Текст книги "Том 3. Советский и дореволюционный театр"

Автор книги: Анатолий Луначарский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 49 страниц)

Конечно, мы не можем относиться к обзорам и статьям Луначарского как к истории театра 20-х годов. Ведь критик рассказывает главным образом о сценической жизни Москвы, лишь мельком касаясь Ленинграда и почти совсем обходя периферийные театры. Но и за всем этим Луначарский дает нам образные описания спектаклей, высказывает глубокие раздумья о судьбах и путях советского театра – все то, что может дать только «поэт и философ театра», как он сам себя называл.

Рассказывая о сезоне 1925/1926 года, Луначарский проводит мысль о взаимовоздействии старых и новых театров. Он показывает, как якобы непроходимая пропасть между «академизмом» и «левизной» постепенно уничтожается на общих путях к реализму. Происходило это, конечно, в трудном, порой мучительном процессе идейной борьбы, но результаты, которые определяет Луначарский, достаточно разительны: «Потребность в театральном реализме – выявилась. Левый театр сильно придвинулся к реалистической оси сценического искусства. Но правый не остался глух к некоторым, так сказать, плакатным достижениям левого театра. А так как наш реализм нисколько не чуждается гиперболы, карикатурного эффекта, то естественно, что так называемый правый театр усвоил себе в должной мере некоторые достижения новейших театральных устремлений.

Все это, конечно, хорошо и нисколько не отрицает того факта, что творчество каждого отдельного театра идет дальше опять-таки своеобразным путем» (стр. 311).

В докладе на совещании по вопросам театра, состоявшемся в Агитпропе ЦК ВКП(б) в мае 1927 года, Луначарский особенно отмечал своеобразие каждого театра в выборе творческого пути и стремление к обновлению репертуара.

Вопросу о репертуаре Луначарский уделял большое внимание с первых дней Октября. Он подверг критическому разбору чуть ли не всю мировую драматургию, выбирая из нее то, что могло бы удовлетворить советского зрителя («К вопросу о репертуаре»). С одной стороны, приходилось производить коренную чистку старого репертуара, засорявшего театр; с другой – поощрять новое, передовое, созданное современными драматургами. О первой задаче Луначарский высказывался весьма определенно: «Мы совершенно изгнали и блудливый фарс и мещанскую, обывательскую, мнимореалистическую канитель, мы изгнали патриотически барабанные пьесы, мы почти совершенно изгнали пьесы мало-мальски дурного вкуса. Репертуар у нас идет русский и иностранный – классический. Новые пьесы пока редки, но это благородные пьесы» (стр. 81). Луначарский упорно защищал в старом репертуаре все, что могло войти составной частью в культуру строителей нового мира. В его работе «Театр и революция» можно найти немало возражений и протестов против злоупотреблений в применении термина «буржуазный» к прошлому человеческой культуры. Среди наших предшественников, говорил он, была не одна только буржуазия, и, по крайней мере, «смешно словом „буржуазный“… обозначать индусский театр Калидасы, театр Эсхила или хотя бы Кальдерона» (стр. 83).

Однако подлинное возрождение театра Луначарский связывал с развитием новой драматургии и поэтому неустанно призывал советских писателей к созданию монументальных пьес «социально-этического характера, могущих вызвать настоящее потрясение зрителей и бросить в массы в художественно выработанном виде выкристаллизованные передовыми рядами нового общества активные жизнестроящие принципы» (стр. 306).

Отсюда – постоянное внимание Луначарского к перевоспитанию старых и воспитанию новых драматургов. Он поощрял их работу, давал советы и содействовал постановке талантливых пьес.

По инициативе Луначарского была впервые поставлена на сцене «Мистерия-Буфф» Маяковского. Молодые тогда драматурги А. Глебов, Б. Ромашов, А. Файко, Н. Эрдман, С. Третьяков не раз обращались за советом и помощью к Луначарскому не только как народному комиссару по просвещению, но как к старшему товарищу, собрату по перу.

В репертуаре 20-х годов среди классических и современных пьес выделяются и драмы самого Луначарского. Каждая новая его пьеса поставленная в столичных и периферийных театрах, вызывала живые отклики, а часто и ожесточенные споры. Последнее – не удивительно. Сторонники публицистического, агитационного театра выступали против сложных психологических драм Луначарского, насыщенных большой общественной и философской мыслью. В печати и на публичных диспутах Луначарский спорил со своими противниками (особенно с П. М. Керженцевым), отстаивая право драматурга изображать историческое прошлое, как он его воспринимает. Отголоски борьбы вокруг его драматургии звучат и в статьях данного тома. Луначарский признавал, что в этих пьесах есть сложности, которые, быть может, и не доходят до зрителя в его «современном составе». Но это не умаляет значения драматургии Луначарского, и было бы несправедливым не сказать о том, что автор «Королевского брадобрея», «Фауста и города», «Оливера Кромвеля», «Канцлера и слесаря», «Яда» и многих других пьес, как драматург содействовал поступательному ходу нового театра.

В раздумьях о репертуаре Луначарский высказал принципиально важные соображения о необходимости возрождения на новой основе многих драматургических жанров, в частности мелодрамы и романтической драмы. Занимательность сюжета, эмоциональность исполнения – свойства, по мнению Луначарского, обязательные для подлинно народного театра. Каков этот театр? «Театр эффектов, контрастов, широкой позы, звучного слова, напряженной красоты и карикатурного безобразия, театр, упирающийся одним концом в титанический пафос, другим – в бесшабашную буффонаду, являясь единственно возможной плоскостью истинно народного театра, – есть вместе с тем и наивысшая форма театра как такового» (стр. 114). Так Луначарский воскрешал старый, заброшенный жанр мелодрамы, вливая в ее одряхлевшее тело буйную кровь революционных лет.

Все прошлое, к чему бы ни прикасался Луначарский, отвергалось им или принималось в зависимости от того, ценно ли оно для поколения строителей нового общества или нет. Все настоящее, сегодняшнее находило отклик в его сердце постольку, поскольку служило будущему. Он намечал закономерности, приводящие театр к достижениям или, наоборот, к неудачам; Луначарский рассматривал большие и малые факты и явления искусства в зависимости от определенного исторического процесса в их развитии и движении. В этом он видел существеннейшую черту социалистического реализма, и эта черта действительно определяла весь характер деятельности Луначарского в области театра и драматургии.

Как критик он сочетает в себе теоретика-марксиста и темпераментного бойца.

Тонкое проникновение в тайны творчества актеров и драматургов, художников и музыкантов сближало Луначарского с ними. И поэтому он всегда знал, чем живет тот или иной художник, что пишет молодой драматург, чем озабочен Южин, что волнует Маяковского, чем заняты Станиславский и Вахтангов, что готовит молодая театральная студия. В атмосфере исканий и споров, удач и поражений возникли и окрепли такие творческие коллективы, как Театр им. Евг. Вахтангова (Третья студия МХТ), Театр Революции (ныне Театр им. В. Маяковского), Театр им. МГСПС (ныне Театр им. Моссовета), в Ленинграде – Большой драматический театр, созданный по инициативе Горького.

Вдохновенные строки Луначарского, посвященные творчеству Евгения Вахтангова, воссоздают неповторимый по своему дарованию образ режиссера-новатора, вошедшего в историю советского театра. Напряженные поиски Вахтанговым новых форм сценического воплощения, его своеобразные спектакли – острый социальный гротеск «Чудо святого Антония» Метерлинка, сверкающая жизнеутверждающим весельем «Принцесса Турандот» – оживают в статьях и рецензиях Луначарского, особенно в этюде «Евгений Богратионович Вахтангов», поэтически написанном портрете большого мастера сцены. И после смерти Вахтангова Луначарский следит за работой созданного им коллектива. Его статьи о спектаклях «Барсуки» и «Заговор чувств» проникнуты обычными для критика тонами дружелюбия и симпатии.

Великолепно владеющий методом социального и художественного анализа, Луначарский необычайно чуток к атмосфере спектакля, к индивидуальности актера, ко всему тому, что является подлинной поэзией театра. Показательна в этом отношении его статья «Первое знакомство с Художественным театром» (1928), в которой он через тридцать лет после впервые увиденного спектакля «Царь Федор Иоаннович» воскрешает сложную гамму своих душевных настроений.

Вникая в сущность своих противоречивых ощущений между разумом и волшебной красотой постановки, Луначарский воссоздает то главное, что сохранилось в памяти от спектакля: жизнеутверждающее, бодрое начало, осознание правды искусства, желание жить во имя борьбы за счастье. «Когда я ехал из Москвы в поезде после спектакля, помню, я ловил себя на таких моментах: думаешь о разных своих невзгодах, о разных своих планах, тревожных, недостаточно еще ясных, и вдруг закроешь глаза, и всплывает ярко та или другая сцена в парче и фимиаме, волшебно освещенная, такая или, может быть, еще лучше, чем та, какую видели глаза, и шепчешь: „Как хорошо!“

Причем это „как хорошо!“ относилось мною тогда невольно не только к театру, не только к спектаклю, но и к жизни. Хотелось вновь и вновь благословлять эту жизнь и благодарить за нее, потому что спектакль как-то вскрывал ее торжественность, ее мятущееся многообразие, все то яркое и сладостное, что создавалось на этой своеобразной ступеньке эволюции природы, которую мы называем человеком и его историей» (стр. 403).

Читая театрально-исторические статьи Луначарского, его теоретические работы, рецензии и обзоры, видишь не только сложную, движущуюся картину сценического искусства эпохи, но и художественно-этический облик самого автора, человека чистой и щедрой души. Луначарский выступает как летописец этой исторической эпохи, летописец чуткий и взволнованный. Его нельзя было заподозрить в пристрастиях, он никогда не руководствовался только личными вкусами. Он постоянно думал о создании театра, который бы языком образов и эмоций выражал содержание эпохи. Луначарский отстаивал многообразие художественных стилей и приемов. В статье «Рихард Вагнер», воспроизводя высокие мысли композитора о назначении искусства, Луначарский утверждает, что «театр есть в самом высоком смысле слова средоточие сознательной жизни народа – то место, в котором лучшее, чем он располагает, превращается в чистый металл образов и обратно влияет на него, организуя его силы». [63]63
  А. В. Луначарский, О театре и драматургии, т. II, «Искусство», М. 1958, стр. 500.


[Закрыть]

В этом выражено и эстетическое и общественное значение театра, которому так ревностно служил многие годы своей жизни Луначарский.

* * *

В третий том вошли статьи, доклады, рецензии, речи Луначарского, посвященные русскому дореволюционному и советскому театру.

В первой части тома собраны произведения, написанные до Великой Октябрьской социалистической революции, во второй – написанные в советский период.

Большинство статей, театральных рецензий, составивших настоящий том, включались самим автором в отдельные сборники. Статьи «К вопросу о репертуаре», «Хороший спектакль», «Будем смеяться», «Театр и революция», «„Федра“ в Камерном театре», «Правильный путь», «Театр РСФСР», «Староста Малого театра», «Из театральных исканий», «Московский Художественный театр» в 1923–1924 годах были отредактированы, снабжены подстрочными примечаниями и включены автором в сборник «Театр и революция». В предисловии к нему говорилось: «В настоящий сборник включено почти все, что я писал специально о театре. Здесь, прежде всего, немало статей, написанных в период революции и посвященных проблемам революционного театра, месту театра в нашем строительстве…

Подытоживая все мною написанное, высказанное и отчасти сделанное за эти революционные годы, я все-таки прихожу к выводу, что взята была правильная линия. Принципиально в ней я ничего и сейчас исправить не могу и не считаю нужным.

Другой частью сборника являются статьи, написанные уже не о театре, как общественной проблеме, а о театре по существу, то есть об отдельных театрах, спектаклях, артистах и т. д. Тут, конечно, многое может быть спорным, рядом с определенными предпосылками большую роль играет индивидуальный вкус. Мне кажется, однако, что, собранные в один том, эти статьи, написанные мною в разное время, но соединенные почти абсолютным единством основной точки зрения, представляют небезынтересную серию критических эскизов, портретов и т. д.» (А. Луначарский, Театр и революция, Госиздат, М. 1924, стр. 3, 7).

Статьи «Первый спектакль Ленинградского Большого драматического театра», «Еще о театре Красного быта», «К возвращению старшего МХТ», «К столетию Малого театра», «О будущем Малого театра», «О спектакле „Анна Кристи“», «Среди сезона 1923/1924 г.», «К десятилетию Камерного театра», «Гликерия Николаевна Федотова», «Фиеско», «Пути Мейерхольда», «Для чего мы сохраняем Большой театр?» были просмотрены, снабжены подстрочными примечаниями и включены автором в октябре 1925 года в сборник «О театре». Отдельной их публикации автор предпослал обширное предисловие, в котором дал дополнительную характеристику выдающихся театральных событий 1925 года. Что же касается статей, вошедших в сборник, то о них Луначарский писал: «Издаваемая мною книга составлена из статей, написанных в разное время. Часть этих статей представляет собою новейшие мои отклики на текущие театральные события, написанные после издания моего большого тома „Театр и революция“. Среди этих статей несколько особое место занимает первая, которая названа мною „Среди сезона 1923/1924 г.“. Эта статья есть не что иное, как стенограмма моей лекции, прочитанной по просьбе Государственного института журналистики в пользу его недостаточных студентов. К сожалению, стенограмма оказалась не особенно удовлетворительной, и, хотя я сделал все, что мог, для приведения ее в порядок, я извиняюсь перед читателями, если им окажутся заметными те или другие шероховатости мысли и слога. Сама же лекция произвела на слушателей благоприятное впечатление, и ко мне сразу обратились с нескольких сторон с предложением издать ее.

Во второй части настоящего предисловия я пополняю ее некоторым отчетом о конце сезона прошлой зимы и весны и маленькой экскурсией в перспективы нынешнего сезона. При таких условиях она приобретает известное актуальное значение» (А. Луначарский, О театре. Сборник статей, «Прибой», Л. 1926, стр. 3).

Статьи «Какой театр нам нужен?», «О „Петербурге“ А. Белого во Втором Художественном театре», «„Косматая обезьяна“ в Камерном театре», «Театр Мейерхольда», «Еще о театре Мейерхольда», «Итоги драматического сезона 1925/1926 г.», «Боги хороши после смерти», «Перспективы будущего сезона», «Первые новинки сезона», «Достижения театра к девятой годовщине Октября», «Кратко о „Ревизоре“», «Любовь Яровая», «„Ревизор“ Гоголя-Мейерхольда», «Рост социального театра», «О крестьянском театре» в 1927 году были собраны автором и изданы отдельным сборником «Театр сегодня». В авторском предисловии к нему отмечалось:

«Предлагаемая вниманию читателя книга представляет собой сборник моих статей, написанных в самое последнее время. Здесь имеются общие статьи, в которых принципы, положенные мною в основу театральной политики и оставшиеся у меня незыблемыми, применяются конкретно к условиям данного времени; здесь есть также статьи, характеризующие истекший сезон, который оставил после себя достаточно глубокий след. Наконец, в книге помещена статья, посвященная началу нынешнего сезона (1926–1927 г.), особенно блестящего.

Читатель увидит из этих статей, какое большое художественное и общественное значение придаю я постановкам, имевшим место в нынешнем театральном году. Я особенно подчеркиваю острое общественное значение этих постановок. Чем дальше, тем более очевидным становится, что театр самым решительным образом „вступил на путь сближения с общественностью и волнующими ее вопросами…“»

(А. Луначарский, Театр сегодня. Оценка современного репертуара и сцены, изд-во МОДПиК, М.-Л. 1927, стр. 3).

Остальные произведения, вошедшие в настоящий том, в авторизованные сборники статей, речей, докладов Луначарского не включались.

Тексты вошедших в том произведений печатаются, как правило, но последним прижизненным изданиям, в подготовке которых принимал участие автор, сверенным с предшествующими публикациями и рукописными (машинописными) материалами (в тех случаях, когда они сохранились); в результате сверки исправлены явные опечатки и искажения.

Статья «Гликерия Николаевна Федотова» печатается не по последнему прижизненному изданию, в которое вкрался большой текстологический дефект (при наборе были перепутаны местами два больших отрывка), а по более ранней публикации.

Статья «Станиславский, театр и революция» при жизни Луначарского печаталась с сильными сокращениями. Поэтому в настоящем издании она дается по публикации 1938 года, для которой был использован полный рукописный вариант статьи, впоследствии утерянный.

Цитируя то или иное художественное произведение, пьесу, Луначарский зачастую делал это по памяти, не точно; учитывая эти особенности, редакция в примечаниях дает ссылку на произведение, которое цитирует критик (для удобства читателей – по новейшим изданиям). Оговорка «сравни» (ср.) указывает на неточность цитирования.

В примечаниях к тексту сведения о литературных событиях, театральных постановках, книгах сообщаются, как правило, при первом их упоминании. Подстрочные примечания принадлежат автору, кроме случаев, специально оговоренных (Ред.).Все то, что в тексте Луначарского заключено в квадратные скобки, идет от редакции.

Общая характеристика литературного наследства А. В. Луначарского, посвященного русскому и советскому театру, принадлежит А. И. Дейчу

Тексты подготовлены и прокомментированы А. И. Дейчем, Н. П. Ждановским, В. Н. Ланиной, Ф. Н. Пицкель

Именной указатель составлен И. И. Соколовой

Задачи театральной критики ^*

Впервые напечатано в газете «Киевские отклики», 1904, № 239, 29 августа.

Печатается по тексту газеты.

(1) Луначарский употребляет слово «конференция» в смысле – публичная лекция, доклад (от франц.conference).

(2) Слова Сальери из первой сцены маленькой трагедии Пушкина «Моцарт и Сальери» (1830).

«Бешеные деньги» А.Н. Островского ^*

Впервые напечатано в газете «Киевские отклики», 1904, № 243, 2 сентября.

Печатается по тексту газеты.

(1) Премьера пьесы А. Н. Островского «Бешеные деньги» состоялась в Театре «Соловцов» 31 августа 1904 года. В 1893 году в Киеве Н. Н. Соловцовым был основан русский драматический театр, который стал называться «Соловцов». После смерти Соловцова в 1902 году театр сохранил свое название и просуществовал до 1919 года. В 1904 году главным режиссером театра был Г. И. Матковский.

(2) См. «Бешеные деньги», д. V, явл. 3.

(3) Ср. там же, д. II, явл. 4.

(4) Ср. там же, д. III, явл. 10.

(5) См. там же, д. I, явл. 8 и д. V, явл, 8.

(6) Сезар де Базан– герой пьесы Ф. Дюмануара и А. Д'Эннери «Дон Сезар де Базан» (1844). В русском переводе пьеса известна под названием «Испанский дворянин».

(7) См. «Бешеные деньги», д. V, явл. 7.

(8) См. там же.

«Снегурочка» А.Н. Островского ^*

Впервые напечатано в газете «Киевские отклики», 1904, № 244, 3 сентября.

Печатается по тексту газеты.

(1) Премьера пьесы «Снегурочка» состоялась 1 сентября 1904 года в Театре Общества грамотности – втором русском драматическом театре в Киеве, основанном в 1902 году. В сезоны 1903/1904 и 1904/1905 годов главным режиссером труппы был А. С. Кошеверов, художником-декоратором – С. Мягков.

(2) Премьера спектакля «Снегурочка» Островского на сцене Московского Художественного театра состоялась 24 сентября 1900 года. Постановка К. С. Станиславского и А. А. Санина. Художник В. А. Симов.

(3) Не совсем точная цитата из неоконченной поэмы Н. М. Карамзина «Илья Муромец» (1795). Ср: Н. Карамзин и И. Дмитриев, Избранные стихотворения, «Библиотека поэта». Большая серия, «Советский писатель», Л. 1953, стр. 144.

(4) Ср. «Снегурочка», д. IV, явл. 2.

«Вишневый Сад» Чехова ^*

Впервые напечатано в газете «Киевские отклики», 1904, № 246, 5 сентября.

Печатается по тексту газеты.

(1) Премьера спектакля состоялась в Театре «Соловцов» 3 сентября 1904 года.

(2) Ср. «Вишневый сад», д. IV.

(3) Ср. там же, д. II.

(4) Ср. там же, д. III.

«Потонувший колокол» Гауптмана ^*

Впервые напечатано в газете «Киевские отклики», 1904, № 249, 8 сентября.

Печатается по тексту газеты.

(1) Премьера пьесы Г. Гауптмана «Потонувший колокол» состоялась в Театре Общества грамотности 15 сентября 1903 года.

О драме «Потонувший колокол» Г. Гауптмана Луначарский писал еще в 1902 году в статье «Перед лицом рока»:

«Мы просто признаем за драматической сказкой Гауптмана, наряду с огромными поэтическими достоинствами, крупную идею, выраженную достаточно сильно, и интересный для нас характер (Гейнриха. – Ред.), обрисованный достаточно глубоко»

(см. А. В. Луначарский, Этюды, Госиздат, М.-Пг. 1922, стр. 120).

(2) См. «Потонувший колокол», д. V.

(3) Там же, д. I.

(4) Там же.

(5) Там же.

(6) Там же, д. V.

(7) Ср. там же.

(8) Ср. Гёте, Фауст, ч. I, сцена 5 («Погреб Ауэрбаха в Лейпциге»).

«Михаэль Крамер» Гауптмана ^*

Впервые напечатано в газете «Киевские отклики», 1904, № 259, 18 сентября.

Печатается по тексту газеты.

(1) Премьера спектакля состоялась в Театре Общества грамотности 15 сентября 1904 года.

(2) Ср. «Михаэль Крамер», д. II.

(3) Ср. там же, д. IV.

(4) Ср. там же.

(5) Артист В. Л. Градов исполнял роль следователя Музона в пьесе Э. Брие «Красная мантия», премьера которой в Театре Общества грамотности состоялась 5 сентября 1904 года.

Заблудившийся искатель ^*

Впервые напечатано в журнале «Образование», 1908, № 4, апрель, в качестве одной из глав статьи «Книга о „Новом театре“».

«Книга о „Новом театре“» представляет собой обширную рецензию на сборник «„Театр“. Книга о новом театре…», изд. «Шиповник», СПб. 1908. В сборник вошли статьи А. Луначарского, Вс. Мейерхольда, В. Брюсова, А. Белого, Ф. Сологуба и др. Учитывая различие идейных и творческих убеждений авторов сборника, Луначарский в заключение своей статьи «Социализм и искусство», открывавшей книгу «Театр», писал:

«Мне неизвестны тенденции статей моих случайных товарищей по этому сборнику. Быть может, мои идеи стоят к их идеям в резком непримиримом контрасте. Это было бы печально, но не очень удивительно. Но, может быть, с некоторыми из них у нас получается не совпадение, не думаю, а 'что-нибудь вроде аккорда… Я оставляю за собою право, или приятную обязанность, высказаться об этом сборнике во всем его целом по выходе его в свет»

(сб. «Театр», стр. 40).

Таким отзывом на сборник явилась рецензия Луначарского «Книга о „Новом театре“».

Глава «Заблудившийся искатель» печатается по тексту сборника «Театр и революция».

(1) Имеется в виду помещенная в названном выше сборнике «Театр» статья В. Э. Мейерхольда «Театр (К истории и технике)».

(2) Театр-студия в Москве на Поварской улице был организован весной 1905 года К. С. Станиславским и В. Э. Мейерхольдом. Открытие Театра-студии намечалось на октябрь 1905 года постановкой пьесы М. Метерлинка «Смерть Тентажиля», но так и не состоялось. «Смерть Тентажиля» (режиссер В. Э. Мейерхольд) была показана лишь узкому кругу писателей, артистов, художников и музыкантов. Спектакль был поставлен в приемах «условного театра».

(3) На сцене МХТ были поставлены пьесы: А. Ф. Писемского «Самоуправцы» – в 1898 году; «Шейлок» – пьеса В. Шекспира «Венецианский купец» – в 1898 году; пьеса Г. Гауптмана «Геншель» – в 1899 году; пьеса С. А. Найденова «Стены» – в 1907 году; пьеса М. Горького «Дети солнца» – в 1905 году; пьесы А. П. Чехова «Чайка» – в 1898 году, «Дядя Ваня» – в 1899 году, «Три сестры» – в 1901 году, «Вишневый сад» и «Иванов» – в 1904 году; «Потонувший колокол» Г. Гауптмана – в 1898 году; «Двенадцатая ночь» В. Шекспира – в 1899 году.

(4) Постановка на сцене МХТ пьес Л. Андреева «Жизнь человека» и К. Гамсуна «Драма жизни» отражает тот период в истории театра, когда в нем происходила борьба между реалистическим направлением и влиянием декадентского искусства. Для обоих спектаклей, поставленных К. С. Станиславским и Л. А. Сулержицким (премьера «Драмы жизни» состоялась 8 февраля 1907 года, художники – В. Е. Егоров и Н. П. Ульянов; премьера «Жизни человека» – 12 декабря 1907 года, художник В. Е. Егоров), характерен отход от реалистических принципов. Вместо реальной обстановки («Жизнь человека») давалась абстрактная схема комнаты, использовались только два цвета: белый и черный.

(5) Цитата из статьи Вс. Мейерхольда «Театр (К истории и технике)». Ср. «Театр», стр. 135.

(6) Там же, стр. 127.

(7) В сезон 1906–1907 года В. Э. Мейерхольд был главным режиссером Театра В. Ф. Комиссаржевской. В этот период им был поставлен ряд пьес в приемах «условного театра». Используя принципы живописи и театра марионеток, Мейерхольд лишал сцену глубины. Декорации зачастую заменялись живописным панно. Неглубокая плоская сцена требовала от актера экономии движений, его поведение на сцене приобретало статуарный (неподвижный) характер. При этом создавалась иллюзия, что актер движется в двухмерном пространстве. Для этих постановок характерна символическая стилизация. Свое отношение к декадентски-символическим опытам Мейерхольда в Театре В. Ф. Комиссаржевской и, в частности, к таким спектаклям, как «Гедда Габлер» Ибсена, «В городе» С. Юшкевича, «Сестра Беатриса» М. Метерлинка, «Вечная сказка» С. Пшибышевского, Луначарский высказал в статье «Об искусстве и революции» (в 1906 году была опубликована под названием «Еще об искусстве и революции», см. т. 7 наст. изд.).

(8) Ср. «Театр», стр. 168.

(9) Там же, стр. 169.

(10) В сборнике помещена статья В. Брюсова «Реализм и условность, на сцене».

(11) Речь идет о творчестве М. Метерлинка, относящемся к 80-90-м годам XIX века. «Принцесса Малейн» (1889), «Слепые» (1890), «Смерть Тентажиля» (1894) были типичными декадентскими драмами «рока», лишенными сценического действия.

(12) Имеются в виду книги М. Метерлинка «Сокровище смиренных» (1896), «Мудрость и судьба» (1898), «Сокровенный храм» (1902).

(13) Речь идет о письме В. Ф. Комиссаржевской к В. Э. Мейерхольду, прочитанном перед труппой ее театра 9 ноября 1907 года. Комиссаржевская заявляла о своем разрыве с Мейерхольдом. Она писала:

«…я много думала и пришла к глубокому убеждению, что мы с Вами разно смотрим на театр, и того, чего ищете Вы, не ищу я. Путь, ведущий к театру кукол, – это путь, к которому Вы шли все время, не считая – таких постановок, в которых Вы соединили принципы театра „старого“ с принципами театра марионеток… К моему глубокому сожалению, мне это открылось вполне только за последние дни после долгих дум. Я смотрю будущему прямо в глаза и говорю, что по этому пути мы вместе идти не можем, – путь этот Ваш, но не мой, и на Вашу фразу, сказанную в последнем заседании нашего художественного совета: может быть, мне уйти из театра, – я говорю теперь – да уйти Вам необходимо».

В. Мейерхольд опубликовал в газете «Русь» (1907, № 302, 11 ноября) письмо Комиссаржевской вместе со своим ответом, в котором обвинял ее в нарушении «театральной этики» (предложение уйти из театра в разгаре театрального сезона). По-видимому, это имел в виду Луначарский, называя «самодурским» письма Комиссаржевской.

В конфликте с Мейерхольдом нашла отражение борьба великой актрисы за реалистическое искусство в театре. Передовые деятели сцены, в том числе К. С. Станиславский, поддержали Комиссаржевскую.

(14) См. «Театр», стр. 153.

(15) Мейерхольд в своей статье ссылается на статью Брюсова «Ненужная правда (По поводу Московского Художественного театра)» («Мир искусства», 1902, т. 7, № 1–6, стр. 67–74) и на книгу Вяч. Иванова «По звездам», предоставленную Мейерхольду автором в гранках. Книга «По звездам» вышла в 1909 году в издательстве «Оры» (Петербург).

(16) Луначарский не совсем точно излагает теорию трагедии у Аристотеля. Основой трагедии Аристотель считал фабулу, состав происшествий, так как цель трагедии, согласно его концепции, – изображение-действия. Рассматривая различные виды построения трагедии, он указывал на перипетии и узнавание как на ее композиционные приемы. (Ср. Аристотель, Об искусстве поэзии, Гослитиздат, М. 1957, стр. 56-100.)

(17) Ср. «Театр», стр. 162–163.

(18) Аристотель писал:

«…Трагедия есть подражание действию важному и законченному, имеющему определенный объем, [подражание] при помощи речи, в каждой из своих частей различно украшенной; посредством действия, а не рассказа, совершающее путем сострадания и страха очищение подобных аффектов»

(Аристотель, Об искусстве поэзии, стр. 56).

(19) «Le temple enseveli» – «Сокровенный храм».

(20) «Сокровенный храм» М. Метерлинка Луначарский цитирует в собственном переводе. Ср. М. Метерлинк, Полн. собр. соч., издание второе, т. IV, изд. В. М. Саблина, М. 1908, стр. 62. В дальнейшем сокращенно – Метерлинк.

(21) Ср. «Театр», стр. 163.

(22) Ср. там же, стр. 164.

(23) Имеется в виду пьеса М. Метерлинка «Ариана и Синяя Борода» (1896).

(24) Ср. Метерлинк, т. IV, стр. 64–65.

(25) Ср. там же, стр. 30–31.

(26) См. «Театр», стр. 171.

(27) См. там же, стр. 172. Мейерхольд цитирует здесь книгу Вяч. Иванова «По звездам».

(28) А. Шопенгауэр писал в философском трактате «Мир как воля и представление», что музыка

«…в противоположность другим искусствам, вовсе не отпечаток идей, а отпечаток самой воли, объективностью которой служат и идеи»

(см. Артур Шопенгауэр, Полн. собр. соч., т. I, вып. III, М. 1901, стр. 266).

(29) Имеется в виду стихотворение Гёте «Эпиррема» («Epirrhema») – 1819–1820 гг. Строка из этого стихотворения приведена неточно. У Гёте: «Denn was innen, das ist außen» (Что – внутри, во внешнем сыщешь. – Перевод Н. Н. Вильяма-Вильмонта).

(30) Ср. В. Гёте, Фауст, ч. I, сцена 3, «Кабинет Фауста».

(31) «Театр», стр. 154.

(32) Там же, стр. 253.

(33) Там же.

(34) Там же, стр. 255.

(35) Луначарский приводит цитату из статьи Брюсова с сокращениями. Ср. там же, стр. 257.

(36) Там же, стр. 173.

(37) Мейнингенский театр (основан в немецком городе Мейнинген) оказал значительное влияние на европейское театральное искусство, в частности на развитие режиссерского мастерства: режиссер был истолкователем общего идейного замысла спектакля, который длительно и тщательно готовился. Мейнингенцы добивались исторического правдоподобия и сценического ансамбля, особенно прославившись постановкой массовых сцен, в которых выступали и крупные актеры. Декоративное оформление отличалось соблюдением исторической точности в костюмах и декорациях. Однако в ряде случаев натуралистические подробности вредили цельности сценического образа. В период 1874–1890 годов театр много гастролировал по Европе, дважды был в России. Главный режиссер театра в эти годы – Л. Кронек.