Текст книги "Звезда Тухачевского"

Автор книги: Анатолий Марченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 39 страниц)

Анатолий Марченко
Звезда Тухачевского

Михаил Николаевич Тухачевский
1893–1937

Из Советской Военной Энциклопедии

М., 1980 г., Воениздат

Тухачевский Михаил Николаевич (16.02.1893–11.06.1937), советский военный деятель, полководец, Маршал Советского Союза (1935). Член КПСС с 1918 года. В Советской Армии с 1918 года.

Родился в имении Александровка Дорогобужского уезда Смоленской губернии (ныне около деревни Следнево Сафроновского района Смоленской области). Окончил Александровское военное училище в Москве (1914), участвовал в 1-й мировой войне, поручик. В 1915 году попал в плен к немцам, в 1917 году бежал в Россию. После Октябрьской революции перешел на сторону Советской власти.

Во время гражданской войны сначала работал в Военном отделе ВЦИК, с мая 1918 года – был военным комиссаром обороны Московского района. В июне – декабре 1918 года командовал 1-й армией Восточного фронта, войска которой сражались против белогвардейцев и чехословацкого корпуса в Среднем Поволжье. В декабре 1918-го – январе 1919 года был помощником командующего Южным фронтом, в январе – марте 1919 года – командующим 8-й армией Южного фронта, воевавшей против белоказаков на Северном Донце, а с апреля по ноябрь того же года – командующим 5-й армией, которая во взаимодействии с другими армиями успешно участвовала в контрнаступлении Восточного фронта в 1919 году, затем в Златоустовской, Челябинской и других операциях по освобождению Урала и Сибири от войск Колчака. В январе – апреле 1920 года командовал Кавказским фронтом, а в апреле 1920 – августе 1921 года – Западным фронтом во время войны с Польшей.

В марте 1921 года Тухачевский командовал 7-й армией при подавлении Кронштадтского мятежа, явившегося вооруженным выступлением моряков Балтийского флота против политики продразверстки, проводимой большевистским правительством в деревне, приводившей к обнищанию и голоду крестьянских масс. В апреле – мае того же года Тухачевский возглавил войска Тамбовской губернии в подавлении крестьянского восстания, полыхавшего на Тамбовщине под руководством эсера Антонова и получившего название «антоновщина». Деятельность Тухачевского в этот период по существу представляла собой руководство вооруженной борьбой против своего собственного народа, в ходе которой применялись жесточайшие репрессии: расстрелы заложников, насильственное изъятие продовольствия, в результате чего крестьянские семьи обрекались на голод и нищету, сожжение деревень, в которых восставшие оказывали хотя бы малейшее сопротивление, и т. п.

Что касается гражданской войны, то Тухачевский, командуя армиями, проявил незаурядные организаторские способности и выдающийся талант полководца: он внес большой вклад в дело разгрома армий Колчака, успешно осуществил Егорлыкскую и Северокавказскую операции против армий Деникина. В 1920 году войска Западного фронта, возглавляемые Тухачевским, осуществили стремительное наступление на польскую армию и вплотную подошли к Варшаве. Однако в результате ряда объективных и субъективных причин были принуждены противником к поспешному отступлению.

После гражданской войны Тухачевский находился на разных руководящих постах в РККА. Вначале был начальником Военной академии, затем, с 1922-го по 1924 год, вновь командующим Западным фронтом. После этого занимал должность помощника начальника штаба РККА, а с ноября 1925-го по май 1928 года – начальника штаба РККА, принимал активное участие в проведении военной реформы 1924–1925 годов. С мая 1928 года командовал войсками Ленинградского военного округа, с 1931 года был заместителем народного комиссара по военным и морским делам и председателем Реввоенсовета СССР, начальником вооружений РККА. С 1934 года работал заместителем народного комиссара обороны СССР и начальником Управления боевой подготовки РККА.

В период своей работы на руководящих военных постах Тухачевский, стремясь внедрить прогрессивные идеи в советское военное строительство, в техническое перевооружение армии, которое соответствовало бы целям и задачам современной войны, испытывал противодействие со стороны наркома обороны К. Е. Ворошилова и его окружения. Тухачевскому пришлось выдерживать длительную борьбу со сторонниками изживших себя методов боевых действий периода гражданской войны, продолжавшими и в эпоху механизации и моторизации армии считать конницу приоритетным родом войск. Неприязненно, если не враждебно относился к Тухачевскому И. В. Сталин, обвинявший его в прожектерстве и бонапартизме.

Тухачевскому принадлежит большая заслуга в техническом перевооружении Красной Армии, совершенствовании организационной структуры войск, развитии новых видов и родов войск – авиации, механизированных и воздушно-десантных войск, военно-морского флота, в подготовке командного и политического состава. Он был инициатором создания ряда военных академий. Как военный деятель и теоретик уделял неослабное внимание прогнозированию характера будущей войны и разработке военной доктрины Советского государства. Внес значительный вклад в разработку стратегии, оперативного искусства, тактики и военной науки в целом. Вместе с другими советскими военными теоретиками занимался разработкой теории глубокой операции и боя. Научные труды Тухачевского охватывали важнейшие стороны военной теории и практики, управления войсками и оказали значительное влияние на развитие военной мысли и практики военного строительства в предвоенный период и нашли подтверждение в ходе Великой Отечественной войны.

С 1934 года Тухачевский – кандидат в члены ЦК ВКП(б). Член ЦИК СССР всех созывов. Награжден орденом Ленина, орденом Красного Знамени, Почетным революционным оружием.

В 1937 году Тухачевский был смещен с должности заместителя наркома обороны и назначен с понижением командующим войсками по существу тылового Приволжского военного округа. В том же году был арестован и предан суду. По приговору Военной коллегии Верховного суда СССР вместе со своими сподвижниками был обвинен в измене Родине, организации военно-фашистского заговора, шпионаже в пользу империалистических государств и расстрелян.

Анатолий Марченко
Звезда Тухачевского

Пролог

Ранним июньским утром над Берлином навис тяжелый обвальный туман. Он скрыл от взоров людей и без того серые хмурые громады домов, которые в ясные дни назойливо лезли в глаза, заволок всю эту холодную готику, с ее устремленными ввысь соборами, гигантскими ажурными башнями, стрельчатыми окнами и порталами, помпезными статуями.

На Унтер ден Линден цвели липы, но их тонкий аромат растворялся в сыром воздухе. Восходящему солнцу не хватало сил пробиться через сплошную мрачную пелену тумана, и трудно было поверить в то, что этот тихий, набожный и еще спящий город способен наводить ужас на соседние народы и государства.

В этом не по-летнему промозглом мраке немудрено было заблудиться любому путнику, даже хорошо знающему город, но Иосиф Виссарионович Сталин сразу же нашел дорогу, ведущую к имперской канцелярии.

Угрюмое, лишенное архитектурной фантазии здание канцелярии, схожее с кондовой прусской казармой, в котором причудливо сочетались немецкая классика, готика и древние символы тевтонских рыцарей, тем не менее пришлось Сталину по душе своей монументальной основательностью и величием. Понравились ему и высокие колонны во дворе канцелярии, сработанные из темно-серого мрамора, а распростертые орлы со свастикой в когтистых лапах вызывали у него не испуг, а даже некоторую зависть: вот символ, достойный великого государства, не то что слишком мирные и мало что говорящие, если популярно не разъяснить их значение, пятиконечные звезды на башнях Кремля.

Исполненный небывалой решимости и отваги, Сталин уверенно распахнул тяжелые высокие двери, отделанные бронзой. Здесь, в святая святых германского рейха, его никто не ждал, и у охраны в серо-зеленых шлемах, намертво прикипевшей к своим постам, создалось впечатление, что сюда неведомо как проник некий таинственный инопланетянин.

В мертвой тишине, тускло освещенные желтоватым потусторонним светом матовых фонарей, охранники, завидев незнакомца, как завороженные не двигались с места.

Но как только прошел первый шок и остолбенение стражи сменилось привычной и до невероятия отработанной тигриной цепкостью взглядов, все, кто увидел его, тотчас же признали в нем первого большевика планеты и с неистовым рвением отдали ему честь.

По всему громадному и, казалось, совершенно пустынному зданию завыла вызывающая приступ тошноты сирена тревоги, но это не произвело на Сталина никакого впечатления. Он столь же решительно приблизился к дверям, ведущим в кабинет Гитлера.

Высокие белокурые эсэсовцы в черной форме, с эмблемами на фуражках, обозначавшими череп, как послушные до идиотизма роботы, распахнули перед ним высоченные – до самого потолка – двери, и Сталин стремительно вошел в кабинет. Это любимое пристанище Гитлера поражало огромными размерами. Стены его были увешаны гигантскими гобеленами, шаги Сталина глушил толстый ворсистый ковер. В дальнем углу кабинета величественно громоздился массивный стол, в лакированной поверхности которого отражались огни светильников. Сталину особенно понравился глобус. Он тотчас же сравнил его со своим глобусом, стоявшим в его кремлевском кабинете, и с завистью отдал предпочтение глобусу Гитлера, выполненному из чистой бронзы.

В первый момент Сталину показалось, что в кабинете нет ни одной живой души. Он не сразу приметил плоскую фигуру Гитлера, одетого в пиджак мышиного цвета, рукав которого опоясывала красная повязка с черной свастикой.

Гитлер, увидев Сталина, вскочил на ноги, будто его вышибло из кресла мощной пружиной, и осатанело уставился на большевистского вождя. В тот же миг оборвался рев сирены, и прежняя зловещая тишина установилась в кабинете.

Перед Сталиным стоял странный человек с грубыми, наспех отесанными природой чертами лица, на котором настырно и вызывающе выдавался далеко вперед бесформенный нос; чрезмерно большие уши были сильно оттопырены; кожа лица неприятно лоснилась и была усеяна прыщами; острые скулы выпирали из дряблых щек; над тонкими бескровными губами нервно подергивались короткие колючие усики; на лоб нелепо спадала жидкая прядка волос. По сравнению с туловищем голова его выглядела слишком большой, руки болтались как плети. Пиджак, на котором посверкивал железный крест, мешковато висел на его несуразной фигуре.

«По сравнению с этим уродом ты выглядишь писаным красавцем, – невольно подумал Сталин. – Тебе нечего стыдиться своего внешнего вида».

Короткими шаркающими шажками Гитлер суетливо вышел на середину кабинета, истерично вскинул руку в фашистском приветствии и хрипловато пролаял:

– Хайль Сталин!

Сталин стоял недвижимо, цепко вслушиваясь в эти непривычные и в то же время знакомые ему слова, и не ответил на приветствие. Гитлер тем не менее подошел поближе и вытянулся во фрунт.

– Вот так же будут вытягиваться и вставать при моем появлении Рузвельт и Черчилль, – торжествующе отметил Сталин, довольный произведенным эффектом. – Наш наркоминдел Молотов доложил мне, что у главы германского государства есть большое желание встретиться с товарищем Сталиным. И вот я здесь. Будем считать, что эта встреча состоялась. К чему тратить драгоценное время на излишнюю болтовню по дипломатическим каналам?

– Прекрасно уже то, что у нас с вами одинаково решительные характеры, не то что там у всяких вонючих демократов! – радостно вскричал Гитлер. – Для меня большая честь принимать вас в своей имперской канцелярии. Наконец-то исполнилась моя заветная мечта! Если мы будем вместе – затрепещет весь мир. – Он бросил жадный взгляд на бронзовый глобус. – Наша встреча будет начертана в летописи истории золотыми буквами!

– Зачем же на это тратить золото? – недоуменно спросил Сталин. – Не лучше ли употребить его на улучшение благосостояния наших великих народов?

– Я разделяю вашу мысль! – поспешно воскликнул Гитлер. Он никак не мог понять, почему Сталин вызывает в нем чувство почтительного испуга.

– Итак, начнем наши переговоры, – сказал Сталин, как бы отрезая Гитлеру пути к отступлению. – И для начала выясним некоторые существенные проблемы.

– Какие же? – встрепенулся Гитлер.

– Я хочу напомнить вам, о чем вы писали в своей исповедальной книге «Майн кампф». Могу процитировать дословно. – И Сталин стремительно, почти скороговоркой, но тем не менее внятно заговорил: – «Если мы хотим иметь новые земли в Европе, то их можно получить на больших пространствах только за счет России». – Сталин медленно и раздельно произнес фразу «только за счет России» и, приостановившись, вперил в Гитлера вопрошающие, готовые испепелить собеседника глаза. – Вы что, надеетесь, что Россия преподнесет вам эти земли на блюдечке с золотой каемочкой? – И, не ожидая ответа Гитлера, продолжил: – «Поэтому новый рейх должен вновь стать на тот путь, по которому шли рыцари ордена, чтобы германским мечом завоевать германскому народу землю, а нашей нации – хлеб насущный!» – Он снова посмотрел на Гитлера, как бы гипнотизируя его. – Ваши откровения, господин Гитлер, не вызывают двух толкований. Они вызывают лишь одно толкование: вы готовите агрессию против Советского Союза.

Гитлер, ничуть не смутившись, зловеще сверкнул черными глазами:

– Я тоже хочу вам кое-что напомнить. – И Гитлер с тем же истерическим воодушевлением, с каким обычно выступал на митингах и партийных съездах, пролаял: – «Фашизм – это война. Мутная волна фашизма оплевывает социалистическое движение рабочего класса и смешивает с грязью… Новая Конституция СССР будет обвинительным актом против фашизма…» Вы не отрекаетесь от своих слов? Кроме того, вы постоянно утверждаете, что ответите тройным ударом на удар поджигателей войны. Кто может поручиться за то, что этот тройной удар не обрушится на Германию прежде, чем она нападет на Россию?

– Есть люди, которые имеют язык для того, чтобы владеть и управлять им, – невозмутимо сказал Сталин. – Это – люди обыкновенные. И есть люди, которые сами подчинены своему языку и управляются им. Это – люди необыкновенные. К такого рода необыкновенным людям принадлежит некий Гитлер. Человек, которому дан язык не для того, чтобы самому подчиняться своему собственному языку, не будет в состоянии знать, что и когда сболтнет язык. А вы к тому же перенесли всю эту болтовню и ересь на бумагу, и получился вот этот пресловутый «Майн кампф». Вам что, не дают покоя лавры Наполеона? В таком случае есть необходимость напомнить, чем закончилось нашествие на Россию этого неистового корсиканца. К тому же, как мне кажется, вы похожи на Наполеона, как котенок на льва.

Гитлер въелся в Сталина совсем уже осатанелыми глазами.

– Однако вы не слишком придерживаетесь дипломатического этикета, – озадаченно произнес Гитлер. – Так недолго превратить нашу встречу в обыкновенную перебранку. И потому в отношении вас я не буду прибегать к подобным сравнениям. Не будем препираться и оскорблять друг друга, – неожиданно миролюбиво предложил Гитлер, и Сталин заметил, как на его сильно почерневших зубах сверкнул отблеск светильника. – «Майн кампф» – это всего лишь романтические мечтания юности! Сейчас мы должны объединиться, чтобы проучить зарвавшихся англосаксов и умерить их ненасытный аппетит, с которым они проглотили столько колоний! Я завоюю Англию, она не смеет именоваться Великобританией! И вот вам мое доказательство. – В руке Гитлера возникла газета «Фелькишер беобахтер». – Этот номер нашего официального органа мы конфисковали лишь за то, что в нем разглашен замысел нашей операции против Англии под кодовым названием «Морской лев»![1]1
  «Морской лев», или «Зеелёве» (нем. «Seelove», морской лев) – кодовое наименование плана вторжения немецко-фашистских войск в Англию через Ла-Манш во время 2-й мировой войны. Принят 16 июля 1940 г. со сроком готовности операции 15 августа. Время проведения неоднократно менялось. С октября 1940 г. в связи с подготовкой нападения на Советский Союз мероприятия по плану «Зеелёве» использовались для маскировки военных приготовлений на востоке.


[Закрыть] Мы отказываемся от похода на Россию и хотим распять Англию – эту старую проститутку, этот европейский публичный дом!

– В таком случае, – тоном прокурора спросил Сталин, – что собой представляет ваш план под кодовым названием «Барбаросса»?

Гитлер растерянно заморгал редкими ресницами, глаза его заметались по сторонам, как у воришки, уличенного в карманной краже, но эта растерянность длилась лишь минуту: он тут же обрел свой надменный и неприступно-спокойный вид.

– План «Барбаросса»[2]2
  «Барбаросса» – кодовое наименование плана войны фашистской Германии против СССР. Начал разрабатываться в июне 1940 г. Окончательный вариант изложен в директиве верховного главнокомандования (ОКВ) № 21 от 18 декабря 1940 г. и «Директиве по стратегическому сосредоточению и развертыванию войск верховного главнокомандования сухопутных войск» от 31 января 1941 г. План «Барбаросса» предусматривал нанести поражение СССР в быстротечной кампании. Причем основные силы Советской Армии предполагалось уничтожить западнее линии Днепр – Западная Двина, не допустив их отхода в глубь страны. Согласно этому плану к назначенному дню нападения у границы СССР было сосредоточено 190 дивизий, в т. ч. 19 танковых и 14 моторизованных (Германии и ее союзников); их поддерживали 4 воздушных флота, а также финская и румынская авиации. Вся группировка насчитывала 5,5 млн. человек, около 4300 танков, свыше 47 тыс. полевых орудий и т. д. План сорван героической борьбой советского народа и его армии.


[Закрыть] – не более чем прикрытие, рассчитанное на то, чтобы отвлечь и ввести в заблуждение старого бульдога Черчилля и его закадычного друга – маразматика-калеку Рузвельта! Я хочу дружить с Россией! Вместе мы завоюем весь мир! Вы не думали, что Россию и Германию многое объединяет? И что, черт подери, мы с вами очень схожи друг с другом?

– В чем же? – Сталин проявил к последним словам Гитлера повышенный интерес.

– Начнем с необыкновенного сходства наших режимов, – торжественно изрек Гитлер. – Во главе России и Германии стоят диктаторы. И это разумно. Согласитесь, что общество – это биологический организм, у которого должна быть голова, должен быть мозг! Мозг германской нации – Гитлер. Мозг российской нации – Сталин. К счастью, в наших государствах нет демократического мусора. В наших государствах народу живется легко – ему незачем думать, за него думают вожди, и ему остается только одно – послушно и исступленно выполнять предначертания вождей. Это сплачивает нацию в единый монолит. Наши партии – национал-социалистическая и коммунистическая – необычайно родственны между собой.

– Чушь! – жестко сказал Сталин. – Наша партия, в отличие от вашей, – это партия интернационалистов, мы отвергаем национализм во всех его проявлениях. Вот если бы вы изменили название своей партии, отбросив это мерзкое словечко «национал», то знак равенства имел бы право на существование. Кстати, если вы знакомы с нашей историей, то ВКП(б) при рождении называлась РСДРП – Российской социал-демократической рабочей партией.

– Нет, нет и нет! – возопил Гитлер. – Никто не сможет принудить нас изменить название партии! Оно – на века! И «национал» – главное в этом названии! Иначе как мы сможем оправдать превосходство и величие арийской расы?

– Если продолжить вопрос о сходстве наших партий, – сказал Сталин, – то главное состоит не в названиях, главное состоит в том, что обе наши партии – правящие, они фактически олицетворяют собой государственную власть.

– Национал-социалистическая партия – это фюрер! – с гордостью воскликнул Гитлер.

– Коммунистическая партия – это народ, во главе которого стоит вождь! – тоже с гордостью сказал Сталин. – Лучший, талантливейший поэт нашей советской эпохи Маяковский очень верно выразил эту мысль: «Партия и Ленин – близнецы-братья. Кто более матери-истории ценен? Мы говорим – Ленин, подразумеваем – партия, мы говорим – партия, подразумеваем – Ленин!»

– Я очень хотел бы иметь такого же поэта, – с завистью произнес Гитлер. – Но ему бы надо фамилию Ленин заменить на фамилию Сталин!

– Мы, большевики-ленинцы, люди скромные, – возразил Сталин.

– И напрасно! – убежденно воскликнул Гитлер. – И скромность, и совесть – все это химеры, они лишь путаются в ногах, мешая идти к намеченной цели! Но – достаточно о партиях. Не пора ли нам сравнить наш социальный строй и нашу экономику? У вас национализирована вся промышленность, даже веники вяжет государство, а не частники. У нас – еще более обширная программа, но без ваших крайностей. Мы обещали передать концерны государству, пресечь все нетрудовые доходы, конфисковать военные прибыли.

– И что же, у вас «Крупп»[3]3
  «Крупп» – металлургический и машиностроительный концерн Германии. Основан в 1811 г.


[Закрыть] – уже национализирован?

– У вас осуществлена коллективизация сельского хозяйства, – сделав вид, что не расслышал вопроса, продолжал Гитлер. – Наша цель – провести аграрную реформу. Это значит безвозмездно экспроприировать помещичьи земли, отменить земельную ренту, запретить спекуляцию землей. В нашей экономической программе целых двадцать пять пунктов!

– Однако, придя к власти, – скептически оценил эту скучную тираду Сталин, – вы и не подумали выполнить хотя бы один из этих двадцати пяти пунктов!

– Не будем больше об этом! – поспешил увернуться Гитлер. – Черт побери, в конце концов, главное состоит в том, что нас объединяет. Вы не замечаете, что у нас с вами, лично у нас, очень много сходства? Вам, чтобы укрепить свою власть, понадобилось провести тотальную чистку кадров от всяческой скверны и даже убрать с дороги Кирова.

– А вам, чтобы прийти к диктаторству, понадобилось поджечь рейхстаг[4]4
  Имеется в виду поджог рейхстага 27 февраля 1933 г., который был совершен Людвигом ван дер Люббе в знак протеста против власти капитала. Это был туповатый молодой человек, голландец по происхождению, четыре года назад разочаровавшийся в компартии и вступивший в организацию «Международные коммунисты», выступавшую против политики Москвы. Однако скорее всего ван дер Люббе был использован нацистами как подставная фигура, и основная часть работы возлагалась – разумеется, без ведома полоумного голландца – на штурмовиков. Геринг заявил, что это – преступление коммунистов против нового правительства. (Позже генерал Франц Гальдер утверждал, что в 1942 г. на завтраке по случаю дня рождения фюрера разговор коснулся этого пожара в рейхстаге и якобы Геринг сказал: «Уж кто-кто, а я действительно знаю все про рейхстаг, потому что я поджигал его!» Однако на предварительном следствии и на суде в Нюрнберге Геринг отрицал свою причастность к этому поджогу.) Как бы то ни было, а «вся правда о пожаре в рейхстаге, видимо, так и останется невыясненной. Практически никто из тех, кто эту правду знал, не остался в живых – большинство из них Гитлер уничтожил в последующие несколько месяцев. Даже на процессе в Нюрнберге тайна не была до конца раскрыта, хотя имеется достаточно улик, свидетельствующих, что нацисты спланировали и осуществили поджог в своих политических целях» (Цит. по кн.: Шиллер Уильям. Взлет и падение третьего рейха. М.: 1991, с. 228). 28 февраля, на следующий после пожара день, Гитлер представил на подпись президенту Гинденбургу проект декрета «Об охране народа и государства», приостанавливавшего действие семи статей конституции, которые гарантировали свободу личности и права граждан. Таким образом, с помощью лишь одного юридического акта Гитлер получил возможность не только затыкать рты оппонентам и бросать их по своей прихоти за решетку, но и придать пресловутой «коммунистической опасности» официальный характер и нагнать страху на миллионы сограждан.


[Закрыть], – в пику Гитлеру тут же «забил гол» Сталин. – Но вы не заноситесь чрезмерно высоко, иначе вы теряете чувство меры. Мне на глаза попалась как-то писанина некоего Хьюстона Стюарта Чемберлена…

– Гениальный мыслитель! – едва услышав это имя, восторженно прервал его Гитлер. – Отпрыск английского аристократического рода, был женат на дочери моего любимого композитора Вагнера!

– Все, кто прославляет вождей, не могут не считаться гениальными, – заметил Сталин. – Но ваш гений, скажем прямо, хватил лишку! Ну еще куда ни шло восславить вас, но объявить о том, что Христос был арийцем, – это уже не лезет ни в какие ворота! Если бы этот отпрыск был еще жив, он и вас бы произвел в Иисуса Христа.

– Гениев надо уметь прощать, – приглушая полемику, сказал Гитлер. – Не будем ссылаться на них. Лучше откроемся, что мы думаем друг о друге. Я считаю, что Сталин как лидер – потрясающая личность, он держит страну железной хваткой.

– То же самое можно сказать и о Гитлере, – сразу же отреагировал Сталин. – Я знаю, как велика любовь германской нации к фюреру, это укрепляет мощь Германии.

– Борьба – отец всего! – распаляя себя похвалой Сталина, возбужденно заговорил Гитлер. – Какой бы дели ни достиг человек в жизни, он достигает ее благодаря своей жестокости. Жизнь сохраняет только тот, кто растаптывает чужую жизнь. О вашей жестокости, господин Сталин, наслышан весь мир. Чего стоит один ваш знаменитый ГУЛАГ!

– О вашей жестокости, господин Гитлер, мир знает еще больше, он содрогается от нее. Чего стоят одни ваши концентрационные лагеря!

– Моя педагогика тверда, – еще возбужденнее и настырнее продолжал Гитлер. – Слабость должна быть изничтожена.

В моих орденских замках подрастает молодежь, жаждущая насилия, власти, никого не боящаяся, страшная. Свободный прекрасный хищник! Мне не нужен интеллект. Знания погубили бы мою молодежь.

– Мы мыслим, иначе. Молодежь, овладевшая знаниями, верная своему патриотическому долгу, – наш идеал. Мы даем ей знания, которые нужны для победы коммунизма. Наша молодежь пойдет в бой с именем Сталина.

– Культ личности – самая лучшая форма правления, – наставительно произнес Гитлер. – Меня радует, что в речевом обиходе наших государств есть немало схожих терминов, особенно для обозначения наших заклятых противников, которым нет места под солнцем. Мы их называем политически неблагонадежными.

– Это слишком мягко и расплывчато. У нас эпитет покрепче – враги народа.

– А вот что сказал обо мне Бальдур фон Ширах, – похвастался Гитлер. – Я подарю вам его альбом. Там сто фотографий из моей жизни и прекрасный текст. Вот его стихи из альбома: «Самое главное в нем – это то, что он не только наш фюрер и герой для всех, но и личность – твердая и прямая; в нем не только сосредоточены корни нашего мира и душа, вознесенная к звездам, вместе с тем он остался человеком, таким, как ты и я». Это лишь подстрочный перевод, а если бы вы только послушали, как звучат стихи! Я плакал навзрыд, читая их, это так трогательно!

– А вот что сказал обо мне Герберт Уэллс, – решил похвастаться и Сталин. – «Я никогда не встречал человека более искреннего, более порядочного и честного; в нем нет ничего зловещего и темного, и именно этими качествами следует объяснять его огромную власть в России. Я думал раньше, что люди боятся его. Но я установил, что, наоборот, никто его не боится и все верят в него… Его искренняя ортодоксальность – гарантия безопасности его соратников». Ну как, чем не стихи?

– Хорошо думают о нас наши друзья, – сказал Гитлер. – Враги же считают меня варваром. Да, да, мы действительно варвары. Мы хотим быть варварами. Мы считаем это почетным званием!

– У нас иное представление о варварах и варварстве, – заметил Сталин. – Но как сказал ваш великий поэт Гейне, когда порок грандиозен, он меньше возмущает.

– Гнусные писания этого выродка мы швырнули в костер! – пролаял Гитлер.

– Кричащий во гневе – смешон, – усмехнулся Сталин.

– Молчащий во гневе – страшен, – парировал Гитлер.

– Пока счет ничейный, – продолжая лукаво посверкивать глазами, сказал Сталин. – Помните притчу? Были два мужа мудрых, но гневливых – Гераклит и Демокрит. Один, разгневавшись, прослезился, а другой – рассмеялся, и таким образом оба избавились от ярости.

– Но очень прошу не напоминать мне больше о Гейне. Тем более, что он не ариец. Вам же не доставит радости, если я буду цитировать вам вашего Льва Толстого, который утверждал, что власть одного человека над другими губит прежде всего властвующего? Впрочем, хватит с нас этих мудрецов, изрекающих несусветные глупости. Нас с вами объединяет даже сугубо личное. У вас покончила самоубийством ваша любимая жена Надежда. У меня – лишила себя жизни моя любимая племянница Гели. А ведь я хотел на ней жениться. У вас по поводу смерти Надежды ходили всяческие слухи и сплетни. Вплоть до того, что вы ее сами убили. А мне приписывали, что я прикончил Гели в припадке ярости, приревновав ее к шоферу Эмилю Морису…

Сталин заметил, что на глазах Гитлера блеснули слезы, и почувствовал, что и его собственные глаза повлажнели.

– Зачем нам говорить на столь печальные темы? – преодолевая в себе неприятные чувства, спросил Сталин. – Сентиментальность – ахиллесова пята вождей.

– Это верно, – согласился Гитлер. – Мы должны быть тверды как сталь. У вас очень точная фамилия.

– А вы зря, расставшись с фамилией Шикльгрубер, не подобрали себе более символический псевдоним, – сказал Сталин. – Это бы еще сильнее возвысило вас.

– Гитлер – звучит великолепно! – возразил фюрер. – Но не хватит ли нам говорить о второстепенном? Надеюсь, мы встретились с вами не ради праздной болтовни.

– Кстати, еще раз о вашем стратегическом плане под кодовым названием «Барбаросса». Несмотря на то что вы преподнесли его в нашей беседе не более чем прикрытие, способное ввести в заблуждение Англию, я расцениваю его как план вторжения в Советский Союз. Вы можете вводить в заблуждение одряхлевшую Англию, но ввести в заблуждение товарища Сталина и нашу великую державу – затея, которая может завершиться лишь одним – полным провалом. Мы отдаем должное императору Священной Римской империи Фридриху Барбароссе[5]5
  Фридрих I Барбаросса (букв. – краснобородый) (ок. 1125–1190) – германский король и император Священной Римской империи с 1152 г. Пытался подчинить североитальянские города, но потерпел поражение от войск Ломбардской лиги в битве при Леньяно (1176).


[Закрыть], но завоевать Советскую империю вам не удастся, какими бы громкими именами ни называли вы свои агрессивные планы.

– Откуда у вас такая уверенность, господин Сталин? – стремительно спросил Гитлер, и глаза его вновь суматошно забегали. – Почему вы не верите в силу тевтонского меча? У вас что, есть великие полководцы, способные противостоять нашему натиску?

– Есть! – уверенно ответил Сталин. – Есть такие полководцы!

– Хотел бы я видеть хоть одного такого полководца, – со зловещей иронией процедил Гитлер.

– Один из них – перед вами! – словно волшебник, торжественно возвестил Сталин.

И Гитлер, к своему изумлению, увидел, как рядом со Сталиным, на шаг отступив от него, возник статный, пышущий здоровьем и красотой военный в форме советского маршала.

– Невероятно! – уже с мистическим ужасом воскликнул Гитлер. – Если я не ошибаюсь, рядом с вами, господин Сталин, стоит маршал Тухачевский? Но ведь всем известно, что вы казнили его еще в тридцать седьмом году!

– Перед вами именно маршал Тухачевский, один из самых талантливых наших военачальников, – с гордостью произнес Сталин. – Думаю, что вашим генералам и их войскам не поздоровится, если Тухачевский будет командовать нашим Западным фронтом. А что касается вашего упоминания о тридцать седьмом годе, то считайте, что маршал Тухачевский не был казнен и не умер, ибо такие люди, как Тухачевский, не умирают.

– Но где же ваш маршал? – вдруг испуганно спросил Гитлер, увидев, что Тухачевский исчез так же внезапно, как и появился.

– Маршал Тухачевский, выполняя мой приказ, убыл принимать командование фронтом, – спокойно ответил Сталин.

– В таком случае нам с вами не следует воевать. Давайте лучше поделим земной шар между Германией и Россией, – поспешно предложил Гитлер.

– Актуальная проблема, – согласился Сталин. – Но весьма трудная.

– Нет ничего проще! – возразил Гитлер. – Поделим земной шар точно пополам, на две равные части. Вам – Западное полушарие, мне – Восточное.

– Зачем мне Западное? – удивился Сталин. – Мне по праву должно принадлежать Восточное. Москва – в Восточном полушарии. Я не собираюсь жить и править в Вашингтоне.

– Но Берлин тоже в Восточном полушарии, – упрямо напомнил Гитлер.

– Я настаиваю, – сурово отрезал Сталин.

– Я тоже настаиваю, – заупрямился Гитлер.

– Этому не бывать! – грозно выпалил Сталин.

– Нет, бывать! – заорал Гитлер.

Он в бешенстве схватил висевший на стене огромный тевтонский меч и, воздев его высоко над головой, яростно обрушил на бронзовый глобус.

Раздался оглушительный взрыв, взметнулось багровое пламя, поглотившее имперскую канцелярию.

– Звезда Германии восходит, а ваша звезда закатилась! – Несмотря на адский грохот, голос Гитлера отчетливо прозвучал из тьмы. – Да здравствует план «Барбаросса»! Могу утешить вас, господин Сталин, лишь тем, что, когда я завоюю Россию, я поставлю вас ее правителем, ибо никто лучше вас не умеет обращаться с русским народом! Но учтите, вы будете править только под немецким контролем!

Сталин бросился бежать прочь, а вслед ему продолжал кликушествовать Гитлер:

– Славяне обречены на вымирание! Они никогда не заботились о чистоте своей расы! Это дикое смешение наций просто возмутительно: русские перемешались с татарами, узбеками, грузинами, евреями! Почти все жены ваших членов Политбюро – еврейки! И вы сами породили детей от женщины, ветвь рода которой шла от цыган! Чего же вы можете ждать от своего потомства? Ваши дети будут выродками, позорящими своих отцов! Берите пример с жены партайгеноссе Бормана! Вот истинная арийка! Она требует от своего мужа, чтобы он систематически совокуплялся с разными женщинами-арийками и таким образом заботился о чистоте немецкой расы! Мы также требуем от наших эсэсовцев, чтобы они оплодотворяли как можно больше ариек, мы создадим нацию, кровь которой будет абсолютно чиста от всяческих инородных примесей, характер которой будет истинно нордическим! Моя молодежь не будет заниматься самокопанием, не будет выворачивать наизнанку свою душу, как это делают славяне. Ей не надо искать истину: эту истину дает ей в готовом виде фюрер! Это будут молодые львы, способные перегрызть горло всем, кто станет на их пути! Они уже готовы к прыжку на Россию!