Текст книги "Бастард Его Величества"

Автор книги: Анна Емельянова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц)

ГЛАВА 10

Давно спустилась тёмная, ветреная ночь. Дул резкий ледяной ветер. Впрочем, непогода не смущала Рэндалла, и ему было любопытно посмотреть на башни замка. Он знал, что где-то поблизости находилась часовня, украшенная горгульями. Прежде ему много доводилось слышать и о провинциальном замке герцога Джона Ланкастерского, и о его лондонском дворце Савое – очень красивой и громадной крепости.

Со стены Рэндалл в полной мере мог разглядеть простирающиеся до самого горизонта леса и поля. Воздух казался ему чистым и свежим. Закрыв глаза, он застыл на минуту, наслаждаясь ароматами ночи, и вновь вспомнил о рыцаре де Монфоре.

– Стоило принять его предложение. Вместе мы объехали бы много королевств, – пробормотал он. Никто из лордов, даже Ланкастер, не отнёсся к нему так, как Ральф де Монфор. У Джона Гонта Рэндалл ходил бы в шелках и парче, но всегда оставался бы одним из двадцати менестрелей, а вовсе не другом, как обещал ему Ральф.

Размышляя, Рэндалл не заметил, как неподалёку от него остановился какой-то человек. Он был без алебарды и панциря, в плаще, с лежащим на плечах капюшоне. У его бедра висел убранный в ножны длинный меч, а на сапогах тускло поблёскивали шпоры. Аромат цветочной эссенции и дорогих притираний указывал на знатное происхождение господина. Рэндалл узнал в нём сэра Филиппа Монтгомери.

– Я люблю гулять по стене моего замка Спрингроузез в Йоркшире, – сказал, повернувшись к нему, сэр Филипп. – Вы бывали в Спрингроузезе?

– Нет, милорд. Но я часто ходил с отцом через Йоркшир.

– И вы стали менестрелем потому, что ваш отец – менестрель?

– Папаша Терри научил меня многому, милорд.

Взорвавшись презрительным смехом, Филипп отвернулся:

– Кто бы предположил: я и жалкий слуга на прогулке!

Гнев вспыхнул в душе Рэндалла, но он сумел подавить его.

– Зато вы, милорд, очень знатный и благородный человек, – сказал он как можно любезнее.

– Верно, – хмыкнул Монтгомери. – Мой род прославился ещё при Генрихе II, и с тех пор все Монтгомери считаются не только землевладельцами и феодалами, но и рыцарями. – Он не стал вдаваться в подробности, объясняя менестрелю, что и его отец, Вильям Монтгомери, прославился подвигами на войне, и он сам служил потом во Франции. – Так что мне не пристало разгуливать в компании бродяг! – закончил сэр Филипп и направился к башне.

– Что ж! – сказал вслед ему Рэндалл. – Мне жаль, что я внушаю вам такое отвращение, милорд.

– Меня не купишь глупыми мелодиями! Я – воин! Я служил во Франции и знаю, сколь дерзки бывают лицедеи! Но ты бродяга, только и всего.

Проходя мимо Рэндалла, Филипп грубо оттолкнул его и, не глядя более в его сторону, исчез в башне.

Но Рэндалл уже не чувствовал гнева, поскольку не впервые сталкивался с надменностью знатных особ и рыцарей. Продолжая бродить по стене замка, он расспросил встретившегося стражника о папаше Терри.

– Идите в левую башню, там прислуга герцога, – указал стражник в сторону укрепления, ютившегося возле донжона.

Рэндалл спустился во двор. Он без труда отыскал папашу Терри, который спал на тюфяке из травы в комнате на нужней этаже башни. Устроившись прямо на полу на другом тюфяке, в углу, Рэндалл долго глядел в потемневший от чада факелов потолок, пока сон не прервал ход его размышлений.

ГЛАВА 11

Утром камердинер герцога прислал к менестрелям своего человека, чтобы подобрать для них подходящие наряды.

Папаша Терри уже подобрал себе одежду и был ею весьма доволен. С длинными тёмными локонами, в жёлтом упелянде и шоссах, в синем плаще, застегивающемся под горлом аметистовой пряжкой, он выглядел очень достойно.

– Ну-ка, ну-ка! – воскликнул он, заметив, что Рэндалл проснулся. – Теперь мы подберем одежду и для тебя!

Перебрав кучу принесённых вещей, папаша Терри и Рэндалл остановились на узком парчовом котарди, подчёркивающем изящество молодого человека, длинном плаще с фалдами, вырезанными по краям квадратными фестонами, и на сафьяновых сапожках.

Слуга предложил прислать к менестрелям цирюльника, но они предпочитали бриться самостоятельно.

– Ты настоящий герцог в этих нарядах! Боже! А ведь ты действительно сумел бы блистать при королевском дворе! – вздохнул папаша Терри. – И герцог Ланкастер, я уверен, будет в восторге от тебя. Но что ты обсуждал с ним?

– Мелодии лютни, звуки дудки, – уклончиво ответил Рэндалл. – А потом я встретил графа Монтгомери. Ты что-нибудь знаешь о нём?

Терри Уолтерс устремил на Рэндалла взгляд, полный ужаса.

– Почему ты спрашиваешь меня о нём? Он говорил с тобой?

– Да! Великий сэр Филипп удостоил меня беседы, – засмеялся Рэндалл. – Кстати, он вчера был в трапезной.

Схватив юношу за узкие плечи, Терри крепко сжал их. С удивлением Рэндалл смотрел на своего приёмного отца.

– Граф Филипп жестокий человек, он жёг деревни сотнями, когда служил во Франции. К тому же он настоящий аристократ, очень знатный дворянин, отпрыск рыцаря Монтгомери, который был знаменит службой королю Эдуарду. Мы для него – омерзительные рабы, чернь, и к нам он относится с презрением.

– Откуда ты столько знаешь о нём?

– От бродяг, от простолюдинов, прислушиваясь к тому, о чём говорят в грязных трактирах, – и Терри принялся складывать их изношенные вещи в мешок.

Спустя полчаса менестрели уже входили в огромный зал, где завтракали Джон Гонт, его свита и слуги. Кое-кто из гостей, кого Рэндалл видел накануне, уже разъехались по своим замкам. В трапезной он увидел сэра Филиппа, о котором папаша Терри поведал недавно много нелестного. Монтгомери даже не повернул головы в его сторону и ничем не выдал их знакомства, происшедшего ночью на стене замка.

Обоим менестрелям отвели места за длинным столом, за которым сидели слуги, у вереницы высоких окон.

Увидев Рэндалла, Джон Гонт ласково ему кивнул. С признательностью менестрель отвесил ему поклон.

Попробовав гороховую похлёбку и тушёные овощи, молодой человек заметил, как кто-то плеснул ему в глиняную кружку эль.

– Отведай, Рэндалл! Мои братья делают лучшее в Англии пойло!

Подняв глаза, он узнал брата Строу. Монах широко улыбнулся, его лицо светилось искренней радостью.

– Кто бы мог подумать! Брат Строу! – засмеялся Рэндалл. – А я-то думал, что после ночи любви с какой-нибудь прекрасной служанкой вы уже на обратном пути в графство Эссекс.

– Но ты ошибся! – ответил брат Строу. – Я отправлюсь в Эссекс после того, как поем!

– О, это умный поступок, монах! – усмехнулся Рэндалл.

Брат Строу хлопнул его по плечу:

– Говорят, вчера вы привели в восторг герцога?

– И, как видишь, сегодня я одет, словно дворянин.

– У Джона Гонта все слуги одеваются, как дворяне! Он поступает так же, как король Ричард. Но я вынужден признать, что такая одежда на тебе отлично сидит. – Монах громко захохотал и, осушив огромную кружку эля, со стуком поставил её на стол.

– Папаша Терри, – проговорил герцог, – кажется, так вас называет Рэндалл? Не исполните ли для меня что-нибудь?

– Разумеется, милорд, – поднялся папаша Терри и, взяв лютню, взобрался на балкончик. Его низкий, хриплый голос очень подходил для исполнения незатейливых весёлых песенок.

Закончить трапезу ему позволили позднее. А потом он и Рэндалл спустились во двор замка, чтобы проводить брата Строу. Когда монах уже сидел в пустой телеге и держал в руках поводья, из башни появились сэр Филипп и герцог Джон Гонт. Конюх вывел под уздцы взнузданную лошадь. Натягивая перчатки, сэр Филипп говорил герцогу:

– Не думайте, что король страстно жаждет с вами мира! Просто он старается избежать ссоры с вами, которая выльется в войну, учитывая ваше могущество.

– Передайте его величеству, что я согласен с временным миром, который установился между нами, – ответил герцог.

– Хорошо. Я передам сказанное вами моему господину, – молвил Монтгомери холодно. Затем, вскочив на коня, сэр Филипп развернулся к воротам. – И забудьте о намерениях возвратить былое влияние при дворе! – произнёс он. – Ричард вряд ли вам это позволит! – И, пришпорив лошадь, он поскакал со двора. За ним последовали два закованных в панцирь оруженосца. Миновав короткий туннель через ворота, всадники проехали по подвесному мосту.

Герцог направился к замку. Рэндаллу показалось, что герцог был раздосадован приездом посланника Ричарда. Оба менестреля и монах посмотрели ему вслед.

– Что ж! Мне нужно ехать, – сказал брат Строу. – Путь до аббатства предстоит далёкий.

Монах уехал, а менестрели отправились в замок. До вечера у них было время, чтобы немного побродить по замку и обсудить, чем ещё можно развлечь герцога.

ГЛАВА 12

Канавы у мостовой постепенно заполнялись грязью. Крыши Дартфорда влажно темнели от сырости. В графстве Кент весна уже полностью вступила в свои права.

Неспешно шагая по улочкам, сборщик податей ловил хмурые взгляды прохожих. Его не любили, и он знал об этом. Ремесленники в окнах домов, кузнецы, трудившиеся в поте лица у дымящихся жаровен, установленных прямо на улице, молодые люди, скучающие от безделья, и даже торговцы у своих лавочек презрительно смотрели на него. Женщины отворачивались, едва он появлялся на улице. Но такое перестало смущать сборщика податей.

Оставив двух своих спутников, людей шерифа Кентского, у ворот Дартфорда, он шёл по городу пешком. В кольчужном подшлемнике, панцире и испачканном в трактирах и на улицах плаще, с кинжалом и мечом на бедре, с подбитым глазом и воспалённым лицом отъявленного пропойцы, он брёл, время от времени прикладываясь к фляге, в которой плескался эль.

Недалеко от ворот Дартфорда он увидел Уота Тайлера, местного кровельщика. Тот заделывал крышу одной из башен укрепления, возведённого вокруг Дартфорда. Сборщик податей вспомнил, что у Уота Тайлера оставался долг с прошлого раза, и решил наведаться к его жене, которая всегда ему нравилась.

Возле дома кровельщика, ютившегося между дешёвым трактиром «Ловкий глухарь» и лавкой оружейника, сборщик податей заметил юную девочку, в которой узнал дочь Уота. Он подумал о том, как девочка похожа на свою мать, и тяжело вздохнул. Девочка скрылась в доме. Достав флягу и отпив из нее эля, он направился к двери. Из окна лавки оружейника на него глядел встревоженный ремесленник, но сборщик податей лишь оскалил гнилые зубы от плохо скрываемой досады.

Постучав, он немного подождал. Дверь распахнула красивая молодая женщина в широком платье, какие носили простолюдинки.

– Хороший денёк, душечка! – нагло усмехнулся сборщик.

Почувствовав замешательство женщины, он шагнул на порог.

– Что вам угодно? – спросила она.

– Мне – ничего, душечка! А вот моему господину, графу Кентскому, нужны поборы, тем более что у твоего мужа передо мной долг!

От сборщика пахло вином и потом. Хохоча, он не позволял молодой женщине захлопнуть дверь.

– Мой муж работает в городе, о долге вам стоит поговорить с ним!

– Женщина в этом для меня лучший собеседник! – возразил сборщик податей и, переступив порог дома, захлопнул дверь.

Молодая женщина попятилась, ища глазами дочь. Направляясь к ней, сборщик податей дерзко ухмылялся.

– Я обещаю, душечка, что сам заплачу долг твоего мужа, если взглянешь на меня благосклонно, – протянув руку, он коснулся длинных волос. Она отвернулась от него.

– Мы сумеем с тобой решить этот вопрос – один-два поцелуя и страстные объятья! – произнёс он и, взяв флягу, допил эль.

– Убирайся, грязный негодяй! – прошептала молодая женщина. – И не подумаю отвечать тебе благосклонностью.

– Вот как?! Мерзавка! – и сборщик наотмашь ударил её по лицу.

– Убирайся! – закричала она в ярости.

Бросившись к девочке, сидевшей в слезах в углу дома на скамейке и наблюдавшей за происходящим, негодяй воскликнул:

– А может, она расплатится за долги отца?

– Не приближайся к моей дочери, тварь, – процедила жена кровельщика.

– А что ты мне сделаешь?! – захохотал он, вынув кинжал из ножен.

– Трус! – воскликнула молодая женщина. – Ты воспользовался, что я и моя дочь одни! Презренное животное!

– Молчать! – рявкнул сборщик податей и схватил сжавшуюся от страха девочку.

– Прошу тебя! Не трогай мою дочь! – воскликнула жена кровельщика, вцепившись ему в руку.

Сборщик податей полоснул её лезвием кинжала по горлу и выругался. Захрипев, молодая женщина упала. Кинувшись к визжащей дочери, убийца свернул ребёнку шею. Он знал, что и без свидетелей все в Дартфорде укажут на него и ему влетит от шерифа Кентского.

Дверь распахнулась. Обернувшись, сборщик податей в ужасе уставился на вошедшего кровельщика.

– Нет, Тайлер! Я здесь ни при чём! – заорал он, вжимаясь в угол.

– Ты ответишь за злодейство, – глухо произнёс Уот Тайлер и обнажил короткий обоюдоострый меч, какие носили простолюдины. – Защищайся! – холодно приказал ему кровельщик.

Внезапно рассвирепев, сборщик вскочил и выхватил свой меч. Закипела драка. Нетрезвая голова и плохая подготовка сборщика почти сразу позволили Уоту Тайлеру одолеть его. Через несколько минут он пронзил негодяя мечом.

К дому Тайлера сбегались жители Дартфорда. Слух о том, что кровельщик посмел вступить в драку с человеком графа, тут же разлетелся по городку. Люди бежали, вооружившись мечами, топорами и алебардами.

Больше не обращая внимание на происходящее, Уот опустился на пол. Слёзы блестели на его щеках. Он любил жену и дочь и сейчас жалел, что оставил их одних. На пороге его дома появились самые отчаянные дартфордцы. Впереди стоял друг Тайлера – Уилл. Увидав лужи крови, тела жены и дочери Уота и мёртвого сборщика податей, он побледнел.

– Начался мятеж, Уот! Ты был столь отважен, что посмел бросить вызов графу! – сказал он.

– Отважен?! – произнёс кровельщик и, поднявшись, направился к дверям. – Пусть так! Я не позволю впредь сборщикам податей его величества убивать жён и детей бедняков! – Убрав меч в ножны, он вышел к ждущим его людям.

– Да здравствует Уот Тайлер! – заорал Уилл. Народ отозвался истошным воплем.

Улицы Дартфорда уже заполнялись бедняками. Даже женщины и бродяги присоединились к мятежникам. Загорелось несколько домов, принадлежащих друзьям графа Кента. К вечеру весь Дартфорд был охвачен пожарами, разбоями и всеобщими волнениями. Уот приказал своим сторонникам идти к дому шерифа.

Стражники в железных шлемах сошлись с мятежниками возле дома шерифа, но люди Уота, ворвавшись внутрь, наполнили коридоры и залы воплями и топотом множества ног. Шериф, бросившись к окну, в ужасе взирал на происходящее. Это был человек средних лет, с холодным, чисто выбритым лицом и светлыми прямыми волосами, закрывавшими шею и гладко спадавшими над бровями. Он заранее надел кольчугу и латы, защищавшие руки и ноги, как только узнал о мятеже в Дартфорде. За время его жестокого правления в графстве Кент из-за сборщиков податей не раз страдали бедняки и нередко вспыхивали стычки, но такого мятежа, какой устроил кровельщик из Дартфорда, шериф не ожидал.

Достав меч из ножен, шериф резко обернулся от окна к дверям, в которые вломились человек двадцать простолюдинов, вооружённых кольями, топорами и алебардами. При виде шерифа мятежники застыли в замешательстве. В их душах тлел страх и трепет перед ним, человеком, имеющим прежде в Дартфорде неоспоримую власть.

– Кто отважился бросить мне вызов, тупые свиньи? – процедил он сквозь зубы. – Идите лучше по своим жалким лачугам и молитесь, чтобы граф Кентский не расправился с каждым из вас.

Простолюдины молчали.

– Трусы! – сказал шериф, сощурив глаза.

Из толпы вышел невысокий человек, сжимающий в руках меч. Вскинув подбородок, он предложил шерифу:

– Сразимся, сэр!

Это было слишком! Раньше никто из простолюдинов не смел разговаривать с ним с такой дерзостью! Издав вопль, шериф бросился на Тайлера.

Начался поединок. Зал наполнил звон мечей, гулко отдававшийся под сводчатым потолком. Затаив дыхание, мятежники наблюдали за сражением.

Тайлер умел отлично обращаться с различным оружием, так как служил во Франции, у рыцаря из свиты принца Уэльского. Сумев выбить меч из руки противника, он заставил того отступить к окну. Уот приставил острие меча к горлу шерифа, давнего врага простых людей. Пот стекал по лбу шерифа Кента. С презрением скривив губы, он проговорил:

– Завтра же граф пришлет в Дартфорд отряд. И вас всех накажут! Ты можешь поступить со мной, как хочешь, но завтра граф заставит вас просить о пощаде! Рабы!

– Я не буду проливать твою кровь, шериф, но я хочу, чтобы ты сообщил графу Кенту, что Уот Тайлер станет отныне защитником всех обездоленных! Пусть граф просит у его величества Ричарда, к которому я питаю слепую верность, чтобы ни я, ни те, кто присоединится ко мне, ни прочие бедняки в Англии не были больше подневольными, чтобы король отменил указ о лесах, запрещающий людям в них охотиться, чтобы за пользование землей лорды требовали с вилланов расплаты не трудом, а делами, и чтобы вилланы могли продавать товар в городских лавках наравне с другими вольными людьми. Ты понял меня, шериф?!

Голос Уота Тайлера звучал ровно, властно и даже немного высокомерно. Ничто в этот миг не выдавало кипящей в нём ярости.

– А если я откажусь? – спросил шериф.

– Тогда я отдам тебя моим сторонникам на расправу. Многие считают тебя своим лютым врагом, – сказал Уот и быстрым движением убрал меч в ножны.

– Я согласен, – пробормотал шериф, хмурясь.

– Прекрасно, сэр. Я провожу вас во двор, чтобы вы могли верхом уехать из Дартфорда. Боюсь, без меня вам не обойтись.

В сопровождении Уота негодующий шериф спустился к конюшням, где толпились вооружённые простолюдины. Бросая на них мрачные взгляды, шериф вскочил на коня, которого ему подвели по приказу Уота.

– Имей в виду, – процедил шериф, натягивая узду, – тебе это так просто не сойдёт, Уот!

– Знаю, – пожал плечами кровельщик. – Но я намерен многое сделать для того, чтобы впредь ваши сборщики податей не убивали наших жён и дочерей.

Пришпорив коня, шериф во весь опор поскакал из Дартфорда.

Уот молча закутался в плащ. Приблизившись к нему, Уилл произнёс:

– Идём в лес. Нужно устроить там укрытие для нас и для тех, кто к нам присоединится. А в Дартфорде оставим верных людей, чтобы защитили его от вторжения отряда графа.

Не прекословя, Уот пошел за Уиллом. Ощущая полное бессилие, он тенью следовал по улицам. Люди, узнававшие его, радостно выкрикивали приветствия, но Уоту казалось, что пространство вокруг него заполнено туманом. Ещё утром он был всего лишь бедным кровельщиком, покорным судьбе, а к ночи стал предводителем крупного мятежа, бросившим вызов баронам всей Англии. Но главное, люди в нём видели заступника всех нищих и слабых.

ГЛАВА 13

Устроив укрытие в каменных развалинах крепости, которая когда-то, лет двести назад, принадлежала англо-норманнскому лорду, Уот Тайлер, Уилл и несколько их сторонников грелись у костра. Потрескивание сучьев и крики ночных птиц в обступавшем развалины лесу заставляли их настороженно вскидывать головы и прислушиваться.

Над костром жарилась свинина, захваченная ими из дома шерифа.

Закутавшись в кугель, натянув его на лицо, Уот Тайлер молча сидел в дальнем углу, рассеянно слушая болтовню мятежников. Он ещё не мог осознать до конца, как сильно всё изменилось для него за прошедший день. Постоянно думая об убитых жене и дочери, он крепко сжимал зубы, чтобы не разрыдаться. Он жаждал мести, возмездия за то, как английские бароны и их слуги поступают с убогими, нищими и с женщинами. Вроде той беззащитной женщины, которую он любил...

Отрезав кусок сочной свинины и взяв флягу, полную вина, Уилл подошёл к другу.

– Возьми, Уот, – сказал Уилл. – Ты должен поесть. Тебе нужны силы, чтобы продолжать борьбу.

Не проронив ни слова, Уот взял флягу и отхлебнул вино.

– Я восхищаюсь твоим поступком в Дартфорде и той отвагой, которую видел. А драться на мечах тебя научил твой господин во Франции?

– Да. Он был смельчаком. А когда мы несли службу в отряде принца Уэльского, нам довольно часто приходилось сражаться с французами.

– Уверен, слухи о твоих нынешних делах облетят завтра соседние графства и заставят трепетать лорда Кента, – молвил Уилл. – Что, если лорд Кент решит встретиться с тобой?

– Мне нечего ему сказать. Все мои требования я передам королю. Только король сумеет защитить бедняков от баронов, – пожал плечами Уот.

– Но король ещё отрок.

– Не такой уж отрок, если сумел отдалить от себя могущественного Джона Гонта. К тому же он сын принца Уэльского и мог перенять рассудительность и бесстрашие отца. Хотя разве дозволено мне думать о встрече с королём? Возможно, завтра мятеж в Дартфорде будет подавлен отрядами графа Кента, меня объявят разбойником, и мы превратимся в обычную шайку.

Уот невесело усмехнулся. В памяти всплыло то время, когда он служил английскому рыцарю.

Эдуард III предъявил свои права на французский престол, но ему было отказано, и королю ничего не оставалось, как начать войну.

Высадившись на берегу Ла-Манша, он с войском двинулся на Францию, захватывая крепости и замки. Его отряды, возглавляемые старшим сыном Эдуардом Уэльским, много раз торжествовали над противником. О великих битвах при Слейсе и Креси знали по всей Европе.

Булонь и Трепор подверглись безжалостному разорению. Кале пал в 1348 году, хотя его обитатели двенадцать месяцев отстаивали свой город. А в битве при Пуатье король Иоанн Французский и его сын Филипп попали в плен к англичанам. Впоследствии англичане отпустили его с условием, что он соберёт за себя выкуп и возвратится с деньгами обратно. Выкуп был в конце концов собран, но хотя сын Иоанна бежал из плена, король Франции возвратился в Лондон, где погиб. Война продолжалась, и очередные отряды англичан высаживались на морской берег Франции.

Уоту Тайлеру неоднократно доводилось вместе со своим господином, обучившим его не только драться, но и говорить, и читать на латыни, давать отпор как французским рыцарям, так и вольным отрядам, в которые сбивались разбойники и которые нападали не только на англичан, но и на своих же, французов.

Мысли о том времени, когда он был слугой рыцаря, подсказали Уоту, что его умение владеть мечом стало не так безупречно и что ему нужно тренироваться.

Проснувшись ранним утром возле давно погасшего костра, Уилл и остальные друзья Талера услыхали треск сучьев снаружи. Встревоженные, они выскочили из укрытия. Уота нигде не было видно. Стояло промозглое утро. От влаги стволы деревьев тускло отсвечивали, где-то в кронах вспархивали и хлопали крыльями вороны.

Между деревьями внизу, в овраге с крутыми склонами, клубился туман. На краю оврага Уот упражнялся с мечом и щитом, то делая выпады, то отбивая удары.

При появлении друзей он слегка кивнул им и продолжил своё занятие. Чуть позже Талер остановился и дал несколько распоряжений. Двоих он направил в Дартфорд, чтобы разузнать о происходившем в графстве. Уиллу он велел стеречь укрытие, а сам вместе с тремя товарищами отправился в чащу за пропитанием.

Слухи же о бунте в Дартфорде уже вовсю распространялись по соседним графствам.