Текст книги "После (СИ)"

Автор книги: Анна Шнайдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 29 страниц)

– Если ты все же организуешь какую-то комиссию или даже комитет, который будет заниматься вопросами передачи родовой магии, можно, я буду в этом участвовать?

– Зачем? – поднял брови император.

– Все думают, будто я не люблю нетитулованных, – пробормотала жена сконфуженно. – Это справедливо, конечно. Я бы хотела доказать, что это не так, а заодно помочь тебе. У тебя не будет времени курировать этот комитет, а у меня есть время. Да и вообще это хорошо – показать, что ты не один, что тебя поддерживают близкие.

– Это и правда хорошо, Вик, – кивнул Арен, задумчиво глядя на супругу. – Что ж, пока я не против, а там посмотрим. Может, тебе это не понравится, и ты сбежишь к своим растениям.

– Не сбегу, – сказала Виктория неожиданно твердо. – Можно подумать, тебе нравится сидеть на совещаниях с комитетами. Ты же никуда не убегаешь? Вот и я не буду.

Пока императору с трудом в это верилось – Виктория все же не слишком представляла, о чем говорит и какой там будет пласт работы, – но он не спешил ей отказывать. Она имеет право хотя бы попробовать.

Арен оставался в ее спальне примерно через день. Жена больше не пыталась его соблазнить, лишь разговаривала, расспрашивая о делах и сама рассказывая о том, чем занималась вместе с детьми, а потом нежно и ненастойчиво обнимала и засыпала.

Что ж, если Виктория будет вести себя так и дальше, их семейная жизнь перестанет быть кошмаром. Арен очень на это надеялся.

Вот так постепенно прошли три недели с отъезда Софии. Закончив дела, император перенесся к Виктории, чтобы остаться с ней на ночь, и когда вышел из камина в спальне, обнаружил супругу сидящей возле туалетного столика и увлеченно что-то рисующей на листке бумаги.

– Что это ты делаешь? – поинтересовался он, подходя ближе, и замер, увидев собственный портрет в карикатурном стиле, выполненный простым карандашом. – Вик?..

Она оглянулась на него и улыбнулась, заметив удивление на лице.

– Рисую. По-моему, это очевидно. София считает, что у меня талант к карикатурам. Что думаешь?

Имя отозвалось дрожью в измученном разлукой сердце.

– Думаю, она права. Ты показываешь ей свои рисунки?

– Да, она меня учит, – кивнула Виктория. – Смотри! – И достала из ящика туалетного столика целую стопку бумаг; на верхней оказались изображены карикатурные Агата с Александром. – Вот!

Арен принялся перебирать рисунки и не мог не отметить, что жена действительно многому научилась за последнее время. Но кроме ее карикатур здесь были и рисунки Софии – он узнал знакомую руку.

И не только рисунки.

«Мне всегда казалось: для того, чтобы рисовать карикатуры, нужен особенный кураж. Ты считаешь, что все наоборот, карикатуры рисовать проще, чем реальность, но это не так. Когда рисуешь карикатуру, ты должен за что-то зацепиться, за какую-то особенность во внешности или характере, и преувеличить ее или приуменьшить. У меня получалось, но отнюдь не легко и непринужденно, а настоящий талант – он всегда такой, легкий и непринужденный…»

– Что это? – еле выдавил из себя Арен. Перед глазами плясали черные мушки.

– Письмо Софии. – Голос Виктории звенел от смущения. – Она пишет отдельно детям, отдельно мне. Ты видел письма для Агаты с Александром, а это для меня.

Больно. Как же больно, Защитник.

– Могу я… прочитать?

– Конечно.

Арен сел на кровать, положив на колени листки бумаги, и принялся перебирать их, вчитываясь в каждое слово, каждую букву. Ему казалось, что он даже слышит голос Софии и видит ее ласковую понимающую улыбку.

В груди стало тесно и жарко, и Арен схватился за занывшие виски. Зря он стал читать все это, так и Венец потерять недолго.

Он поднял голову и обнаружил, что все это время Виктория смотрела на него, сидя за туалетным столиком, и во взгляде ее были боль и жалость.

– Зачем тебе это? – спросил он глухо, откладывая в сторону письма и рисунки Софии. – Зачем, Вик?

– Я хочу вернуть ее во дворец, – ответила жена, и Арен от неожиданности сжал кулаки, не веря в то, что услышал. А Виктория продолжала: – Ее место здесь, Агата правильно сказала.

– Ты… – Грудь вновь сдавило, и император, кашлянув, с трудом выдохнул: – Зачем?

– Я ведь уже сказала. Хочу вернуть Софию во дворец.

Она замолчала, и Арен тоже молчал несколько мгновений, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Он ничего не мог понять, и мысли путались, перебивая друг друга.

– Что это за ерунда, Вик? София ушла не по своей прихоти, а потому что я так решил. И ты не объяснила, зачем. Тебе без нее разве плохо живется?

– Главное, что без нее плохо живется тебе, – сказала жена едва слышно, вновь поразив императора до глубины души. – Тебе и детям. Да и мне не очень-то хорошо, когда вам плохо.

– Дети справятся и забудут.

– А ты?

Защитник! Она говорила и спрашивала так, словно все знала и понимала. Но как и откуда? София ведь не могла рассказать.

– А я – тем более.

– Ну перестань обманывать! – простонала Виктория, закатывая глаза. – Ты думаешь, я слепая? А заодно глухая и бестолковая! Я же вижу – ты любишь Софию. Любишь! И не смей говорить, что я просто ревную.

– А не ревнуешь? – перебил жену Арен, складывая руки на груди. Он ощущал себя моряком, неожиданно попавшим в сильнейший шторм.

– Я не знаю, – вздохнула она. – Поначалу, когда я только осознала это, больше злилась и обижалась, чем ревновала. А может, и ревновала тоже. Конечно, мне бы хотелось, чтобы ты любил меня, а не ее. Но все равно – не то. Когда я ревновала раньше, я желала уничтожить воображаемую соперницу. Сейчас не желаю. Знаю, что это ничего не изменит. Любовь же не зависит от того, жив человек или мертв, рядом он или вдали, отвечает взаимностью или не отвечает. Понимаешь?

Почему-то после этих слов обманывать Викторию Арен больше не мог.

Он встал с постели, подошел к жене и, взяв ее на руки, прижал к себе, укачивая, как маленькую девочку.

– Прости.

Она всхлипнула.

– Не надо. Я знаю, ты скажешь – я виноват, потому что изменил, не сдержал брачные клятвы. Я бы тоже на твоем месте не сдержала, если бы ты вел себя так ужасно, как я все эти годы.

– Ты была под проклятьем.

– Я не боролась, – возразила она горячо. – Вместо того, чтобы пытаться выполоть сорняки, я взращивала их, слушая Аарона, и…

– Перестань, – Арен поморщился, не собираясь слушать эти самообвинения. – Тебе было восемнадцать лет. Это я должен был помочь тебе разобраться, я должен был настоять на психотерапии, пригласить другого шамана и…

– Нет, это ты перестань! – возмутилась Виктория и даже дернулась, пытаясь высвободиться и встать, но император не позволил. – У тебя и так забот было по уши, думаешь, я не помню? А тут еще я со своими истериками. Ты сделал все, что мог!

Он покачал головой, но спорить не стал. Конечно, для нее он всегда будет ни в чем не виноват, как и для Софии. Но для себя – нет.

– Пойдем спать, Вик, – сказал он устало и понес жену к кровати. – Пора уже.

– Ты… – прошептала она, когда он положил ее на постель. – Вернешь Софию во дворец?

– Нет.

– Вредина, – буркнула Виктория и нахмурилась. – Я все равно тебя уговорю.

В это мгновение она была так похожа на Агату, что Арен улыбнулся, неожиданно подумав о том, что все-таки любит ее. Не как женщину и возлюбленную, а как ребенка, о котором необходимо заботиться и которого надо оберегать от опасностей.

* * *

Легко сказать – трудно сделать, теперь Виктория как никогда хорошо понимала смысл этой фразы. И дело было даже не в том, что Арен тот еще упрямец, а в ее собственных сомнениях. В ней все еще сильно было желание удержать мужа подле себя, слишком сильно для того, чтобы идти вперед с чистым сердцем. По ночам она часто просыпалась и, если Арен был рядом, лежала и смотрела на него, ощущая безумную тоску и отчаянную жажду, необходимость в его любви. Знала, что невозможно – и от этого было еще мучительнее.

Если бы не Силван, она бы сломалась, как хрупкая и сухая веточка. Но он поддерживал в ней все то, чем Виктория могла гордиться – мужество и смелость, чувство собственного достоинства, понимание своих возможностей, но главное – желание сделать счастливой не только себя, но и окружающих.

И теперь Виктории казалось, что шаманка имела в виду вот это. Разве можно быть счастливой, если все вокруг тебя несчастны? Если муж похож на тень, живого мертвеца, даже хуже – покойники и то краше. Счастье за чужой счет – не счастье вовсе.

Она понимала: если сможет добиться своего и София вернется во дворец, им всем придется нелегко. Особенно Виктории. Она-то будет одна, в отличие от Арена и его возлюбленной. Но со временем и она найдет свое счастье. А вот если София не вернется, Виктория навсегда потеряет такую возможность, заперев себя и мужа в клетку. Пусть желанную, но все-таки – в клетку.

* * *

Арен и сам не ожидал, но этот разговор с Викторией что-то изменил в нем, и теперь он стал задумываться о возможности вернуть Софию. Одергивал себя и ругал за глупые мысли, но они возникали все чаще и чаще, волнуя его и заставляя просчитывать варианты и способы, и он скрежетал зубами от досады и злости на себя. Ведь он убрал Софию из дворца не ради Виктории, а ради нее самой, чтобы никто и никогда не покушался на ее жизнь, чтобы у нее была свобода и возможность создать семью. И что изменилось? Разве София вне опасности? Нет. Просто ему настолько невыносимо без нее, что он уже готов сдаться.

Кстати, а хочет ли она сама, чтобы он сдавался? Хочет ли вернуться? Прошел уже почти месяц, и Арен был не уверен, что София за это время не передумала, решив, будто император поступил правильно и разумно. Там еще и Вагариус под боком, наверняка говорил такое любимой внучке. Может, София и не собирается возвращаться. Да, разлюбить она не могла, но могла осознать, что все к лучшему.

Император бы забил в себе эти мысли куда-нибудь поглубже, но не давали дети и Виктория. Агата и Александр постоянно вспоминали Софию, каждый день приносили папе ее письма, вздыхали и смотрели умоляющими глазами. Но с женой было еще хуже. Она больше не разговаривала с ним о Софии, но оставляла на туалетном столике ее письма, не читать которые Арен был не способен.

«Ну почему же вы не поставили спектакль?! Попроси аньян ее высочества Анны помочь вам с постановкой и костюмами, она все это тоже умеет. Порадуйте императора и друг друга».

«Как так – нет настроения? Оно появится во время репетиций! И вообще – давай я сама сделаю вам костюмы? Волчьи уши для его высочества Арчибальда у вас уже есть, осталась самая малость!»

«А лисичкой вместо меня пусть будет Тасси. Или Мэл Руди, ее служанка, я немного общалась с ней, она очень милая. И думаю, она будет рада».

По письмам Софии создавалось впечатление, что ее никто не выпихивал из дворца за сутки, а она сама была вынуждена уйти и теперь утешала всех, что так получилось. И в этом была она вся. Его великодушная девочка, его радость и счастье.

– Не надо, – сказала Виктория вдруг однажды вечером, после того как Арен сообщил, что сегодня будет ночевать с ней. И пояснила, решительно глядя ему в глаза: – Ты не хочешь быть со мной. Поэтому не надо.

– Ну и что ты опять придумала? – спросил он с безнадежностью и на мгновение онемел, услышав:

– Ты должен быть с той, которую любишь, а это не я.

Она молчала, явно не собираясь больше ничего говорить, а Арен вспомнил, что сегодня днем у жены был очередной сеанс с психотерапевтом.

– Может, хватит с тебя психотерапии? – протянул он, глядя на упрямо скрещенные на груди руки Виктории. – А то я уже начинаю бояться.

– Не хватит. Силван мне нужен.

– Для чего?

– Он помогает мне чувствовать себя счастливой, – объяснила Виктория. – Счастливой несмотря ни на что и даже вопреки. Просто потому что погода хорошая или слова приятные услышала. Он помогает мне не обвинять себя во всем бесконечно, крутясь в негативных эмоциях, а искать выход, анализируя ситуацию. Но главное – он помогает мне любить саму себя.

– Звучит двусмысленно, – улыбнулся Арен и, наткнувшись на хмурый взгляд жены, поправился: – Я шучу, Вик. Я рад за тебя. Но почему ты не хочешь, чтобы я оставался сегодня с тобой?

– Не только сегодня, – сказала она тихо и опустила глаза, слегка побледнев и упрямо поджав губы. – А вообще никогда. Так будет правильно. Ты любишь Софию и должен быть с ней.

– Моя жена – ты.

– Это неважно. Ты любишь Софию.

– Вик, ну перестань, – он поднял руку и погладил ее по плечу. – Ты же на самом деле хочешь, чтобы я остался.

Она вздрогнула и подняла голову. В глазах ее застыли слезы, и Арену внезапно стало до безумия жаль жену.

– Уходи, – выдохнула она резко и сделала шаг назад. – Конечно, я хочу, чтобы ты остался. Очень хочу. Но это неправильно. Ты не желаешь быть со мной. Ты любишь Софию.

– Софии нет во дворце, – возразил Арен, оставаясь на месте и внимательно глядя на Викторию. – И в моей жизни ее тоже нет.

– Она есть в твоем сердце, – прошептала Виктория, губы ее задрожали, и она разрыдалась, оседая на пол, будто ее перестали держать ноги.

Император подхватил супругу на руки и понес к постели. Он чувствовал отчаянное желание утешить Викторию, при этом понимая, что абсолютно бессилен. Он был не способен дать ей то, о чем она мечтала.

– Нет. – Жена отвернулась, когда он попытался поцеловать ее. – Не нужно, Арен. И уходи, пожалуйста, уходи, пока я не передумала и не сдалась. Иначе я перестану уважать себя.

Если бы не последняя фраза, он бы все равно поцеловал ее. И остался бы на ночь, и сделал бы так, чтобы Виктория забыла свои безнадежные идеи. Он доводил бы ее до исступления множество раз, вынуждая кричать, срывая горло и царапая ему спину – но Виктория сказала: «Иначе я перестану уважать себя», и Арен остановился. Вот уж чего бы он по-настоящему не хотел.

– Вик, – проговорил он серьезно, отстраняясь и садясь на постели рядом с ней, – ты хорошо понимаешь, о чем просишь меня?

– Конечно, – кивнула она не менее серьезно. – Я хочу, чтобы ты был с женщиной, которую любишь.

– Этой женщины здесь нет.

– Так верни ее.

– И что дальше? – чуть не заорал Арен, сдержавшись в последнюю секунду. На Викторию он не злился – он злился на ситуацию и на себя: вместо того, чтобы пресечь этот разговор, он слушает и отвечает. – Ты предлагаешь мне развестись с тобой и жениться на Софии? Чтобы тебя пинали в каждом аристократическом доме? Чтобы ты виделась с детьми только по выходным? Или не виделась вообще?

Виктория сглотнула и побледнела сильнее.

– И это я только про тебя сказал. Как при этом начнут полоскать мое имя, я молчу. Как будут смотреть на Софию – тем более. Сейчас не время для разводов.

– Не сейчас, – шепнула жена, умоляюще глядя на него. – Позже. Через несколько лет, например. А пока… я буду исполнять формальные обязанности. А ты… будешь жить с Софией.

Арен молчал. Его тошнило.

– Это же лучше, чем ложь! – воскликнула Виктория, приподнимаясь, и обняла его. – Ну, Арен! Мы все знаем правду. И ты, и я, и София. А остальных это не касается!

– Защитник, – пробормотал император, погладив супругу по голове, – почему это не казалось таким сложным, когда я собирался лгать тебе?

– Потому что ложь легче, чем правда. Мне так Силван на сеансе сказал. – Виктория положила руку Арену на грудь и продолжила с той же горячностью: – Но ложь – это грязь, а правда не может быть грязной, даже если она болезненная.

Они сидели, обнявшись, несколько минут, и молчали, но в этом молчании и легких движениях их ладоней, которыми они продолжали касаться друг друга, было больше любви, чем во всех прошедших годах брака.

– Я убрал Софию из дворца, чтобы не рисковать ее жизнью, – признался Арен негромко. – Я устал от покушений и боялся за нее.

– Понимаю. Но это не выход. Иначе надо убирать отсюда всех, кого ты любишь, в том числе Агату с Александром. А Арчибальд? Ему в таком случае нельзя быть охранителем, он же может погибнуть раза по два в месяц, если не чаще.

– Ты права. – Император склонил голову и невесомо поцеловал жену в лоб. – Вик… Ты уверена? Мы сейчас неплохо понимаем друг друга, можно попробовать построить нормальную семью. Я буду заботиться о тебе, и клянусь, ты никогда не будешь несчастной.

Она улыбнулась с горечью и, подняв голову, ответила, глядя ему в глаза:

– Уверена, Арен.

ЭПИЛОГ

Все это случилось в один день. Вернувшись с работы, София обнаружила на кровати белую лилию. Этот цветок члены императорской семьи дарили своим избранницам в том случае, если собирались жениться.

Пальцы ее заскользили по бархатным лепесткам, усиливая мягкий и пряный аромат, и сердце забилось быстрее. Неужели он все-таки передумал? Спустя полтора месяца – передумал? Или этот подарок значит что-то другое? Нет, а что еще он может значить?

София боялась поверить. Сидела на постели, сжимала в ладонях стебель цветка, и почти не дышала. И тихий писк почтомага с трудом расслышала.

Письмо! Может, Арен оставил ей не только цветок, но и записку?

Однако письмо было не от императора, а от его жены.

«Я давно хотела написать тебе это, но боялась. Теперь не боюсь, потому что Арен меня поддерживает. Я все знаю, Софи. Знаю, и прошу тебя вернуться во дворец. Больше между нами не будет лжи, не будет обмана, и вы сможете быть вместе…»

Строчки плясали перед глазами, расплывались, дрожали, и София никак не могла осознать то, что действительно читает все это. Виктория, к которой она в последние недели начала относиться с огромной нежностью, мягко уговаривала вернуться, уверяла, что не против, хоть это и будет сложно, но они справятся. Справятся, потому что не лгут и уважают друг друга.

Дочитывая письмо, София уже с трудом дышала. И когда перевернула листок и увидела не карикатуру, а обычный рисунок, на котором она обнимала радостных Агату и Александра – дышать стало невозможно вовсе. Она хлопала ртом, как рыба, обливаясь слезами и чувствуя себя одновременно и счастливой, и несчастной.

– Вано! – воскликнула София, когда наконец смогла и дышать, и говорить, и распахнула дверь комнаты. – Вано!

– Что? – раздался его голос с первого этажа, и она попросила:

– Подойди, пожалуйста.

Через минуту Вагариус, полюбовавшись на красное и заплаканное лицо внучки, уже читал письмо императрицы. Закончив, он вздохнул и, отложив в сторону листок, обнял Софию.

– Я могу перенести тебя во дворец прямо сейчас, – сказал он с грустью. – Попрошу Ральфа сделать допуск, он не откажет.

– Ты… не против? – прошептала София, прижимаясь к груди своего дедушки и глотая слезы. – Не против?..

– Как я могу быть против, если все это время я наблюдал, как вы оба медленно умираете? – ответил Вано, сжав ее плечи. – Император ходил весь почерневший и так похудел, что ему пришлось срочно менять гардероб. А ты? Ты сколько раз улыбалась за последние недели? Меньше, чем пальцев на одной руке. Я не хочу хоронить ни его, ни тебя.

София вздрогнула и подняла голову.

– Тогда пойдем. Пойдем скорее!

Они перенеслись во дворец через несколько минут из собственной прихожей, но прежде чем идти к Арену, София направилась в парк. Именно там гуляли сейчас наследники и Виктория.

Агата и Александр увидели ее издалека и так завизжали, кинувшись навстречу, что со всех окрестных деревьев срочно улетели все без исключения птицы.

– Софи-и-и-и!!! – визжали дети, обнимая ее, опустившуюся на колени, и прыгая от восторга, но вскоре этот восторг сменился слезами.

– Мы тебя так ждали-и-и-и! – разрыдался Александр, и тут же заплакала и Агата.

– Ты же не уйдешь больше? – захныкала девочка, вцепляясь в рукав платья Софии. – Не уйдешь же?!

Она подняла голову и посмотрела на Викторию, которая стояла тут же, рядом – запыхавшаяся от стремительного бега, потому что тоже бежала к ней, и с такой счастливой теплой улыбкой, что София невольно улыбнулась в ответ.

– Она не уйдет, – ответила Виктория уверенно и протянула руку, помогая ей подняться с колен. – Никогда-никогда не уйдет.

Дети радостно завизжали, а София, ощутив внезапную волну сочувствия и неловкости, прошептала, делая шаг вперед и сжимая пальцы императрицы.

– Если ты попросишь, я уйду.

– Не попрошу. – Виктория, по-прежнему счастливо улыбаясь, кивнула на дворец. – Иди к нему скорее. Дети, Софии надо отлучиться к папе, но она скоро придет!

– Мы будем ждать, Софи! – ответили наследники хором, и она, развернувшись, почти побежала ко входу, уже не услышав, как Агата спросила у Виктории:

– Мам, ты что-то такое интересное чувствуешь, я не понимаю, что. Как это называется?

– Искупление, моя радость, – сказала она тихо, прижав ладони к груди – там, где билось ее сердце, оказавшееся полным силы и мужества. – Это называется искупление.

Охрана впустила Софию в кабинет императора без лишних вопросов, просто открыв перед ней дверь. Девушка стремительно пересекла приемную, где уже не было секретаря – рабочий день Адны давно кончился, – и, распахнув дверь кабинета, влетела внутрь, чуть не столкнувшись с Гектором, который, судя по всему, уже собирался уходить.

Дайд, увидев ее, хмыкнул, подняв брови, а потом быстро удалился, не произнеся ни слова. Но София на него и не посмотрела – она смотрела лишь на Арена. Император, поднявшись с дивана, шел ей навстречу, глядя на нее с любовью и надеждой, и эмоции его, открытые для нее, как и раньше, полыхали радостным огнем.

Он опустился на колени прежде, чем она успела его обнять, и прижался лицом к животу – как тогда, после ее возвращения из абсолютного щита.

– Наверное, я не должен быть рад, – сказал он хрипло, – но я рад.

София запустила ладони в его волосы и чуть не застонала. Как же она соскучилась!

– Я тоже, – шепнула она, закрывая глаза на мгновение. – Я даже не уверена, что поступила правильно.

Арен понял все без объяснений.

– Мы справимся, – произнес он, поднимаясь с колен, и обнял ее. – Мы с тобой сделаем все, чтобы Виктория была счастлива. Она и сама хочет этого – значит, должно получиться.

– Обязательно получится. – София улыбнулась, потянувшись к его губам. – Раз уж у нее получилось то, благодаря чему мы сейчас вместе. Это гораздо сложнее.

Арен поцеловал ее, крепко прижав к себе, и София обхватила его руками, прижимаясь в ответ и наконец ощутив то, чего ей так не хватало эти полтора месяца. Она обнимала императора, словно проникая в него, перетекая, и ощущала, как он делает то же самое, принимая ее свет и одаривая своим.

Они вновь стали единым целым.

Больше книг на сайте – Knigoed.net