Текст книги "После (СИ)"
Автор книги: Анна Шнайдер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 29 страниц)
– Защитник…
– Мне кажется, поэтому все кровные артефакты, закаленные пламенем Геенны, имеют подобие сознания, – почти прошептала Эн. – Они связывают нас… с ними. Со всеми ними.
– Значит, вот почему мне иногда при пробуждении Геенны кажется, будто я слышу чей-то шепот, – проговорил Арен глухо. – Но я никогда не могу разобрать слова.
– Вы связаны с ними напрямую, больше, чем кто-либо другой, – сказал Янг. – Они стали щитом. Назначение щита – защита, и когда границы нарушают, они предупреждают вас об этом.
– Не понимаю, почему у меня в таком случае глаза не огненные, а черные, – грустно усмехнулся император и с удивлением посмотрел на Рона, когда он ответил:
– Это Бездна. – Артефактор вытащил из папки еще одну бумагу и передал ее Арену. – Она была когда-то такой.
На листке оказалось нарисовано… нечто. Другого слова император и подобрать-то не мог. Расщелина в форме вытянутого овала – как озеро, только наполненное абсолютно черной водой.
– Анна Альго описывала Бездну как провал, дырку в земле, – произнесла Эн. – Этот провал будто бы светился, но свет этот словно был черным, то есть, он не создавал его, а поглощал окружающее.
– Не свет, а тьма, – пробормотал Арен, возвращая листок Янгу. – Значит, ее частичка отражается в моих глазах.
– По-видимому, это так, ваше величество.
После разговора с Роном и Эн Арен не выдержал и все-таки перенесся к Софии. Пусть всего на несколько минут, но он должен ее увидеть.
Она кинулась ему навстречу, как только он вышел из камина, обнимая и целуя одинаково крепко, и с нежностью прошептала:
– Пришел…
– Я ненадолго, Софи. – Арен сжал ее талию, вдыхая носом воздух возле виска и наслаждаясь чудесным, теплым и свежим ароматом девушки. – Всего на пару минут.
– Я понимаю, но я все равно рада.
София целовала его, дрожа от радостного нетерпения, и император не удержал пламя, ярко и страстно вспыхнув. Она засмеялась, погладив его по плечам и груди, посмотрела лукаво, призывно – и Арен едва не застонал от желания и досады на то, что вскоре нужно будет уйти.
– Что ты сказала сегодня Алексу, чтобы он не капризничал? – спросил император, склоняясь к бархатной шее девушки, и коснулся губами мягкой кожи. – И не просился на интервью вместе с Агатой?
– Ах, вот что тебя интересует, – протянула София весело. Ладони ее легко скользили по его спине, и хотелось, безумно хотелось забыть о данном Виктории обещании и остаться здесь. – А я-то думала…
– Меня интересует все, что касается тебя, мое счастье, – произнес Арен, прижимаясь губами к ямке в основании шеи. – Абсолютно все.
– Я сказала: «Пусть идут. У них свои секреты, а у нас с тобой – свои».
– Вот, значит, как, – император усмехнулся. – Секреты у них. От нас с Агатой, но главное – от меня! Безобразие.
– Да… – выдохнула София, и от этого вздоха Арен вновь вспыхнул, опуская руки с талии ниже и ощущая, как кровь в его жилах начинает гореть.
– Я приду позже, – сказал он тихо и хрипло, полыхая пламенем и сжимая упругие полукружия. – Позже, когда Виктория уснет.
– Да, – выдохнула София еще раз. – Конечно, приходи.
* * *
Арен вышел из камина, когда Виктория уже легла, но уснуть не успела – лежала и думала о том, куда ее муж может отлучаться по вечерам.
Раньше она непременно спросила бы его об этом, но не теперь. Теперь она понимала, что ни к чему хорошему этот вопрос не приведет: куда бы ни ходил Арен, ему это в любом случае не понравится. Даже если Виктория скажет, что не имеет в виду плохое и просто любопытствует – супруг воспримет подобный вопрос как возвращение к ее прошлому поведению и почти наверняка ответит резко. Императрица не хотела злить мужа, поэтому промолчала, чуть приподнявшись на постели и наблюдая, как Арен раздевается, по своему обыкновению аккуратно складывая одежду.
Он мог бы и не стараться так – завтра эта одежда все равно отправится в стирку, – но был приучен к аккуратности и внимательности, и его движения были привычными, механическими, но при этом – плавными и завораживающими, и Виктория невольно залюбовалась мужем.
– Знаешь, – сказала она очень тихо, рассматривая его смуглую спину, – я помню, как однажды, когда мы только поженились, я бродила по дворцу, изучая его, и зашла на твой рабочий этаж.
Арен выпрямился, оставшись в одних трусах, и внимательно посмотрел на нее. Кажется, он не мог понять, к чему Виктория это вспомнила.
– Ты тогда прошел мимо вместе с кем-то из советников, не помню, с кем конкретно, я смотрела только на тебя. И меня как ударило. Я вдруг подумала – Защитница, а ведь этот мужчина – мой. Такой замечательный, сильный, красивый… и мой. Мне это ужасно понравилось. – Она засмеялась и потерла заслезившиеся глаза. Было горько. – Какая же я была глупая!
– Не вижу ничего глупого, – ответил Арен спокойно, но в голосе его было столько сочувствия, что Виктория перестала тереть глаза и взглянула на мужа. – Ты влюбилась, Вик. Это не глупо, а хорошо.
– А ты… – Она вздохнула, закусив губу. – Ты чувствовал, что я?..
– Чувствовал. – Муж подошел к кровати, откинул одеяло и залез под него. Виктория тут же прижалась и обняла, ощущая, как сразу становится тепло и хорошо. – Мне было очень приятно. Влюбленность – она мягкая и теплая, как котенок.
– А потом моя влюбленность захлебнулась в ревности… – пробормотала Виктория, положив голову Арену на грудь. – И ты перестал ее замечать.
– Сильные негативные эмоции всегда выходят на первый план. Твои эмоции были усилены проклятьем.
– Не только им, – сказала она почти неслышно и зажмурилась от неловкости. – Аарон… он много говорил…
– Я представляю. – В голосе мужа слышалась ирония, но она не была злой. – На вранье мой брат был горазд, как я теперь понимаю.
– В том-то и дело, что это было не совсем вранье, Арен. Это была правда, но вывернутая наизнанку.
– Интересное сравнение. Приведи-ка пример, Вик.
Кажется, ему и правда было интересно, и Виктория, приободрившись – как же давно они последний раз вот так беседовали! – призналась:
– Агата. Когда ты сообщил мне, что собираешься назвать так нашу дочь, Аарон, узнав это, хмыкнул и сказал: «Неудивительно, так ведь звали погибшую невесту Арена».
Муж словно закаменел, и она слегка испугалась.
– Я знаю, это глупо…
– Не то слово, – произнес Арен негромко. – Это не глупо, это гениально, Вик. Да, Агатой звали мою невесту. Но еще так звали мою мать. А Александром – отца.
– Я помню. Не сердись, я…
– Я не сержусь. Ты была под проклятьем, которое сам Аарон и поставил, и умело этим пользовался. Даже если бы ты рассказала мне об этих его словах, он смог бы оправдаться, заявив, что ты не так его поняла и вообще он совсем не то имел в виду.
– Арен… – Виктория, почувствовав, что мужу неприятно и больно, потянулась к нему, прижалась губами к подбородку, щеке, и наконец – коснулась крепко сжатых губ.
Несколько секунд император не двигался, а потом, вздохнув, словно приняв какое-то решение, ответил на поцелуй, и Виктория вспыхнула от радостного удовольствия, что он здесь, с ней, и отвечает на ее чувства. Что его руки нежно ласкают ее тело, и от каждого прикосновения жар внизу живота усиливается, разгорается, как пламя Геенны.
– Я тебя люблю, – выдохнула Виктория, обнимая мужа, и он замер, застыл, и ей вдруг показалось, что он даже слегка похолодел. – Арен?.. – Она встревожилась, но больше ничего спросить не успела, потому что император шепнул:
– Все хорошо. Лежи, Вик. – А через минуту стало не до разговоров, да и мысли в голове не оформлялись, полностью вытесненные страстью и желанием.
И Виктория совершенно не заметила, как уснула.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
София проснулась резко, и ей на мгновение показалось, что она находится не в собственной постели, а в ледяной воде. Было мерзко и гадко, и хотелось смыть с себя все, снять вместе с кожей, выпотрошить внутренности и остаться одной лишь оболочкой, и желательно, без памяти и чувств.
– Арен… – всхлипнула София, обнимая его обеими руками как можно крепче. Пальцы коснулись волос – мокрые и холодные пряди. Но запах, душный запах другой женщины все равно на них оставался.
– Не хотел идти, но не смог, – прошептал Арен, утыкаясь лбом ей в плечо. – Прости, что разбудил и сделал больно.
– Твоя боль – моя боль, – ответила София, поглаживая влажные плечи, которые казались ей напряженными, каменными. – Все хорошо. С чем бы ты ни пришел ко мне, главное, что пришел. С тобой лучше, чем без тебя.
Она не стала спрашивать, почему ему так мерзко – догадалась и сама. И почему прежде, чем перенестись к ней, он пошел в душ, София тоже прекрасно понимала, да и чувствовала. Арена тошнило от самого себя. Но ее – нет, и она медленно, осторожно начала целовать его. Сначала щеки, потом шею, после приподняла голову, коснулась губ, и он выдохнул:
– Софи, я…
– Не надо. – Она прижалась теснее, потерлась бедрами. – Это не важно и ничего не меняет.
– Я не спал с ней, – сказал он все же с горечью. – Не смог. Усыпил и ушел.
– Арен, послушай. – София обхватила ладонями его лицо, горячо шепча прямо в губы: – Я люблю тебя и никогда не стану осуждать. Я понимаю, что Виктория твоя жена, и не буду упрекать за близость с ней. Я люблю тебя, – повторила она, с радостью ощущая, как светлеют его эмоции, становятся легче и прозрачнее. – И знаю, что ты любишь меня. Мы справимся.
Он наконец поцеловал ее сам, одновременно с этим вспыхивая пламенем – и эта вспышка уничтожила остатки запаха Виктории.
Остались только они вдвоем. Их ласковые слова, руки и губы, их торопливое дыхание и сбивчивые стоны, и бьющиеся в унисон сердца, и невероятное чувство единения, когда один продолжает другого, и оба в равной степени и берут, и отдают.
И каждый раз – как последний.
* * *
Уснуть по-настоящему крепко так и не получилось. Несмотря на то, что говорила и делала София этой ночью, Арену было мерзко, и он понимал, что это «мерзко» может растянуться на долгие годы. Он будет вынужден быть с Викторией, не желая причинять ей боль, и тем самым истязать Софию, потому что не способен отказаться от нее, да и если откажется – вряд ли это станет для нее великой радостью.
Со всех сторон был тупик, и от ощущения запертой клетки саднило в сердце. И это признание в любви… Виктория, произнося его, верила, что говорит правду, и от этого тоже было тошно. Арен не понимал, как можно говорить «люблю», совершенно не интересуясь жизнью человека, желая только, чтобы он был рядом, и неважно, по своей воле или насильно. Для него это слово было не просто словом, которое можно бросить в горячке, и он никогда не стал бы говорить его, не осознавая, что действительно любит. И что же – Виктория думает, будто любит его? Что это не влюбленность, не симпатия, не желание сделать своим, а именно любовь?
Все внутри Арена восставало против такого утверждения. Защитник, было бы гораздо проще, если бы Виктория не говорила ничего подобного! Хотя «проще» – это слово сюда не подходит. Но слово «любовь» не подходит еще больше, и не надо трогать это святое чувство. Но и объяснить это жене тоже невозможно – она лишь обидится, расстроится, начнет переживать и плакать. Конечно, кому приятно будет услышать, что твой собственный муж не желает слышать из твоих уст «люблю»?
А Арен и правда не желал. И не только потому что не верил в любовь Виктории по отношению к себе, но и потому что ему казалось, будто он предает Софию еще сильнее, когда молча слушает такие признания и ничего не отвечает, словно соглашается с супругой.
Мерзко.
София рядом зашевелилась, потянулась и, обняв его, шепнула:
– Опять ты рассуждаешь обо всяких гадостях.
– И не даю тебе спать, – хмыкнул Арен, целуя ее и замирая от совместной нежности, в который раз не способный отделить себя от Софии.
– Да что я, ты себе спать не даешь. – Она вздохнула и погладила его по груди. – Как Агата чувствовала себя вечером? Днем она почему-то была немного вялой.
– Вечером тоже. Возможно, это из-за эмпатии, так бывает, если слишком долго ощущать чужие эмоции в большом количестве. Посмотрим, что будет сегодня. А у тебя так и не получается создать родовой щит?
– Нет, но Вано пока не теряет надежды.
– Это правильно. Давай я расскажу о родовой магии то, что недавно выяснилось, вдруг поможет. Все равно ведь не спим.
– И сил нет на что-то более интересное? – протянула София со смешком, и Арен даже в темноте рассмотрел ее лукавую улыбку и блеск ласковых глаз.
– Боюсь, что да, – признался он, тоже улыбнувшись. – Иначе мне завтра придется весь день провести в обнимку с подушкой. Слушай и запоминай, Софи. Я не буду запечатывать это знание, но о нем, конечно, никому нельзя рассказывать. Даже Вано и твоей маме.
– Я понимаю.
Арен быстро поведал Софии про письмо, доставшееся ему в наследство, где рассказывалось о Бездне, про поиски Рона и Эн, про Венец и про Геенну, оказавшуюся множеством абсолютных энергетических щитов.
София слушала молча, и лишь легкая дрожь и похолодевшие эмоции выдавали ее волнение.
– Это действительно ужасно, – произнесла она негромко, когда император закончил. – Такая жертва… Я понимаю, но становится не по себе. Они, получается, не живы, но и не мертвы до конца. Помнишь гимн охранителей? «Горит, не погаснет огонь наших душ, горит это пламя навечно. Мы – щит, мы – граница, мы – смелость и дух, мы – братья и сестры, мы – вечность».
– Помню.
– Он ведь такой древний, этот гимн. Может, его сочинили, еще когда помнили о том, что такое Геенна? Кстати, – София нахмурилась, – а почему об этом все забыли? Все-таки столько погибших…
– Теперь можно лишь предполагать, но я думаю, действительно почти все знающие пожертвовали собой. А оставшиеся стремились побыстрее внедрить легенду о Защитнике и Защитнице, и об Альго – потомках богов. И земли объединили, чтобы легче было с демонами бороться. Возможно, лет сто после тех событий еще были люди, что-то помнившие, и сочиняли какие-то сказки и истории, но прошло уже больше тысячи лет, Софи. Кроме того, я не исключаю, что Алаистер поставил на всех оставшихся в живых и посвященных в тайну печать молчания. Это даже скорее всего.
– Да, ты прав. Знаешь, что я еще не понимаю? Почему было не использовать одно и то же заклинание. Я про формулы на Венце, которые читались перед самосожжением. Благодаря им аристократы и получили свою родовую магию, как я понимаю – закрепившись на Венце, они со временем закрепились и в крови. Но почему это было не одно и то же заклинание?
– Я задавал этот вопрос Рону. Все очень просто, Софи. Формула, записанная на артефакте множество раз, будет настолько усилена, что он просто не выдержит, взорвется. Поэтому одно и то же заклинание не писалось больше пяти раз.
– Ага. А твоя родовая магия? Почему эмпатия и возможность заходить в огонь? Ведь, как сказал Рон, формулы кровной магии Альго на Венце не записаны.
– Зато наша фамилия там повсюду, – усмехнулся Арен, любуясь очертаниями лица Софии в темноте. Даже сейчас, когда почти ничего было не разглядеть, ему казалось, что он видит каждую ее веснушку. – Огонь – из-за связи с энергетическими щитами, то есть, с Геенной, и эмпатия – из-за связи со всеми остальными родами и главенства над ними. Поэтому мы и друг друга не чувствуем – между собой-то связи нет.
– Мудрено, – пробормотала София. – Голова кругом. Из меня точно не вышел бы нормальный артефактор, я все это с трудом поняла. И совершенно не понимаю, что нужно сделать, чтобы у меня получился кровный щит.
– Ты разберешься, счастье мое. – Арен обнял ее и с наслаждением втянул носом воздух возле виска, ощущая знакомый аромат цветущей вишни, который теперь вечно будет ассоциироваться у него с весной, любовью и Софией. – Я уверен.
Утром, когда император уже был в кабинете, пришел отчет от заместителя Арчибальда. Положение на севере пока оставалось напряженным, и брат с поля боя еще не возвращался, но он был жив, Арен чувствовал это.
В обычном режиме именно сегодня, в пятницу, на совещание приходили охранители, но пока заседание было отменено – до стабилизации ситуации на севере. Впрочем, у императора и без охранителей хватало дел.
Перебрав документы, оставленные секретарем, Арен перенесся в детскую, решив не заходить за Викторией. Ночью он ее сильно усыпил, и теперь она должна проспать как минимум до полудня, если не будить. Будить он не собирался, и предупредил Тадеуша по браслету, чтобы зашел к императрице позже.
Надо бы отправить Викторию на море, и лучше бы не на день, а на неделю. Но это чуть позже, а то Агата все никак не вернется к учебе – то одни каникулы, то другие.
Арен зашел в спальню к детям и направился к кровати дочери. Склонился, вглядываясь в родное лицо, и сразу понял – что-то не так. Слишком бледное. Пригляделся к Агате в магическом спектре и нахмурился – энергетический контур девочки не светился ровным светом, как должно быть, а чуть пульсировал. Так всегда бывало у магов в случае какой-либо болезни.
Арен осторожно коснулся ее лба – немного холоднее, чем обычно. В чем же дело? Неужели действительно из-за эмпатии?
– Радость моя, – произнес император, погладив Агату по плечу, – просыпайся, котенок.
Девочка открыла глаза и улыбнулась.
– Папа…
– Как ты себя чувствуешь?
Она облизнула губы.
– Как тогда, после отравления. Тошнит немного. Может, – дочь порозовела, – математики сегодня не будет?
– Скорее всего, – кивнул Арен и улыбнулся, когда Агата счастливо расцвела и хлопнула в ладоши. – Встать можешь, голова не кружится?
Она медленно приподнялась и села, сразу вновь став бледной.
– Кру-у-ужится… Ой.
– Оставайся в кровати, – обеспокоенно сказал император и вызвал по браслету Тадеуша, а заодно и Софию.
Врач пришел почти тут же, Арен даже не успел решить, будить Алекса или пока подождать. Но с появлением Тадеуша проблема отпала сама собой – как только он зашуршал содержимым своего чемоданчика, мальчик проснулся сам и тут же вскочил, с любопытством выглядывая из кровати поверх бортика.
– Побудь пока тут, – сказал Арен, погладив сына по голове. – Подожди немного, Тадеушу надо посмотреть Агату.
Алекс серьезно кивнул, глядя на сестру внимательными глазами, и шепотом спросил:
– Это потому что Агата вчела плохо себя чувствовала?
– Да. А ты как себя чувствуешь?
– Я хочу кушать. А мама где?
– Мама еще спит, попозже придет.
Защитник, как же хорошо, что он не стал будить Викторию, она бы сейчас от беспокойства сама с ума сошла и всех вокруг заодно свела.
Тадеуш смотрел Агату несколько минут, а когда закончил, попросил разрешения выйти, чтобы отчитаться. В этот момент в детскую как раз пришла София, и Арен, оставив с ней наследников, вышел в соседнюю комнату.
– У ее высочества признаки анемии, – проговорил врач озабоченно. – Это удивительно, потому что анемия за такое время развивается только в случае большой кровопотери, которой сейчас не было. В остальном все нормально, я не вижу симптомов каких-либо заболеваний, отравления тоже нет. Но это странно, ваше величество, даже более чем.
– По какой причине это могло произойти? – спросил Арен, стараясь сохранять спокойствие, хотя это было сложно.
– Анемия развивается вследствие различных болезней, это так называемый сопутствующий симптом, но у ее высочества нет отклонений в состоянии здоровья. Она бывает у беременных, тут уж сами понимаете. И, как я уже сказал, третий вариант – кровопотеря, которой мы тоже не наблюдали. Я не представляю, что это, – выдохнул врач и слегка побледнел. – Простите, ваше величество.
– Что ты рекомендуешь делать сейчас?
– Отдыхать, хорошо питаться и принимать кое-какие препараты. – Тадеуш протянул Арену листок, на котором были написаны назначения. – Я сейчас вам расскажу, а потом Агате, если позволите. И надо следить за анализом крови. Я бы хотел посмотреть изменения часов через шесть.
– Да, обязательно, – кивнул Арен. – Как считаешь, не могло такое состояние развиться из-за родовой магии? Когда у меня проснулась эмпатия и я пренебрегал щитом, мне потом было плохо.
– Я служу вашей семье уже более пятидесяти лет, – ответил Тадеуш серьезно. – Но ничего подобного сегодняшнему случаю ранее не наблюдал. По причине родовой эмпатии обычно развиваются лихорадочные состояния. Сильная температура, слабость, тошнота.
– Сейчас тошнота тоже есть.
– Это из-за анемии. У ее высочества пониженная температура тела и железо в крови ниже нормы. Что ж, возможно, это действительно из-за пробуждения родового дара, но… такое я вижу впервые.
– Ясно. Спасибо, Тадеуш.
Пока врач рассказывал Агате, что и как следует пить, Арен напряженно размышлял. Вся эта ситуация ему демонски не нравилась, и в груди было тесно от беспокойства и страха за дочь. Неужели вновь покушение? Но как?! Шаманское проклятье? Вот только Ив Иша говорила, что их проклятья одним прикосновением не накладываются, нужны определенные ритуалы и обязательный постоянный контакт с тем, кого проклинаешь. Агата не общалась постоянно ни с кем из подозреваемых.
Хотя… Недавно дочь виделась с Вольфом Ассиусом. Но он ее даже не касался. Мог ли он что-то сделать с ребенком во время интервью?
Арен поймал взволнованный взгляд Софии и постарался улыбнуться ей. Пока рано паниковать, надо ждать обеда и второго анализа крови, а там уже думать, что делать дальше. Может, к обеду Агате станет лучше, а к вечеру эта проблема вообще забудется.
Хотелось бы, чтобы это было так.
* * *
Сонная императрица пришла в детскую около полудня, когда София второй час читала Агате и Александру интересную книгу про приключения мореплавателей. Наследники слушали очень внимательно, да и вообще они сегодня были на редкость тихими и спокойными. У Агаты не было ни на что сил, а Александр, как всегда, повторял за сестрой.
София постоянно отчитывалась Арену о состоянии девочки, но ей не казалось, что оно меняется. Наследница была вялой, тошнота ее не проходила, и из-за нее есть она не хотела. Лекарства пила исправно, а вот при виде овсяной каши скривилась, и даже к пирожному осталась равнодушной. Съела два яблока, и все.
– Арен сообщил о случившемся, – пробормотала императрица, обнимая разом обоих детей и с тревогой вглядываясь в лицо Агаты. Девочка была настолько белой, что больше не казалась смуглой, ее кожу словно белилами замазали. – Как ты себя чувствуешь, моя радость?
– Не волнуйся, мама, – ответил ребенок с серьезной важностью. – Папа объяснил, что это может быть из-за эмпатии и наверняка пройдет. Хочешь послушать про морского разбойника по имени Штурвал? Нам Софи читает, так интересно!
– Хочу, – кивнула Виктория, забираясь с ногами на диван и прижимая к себе Агату и Александра. – Я тоже любила эту книжку, когда была маленькой.
* * *
Арену с трудом удавалось сосредоточиться на делах – все мысли были только о дочери. Не совершил ли он ошибку, решив подождать до обеда и не проверив Агату на возможные шаманские проклятья еще с утра, сразу после того как девочку посмотрел Тадеуш? Впрочем, до Ив Иши следует проконсультироваться с другим врачом. Конечно, вряд ли Тадеуш обманывает, он не может быть замешан в заговоре, но убедиться в честности семейного доктора все же нужно.
Отчеты с севера добавляли беспокойства. Количество демонов почти не уменьшалось, они лезли и лезли, и Арчибальд по-прежнему сражался с ними вместе с другими охранителями. Арен понимал: брат хочет хоть какой-то стабильности перед возвращением в штаб, но не беспокоиться не мог.
Поэтому просителей император сегодня слушал в пол-уха. И когда около часа дня наконец удалился последний посетитель – градоначальник Грааги, – Арен немедленно перенесся в детскую и попросил явиться туда и Тадеуша.
Виктория, София и наследники вчетвером сидели на диване. Точнее, это София сидела, а остальные почти лежали в обнимку, и император бы улыбнулся, если бы не сильнейшая тревога за дочь.
– Арен… – Жена потянулась к нему, и он машинально поцеловал ей руку, глядя при этом только на Агату. Она была такой же бледной, как и утром.
Спустя пару минут Тадеуш подтвердил – состояние наследницы не улучшилось, даже наоборот, анализ крови был чуть хуже утреннего, хотя от прописанных препаратов, как уверял врач, должен быть обратный эффект. Тадеуш явно был в растерянности, не понимая, что происходит, и Арен, попросив его остаться в детской, немедленно связался с Эн Арманиус. Она специализировалась на энергетических контурах, но все же была терапевтом, кроме того, экспериментатором – может, хотя бы она поймет, что происходит?
У Эн был выходной, поэтому она перенеслась во дворец сразу после просьбы императора. Агата, увидев ее, слегка порозовела и, воскликнув: «Энни-и-и!» – протянула к ней руки.
– Я тоже рада тебя видеть, солнышко, – улыбнулась Эн, обнимая девочку, и невольно покосилась на Викторию, которая с любопытством наблюдала за этой сценой. – Здравствуйте, ваше величество. Привет, Софи. И…
– А я знаю, кто ты! – громко воскликнул Алекс. – Агата говолила. Ты лечила Софи!
– Верно, – кивнула Эн, но Арен ее перебил.
– Я прошу тебя посмотреть мою дочь, Эн, – сказал он резко. – Тадеуш сейчас все объяснит.
Старый врач, представившись, быстро и четко описал ситуацию, однако, не вдаваясь в подробности, чтобы не пугать детей. Эн, выслушав его, достала из своей медицинской сумки анализатор и с улыбкой обратилась к Агате:
– Ну-ка, милая, давай пальчик.
Минуту она изучала анализ крови наследницы, потом заглядывала в горло, нос и уши, слушала легкие – Тадеуш утром делал то же самое, – и наконец попросила императора выйти в другую комнату, чтобы отчитаться.
– Идем в спальню, – решил Арен. – Тадеуш, ты с нами.
– Мне тоже интересно послушать, – пробурчала Агата, надувшись, и Алекс тут же сказал: «Да!». – В конце концов, вы ведь обо мне будете говорить.
– Я тебе потом все расскажу, – обещала Эн, погладив девочку по плечу. – Попонятнее. А сейчас я не очень понятно буду говорить.
– Тогда ладно…
Выйдя в соседнюю комнату, Эн сразу сказала, посмотрев Арену в глаза:
– Я солидарна с айлом Родери, ваше величество. Для анемии нет никаких причин, но она тем не менее есть, и анализ по сравнению с утренним стал хуже несмотря на препараты. Не бывает симптомов без причины, однако мы почему-то не видим ее. Но она есть, об этом в первую очередь говорит пульсация энергетического контура. Значит, скорее всего, эта причина находится в области того, что скрыто от классических магов. Попробуйте пригласить шамана.
– Согласен, – кивнул Тадеуш. – Еще утром я сомневался, но теперь точно понятно – такие изменения в анализе крови не могут быть из-за вашего родового дара. Лекарства должны были подействовать.
– Спасибо, Эн, – поблагодарил Арен, чувствуя себя раздавленной гусеницей на дороге. – Благодарю, Тадеуш. – И набрал номер Гектора Дайда на браслете связи.
Главный дознаватель и Ив Иша прибыли через полчаса, когда Тадеуш и Эн уже ушли. Эн перед уходом немного поболтала с Агатой и Александром, легко и не страшно объяснив детям, что происходит с девочкой. Виктория тоже задавала ей вопросы, и Эн каждый раз чуть напрягалась, глядя на императрицу, но отвечала вежливо и доброжелательно. Правда, не шутила, тогда как обращаясь к Софии или детям, постоянно произносила что-нибудь веселое, пытаясь их подбодрить.
Гектор привел шаманку в салон, и Арен, получив от Дайда сообщение на браслет, оставил Александра с Викторией и Софией, а сам, взяв Агату на руки, перенесся в салон.
Ив и дознаватель сидели на диване, и когда император вышел из камина, встали и поклонились, настороженно глядя на них с Агатой. Они не могли не понимать, что он не позвал бы их просто попить чаю и поесть пирожных, и теперь напряженно ждали дальнейших указаний.
– Знакомься, моя радость, – произнес Арен, садясь на соседний диван. – Это айла Ив Иша. Она сейчас тебя тоже посмотрит.
– Здравствуйте, ваше высочество, – сказала шаманка, улыбнувшись. – Вы очень похожи на своего отца.
Агата расцвела и гордо вздернула нос.
– Здравствуйте! Мне все это говорят. Я рада!
– Быть может, вы что-нибудь разглядите, Ив, – продолжал император, погладив свою девочку по голове. – Врачи не смогли нам помочь. У Агаты анемия. Без всякой причины.
– Без причины ничего не бывает, – пробормотала женщина, доставая из сумки уже знакомые Арену глиняную миску, флягу из темного стекла и нож с деревянной рукояткой. Налила воду в миску, наклонилась над ней, прошептала что-то, а после, выпрямившись, обратилась к Агате: – Сейчас надо будет пальчик уколоть.
– Мне сегодня уже три раза кололи пальчик, – ответила девочка смело и протянула левую ладошку. – Я не боюсь.
– Молодец, – кивнула шаманка, легко касаясь кончиком ножа безымянного пальца наследницы. – А теперь опусти его в воду и подержи чуть-чуть, пока она розовой не станет.
Агата послушно сделала то, что ей велели, с интересом рассматривая то чашу, то саму Ив. Она явно сдерживала любопытство, понимая, что сейчас ей никто не будет отвечать на вопросы нормально, поэтому только молча смотрела на качающиеся в ушах шаманки серьги из трех разноцветных перьев.
– Можешь убирать.
Наследница вынула палец из воды, и Арен перехватил ладонь дочери, моментально заживив ранку. Шаманка между тем мешала содержимое миски ножом, попутно подбрасывая туда какие-то семена, и что-то негромко бормотала. Бормотание становилось все резче, настойчивее, но в конце концов оборвалось, и император, взглянув женщине в лицо, увидел, что она внезапно побледнела.
Не говоря ни слова, Ив достала из сумки карты и, перемешав колоду, быстрыми движениями, которые показались Арену нервными, сделала расклад. Она выкладывала на стол карту за картой, и руки ее слегка тряслись, как в лихорадке.
– Ваше величество… – прошептала шаманка, поднимая голову, и в глазах ее было столько ужаса, что Арен, не мешкая, коснулся ладонью виска Агаты, усыпляя дочь. Девочка обмякла в его руках, и император, перехватив ее поудобнее, попросил:
– Рассказывай, что увидела. Она уснула, не услышит, а Гектору я доверяю.
Арен бросил короткий взгляд на дознавателя – Дайд смотрел на разложенные карты, хмурясь и кривя рот. Точно такое же выражение лица было у него накануне Дня Альганны, когда Арен сказал, что в случае его гибели надо не бороться с новым императором, а бежать прочь из столицы. Гектору эти инструкции демонски не понравились.
– На девочке проклятье, – пробормотала Ив, потерев ладонями побледневшие щеки. Говоря это, она словно вдруг постарела. – Не такое, как было на вашей жене, а гораздо хуже. Оно… смертельное.
В груди стало холодно и больно.
– Ты можешь его снять?
– Ваше величество… – Она вновь потерла щеки. – Наши проклятья имеют множество особенностей…
– Можешь или нет?
– Могу, – она сглотнула, а Арен резко выдохнул. – При определенных условиях…
– При каких?
– Ваше величество! – вмешался Дайд, положив ладонь шаманке на плечо, словно желая успокоить. – Мне кажется, нужно позволить Ив рассказать все с самого начала, иначе она запутается, и будет только хуже.
