Текст книги "Французская защита"

Автор книги: Анатолий Арамисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)

– В самый старинный ресторан Парижа – Le Ргосоре. Знаешь?

– Слышала…, а ты там уже был?

– Нет, – чуть смущенно ответил Виктор, – в Москве прочел путеводитель, и мне захотелось посидеть в нем. Это у метро Одеон, тебе лучше оставить машину возле дома.

– И что интересного ты там прочел? – игриво спросила девушка.

– В этот ресторан захаживали много известных людей: Лафонтен, Вольтер, Бальзак, Бомарше, Виктор Пого… А с Наполеоном вообще был курьёзный случай.

– Какой? – заинтересовалась Симона.

– У лейтенанта Бонапарта не хватило денег, чтобы расплатиться, и он оставил там в залог свою знаменитую шляпу. В будущем знаменитую, ко-нечто. Треуголку, помнишь?

– Как интересно! Я согласна… – засмеялась девушка и щелкнула пультом сигнализации, открывая автомобиль.

У своего дома, Симона, чуть замявшись, проговорила:

– Ты подожди меня здесь, я быстро переоденусь.

– Хорошо, – и Виктор проводил взглядом ее стройную фигуру.

– Мадам? Месье? – официант услужливо склонил голову, провел пару к свободному столику.

Одинцов чувствовал себя немного скованно: с ним разговаривали по-французски, а он иногда не улавливал сути. К тому же по-прежнему камнем преткновения был для него установленный порядок поведения за ресторанным столом.

Этикет, в общем.

– Мило здесь, – Симона посмотрела по сторонам, – так называемый стиль рококо. Все под старину, а, впрочем, наверное, многие предметы в самом деле из прошлых веков.

– Что будем есть? – спросил Одинцов, разглядывая карту меню. – Такой выбор блюд!

– Давай, я закажу на свой вкус, все-таки я больше тебя в Париже живу. Не возражаешь? – улыбнулась девушка.

– Нет, естественно – облегченно выдохнул Виктор.

Симона с минуту изучала меню, потом протянула:

– Тааак. Ты, конечно, проголодался после партии, и поэтому шахматисту надо подкрепиться мясом!

И обращаясь к почтительно застывшему официанту, произнесла:

– Месье заячье фрикасе с сидром, мне десерт, и… – она вопросительно взглянула на Одинцова.

– И… бутылочку хорошего вина, для начала… – подхватил кавалер.

Они сидели за столом, отблески горевшей свечи мелькали в глазах, обращенных друг к другу.

Симона то безостановочно говорила, то вдруг замолкала минут на пять, задумчиво слушая собеседника.

Темно-карие вишни зрачков девушки искрились тем пленительным блеском, который появляется в глазах прекрасного пола после пары бокалов хорошего вина.

Молодой официант, француз, внимательно следил за своими клиентами, ненавязчиво, в самый нужный момент аккуратно подливал вино в бокалы.

В один из таких моментов Симона спросила:

– А правда ли, что согласно легенде, Бонапарт закладывал здесь свою шляпу?

Служащий ресторана, чуть наклоняясь, почтительно доложил:

– Истинная правда, мадмуазель! Скажу больше, судя по преданиям, он чаще всего сидел именно на вашем месте!

– Ого! – засмеялась Симона. – Быть может, здесь иногда витает его дух?

– Вполне вероятно, – улыбнулся официант, – а еще за этим столом 27 апреля 1784 года вечером сидел Бомарше, ожидая или провала или триумфа премьеры его «Женитьбы Фигаро».

– Вот как? – воскликнула девушка и тронула своими пальцами руку Одинцова. – Правильно ты сказал, что это историческое место…

– Кроме того, – продолжал словоохотливый француз, – здесь часто бывали Вольтер, Дантон и Марат. Память о французской революции осталась в виде надписей у туалета…

У Симоны и Виктора удивленно поднялись брови. Русские хорошо знают, что такое туалетные надписи.

– И что же там написано? – спросили они в один голос.

– Там вместо обычных «Мадам» и «Месье» обозначено «Гражданка» и «Гражданин». Веяние революции, так сказать… И потом хозяева ресторана не стали менять эти таблички, оставили для истории.

– Как интересно, спасибо Вам! – Симона с благодарностью посмотрела на официанта.

– Всегда рад! – он с достоинством наклонил голову и удалился.

Симона приподняла полный бокал красного вина и посмотрела Виктору в глаза:

– Я хочу выпить за тебя! За твои успехи – нынешние и будущие!

– Спасибо, милая… – ответил Одинцов и внутренне вздрогнул от своей смелости.

«Он назвал меня так в первый раз… как это… приятно, но непривычно и даже пугающе… неужели между нами…?» – Симона маленькими глотками пила вино, чуть опустив голову, чтобы не выдавать смущения…

Они посидели еще с час, когда девушка капризно воскликнула:

– А я потанцевать хочу!

Виктор беспомощно покрутил головой:

– Ну, я же не знал, что здесь не танцуют… Тогда давай, пойдем, поищем такое место.

– Не надо искать! Я знаю рядом замечательную дискотеку в погребке! Хочешь?

– Конечно!

Виктор подозвал официанта, расплатился по счету и они вышли к площади Одеон.

– Красиво здесь как! – Виктор оглянулся по сторонам. – Что за собор вон там?

– Давай, подойдем ближе, теперь я буду у тебя как экскурсовод, – Симона взяла мужчину под руку и увлекла за собой, – мы находимся в Латинском квартале Парижа. Здесь много исторических мест, вон там, справа идет рю Бонапарт, на ней жил художник Монэ и писал виды этой улочки.

Они медленно шли по осенней листве, с каждой минутой ощущая, что сегодняшний вечер сближает их как-то по-новому, необычно, волнующе…

– А вот и знаменитый собор Сен-Сюльпис, святого Сюльпиция, один из старейших, – продолжала Симона, – там внутри фрески Делакруа, но лучше идти туда днем.

Она провела Виктора мимо массивных дверей собора и ступила на тротуар узкой, короткой улицы:

– А вот здесь, по роману Александра Дюма, жили герои «Трех мушкетеров». На этой улочке, видишь – девушка показала на синюю табличку, прибитую к стене дома, – под названием rue Ferou жил Атос, там дальше, на rue Servandoni – Д’Артаньян, и на rue Cassette – Арамис.

– Откуда ты все это знаешь? – удивленно спросил Виктор.

– Изучала историю латинского квартала в Оксфорде, – просто ответила спутница.

– Значит, ты должна была знать и про наш ресторан? – Одинцов остановился и заглянул в глаза девушке.

– В общих чертах, конечно, – ироничные искорки заставили шахматиста чуть покраснеть:

«Вот… открыл ей Америку…, она больше меня раз в сто знает о Париже…»

Они повернули после собора налево, прошли мимо Одеона, Европейского театра и оказались на улочке Monsieur le Prince.

– Вот это место! – воскликнула Симона, указывая на ярко освещенный вход в погребок.

– I Escale – прочел Одинцов на вывеске и тут же перевел, – «Остановка».

В зале дискотеки веселье было в самом разгаре. Симона увлекла спутника к барной стойке, быстро заказала легкие коктейли и в эту минуту заиграла классическая румба.

Девушка вопросительно посмотрела на спутника.

Одинцов набрал в грудь воздуха: «Была, не была!»

– Танцуем? – он тронул кисть Симоны.

– Конечно! – засмеялась та, и они присоединились к другим парам, медленно скользящим в центре зала.

…Виктор ощущал прикосновение груди Симоны и чувство этой первой, совсем невинной близости полностью захлестнуло его. Он смотрел в призывно улыбающиеся глаза прекрасной девушки, и все в жизни ушло далеко на второй план, даже не на второй, а на какой-то десятый; потому что вот она – рядом, так близко, касается его щеки своими пышными волосами, он ощущает аромат ее духов и неповторимый запах женского тела, новый, неизведанный, желаемый.

Симона грациозно-чувственно, как и должна партнерша в этом латиноамериканском танце, двигалась то на месте, словно флиртуя с мужчиной, то скользила по блестящему полу, увлекая его за собой.

…Медленно… один такт в две секунды… раз-два, раз-два!

– А у меня для тебя есть сюрприз! – неожиданно произнесла девушка в момент, когда они почти коснулись щекой друг друга.

– Какой? – улыбался Одинцов.

– Ни за что не угадаешь! – кокетничала Симона. – Я привезла тебе небольшой подарок из Лондона.

– Правда?? Как неожиданно… – искренне обрадовался и одновременно удивился Виктор.

– Я его попозже вручу, хорошо?

– Конечно…

Танец закончился, и они сели на свое место.

– А что ты мне можешь рассказать об этом погребке? – спросил Одинцов.

– Здесь, на улице Monsieur le Prince когда-то звучала музыка Карибских островов. И знаешь, кто привез оттуда музыкантов?

– Кто?

– Христофор Колумб. И вместе с ними тут отплясывал разные танцы, быть может, и похожую румбу.

Снова зазвучала музыка, Симона весело воскликнула:

– О! Это «ча-ча-ча»! Пойдем, я тебя научу!

«Эх, назвался груздем – полезай в кузов!» – и Виктор старательно копировал элегантные движения партнерши.

– Так, так! – щеки девушки раскраснелись. – Не отставай! Три быстрых шага – раз, два, три! И два медленных на два счета – раз, два! Понял??

– Стараюсь – улыбнулся Одинцов.

– Хорошо… так…так! Шаги короче делай! Отлично! У тебя получилось! Продолжаем!

Они вышли из погребка, весело смеясь. Виктор крепко обнимал правой рукой тонкую талию Симоны. Девушка встряхнула каштановые волосы и помахала кистями рук около лица:

– Уф! Жарко как было там! Понравилось танцевать?

– Конечно! Очень! Было так замечательно… – и, чуть помолчав, Виктор добавил, – сегодня у меня один из самых памятных дней в жизни, наверное…

Симона сразу посерьёзнела и отвернула взгляд в сторону. Огни Парижа мягко светили в глаза, мимо, несмотря на поздний час, проносились автомобили.

– Я тебя провожу, – сказал Одинцов и только в эту секунду вспомнил, что уже практически опоздал на последний поезд в НегЫу.

– Хорошо, – тихо ответила девушка.

– Такси! – закричал Виктор, увидев светящиеся желтые шашечки на крыше приближающегося автомобиля.

Машина промчалась мимо.

– Они здесь, как и Питере вашем, не останавливаются. Только на стоянках можно взять такси! – улыбнулась Симона. – Идем, я знаю, здесь недалеко!

Они забрались на заднее сидение автомобиля. Симона назвала адрес, пододвинулась поближе к спутнику и положила голову на его плечо.

Всю дорогу она молчала, как будто признание Одинцова выбило ее из того жизнерадостного состояния, в котором она находилась весь вечер. Спустя двадцать минут машина остановилась напротив знакомого дома на бульваре Пого.

Они молча стояли у подъезда.

Виктор бросил взгляд куда-то в сторону и глухо сказал:

– Ну, спасибо за вечер, я поехал…

– На чем? – чуть улыбнулась Симона.

– Ну…, не знаю…, может на такси, если опоздал на поезд.

Девушка вплотную приблизилась к спутнику, положила ладонь на лацкан его пиджака. Потом задумчиво потеребила пуговицу и сказала:

– Какой поезд сейчас? И на такси так далеко тебе ехать… К тому же я обещала тебе вручить подарок. Так что мы поднимаемся ко мне, хорошо? У меня три комнаты здесь…

Вопросительный взгляд в глаза. В нем – скрытый океан эмоций. Биение сердца. Невидимая дрожь в теле.

– Хорошо, – Виктор не узнал своего голоса.

Она поднималась по витой лестнице впереди. И Одинцов мгновенно осознал огромную разницу в ощущениях. С теми, на Saint Denis.

Там бурлило животное желание.

Здесь – он любил Её. И хотел. И боялся своих ощущений.

– Проходи, посиди вот здесь, я переоденусь, – Симона показала на кожаный диван напротив большого плоского экрана телевизора, и, щелкнув кнопкой включения, передала пульт гостю.

Одинцов рассеянно перебирал спутниковые каналы, не понимая, о чем там идет речь. Усталость медленной, сковывающей негой наваливалась на него: слишком много впечатлений за день.

Он обвел глазами гостиную.

Ничего лишнего, много воздуха, света, со вкусом подобранные в тон стенам и полу тонкие шторы, сквозь них просвечивали многочисленные огни ночного Парижа.

Шум машин с улицы был почти не слышен, наступало время относительного затишья.

– Чем мне тебя угостить? – с улыбкой спросила Симона, представ перед Виктором в легком, полупрозрачном платье. – Вино, что-нибудь покрепче, или ты хочешь покушать?

– Нет, спасибо, сделай мне, пожалуйста, кофе… – попросил Одинцов.

– Хорошо… – девушка чуть помолчала и тихо засмеялась, – ну и память у меня! Я же тебе подарок обещала, сейчас!

Она быстро прошла в другую комнату и спустя полминуты вернулась, держа в руках плоскую коробку.

– Что это? – привстал Одинцов.

– Это тебе! Попробуй-ка сразиться и обыграть, это довольно трудно… – и она протянула свой подарок.

– «Мефисто Падеон»! – вслух прочел Виктор надпись на красивой коробке и радостно воскликнул. – Боже мой, это же шахматный компьютер!

– Да, и, по словам моих друзей, он хорошо играет. Ты сейчас разбирайся с ним, а я пойду на кухню, сделаю тебе кофе. Туалет с ванной направо по коридору.

Когда Симона вернулась в комнату, держа в руках небольшой поднос, Виктор увлеченно переставлял фигуры на деревянной доске. После каждого хода на шахматных клетках мелькали маленькие красные огоньки: встроенная электроника показывала ответ компьютера, а также фиксировала продолжение игрока.

– Ну что? – с улыбкой спросила хозяйка, и села на диван рядом с гостем.

– Здорово! Я сейчас попытаюсь его обыграть!

– Не уверена! – подзадорила Виктора Симона.

– Не уверена?? – изумился Одинцов. – Да я в момент! А, впрочем… – он лукаво взглянул на красавицу, – мы можем с тобой поспорить…

– Поспорить? На что? – брови Симоны удивленно поднялись.

– А давай на твой поцелуй! – по-мальчишески предложил шахматист. – Если я выигрываю, то ты целуешь меня… в губы.

Симона улыбнулась. Она встала и быстро прошлась по комнате, Одинцов провожал ее взглядом.

– Значит, пари? – решительно проговорила девушка.

– Да, здесь и сейчас! Согласна?

– Согласна! – и она протянула свою кисть. – Только играешь с этой машиной не очень долго…

– По двадцать минут на партию.

– Хорошо. Кстати, что получу я в случае своего выигрыша?

У Одинцова замерло внутри: он хотел, было произнести: «Меня. Всего…», но сдержался:

– А что бы ты хотела?

– Я? – девушка задумалась. С полминуты помолчав, бросила на мужчину испытывающий взгляд:

– Тогда ты даришь мне что-нибудь приятное…

– Например?

– Например, букет цветов, я люблю розы, кстати…

– Идет! – и Одинцов, отхлебнув из белой чашки бодрящую жидкость, начал партию против искусственного интеллекта.

Симона налила себе чашку чая и с интересом следила за игрой. Виктор, быстро разыграв дебют, стал все чаще задумываться.

– Тааак… так… – постукивал он кончиками пальцев по краю доски, – а ничего соображает робот, так… вот сейчас мы его… эх!!

Восклицание заставило девушку чуть вздрогнуть. На лице гостя было написано неподдельное огорчение:

– Вот это да! Я недооценил робота и зевнул пешку! Теперь надо за ничью бороться!

Прошло полчаса.

Симона ушла на кухню. Вдруг она услышала оттуда, как по полу загремели фигуры.

– Ну что? – улыбнулась девушка, увидев, как Одинцов, красный как рак, сидит на диване, а пустая доска лежит возле него. – Проиграл?

– Это случайно, я недооценил твой «Мефисто».

– А как насчет пари? – лукаво спросила Симона.

– Мы переигрываем! Сейчас соберусь! И, кстати, в договоре не было указано – сколько партий будет в матче!

Одинцов явно завелся.

Ему, игравшему в силу хорошего мастера, стало стыдно за свой промах. Настоящие мужчины не любят поражений. Тем более, при таких условиях пари…

Вторая партия началась.

– Не стану тебя отвлекать, – спокойным голосом проговорила хозяйка.

– Да… да… – Одинцов зажал голову всеми десятью пальцами, как в турнирном зале и углубился в размышления.

Девушка вышла из гостиной и, посидев с полчаса на кухне, тихо прошла в спальню.

Утренние лучи солнца уверенно пробивались сквозь тонкие шторы. А в гостиной по-прежнему горел свет, и азартный шахматист с трудом доводил до ничейного конца восьмую партию матча с компьютером. Наконец, он оторвался от доски и, словно очнувшись от летаргического сна, очумело посмотрел по сторонам.

– Симона! – тихо позвал он хозяйку.

Тишина в ответ.

Одинцов встал с кресла и пошел по квартире. Заглянул на кухню, потом в ванную.

Умыл лицо холодной водой, встряхнул головой, глядя на себя в зеркало. Оттуда смотрели незнакомые глаза с темными кругами под ними.

– Однако, ты, брат, заигрался…

Вторая комната. Книжные полки, стол, на нем ноутбук Никого.

Одинцов подошел к третьей двери и остановился.

«Что делать? Стоит ли…? Кто я ей?… И, вообще…»

Он тихонько потянул ручку на себя.

Симона крепко спала, накрывшись тонким одеялом, расписанным в стиле картин Кандинского.

Изогнутые линии оранжевого цвета тихо поднимались и опускались маленькими бугорками в том месте, где была ее грудь.

Виктор молча с минуту постоял в проеме двери, вернулся в гостиную, забрал подарок, и, повернувшись, тихо вышел в прихожую.

Отодвинул собачку автоматического замка, аккуратно прикрыл за собой дверь. Обернувшись на нее, запомнил номер квартиры, и спустился вниз по лестнице.

Перейдя бульвар, на другой стороне зашел в цветочный магазин.

– Месье? – улыбнулась ему молодая парижанка.

Виктор вытащил авторучку и попросил девушку дать ему красивую открытку.

Посмотрел на часы.

Восемь утра.

Отобрал одиннадцать темно-бордовых роз.

– Принесите вот этот букет с открыткой в дом напротив. Квартира тридцать семь, Симоне. Через два часа.

– Хорошо, месье, букет будет доставлен.

Одинцов расплатился и вышел из магазинчика.

Француженка задумчиво упаковывала розы. Открытка выпала у нее из рук и, упав, раскрылась.

Девушка нагнулась за ней и увидела незнакомые буквы. Там было написано:

«Симона, я тебя люблю. Виктор».

Подполковник КГБ Сергей Пантелеевич Вощанов уже два года маялся в отставке. На службе он мечтал о том, как будет целыми днями копаться на своем садовом участке, жарить шашлыки, ловить рыбу в озере под названием Святое. Он был из тех мужиков, о которых уважительно говорят: «золотые руки!». И, как часто бывает в таких случаях, серьёзно увлекался зеленым змием.

Но известно, что незаменимых людей нет, и начальники на Лубянке, посоветовавшись, отправили Сергея в отставку ровно в положенный срок.

– Ну, Пантелеич, такого мастера, как ты, уже трудно сыскать! За твое здоровье! Если мы попросим что в техническом плане, ты уж уважь нас, не откажи, на будущее тебе говорю! – генерал КГБ, начальник ОТУ (Оперативно-технического управления), поднял рюмку водки, и, как по команде, все присутствующие за столом встали и синхронно выпили.

– За нашего Левшу! – раздался чей-то голос.

– Точно! – поддакнули коллеги.

– Спасибо, Егорыч! – Вощанов смахнул непрошенную слезу и улыбнулся. – Я так всегда, если чего срочно – смастерю в лучшем виде! Только ты мне западные журнальчики не забывай подкидывать, я должен быть в курсе технического прогресса.

– Об этом не беспокойся! Наша забота! – ответил генерал.

За два прошедших года всего три раза обращались к мастеру с Лубянки. В одном случае нужно было срочно починить сложнейшую подслушивающую аппаратуру, в двух других изготовить специальные радиомаяки для ведения слежки.

Работу хорошо оплатили, пенсия была приличной, но Пантелеич скучал. Пока его незаурядные способности не пригодились в садовом товариществе.

Поздней осенью целая серия краж потрясла многочисленных дачников.

Они, навещая раз в месяц свои дома, обнаруживали пропажу вещей. И это происходило притом, что большое дачное хозяйство патрулировали здоровые парни с собаками, нанятые из охранного агентства.

Народ бурлил и негодовал.

Срочно было устроено всеобщее собрание. Народ покричал, поругался, постановил и разошелся, как это обычно бывает.

Таинственные кражи продолжались.

Обворовали и дом Пантелеича, когда тот уехал на недельку в столицу по просьбе генерала ведомства, называвшегося теперь ФСБ.

Если бы воры знали, что последует за этим, то обходили бы вотчину Вощанова стороной.

В темный ноябрьский вечер, взяв к себе в помощники соседа Костю, Пантелеич приделал к столбам рядом с домами белые штучки, похожие на фарфоровые чашки, через которые идут провода, только меньшего размера.

Вернувшись в свой дачный дом, мастер золотые руки щелкнул пультом управления.

– Вот это даааа! – удивленно воскликнул Костя. – Все теперь, как на ладони!

На большом экране не совсем обычного телевизора, который был разделен на отдельные сектора, стояли картинки с дачных улиц. Под телевизором горели красными огоньками два небольших видеомагнитофона.

– Порядок, Костян! – удовлетворенно проговорил Пантелеич. – Мышь не проскочит! Будем ждать улова. А сейчас пора бы и выпить с морозцу!

«Улова» долго ждать не пришлось.

Спустя день Вощанов позвонил своему генералу, попросил помощь, и тот прислал ударный взвод фээсбэшников.

Сотрудников охранного агентства взяли с поличным, когда те в полночь грузили наворованное добро.

На магнитофонных записях даже в темноте было хорошо видно: кто «работал», у кого и сколько «взяли».

– Ну, Пантелеич, ты и на заслуженном отдыхе не дремлешь! – гоготал в трубку генерал. – Дело мастера боится!

Прошло время, и отставник снова заскучал. Ему не приходило в голову открыть в столице частное предприятие, производящее всякие шпионские штучки. Демократов Вощанов не любил, в силу своего возраста и воспитания к новоявленным бизнесменам относился с брезгливостью.

Уединение мастера нарушил сосед Костя.

– Слышь, Пантелеич! Серьезное дело есть! Друга моего надо выручить… Поможешь, а?

– А в чем проблема?

– Да он подъедет через час и сам все расскажет… Баба, в общем, в этом замешана…

– О чем речь? Давай, неси «Столичную», выпьем, обсудим!

Спустя час в доме отставника раздался звонок. Пантелеич бросил привычный взгляд на экран.

У ворот стоял высокий светловолосый парень в черной куртке и синих джинсах.

– Он? – дыхнул сигаретным дымом хозяин на захмелевшего Костю.

– Он и есть, мой друг детства…

– Впускаем!

Подполковник нажал на черную кнопку. Ворота плавно и бесшумно раскрылись перед гостем.

– Ну, мил человек, выкладывай, что за просьба у тебя ко мне?

Парень внимательно посмотрел на бывшего кагэбэшника. Помолчав, заговорил:

– Мне Костя сказал, что Вы большой специалист по разным шпионским штучкам.

– Ну, допустим…

– Мне нужно…, только я прошу – между нами!

– Заметано! Я внимательно слушаю.

– Так. Во-первых, миниатюрные камеры слежения. Незаметно вмонтированные в очки – раз. Вторая камера – желательно в часы, запонку галстука или авторучку – два. Передача изображения, естественно, идет беспроводная и длится минимум 6–8 часов подряд. Изображение должен ловить компьютер, ноутбук, и четко показывать его на экране.

– Неплохо! – крякнул Вощанов. – Еще что?

– Далее. Нужны миниатюрные наушники, которые бы помещались внутри ушной раковины. Переговорное устройство, чтобы человек мог с расстояния 100–300 метров передавать команды в эти наушники. И чтобы радиоволны проникали даже через стены помещений. Срок работы рации – тоже не менее 6–8 часов. Желательно, чтобы переговоры не были обнаружены специальной аппаратурой.

– Интересно, интересно… – подался вперед Пантелеич, – выпьешь с нами?

– Не откажусь, – ответил блондин.

– Ну, давай! За кем следить то собрался, если не секрет? – в глазах подполковника вспыхнул лукавый огонек.

– Да жена у него… – встрял Костя, – хитрая баба, каких свет не видал! Хочет его выпереть из квартиры, а сама гуляет «налево», когда он в отъездах бывает. Да так, что это никто и не замечает! А… – сосед бывшего кагэбэшника махнул рукой, – что говорить, давайте, лучше выпьем!

Чокнулись. Выпили. Выдохнули, крякнув.

– Закусывай, не стесняйся, – кивнул на стол хозяин, – тебя как звать то?

– Спасибо. Олег мое имя.

– А я Сергей Пантелеевич.

Помолчали.

– Так. Я понял, что жена у тебя очень даже непростая. И ты, судя по всему, хочешь словить ее с поличным и потом, доказав измену, отсудить хороший кусман. И, если есть ребенок, – его тоже. Так?

– Так! – кивнул головой гость. – Вы сможете сделать всю эту технику, чтобы она работала очень надежно, без сбоев?

– А я все, что ты перечислил, уже делал не один раз, – спокойно проговорил бывший кагэбэшник, – работа-то у нас, знаешь, какая тонкая и ответственная была? А?

– Представляю.

– То-то!

Пантелеич помолчал, потом оценивающе посмотрел на гостя и сказал:

– Насчет цены и сроков. Когда и сколько думаешь заплатить?

– Максимум месяц. Заплачу столько, чтобы и Вас не обидеть и самому не разориться…

– А ты молодец! – рассмеялся мастер золотые руки. – Умно ответил. Три тысячи долларов заплатишь, – спокойно сказал он и обмакнул кусок мяса в баночку с горчицей.

– Хорошо, договорились, – ответил блондин, – вот задаток.

И протянул хозяину пять сотенных бумажек с изображением американского президента.

– Приятно иметь дело с умными людьми, – довольно проурчал Пантелеич, сгребая деньги, – кранты теперь твоей жене! Я тебя понял! Запишешь всё до мелочей! И как она галстук – рубашку с любовника снимает, и забытые на столе возле постели очки не заметит! Тем более – часы на полке или авторучку! И звуки все ты услышишь в наушничках! Усё будет в упорядке!

Довольный отставник, развеселившись, копировал речь героя Папанова в «Бриллиантовой руке».

– Кстати, если сделаете камеру в авторучке, то глазок должен быть в районе пера.

– Понял…, значит, не только она будет смотреть вокруг, но и видеть, что сама пишет?

– Да.

– Неплохо… неплохо придумано – отставник заинтересованно взглянул на необычного гостя.

– Но одно условие есть у меня, – тихо проговорил друг Кости.

– Какое? – в один голос спросили дачники.

– Чтобы не случилось потом – вы меня не знаете, и я вас тоже… мало ли, что может быть…, понимаете?

– Конечно, о чем речь!

– Я очень серьезно говорю. Иначе сюда могут прийти…

– Могила! – заверил отставник. – Мне ли не понимать! И друг тоже, я думаю, не захочет нажить такого врага, как твоя жена. Верно?

Костя кивнул головой и снова плеснул в стаканы «Столичную».

Мужские разговоры незаметно перешли на другие темы. Вощанов, несмотря на выпитое, опытным глазом заметил, что они не интересовали нового знакомого, блондин немного нервничал, хотя тщательно скрывал это состояние.

Наконец, стали прощаться.

– Так, когда мне заехать к Вам за заказом? – спросил гость.

– Недельки через три, позвони сначала… – задумчиво проговорил Пантелеич, – кое-что у меня есть в загашнике, а что-то я должен в Москве поскрести по сусекам. Вещи эти уникальные в своем роде. Делают разные фраера нечто похожее, но топорно и бестолково. Мини-камеру еще надо так вмонтировать, чтобы ни одна собака не унюхала. Понимаешь?

– Конечно, спасибо Вам!

– Благодарить будешь, когда дело твое выгорит…

Виктор задумчиво смотрел в окно электрички, возвращавшей его в столицу с загородной платформы садового товарищества. Вот уже две недели, как он вернулся в Москву из Парижа. Происшедшее с ним за это время он считал почти мистическим, невероятным совпадением, словно кто-то там, высоко в Небе, творящий наши Судьбы, увидел все его горести, переживания, всю несправедливость, обрушившуюся на него за эти месяцы и, как будто невзначай, – выложил невероятную идею перед пытливым умом Одинцова.

За темным окном то мелькали бесчисленные огни Подмосковья, то темной массой пролетал лес, высаженный вдоль железнодорожного полотна. Тишину в вагоне нарушал лишь голос в динамиках, торопливо и неразборчиво объявлявший очередную станцию.

Иногда лицо Виктора стремительно освещала радостная улыбка, глаза его сияли, но спустя несколько секунд он мрачнел, погружаясь в невеселые раздумья. Но даже любому человеку со стороны было бы ясно: высокий симпатичный блондин явно возбужден.

Мысли и воспоминания проносились в голове Одинцова с той же скоростью, что и мелькавшие за окном электрички огоньки…

– Да? – мягко прозвучал голос в трубке, прекративший длинные гудки.

– Алло! Симона? Это Виктор! – Одинцов чувствовал себя неуверенно после ночи, проведенной в квартире девушки. – Как дела?

«Черт, мало ли что она подумала! У них, если женщина приглашает тебя домой вечером, – все однозначно… А я завелся с этим «Мефисто» как последний пацан, нежелающий проигрывать во что бы то ни стало…»

– У меня хорошо. Спасибо за цветы.

Молчание. Томительная пауза. Виктор не знал, как теперь разговаривать с красавицей.

«Ничего не говорит об открытке. Может, зря я так сразу?»

– Как спала? Извини, что я…

– Хорошо спала, – перебила девушка, – не надо никаких извинений.

– Ты сегодня что делаешь?

– Я занята. Надо поработать над одной программой.

– На целый день?

– Скорее всего – да. А ты чем будешь заниматься?

«Обиделась. Ну, я и дурак, но что теперь? Время назад не возвращается…»

– Я прочел в журнале интересное объявление и хочу поехать по нему на улицу Лафаетта.

– Какое объявление?

– Есть туристическая фирма, которая отправляет шахматистов на остров Реюньон, в Индийском океане. Рядом с Мадагаскаром, что у Африки. Там через полтора месяца будет интересный турнир. Вот экзотика где! И не очень дорого… я хочу полететь!

– Заманчиво, конечно, – улыбнулась в трубку девушка, – дерзай. Кстати, как закончилась твоя игра с подарком? – лукаво спросила она.

– Ничья 4:4. Спасибо тебе, я, извини, все на свете забыл за ним…

– Заметно! – рассмеялась Симона. – И сейчас, наверное, сидишь за доской?

– Угадала! – воскликнул в ответ Виктор. – Пытаюсь приноровиться к манере игры этого робота. Скажи, а есть более сильные программы?

– Конечно, – ответила Симона, – и намного…

– Серьёзно? И где они продаются? – заинтересовался Виктор.

– Извини, но это не по телефону, – быстро ответила девушка, – как-нибудь потом поговорим.

– Хорошо…

– Тогда я иду работать, успеха тебе в делах.

– Спасибо! Завтра играем матч с Лионом. В нашем клубе. Придешь? – в голосе Виктора появились новые нотки.

– Не знаю, как будет продвигаться работа. Пока! – ответила Симона и положила трубку.

Виктор поднялся на второй этаж красивого здания по улице Лафаетта и, немного побродив по коридорам, увидел, наконец, на одной двери нужную табличку.

«Voyage d’échecs». Шахматные путешествия.

Одинцов тронул ручку и вошел внутрь комнаты.

Низенький франиуз лет сорока мгновенно встал из-за компьютера и разлился в любезной улыбке:

– Месье?

Виктор, медленно подбирая слова, объяснил цель своего визита.

– Oui! Oui! – довольно закивал сотрудник агентства. – Никаких проблем! Турнир на острове начнется ровно в указанные сроки. Но через неделю билеты на самолет уже будут чуть дороже. И турнирный взнос также выше. Так что Вы, месье, зашли очень вовремя!

– И много игроков летят из Парижа? – спросил Одинцов.

– Конечно! Вот – смотрите их анкеты!

Франиуз проворно вытащил из ящика стола объемную папку и открыл ее. Бланки синеватого цвета, каждый из них был аккуратно соединен скрепками с книжечками авиабилетов. Примерно тридцать штук, не меньше.

– Air France? – указал на билеты Одинцов.

– Именно так! Только эта авиакомпания летает на остров Реюньон! – почтительно согнулся работник агентства.

Его белая рубашка расстегнулась внизу, обнажив брюшко у пупка, покрытое волосами. Тонкий галстук странной расцветки был ослаблен в узле и небрежно свисал.

Француз, заметив взгляд Виктора, проворно застегнул пуговицы и подтянул галстук.

– Я покупаю поездку! – решился Одинцов. – Все так, как было в рекламе?