Текст книги "Французская защита"

Автор книги: Анатолий Арамисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

Было уже далеко за полночь, когда Виктор уснул. Он чувствовал, что скрытые опасности подстерегают его на каждом шагу.

Но о самой главной пока – не догадывался.

Последовала серия ничьих.

Чемпион решил не рисковать и безбожно менял фигуры уже в дебюте. Одинцов не возражал против такой тактики. С преимуществом в два очка не было смысла лезть на рожон.

В итоге партии приходили к позициям, где даже самой совершенной машине было трудно выиграть у технически грамотного игрока.

Спокойное течение матча нарушил Алик Сношаль.

Когда Симона, припарковав машину возле концертного зала, прогуливалась по Тверской, она внезапно услышала сзади слащавый голос:

– О! Какая встреча! Неужели это снова Вы, незабвенная любительница французских выражений!?

Девушка обернулась.

Маститый журналист рассматривал ее в упор, словно раздевая взглядом. Симона молча посмотрела на давнего ухажера и хотела, было продолжить свою прогулку, как старый ловелас схватил ее за локоть:

– Нет, нет! Подождите, мадмуазель! Мы с Вами не договорили!

– Что Вы хотите от меня? – холодно произнесла Симона и взглянула на часы.

До начала партии оставалось десять минут.

– Я хочу, даже больше того, – мечтаю взять у вас интервью!

– В качестве кого? Я не играю в шахматы.

– В качестве подруги будущего чемпиона мира! Не отказывайте мне, очень прошу! Я за ценой не постою!

– Мне не нужны ваши деньги…

– Дело не только в деньгах. Между прочим, у меня есть для вас очень интересные сведения… – Алик таинственно понизил голос, – и весьма любопытные.

– Я не желаю слушать сплетни! – небрежно махнула рукой девушка.

– Совершенно напрасно! Я знаю, что Вами всерьёз интересуется сам…

– Какой «сам»? – не поняла Симона.

– Сам чемпион! – приосанился журналист. – Он расспрашивал меня о Вас. Очень подробно.

– Ну и что?

– Так Вы при любом исходе матча можете стать королевой! Стоит только пошевелить пальчиком! Я могу познакомить вас в нужный момент! Симона молча посмотрела на лоснящееся лицо собеседника.

– Оставьте меня в покое…

Алик и не думал этого делать.

Он быстро пошел рядом с девушкой, беспрерывно закидывая ее вопросами:

– Скажите, почему Вы не присутствуете в зале во время игры? Это такая примета у Одинцова? И никто не видит вас вместе! Где вы живете сейчас в Москве? Снова в гостинице «Россия»? Как давно вы знаете претендента? Вы хотите связать себя узами брака после матча? Скажите, не молчите! Симона резко остановилась. Ее глаза потемнели.

Она не видела, как рядом затормозила машина и из нее вышли несколько человек.

– Пошел прочь!

– Как некрасиво! Ай-я-яй! С опытным, заслуженным журналистом так некультурно разговаривать! – раздался знакомый баритон.

Девушка обернулась.

На нее насмешливо смотрел чемпион мира. Сзади стояли его опричники. За ними мелькнула знакомая сгорбленная спина и тут же исчезла в толпе.

«Где же я видела этого человека? Как будто бы в Париже…»

– А я очень хотел познакомиться с Вами поближе! Вы мне понравились с первого взгляда!

Симона, не говоря ни слова, направилась к спуску в метро «Маяковская». Быстрицкий выразительно посмотрел на шефа.

Но тот только небрежно махнул рукой:

– Сейчас не время! Потом как-нибудь!

Спустя полчаса девушка вкратце рассказала Одинцову об этой встрече. Виктор, уже сделавший несколько миролюбивых ходов, рассвирепел. Пока чемпион сидел в раздумье, он вышел в туалет, передвинул маленький выступ на заколке галстука и тихо произнес:

– Сегодня играем по полной…

Вечером количество разбитых антикварных статуэток в доме чемпиона резко возросло.

– Ну что, опять? – скорбно спросила домработница, взглянув на угрюмого Быстрицкого.

Тот кивнул.

– Так вся коллекция сойдет в мусоропровод, – вздохнула женщина, – а о ней даже показывали по телевизору, большие деньги стоит.

– Не наше это дело, – отозвался бывший гэбист.

Московская половина матча подошла к завершению.

Двенадцатую партию Виктор играл белыми. Они снова договорились накануне с Яшей Буреем: применяем разработанный в Париже вариант с жертвой пешки за инициативу.

И, хотя Одинцов внутренне был не против этой затеи секунданта, он решил еще раз проверить свои подозрения.

Когда позиция в партии подошла к намеченному моменту принесения на алтарь пешки, Виктор, не раздумывая ни секунды, избрал другое продолжение и внимательно посмотрел чемпиону в глаза.

Тот не смог скрыть всей гаммы чувств, охвативших его в эту секунду. Недоумение, злость, разочарование, даже обида – все это мгновенно пронеслось в доселе безмятежно-инфантильном взгляде противника. Шахматный король отчетливо выругался и бросил уничтожающий взгляд на первый ряд партера.

Одинцов все понял.

В вечерних комментариях на телевидении был слышен только один лейтмотив: матч уже можно фактически считать завершенным. Настолько хорошо, безукоризненно вел двенадцатую партию Одинцов. 8:4 в его пользу.

Игроки переехали в Берлин.

В большом зале отеля «Кемпински», что находится на одной из центральных улиц немецкой столицы, они продолжили поединок.

Тринадцатую партию опять выиграл Виктор.

«Это невероятно! Фантастически точная игра претендента поражает! Он не сделал ни одного заметного промаха в матче! Безжалостная шахматная машина под названием «Виктор Одинцов» ломает атакующего романтика! Будущий чемпион мира хладнокровен в игре, словно айсберг! 5:0 – это нокаут!» – такими заголовками пестрели газеты спортивного мира.

Шахматный король взял два тайм-аута подряд.

– У нас почти неделя свободна! – улыбаясь, сообщил Виктор. – Поедем в Париж, хочешь?

– Конечно! – воскликнула Симона. – Я уже соскучилась по нему! Мы доберемся на машине меньше, чем за день!

Влюбленные первые два дня почти не выходили из квартиры на бульваре Пого, наслаждаясь друг другом, свободой, безмятежным отдыхом.

Все тревоги, заботы, опасения словно ушли на второй план.

Дотошные журналисты прозевали момент, когда претендент исчез с их поля зрения в Берлине, и теперь гадали: где же находится Одинцов? Утром третьего дня Виктор, бреясь в ванной, громко произнес:

– Дорогая, мы сегодня с тобой идем в ресторан!

– Да? В какой именно? – сладко потягиваясь в постели, произнесла Симона.

– К Комарову. Вечером. Наши играют матч с «Каиссой», потом собираются там. Все вдут меня.

– А как они узнали, что мы здесь? – поинтересовалась девушка.

– Я Жоржу в Берлине сказал…

– Хорошо, я согласна! В твоей команде такие приятные люди!

Появление Одинцова с красавицей Симоной было встречено ревом восторга завсегдатаев Le Komarov. Особенно усердствовали соотечественники из Красноярска.

– Какие лююююди!! И без охраны! – орал Юрок, широко расставляя руки.

И кивнул замеревшему в ожидании цыганскому оркестру:

– Виват победителю! Ура!! И его королеве!

Миша стремительно задвигал смычком по струнам скрипки, выдавая невиданную в этих стенах мелодию Фредди Меркури под названием «Мы чемпионы». Здоровенные парни, кто как мог, с чудовищным акцентом, старательно выпевали слова этой песни. Юрок заранее приехал к цыгану и приказал тому выучить ноты знаменитого хита.

Виктор, улыбаясь, прошел к знакомому столу, пожал всем руки и усадил Симону на приготовленное кресло.

С каждой минутой число посетителей ресторана стремительно росло. Иоланта, Тереза и их помощницы сбивались с ног, едва успевая разносить заказы. «Комариха» с благоговением смотрела на новую знаменитость.

Хозяин ресторана на всякий случай держался подальше от буйных русских.

Когда пиршество было в самом разгаре, к Виктору подошла официантка и передала маленький клочок бумаги.

Одинцов развернул записку и прочел:

«Я здесь. В голубом «Рено» рядом с историческими воротами. И хочу серьезно поговорить с тобой. Поверь – это в твоих интересах. Женевьева.»

Виктор два раза перечитал этот короткий текст и заметно помрачнел.

– Что там? – полюбопытствовала Симона.

– Я должен выйти. Минут на пятнадцать. Хорошо, дорогая?

– Конечно…

…Прошло пять минут, десять, – Виктор не появлялся.

Пятнадцать, двадцать – Симона бросала тревожные взгляды на дверь. Потом не выдержала и вышла на улицу.

Оглянулась.

Никого.

Вернулась на место.

– Где Виктор? – встревожено спросил Евгеньич.

– Не знаю, – пожала плечами девушка.

…тридцать минут.

…Сорок…

Как вечность.

Наконец, дверь ресторана открылась, и Виктор с изменившимся лицом прошел к своему месту.

Все присутствующие смолкли.

– Что случилось? – спросил Жорж.

Симона молча смотрела вниз. Женская интуиция безошибочно подсказала: Женевьева!

– Ничего, – криво улыбнулся Виктор, – неважно себя почувствовал. Извините, но мы должны уйти…

– Конечно, давайте, до встречи! Скорой победы в матче! – дружеские руки пожимали холодную кисть Одинцова.

Они вышли на улицу и сели в машину Симоны.

– Рассказывай! – потребовала девушка.

– Мы раскрыты, – ответил Виктор, – и ситуация очень серьезная.

Он невидяще посмотрел в лобовое стекло. Эту встречу Одинцов не забудет никогда…

– Бонсуар! – приветливо улыбнулась Женевьева. – Садись в мою машину, есть разговор!

– Зачем ты пришла? – возразил Виктор. – Меня ждут в ресторане друзья!

– Ничего с ними не случиться! Успеешь! Я ожидала этой минуты почти два года, мой милый! Садись, пожалуйста, а то, как там у вас говорят: в ногах правды нет!

И она рукой указала на свой новенький «Рено», сверкавший в свете огней rue Saint Lazare.

Одинцов, пожав плечами, забрался на правое сидение автомобиля.

– Слушаю тебя, Женевьева.

– Я люблю тебя, Виктор! – глаза брюнетки расширились, она глубоко задышала, явно волнуясь.

– Мне приятно слышать это. Но, к сожалению, ты знаешь – я не могу тебе ответить тем же.

– Почему? Ну почему?? Я не прошу тебя жениться на мне! Неужели ты не можешь хоть раз в неделю или даже месяц сделать меня счастливой?

– Каким образом?

– Самым распространенным! Я не верю, что такой мужчина, как ты, долгое время довольствуется только одной женщиной! У нас во Франции похожих мужчин нет!

– Это у вас нет. Выходит, у нас – есть.

– Это глупо. Это нелепо! – выкрикнула Женевьева. – Я с ума схожу, когда вдыхаю запах твоей кожи! Я безумно хочу тебя! Неужели я так отвратительна??

– Нет, ты красива, – негромко проговорил Одинцов, – но я все это объяснял тебе дважды! В ресторане «Балалайка» и квартире Симоны!

– И ничего не изменилось с тех пор?

– Ничего не изменилось, – ответил мужчина.

– Ты очень ошибаешься! – в голосе француженки появился металл. – И даже не представляешь, насколько сильно!

– Вот как? И в чем же моя ошибка? – улыбнулся Виктор.

– А вот в этом! – рука Женевьевы скользнула вниз, пальцы щелкнули по клавише магнитолы.

В колонках послышался знакомый голос, и Одинцов вздрогнул.

В темноте салона было отчетливо видно, как резко побледнело его лицо…«Можешь согласиться, а можешь двадцать первым – на король аш восемь продолжить конь бэ пять! У тебя решающее преимущество спустя пять ходов!»

– Ну, как? – глаза женщины отсвечивали металлом. – Осознал перемену в расстановке фигур?

– И что ты этим хочешь сказать?

– А ты не понимаешь?

– Я хочу услышать от тебя…

– Я знаю секрет твоего стремительного взлета. Только я одна. Пока одна!

– Женевьева сделала ударение на слове «пока». – Ну, разумеется, кроме Симоны и тебя.

– Так. И что дальше?

– А дальше вот что. Или ты принимаешь мои условия, или весь мир перед следующей партией с чемпионом узнает правду. За шаг до твоей победы.

– Какие твои условия?

– Они просты. Я могла максимально загнать тебя в угол, но не стану. Ты все же дорог мне…

– Вот как? Ты хочешь добиться любви шантажом? – скривился Одинцов.

– У меня есть любовь. Вот здесь, внутри! – женщина рывком схватила кисть Виктора и прижала к своей груди. – И мне больше не надо! Я люблю! Это главное!

– Но как же быть – я не люблю в ответ?

– Неважно! Ты узнаешь ласки настоящей француженки! И поймешь, что напрасно так долго избегал меня!

– И что все-таки ты хочешь?

– Тебя. Раз в неделю минимум. Потом посмотрим. Но это еще не все.

– Что еще?

– Одну треть твоего гонорара за выигранный матч. Мне нужны деньги. Как и любой интересной женщине. Ты же ведешь партии безупречно, как Бог! Видимо, твоя Симона создала выдающуюся программу.

– Неужели ты способна подставить меня? Дай мне спокойно доиграть, я тебе отдам больше – половину денег! Но только не заставляй меня изменять ей.

– Ни в коем случае, любимый, – хищно улыбнулась француженка, – деньги у меня тоже на втором плане. Так что – выбирай!

– Я могу подумать?

– Конечно. Только побыстрее. К тому же ты не можешь отказаться от продолжения поединка, тебя прижмут, и ты выплатишь неустойку организаторам. Минимум полмиллиона долларов, я тебя уверяю!

Выбирай – или позор на весь мир, финансовые долги или мои ласки плюс слава, плюс большие деньги! Будешь миллионером, имея таких замечательных любовниц… – глаза женщины искрились зловещей иронией.

– Хорошо, до встречи, Женевьева! – Виктор открыл боковую дверь автомобиля.

– До встречи, Виктор! И учти, когда ты увидишь меня в зале отеля Кемпински в Берлине и откажешься от сделки, – тебя выведут с игры уже в наручниках.

– Ты так думаешь?

– Уверена. Мошенничество в крупных размерах. Преследуется по закону. Возьми, здесь мой телефон. Когда надумаешь, позвони.

Женщина протянула визитку.

– Я учту это. Спасибо за откровенность.

Резкий запах духов француженки еще долго преследовал Одинцова…

Они несколько часов ходили по ночному Парижу.

Но не замечали его прекрасных пейзажей, манящих огней, толп веселых туристов вокруг.

– Что ты думаешь делать? – прямо спросила Симона.

– В принципе, я решил, но еще кое-что надо уточнить.

– У нее? – девушка старательно пыталась скрыть в голосе новые нотки. – Нет.

Она замолчала, рассеянно глядя себе под ноги.

Несколько минут назад Виктор, пошарив под сидением ее машины, вытащил маленький предмет, поднес его к глазам.

– Что это? – спросила спутница.

– Шпионский жучок. Надо будет и в моей машине посмотреть. С дверью у меня были проблемы в Москве. Я напрасно не попросил у того умельца из КГБ прибор, который может определять их. Но время уже назад не вернешь…

– А вдруг она блефует? – спросила Симона.

– Нет, она точно знает про нашу программу. Я слышал твой голос у нее в магнитоле.

– И что я там сказала?

– Перед самым концом последней партии с Леконтом. Помнишь?

– Да. Прости, я не сдержалась и громко выкрикнула.

– Не вини себя. Это я все придумал. Я и должен расплачиваться.

– А если ей дать денег?

– Это мало для нее.

– Я понимаю. Но, думаю, ты должен доиграть этот матч!

– Вот как? – Виктор внимательно посмотрел в глаза девушке.

– Да. Ради меня не стоит уходить, никто не поймет. А я… я…

Виктор почувствовал, что Симона сейчас заплачет.

Он крепко обнял ее. Посмотрел в эти до боли родные глаза. По очереди поцеловал их.

– Не говори ерунды. Ты хочешь, чтобы я тебе изменял?

– Не знаю… – тихий шепот прозвучал, словно гром с неба.

– Что ты говоришь? – мужчина встряхнул любимую за локти. – Перестань!

Столица Франции блистала своей обычной ночной жизнью. Люди торопились насладиться ею. Мимо пролетали машины со смеющейся молодежью, грохочущие мощными звуковыми колонками, окна ресторанов являли веселящихся людей, влюбленных, сидевших друг напротив друга с горевшей свечой на столиках.

Сверкала реклама, блистали витрины дорогих магазинов.

Елисейские поля вбирали в себя все новых и новых людей планеты Земля. Они съезжались сюда со всех её концов. На множестве языков и наречий звучало восхищение «столицей мира», как называли французы Париж.

Одинцова несколько раз окликали.

– О! Русс чемпион! – приветствовали Виктора незнакомые люди. – Гранд маэстро!

Они не знали, как сжималось его сердце в этот вечер, когда он слышал такие восклицания.

«Никакой я не гранд-маэстро! Обычный маэстро, не более того… Ну что ж, твой эксперимент удался почти на 100 процентов. И как всегда, вмешалась женщина… «Шерше ля фам»! – правильно говорят они…»

– Едем домой? – повернулся Виктор к Симоне. – Ты уже устала, наверное?

– Есть немного, – улыбнулась она, – едем!

* * *

Берлин встретил их своей мрачной громадой. Как будто шесть дней назад они уезжали совсем из другого города. Яркого, солнечного, теплого и нежного.

А теперь все изменилось.

Свинцовые тучи нависли над столицей Германии. Моросил противный мелкий дождик, и на ранее оживленных улицах почти не было прохожих.

Виктор припарковал машину Симоны рядом с отелем и огляделся. Знакомый черный джип «Тойота Лэнд Круизер» темнел в углу гостиничной парковки.

– Ты решил играть сам? – заглянула в глаза любимого девушка, когда они ложились спать.

– Не знаю. Я еще пока окончательно ничего не решил.

Утром, проснувшись, Одинцов подошел к окну. Рядом с их «Ауди» стояла голубая «Рено» со знакомыми номерами.

«Она здесь! Неужели…?»

Виктор почувствовал, как бешено заколотилось его сердце.

Внезапно послышался тихий стук в дверь.

– Кто? – выкрикнул Одинцов от окна.

– Это я… – раздался вкрадчивый голос.

Яша Бурей.

Виктор вздохнул и пошел открывать.

– Мы будем готовиться к партии? – полюбопытствовал секундант.

– Конечно! Через полчаса я приду.

– Хорошо…

За три часа до начала партии Одинцов, с задумчивым видом лежащий на кровати, внезапно произнес:

– Симона! Возьми мои очки.

– Для чего? – удивилась девушка.

– Сейчас ты наденешь их, включишь ноутбук на режим записи и сядешь в свою машину.

– И что?

– Как только Яша Бурей прошагает мимо тебя, держа в руке толстую тетрадь желтого цвета, ты постарайся незаметно пойти следом. Ничего не делай, просто держи его в поле зрения.

– Зачем?

– Позже узнаешь. Хорошо, милая?

Симона пожала плечами.

– Хорошо.

Спустя десять минут камера отчетливо показывала: Бурей пришел на встречу с майором Быстрицким и несколько минут разговаривал с помощником чемпиона мира.

Большая желтая тетрадь, в которую секундант Одинцова тщательно записывал все результаты совместных анализов, все намеченные планы на очередную партию, перекочевала из рук «Трояна» в пакет бывшего майора госбезопасности.

Виктор приблизил изображение на экране.

Сомнений не было.

Посередине обложки большими буквами были выведены инициалы предателя: Я.Б.

Виктор Одинцов теперь знал, как он выйдет из своей рискованной, слишком далеко зашедшей игры.

Женевьева напрасно ждала его перед входом в зал отеля «Кемпински». Она была уверена, что светловолосый блондин уже принадлежит ей. Шахматные часы претендента медленно отсчитывали положенный час, чемпион в яростном недоумении метался по сцене.

Сегодня он было уверен, что Одинцов обязательно попадется в расставленную им и Буреем дебютную ловушку. Уж слишком искренним выглядел претендент во время совместного анализа перед партией.

– Я отвечаю! Он не свернет сегодня! Мы железно договорились! – испуганно заверял Яша, глядя в холодные глаза Быстрицкого. – Вот, в тетради все записано!

Помощник чемпиона передал информацию секундантам, те сверили ее с заранее подготовленными вариантами и доложили шефу.

Однако Виктор не появлялся в зале.

Зрители возбужденно загудели: что-то случилось!

Наконец, стрелка часов претендента, подобравшись к отметке 12, подняла к горизонтали красный флажок.

– Время! – громким возгласом зафиксировал судья результат несостоявшейся партии.

По всем правилам Одинцову за неявку на игру засчитывается поражение! Эта сенсационная новость мгновенно разнеслась по всему миру.

Однако вскоре всех еще больше потрясла следующая неожиданность.

Виктор ждал, когда в номер постучит его помощник. Но тот, словно почуяв неладное, не приходил.

Наконец, Одинцов увидел, как Яша появился возле отеля, держа в руках знакомую желтую тетрадь.

– Всё! Теперь мы можем прекращать нашу большую игру! – облегченно воскликнул он.

Симона с недоумением посмотрела на мужчину.

– Что это все значит? Когда, наконец, ты объяснишь мне свои поступки?

– Скоро! – и Виктор быстро вышел из номера.

Симона пожала плечами.

Спустя минуту она услышала громкий, визгливый голос Яши Бурея:

– Ты что?? Отдай мою тетрадь! Мерзавец! Это мои записи!!

Послышался звук оплеухи.

Секундант претендента, красный как рак, сидел на полу гостиничного коридора, держась рукой за левое ухо.

– Сколько тебе заплатили, Иуда?

– Я не виноват! Они мне угрожали! Это страшные люди!

Возбужденный Виктор ворвался в номер.

– Вот! Смотри! Все наши анализы он показывал чемпиону! Если бы я следовал этим якобы замечательным новинкам, то сейчас бы проигрывал матч!

– Что ты собираешься делать?

– Я же сказал! Мы заканчиваем большую игру! Я сейчас позвоню организаторам! Завтра соберу пресс-конференцию, где покажу журналистам видеоматериал. Как мой секундант передает этот талмуд помощнику чемпиона… И посмотрим, что они будут говорить…

– Но мы тоже играли нечестно… – произнесла девушка.

– Да. И это меня давно угнетало. Но я хотел довести свою идею до конца. И твой эксперимент с программой… Всё! Хватит! Игра показала, что «Си-Ма» просто великолепна! Ей нет равных! Мы сделали это, милая! И, если честно, я очень устал. Но самое главное – я не хочу больше тебя подвергать риску! Мне Женевьева хорошо объяснила, что нас ждет в случае провала! Понимаешь?

– Да, – тихо ответила любимая.

– И вообще… Наш успех, этот взлет, он как бы парил в воздухе, не имея под собой прочной основы. Мы словно построили сказочный город шахматной мечты. И, хотя он был прекрасен, все равно – это мираж… Я не имею морального права носить звание чемпиона мира, согласна? Он внимательно посмотрел на Симону. Та заметно побледнела.

– Что с тобой?

– Мне как-то нехорошо…

– Ладно, скоро всё пройдет! Я звоню!

И Одинцов с решительным видом снял телефонную трубку.

Абоненты на других концах провода были потрясены.

Виктор Одинцов отказывается от продолжения матча на первенство мира! Не объясняя причин!! Это же грандиозный скандал!! И неустойка в шестьсот тысяч долларов организаторам матча!

– Хорошо. Я согласен. Деньги переведу вам через неделю, – сухо попрощался Одинцов с главным устроителем поединка.

– Но почему? По каким причинам Вы не явились на четырнадцатую партию матча??

– По личным. Можете так объявить. Впрочем, завтра я соберу пресс-конференцию и расскажу о мотивах своего отказа от продолжения игры.

– Какие могут быть мотивы?? Вы уже не принадлежите себе!

– А кому я принадлежу?

– Всему шахматному миру! Он не поймет и не простит Вас!

– Простит. Быть может, я вернусь еще в шахматы.

– Когда же Вы вернетесь??

– А, допустим, десять или даже двадцать лет спустя. Как у француза Александра Дюма.

– Вы с ума сошли! Через двадцать лет вы не сможете так играть!

– Почему? Я думаю, смогу и даже еще лучше!

– Ну, право! У меня нет слов! Это похоже на безумие!! Спонсоры не переведут обещанные гонорары!

– Вы получите свои шестьсот тысяч. И заработаете на этом матче. Так что попрошу Вас выбирать выражения! Всего доброго!

– Алло! Женевьева? Здравствуй!

– Ты в первый раз позвонил мне! Здравствуй! Я, надеюсь, ты решил поступить разумно?

– Конечно.

– И как ты решил?

– Узнаешь из завтрашних газет.

– Не поняла? Что значит из газет?

– Тебе объяснить?

– Да.

– Я не стану продолжать этот спектакль.

– Как это понимать??

– Просто. Я уезжаю из Берлина. Не буду играть в шахматы. Вот и всё.

– А деньги?? Ты же останешься без всего!!

– Ну и что? Можешь рассказать всем о своем открытии. Но вряд ли тебе поверят. Несколько слов на кассете никогда не будут доказательством, это ты знаешь лучше меня.

– Ты идиот!! – заорала в трубку Женевьева. – У тебя мозги сделаны из соломы!!

– Разве? Неужели с такими мозгами можно было сделать то, что я, точнее мы с Симоной устроили в последние полтора года?

Француженка тяжело дышала в трубку. Она была близка к истерике. Но потом, совладав с собой, проговорила:

– Я всегда знала, что ты самый необыкновенный мужчина, которого только встречала в жизни. Больше у меня не будет такого…

Ты можешь спокойно доигрывать матч, я не выдам тебя. Верь мне.

– Нет, Женевьева, – устало произнес в трубку Одинцов, – уже поздно… Я благодарен тебе за то хорошее, что ты сделала для меня. Но и плохого было немало, согласна?

– Ты прав.

– Поэтому давай, восстановим как бы статус-кво. Считай, что я вышел из своей тюрьмы.

– Как это понимать?

– Просто. Я добровольно заточил себя в темницу. После того, как покинул Seine-Saint Denis.

– О чем ты?

– Она, эта темница, называется обман. И деньги, заработанные на этом обмане, уходят от меня. Я перевожу неустойку и остаюсь тем же бедняком, что и после выхода из французской тюрьмы.

Но я теперь – свободен.

– Перестань! Давай встретимся и обсудим другие условия! – закричала француженка.

– Их нет, других условий. Прощай…

– Подожди! – закричала женщина. – Я хочу…

Услышав в трубке короткие гудки, Женевьева с силой швырнула ее на стол. Стаунтоновские фигурки, расставленные на доске в её номере отеля, полетели на пол…

…Через минуту женщина подняла голову, глаза, полные слез, увидели одинокую фигурку белого короля, стоявшего на самом крае доски.

– Это Виктор, – прошептала француженка, – как будто он один устоял… А все остальные – упали вниз. Боже, как я люблю его!

Она вытерла слезы, взяла маленького короля двумя пальцами и поднесла к губам.

– Я еще увижу тебя… Хоть на полчаса, хоть на минуту… вдохнуть твой запах…

Она встала.

Подошла к окну.

Прислонилась лбом к стеклу.

Огни домов Берлина рассыпались желтыми пятнами, внизу сновали машины, прохожие торопились по своим делам.

Женевьева подняла голову и увидела в небе большую звезду. Несколько минут она пристально смотрела на нее, тихо шевеля губами, как будто разговаривая с ней.

Внезапно звезда, вспыхнув на мгновение, сорвалась с черного небосвода и погасла…

– Я успела загадать желание, – тихо проговорила француженка и впервые за этот день улыбнулась.

Симона лежала на постели.

Из ее закрытых глаз медленно текли слезы.

Она была счастлива.

Он отказался ради нее от всего!

Внезапно она снова почувствовала тошноту, прихлынувшую откуда-то снизу.

– Что с тобой? – спросил Виктор, входя в спальню.

– Ничего, устала, наверное, – виновато улыбнулась Симона.

– Скоро поедем в Москву, в нашу квартиру! Возле реки воздух намного чище, чем здесь или в Париже!

– Хорошо, я хочу туда…

– И мы долго-долго будем с тобой вдвоем! Заберемся на дачу, растопим камин, и будем сидеть, смотреть на огонь…

– Втроем, – еле слышно прошептала Симона.

– Как втроем? С кем? – озадаченно спросил мужчина.

– С ним, – в ее неповторимой улыбке он увидел новый оттенок, – с ним, мой любимый.

И она, взяв руку Виктора, приложила его ладонь к чуть заметно увеличившемуся животу.

– Слышишь? Ему там хорошо… Он под самой надежной защитой в мире.

– Французской? Или русской? – ошеломленно и одновременно счастливо улыбнулся мужчина.

– Нет, конечно… Глупенький ты! – Симона чуть крепче сжала руки Виктора. – Это совсем другая защита! Она называется – Любовь.

2005–2006.