Текст книги "После (СИ)"
Автор книги: Анна Шнайдер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 29 страниц)
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
В воскресенье София проснулась первой, еще до рассвета, когда небо за окном только начинало светлеть, превращая мир из черно-белого в цветной.
Арен лежал рядом, на спине, и дыхание его было размеренным и спокойным. Сама же София спала, примостив голову у него на плече, и обнимала одной рукой, ощущая, как под ладонью бьется его сердце.
Только бы не проснулся, почувствовав ее эмоции. Пусть еще отдохнет, он ведь так мало отдыхает… И сегодня вечером хорошо бы перенестись куда-нибудь подальше от столицы, на природу, чтобы Арен хотя бы немного глотнул свежего воздуха, а то не видит толком ничего, кроме дворца.
Ночью София долго не могла уснуть, все думала о том, что рассказал ей император. И не только о том, что произошло в День Альганны, но и о шаманстве.
София практически ничего не знала о шаманах. Нет, даже не практически, а совсем ничего. Иногда читала заметки в газетах об арестованных шаманах-мошенниках, пару раз слышала от знакомых, что с ними лучше не связываться – себе дороже, – а уж что такое эта «шаманская магия», и вовсе не представляла. Люди, не обладающие энергетическим контуром, творят магию – это было слишком невероятно. Каким образом? Любое заклинание – это формула, уравновешенная и закрепленная магической силой, без силы формула не сработает, без формулы сила будет просто силой, не обладающей вектором. А шаманы как магичат? У них ведь нет энергетического контура, соответственно, нет и силы.
Странно это все. Если бы действительно был какой-то способ научиться магии не-магам, разве не открыли бы уже школы, не начали бы учить детей подобному мастерству? Однако даже император не представлял, как шаманы колдуют, да и можно ли это назвать колдовством в принципе?..
Еще София вспоминала, как Арен долго вглядывался в ее глаза, ощущая его невероятную по силе нежность, а потом тихо сказал:
– Счастье мое, я не смогу приходить к тебе каждый день. Я должен…
Она перебила его, прижавшись крепче, погладила по груди, чувствуя боль и горечь – то ли свою, то ли чужую, давно было не разобрать, не разделить:
– Не надо, не говори ничего. Я все понимаю.
– Защитник, – прошептал Арен, целуя ее волосы, – как же мне повезло с тобой, Софи. И как бы я хотел, чтобы все было иначе, и мы могли бы не прятаться, не лгать…
– Я бы тоже этого хотела. Но в том, что нам приходится это делать, нет ничьей вины. И я никогда не стану упрекать тебя в том, что ты не можешь изменить. Даже если у тебя не получится жениться на мне – это неважно, правда. Я просто хочу быть с тобой. В любом статусе, лишь бы рядом.
– Я люблю тебя, Софи, – сказал Арен серьезно, вновь вспыхивая пламенем, приподнял ее голову за подбородок и поцеловал в губы – нежно, но крепко, будто печать ставил. – Ты – моя любимая. Моя единственная.
– Это самый лучший статус, – улыбнулась София, целуя его в ответ.
Сейчас, вспоминая эти мгновения, она вновь улыбалась, хотя причин для улыбок на самом деле было немного. Особенно когда она представляла свои одинокие вечера в те дни, когда Арен будет вынужден оставаться у Виктории. И не просто оставаться…
Когда София представляла, как Арен целует жену, ей становилось тошно. Нет, не из-за ревности – просто она безумно жалела императора, который должен исполнять супружеский долг, хоть и не хочет этого. Что там София! Ей не нужно спать с мужчиной, которого она не любит. А вот Арену необходимо спать с Викторией. И кто сказал, будто мужчинам все равно, кто именно находится в постели? София чувствовала – императору не все равно. Он не желал проводить время с женой, но он был обязан делать это. И раздери ее демоны, если она хоть раз упрекнет его в этом или будет обижаться на то, что Арен спит с Викторией! Никогда, ни за что на свете.
– Ты что так пыхтишь? – прошептал он вдруг, поворачиваясь к Софии лицом, и улыбнулся, открывая глаза. – И эмоции такие… словно возмущенные. Что случилось?
– Я тебя разбудила, – посетовала девушка – и охнула, когда Арен неожиданно лег на нее и начал осыпать невесомыми и очень нежными поцелуями ее грудь. – М-м-м…
– Эти эмоции мне нравятся больше, – засмеялся он, лизнув розовую вершинку. – Гораздо больше, Софи. Давай-ка попробуем сделать их еще более выраженными и… сладкими.
– Сла… м-м-м…
Она совершенно забыла, что хотела сказать или спросить, уже через несколько секунд, распластавшись на постели, постанывая и выгибаясь под сильным и крепким телом Арена, который одновременно и целовал ее губы, и ласкал грудь, и двигался внутри нее, вспыхивая ярким пламенем при каждом движении, и шептал что-то неразборчиво-нежное, склоняясь к уху и щекоча горячим дыханием висок.
Софии действительно было сладко. Очень-очень сладко, и безумно приятно – везде-везде, даже пальцам на ногах, но особенно приятно было там, где Арен соединялся с ней. А еще – в душе, которая трепетала от любви, обнимая другую душу и сливаясь с ней в едином бессмертном сиянии.
* * *
Императору уже давно не было настолько хорошо. А все из-за того, что он провел с Софией ночь и утро, наполняясь ее любовью и отдавая девушке собственную. Вот, оказывается, что имел в виду отец, когда рассказывал о любви и ее влиянии на эмпатов. Арен никогда не верил, что подобное возможно – ощущать себя единым целым с другим человеком, – но теперь он знал, что это правда.
Только бы не потерять. Только бы София всегда была рядом с ним.
К сожалению, совсем «всегда» не получалось – утром пришлось расстаться. На этот раз Арен не мог задерживаться, и так накануне не успел просмотреть документы у себя в кабинете, если он еще и сегодня будет бездельничать – потом не откопается. Так что в шесть утра император, расцеловав Софию с ног до головы, из-за чего она начала звенеть от удовольствия и звонко смеяться, дергая и ногами, и руками, отправился в собственный кабинет – и до восьми не поднимал головы, изучая оставленные секретарем документы.
Без пятнадцати восемь Арен, поколебавшись пару мгновений, все-таки перенесся в спальню Виктории, не желая провоцировать жену на лишнюю ревность, и разбудил ее.
– Я пойду к детям, – сказал он, не подходя к постели – не желал, чтобы Виктория лезла с объятиями. – Ты умывайся и приходи к нам в столовую.
– Да, Арен, – ответила она покорно, и император сжал кулаки – Защитник, если выяснится, что на жене действительно что-то было по вине Аарона… Что ему тогда делать?!
Воскресить бы брата. А потом опять испепелить.
Сразу после завтрака Виктория ушла работать в оранжерею, а Арен, передав детей Софии и пару секунд полюбовавшись на ее счастливые глаза, перенесся в кабинет – на встречу с Гектором Дайдом.
– Я все жду, когда же настанет то время, в котором мне не придется встречаться с тобой каждый день, – пробормотал император, глядя на нахмуренного дознавателя.
– Надеюсь, что оно настанет, – буркнул Гектор, залезая в нагрудный карман ладонью, и поинтересовался: – Могу я закурить, ваше величество?
– Можешь.
Дайд опустился на диван рядом с Ареном и, затянувшись толстой сигарой, начал отчитываться:
– Задержанные по-прежнему молчат в тряпочку. Нет, кое-кто говорит, но не тот, кто нужен. Арвен играет в молчанку. Ваше величество… могу я попробовать зелье правды?
– Запрещенный прием, – хмыкнул император. – Пробуй.
Зелье правды действительно было запрещено официально, но Арен прекрасно знал, что порой нужные сведения добывались из подозреваемых с его помощью. К сожалению, панацеей оно не являлось из-за специфических запаха и вкуса – задержанные, как правило, относились к еде с подозрением, и старались не есть что-то сильно пахнущее, понимая, что так может быть замаскировано зелье правды. Кофе, в котором было идеально его прятать, и вовсе никто не пил.
– Вряд ли сработает, еще и в случае с Арвеном, но чем демоны не шутят… Что касается дальнейшего расследования – опросы служащих Императорского театра ничего не дали, пробуем внедрить пару агентов для слежки и наблюдения. Есть у меня версия… Хотя даже не версия, скорее, ощущение, что театр связан с Асириусом. Жена Арвена, кстати, сказала, что он очень любил ездить туда на спектакли – и с ней ездил, и отдельно. Театральный фанат, в общем. Само по себе это ничего не доказывает, но где-то здесь точно спрятана ниточка.
– А жена Арвена…
– Слишком недалекая, – Гектор покачал головой. – Самовлюбленная и не умная женщина. Арвен и женился-то на ней только из-за приданого – во времена его безоблачной юности Асириусы здорово разбазарили собственное наследство и срочно нуждались в притоке неосвоенных денег. Она тоже не поддерживает ваш закон, но доверять какие бы то ни было тайны подобной женщине – верх глупости, а Арвен не глуп. И вообще я думаю, что он собирался убить жену.
От удивления император чуть не подавился принесенным секретарем чаем.
– Что вас удивляет, ваше величество? Увы, это случается довольно часто.
– Я понимаю, – фыркнул Арен, осторожно делая глоток горячего напитка. – И все же – с чего ты взял?
– Чую. Как собака. Точнее, так было поначалу – я, как только пообщался с Брауни – так зовут жену Арвена – сразу подумал, что на его месте я бы ее укокошил, дабы не мешалась под боком. Неудобная она, как домашние тапочки на каблуке. Я попросил на всякий случай наших лаборантов проверить всю ее аптечку, все таблетки, которые она пила. Проверили и обнаружили в одной микстурке от кашля – а Брауни Асириус страдает хроническим кашлем, последствия неудачного артефакторского эксперимента, – в общем, в этой микстурке оказалось повышенное содержание корофена. Это вещество там в принципе есть, но в микроскопических дозах. Увеличение дозы ведет к постепенному накапливанию корофена в организме, из-за чего человек однажды просто-напросто не просыпается – останавливается сердце.
– Ловко. Но на что он рассчитывал в случае смерти супруги? На то, что дело не раскроют?
– Чтобы раскрыть дело, сначала надо его завести, – пояснил Гектор. – И я полагаю, что Арвен сразу после кончины благоверной договорился бы с патологоанатомом о поддельном заключении. Риск, но даже если бы у него не получилось… Доказать, что это он туда корофенчик закачал, а не она сама с собой покончила – задачка не из легких. Дознаватели получили бы обыкновенный «висяк», и в итоге дело бы закрыли за давностью лет и отсутствием доказательств. Короче говоря, по нашим расчетам Брауни Асириус должна была прожить еще около трех месяцев, а потом все.
– Повезло ей.
– Угу, – хмыкнул Дайд. – Так, дальше… Вано собирался об этом докладывать, но я решил сам, чтобы вам не тратить время на лишние совещания. Накануне вечером ее высочество Ванесса переносилась с охраной в соседний приморский город и наведывалась к шаману.
Арен с громким стуком поставил чашку обратно на блюдце. И здесь шаманы!
– И зачем же?
– Мы пока не выясняли, а браслет она заглушила. Выяснить?
Поколебавшись, император покачал головой.
– Нет, я сам с ней поговорю. И вот еще что, Гектор… Помнишь ту шаманку, которая сделала предсказание о моей гибели незадолго до Дня Альганны?
– Еще бы я этого не помнил, – пробурчал Дайд. – Мне тот день до смерти будет в кошмарах сниться.
«Мне тоже», – подумал Арен, а вслух сказал:
– Найди ее и приведи во дворец.
– Сегодня?
– Не обязательно, можно и завтра. Но поскорее, не медли.
– Хорошо. Что мне ей говорить?
– Скажешь, что император хочет попросить ее о помощи, и за эту помощь ей неплохо заплатят.
* * *
Второй день Виктория работала в оранжерее, ощущая, как с каждой прошедшей минутой сердце все больше наполняется покоем.
Так было всегда – растения, да и животные, приносили ей спокойную и тихую радость. И когда императрица находилась в оранжерее, ей было проще не злиться, она быстрее остывала – злость словно уходила в землю, как лишнее электричество.
Теперь, вспоминая свое поведение, Виктория понимала, что чаще всего изначальная причина была пустяковой: разлитый горничной чай, немногословность мужа, переглядывания слуг, сломанный ноготь, плохое самочувствие… Ее могло вывести из себя что угодно, и главное, чего она никак не могла понять – почему скандалы и истерики доставляли ей удовольствие? Кричать, злиться и уж тем более швыряться посудой сейчас совершенно не хотелось. Она чувствовала лишь усталость и желание поплакать на чьем-нибудь плече, но единственным ее плечом был Силван Нест. Конечно, она плакала накануне в объятиях Арена, но при этом ощущала неловкость, чувство вины и стыд за то, что грузит его своей ерундой, когда он едва на ногах стоит. Наверное, из-за этого и слезы не приносили особого облегчения.
Виктория, вздохнув, взрыхлила магией землю возле красной льнянки – безумно капризного растения из Корго. Этот вид рос только в очень жарких местах с повышенной влажностью, и при этом терпеть не мог яркий солнечный свет, предпочитая низины и овраги. Ботаники оранжереи пытались вывести более светолюбивый экземпляр, но пока безуспешно.
Императрице неожиданно подумалось, что она сама во многом похожа на эту льнянку – красивое, но слишком уж капризное растение, которое способно увянуть от одного дуновения чуть более прохладного ветерка. «Проще выполоть», – хмыкал ведущий специалист оранжереи, и наверное, так бы и случилось, но у льнянки было много полезных свойств, поэтому участок с ней пока оставался невредимым.
Викторию тоже было бы проще выполоть, чем терпеть то, что она вытворяла последние восемь лет. Интересно, развелся бы с ней Арен, если бы у них не родились дети?
Сколько бы она ни думала, не могла найти ответ на этот вопрос. Будь Виктория на месте мужа, точно бы развелась, не в силах терпеть постоянные истерики. Но Арен ведь не она… У него совсем другой характер.
Вспомнив прошлое задание Силвана – записать свои радости, – Виктория вдруг подумала: а есть ли такие радости по отношению к ней у мужа? Она сама смогла вспомнить больше пятидесяти пунктов, несколько листов исписала, улыбаясь и всхлипывая от желания все это повторить.
Смог бы Арен вспомнить о ней хоть что-то хорошее? И на этот вопрос у Виктории никак не получалось найти ответ. Дети – да, но кроме них? Есть ли что-то кроме них?
«Я не припомню, чтобы ты хоть что-то делала ради меня».
Всего несколько дней назад она страшно обижалась на Арена за эти слова, но теперь они казались ей вполне справедливыми. Нет, не то, чтобы она совсем ничего хорошего не делала или желала причинить мужу боль, просто никогда не задумывалась о том, что ему на самом деле нужно. По-настоящему – никогда. Хотя раньше она считала, что это не так, но…
Виктория на секунду зажмурилась, пережидая приступ досады на себя. Она хотела, чтобы Арен любил ее, и этой цели были посвящены все ее поступки. И именно этот пункт она внесла первым в список желаний накануне вечером, понимая, что должна быть честной перед собой, если хочет получить положительный результат от сеансов с Силваном.
«Я хочу, чтобы муж меня любил».
Виктория долго смотрела на эти слова, чувствуя, как в глазах вскипают слезы обиды. Не на Арена – на себя. Она так желала добиться взаимности, так мечтала об этом и так разочаровывалась из-за неудач, что совершала одну глупость за другой. Самой большой глупостью, разумеется, была ее «дружба» с Аароном, который делал все возможное, чтобы подогревать в ней ревность и обиду. И Виктория шла за ним, как корова на бойню, слушала его, полагая, что уж брат мужа-то не станет обманывать! Что уж ему-то незачем к ней подлизываться и искать ее расположения, как нетитулованным магам.
Дура.
И на фоне этих рассуждений ответ на вопрос Силвана, любит ли она мужа, не казался теперь настолько абсолютным. Только в чем тут дело, Виктория пока не могла понять.
* * *
Накануне, быстро расспросив Анну с Арчибальдом, император выяснил, что брат с сестрой действительно теперь чувствуют эмоции Софии более приглушенными, нечеткими, а иногда – видимо, если девушка не ощущала ничего особенного, – они и вовсе пропадали. А вот Агата не заметила никакой разницы, и это было странно. То ли она просто еще не понимала, то ли дело в чем-то другом. В любом случае на эту тему надо бы посоветоваться с Роном и Эн.
На обед Арен еле вырвался – несмотря на то, что сегодня было воскресенье, дел оказалось не меньше, чем в будний день. Впрочем, у императора это случалось довольно-таки часто, и он уже подумывал о том, чтобы перенять опыт Альтаки и ввести в стране должность канцлера, передав ему хотя бы часть своих полномочий. Но пока это были лишь мечты.
Обед прошел мирно, Виктория даже радовала – она была спокойной, только слегка задумчивой, но охотно смеялась над шутками Арчибальда и несколько раз обратилась к Софии, и не с колкостями, а с обычными человеческими вопросами. Улыбалась, слушая ответ, и в эмоциях ее не было ничего раздражающего. Хорошо бы и дальше она так вела себя – это точно лучше, чем бесконечные скандалы. Хотя при мысли о том, что на жене могло быть какое-то шаманское заклятье, Арена начинало мутить от злости и бессилия. Демонов Аарон, сжечь бы его еще раз!
Делегация из Альтаки явилась на совещание сразу после обеда, и теперь в ее составе присутствовал принц Огден, младший сын короля Фредерика. Арен хорошо его помнил, и вообще ему нравился этот молодой человек. Высокий и светловолосый, с упрямым тяжелым подбородком, характером он напоминал прямолинейного Арчибальда. Принц Огден тоже был охранителем, только относился не к передовым отрядам, а к целительской службе.
– Ваше величество, – поклонились вошедшие в малый зал для совещаний, и Арен кивнул.
– Садитесь.
Выглядели все четверо посетителей невозмутимо, но император ощущал, что от волнения их просто выворачивает, поэтому поставил эмпатический щит и, посмотрев на чуть бледного Огдена, сказал:
– Я слушаю, ваше высочество.
Следующие полчаса Арену старательно расписывали все прелести будущих торговых договоров между Альганной и Альтакой. Договоры действительно были очень заманчивыми, и император точно знал, что глава Комитета торговли от подобных перспектив будет на седьмом небе от счастья, но…
– Все это прекрасно, – произнес Арен, когда Огден на секунду замолчал и, кашлянув, потянулся к стакану с водой. – Но я полагаю, точно такие же послабления по ценам на ваши товары посулят мне принцы Тедеон и Грегор взамен на мою поддержку. Или я не прав?
Несколько секунд альтакцы молчали, а затем принц кивнул.
– Правы, ваше величество.
– Тогда почему я должен поддерживать именно вас? – усмехнулся император, глядя Огдену в глаза. Прямой взгляд Арена редко кто выдерживал, но младшему сыну Фредерика это удалось.
– Вам не нужна сейчас гражданская война под боком, – ответил Огден твердо. – Только не сейчас, когда в Альганне тоже существует угроза начала чего-то подобного. А мои братья не успокоятся, пока не убьют один другого. И эти распри навредят не только моей стране, но и вашей.
Арен согласно наклонил голову.
– И все-таки, – продолжал император по-прежнему с легкой усмешкой, – не будет ли мне проще поддержать кого-то из старших, а соответственно, более сильных магов, чем вас? В таком случае устранять придется только одного из них, тогда как в случае с вами – обоих.
Канцлер Альтаки обеспокоенно заерзал на стуле, но промолчал, прекрасно понимая, что не стоит подсказывать Огдену. Он все-таки был опытным политиком и осознавал, что король должен уметь отстаивать интересы своей страны самостоятельно, без подсказок.
– Дело не в количестве, а в качестве, ваше величество. Я один стою больше, чем двое моих братьев.
– Похвальная уверенность, – хмыкнул Арен. – Но с чего вдруг?
– Их не интересует ничего, кроме собственных амбиций. Тедеон и Грегор по сути – дети, а моей стране не нужен ребенок на троне. И вам он тоже не нужен, потому что дети склонны к безрассудным поступкам.
– У них есть хороший воспитатель, – пожал плечами император, откровенно веселясь, но сохраняя невозмутимое выражение лица. – Вон он, сидит за вашей спиной.
Арен почти услышал скрип зубов принца.
– Канцлера поменять гораздо проще, чем короля.
– Это верно.
– И никто не гарантирует, что на место Остина Фокса не придет тот, кто захочет развязать новую гражданскую войну. – В голосе принца уже слышалось нетерпение. – И мы…
– Ладно, – прервал его Арен, поняв, что так можно дискутировать еще долго, а у него не настолько много свободного времени, – ответьте мне вот на какой вопрос. Что есть у вас, чего нет у ваших братьев?
Огден озадаченно молчал, слегка хмурясь.
– Вы… – Он сглотнул. – Имеете в виду брачный контракт?
– Разумеется.
– И… для кого?
– У меня есть племянница, – сказал император спокойно. – Анастасия очень милая девушка, и на мой взгляд, в Альтаке ей будет гораздо лучше, чем здесь. Используйте свою помолвку с ней и мою поддержку для осуществления государственного переворота после смерти короля Фредерика. При этом, – Арен чуть повысил голос, заметив, что Огден намеревается что-то сказать, – сама помолвка будет длиться как минимум год, и если по истечению этого времени моя племянница не захочет выходить замуж, вы не будете ее заставлять. За год вы успеете закрепиться на троне, и в том случае, если Анастасия примет отрицательное решение, вам это уже не сильно навредит.
Принц вздохнул. Арен прекрасно понимал его чувства – ведь он сам женился не по любви. Однако жениться Огдена пока никто не заставляет.
– Я понял, ваше величество.
– Прекрасно. Что ж, давайте теперь обсудим детали…
* * *
Императрица пришла в детскую около пяти часов вечера, когда София, Агата и Александр только вернулись с прогулки – румяные, веселые и вдоволь наигравшиеся сначала в прятки, а потом в догонялки. На этот раз София убегала, а наследники догоняли, и она впервые за последний месяц так заигралась, что совершенно не обращала внимания на охрану.
Вместо Дэйва теперь работал другой охранник – Картер, бывший старший охранник императора. И каждый раз, когда София смотрела на него, ей становилось немного не по себе – она вспоминала, как Дэйв пытался применить нейтрализатор, как у него не получалось, и как он просил за это прощения. Софии было очень жаль, что он не выжил. Конечно, не он один – двести шесть человек – но остальных она не знала.
Виктория расцеловала счастливых детей и только открыла рот, чтобы что-то сказать Софии, как Агата воскликнула:
– Софи, а сегодня ты будешь учить нас рисовать?
Девушка фыркнула.
– Ты очень похожа на своего папу, Агата, – заметила София и сразу запнулась, побоявшись, что это спровоцирует у Виктории вспышку ревности, но императрица лишь засмеялась.
– Согласна, вылитая.
Агата опустила лукавые глаза, а Александр громко сказал:
– Так это же холосо!
– Безусловно, – кивнула София и обратилась к Виктории: – Хотите порисовать, ваше величество?
– Да, конечно.
Через несколько минут, усадив посередине стола одну из кукол Агаты – смешную девочку с двумя темными косичками в ярко-красном платье с оборками, – София смотрела, как ее подопечные пытаются изобразить что-то на листке бумаги и улыбалась атмосфере всеобщего усердия. А еще – результату, который она уже видела. Виктория действительно старалась запоминать все, что говорила София, и теперь пыталась воплотить это в жизнь. Получалось пока так себе, но ведь только второй урок!
– Вы делаете успехи, ваше величество, – сказала София с удовольствием, и императрица подняла на нее удивленные глаза.
– Да? Ты правда так думаешь? – Она чуть порозовела и добавила: – Вы правда так думаете, Софи?
– Правда. И… – Она мгновение поколебалась, но все-таки предложила: – Вы можете называть меня на «ты», ваше величество. И ваш муж, и Агата, и Александр уже давно…
– Я знаю, – перебила ее Виктория, но без всякой агрессии. – Дело не в том, что я… Ну… В общем… – Она вздохнула и призналась: – Мне всегда было неловко называть на «ты» людей, которые говорят мне «вы» и «ваше величество». Арен по этому поводу не страдает, а я как-то…
София так удивилась, что даже не нашлась с ответом. Вместо нее ответила Агата:
– Мам, а давай Софи тоже будет называть тебя на «ты» и по имени! Это ведь совсем просто!
Девушка, не выдержав, уперлась кулаками в стол, боясь рухнуть от удивления. А императрица между тем отвечала:
– Да я не против, Агата. Но думаю, Софи будет неловко. Да?
Большие голубые глаза были широко распахнуты и казались абсолютно искренними – как небо в ясный солнечный день, без единого облачка. Защитница… что же с ней такое было раньше?..
– Будет неловко, – подтвердила София, все-таки опускаясь на стул по соседству – ноги не держали. – Но я могу попробовать, если вы хотите.
– Ты! – сказала Агата, подняв вверх остро заточенный карандаш, и глаза ее светились от лукавства, и она в этот миг была так похожа на Арена, что София умилилась.
– Хочу, – Виктория кивнула, тоже посмотрев на дочь, и улыбнулась. – Маленький манипулятор.
Девочка хихикнула и вновь склонилась над своим рисунком.
«Наверное, зря я согласилась», – подумала София, глядя на то, как императрица пытается изобразить тень на столе под куклой. Она не очень представляла процесс называния Виктории на «ты», но и обижать ее и детей отказом не хотела.
Интересно, что на это скажет Арен? Хотя он наверняка будет рад чему угодно, лишь бы без скандалов, ревности или злости. И если для этого Софии надо подружиться с Викторией – что ж, она с ней подружится. Так будет лучше для всех, особенно для детей, которые не должны переживать из-за негативных эмоций матери. И неважно, на кого эти эмоции направлены – на Арена, Софию или других окружающих. Лучше, чтобы Виктория была спокойной и счастливой.
София, вздохнув, встала из-за стола и подошла помочь с рисунком Алексу. Да, и к такому она была готова, когда принимала решение об отношениях с императором, но… это все равно было тяжело.
Очень.
* * *
Ближе к вечеру, закончив все дела на сегодня, император перенесся на юг, в принадлежащий брату особняк, где сейчас отдыхали Ванесса и Анастасия. Ему нужно было поговорить с обеими, но если разговор с Тасси вполне мог подождать пару дней, то с Ванессой нужно было разобраться поскорее.
Арен предупредил ее, что зайдет, и поэтому построил лифт сразу в комнату жены брата, а когда его стены растворились, увидел Ванессу застывшей возле окна спиной к нему. Император усмехнулся – конечно, не заметить пространственный лифт Несс не могла, но не сочла нужным оборачиваться. Эмоций ее он совсем не ощущал, и наверное, к лучшему.
Арен подошел ближе, почти вплотную, невольно отметив, как напряглась спина женщины под тонким шелком летнего платья, и услышал негромкий вздох, а затем – чуть дрожащий голос:
– Знаешь, что я ненавижу в тебе больше всего?
Он застыл рядом, не касаясь, и спокойно ответил:
– Думаю, то, что внешне я похож на Аарона.
Ванесса всхлипнула.
– Да. Не могу… хочу на тебя посмотреть… И не хочу тоже… Ты похож на него, да, но ты – не он.
Арен молчал, по-прежнему не касаясь ее и выжидая.
Она еще раз всхлипнула и, задрожав с ног до головы, обернулась, зажмурив глаза и прижимаясь к нему, вцепляясь пальцами в рубашку, запуская ладони в волосы и тихо вздыхая.
Арен знал, что волосы его на ощупь такие же, как у Аарона. Это ему говорила еще мама.
– Испепелишь? – прошептала Ванесса с отчаянием, утыкаясь лбом ему в грудь. – Да?
– А ты этого так хочешь? – Император чуть отстранился и, взяв жену брата за затылок, заставил посмотреть на себя, чувствуя, как его начинает захлестывать ледяной яростью. – Хочешь, чтобы я убил и тебя тоже? Не желаешь жить и ради своего ребенка?
Она молчала – только глаза заполнялись злыми слезами.
– Это ведь была ты, Несс, – продолжал Арен, сильнее отклоняя ее голову назад, и она разжала руки, выпустив его волосы и сжимая пальцами плечи. – Ты поставляла информацию Вамиусу. Ты украла конфету из коробки Анастасии, начинила ее ядом и отдала Виго. Ты сделала вид, что тебе плохо, упав в обморок возле детской, чтобы дать ему возможность проникнуть туда через комнату Софии. И это ты рассказала про то, что Агата поедет на выставку в Императорский музей.
Ванесса застонала от боли, пытаясь освободиться из захвата, дергая головой, но Арен лишь крепче вцепился в ее затылок, одновременно с этим оттесняя к стене возле окна.
– Зачем ты ходила к шаману? – спросил он, ощущая такую жуткую по силе ярость, что чуть не вспыхнул пламенем, сдержавшись в последнюю секунду. – Говори, Несс.
– Арен… – она заплакала, и он повторил с холодной сдержанностью:
– Говори.
– Я просто хотела найти Адриана, – пробормотала Ванесса, дрожа и всхлипывая. – Дознаватели не могут, ты не можешь, и я подумала… Вдруг шаман… Но он тоже не смог. Сказал только, что на севере…
– Это я знаю и без шаманов, – процедил Арен, вглядываясь в глаза жены брата и пытаясь понять, врет она или нет. Защитник, и ведь даже зелье правды на нее сейчас не подействует – ребенок брата заглушит его, сожжет, как любой Альго. Но как-то нужно достать информацию. – И все? Ты только поэтому приходила к шаману?
– Да, – шепнула она, не отводя взгляд, и попыталась оттолкнуть его – сначала ладонью, а потом, словно вспомнив, что она вообще-то маг, и неплохой – родовыми молниями. Заискрила ими, направляя Арену в грудь, и ее защекотало, засаднило от боли.
Глупо.
Он, усмехнувшись, нажал большим пальцем в центр лба Ванессы, блокируя всю ее магию, в том числе родовую, и она вскрикнула от неожиданности, чуть не осев на пол. Попытался внушить мысль рассказать то, что знает, о заговорщиках – но внушение прошло насквозь, не задержавшись в сознании, как всегда бывало в том случае, если человек категорически не желал совершать внушаемое.
Что ж, придется действовать иначе.
– Знаешь, что я думаю? – сказал император, прижимая Ванессу к стене и хватая ладонью за горло – так, как он держал Аарона в День Альганны. – Думаю, мне пора перестать быть снисходительным ко всем вам. Адриан… найти его на севере не составит труда, а затем… полагаю, из него получится хороший охранитель. Передовые отряды будут счастливы получить в вечное пользование еще одного Альго.
– Ты… – Она, задыхаясь, пыталась отнять его руки от своей шеи. – Ты же не сделаешь этого, Арен! Он не замешан!
Голос Ванессы звучал глухо, прерывисто, и только глаза отчаянно блестели.
– Назови мне хотя бы одну причину, почему нет, – хмыкнул он со злостью. – Почему я должен жалеть твоего сопляка? Или тебя, Несс. Тебя… – Он сильнее сжал пальцы, отчаянно желая придушить ее и при этом изо всех сил сдерживаясь. – Женщину, которая хотела убить мою дочь.
Холодная, липкая волна страха. Надо же, значит, эмоции настолько сильные, что их не смог сдержать даже ребенок брата. Это хорошо.
– Ты не такой. Ты…
– Не такой, как твой муж? Это верно.
Арен, отпустив себя, вспыхнул пламенем – и Ванесса задрожала от ужаса, захрипела, дергаясь и пытаясь вырваться. Несмотря на то, что огонь не причинил ей боли – она все равно боялась, потому что знала: император никогда раньше не вспыхивал, он идеально контролировал себя. В отличие от Аарона, который всегда начинал полыхать, если злился.
