Текст книги "Бастард Его Величества"

Автор книги: Анна Емельянова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 28 страниц)

Кинга 2
ЛЮБОВЬ РЭНДАЛЛА

ГЛАВА 1

В пасмурный день, когда тучи висели над высокими черепичными крышами и остроконечными башенками Лондона, из дворца Солсбери выехала кавалькада всадников. Одеяния с вычурной вышивкой не давали усомниться в их богатстве и знатном происхождении. По узким улочкам, вьющимся вдоль тесно стоящих домов, кавалькада направилась в сторону Вестминстера.

Первым скакал молодой человек, державшийся на лошади с изяществом рыцаря. Среди его спутников обитатели Лондона узнали графа Солсбери – юного племянника могущественного придворного, который благоволил к нищим и убогим, щедро раздавая милостыню. Замыкал кавалькаду блондин, по всем приметам приходившийся рыцарю и графу другом, а не слугой.

На мосту, по обыкновению, было много народа. Здесь толпились королевские кредиторы, купцы и торговцы, ожидающие, когда их примут при дворе. Стражники потеснили толпу, позволяя всадникам беспрепятственно проехать к высоким воротам.

– Джозеф Плат постоянно обретается при дворе, – сказал сэр Ральф Рэндаллу. – У него есть свой дом в Лондоне, но его более привлекают Элтон и Вестминстер.

– Неудивительно, – хмыкнул Рэндалл, – поближе к королю.

– Нынче ты сам убедишься в его способностях к поэзии, – заметил сэр Ральф.

Иноходью проследовав внутрь двора, всадники остановились. Вскинув голову и затаив дыхание от восторга, Рэндалл осмотрелся. Перед ним полукругом простирались стены Вестминстера с длинными стрельчатыми окнами, башнями, лестницами и украшенными декором карнизами и балконами. Чуть в отдалении разместились конюшни, постройки для слуг, кузницы и оружейные.

«Всем тут когда-то распоряжался мой отец, – думал Рэндалл. – Разве мог он предполагать, что я, рождённый во грехе, впервые появлюсь здесь как поэт и бродяга?! Но я сделаю всё, чтобы достигнуть достойного положения для себя – отпрыска короля и брата герцогов!»

Сдав лошадей слугам, Рэндалл и его друзья неторопливо шли по заснеженному двору ко дворцу.

– Болтают, что за прошедшие месяцы при дворе расцвела некая провинциальная девица, – молвил Солсбери.

– Кто же она? – поинтересовался сэр Ральф.

– Леди Памела Гисборн, дочка обедневшего лорда из Йоркшира. Она просватана за сэра Филиппа Монтгомери.

Взойдя по ряду ступеней, спутники переступили порог дворца и оказались на первом этаже. Толстяк, окружённый толпой, веселящейся от каждого сказанного им слова, развлекал придворных своим показным остроумием.

– Джозеф, – окликнул толстяка де Монфор. Обернувшись, толстяк кивнул рыцарю и двинулся к нему сквозь расступившуюся толпу.

– Где ты пропадал, милорд?! Я уже полгода тебя не видел! – завопил он.

Обменявшись объятиями с сэром Ральфом, Плат сдержанно поприветствовал графа Солсбери, а затем посмотрел на Рэндалла.

– Кто твой друг, милорд?

– Он поэт, его знают под именем Рэндалл Блистательный, – представил друга сэр Ральф.

– Буду рад внимать вашим стихам, – чуть поклонился Рэндаллу Джозеф Плат.

– А я буду рад вам их прочесть, – ответил Рэндалл.

Удовлетворившись знакомством и явно не считая Рэндалла соперником. Плат положил руку на плечо сэра Ральфа и повёл его в трапезную, где накрывали столы. Лорд Солсбери и Рэндалл последовали за ними. Шагая по коридору с высокими красивыми сводами и длинным рядом стрельчатых окон, Рэндалл вовсе не ощущал, к своему удивлению, смущения. Он был просто создан для королевских дворцов.

В зале, где за длинными столами размещались сотни богато одетых гостей, Рэндалл огляделся. Места за находившимся в стороне, на возвышении, столом ещё пустовали.

Чуть подтолкнув Рэндалла, Плат шепнул:

– Это стол для его величества и его людей. Даже я, признанный поэт, не имею права сидеть там. Наши места здесь, – и толстяк подвел его к крайнему столу, стоящему под окнами зала.

Поистине, двор Ричарда производил впечатление богатого и расточительного. Из-за стоявшей в зале духоты, смешанной с ароматами еды и эссенций, Рэндаллу сделалось жарко. Скинув плащ, он бросил его подоспевшему слуге, оставшись в приталенной куртке. Плат уже давно передал свой плащ слугам и уселся за стол, с интересом взирая на угощения. Опустившись возле него, Рэндалл рассеянно взял кубок, и услужливый виночерпий тотчас наполнил его вином.

Несколько менестрелей на деревянном балконе, нависавшем над входом, исполняли мелодию на лютнях, развлекая гостей. Рэндалл подумал, что совсем недавно и сам был таким же бедным бродягой, и ему стало тоскливо. Он залпом осушил кубок.

– Вы прежде были менестрелем? – спросил у него Плат.

– Да. И я не так юн, чтобы утверждать, что был им недолго, – признался Рэндалл.

– Ха-ха! Я ведь тоже бывший менестрель. Пел, бродяжничал, исполнял композиции на лютне. Потом судьба забросила меня во Францию, где я встретил принца Уэльского. В то время я уже назывался поэтом, – гордо сказал Плат. – Чем вы занимаетесь теперь?

– Пишу поэму.

– Вот как! О чём?

– О шести сословиях.

– О, это любопытно!

Громко запел рог, объявляя, что в зал идёт король. Менестрели умолкли, придворные склонились в поклоне.

В дверном проёме возник юноша в наряде из парчи и шёлка, с высокомерным выражением лица и холодным взглядом светлых глаз.

– Прошу вас, продолжайте трапезу, – проговорил он величественно.

Короля сопровождали оба его дяди – Джон Гонт и герцог Глостер, а также отрок, в коем Рэндалл узнал Генри Ланкастера.

Заняв свои места за столом на возвышении, Ричард и его свита принялись за обед. Под пение менестрелей, звуки лютен, цистр и дудок проходил этот превосходный пир.

Попивая вино с пряностями, пробуя угощения, Рэндалл вдруг ощутил тоску, сжавшую его сердце. Совсем недавно он спал в хлеву, рядом с ослиным стойлом, и каждый шиллинг зарабатывал с трудом. Он понимал, что впоследствии всё, что случалось с ним ранее, будет упорно преследовать его и наполнять сочувствием к беднякам.

Погрузившись в размышления, Рэндалл не заметил, как за окнами спустились ранние зимние сумерки и люди потянулись из трапезной в соседний зал. Он встрепенулся, лишь когда толстяк Плат поднялся из-за стола.

– Мои поклонники уже готовы мне внимать, – сказал он. – И я должен идти. Как только король перейдёт в тот зал из трапезной, я начну читать поэму.

Закончив обед, сэр Ральф поднялся и тоже двинулся к стрельчатому проходу в соседний зал. Рэндалл последовал за ним.

ГЛАВА 2

В зале, расположенном рядом с трапезной, имелось множество длинных резных скамей и кресел. Над ними нависала огромная деревянная балюстрада, на которую вела короткая винтовая лестница. С балюстрады почти все поэты двора Ричарда II читали собравшимся свои стихи. Высокие светлые потолки превосходно отражали голоса и звуки.

Кресло короля стояло на возвышении, прямо напротив балюстрады. В очаге жарко трещало целое дерево. Зал был превосходно натоплен, и в нём не ощущалось гуляющих по дворцу пронизывающих сквозняков. За окнами густо сыпал снег.

Следуя за сэром Ральфом, Рэндалл прошёл в отдалённый угол зала, где оба заняли места на скамейках. Отсюда Рэндалл мог видеть короля, Плата и весь зал. Над ним и Ральфом чадил горящий факел. Зал наполнялся пёстрой веселой публикой.

– Где Плат? – спросил Рэндалл, и Ральф молча указал ему на ждущего у винтовой лестницы толстяка. Отвечая на поклоны и приветствия, Плат довольно улыбался. Было заметно, сколь тешило его преклонение придворных.

– Возле Ричарда крутится много поэтов, некоторые из них очень хороши, – сказал Ральф. – Но никто не сумел достигнуть того же положения, что и Джозеф Плат. Может, это удастся тебе, друг мой?

– Мне трудно судить, ведь я не слышал ни одного стихотворения Плата.

Внезапно дыхание Рэндалла участилось: ему показалось, что в зале стало ещё жарче. Причиной тому была девушка, чья красота привела его в полное смятение. Прекрасное лицо молодой особы, распущенные длинные белокурые волосы, облетающее гибкое тело платье, расшитое опалами, с вырезом, открывавшим её восхитительную шею, потрясли Рэндалла.

Девушка, улыбаясь, кивнула Джозефу Плату, и толстяк ответил ей учтивым поклоном. И вдруг рядом с девушкой Рэндалл увидел надменную фигуру Монтгомери. Бесстрастно тот наблюдал за происходившей в зале сумятицей. В его глазах не отражалось ничего, кроме презрения.

– Ральф, друг мой, скажи, кем является та особа, что, точно попавшая в капкан куница, сидит рядом с моим кузеном? – спросил он.

– Это леди Памела Гисборн, – пояснил сэр Ральф. – Одна из самых очаровательных девиц при дворе. А сэр Филипп получил согласие её отца на их брак.

Глядя на Памелу, Рэндалл испытал вдруг чувства гораздо более сильные, нежели те, что вызывали у него прекрасные девушки ранее. Памела не смотрела в его сторону, но сэр Филипп, цепким взглядом своим обнаружив среди присутствующих менестреля, искренне теперь недоумевал, каким образом бродяга смог оказаться среди самых благородных людей Англии.

– Я покорён ею, Ральф, – страстно проговорил Рэндалл. – Она так красива, а принадлежит негодяю Филиппу Монтгомери?!

– Будь осторожен, – сказал Ральф. – Монтгомери беспощаден к врагам.

Между тем Филипп уже заметил сэра Ральфа де Монфора рядом с Рэндаллом и сразу понял причину появления менестреля в Вестминстере.

Запели рожки, и в зал вошёл Ричард в сопровождении герцогов Гонта и Глостера. Быстро поднявшись на возвышение, король расправил складки длинного плаща и опустился в своё кресло. Его дядья заняли места в зале.

Поклонившись, Джозеф Плат взобрался по винтовой лестнице на балюстраду. Затем, получив дозволение короля, надо чал читать свою поэму. Его томный голос красиво отдавался под сводами зала, выражение толстого лица стало нежным, а в глазах запылала страсть.

Слушая его выступление, Рэндалл перевёл взгляд с поэта на девушку. Он поймал себя на мысли, что чувств сильнее, чем вызвала у него сегодня Памела, он никогда прежде не ведал. Памела неотрывно смотрела на Джозефа Плата, воспевавшего плотские наслаждения.

– Как ты думаешь, она любит его? – шепнул Рэндалл, склонившись к уху Ральфа.

– Сомневаюсь, – пробормотал граф. – Она не выглядит счастливой. Но ты должен забыть о ней, так как она просватана за твоего кузена. Я встречал прежде в Лондоне её папашу, Роберта Гисборна, который постоянно искал деньги. Памела очень бедна, хотя и знатна. Филипп, видимо, оплатил все долги Гисборна. К тому же он вряд ли считает нищету пороком, а красивая и знатная девица весьма достойна его любви.

Чтение Платом поэмы увлекло всех слушателей, и даже те, кто с насмешкой относился к поэзии, затаив дыхание, слушали толстяка. Когда он закончил, уже наступила ночь.

Вновь поклонившись королю, а потом залу, Плат встретился взором с Рэндаллом. По лбу толстяка стекал пот, но было видно, что он торжествовал.

Внезапно под звук продолжающихся аплодисментов со своего места поднялся Филипп Монтгомери. Подняв ладонь, он попросил у короля и зрителей дозволения говорить. Рукоплескания стихли.

– В чём дело, милорд? – осведомился Ричард. – Вам не понравились стихи великого Джозефа Плата?

– О нет, ваше величество! Напротив, я так покорён им, что предлагаю устроить небольшой поэтический турнир, в котором он наверняка сумеет подтвердить своё звание великого поэта, – ухмыльнулся Филипп.

Рэндалл увидел, что возлюбленная его кузена встревожилась, а Джозеф Плат пришёл в недоумение.

– Или, быть может, великий поэт робеет перед бродячим менестрелем? – спросил Филипп.

– Вот ещё! – фыркнул Плат.

– Превосходно! В таком случае, ваше величество, позвольте турниру состояться и назовите тему.

– Позволяю, – весело согласился король, заинтересованный предложением графа Монтгомери. – Но разве в этом зале найдётся человек, который не побоится состязаться с самим Джозефом Платом?

Рэндалл догадался, что Филипп решил попросту посмеяться над ним.

В ту же секунду Филипп повернулся к нему и с улыбкой произнёс:

– В дальнем углу зала я вижу человека, знакомого мне по его выступлению в замке сэра Джона Гонта. Тогда он был ещё простым менестрелем, а нынче находится среди знати и служит сэру Ральфу де Монфору. Его зовут Рэндалл, и я уверен, что благодаря присущему ему острословию он сумеет дать отпор даже Джозефу Плату.

– Прошу вас, Рэндалл, – любезно молвил король. – Докажите, что сэр Филипп не заблуждается.

Выпрямившись в полный рост, с горящими от волнения глазами Рэндалл прошёл к лестнице, ведущей на балюстраду, и медленно отвесил поклон сначала королю, а потом сэру Филиппу и всему залу.

– Вы согласны сразиться с Джозефом Платом? – спросил с издёвкой Филипп.

– Ну конечно, милорд, – ответил Рэндалл. – Мое участие в поэтическом турнире, надеюсь, не разочарует вас.

Усмехнувшись, сэр Филипп опустился возле Памелы.

По требованию короля голоса придворных смолкли. Все с любопытством ожидали начала спора.

ГЛАВА 3

Вновь запели рожки. Подняв голову, Рэндалл увидел, что его соперник в замешательстве. Лишь позже он узнал, что Плат обладал безусловным талантом в сочинении поэм, но терялся, если ему приходилось импровизировать. Рэндалла же никогда не смущала импровизация: он одинаково искусно владел словом и устно, и письменно.

– Сэры, – заговорил Ричард II, – я нашёл подходящую для вашего спора тему. Как вам, например, дворцы Англии? Ха-ха, Плат! Ты ведь их много повидал!

– Прекрасная тема, ваше величество, – отозвался Джозеф Плат.

– Тогда предлагаю начинать тебе! – воскликнул король. – А Рэндалл будет продолжать!

Пройдясь по балюстраде и подумав несколько секунд, Плат произнёс:

– О, замок Плэши! Твоё величие над нами – на века!

Улыбнувшись, Рэндалл ответил:

– О, замок Плэши! Что до величья твоего мне?

Ведь раб я и слуга...

За сообразительность новичка щедро наградили аплодисментами. Бросив на него хмурый взгляд, толстяк молвил:

– О, Элтон! Ты дворец любви, укрытие богов!

– Сказал бы я про ночи в нём,

Коль не боялся бы оков, – отозвался Рэндалл.

На этот раз все разразились хохотом, так как давно уже не звучали при дворе столь смелые и фривольные фразы.

Остановившись напротив кресла, в котором сидела леди Памела, Рэндалл устремил на девушку нежный взор, чем невольно её смутил.

Плат же заговорил вновь:

– О, Вестминстер! Я в красоту твою

И строгость твёрдо верю!

– О, Вестминстер, здесь и для шлюх

Всегда открыты двери! – чуть запнувшись, закончил Рэндалл.

Все присутствующие снова расхохотались, бурно выражая восторг острословию и дерзости Рэндалла. Но более всего поэта обрадовало то, что леди Памела обратила на него внимание! В её зелёных очах, устремлённых на него, он заметил явное смятение.

Джозеф Плат, напротив, был раздосадован: он почувствовал, что его престол, возведённый с таким трудом, покачнулся.

Как правило, способности других придворных поэтов меркли перед его талантом, но в Рэндалле, поначалу не воспринятом им всерьёз, он вдруг увидел достойного и, увы, опасного противника. Вместе с огорчением в Плате пробудилась и зависть – чувство, прежде ему неведомое. Он сделал ещё несколько попыток восторжествовать над Рэндаллом, но всякий раз получал ловкий отпор. Собравшиеся вельможи рукоплескали Рэндаллу, хотя некоторые его стихи заставляли девичьи щёки вспыхивать румянцем.

Филипп скрежетал зубами от гнева, его пальцы вжались * в ладони так, что побелели костяшки. Он думал выставить Рэндалла пустым хвастуном, однако всё получилось иначе.

По завершении поэтического турнира король подозвал к подножию кресла обоих поэтов. Склонившись перед ним, Рэндалл и Джозеф Плат ждали вынесения приговора.

– У вас, кажется, есть какое-то прозвище? – спросил у Рэндалла король.

– Да, ваше величество, – Блистательный, – ответил поэт.

– Так вот, Рэндалл Блистательный, признаюсь, я не думал, что вы сумеете дать отпор Плату. Однако вы одолели его, и потому я объявляю, что моё решение – в вашу пользу.

Мои подданные меня поддержат.

Вельможи зааплодировали. Поглядев на сэра Филиппа, Ричард произнёс:

– Милорд Монтгомери, благодарю вас за то, что открыли нам Рэндалла Блистательного. Если бы не вы, я бы ещё долго находился в неведении.

Но сэр Филипп промолчал, с трудом сдерживая обуревавшие его чувства оскорбления и негодования.

«Он оскорблён оттого, что я, простой менестрель, не ударил лицом в грязь и держал себя достойно, – догадался Рэндалл. – Теперь ему придётся нередко испытывать ярость, встречая меня».

Поднявшись с кресла, Ричард в окружении свиты проследовал к выходу. За ним потянулась толпа придворных. Джозеф Плат предпочёл незаметно ретироваться.

Некоторые вельможи окружили Рэндалла, наперебой громко и бурно высказывая ему свой восторг и одобрительно хлопая по плечу.

С досадой Рэндалл заметил, что, встав со скамьи, леди Памела хотела было тоже подойти к нему, но сэр Филипп цепко взял её за руку и повёл к дверям.

Крепко обняв Рэндалла, сэр Ральф, веселясь, увлёк его за собой:

– Ричард потребовал привести тебя в его опочивальню для беседы с глазу на глаз, – сказал он.

– Когда же?! – воскликнул Рэндалл.

– Немедленно. Уже за полночь, но, если король хочет с тобой говорить, ты обязан повиноваться. О, Рэндалл, друг мой! Ты отделал Плата, как никто и никогда! Ему, наверное, сразу вспомнились времена, когда он, странствующий бродяга, развлекал арбалетчиков Кале. Ха-ха-ха! Но ты – Рэндалл Блистательный, я в тебе не ошибся!

– А ты не волновался, когда Филипп вызвал меня для участия в споре?

– Немного. К тому же я знал, что ты обойдёшь Джозефа. Он талантлив, спору нет, но ему не хватает остроты языка. Кстати, ты привёл в восторг Памелу Гисборн.

– Филипп был в бешенстве и не позволил ей побеседовать со мной.

– Монтгомери получил хороший урок, – сказал сэр Ральф.

В коридоре к Рэндаллу приблизился королевский камердинер и, поколебавшись, всё-таки соизволил отвесить поклон.

– Идите за мной, Рэндалл, – произнёс он глухо.

И Рэндалл, оставив сэра Ральфа де Монфора, последовал за камердинером в глубь дворца по незнакомым коридорам.

ГЛАВА 4

Отдаляясь от зала, где произошёл поэтический турнир, поэт замечал, что вокруг всё реже встречаются вельможи и придворные. В пустых коридорах Вестминстера шаги отдавались особенно гулко. На стенах горели факелы, за длинными окнами давно уже спустилась ночь.

Остановившись у нужных дверей, камердинер приоткрыл их и, знаком пригласив Рэндалла следовать за ним, переступил порог опочивальни короля.

Слуги как раз раздевали Ричарда. На шёлковой подушке уже лежали его венец и жезл. Кто-то из слуг держал на согнутой руке плащ, другие расстёгивали пуговицы.

В опочивальне находился и сэр Филипп: стоя у окна, он что-то объяснял королю вполголоса. Рэндалл не знал, о чём они беседовали, но догадывался, что обсуждают его персону.

– Милорд, – вежливо доложил королю камердинер, – поэт Рэндалл Блистательный к вашим услугам!

Отстранив слугу, Ричард с улыбкой повернулся к Рэндаллу.

Сэр Филипп метнул на Рэндалла гневный взгляд. Он не мог смириться с тем, что бродяга-поэт получил доступ в опочивальню его господина.

Стоя перед государем Англии, наделённым безраздельной властью и в полной мере познавшим преклонение и раболепство подданных, Рэндалл вдруг вспомнил, что Ричард приходится ему племянником и что в жилах их обоих течёт кровь Плантагенетов. Он подумал, что, видимо, сама судьба устроила всё так, чтобы они смогли наконец встретиться. Сейчас Рэндалл внимательно разглядывал Ричарда, его полуопущенные ресницы, полукруглые брови, выпуклый лоб, возле которого вились локоны медных волос, и большие, чуть приподнятые к вискам серые глаза. Здесь, в опочивальне, Ричард держал себя без присущей ему надменности, но достаточно сдержанно.

«Королю всего пятнадцать, а он уже отменно владеет собой», – подумал Рэндалл. Ему рассказывали об этой черте короля. Говорили, что таким его воспитали Саймон Беркли и принцесса Джоанна. Их не осуждали за подобное. Для юноши, пришедшего к власти в столь раннем возрасте, гораздо безопаснее прослыть лицемером, чем позволить врагам и корыстолюбцам воспользоваться отроческой искренностью.

– Вы удостоили меня чести переступить порог вашей опочивальни, милорд, – с поклоном произнёс Рэндалл, – и я весьма вам за то признателен.

– Оставьте нас, граф, – приказал король Филиппу. – Я желаю побеседовать с поэтом наедине.

– Вы забыли, что, согласно этикету, король ни с кем не должен беседовать наедине? – попробовал было возразить Филипп.

– С вами же, милорд, я не единожды нарушал этикет?! – парировал юный король. – К тому же здесь остаются слуги. Вам же ещё раз я настоятельно предлагаю удалиться.

Поколебавшись несколько секунд, граф стремительно вышел из комнаты.

Когда за ним закрылась дверь, Ричард повёл себя более непринуждённо.

– Рэндалл, – проговорил он, – я не ожидал, что вы обладаете столь редкостной смекалкой и воистину блестящим поэтическим талантом. Мои придворные, я уверен, будут слушать вас с радостью. Решив посмеяться над вами, сэр Филипп, однако, оказал вам отличную услугу.

– Так вам известно, что он хотел выставить меня перед публикой на посмешище? – спросил удивлённый Рэндалл.

– Конечно! Я наблюдал за ним на протяжении всего поэтического состязания. Он пребывал в очевидном бешенстве. Ещё более раздосадовало его то, что леди Памела, его будущая жена, была явно восхищена вами.

Жаром охватило лицо Рэндалла, он смутился. «Я люблю леди Памелу, – пронеслось в мозгу. – Да, я люблю её! Не так, как других женщин. Чувства к ней поглотили меня всецело! Наверное, именно о такой любви и говорил мне когда-то сэр Ральф».

– Не хотите же вы сказать, что причина его неудовольствия моей победой – леди Памела Гисборн? – осведомился он.

– Граф не утверждал, что его вывело из себя внимание, оказанное вам его возлюбленной. Подобное сэр Филипп Монтгомери считает недостойным аристократа, – сказал Ричард. – Ноя же не глупец! Я заметил, что это тоже привело его в ярость, равно как и ваше торжество над бедолагой Платом. Узнав, что я решил сделать вас одним из своих придворных поэтов, он даже явился ко мне с требованием, чтобы я вас не приближал, ха-ха! Но вы мне нравитесь, Рэндалл, – я отказал графу.

Рэндалла это не очень успокоило. Он прекрасно сознавал, что истинное положение Филиппа Монтгомери при дворе превращает того в могущественного и опасного соперника. «Кто я такой, в конце концов? Всего лишь поэт, пусть даже и незаконный отпрыск короля Эдуарда, – размышлял он. – А Филипп – один из самых знатных рыцарей, у которого даже герцоги не гнушаются ходить в оруженосцах... Но я ведь тоже воин! Я сын воина! И я не отступлю».

– Итак, Рэндалл, – проговорил Ричард, – ты согласен стать моим придворным поэтом?

– Я был бы глупцом, если бы отказал вам, – ответил Рэндалл. – Но дело в том, что я служу у сэра Ральфа де Монфора жонглёром.

– Если вы понадобитесь Ральфу, я позволю вам его сопровождать. А в остальное время мой двор готов принимать вас с огромной радостью, – сказал король. – Полагаю, сэр Ральф будет рад за вас.

– Вы очень любезны, ваше величество, – произнёс Рэндалл. – А как вы поступите с Платом? Неужели из-за меня он попадет в опалу?

– О, нет! Пусть судьба Плата вас не волнует! Мои вельможи любят его уже много лет, он покоряет двор своими стихами и останется здесь, сколько ему самому захочется. Кстати, есть ли у вас поэмы, достойные к прочтению в залах моих дворцов?

– Я завершаю труд над поэмой, которая, уверен, многих заставит как смеяться, так и тосковать, – сказал Рэндалл.

– Тогда приказываю завершить её не более чем за две недели и выступить с ней в Элтоне, куда на днях я отбываю. Вы должны успеть, потому что, как известно, sero venientibus ossa[6]6
  «Опоздавшему – кости» (лат.).


[Закрыть].

– Вы очень милостивы ко мне, ваше величество, – покорно отозвался Рэндалл. Его душа затрепетала от мысли, что он сможет вновь увидеть Памелу Гисборн. Если Филипп будет сопровождать короля в Элтон, его возлюбленная непременно приедет с ним.

Велев слугам приблизиться, Ричард позволил им продолжить прерванное занятие.

– Могу ли я удалиться? – осведомился Рэндалл.

– Конечно, – сказал Ричард. – Вероятно, вы так же, как и я, утомлены. И не забудьте, что я жду вас в Элтонском дворце через две недели.

Выйдя из опочивальни короля, Рэндалл чувствовал себя воодушевлённым и окрылённым. Теперь путь ко двору, где он должен был находиться по праву сына Эдуарда III, открывался перед ним. Никто ещё не подозревал, что под личиной поэта скрывается отпрыск короля, единокровный брат Джона Гонта и герцога Глостера. Рэндаллу было трудно даже представить, как отнеслись бы к нему эти знатные лорды, узнав правду о его происхождении. Без надобности он решил её не раскрывать.

Из полумрака вынырнул камердинер, держа в руке чадящий факел.

– Я провожу вас, – сказал он, – чтобы вы не заблудились в коридорах Вестминстера.

Ожидающий в заснеженном, озарённом факелами дворе сэр Ральф де Монфор, как и предполагалось, обрадовался за друга, которого Ричард Английский пригласил отныне блистать при дворе. А Рэндалл предупредил его, что не намерен отступать от своих обязанностей жонглёра до тех пор, как Ральф сам не освободит его от них. Он вновь пообещал отправиться с Ральфом во Францию, чтобы покорить прекрасную леди Джудит Суррей.