. Даже он не смог этого сделать, сдался, не сдержал слово, данное Вагариусу и самому себе.
После обеда Арен около часа провел с начальником охраны дворца, выслушивая отчет о том, что было сделано за последние дни – менялись абсолютно все замки и амулеты, проверялись сотрудники и допуски к помещениям, дворцовая территория обыскивалась, и императору, когда он слушал доклад Ральфа, казалось: будь он даже мышью, уже сбежал бы отсюда подальше, а кто-то покрупнее вроде крысы и вовсе не должен проскочить.
Другое дело – крысы в лоне семьи…
Гектор Дайд, пришедший на совещание сразу после Ральфа Рильо, выглядел хмурым и неприветливым.
– Результатов задержания нет, как я понимаю? – уточнил Арен, глядя на почти злое лицо главного дознавателя, и тот усмехнулся. В эмоциях его было так много раздражения, что император все-таки поставил эмпатический щит, вдруг подумав, что в последнее время стал делать это чаще. Почему-то после случившегося с Софией ему стало тяжелее выносить любой негатив, и даже эмоции Гектора, которые раньше почти никогда не раздражали, вызывали ломоту в висках.
– Результаты есть всегда, но их пока мало и доказательной базы на этом не построишь. Задержанных и их родственников допрашивают, кое-что мы выяснили – например, жена Арвена Асириуса утверждает, что он в последнее время пропадал, что-то изготавливая в своей лаборатории, какие-то артефакты. Естественно, пропадал – на портальную ловушку все-таки нужно время, даже если были заготовки, работы там достаточно. А еще ему нужно было изготовить артефакты, блокирующие ваш перенос к музею… Но само по себе пропадание в лаборатории – не преступление и не доказательство.
– А что на месте? Обыскали?
– Конечно. Чисто. Ну, почти – совсем чисто все-таки бывает очень редко. Мы нашли у Арвена небольшой кусок мартогена – этот металл используется для изготовления любых портальных артефактов. С учетом того, что артефакторика – его специальность, это тоже сомнительное доказательство. Крови Аарона в его лаборатории нет.
– Естественно…
– Все бывает, ваше величество, – буркнул Гектор. – Особенно когда преступник верит в то, что все сделал идеально. Но для Арвена это было бы глупо, особенно с учетом того, что Агата осталась жива, а значит, ни о какой идеальности не может быть и речи.
– Что говорит он сам?
– Он пока не разговаривает, – скривился дознаватель. – Молчит, гнида. И это хорошо. Значит, ему есть, что сказать. Так всегда и бывает – когда подозреваемому сказать нечего, он говорит, а когда есть – молчит.
Понимает – если случайно ляпнет что-то не то, мы его постепенно за эту ниточку размотаем, раскрутим, вытянем остальное. Жаль, что у нас пытки запрещены, а то было бы как в Корго – щелк щипцами перед носом, и подозреваемый готов признаться в чем угодно, хоть в убийстве, хоть в краже, лишь бы ему ничего не отрезали.
Голос Гектора, когда он говорил это, был наполнен такой мечтательной мстительностью, что Арен не удержался от улыбки.
* * *
Императрица вошла в детскую около пяти вечера, когда София, Агата и Александр занимались игрой на фортепиано. Лицо ее казалось расслабленным, глаза мягко блестели, и она ласково поприветствовала не только подбежавших к ней детей, но и саму Софию.
– Мама, ты сегодня раньше! – радостно возвестила Агата, прыгая возле Виктории. – Так здорово!
– Да! – подтвердил Александр и, посмотрев на сестру, тоже начал прыгать.
– Ваш папа просил не задерживаться, чтобы я не уставала, – сказала императрица, с нежностью прикасаясь к детям. – Софи, ты… вы можете идти, если хотите.
Она хотела – нужно было еще зайти к Тадеушу, да и общаться с Викторией больше положенного желания не имелось, но тут Агата воскликнула:
– Софи, а давай ты поучишь маму рисовать, а мы с Алексом посмотрим! Мам, ты же хотела?
Императрица чуть порозовела, и во взгляде ее появилось смущение.
– Да, но…
– Софи, давай! – продолжала Агата, хватая за руку свою аньян. – Мама очень хочет, но стесняется тебя просить!
«На море ведь не стеснялась», – подумала София, но тут же мысленно покачала головой – там все было менее официальным, и высказать свое пожелание учиться рисованию в непринужденной беседе гораздо проще, чем повторить его позже, уже во дворце. Тем более – для Виктории, которая… которая…
Что – которая? София никак не могла придумать определение странным изменениям в поведении жены Арена.
– Я с удовольствием останусь, – девушка кивнула, улыбаясь Агате с Александром. – Но вы будете не только смотреть, рисовать тоже.
– А можно? – обрадовался Алекс.
– Нужно.
София усадила всех за стол, раздала листочки, а потом, чуть помешкав, достала из вазы с цветами, что стояла здесь же, в центре стола, одну розу, и положила ее перед императрицей и детьми.
– Обычно обучение рисованию начинается с самого простого – с элементарных объектов строгой геометрической формы, – сказала София скорее для Виктории, чем для Агаты с Алексом, ожидая от них вопрос, что такое геометрическая форма, но дети молчали, глядя на нее с любопытством. – Но мне кажется, всегда лучше рисовать то, что интересно. Давайте попробуем изобразить вот эту розу. Пока простым карандашом. А я посмотрю, что у вас получится, и объясню, как улучшить рисунок.
Оказалось, что Агата рисует лучше, чем ее мама, и даже Алекс по сравнению с Викторией блистал. Императрица совсем терялась, не зная, как перенести то, что она видит, на бумагу, и сразу расстраивалась, когда у нее не получалось.
София показывала различные приемы, направляла, дорисовывала и постоянно повторяла, что сразу не может получиться, нужно тренироваться.
– Да я понимаю, – вздыхала Виктория. – Но у меня, как мне кажется, совсем нет к этому таланта, в отличие от тебя… вас, Софи.
– Талант и обучение – это разные вещи, ваше величество. Можно быть талантливым, но не обучаться, и похоронить свой талант. А можно и вовсе не иметь его, но научиться благодаря упорству и стараниям. Конечно, лучше, чтобы два этих критерия совпадали, но так бывает не всегда.
– Мама, у тебя талант к ботанике, – сказала Агата, рассматривая кривенькую розу Виктории. – Слишком много талантов не бывает! Поэтому рисуешь ты… так себе.
Императрица засмеялась.
– Ну спасибо, радость моя.
Софию как иголкой кольнуло – больно было слышать выражение Арена из уст его жены, – но она быстро подавила в себе это чувство, мягко заметив:
– Это все поправимо. Вот увидите.
* * *
Император освободился около семи часов вечера и сразу перенесся в детскую. Жена читала Агате с Александром какую-то книгу, сидя на диване, и Софии рядом с ними не было.
Арен расцеловал детей, коснулся быстрым поцелуем щеки Виктории – делать этого не хотелось, но он поступал так все время, и изменять привычкам прошлого не мог, это было бы слишком подозрительно, – поинтересовался, как прошел день, и несколько минут слушал сбивчивый рассказ Агаты и Александра, закончившийся восторженным:
– А Софи учит маму рисовать! Вот!
– Серьезно? – император покосился на чуть порозовевшую Викторию и подумал, что в выдержке и умении принимать ответственность за собственное решение Софии, пожалуй, нет равных. Учить его жену рисовать! Проще было бы сказать, что она не умеет учить взрослых, да и во дворце есть художники, почему бы не попросить их? Или еще лучше – почему бы не нанять нормального преподавателя?
– Вик, может, мне попросить Бруно отыскать тебе педагога? – спросил Арен осторожно, опасаясь вспышки ревности или гнева, но Виктория лишь вздохнула и, опустив глаза, почти прошептала:
– Если хочешь, то конечно…
Защитник, и в чем дело? Император снял эмпатический щит и прислушался к эмоциям супруги.
Грусть и сожаление. Демоны, и что это значит?
– А как хочешь ты? – произнес Арен, перетаскивая к себе на колени обоих детей. – Как лучше для тебя?
Виктория подняла голову и посмотрела на него с неуверенностью.
– Маме нравится заниматься с Софи, – сказала Агата звонко. – И нам нравится, потому что мы тоже участвуем в занятиях. Нам не нужен другой педагог!
– Ясно, – хмыкнул Арен и обратился уже к дочери: – А ты, маленькая нахалка, откуда знаешь, что маме нравится? Ты опять снимала щит?
Она насупилась, но промолчала.
– Я же просил, Агата.
– Он сам слетает! Честно! Я просто… ну, не возвращаю его иногда сразу…
Это было нормально – Арен тоже делал так в детстве. Но он прекрасно знал, насколько чужие эмоции могут давить на психику, а уж эмоции Виктории и подавно.
– Ладно, мы с тобой поговорим на эту тему чуть позже. А сейчас идемте в столовую, пора ужинать.
– Да, папа, – вздохнула дочь, надувая губы и глядя на него исподлобья жалобными, но очень хитрыми карими глазами.
Арен поговорил с Агатой перед сном – оставив Александра с Викторией в детской, отвел свою девочку в спальню и еще раз долго и обстоятельно объяснял, что если злоупотреблять эмпатией, особенно в ее раннем возрасте, можно даже заболеть.
– Я ведь рассказывал тебе, как однажды, когда мне было лет десять, впитал слишком много чужих эмоций, и целую неделю лежал с лихорадкой, а врачи ничего не могли сделать. Хочешь так же? Мне было очень плохо, Агата, и я не желаю, чтобы с тобой произошло то же самое.
– Я понимаю, пап, – вздыхала наследница. – Но мама… ее эмоции изменились! Разве ты не чувствуешь?
– Чувствую. Но не надо в них копаться, радость моя. Не смущай маму. Договорились?
– Я постараюсь…
В отличие от Агаты, у Арена не было особого желания копаться в эмоциях Виктории, хоть даже они и изменились. Но он знал, что должен разобраться в этом. Слишком уж резко жена превратилась из истерички в нормальную женщину, и это демонски напоминало последствия снятия какого-нибудь эмпатического проклятья. Лучше бы все-таки это было чудом лично Силвана Неста…
Люди, не разбирающиеся в эмпатии – особенно не маги – часто искренне полагали, что эмпаты могут и сами насылать на своих собеседников нужные им эмоции. Увы, эмпатия так не работала, и внушить Виктории спокойствие Арен не мог – эмпаты лишь воспринимали чужие эмоции, но не насылали их. В ментальной магии были разделы, отвечающие за внушение, но внушать эмоции было неэффективно хотя бы потому что практически любой человек быстро разбивал вдребезги это внушение, если в данный момент испытывал нечто абсолютно иное. Влияние извне разрушалось влиянием внутренним – и если бы даже самый лучший ментальный маг попытался внушить женщине, находящейся в ярости, спокойствие, она бы сожгла это заклинание, даже не заметив его.
А вот скорректировать уже имеющуюся эмоцию… Да, это возможно. Может, так Нест и работает – вызывает у Виктории определенные положительные эмоции, а потом закрепляет их? Нет, иначе Арен уже увидел бы на жене ментальное воздействие, да и невозможно это – на Виктории ведь щитовой амулет.
В общем, с подобными «чудесами» следовало бы разобраться, и император собирался начать с разговора с женой. Поэтому после того, как дети легли спать, он перенес Викторию в ее комнату и сразу отошел к столу, где стоял графин с водой. Пить Арен не хотел, но и стоять рядом с супругой он не хотел тоже. Лучше находиться подальше.
– Как твоя психотерапия, Вик?
– Хорошо, – сказала Виктория, и в эмоциях ее вновь были сплошные неуверенность и робость. – Мне очень нравится врач, и кажется, что он помогает. По крайней мере я… стала спокойнее. Да?
– Да, – подтвердил Арен, делая глоток воды и поворачиваясь лицом к жене. – Что ж, я рад, что ты довольна. У меня были сомнения по поводу утверждения именно этой кандидатуры.
Она удивилась.
– Почему?
Странно, неужели не понимает?
– Силван Нест – нетитулованный маг.
Виктория вспыхнула – и щеки загорелись, и эмоции потеплели от неловкости.
– Арен, ну не настолько же я… – Она запнулась, покраснев еще больше, и глаза наполнились слезами. – Хотя да, пожалуй, настолько… Прости, я виновата перед тобой…
Император нахмурился.
– За что ты извиняешься, Вик?
Защитник… плачет. Плачет, вытирая глаза кулаком, и губы дрожат. Точно так же всегда плакала Агата, и Арен, не выдержав, подошел к жене и погладил ее по плечу.
– За все, – прошептала она, не глядя на него и продолжая всхлипывать. – За истерики, ревность, за… то, что не поддерживала… Я ведь знаю, что ты прав с этим законом о передаче титулов, проблему давно пора решать, а у меня… Это просто личная обида на конкретных людей, но при чем тут все остальные…
У Арена разболелась голова от какофонии эмоций Виктории – она ощущала сразу столько всего, что он никак не мог разобраться во всем этом. В любом случае в голове звенело, а во рту появилась горечь, как всегда бывало, если он чувствовал чье-то расстройство.
Поставив эмпатический щит, император спокойно сказал:
– Не плачь. Все в порядке, я не сержусь.
Виктория посмотрела на него, всхлипнула – и совсем разрыдалась, уткнувшись лицом в собственные ладони.
– Защитник, ну что ты? – простонал Арен, обняв ее, и погладил по голове. – Вик, что ты ревешь? Разве я кричу, злюсь или в чем-то тебя обвиняю?
Она помотала головой.
– Тогда почему ты плачешь? Ты либо объясни, либо прекращай.
Виктория сглотнула, убрала от лица ладони и, посмотрев на него красными глазами, тихо призналась:
– Я просто не знаю, что мне делать, Арен. Я очень хочу извиниться, я жалею, но не знаю, как… Я не понимаю, почему так вела себя… Совершенно не понимаю! А нетитулованные… Они меня унижали до помолвки с тобой, а потом стали подлизываться. Практически всем институтом! Я из-за этого и не поддерживала твой закон. Пожалуйста, прости!
Арен молчал, задумавшись и анализируя.
Значит, вот откуда растут корни негативного отношения Виктории к не-аристократам – из институтских обид. Бастарды ее отца тоже наверняка замешаны, но не настолько, как однокурсники. Он прекрасно представлял, с чем она должна была столкнуться после помолвки и свадьбы, да ему и докладывали об этом, но Арен никогда не понимал, что эти обиды так глубоко проросли в Викторию. В конце концов, к нему тоже подлизывались – и аристократы, и нетитулованные, – и не от статуса это зависело, а исключительно от характера конкретного человека. Арену всегда казалось, что это очевидно, но видимо, не всем…
– Я не сержусь, – повторил он терпеливо. – И буду рад, если мы с тобой перестанем ссориться. Не плачь.
– Постараюсь, – прошептала Виктория, и пока она вновь не начала всхлипывать, император поинтересовался:
– Я хотел обсудить еще кое-что. Помнишь, я говорил тебе, что не стал обновлять противозачаточное заклинание месяц назад. Как ты себя чувствуешь, Вик?
Жена удивилась – застыла и посмотрела на него с испугом.
– Да… я сейчас вспомнила, ты говорил. У меня… – Она нахмурилась. – Да, цикл должен начаться на следующей неделе. Если хочешь, я схожу к Тадеушу, он может сделать анализ крови, иначе пока никак не увидишь.
– Сходи в понедельник. Завтра у Тадеуша выходной, не будем его дергать, от одного дня ничего не изменится. А вот в понедельник сходи.
– Хорошо. – Виктория смотрела него, закусив губу, и медленно краснела. – Ты… останешься?
Демоны. Только не сегодня. Когда-нибудь придется, но точно не сегодня.
– Позже, – произнес Арен и сделал шаг назад, выпуская жену из объятий. – Сейчас я пойду к себе. Спокойной ночи, Вик.
Она повесила голову и сказала, не глядя на него:
– Да. Спокойной.
Быстро приняв душ, император переоделся в чистую рубашку и штаны и шагнул в камин, чтобы перенестись к Софии. На часах было уже почти десять, и от желания поскорее увидеть ее внутри все переворачивалось.
Когда он вышел из камина, она сразу бросилась навстречу, прижалась, обняла, и от вспышки радостного нетерпения Арен едва не застонал. Защитник, как же хорошо! Как он жил без этого раньше?
– А я уже думала сама к тебе переноситься, – пошутила София, погладив его по щеке теплой ладонью. – Думала, вдруг придется уговаривать еще раз.
Арен улыбнулся, целуя ее.
– У тебя хорошо получается меня уговаривать. Ты ходила к Тадеушу?
София кивнула, слегка покраснев.
– Да, он дал противозачаточную настойку, сказал, пить в течение семи дней.
– Прекрасно, молодец.
Она фыркнула и поморщилась, глядя на императора с иронией.
– Ты не представляешь, как неловко было! Я думала, провалюсь сквозь пол, когда объясняла, что мне надо. Айл Родери потом еще расспрашивал про мое самочувствие и где болит – и вот это вообще было ужасно! – София показательно закатила глаза, и Арен засмеялся. – Как я ему скажу, где болит?! Да я это все выговорить не смогу, тем более – при мужчине!
– Тадеуш не мужчина, а врач, – произнес император как мог наставительно, но не выдержал и вновь рассмеялся. – И что, ты все-таки объяснила, где болит?
– Пришлось, – горестно вздохнула София. – Я ведь обещала тебе, поэтому пришлось сказать многозначительное «ну… там» и покраснеть.
Арен хмыкнул. Он прекрасно понимал, что все это было на самом деле, но вместо того, чтобы жаловаться, как это наверняка сделала бы Виктория, София решила его рассмешить.
– Тадеуш тебя посмотрел?
– Ага, – она кивнула. – Слава Защитнице, не раздевая. Сказал, что характер повреждений и так можно считать.
– Повреждений… – Веселье разом спало. – Прости, Софи.
– Да не было никаких повреждений! – возмутилась она, обнимая его крепче. – Тадеуш сказал, что… м-м-м… первая близость – это как порез, но он ранку залечил, и все. Но без ранки не бывает же! Все в порядке, Арен, правда. И даже можно… опять.
Император улыбнулся этому искреннему беспокойству, приправленному смущением, подхватил девушку на руки и понес к кровати.
– Уже? – удивилась София, и он фыркнул.
– Нет, сегодня я тебя не трону. Даже если Тадеуш сказал, что можно. Лучше повременить. Я просто хочу сесть.
– А-а-а…
Опустившись на кровать, Арен прислонился спиной к стене и устроил Софию у себя на коленях.
Прямо перед ними оказалось окно, за которым темнело небо, и император вдруг вспомнил ночь с субботы на воскресенье, когда он понял, что любит эту девушку. Всего-то неделя прошла – а сколько всего случилось…
Наклонившись, он поцеловал Софию и тихо выдохнул, одновременно с этим вспыхивая пламенем:
– Когда ты превратилась в щит, мне показалось, что у меня из груди вырвали сердце.
Она замерла, обнимая его – и руками, и своей нежностью.
– Не вспоминай. Все хорошо, я здесь.
– Да, – прошептал он, с наслаждением втягивая носом воздух возле ее виска – какой же теплый, родной и любимый запах! Свежий и легкий, словно аромат цветущей вишни. – И я все еще иногда боюсь, что ты исчезнешь, пока меня нет рядом. Наверное, всегда буду бояться.
– Ох, Арен… – София прижалась губами к его щеке. – Не бойся. Как же я могу исчезнуть, если я к тебе пришита?
– Умом я это понимаю, но… сердцем боюсь. Ладно, – он вздохнул и улыбнулся, ощущая, как ладонь девушки легко скользит по его груди, поглаживая пламя, – не будем об этом. Скажи, чему ты так удивилась за обедом? Оглядывала присутствующих и удивлялась.
Она застыла, словно вспоминая.
– Ах, да. Адриан. Куда он делся?
– Демоны его знают, – ответил Арен, чуть отклоняясь и глядя Софии в глаза. – Но я его не испепелял.
– Я об этом даже не подумала, – уверила она его с сочувствием. – Я просто удивилась, он ведь не поехал на море с их высочествами Ванессой и Анастасией.
– Да, не поехал. Как только стало известно о покушении на Агату, Адриан сбежал на север. Найти его сложно – чем ближе к Геенне, тем сильнее сбоят заклинания, особенно поисковые. Их как в вихрь заворачивает. Правда, мы его и не особенно искали.
– Почему?
– Оно того не стоит, Софи. Дознаватели и безопасники сейчас нужны мне в столице, и отправлять на север поисковый отряд я считаю нецелесообразным. Лучше подождать, пока мой племянник отойдет от Геенны подальше, тогда и возьмем его.
– А если не отойдет?
– В этом случае поищем позже, когда разберемся с заговором.
– А он?..
– Не знаю. Может, поставлял информацию, но сейчас не до него. Пусть отсиживается, вдруг заодно поумнеет.
София закусила губу и, пару секунд помешкав, все же негромко сказала:
– Я не знаю, стоит ли говорить об этом, но… Арен, твоя жена…
– Что такое? – Он поднял брови и сразу расслабился, когда София продолжила:
– Она изменилась, стала спокойнее и… уравновешеннее. Я ее не узнаю.
– Насчет уравновешеннее я бы поспорил – Виктория слишком много плачет, – покачал головой Арен. – А в остальном ты права. Она стала спокойнее, с ней проще договориться. За последнюю неделю она ни разу не впадала в истерическое состояние, чего за восемь лет жизни с ней я не припомню – хоть раз в неделю, но она выходила из себя. Да, это странно, Софи. Но ее проверяли на воздействие.
– Кто проверял? – спросила София так же тихо. – Аарон?
Арен открыл рот, чтобы ответить «нет» – и застыл.
Стоп-стоп-стоп. Но ведь именно Аарону он приказал восемь лет назад привести во дворец шамана, не особенно надеясь на успех – просто от отчаяния. Император не слишком верил в шаманскую магию, да и вообще не понимал, как она работает. Кроме того, среди шаманов было столько мошенников и шарлатанов, что создавалось впечатление, будто они такие абсолютно все.
Только перед Днем Альганны Арен убедился – не все.
– А ведь ты права, Софи. По части, скажем так, классической магии я проверял Викторию сам. Приходили и психотерапевты, писали официальные заключения… Но по части неофициальной магии мне помогал Аарон. Я попросил его найти шамана, чтобы он посмотрел Викторию на всякий случай. Я никогда не верил в шаманство, но решил, что лишним это не будет.
– И он сказал, что все чисто, да? – Эмоции Софии звенели от сочувствия, и она, приподнявшись, прижалась к груди Арена, обнимая его за шею. – Не терзайся, ты же не мог знать…
– Я забыл об этом. Напрочь, Софи. Даже после того, как собственноручно убил Аарона – я забыл, что именно он привел во дворец шамана. Демоны…
– Не терзайся, – повторила София твердо. – У тебя столько всяких дел, не удивительно, что ты забыл. Тем более, шаманство… Честно говоря, я всегда думала, будто это чистейшей воды шарлатанство.
– Я тоже так думал, пока предсказание одной шаманки не спасло мне жизнь в День Альганны.
– Что?.. – Глаза Софии удивленно блестели, и Арен принялся рассказывать ей о том, что тогда случилось, и благодаря чему он выжил.
Братец Аарон… Интересно, сколько еще времени следы этого паука будут попадаться ему на пути – то здесь, то там?..
