Текст книги "Французская защита"

Автор книги: Анатолий Арамисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

ЧАСТЬ 5. БОЛЬШАЯ ИГРА

Пантелеич любовно трогал разложенные на овальном кухонном столе маленькие предметы. Он сделал все на совесть и знал, что аппаратура не подведет.

Виктор Одинцов стоял, опираясь ладонями на край стола, и внимательно слушал объяснения кагэбэшного Левши.

– Вот смотри, маленькие наушники, телесного цвета, ты можешь принимать любые звуки, и никто не услышит даже в полной тишине, если наклонится к твоей голове. Их я сделал на базе микросхемы фирмы Sony. Человек, который должен тебе давать команды, имеет тоже маленький радио микрофон.

Действует на расстоянии до…, в общем – очень далеко. И ты, и напарник слышат всё, что говорит, шумит, гавкает и квакает вокруг.

– А чем питаются приборы? – спросил Одинцов.

– Вот это, – Вощанов указал на квадратную коробочку размером со спичечный коробок, – блок питания, там батарейки. Хватает на 10 часов непрерывной работы. Подзаряжать их надо через этот шнур от сети 220 вольт. Понял?

– Никто не засечет радио переговоры?

– Не боись. Работают они на специальной частоте в широкополосной модуляции, если тебе что-то говорят эти термины. Никакая собака не учует. Давай, пробуем!

Хозяин дачи протянул Одинцову два маленьких кружочка. Тот воткнул их в ушные раковины и вышел на улицу. Отойдя от дома отставника метров на двести, произнес:

– Как слышно, приём!

– Слышно отлично! – воскликнул Пантелеич. – А тебе?

Голос Вощанова звучал в ушах Виктора, как будто тот говорил ему с расстояния нескольких сантиметров.

– Очень хорошо!

– Ну и лады! Возвращайся.

Виктор, удовлетворенно улыбаясь, быстро зашагал по аллее.

– Так. Теперь смотрим более сложные вещи, – Пантелеич взял в руки очки с темноватыми стеклами.

Любовно погладил их, как будто собственного младенца.

– А где же здесь камера? – удивился шахматист.

– Не видишь? – усмехнулся кагэбэшник.

– Нет.

– Смотри!

И Вощанов приблизил дужку очков к самым глазам Одинцова.

– Да где же? – растерянно произнес тот.

– Вот здесь! – торжествующе воскликнул Пантелеич. – Контора зря деньги не берет! В центре очков, между стеклами камера с диаметром объектива 2 миллиметра. Его не видно из-за затемнения стекол! По окружностям в оправе я пустил тонкую антенну и там же – блок питания. Вот это работа была – словно блоху подковать!

А базовый блок вот он – может находиться хоть в 200–300 метрах от тебя. С мини наушников он принимает на очень большом расстоянии. Там хорошее питание, этот провод идет на UCB—порт компьютера. На экране видно, что ты наблюдаешь в этих очках.

Это – антенна, принимающая твой видеосигнал. Батареи тоже можно подзаряжать от сети или автомобильного аккумулятора через прикуриватель. Понял?

– Конечно! – сердце Виктора учащенно билось.

– Теперь мини камеры попроще: авторучка, как ты просил с глазком объектива внизу, чтобы можно было видеть записи. И зажим для галстука, в центре в виде темного янтаря тоже встроена камера. А блок приема – один для всех.

– Как работает, можно посмотреть? – с волнением в голосе произнес Одинцов.

– Конечно. Надевай очки. Зрение, я как понял, у тебя хорошее.

– Да.

Виктор водрузил очки на переносицу. Было немного непривычно, и он чуть поморщился.

– Ничего, – улыбнулся Вощанов, – со временем замечать их не будешь.

Теперь – смотри!

И он нажал на кнопку привезенного из Москвы ноутбука. Экран замерцал синеватым цветом, Пантелеич включил пульт приемного устройства, соединенного с компьютером.

На экране появилось изображение кухни отставника. Одинцов наклонил голову над столом, и ноутбук четко отразил все предметы, лежащие на нем.

– Попробуй, сними очки!

Виктор сложил дужки, и изображение на экране пропало.

– Понял? Надел – работает, снял – отключилось. Чтобы экономить энергию! А сейчас нажми верхнюю кнопку авторучки!

Виктор выполнил призыв хозяина и, взяв газету, написал несколько букв на ней.

Экран ноутбука отчетливо отобразил каждую.

– Ну, и в заключение – зажим для галстука. Сзади есть маленький выступ. Вверх – вправо это включение. Назад – выключил камеру. Осознал? – улыбнулся Пантелеич.

Виктор еще раз тщательно проверил приборы и вытащил из кармана небольшой конверт. Деньги он попросил у Жоржа в счет оплаты его будущих матчей за клуб.

– Здесь две с половиной тысячи. Проверьте.

– Сейчас.

Вощанов не спеша, пересчитал купюры, убрал их в карман своей казенной рубашки и, потерев руки, воскликнул:

– А вот настало самое время обмыть сделку! Чтобы аппаратура работала, как автоматический член! Без сбоев и усталости! Чтобы усё было в упорядке!

И засмеялся, снова подражая смеху героя Папанова из кинофильма «Бриллиантовая рука».

Виктор прошел через ворота садового товарищества, неся в руке дипломат со своим рискованным будущим. Сторож, высокий жилистый мужик с овчаркой на поводке проводил его внимательным взглядом.

Здесь не любили посторонних.

В ушах Одинцова звучал вопрос отставника Вощанова. Тот, бросив в очередной раз свой цепкий, несмотря на выпитое, профессиональный взгляд в лицо гостю, тихо спросил:

– Неужели вся эта техника нужна тебе для разоблачения одной бабы? Не верится что-то… Мог бы у фраеров купить камеру трехсантиметровую за сто баксов. Поставить где-нибудь незаметно на книжной полке и все дела. А это (кивок в сторону дипломата) применяют в особых случаях. У нас я делал подобные штучки для очень серьёзных людей. Тех.

И он кивнул головой вверх и в сторону. Что, вероятно, означало: для сильных мира сего или важных резидентов за кордоном.

– А, когда делали, тоже спрашивали – для чего? – Виктор выдержал пристальный взгляд хозяина дома.

– И верно. Излишнее любопытство в наших делах вредит. Эх… старею, брат, видимо, старею. Недаром меня списали на берег. А мог бы еще быть полезен. Но в «конторе», после этих идиотских ГКЧП и демократии началась такая ерунда, что не жалею. Ей Богу!

Одинцов молчал.

– Давай на посошок! Чтобы тебе эти штучки принесли пользу, а не вред! За успех и удачу!

Стаканы, звякнув, отправились по своей извечной дугообразной траектории в положенное место.

Виктор закусил, запил минеральной водой и встал со стула:

– Пантелеич, благодарю! Ты очень мне помог! Если что сломается – можно к тебе приехать?

– Приезжай, Олег! И даже если не будет неисправности, все равно приезжай!

Еще до первой встречи Одинцов попросил Костю, чтобы тот не удивлялся, если он представится именем Олег. На всякий случай, мало ли чего…

– Спасибо!

– Ну, бывай!

Одинцов остановился и бросил прощальный взгляд на скопление добротных домов, окруженных зелеными деревьями. Он сделал это. Подготовка к задуманной большой игре закончена. Теперь осталось воплотить ее в жизнь, пожать плоды с дерева его замысловатых фантазий.

* * *

Два мощных луча медленно появились из-за поворота, освещая перед собою стальные полосы рельс.

Электричка остановилась, впустив в себя немногочисленных припозднившихся дачников. Одинцов сел на свободную скамью в углу вагона, положил дипломат себе на колени и взглянул на часы.

Половина одиннадцатого.

Послезавтра рейс на Париж.

И там…

У Одинцова сладко замирало сердце, воображение рисовало различные картинки его будущих поединков. Он представлял, как часто будет рядом с Симоной, о которой все больше и больше думал в последнее время. Виктора неудержимо тянуло к этой прекрасной девушке, но он вместе с этим боялся, чувствуя, что её ответный интерес значительно слабее. Тот незабываемый вечер в старинном ресторане, их танцы на дискотеке, запах ее духов, ощущение прижавшегося мягкого тела девушки… – все всплыло сейчас в памяти, и Одинцов, с трепетом фантазировавший дальше, испытывал мысленное наслаждение от своих смелых мечтаний.

– Ваши документы! – грубый голос мгновенно вывел Виктора из этого сладкого забытья.

Он поднял голову.

В проходе справа от него стояли два милиционера. Первый, ближний к пассажиру, высокий с крючковатым носом и бесстрастными водяными глазами, небрежно оперся на ручку в углу сиденья. Помятая форма мышиного цвета, сержантские лычки на погонах, грязноватые, обкуренные пальцы.

Второй, за его спиной, черноволосый кавказец внимательно оглядывал пространство вагона.

– Ну? – требовательно протянул длинный, видя, что Виктор не сразу полез в карман за паспортом.

– У меня нет с собою документов, – спокойно ответил Одинцов.

– Ха! Гиви, смотри, – еще один без ксивы катается! – криво ухмыльнулся крючконосый, обращаясь к напарнику.

– Значит, получит проблемы на свою голову! – коротко ответил тот, листая паспорт сидящего на противоположном сидении мужчины.

– Кстати, Вы не представились, как положено! – уколол мента взглядом Одинцов. Он был уже наслышан о творящемся в последнее время беспределе со стороны блюстителей порядка. Люди стали просто боятся милиции. И лишь спокойная твердость, знание законов и уверенное поведение могло отпугнуть наглых вымогателей в погонах.

– Ща представлюсь! – длинный театрально приложил руку к козырьку фуражки и беглой скороговоркой, глотая буквы, произнес:

– Линейный постовой, оперуполномоченный старший сержант Рябиков! Ваш паспорт, гражданин хороший! И еще интересуюсь – что везете вот в этом дипломатике! Пааапрашу предъявить!

Мент явно куражился.

Виктор почувствовал слабый запах перегара, доносящийся из мелкозубого рта сержанта.

– У Вас есть ордер на обыск? – спокойно ответил Виктор.

– Ага! Есть! Щас начиркаем, да, Гиви?! – хохотнул Рябиков. – Ты чё, не знаешь последних постановлений правительства? Борьба с организованной преступностью, наркомафией и всё такое прочее! А может, ты в дипломатике героин везешь! Или оружие…, больно мне твоя внешность не по нутру! А ну, открывай!

– Ничего подобного. Ваши действия противозаконны, и я буду жаловаться! – шахматист по-прежнему сидел, невозмутимо глядя на сержантов.

Но внутри натянулась упругая струна: «Неужели вот так, нелепо? И эта черная полоса продолжится?»

Мозг Одинцова лихорадочно искал выход из этой дурацкой ситуации. «Что делать, если полезут к дипломату?

Драться?

Глупо.

Можно получить срок за сопротивление представителям власти. Потом доказать будет трудно, что они нарушали закон.

Открыть дипломат?

Сразу последуют вопросы: что за приборы? Откуда? Документы на них?

Уже могут забрать в отделение для выяснения личности. Черт! Как я забыл паспорт?!»

– Наши действия противозаконны? Ишь ты, как заговорил, законник хренов! – глаза крючконосого налились злобой. – Ничего, мы тебя доставим в линейный отдел вокзала, и там разберемся, что ты за фрукт! Гиви! Стой вот здесь и никуда не выпускай его до конечной остановки!

Кавказец навис над сиденьем, демонстративно положив руку на кобуру пистолета.

Рябиков быстро пошел в направлении головного вагона.

«Видно по рации сообщать, что поедут сопровождать «опасного преступника», – чертыхнулся про себя Одинцов и покосился на Гиви: – …Е’нуть бы эту чурку по башке, вытащить ствол и успеть выскочить на какой-нибудь станции… Что делать, что делать? Неужели нет выхода?»

Электричка мчалась к Москве.

С каждым километром надежды Одинцова выйти сухим из воды таяли. Проехали Люберцы, Выхино, Вешняки. Пришел сержант Рябиков и демонстративно уселся на край сиденья, злобно посматривая на Виктора. Наконец, электричка затормозила в центре столицы. Казанский вокзал.

– Пойдем, интеллигент х*ев! Ты задержан минимум на три часа для выяснения личности!

Одинцов встал, внутри его, несмотря на кажущееся внешнее спокойствие, бушевали эмоции.

Милиционеры подождали, пока все пассажиры выйдут из вагона, и повели Виктора по перрону: Гиви шел сзади, Рябиков впереди.

Одинцов затылком чувствовал тяжелый взгляд кавказца, подпрыгивающая походка переднего мента была торжествующе-праздничной.

«Может, попробовать откупиться? Предложить баксов пятьдесят? Иначе все могу потерять! Но, нет, этим скотам – ни копейки… Лучше потерять, чем унижаться перед быдлом!»

Словно почувствовав мысли Виктора, Рябиков обернулся и на ходу злобно проверещал:

– Другой на твоем месте давно бы сообразил, что надо делать! Как полюбовно договориться и разойтись – не знаешь что-ли?

– Полюбовно? За что это я буду полюбовно договариваться?

– С бабками жалеешь расстаться? Ну ну! Мы тебя всё равно раскрутим, как бы ты не…

Рябиков осекся на полуслове.

Потому как с ходу ткнулся в грудь коренастого мужчины в черном плаще и кожаной кепке.

– Ну, ты! Куда прешь! Зенки разуй! – ощерил свой мелкозубый рот старший сержант.

– Сейчас разую.

Рука мужчины скользнула под плащ и мгновенно вылетела назад, держа раскрытым небольшое удостоверение:

– Майор ФСБ Веремеев, – негромко произнес незнакомец, – вы ведете гражданина для выяснения личности?

Менты обомлели.

Они знали, чем заканчиваются встречи с представителями этого ведомства, если те ведут наблюдения за их беззакониями.

– Так точно! – отрапортовал Рябиков и приложил руку к фуражке.

– Да Вы, я смотрю, в нетрезвом состоянии при исполнении… А? – глаза фээсбешника излучали холод.

Сержант хотел, было что-то возразить, как офицер перебил его:

– Этого гражданина я забираю с собой. По нашей линии. Вопросы есть?

– Никак нет, това… господин майор!

– Свободны!

Виктор Одинцов оцепенело смотрел, как менты, сделав «налево кругом» быстро растворяются в толпе пассажиров. В его голове мелькнуло: «Из огня да в полымя… Откуда? Зачем?»

Майор повернулся к блондину и улыбнулся:

– Да расслабься ты! От Пантелеича привет! Он мне позвонил полчаса назад, кричит в трубку: так, мол и так, забирают парня в электричке, выручай, встречай на вокзале!

Виктор ошеломленно посмотрел на спасителя:

– Но как он узнал? Как??

– Как? Между нами, конечно, он просил. А я Пантелеича очень уважаю! Сказал, что ты забыл выключить базовый блок с микрофоном в дипломате, а он по привычке врубил свое хозяйство на даче, посмотреть, послушать, что кругом творится. Ну и налетел на твою волну, услышал весь разговор в вагоне, пока ты далеко не отъехал. У него приборы еще те!

– Как же так? Он говорил, что волны не ловятся извне.

– Верно! Только ты один маленький рычажок забыл переставить на нужную отметину. Когда сам проверял в последний раз – он так и объяснил. Сказал, чтобы поставил на значок SM, когда будешь пользоваться.

– Понятно. Спасибо.

– Не за что! Старому другу как не помочь, если просит. А ты вроде не из нашей конторы, я так понимаю… не видел тебя там, – Веремеев пристально посмотрел на Одинцова.

– Нет, я немного по другой части, – улыбнулся Виктор.

– Ясно. Документы с собой носи! Время сейчас такое. Ну, бывай!

И майор ФСБ, повернувшись, зашагал в сторону спуска в метро.

Одинцов сделал несколько шагов ему вслед, и колено пронзила острая боль.

Как тогда в самолете.

Нервы.

Доковыляв до скамейки, он сел и еще четверть часа не мог подняться с места, пережидая, когда мечущиеся внутри коленной чашки молекулы и атомы придут в свое обычное состояние.

Провидение впервые за долгое время благосклонно отнеслось к Виктору.

…Симона устало поднялась со стула и медленно прошлась по комнате. Она работала над очередным заказом для французов, и этот процесс отнимал много сил и времени.

Шефы из Лондона поторапливали.

Неделю назад она позвонила своему хорошему знакомому, коллеге, молодому профессору Майклу Ходсону, и попросила того форсировать их совместную работу над совершенствованием шахматной программы. Над ней они трудились уже больше года, в перерывах между срочными заказами фирмы. Майкл был неплохим игроком, в уик-энды его можно было найти на очередном рапид-турнире. Он отвечал за оснащение программы теоретическими дебютными материалами, обобщение позитивного опыта, используемого в других шахматных роботах. Несколько студентов – практикантов под его надзором усиленно занимались вводом огромных пластов информации.

Симона улучшала скоростные компьютерные платформы, процессор ее ноутбука имел самые высокие показатели в этом отношении в классе себе подобных.

Соединение усилий двух талантливых людей приносило свои плоды. Еще полгода назад они устроили небольшие матчи между самой популярной среди любителей и профессионалов программой «Fritz» и своей собственной.

После счета 4:1 в их пользу, Симона с Майклом поняли, что создали очень сильного робота. Лишь в одной партии их программа увлеклась материальными приобретениями и угодила под разгромную атаку. Шесть месяцев они работали именно в этом направлении: заставить машину тонко чувствовать позиционные, а не материальные нюансы. Предложение Виктора, вначале заставшее девушку врасплох из-за моральных аспектов и авантюрности, постепенно заинтересовало ее.

Она получала редкую возможность испытать свое детище на практике. Причем не в тех условиях, как это обычно бывает – на турнире выставляется машина, и все знают, что вот она, вместе с ассистентом противостоит вам. Соответственный настрой на игру: никаких цейтнотов, ловля компьютера на «приманку» ради позиционной выгоды.

Здесь все будет иначе. С ничего не подозревающими шахматистами, думающими, что они играют с обычным человеком, с его привычными слабостями – будет сражаться их «СиМа».

Так они назвали свою программу, соединив две первые буквы их имен. Игроки станут ждать от Одинцова ошибок в цейтноте, специально «подкручивая» позицию в районе 30-хода, идя на риск.

А их – не будет. Или почти не будет. Вот это Симоне хотелось узнать.

Ее воображение уже рисовало картины будущих поединков Виктора с лучшими игроками планеты, в которых он, несомненно, побеждает.

Девушка подошла к окну.

Вечерело.

Привычная уличная суета затихала. В цветочном магазинчике уже горел свет, высвечивая через витрины красивые букеты. Симона иногда брала в руки открытку Виктора с тремя самыми заветными словами, задумчиво смотрела на нее, ставила раскрытой рядом с ноутбуком; потом под меняющееся, как погода в Лондоне, настроение резко захлопывала эти два твердых листка и убирала подальше.

Она ждала Одинцова.

Женская сущность Симоны была уязвлена. Ею, бесспорно красивой девушкой, пренебрегли дважды.

Пусть в запальчивости ссоры. Или в неподдельно-детском увлечении шахматной программой.

Но – пренебрегли. Несмотря на признательные слова в открытке.

Для Симоны это было своего рода загадкой. Мужчины – французы или англичане так никогда бы не поступили.

А загадки, как известно, очень притягивают женщин. Загадка в высоком, симпатичном блондине – вдвойне.

Она мысленно рисовала себе их неминуемую встречу здесь, в ее квартире. Как он поведет себя в этот раз? А, быть может, она нужна ему только как средство для достижения его замыслов?

От этой мысли у Симоны где-то в груди проскакивала искра боли, обида подкатывала к горлу, как в детстве, когда ей, маленькой девочке казалось, что взрослые чудовищно несправедливые создания.

В такие минуты резко портилось настроение и только три слова на открытке, написанные ровным почерком твердой мужской рукой, постепенно возвращали душевное состояние в относительное равновесие. Симона медленно отошла от окна, возвращаясь к компьютеру, как в эту секунду мелодично зажурчал телефон.

– Да? – произнесла девушка, и, услышав ответ, поморщилась.

В трубке бодро звучал голос Лени Гельфанда, программиста с фирмы SageM, что был с Жоржем в ресторане Комарова в тот памятный вечер. Когда парни из Красноярска устроили побоище.

Он, выцыганив под предлогом консультаций по работе номер телефона Симоны, названивал ей минимум два раза в неделю, предлагая «культурно отдохнуть».

Пару раз девушка приняла его предложение, скорее всего из чувства такта, и они провели два вечера в разных ресторанах.

Первый поход был весьма необычен.

Леня на правах джентльмена пригласил красавицу в лучший еврейский ресторан Джо Гольденберга, что с давних пор располагался на улице Розье у метро святого Пауля.

Кавалер заботливо усадил даму за столик рядом с большой фотографией, висевшей на стене. На ней был запечатлен знаменательный момент: хозяину ресторана Гольденбергу пожимает руку сам Франсуа Миттеран.

– Видишь, Симона, в какое историческое место я тебя привел! – воскликнул Гельфанд, с восхищением глядя на фотографию. – А еще этот ресторан знаешь, чем известен?

– Чем же? – с улыбкой спросила девушка.

– Здесь в 1982 году 9 августа были расстреляны посетители. Погибло 6 человек, 22 было ранено.

Это было сказано таким тоном, как будто кавалер сам участвовал в тех событиях и, как минимум, тоже был ранен.

С лица Симоны сошла улыбка, девушка поежилась…

– Да, вот такое событие, и следы от пуль на витрине остались, смотри! Гельфанд взял руку девушки, подвел спутницу к окну заведения. Симона взглянула на страшные отметины и молча вернулась к столику.

– И как это было? Нашли преступников?

– Нет. Стреляли на ходу, с мотоцикла.

Подошел официант и принял заказ.

– Здесь все кошерное! – торжественно сообщил программист Sagem, перед этим рассказывавший Симоне о достоинствах того или иного блюда.

– А… – неопределенно протянула она и сделала маленький глоток вина из бокала.

Постепенно ресторан наполнялся. За окном по-черепашьи двигались автомобили, на улице было шумно от выкриков продавцов.

Несколько столиков были заняты людьми в черных широкополых шляпах, из под которых свисали вниз пейсы-завитушки. Они громко разговаривали на иврите.

Гельфанд без умолку болтал, стараясь произвести на Симону впечатление. Она рассеянно слушала спутника, задумчиво глядя в окно.

Её мысли были далеко. В Москве.

Откуда много лет назад уехали ее родители. Где сейчас находился Виктор.

– Что? – переспросила она, когда поняла, – Леня о чем-то спрашивает ее.

– Тебе нравится со мной? – задал кавалер первый наводящий на нескромные мысли вопрос, глядя из-за стекол очков повлажневшим, затуманенным от бокала вина, взглядом.

– В смысле? Здесь, в общем, мило – настороженно ответила девушка.

– Да нет! Я, как человек, тебе нравлюсь? – Леня налил полный бокал вина и, приподняв его, ждал ответа на волнующую тему. Чтобы в случае хороших вестей закрепить их тостом.

– Я не могу сказать…мы же не знаем хорошо друг друга… – растерянно ответила красавица.

– Так выпьем за то, чтобы побыстрее узнать! – оптимистично качнул бокалом Гельфанд.

Симона отпила пару глотков и промолчала.

Леню понесло.

Он пьянел быстрее, чем обычно бывает у мужчин, и это девушка заметила еще в ресторане Le Komarov.

Гельфанд стал рассказывать, как он общается в Интернете с красивыми незнакомками и пользуется небывалым успехом. Как хороший программист, он частенько помогает милым дамам в сложных технических вопросах. Но использует при этом свои замечательные способности хакера.

– Ты знаешь, сколько я личных тайн узнал за последние два месяца? – возбужденно прошептал Леня, нависая над столом.

– Сколько? – скромно полюбопытствовала Симона.

– Не сосчитать! – убедил хакер свою милую собеседницу. – Женщины иногда тааакое пишут! Закачаешься!

– Так это же некрасиво – читать чужие письма.

– Ну и что? Зато интересно! – кавалер икнул и продолжил. – Раньше люди подглядывали в замочные скважины, перехватывали тайные послания, а сейчас все проще. Прилепил шпионские программки куда надо и скачивай информацию! Ты сама знаешь – между крупными концернами идет самая настоящая хакерская война. Шпиономания кругом, вынюхивают друг у друга секреты!

Симона засобиралась домой.

– Мне пора.

– Ну почему так рано? – удивился Гельфанд. – Мы только разговорились, начали узнавать друг друга.

– Надо домой, – мягко ответила девушка, – у меня там дела.

– Я провожу! – решительно заявил Леня.

Она сделал знак официанту.

Тот наклонился в вопросе:

– Счет общий или на каждую персону?

– Отдельно! – пригвоздил ответом кавалер.

– А бутылку вина куда включать? – осведомился официант.

Ухажер задумчиво посмотрел в окно.

Пауза.

– В мой счет! – заявила Симона.

– Все понял, мадмуазель! – и официант испарился.

Они вышли на узкую улочку еврейского квартала. Людской водоворот кружился ручейками, образуя то пустующие воронки, то бурлящие потоки возле торговых точек, где продавали дешевую еду под названием фалафель.

В конце улицы замелькали черные куртки молодых парней, увешанных цепями, с металлическими нашлепками на кожаной одежде. Французские наци.

Гельфанд опасливо прижался локтем к руке девушки и подтолкнул ее на другую сторону улочки.

Когда они поравнялись с группой чернорубашечников, оттуда послышались злобные выкрики в адрес парочки. Кавалер ускорил шаг, стараясь не смотреть в сторону бесновавшихся парней.

Спустя полчаса они остановились у подъезда на бульваре Пого.

– Спасибо за вечер, – улыбнулась Симона, – пока!

– И это все?? – разочарованно протянул подвыпивший ухажер, глядя в спину поднимающейся по лестнице красавице. – А я то думал – мы продолжим наше общение, поговорим о женских секретах…

У девушки срывался с языка непристойный ответ, но она сдержалась.

Во второй раз она договорилась встретиться с Жоржем, чтобы передать ему документацию к программе, но тот перезвонил, сообщив, что вместо него приедет Гельфанд. Рандеву было назначено в ресторане Le Petit Zing, что недалеко от того места, где они были с Одинцовым.

Когда Симона вошла в это симпатичное заведение, отделанное в стиле начала 20 века, Леня уже с полчаса ждал ее, грызя от нетерпения ногти. Она присела за столик и вытащила папку с бумагами.

– Я заказал себе петуха в винном соусе! – торжественно сообщил работник Sagem. – А ты что будешь кушать?

– Ого! У тебя сегодня боевой настрой? – засмеялась Симона.

– У меня в отношении тебя всегда боевой настрой! – заверил Леня. – Можешь не сомневаться!

– Понятно. Смотри вот эти пояснения – все можешь разобрать?

– Это потом! – Гельфанд отодвинул папку в сторону и, волнительно дыша, подвинулся ближе к девушке.

Аперитив уже воздействовал на хлипкий организм.

– Нет, я просто покажу тебе документацию и мне надо идти…

– И ты даже не посидишь со мною? – обиженно произнес Леня.

– Мне некогда, – уклончиво пояснила Симона.

Спустя четверть часа она, было, собиралась подняться со своего места, как внезапно Гельфанд схватил ее за локоть:

– Смотри, кто пришел! – его стекла очков засверкали восторгом.

Симона обернулась.

За соседний столик усаживался не кто иной, как Жан Поль Бельмондо.

По ресторану прокатился легкий шум.

Знаменитый актер что-то быстро проговорил подбежавшему официанту, закурил, посмотрел по сторонам.

В жизни он выглядел по-другому, нежели в многочисленных кинолентах. Седые виски, отчетливые мешки под глазами, многочисленные морщины на лбу. Светлый костюм из добротной ткани, модные ботинки, дорогие часы.

Леня сделал знак своему официанту.

– Что еще изволите, месье? – тот почтительно наклонил голову.

– И часто бывает он здесь? – скосил глаза в сторону знаменитости Гельфанд.

– Весьма часто, месье. Он, а также актер Филипп Нуаре. Они недалеко живут.

– Удобно будет подойти к месье Бельмондо за автографом?

– Без проблем! – улыбнулся официант и удалился.

Гельфанд заерзал в поисках ручки и подходящей бумаги для росчерка звезды.

Симона посмотрела на актера. Тот в упор глядел на нее, не мигая, его глаза светились той знаменитой ироничной улыбкой, сводившей с ума миллионы женщин во всем мире.

– Вы красивы, мадмуазель, – неожиданно произнес француз, не отводя взгляда.

Леня ошалело завертел головой, метая взор то на Симону, то на Бельмондо.

– Мерси, месье, – с достоинством ответила девушка, кожей ощущая внимание многочисленных глаз к своей персоне.

Официант поставил перед актером аперитив.

Тот приподнял рюмку и, кивнув Симоне, выпил.

– Вот это да! – потрясенно зашептал Леня. – Похоже, ты ему понравилась… Попроси у него автограф.

– Нет, ты уж сам, – ответила девушка, – я ухожу, до свидания.

– Ты что?? Оставайся! А вдруг он захочет познакомиться с тобой? – возбужденно проговорил Гельфанд.

– Познакомится. Ну и что дальше? – парировала Симона.

– Как что? Как что? – загорячился программист. – Мало ли… роль в фильме предложит или еще что.

– В таком случае скажи ему, когда я уйду, что ты – мой агент, импресарио, так сказать. Пока! – едва сдерживая смех, ответила красавица, и, легко поднявшись, быстро пошла на выход.

Актер проводил ее долгим взглядом и, развернув вечернюю газету, углубился в чтение.

Отделавшись общими фразами от назойливого поклонника, Симона положила телефонную трубку и устало прилегла на постель. Она задумчиво смотрела в потолок, ее сознание витало вдалеке от этой комнаты. Мысли о еще неясном, исподволь просыпающемся в ней чувстве к Виктору сладкими волнами убаюкивали истосковавшееся по любви тело.

Девушка незаметно уснула.

Экран ноутбука сиротливо мерцал на столе, отбрасывая синие тени в сгущавшийся полумрак комнаты.

Потом он вспыхнул предупреждающей табличкой «Низкий заряд батареи», спустя несколько минут внизу мелькнула тонкая красная полоска и компьютер выключился.

Симона смотрела сны.

Они менялись, словно кадры киноленты. Причудливые фантазии подсознания превращались в загадочные картинки, со словами, звуками, и даже запахами.

Бесконечные значки программирования сливались в единое целое, и, образуя подобие снежного вала, накатывались на девушку. Она отступала назад, пытаясь уйти от этой горы, но та подбиралась к ногам и, стесняя движения, поднималась все выше, окутывая тело ласковой пеленой. Раздался знакомый голос, и этот снежный плен мгновенно рассеялся. Симона стояла на вершине большой горы. Внизу, насколько хватало глаз, простирались зеленые поля в шахматную клетку, правильно чередуя светлые и темно-изумрудные тона. На них маленькими лилипутами суетились люди, их было много, но почему-то никто не обращал внимания на красивую девушку, гордо стоявшую на самой вершине их королевства. Внезапно девушка увидела знакомое лицо. Это была ее любимая бабушка. Она медленно поднималась в гору, смотря прямо перед собой, и в ее глазах блестели слезы.

Когда Симона была маленькой и писала письма Санта Клаусу с сокровенными пожеланиями, то первый всегда стояла запись: «Хочу, чтобы моя бабушка никогда не умерла».

Но этот детский призыв не был услышан, и смерть любимого человека была первым жизненным потрясением девочки.

– Бабушка! – закричала Симона и почему-то не услышала своего голоса. Пожилая женщина подняла голову и молча остановилась.

Внезапно рядом с девушкой на вершине появился мужчина. Симона не видела его лица, но поняла, что это – Виктор.

Он взял ее за руку и сильно дернул за собой.

– Куда ты? Там пропасть! – успела закричать Симона, но было уже поздно. Они стремительно падали вниз, держась за руки… Вот скоро и зеленая земля… скоро… скоро… сейчас…аааааа!

Симона вздрогнула и резко выпрямилась на постели. За окном привычно шумел ночной Париж

Она с облегчением вздохнула: «Слава Богу, что это был сон…» Оцепенение от пережитого страха постепенно проходило.

Девушка думала о пригрезившемся. Она не была мнительной, не стучала каждый раз по дереву, плюнув перед этим через левое плечо, но увиденный яркий образ покойной бабушки в слезах наводил на грустные мысли.