Текст книги "Бастард Его Величества"

Автор книги: Анна Емельянова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)

ГЛАВА 5

Иногда, оставляя дворец Солсбери, Рэндалл отправлялся к Вестминстеру, гуляя и думая о встрече с той, что внушила ему любовь. Он буквально сходил с ума.

От своего друга Ральфа поэт не скрывал своих чувств к Памеле. Рыцаря очень волновала эта неожиданная любовь Рэндалла.

– Сэр Филипп не только верный слуга королю, он ещё и жестокий феодал, – говорил сэр Ральф. – Поверь, Филипп без сожаления расправится с любым, кто попытается добиться любви леди Памелы. Я тоже влюблён в особу, принадлежащую другому, но лорд Суррей отнюдь не так могуществен, как твой кузен. Лорд Суррей – обыкновенный провинциал, получивший отряд в Кале. На твоём месте я бы не искал расположения Памелы.

– Я всё понимаю, Ральф, – отвечал Рэндалл. – Но я люблю её и не в состоянии уже отступить.

Ко всему прочему ему стоило поторопиться с завершением поэмы, чтобы быть готовым читать её в указанное королём время. А между тем Элтон уже ждал его. Ждала и Памела.

В первые дни после прибытия в лучшую резиденцию Ричарда Филипп был погружён в мрачные размышления о Рэндалле. Он чувствовал, что Памела, хотя и старалась быть с ним вежливой и учтивой, избегала оставаться с ним наедине, всё чаще исчезая куда-то со служанкой. Её и Тесу часто видел Хьюго, когда те гуляли по просторным коридорам с высокими сводами или в заснеженном саду позади дворца. И всякий раз, заметив Хьюго, девушки прекращали беседу. Хьюго знал, что Теса и её госпожа не любят его. Ему нравилась очаровательная служанка, но он давно смирился, что единственное чувство, которое вызывает у женщин, – это презрение. Его волновало другое. У Памелы, похоже, появилась какая-то тайна, о чём следовало как можно скорее сообщить господину, но ему никак не удавалось её узнать.

Сэр Филипп же страдал. Чутьё подсказывало ему, что столь резкое охлаждение Памелы началось именно после поэтического спора, в котором Рэндалл одержал верх над Джозефом Платом.

– Как думаешь, чем вызван интерес Памелы к этому бродяге? – спросил он однажды утром Хьюго, когда тот помогал хозяину одеться.

– Может быть, ей нравятся его острословие и поэзия? А ему – красивые девушки, – сказал Хьюго.

– О, если Рэндалл влюблен в Памелу, я разделаюсь с ним! – прошипел Филипп.

– Оставьте, милорд! Разве он вам соперник?! Вы имеете на девушку все права, и вы, наконец, дворянин! А он – всего лишь жалкий бродяга!

– Но этот жалкий бродяга выступает на следующей неделе перед королём в Элтоне! И если он так талантлив, что затмил Плата, то скоро станет знаменит на всю Англию!

– Он простолюдин, милорд, – возразил Хьюго.

– Однако умеет держаться как настоящий аристократ, – сказал сэр Филипп. – Памела явно сторонится меня. И всё началось с появления в Вестминстере Рэндалла. Нужно заставить её служанку Тесу встать на мою сторону.

– О, нет, – с сомнением произнёс Хьюго. – Теса чересчур предана своей госпоже. Но я найду способ разузнать их тайну, милорд.

После обеда Хьюго бродил возле конюшен и оружейных дворца, когда ему на глаза попался Генри Ланкастер, отправленный отцом к его господину оруженосцем. Хьюго уже знал, что Генри обучался у Рэндалла поэзии и изящному слову, когда тот служил в замке Джона Гонта простым менестрелем.

Проскользнув в оружейную, Хьюго не вызвал никаких подозрений ни у Генри, ни у второго из сопровождавших сэра Филиппа юношей – Мориса Мервилла.

ГЛАВА 6

У оруженосцев не было лат, они носили только шлем, гобиссон (стёганую куртку) и панцирь. Много времени юноши проводили, упражняясь с оружием. Ни Генри, ни Морис ещё не знали о коварстве Хьюго и поэтому вели беседу, ничего не опасаясь:

– Французы называют кинжал «пощада», – рассказывал Генри, вертя в руках кинжал в ножнах. – В рукопашном бою меч становится бесполезным, поэтому в ход пускают кинжал, чтобы заставить противника просить о пощаде.

– Откуда ты знаешь? – спросил Морис.

– Мне говорил сэр Филипп.

– Да, уж он-то не раз отказывал поверженным в этой милости! – воскликнул юноша.

Морису уже исполнилось двадцать, он служил у Монтгомери почти шесть лет и вдоволь навидался как подвигов рыцаря, так и его преступлений. Юноша происходил из очень знатного рода баронов Мервиллов, и в будущем его ждало звание рыцаря Англии. Приводя в порядок вооружение Филиппа Монтгомери, молодые люди смеялись и открыто сплетничали о своём господине.

– Хьюго, принеси воды, – сказал Морис, взяв воинский молот, одна сторона коего была заострена, а другая закруглена.

Не возражая, Хьюго исполнил приказ, а возвратившись, стал свидетелем очень заинтересовавшего его разговора.

– Теса нередко даёт мне понять, что неравнодушна, но я боюсь ошибиться, Генри, – говорил Морис. – Вдруг это всего лишь женские уловки?!

– Женившегося на простолюдинке не допускают к турниру, – угрюмо ответил Генри, приводя в порядок набедренники и наплечники графа. Лишь недавно Морис научил его правильно их закреплять, а от этого зависела безопасность рыцаря.

– Я и боюсь, что, поддавшись любви к Тесе, окажусь недостоин звания рыцаря, – проговорил Морис. – Мой отец придёт в ярость и отправит меня в монастырь.

Морис осушил кружку с водой, которую подал ему Хьюго, и вдруг накинулся на слугу:

– Что ты крутишься здесь, как молчаливая крыса?! Пошёл прочь!

Отвесив поклон, Хьюго поторопился ретироваться. Ему было достаточно того, что он услыхал. «Если Теса не желает повиноваться мне, я заставлю её поклонника склонить голову перед графом Монтгомери», – решил он и затаился во дворе, не спуская глаз с оружейной.

Поздним вечером, когда темнота и холод заставили всех слуг и стражников разбрестись по башням, из оружейной вышли и Морис с Генри. Потолковав о чём-то на пороге, они разошлись в разные стороны. Сын герцога Ланкастера двинулся по свежему, только что выпавшему снегу в Элтонский дворец, а его друг зашагал ко входу, которым пользовались слуги.

Стараясь идти бесшумно, Хьюго в тени стены дворца последовал за Морисом. На крыльце он заметил девушку в плаще с широким капюшоном. Когда юноша приблизился, то сразу заключил её в объятья и прижался губами к её устам. Капюшон упал ей на спину, и Хьюго узнал Тесу. Влюблённые вскоре скрылись в башне, а минутой спустя, пользуясь правом слуги, следом за ними вошёл и Хьюго.

Морис и Теса поднялись по винтовой лестнице и, целуясь и хохоча, скрылись в комнате, соседней с опочивальней Памелы Гисборн.

– Завтра утром, – пробормотал Хьюго, – милорд всё будет знать о своём оруженосце. – Он чувствовал себя оскорблённым: над ним Теса, получается, насмехалась, а с каким-то юнцом закрутила любовь?!

– Милорд всё узнает об этой парочке! – злорадно повторил он и, развернувшись, пошёл к выходу.

Над Элтоном нависла ночь, наполненная любовью, страстями и... яростью.

ГЛАВА 7

Заплетая белокурые густые волосы леди Памелы в тяжёлые косы, Теса таинственно улыбалась. Проведя ночь в нежных объятиях возлюбленного, она ещё чувствовала жар его тела.

– Нынче я принимала у себя гостя, миледи, – шепнула она. – Он молод, хорош собою и статен. Это юноша, которого я люблю.

Прежде Теса уже говорила хозяйке о своём влечении к Морису Мервиллу.

– Ты имеешь в виду Мориса?! – удивлённо воскликнула Памела.

– Да, прекрасного оруженосца сэра Филиппа! – опустившись у ног госпожи, девушка сжала её ладони. – О, только встретив его, я поняла, что такое любовь!

– Но, Теса, в таком случае Морис рискует своей репутацией, – молвила Памела. – Что, если кто-нибудь узнает о его связи с тобой?

– Но Морис любит меня!

Вздохнув, Памела опустила голову. Она подумала о поэте, которого видела около двух недель назад в Вестминстере. При мысли о его красоте, острословии и умении изысканно парировать выпады Плата она едва сдержала слёзы. Обхватив плечи служанки, леди Памела взволнованно произнесла:

– Узнаю ли и я когда-нибудь, Теса, что такое любовь?! Увы, чем ближе моя свадьба с Филиппом, тем меньше уверенности в том, что я поступила правильно, согласившись на неё. Я сделала это из-за нищеты, угрожавшей нашей семье. А потом встретила поэта, Рэндалла Блистательного!

– Но он не дворянин, миледи, – возразила служанка. – А сэр Филипп благороден!

– Знаю, – сказала Памела, устремив затуманенный взгляд в высокое стрельчатое окно, за которым с пасмурного неба сыпался снег. – Но, кажется, я люблю Рэндалла!

– От стражи я слыхала, будто на днях он выступает в Элтоне, перед королём и свитой, с сочиненной им поэмой, – вдруг произнесла Теса.

– Как это прекрасно, Теса! – вскричала Памела. – Он появится в Элтоне?!

– Да, госпожа! – весело откликнулась девушка. – И ещё я слышала, что король покорён его победой в споре с Джозефом Платом и даже предложил ему стать своим придворным поэтом.

– Значит, теперь я часто буду видеть его при дворе! – заворожённо прошептала Памела. Однако тут же её лицо помрачнело: – Но ведь чтобы самой бывать при дворе, я непременно должна буду выйти за Филиппа!..

За окном, выходящим к въезду в Элтонский дворец, раздался шум приближающейся конницы. Памела бросилась к окну и сквозь густой снегопад разглядела среди кавалькады королевских стражников Рэндалла. Он прибыл в Элтон, повинуясь приказу Ричарда Английского, который предоставил ему для безопасного путешествия по лесам своих людей. Вместе с Рэндаллом приехал и его друг и господин сэр Ральф де Монфор. Дрожа от волнения, Памела прижалась лбом к косяку, и по её устам скользнула радостная улыбка.

Спешившись и укрываясь от снегопада капюшонами, Рэндалл и сэр Ральф передали поводья подоспевшим конюхам, после чего расстались со стражниками: теперь те понадобятся только для обратного пути в Лондон.

Этикет обязывал Рэндалла сразу по прибытии нанести визит Ричарду и ещё раз поблагодарить за приглашение.

Памела видела, как поэт вошёл во дворец.

– Думаешь, ему известно, что я просватана за сэра Филиппа? – спросил она у служанки.

– Если ещё и не известно, то скоро он узнает об этом, – сказала Теса. – Разве осмелится поэт ухаживать за возлюбленной самого сэра Филиппа? А если вдруг решится, то приобретёт могущественного врага! Скажу вам искренне, миледи: я – служанка и потому имею право любить, но вы – леди и, значит, обязаны покориться своей участи. Сэр Филипп благороден и очень хорош собою. С ним вы забудете о Рэндалле Блистательном, ведь он всего лишь бродяга, хоть и поэт.

В речах Тесы было много правильного, и в душе Памела с ней согласилась. Но что делать с любовью, которая разгоралась со всё более возрастающей силой?!

ГЛАВА 8

Как раз в то время, когда Рэндалл приближался к стенам Элтона, сэр Филипп завтракал, сидя за столом у окна. Прислуживая хозяину, Хьюго в подробностях поведал, как Морис рассказывал Генри Ланкастеру об угрозах своего отца: в случае провинности не только не позволить сыну стать рыцарем, но и заточить его в монастырь. Затем Хьюго перешёл к ночи любви, проведённой Морисом у Тесы.

– Как вы поступите, милорд? – осведомился он по окончании рассказа.

– Я воевал во Франции с отцом Мориса, сэром Мервиллом, – проговорил Филипп, отодвигая блюдо и взяв кубок с вином, – и уверен: узнав, что его сын топчет репутацию рыцаря и дворянина, предаваясь греху прямо во дворце короля, он и в самом деле отправит его в монастырь. О, да. И вместо боевого меча и доспехов Морис вынужден будет носить рясу и учить «Gloria in execlsis»[7]7
  «Величие в Вышних» (лат.). Молитва, входящая в церковную службу.


[Закрыть]. Вряд ли такому мужественному и храброму юноше, как Морис, захочется превратиться в кроткого послушника. Сделаем так, Хьюго. Ступай за ним и приведи его сюда. Отныне у нас появится сторонник, способный сообщать то, что не сумел бы узнать ты при всей своей ловкости.

Очень довольный собой, Хьюго Бэнкс спустился во двор. Отыскав Мориса в оружейной, Хьюго передал ему требование рыцаря немедля подняться в опочивальню. Морис оставил алебарды и щиты и пошёл за Хьюго во дворец. Они поднялись, воспользовавшись лестницей для слуг.

– Тебе ведь хорошо знакома эта лестница? – оскалился Хьюго, взглянув на юношу.

Морис насторожился. Сразу вспомнилась ночь, проведённая с Тесой.

Переступив порог комнаты хозяина, Морис поклонился:

– Вы посылали за мной, милорд?

– Мне нужно с тобой поговорить, Морис, – кивнул Монтгомери. – И разговор пойдёт о твоём титуле рыцаря. Я считаю, что ты уже в совершенстве освоил то, что должен уметь рыцарь. Ты отлично обращаешься со всеми видами оружия, доспехами и боевой лошадью. Тебе скоро исполнится двадцать один год, и ты вполне можешь закончить своё обучение.

– О, милорд! Я признателен вам за ваше решение! – воскликнул Морис.

– Но мне стало известно о твоём безнравственном поступке, совершённом вчера, – продолжал Филипп бесстрастно. – Хьюго присутствовал при твоей беседе с Ланкастером, с коим ты обсуждал своё влечение к служанке леди Памелы. А позднее Хьюго видел, как ты отправился в её опочивальню, где провёл всю ночь. И у меня нет оснований не верить своему слуге.

Морис стоял ни жив ни мёртв. Ему сделалось трудно дышать.

– Что ты можешь сказать в своё оправдание? У тебя с Тесой любовь? Хм! Грешить во дворце короля?! Этому нет оправданий! Я знаю, какое наказание ждёт тебя от отца. Следовательно, ты должен сегодня же возвратиться в его замок, упасть в ноги и молить, чтобы он простил тебя.

– Вы прогоняете меня? – глухо спросил Морис. – Я служил у вас оруженосцем шесть лет, и вы могли бы не рассказывать моему отцу, что я влюбился в Тесу!..

– Ты предлагаешь мне держать твой презренный поступок в тайне от человека, с которым я служил во Франции и бок о бок сражался в битвах?! – возмутился сэр Филипп.

Бросившись на колени, Морис схватил его руку и крепко прижался к ней.

– Прошу вас, как просил бы отца, сжальтесь надо мной! – вскричал он. – Не прогоняйте меня, милорд. Своей верностью я заслужу ваше прощение!

– И забудешь девушку ради того, чтобы остаться рыцарем? Этот поступок кажется мне ещё более омерзительным, чем предыдущий, – ответил сэр Филипп, брезгливо выдёргивая руку.

Морис опустил голову.

– Я бы не предпочёл титул рыцаря своей любви, – едва слышно проговорил он. – Даже если вы, милорд, позволите мне остаться, я всё равно буду любить Тесу!

Внимательно разглядывая коленопреклонённого юношу, сэр Филипп вдруг улыбнулся.

– Твоя речь достойна речи рыцаря, – сказал он, сжав плечо Мориса. – И потому я позволяю тебе остаться. Твоя любовь к Тесе останется в тайне – поверь, я вовсе не хочу ей препятствовать. Твой проступок перестал мне казаться таким уж греховным, как поначалу.

Схватив руку Филиппа, Морис поцеловал её в знак благодарности за нежданную милость.

– Я буду держать твой проступок в тайне, но с одним условием, Морис. Ты должен будешь доказать свою верность!

– О да, милорд! Что я должен сделать?

– Прежде всего продолжать встречаться с Тесой. Она служанка моей будущей жены и пользуется её особым доверием, – проговорил сэр Филипп с расстановкой. – И ты как человек, которого Теса обожает, разузнаешь у неё всё о Памеле. Особенно что касается тайн, которые возникли у моей избранницы со дня появления в Вестминстере поэта Рэндалла.

Вскочив, юноша с трудом сдержал ярость. Его карие глаза вспыхнули от негодования.

– То, что вы мне предлагаете, недостойно рыцаря! – воскликнул он.

– Как ты смеешь разговаривать со мной в таком тоне?! – рассвирепев, сэр Филипп отвесил оруженосцу звонкую пощёчину. – Я твой господин, и мне лучше знать, что достойно рыцаря, а что нет! Или ты вздумал поучать меня, осёл?! В таком случае убирайся вон! Твоё место – в монастыре!

С трудом подавив гнев и обиду, Морис вновь покорно склонил перед Филиппом голову.

– О, простите, милорд! – с горечью произнёс он. – Просто я не хотел бы вовлекать мою Тесу в грязные заговоры.

– Кто говорит о заговоре? Против кого? Против жалкого бедного поэта? – сэр Филипп захохотал, однако в глазах его веселья не было. – Или, может, против короля? Но в Англии нет рыцаря более верного королю, чем я! Речь о другом. Я просто хочу оградить леди Памелу от возможных неприятностей. Подозреваю, что она по молодости и неопытности заинтересовалась Рэндаллом и может натворить глупостей, о коих будет потом сожалеть. Именно поэтому я должен знать о ней всё!

– Як вашим услугам, сэр, – мрачно ответил оруженосец.

– Ты благоразумен, Морис, – сказал Филипп. – Теса не должна ни о чём догадываться. Встречайся с ней, давай волю своим чувствам, но между тем расспрашивай и о Памеле. Теперь можешь вернуться к своим обычным занятиям.

Морис покинул опочивальню рыцаря в тяжёлых размышлениях. Он корил себя за неосторожность, особенно за то, что наговорил лишнего в присутствии Хьюго Бэнкса. А более всего страдал оттого, что вынужден был выпытывать у женщины, которую обожал, тайны её госпожи, чтобы потом, как соглядатай, доносить сэру Филиппу.

Сэр Филипп был очень доволен тем, как быстро – благодаря слуге! – ему удалось сделать оруженосца их сообщником.

– Мой отец не зря столь высоко ценил тебя, – сказал Филипп Бэнксу. – Наверняка ты славно потрудился для него.

– Да, милорд, – отозвался Хьюго. – Ваш отец, сэр Вильям, знал, что его окружают враги и завистники. В особенности после того, как он заполучил богатые края в Йоркшире и замок Спрингроузез. Но я помог ему расправиться с ними. Одни оказались на виселице, другие – в Тауэре или в Маршалси, а прочие скрылись в дальних поместьях. Его боялись почти так же, как боятся сейчас вас. Но никто не догадывался, что за торжеством сэра Вильяма стоял я – незаметный человек, сын раба и крестьянки, – узкие губы Хьюго сложились в тоскливую улыбку.

– Для отпрыска раба и крестьянки ты очень умён, – заметил сэр Филипп. – В битвах и походах ты всегда был полезнее многочисленных родовитых отроков, которые от ужаса не могли шевельнуться, – добавил он. – Что ты хочешь в награду за свою честную службу?

– О, я не прошу многого, – опустил глаза Хьюго. – Лишь по-прежнему служить вам. Единственное, чего жаждет любой человек, даже простолюдин вроде меня, – это вступить в брак с очаровательной особой. Когда вы женитесь на госпоже Памеле, отдайте мне её служанку!

– Ты хочешь в жёны Тесу?! – изумился Монтгомери. – Но она слишком юна и прекрасна, чтобы достаться тебе! И она любит Мориса Мервилла.

– Морис не сможет жениться на ней, поскольку он рыцарь. А я смогу. Теса служит леди Памеле, и разумно отдать её мне после вашей свадьбы, – осторожно предложил Хьюго.

– Значит, тебе приглянулась Теса? Я подумаю над твоей просьбой, – ответил сэр Филипп. – Всё-таки ты жаждешь довольно ценной награды.

– Не такой уж и ценной, учитывая мою многолетнюю службу, – и Хьюго, медленно подняв глаза, красноречиво посмотрел на Филиппа.

– Я уже сказал тебе, что должен подумать, – повторил дворянин.

– Да, милорд. По крайней мере меня утешает уже то, что вы не ответили отказом.

И, очень довольный состоявшимся разговором, Хьюго поторопился скрыться.

ГЛАВА 9

Направляясь в комнаты, занимаемые в Элтоне Ричардом, Рэндалл думал не только о встрече с Памелой, но и о предстоящем выступлении. Рядом с ним шли сэр Ральф и королевский камердинер.

– Король распорядился предоставить вам комнату на верхнем этаже этого замечательного дворца, – говорил камердинер. – А после ужина вы будете выступать.

– Скажи, а прибудет ли на выступление возлюбленная сэра Филиппа Монтгомери – леди Памела? – понизив голос, спросил Рэндалл.

– О, конечно, – ответил тот. – Вы можете быть уверены в этом.

В этот момент из-за поворота появился король в окружении своих приближённых, среди которых Рэндалл узнал Генри Ланкастера и толстяка Плата. Генри приветливо улыбнулся ему, на лице Плата отразилась безграничная тоска.

– Вы всё-таки закончили свою поэму? – осведомился Ричард, протягивая Рэндаллу руку для поцелуя.

– И ныне буду впервые читать её для своего господина, короля Англии, – ответил с поклоном Рэндалл.

– Сэры, перед вами – мой придворный поэт! – весело вскричал Ричард. – Итак, Рэндалл, я с удовольствием послушаю вечером ваши удивительные стихи. – И король продолжил прогулку.

Джозеф Плат, оставив толпу придворных, подбежал к Рэндаллу.

– Его величество покорён вами, – молвил толстяк. – Вы сегодня впервые будете выступать перед ним. Позвольте, я покажу вам зал, где лучшие поэты его двора читают стихи!

Рэндалл согласно кивнул. Ральф в сопровождении камердинера отправился в отведённые ему апартаменты, а поэт последовал за Платом. Зал, в который его привёл толстяк, имел две двери – одна предназначалась для гостей, вторая вела на балкон.

– Отсюда вы тоже читаете стихи? – спросил Рэндалл, поднявшись на балкон.

– Да, – засмеялся Плат. – Когда вы окажетесь здесь, постарайтесь не запутаться в словах. Ха-ха!

– Вам, уверен, это не грозит. Ведь чтобы запутаться в словах, надо их иметь, не так ли? – парировал Рэндалл.

– О, я забыл: вы всегда найдёте, чем повергнуть противника! Простите меня, – проговорил Плат.

– Я вас прощаю, – с достоинством отозвался Рэндалл и, облокотившись о перила балюстрады, окинул взглядом зал.

Встав рядом, Плат пообещал:

– Я тоже приду послушать вашу поэму, Рэндалл. Признаюсь, я завидую вам. Вы очень похожи на короля Эдуарда, и я не понимаю, как такое сходство возможно, ведь вы – простой поэт.

Резко обернувшись, Рэндалл холодно взглянул на Плата:

– А может быть, я его сын? Много ли вам известно о короле Эдуарде и его связях?

– Вы острослов, но сейчас переходите все границы, – пробормотал Плат смущённо.

– Вы говорите, что мне завидуете. Вас прельщает моя внешность, мой талант, моё острословие? – осведомился Рэндалл.

– Просто, наверное, в душе я тоже ваш поклонник, – признался толстяк и весело хлопнул его по плечу.

По окончании ужина, вечером, когда за окнами уже висел сумрак, а снег холодно сиял возле стен дворца, озарённый факелами, король и его свита направились в зал, который днем Джозеф Плат показывал Рэндаллу.

В богато расшитом облегающем котарди Рэндалл вышел на балюстраду и отвесил поклон. Перед трапезой он успел не только переодеться, но и составить послание для леди Памелы, которое сэр Ральф обязался тайно передать её служанке.

В этом послании Рэндалл объяснялся ей в любви и умолял, если она не равнодушна к нему, прийти в зал этой ночью, когда все во дворце улягутся спать.

Стоя на балюстраде и наблюдая, как гости рассаживаются, он заметил леди Памелу в синем платье и плаще, скреплённом под горлом алмазной застёжкой. Её превосходные волосы падали вдоль спины густой волной. Поймав взгляд зелёных очей, устремлённых на него, Рэндалл поклонился Памеле.

Усевшись в резное кресло на каменном возвышении, Ричард не скрывал нетерпения, предвкушая яркое выступление своего поэта.