Текст книги "Бастард Его Величества"

Автор книги: Анна Емельянова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 28 страниц)

ГЛАВА 19

По мнению Рэндалла, до северного графства ему предстояло добираться целых четыре дня, да и то, если не обрушится снежный вихрь или вьюга. Ранее он бывал там не раз, бродя с папашей Терри от города к городу, от замка к замку. Единственным местом, которое немолодой менестрель старался избегать, был замок Спрингроузез и деревни, входившие во владения Филиппа Монтгомери. С некоторых пор Рэндалл знал причину, по которой папаша Терри держался в стороне от Спрингроузеза.

Рэндалла одолевало любопытство, его интересовали светлые остроконечные башенки Спрингроузеза, о коих он только слышал, и он решил проехать поблизости, чтобы увидеть замок Весенних роз, преподнесённый королём Эдуардом своей возлюбленной.

Он ехал иноходью, лишь изредка пуская коня во весь опор. Выбирая то вьющиеся по оврагам и склонам холмов тропы, то придерживаясь разъезженного деревенскими телегами пути, он следовал всё далее, к границе с Шотландией. Йоркшир был ему хорошо известен своими лесами, монастырями и замками, нередко подвергавшимися набегам шотландцев во время войн, которые велись при Брюсе. В дебрях лесов, как знал Рэндалл, орудовало много шаек, принадлежавших и знатным сэрам вроде Гилберта Мидлтона, и возглавляемых простолюдинами.

Проезжая мимо деревень и встречая нищих вилланов, Рэндалл видел, какие тяготы тем приходилось преодолевать. Иногда он бросал им несколько монет, и тогда вилланы начинали отчаянно благодарить его, но, увы, он не мог накормить всех. В каждой деревне вилланы, после чумы и восстания Уота Тайлера оказавшиеся в ещё большей нищете, нуждались в самом необходимом. Рэндалл сочувствовал им, ведь он сам знал, что это такое.

Замки феодалов он старался объезжать, чтобы не встречаться с их владельцами. В своих поместьях те имели право вершить суд по собственному усмотрению, и если б приняли его за разбойника, его ждала бы казнь. Рэндалл слишком хорошо изучил обычаи феодалов, чтобы в одиночку, без свиты или доспехов рыцаря, попадаться им на глаза. С рыцаря они взяли бы только плату за проезд, а неизвестного вооружённого путешественника легко вздёрнули бы или отсекли голову, чтобы выставить её на воротах. Даже король не имел власти над ними в их имениях.

Рэндалл придерживался дебрей или опушек. В лесах ему изредка попадались крестьяне или ваганты, а ближе к Йоркширу – монахи в светлых плащах. Это были братья-цистерцианцы из обители Рило, что на севере Йоркшира. Туда Рэндалл и направлялся, чтобы договориться о своём венчании с леди Памелой.

О прекрасных зелёных очах и её тонкой талии он думал во время путешествия. Он жаждал быть с ней и искренне восторгался её красотой. Как-то вечером, за кронами вязов и буков, перед Рэндаллом проглянули светлые башни неизвестного замка. Он остановил лошадь.

Окружённый глубоким рвом, в воде которого отражались пылающие на стенах факелы, с поднятым подвесным мостом, круглыми остроконечными башнями, покрытыми извёсткой, замок Спрингроузез казался прекрасным любому проезжающему мимо путнику. Он был не слишком высок, но хорошо укреплён, оснащён бойницами и зубчатой стеной. Позади замка простирались заснеженные нивы и поля, а далее – принадлежащие сэру Филиппу деревни.

– Интересно, в замке ли мой кузен? – вслух произнёс Рэндалл, вспомнив, что оставил Филиппа Монтгомери в Элтоне.

Спрингроузез – любовное подношение великого короля Эдуарда женщине, которую он обожал, женщине, заставлявшей лишаться рассудка и идти на предательства и преступления его верных вассалов, выглядел поистине заманчивым и прекрасным. Знаменитая любовница своей эпохи здесь произвела на свет незаконного сына, которому была уготовлена участь изгнанника и бродяги.

«Я обязан рассказать Ричарду о том, кто я на самом деле, – подумал Рэндалл. – Чем дольше он остаётся в неведении, тем больше шансов у Норфолка уничтожить меня. Возможно, если все узнают, что я отпрыск короля, мои враги побоятся причинить мне вред».

Бросив вызов Филиппу и оскорбив Норфолка, он действительно подвергался опасности.

Рассудив таким образом, Рэндалл пустил лошадь иноходью и растворился в спустившейся ночи. К рассвету он нашёл тропу, ведущую к Рило. По пути ему стали встречаться конные отряды стражников, повозки аристократов и тяжёлые, гружённые бочками с плещущимся элем телеги, управляемые монахами. Все они двигались в Беверли. Толпы бродяг и нищих в обносках с трудом добирались по густому снегу и грязи до городских серых мрачных стен.

Рэндалл углублялся в лес, пользуясь едва заметной тропой. Оставив позади всадников и ватаги бедняков, он спешился и побрёл пешком, держа лошадь под уздцы. Над голыми ветвями деревьев в пасмурном небе вились стаи птиц. Воздух казался влажным от дыхания. Изо рта Рэндалла вырывался пар. Он размышлял о том, сколько раз ходил по северному Йоркширу, сопровождая папашу Терри, и потому превосходно знал здешние места. Достигнув незамерзающего широкого ручья, бегущего по дну оврага, он перешёл его вброд. Взобравшись на крутой склон, Рэндалл вспугнул пятнистого оленя, ускакавшего в чащу огромными прыжками. Леса близко подступали к монастырским владениям. Рэндалл шёл по петляющей тропе, и к полудню за деревьями проступили поля и стены обители.

ГЛАВА 20

Монастырь Рило, как и прочие монастыри цистерцианцев, был выстроен в традиционном стиле. Во всех подобных обителях присутствовало одинаковое переплетение коридоров, расположение келий и часовен, наличие красивых высоких окон. Как и одеяния цистерцианцев, стены обителей и снаружи, и внутри были светлыми.

Рэндалл знал, что цистерцианцы слыли отменными мастерами, занимаясь не только пивоварением, как многие другие монахи, но и изготовлением орудий труда. Подъезжая, он заметил под открытым небом своеобразную печь, возле которой работали два монаха в длинных светлых плащах.

Ворота обители оказались приоткрытыми, и Рэндалл, спешившись, проследовал во двор. Здесь к нему сразу же подошёл хромой монах и взял лошадь под уздцы.

– Приветствую, отец, – сказал ему Рэндалл. – Я прибыл в вашу обитель с прошением и хотел бы видеть настоятеля.

– В трапезной готовят обед, сын мой. По окончании его ты сможешь побеседовать с аббатом, – ответил монах. – Ты, вероятно, проделал неблизкий путь и утомлён. Брат Лайонелл отведёт тебя в келью, где ты переоденешься, а затем иди к столу.

Предоставив хромому монаху позаботиться о его усталой лошади, Рэндалл пошёл за молодым цистерцианцем. Трапезная располагалась отдельно от монастыря и его часовни и занимала невысокое здание, окружённое облетевшими деревьями.

Оставив в келье поклажу, Рэндалл отправился на обед к монахам. Пост ещё не наступил, но деревянный длинный стол был уставлен самыми простыми, однако сытными угощениями, в числе которых присутствовала особенно обожаемая всеми в Европе в ту эпоху селёдка. Монахи-цистерцианцы, сидящие за столом, ловко орудовали ложками в глиняных мисках. В углу стояла бочка, из которой время от времени кто-нибудь, вставая, наполнял высокие кружки элем. Кроме Рэндалла в обители гостили двое вагантов, направляющихся в Кембридж слушать лекции. Об этом поведал Рэндаллу юный цистерцианец, провожающий его из кельи в трапезную.

– Я и сам бы отправился послушать лекции, но аббат меня не пускает, – пояснил он.

У брата Лайонелла было красивое лицо, нежные серые глаза и густые каштановые волосы. Спрятав руки в рукавах рясы, он вёл беседу ровным тоном, напоминая Рэндаллу епископов.

«Почему бы не предложить ему обвенчать меня и Памелу?» – подумал он.

Его усадили на длинную скамейку возле вагантов. Те внимательно разглядывали Рэндалла, понимая, что он не принадлежит к их сословию.

Аббат, толстяк средних лет, уже благословил обед, и Рэндаллу не замедлили предложить лучшие угощения. Он с аппетитом пообедал, оценив крепкий эль, который монахи варили сами. Аббат с интересом наблюдал за ним.

– Вы, кажется, хотели переговорить со мною? – осведомился он.

– Да, отец мой, – сказал Рэндалл.

– Тогда следуй за мною, – поднявшись, толстый аббат пошёл к выходу.

Бросив взгляд на растерянных вагантов, Рэндалл направился за ним. Они пересекли двор, где слышался звон молота в кузнице и приглушённые голоса.

– Как вас зовут, сын мой? – важно спросил аббат.

– Лорд Рэндалл Монтгомери, – сказал молодой человек, решив не утаивать более своего происхождения. – Я кузен сэра Филиппа.

– Не знал, что у него есть кузен! Должно быть, вы просто долго отсутствовали в здешних краях. Воевали во Франции?

– Нет, отец мой, – ответил Рэндалл. – Ноя часто бываю при дворе короля Ричарда и, признаться, ни разу не приезжал ещё в Спрингроузез.

Услыхав о дворе короля, аббат, который и сам происходил из знатного рода, проникся к Рэндаллу уважением. Он провёл гостя в свою келью, небольшую, с высоким потолком и двумя вытянутыми застеклёнными окнами, где предложил сесть в одно из кресел у стола.

За окнами уже сгущались ранние сумерки. Густо сыпал снег. Дувший резкий ветер поднимал во дворе легкую пургу. Очаг жарко потрескивал, отбрасывая мерцание на стены кельи.

– Что вам известно о сэре Филиппе? – вдруг резко спросил Рэндалл.

– Он очень благородный сэр, знаменитый рыцарь, великий воин. Такой же, каким был его отец Вильям Монтгомери, – недоумённо произнёс настоятель.

– А то, что он хотел жениться на дочери своего соседа Роберта Гисборна, вы знаете?

– Об этом говорили по всему Йоркширу. Но почему вы спрашиваете?

– Я намерен жениться на ней, но тайно, и мне нужен монах, который может нас обвенчать. Сэру Филиппу о моём браке не должно быть ничего известно. По крайней мере, не от вас. Леди Памела рассталась с ним, он же считает меня своим соперником.

Аббат погрузился в размышления, озабоченно уставившись в пол.

– Вы боитесь сэра Филиппа, своего кузена?

– Нет. Когда-нибудь он услышит о моём венчании с леди Памелой, – сказал Рэндалл. – Я приехал в Йоркшир инкогнито, без свиты, без моих друзей. Приехав в вашу обитель, я надеялся, что вы поможете мне.

– Моя обитель гораздо богаче, чем владения сэра Филиппа, – облокотившись о спинку кресла, проговорил аббат. – И я уже тридцать лет правлю в ней. Мне нет нужды раболепствовать перед сэром Филиппом. Поэтому, если вы любите дочь Роберта Гисборна, а она любит вас, я позволю одному из моих братьев отправиться с вами в замок её отца, чтобы тайно обвенчать вас.

Кивнув, Рэндалл поставил перед ним на стол увесистый кошелёк.

– О, благодарю за щедрость, милорд, – проговорил аббат смиренно.

– Я хотел бы, чтобы брат Лайонелл обвенчал меня, – сказал Рэндалл.

– Конечно, милорд! Брат Лайонелл поедет с вами туда, куда вы ему прикажете, – ответил толстяк. – Я велю ему после всенощной явиться к вам и обсудить предстоящее венчание.

– Что ж! Я, в свою очередь, благодарен вам, отец мой.

Рэндалл пошёл к двери, но вдруг аббат окликнул его. Сидя за столом и подбрасывая на ладони кошелёк, он осведомился:

– Милорд Монтгомери, вы позволите задать вам вопрос? Или моё любопытство для вас оскорбительно?

– Нет, отец. Спрашивайте.

– Насколько известно, в графстве Йоркшир у сэра Вильяма была сестра, женщина удивительной красоты, которая родила от короля Эдуарда сына. Многие утверждали, что отпрыска убили враги престола. Я тогда только стал настоятелем, но в Рило слухи добираются быстрее, чем кажется. Говорили также, что незаконнорожденного сына Эдуарда III удалось тайно спасти. Скажите же, милорд, не вы ли сын короля Англии?

– Да. Я его сын, – холодно произнёс Рэндалл и стремительно вышел из кельи. Он внезапно осознал, что признаться в том, кем он был, оказалось гораздо легче, чем он полагал. Ему более не хотелось скрывать настоящее происхождение. В конце концов его братьям Джону Гонту и герцогу Глостеру придётся смириться с тем, что он вырос рядом с менестрелем. От своей матери он унаследовал великую способность любить весь мир, от отца – кровь Плантагенетов, и дальше он не хотел прятаться и лгать. Это уже становилось опасным. По возвращении к Ричарду он решил во всём ему признаться.

Оставив аббата пересчитывать монеты, Рэндалл прошёл в отведённую для него келью. Закрыв невысокую дверцу, Рэндалл остался один. У него было достаточно времени, чтобы собраться с мыслями. И он принялся ждать появления молодого монаха.

ГЛАВА 21

После всенощной в дверь кельи осторожно постучали. Открыв дверь, Рэндалл впустил брата Лайонелла.

– Аббат сказал, что вы очень знатный дворянин и что в ваших жилах течёт кровь английских королей, – произнёс он робко. – Он рад, что сможет быть вам полезен, милорд.

– А если бы я оказался нищим, которому негде укрыться от холода и пурги, аббат отказался бы содействовать мне? – осведомился Рэндалл.

– Как вы поняли, аббат сам дворянин и далеко не бескорыстен, – ответил монах.

– А жаль! – пылко проговорил Рэндалл. – Но вы, я думаю, не разделяете его пристрастий?

– Мне трудно судить о моей праведности, лучше предоставлю вам судить о ней, – уклончиво ответил цистерцианец.

Рэндалл заметил, что юноша замкнут, серьёзен и гораздо умнее, чем отец настоятель.

– Вы готовы отправиться со мной в путь, брат Лайонелл?

– Безусловно, если вы потрудитесь объяснить, куда мы поедем.

– В замок Гисборна, который находится в нескольких милях отсюда. А хочу я, чтобы вы обвенчали меня с дочкой этого феодала, поскольку нас связывают с ней нежные чувства.

– У Роберта Гисборна есть капеллан, – недоумевающе молвил брат Лайонелл.

– Но я настаиваю, чтобы венчание совершили вы, поскольку никто в замке Гисборна, за исключением верной служанки леди Памелы, не должен узнать о нём до тех пор, пока я не вернусь ко двору его величества. Перед раскрытием тайны моего брака я обязан переговорить с королём Ричардом.

– Я согласен ехать с вами, милорд, – сказал монах, пряча руки в широких рукавах рясы.

– И вы даже не поинтересуетесь, почему я жажду венчаться тайно?

– Я буду заключать брак, который состоится по любви, – ответил монах. – А причину мне знать не обязательно. Когда отправляемся из Рило, милорд Монтгомери?

– Я бы поехал завтра, если вы не против, отец мой, – произнёс Рэндалл.

– Завтра, на восходе, я жду вас у хлева, – сказал брат Лайонелл и, ласково улыбнувшись, вышел из кельи.

«Как велико различие между алчным аббатом и простым монахом», – подумал Рэндалл, упав на кровать.

До самого утра он спал без волнений и тревог. Его краткие ночлеги в лесах, когда он просыпался от ужаса, что его окружили разбойники, не давали ему восстановить силы. Несмотря на то что сэр Ральф немного научил его драться на мечах, Рэндалла неотступно преследовали мысли о врагах. В монастырских стенах он не опасался нападения. Впервые за несколько дней Рэндалл выспался и вышел во двор на восходе отдохнувшим и полным сил. В приталенной куртке, обхваченной на бёдрах поясом с опалами, в длинном плаще, Рэндалл выглядел точно благородный вельможа.

У хлева он увидел сидящего верхом на муле брата Лайонелла. Кто-то из монахов подвёл к поэту лошадь. Натянув перчатки с широкими раструбами, Рэндалл вскочил в седло.

– Вы уже завтракали, милорд? – спросил монах.

– Нет, – сказал Рэндалл. – Но у меня есть с собой кое-какие припасы.

Мимо шли цистерцианцы – направлялись в часовню для утренней молитвы. Подойдя к Рэндаллу, отец настоятель указал на простиравшиеся вдали леса.

– Спуститесь к окраине леса, – молвил он. – Оттуда начинается прямой путь до владений Роберта Гисборна.

Расставшись с толстяком аббатом, Рэндалл и его спутник направились к лесу. Деревья темнели среди снегов и пасмурного неба. После вьюги, что всю ночь бушевала над графством, тропы и дороги были плохо различимы.

– Когда доберёмся до замка, – сказал Рэндалл, – мне придётся скрывать от владельца своё происхождение. При дворе короля меня знают как поэта, и я действительно поэт, но знатного рода.

– Поэты знатной крови всегда вызывали моё искреннее восхищение, – улыбнулся брат Лайонелл.

– Потом я встречусь с невестой и назначу ей место венчания. Лучше выбрать его где-нибудь в лесу, чтобы не попадаться на глаза крестьянам и слугам замка. В определённое время она придёт туда, и вы нас соедините, отец мой.

– Вы всё замечательно придумали, милорд, – согласился монах.

Рэндалл чувствовал, что брата Лайонелла мучают разные подозрения, и лишь природная сдержанность запрещает ему задавать вопросы. Но Рэндалл был готов говорить с ним откровенно. Они провели в пути весь день, и Рэндалл, замечая, что цистерцианец утомлён, подбадривал его весёлыми историями.

– О, милорд! Вы совсем не похожи на прочих дворян, что я знал. В отличие от них вы великодушны ко мне, вы не видите во мне ни лицемерного монаха, ни простолюдина, – сказал брат Лайонелл.

Сунув ему флягу, в которой плескалось вино с пряностями, Рэндалл велел подкрепить силы.

– Наверное, мы встретились для того, чтобы вы убедились, какими великодушными бывают некоторые дворяне.

– И я убедился, – ответил монах.

ГЛАВА 22

После того как Памела объявила сэру Филиппу о своём решении не выходить за него, решении, безусловно огорчившем и её отца, рыцарь возвратился на несколько недель в Спрингроузез, чтобы соглядатаи могли сразу же сообщить ему всё, что узнают о тайном сопернике. В Филиппе говорила не только ревность, но и оскорблённое самолюбие.

Уединившись в Спрингроузезе, Монтгомери много времени проводил на охоте в лесах. Иногда он уезжал туда на целых пять дней с сенешалями и сворой собак, которые поднимали вепря из укрытия. Потом Филипп и его люди возвращались в замок и устраивали пир.

В глубине души Монтгомери не считал Рэндалла противником. Рэндалл был для него бедным менестрелем с острым языком, но, чувствуя себя оскорблённым, он стремился вышвырнуть его из окружения Ричарда.

Однажды ранним утром, когда сэр Филипп завершал завтрак, возле рва, наполненного тёмной водой, появился отряд, сопровождавший знатного вельможу. Худой немолодой человек с холодными серыми глазами, в плаще и со сверкающей цепью на шее, возглавлял прибывший отряд. Много лет он не приближался к стенам этого замка. Остановившись у края рва, он приказал своему человеку трубить в рог.

Мост со скрежетом опустился, к воротам подошёл глава стражи Спрингроузеза.

– Кто вы, милорд, и что вам нужно в замке сэра Филиппа Монтгомери? – поинтересовался он.

Немолодой аристократ мрачно усмехнулся:

– Передай сэру Филиппу, что лорд Норфолк желает его видеть.

Решётку подняли, ворота распахнули, и кавалькада въехала во двор.

Через несколько минут из главного стрельчатого входа появился высокий аристократ с ледяным выражением лица. У его бедра висели ножны с убранным в них мечом. Вместе с ним во двор вышел сенешаль, рыжий человек с висячими усами, в кольчуге.

– Приветствую, милорд, – сказал Норфолк. – Я прибыл в Спрингроузез, чтобы встретиться с вами.

– С тех пор как вы в опале, Норфолк, вас избегают принимать в замках. Почему же вы осмелились наведаться ко мне? Неужели решили, что я буду к вам гостеприимен? – спросил Филипп насмешливо.

– Опалой я обязан Эдуарду III, – молвил Норфолк. – И вы это знаете прекрасно. Но к вам я прибыл, чтобы обсудить одного из наших врагов.

– Вот уж не предполагал, что у нас общие враги, – хмыкнул сэр Филипп.

– Я говорю о Рэндалле Монтгомери, более известном как Рэндалл Блистательный.

– Монтгомери? – переспросил Филипп и невольно взглянул на Хьюго.

– Так вы позволите мне воспользоваться вашим гостеприимством, милорд? – спросил Норфолк.

– Проходите. Хьюго, проводи сэра в мою опочивальню, – распорядился Монтгомери и пошёл внутрь башни.

Его вновь обуяли омерзительные догадки. В душе уже не было прежней безмятежности знаменитого рыцаря и богатого феодала. Теперь он думал о Рэндалле не только как о вероятном сопернике, но и как о кузене, лишённом всего на свете. Ни Филипп, ни его отец, Вильям, не были виновны в злоключениях Рэндалла, но сочувствия к кузену он не питал.

Проводив Норфолка в свою опочивальню, небольшую комнату над трапезной, Филипп пригласил его присесть к столу.

– Не желаете ли перекусить, милорд? – спросил он.

– Благодарю, я с удовольствием отведаю ваше угощение, – сказал Норфолк.

Устроившись в кресле напротив, Филипп выжидал, когда Норфолк вновь начнёт разговор. Отпив принесённый слугами эль и попробовав кусок жаркого, Норфолк сказал:

– Я любил сестру вашего отца, леди Эдит. Признаюсь, я не встречал женщины более прекрасной, более привлекательной, чем она.

– Многие любили леди Эдит, но она предпочла короля Эдуарда, – произнёс Филипп. – Он построил для нее Спрингроузез, а вы явились сюда, чтобы расправиться с их сыном.

– Я пылал тогда от ревности, – подтвердил Норфолк, мрачнея. – Я должен был отомстить леди Эдит за то, что она отвергла меня!

– Имея в своих поклонниках короля Англии, трудно размениваться на придворных, – проговорил сэр Филипп.

– Итак, я прибыл тогда в Спрингроузез глубокой ночью, во главе отряда. Ворвавшись в замок, я приказал перевернуть всё вверх дном, чтобы отыскать сына короля Эдуарда, но мои люди обнаружили только нескольких отпрысков вилланов, которые были старше незаконного сына его величества. Леди Эдит бросилась мне в ноги, умоляя пощадить её сына, но я остался непреклонен. Она рыдала на полу своей опочивальни, считая, что мои люди убили его. Увы, они его так и не нашли.

– Позже мой отец слышал от челяди, что менестрель, находившийся в то время в замке, унёс сына короля, – прищурившись, сказал Филипп. – Как вы думаете, это может быть правдой?

– Да, милорд. Но в тут ночь я не подозревал, что меня провели.

– А что же леди Эдит?

– Она обвинила в убийстве меня, но прямых доказательств не было, и мне удалось сбежать. Так я превратился в изгнанника. С тех пор минуло тридцать лет, но я по-прежнему не имею права появляться при дворе. Почему? Потому лишь, что польстился на красоту Эдит Монтгомери?!

– Так вы не убили сына короля? – дрогнувшим голосом спросил Филипп.

– Я уже сказал, что нет. И я ничего не знал о его судьбе до недавнего времени. А прошлой весной я заглянул к лондонскому купцу Томасу Фарингдону. чтобы купить специй. Так вот, милорд. Оказавшись в его доме, я наткнулся на бродячего менестреля, который как две капли воды был схож с королём Эдуардом. Я пригласил молодого человека к себе и, побеседовав с ним, понял, что передо мной – незаконный сын короля и фаворитки, леди Эдит. Я решил заставить его добиться возвращения меня ко двору, используя то влияние, какое имеет любой великий поэт на королей. Петом, узнав, что при дворе Ричарда II Рэндалл занял место Джозефа Плата, я нашёл его в Лондоне. Но он отказал мне помочь восстановить мою репутацию.

– Что же вы хотите от меня? – нетерпеливо спросил Филипп.

– Он приближен к королю, а тот ещё отрок, – ответствовал Норфолк. – Расположив Ричарда к себе. Рэндалл не будет долго утаивать своё настоящее происхождение. Он опасен, милорд!

– В ваших устах звучит жажда мести за поражение, – пробормотал Филипп. – Рэндалл разбогател, он создаёт превосходные поэмы. Для чего ему раскрывать своё происхождение? Думаете, его братья Джон Гонт и Глостер обрадуются этому? Думаете, король Ричард придёт в восторг?

– Ха! Дело не в боязни. Положение поэта, пусть даже лучшего, вряд ли может удовлетворить сына короля.

Филипп поднялся с кресла. Норфолк обратил внимание, что руки графа дрожали.

– Но Рэндалл – и моя кровь, лорд Норфолк. Я рыцарь, в конце концов. Если ему хочется раболепства придворных и положения королевского отпрыска, я не вправе ему препятствовать, меня волнует другое.

– Но что, если он так же честолюбив, как и его отец? Если вы станете врагами, он начнёт использовать расположение короля! – вскричал Норфолк.

– Замолчите! – поморщился Филипп. Его беспокоило не богатство Рэндалла: он достаточно узнал поэта, чтобы понять, насколько тот к деньгам равнодушен. В голове Филиппа билась другая мысль: его соперник – сын короля и благородной леди! Поэтому Памела, выйдя замуж за Рэндалла, не совершит ничего неподобающего девушке её происхождения.

Гнев, ярость, волнение захлестнули Монтгомери, он смертельно побледнел. Теперь он должен действовать. Должен заполучить Рэндалла в свою власть прежде, чем все услышат о его происхождении.