Текст книги "Фонтаны на горизонте"

Ольга вернулась к себе в каюту и принялась прибирать ее, чтобы как-нибудь до прихода китобойца, на котором был ее Леонтий, скоротать время. Уже было известно, что «Шторм» идет с одним сейвалом. Ольга часто поглядывала на часы. Ох, как медленно тянется время! Она взялась за составление плана первого номера многотиражной газеты «Гарпун». Но работа не ладилась. То и дело она прислушивалась – не подходит ли «Шторм»? В полночь дверь отворилась, и на пороге появился Леонтий.

Ольга поднялась, улыбающаяся, открытая, готовая броситься к мужу.

Оля! Оленька! Оля! – воскликнул Леонтий. Он обнял ее, поднял, как ребенка, и закружился по каюте, счастливый и ликующий, покрывая лицо жены поцелуями. Наконец, когда он отпустил ее, Ольга, смеясь, сказала:

Вот медведь! Чуть не задушил!

Она, не поправляя растрепавшихся волос, нежно погладила лицо Леонтия, похудевшее, осунувшееся, с горькой складкой у губ, но такое ей дорогое, близкое. Забыв обо всем, Ольга прижалась к мужу и от счастья закрыла глаза.

...Курилова, задумавшись, машинально рисовала квадратики на листке бумаги и затушевывала их. Степанов сидел по другую сторону стола и терпеливо ждал ее ответа. Готовился первый номер газеты «Гарпун», решался вопрос о передовой статье.

Помполит видел, как сдвинулись брови Ольги, собрались на лбу морщинки. «Понимаю, – подумал он, – нелегко тебе ругать Курилова»,

Степанов пошевелился в кресле, и Ольга, откинув карандаш, подняла на помполита свои большие глаза.

Много мы говорили с Леонтием о его работе. Признает, что неправильно уговорил Волкова идти в океан.

Тот тоже ребенок – «уговорил», – фыркнул Степанов. – Можура его пропесочил.

– А сейчас Леонтий объясняет – редко киты встречаются.

Китов меньше, верно, – сдержанно произнес Степанов, – но другие гарпунеры бьют. Отстал Леонтий, надо его подстегнуть!

Я сама напишу передовую статью, – сказала Ольга, вздохнув.

Правильно, Ольга Пантелеевна! – одобрил Степанов. – Курилов попросту стал хуже работать. Зазнался, успехи вскружили голову. Ну, не буду мешать.

Будете смотреть гранки?

Ты редактор. Прочту статью вместе со всеми в газете.

Доверие помполита, его уверенность, что она напишет о Леонтии именно то, что надо, – все это сейчас помогло Ольге.

Перо быстро бежало по бумаге, мысли текли ровно, отливаясь в ясные и точные слова...

Степанов, проходя мимо каюты Можуры, увидел свет в иллюминаторах. «Не спит», – подумал помполит и зашел к капитан-директору. Тот, облокотившись о стол, рассматривал карту, дымя трубкой.

Ну и начадил, – открывая иллюминатор, сказал Степанов.

Можура отвел взгляд от карты, несколько раз затянулся и сказал:

– Киты исчезают. Сейчас мы отходим от материка на северо-восток, может, там встретим китовые стада.

А почему не пойти на север? – опустился в кресло Степанов.

На север киты, пожалуй, еще не пришли. – Можура отошел к письменному столу и перебрал бумаги. Не одну уже бессонную ночь провели они над картой в размышлениях, где же могут быть богатые стада китов?

Положение действительно было трудное. Начав промысел у Южной Камчатки и постепенно продвигаясь на север, флотилия вдруг словно попала в мертвую зону. Киты встречались все реже.

Можура вернулся к карте с бланком радиограммы.

Вот получили час назад. Старцев рекомендует пойти в район острова Трех Сивучей. Он предполагает там наличие китов...

Остров Трех Сивучей, – задумчиво проговорил Степанов и посмотрел на карту. – Это в стороне от нашего маршрута. Время затратим, а неизвестно – встретим ли китов? Пока окажемся у острова, киты на севере появятся. Мы к ним, а время-то будет идти вхолостую...

Можура, не вынимая из рта трубки, неторопливо проговорил:

– Знаю я остров Трех Сивучей, бывал на нем. Спасал команду зверобойного бота «Буревестник».

Когда? – заинтересовался Степанов.

Давненько, в двадцатом году. – Можура сделал несколько затяжек. – «Буревестник» вел у острова охоту на сивучей. Как-то на рассвете появилось стадо кашалотов. Неслось оно с большой скоростью: как видно, киты были чем-то напуганы. К несчастью, судно оказалось на их пути. В борт его разом ударились головами два кашалота, пробили его, и судно затонуло. В живых из команды остались лишь те, кто был на берегу. С тех пор об острове Трех Сивучей пошла дурная слава, и туда никто не заходил. Уцелевших зверобоев снял я. А занесло меня туда тайфуном...

Что же будем делать? – после паузы спросил Степанов.

Если в течение этой недели здесь китов не прибавится, пойдем к острову, – решил Можура.

В день выхода первого номера газеты «Гарпун» Леонтий добыл финвала. К вечеру «Шторм» доставил тушу к базе. Довольный успехом, Леонтий взбежал по трапу на «Приморье». Ему хотелось скорее увидеть Ольгу. Но едва он ступил на базу, как к нему подошел Данилов.

Читай, зятек, что о тебе пишут. – Он протянул Курилову газету, указывая на абзац передовой статьи.

Леонтий быстро прочитал:

«В то время, когда флотилия организованно и по единому плану ведет промысел, гарпунер товарищ Курилов, переоценив свои силы и опыт, отправился в район, который не был указан ему по приказу капитан-директора. Капитан китобойца «Шторм» товарищ Волков, уверовав в незаурядные способности Курилова, пошел на поводу у своего гарпунера. Результатом такой вредной самонадеянности...»

Леонтий, не дочитав, свернул газету и увидел подпись: «Ответ, редактор О. П. Курилова». Горячая волна гнева и обиды залила его сердце.

Слишком умна стала, – зло сказал он и, круто повернувшись, направился на «Шторм».

Зря парень петушится, – смотря ему вслед, покачал головой Данилов.

3

Не дождавшись Леонтия и догадываясь, что он обиделся на статью в газете, Ольга пришла к нему на «Шторм». Перед тем как ступить на трап, она столкнулась с Можурой, который вышел покурить перед сном трубку, обойти по привычке суда. Увидев Ольгу, капитан-директор спросил:

– Ты написала о Курилове? Ольга ответила утвердительно.

Можура покашлял:

Правильно, молодец! Хорошо отлакировала. Теперь лучше будет.

Противоречивые мысли овладели Ольгой. Она и радовалась тому, что столько людей принимает заботливое участие в труде и жизни ее Леонтия, и в то же время ей было жаль его. Войдя в каюту мужа, Ольга остановилась.

Леонтий сидел, немного сгорбившись, положив на колени руки, сжатые в кулаки. Ольга с любовью и тревогой смотрела на его сумрачное лицо, на вороненое колечко волос, падавшее на лоб.

Почему не пришел ко мне? – спросила она как можно мягче. – Что с тобой?

Тебе какое дело?! – грубо проговорил Леонтий.

Ольга вздрогнула, как от удара. Вскинув голову и глубоко вздохнув, с нескрываемой обидой и горечью она сказала:

Ты почему так говоришь со мной?

Ого!—крикнул Леонтий. – Ты еще учишь меня вежливости?

Ты, Леонтий, просто рассержен, потому что неправильно понял статью, – примирительно сказала Ольга. Ей сейчас очень жаль было мужа. – Мы все желаем тебе удачи.

Он запальчиво крикнул:

Что же, по-твоему, я – выскочка? Так? Я хотел всех удивить? Так ты думаешь?

Удивить?—повторила Ольга.– Нет! Это не то слово. Не удивить, а... как бы тебе это сказать? Да, ты хотел убедить всех, что ты какой-то необыкновенный, не такой, как все, и тебе везет.

Не пойму! Слишком умно для меня!

Вот если бы ты о своем намерении искать китов в неуказанном районе сказал капитан-директору и получил на это разрешение, – тогда все выглядело бы иначе. Никто не считал бы тебя разгильдяем.

Формально!

Нет! – твердо сказала Ольга. – Дисциплина для всех одинакова. А ваш самовольный рейс показал, что ты считаешь себя лучше других. На деле, оказывается, не так. На твоем счету не так уж много убитых китов.

Ты что приехала меня учить? – рванулся к ней Леонтий.

– Если ты в этом нуждаешься, – спокойно ответила Ольга, не повышая тона. – Да и не учить я хочу тебя, а помочь тебе, как друг, как товарищ твой, как жена.

Хватит мне читать нотации! – оборвал Курилов. – Теперь я хочу спросить тебя, почему ты бросила сына?

Кровь отлила от лица Ольги. Она перевела дыхание, как человек, вынырнувший из воды.

Ты же знаешь, что Сережа остался у Степановых. Ты же сам дал на это согласие.

– Место матери с сыном. А та мать, которая бросает своего ребенка... – он не договорил и пренебрежительно махнул рукой. – Спокойной ночи! Мне надо отдыхать!

Леонтий! – Ольга шагнула к нему, но он повернулся к ней спиной.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

1

«Шторм» шел по ночному морю. Привычные звуки работающей машины и шумящей за бортом воды не мешали Леонтию думать. После ухода Ольги он не в силах был оставаться в каюте и вышел на палубу. Курилов старался разобраться в том, что произошло. «Никто и словом не обмолвился в мою защиту. Все меня осудили. Неужели я уж так виноват?» – Курилов долго и печально смотрел на море. Потом взглянул на ночное небо: далеко ли до утра?

На палубу вышел Волков. Увидев гарпунера, он окликнул его:

– Не спишь? – Капитан тоже чувствовал себя неважно.

– Не до сна, – махнул рукой Леонтий.

И мне не спится, – сказал Волков. – Как думаешь, догоним Тнагыргина?

Сомневаешься? – сердито сказал Курилов, и ему захотелось, чтобы все на флотилии узнали, что он, Курилов, не пал духом, не опустил руки, а готов снова занять первое место на флотилии.

Что ты задумал? – спросил Волков, уловив в голосе гарпунера вызов.

Сейчас узнаешь, – воскликнул Курилов. – Идем к радисту!

Не пори горячку, – предупредил его капитан.

Ладно, – кивнул гарпунер и вошел в радиорубку. Там в ярко освещенной, тесной от приборов каморке сидел с наушниками на голове радист. Увидев Леонтия и Волкова, он быстро пододвинул журнал и стал в него что-то записывать. Радист, как и остальные члены команды, сердился на гарпунера, считая, что тот подвел их, уговорив Волкова совершить безрезультатный рейс в океан. Курилов дружелюбно спросил его:

Как в эфире?

– Сплошные помехи, – буркнул радист. – С «Трудом» можешь связаться?

Ты что, Тнагыргину привет послать хочешь? – ехидно спросил радист.

Нет, поговорить с ним! – Леонтий сказал это таким тоном, что радист понял: дело серьезное. Снова оседлав голову наушниками, он торопливо заработал ключом.

Прошло несколько минут.

«Труд» слушает, – сообщил наконец радист. – Тнагыргин спит. Пошли будить.

Спроси, сколько сегодня добыли? – придвинулся к столу Леонтий.

Попискивание зуммера наполнило каюту.

Три! – отрывисто сказал радист. Леонтий и Волков переглянулись. Тнагыргин охотился все лучше. Радист насторожился, слушая, потом сказал: – Тнагыргин в рубке. Что передавать?

Говорит Курилов, – диктовал Леонтий. – Вызываю вас на соревнование и ставлю условием выполнение годового плана в течение трех месяцев.

Радист от неожиданности даже подскочил на стуле и прервал передачу. Но Леонтий прикрикнул на него: «Передавай!»

«Труд» молчал. Радист уже начинал тревожиться: приняли ли там его радиограмму, когда поступил ответ:

Вызов принимаю. Первое условие – ликвидация вашего отставания в месячный срок.

Курилов вспыхнул, но делать было нечего: Тнагыргин прав. И он ответил:

Согласен! Письменный вызов пришлю. До свидания. Закончив передачу, радист сорвал с себя наушники

и с грохотом бросил их на стол.

Ты что делаешь? – почти кричал он Леонтию. – Хочешь, чтобы вся флотилия над нами издевалась? «Выполнение годового плана в течение трех месяцев!» – передразнил радист Курилова. – Ишь ты, герой! А где одиннадцать китов? Где? В море? Держи их за хвост!

– Будут и одиннадцать китов. – Курилов вышел из каюты. Волков последовал за ним.

Один гарпунер, – сказал он на палубе, – соревноваться не может. Соревноваться должна вся команда судна. Только тогда будет толк. И нельзя гарпунеру отделяться от людей.

Смотри, какой ты стал правоверный, – невесело рассмеялся Курилов, хотя на душе у него было тяжело.

С командой тебе поговорить надо, – сказал Волков решительно. – Виноваты мы оба, но на тебя все смотрят.

Хорошо, поговорю, – отозвался Леонтий.

Все ждут от тебя хорошей охоты, – проговорил капитан и ушел.

...Шли дни, но киты встречались все реже и только одиночками. Стад не было. Можура повел флотилию к острову Трех Сивучей.

«Шторм» был далеко впереди базы. Леонтий стоял около Волкова, смотрел на расстилавшуюся перед ними равнину моря в напряженном ожидании увидеть фонтаны.

Гарпунер часто поглядывал на фок-мачту, но Слива сегодня был необычайно молчалив.

Китов не видно! – односложно повторял он.

Наш бочкарь нынче на ворону похож: каркает одно и то же, – пошутил Волков.

На мостик вышел радист и протянул капитану радиограмму. Можура сообщал, что Тнагыргин убил первого кита на пути флотилии к острову Трех Сивучей.

Это известие взволновало Леонтия. Он не мог спокойно оставаться на месте, спустился к пушке, и, хотя она уже не однажды была им осмотрена, снова стал проверять ее.

Китовый харч! – послышался голос Сливы.

Курилов взглянул за борт. Слева от судна в зеленовато-голубой воде тянулась широкая маслянистая буро-красная лента планктона. Она уходила к горизонту.

Усилить наблюдение! – приказал Волков. Кроме боцмана, за морем стали наблюдать все, кто был на палубе. Примерно через час Слива увидел в бинокль около двух десятков фонтанов. В море паслось стадо китов.

«Наконец-то!» – облегченно вздохнул Курилов. Он почувствовал прилив сил, нетерпеливо поглядывал вперед. Почему медленно идет судно?

Из «вороньего гнезда» раздалось:

–•Стадо идет встречным курсом!

Киты шли широким фронтом. Они так быстро пронеслись мимо «Шторма», что Курилов не успел и прицелиться. Волков удивленно подумал: «Почему же они плывут на юг с такой скоростью?» Вскоре все разъяснилось.

Стадо сейвалов уходило, преследуемое косатками. Косатки настигли одного кита, и вокруг него, как в котле, зашипела вода. Хищники вырывали из кита куски мяса. Вода вокруг животных окрасилась в розовый цвет. Как стая волков набрасывается на оленя, так косатки со всех сторон терзали огромного кита. Он бился, пытался вырваться, уйти, но косатки своими острыми зубами вцепились в его бока, и кит, изнемогая, забился на месте.

Моряки с изумлением следили за этой неравной борьбой.

– Как шакалы! – проговорил Волков. Кит бился из последних сил, пытался нырнуть, но косатки его не пускали. Мелькали их серповидные спинные плавники с белыми полосами позади, иногда из воды показывалась морда с открытой пастью, усаженной острыми, как отточенные ножи, зубами.

Скоро все было кончено. Хищники неторопливо, стайкой поплыли на юг и скрылись среди волн. Там, где недавно был кит, волны сменяли друг друга. Только несколько чаек кружилось над ними. Изредка они снижались к воде, выхватывали добычу и поспешно улетали к берегу.

Киты! Четыре фонтана! – сообщил с азартом Слива.

Волков повел «Шторм» к животным...

2

На базе в маленькой каюте редакции пахло типографской краской. Ольга вычитывала гранки очередного номера. На душе у нее было тяжело. И не с кем поделиться своим затаенным, личным. Была бы здесь хоть Горева. Но она уехала в Москву и, наверное, не скоро еще вернется.

Здравствуйте, товарищ редактор! – сказал, входя, Степанов. – Забрел на огонек!

Помполит повесил на крючок фуражку, удобнее уселся в кресло.

О чем задумалась?

Думаю дать передовую о наших гарпунерах, – быстро сказала Ольга, стараясь не смотреть на Михаила Михайловича, чтобы он не увидел ее заплаканных глаз.

Интересно! – оживился Степанов. – Можно посмотреть?

Он быстро пробежал набросок статьи и сказал:

Может, следует добавить, что с позапрошлого года иностранные китобойные фирмы повысили для своих гарпунеров норму с шестидесяти до восьмидесяти китов в год?

Почему? – спросила Ольга.

Вот и меня интересует, – поднял палец Степанов. – Потому, вероятно, что наши гарпунеры дают более высокую норму добычи. Выходит, таким образом, что иностранцы теперь за нами следуют.

Степанов раскатисто рассмеялся.

Об этом где-нибудь в статье надо непременно вставить пару слов. И вот еще что, – помполит стал серьезен, сделал паузу, а потом заговорил: – Чем больше я думаю о них, тем больше прихожу к убеждению: не может быть, чтобы китобойный промысел достиг уже предела своего развития. И вот меня занимает еще один вопрос. Я говорил с Можурой, он поддерживает. Может быть, стоит об этом в твоей статье добавить?

Ольга ожидающе смотрела на помполита.

– Не следует ли нашим гарпунерам напомнить, что им надо не только точно исполнять все приказания командования флотилии, а искать и находить, испытывать и применять новые методы промысла. Они должны проявить в труде творчество, смекалку. Почему, например, наши гарпунеры бьют кита двумя, пятью гарпунами, а не одним? Можно сказать, что так, дескать, поступают все иностранные китобои. Но нам ли по ним равняться? А что, если все-таки попытаться добывать кита одним гарпуном? Насколько дешевле обойдется тогда каждый добытый кит? Или другой вопрос: как сделать, чтобы при встрече со стадом китов не упустить ни одного промыслового?

Интересно, – проговорила Ольга. – Может, стоит дать заметку с призывом к китобоям вносить рационализаторские предложения?

Их беседу прервали гудки. Это китобоец извещал о своем подходе к базе. Степанов и Ольга насчитали три гудка – значит, он доставил трех китов.

Три! Идем встречать героев. Это знаешь кто? – Степанов хитро прищурился. – Леонтий Курилов отличился. Рада за мужа?

Ольга молча кивнула. Степанов уже давно заметил, что она расстроена, и только теперь решил как можно участливее спросить:

Что не в ладах с ним?

Да нет, просто так... Обиделся за статью, ну и... – Ольга торопливо достала носовой платок и, прижав его к глазам, нагнулась над столом. Плечи ее вздрагивали.

«Осел! – выругал про себя Степанов Курилова. – Упрямый осел! Ну, подожди!»

Ольга справилась с собой и, утирая глаза, улыбнулась виновато:

Бабьи слезы! Глупо! – И уже задорно добавила: – А к нему я не пойду. Была у него. Пусть теперь сам приходит.

Вот это правильно! – воскликнул Степанов. – Узнаю Ольгу Данилову.

Помполит вышел из каюты. Ольга посмотрелась в маленькое зеркало и рассердилась на себя за слезы: веки покраснели...

Курилова прислушивалась к шуму на палубе базы, к шагам людей.

В дверь постучали.

Войдите! – Ольга постаралась придать своему голосу спокойный, безразличный тон. Но это ей не удавалось. Чтобы скрыть волнение, она с подчеркнутым вниманием стала перечитывать свою статью, но не понимала ни слова, а слушала, как отворилась дверь, как в каюте раздались мужские шаги. Ольга ждала услышать голос Леонтия и удивилась, когда раздался чей-то другой. Она подняла голову и увидела штурмана Свидерского. «Зачем он здесь, что ему надо?» – недоумевала Ольга. Штурман поклонился:

– Прошу прощения. Немного поздно, но днем мы в море. Я статью принес... может, мне потом зайти?

Присаживайтесь! – пригласила Ольга. Свидерский достал из кармана сложенный вчетверо мелко исписанный лист. Ольга начала читать.

Свидерский писал о таких тонкостях и подробностях штурманского дела в условиях китобойного промысла, что Ольга с трудом вникала в смысл статьи. Она уже хотела заговорить об этом, но, когда подняла на штурмана глаза, встретилась с его немигающим, ощупывающим взглядом.

Курилова резко сказала:

Ваша статья слишком специальна.

Я и сам так думал, но не был в этом уверен, – торопливо согласился Свидерский и виновато улыбнулся» – Но мне хочется написать интересно, понятно. Может, вы мне поможете в этом?

Ольге хотелось, чтобы поскорее ушел этот чем-то неприятный ей человек. Она объяснила, но Свидерский не собирался уходить. Ольга с досадой поднялась.

Пойду на палубу. Надо посмотреть на вашу добычу. – Она направилась к выходу из каюты. На палубе Свидерский взял ее под руку.

– Разрешите, здесь темно.

Ольга не видела, что невдалеке остановился Слива и удивленно следил за ними. Когда же он услышал, что Курилова сухо сказала Свидерскому «до свидания», он довольно улыбнулся. Боцман давно своим острым взглядом приметил, что Ольга пыталась освободить руку. Но штурман как будто этого не замечал. Он слащаво проговорил:

Я бы хотел, Ольга Пантелеевна, встречаться с вами...

Ольга гневно спросила:

Вы, очевидно, оговорились? Свидерский невольно отступил.

– Да я... Вы не так поняли, – начал было штурман, но Курилова уже исчезла в темноте палубных надстроек.

Свидерский вернулся на «Шторм», достал аккордеон и устроился с ним на баке. Подыгрывая себе, штурман томно напевал:

О, эти черные глаза,

Кто вас полюбит...

К штурману подошел Слива и положил руку на меха аккордеона. Мелодия оборвалась. Свидерский нахмурился:

Что мешаешь?

По душам хочу с тобой поговорить, – тихим, подкупающим голосом произнес боцман. – Хороша Ольга Пантелеевна?

Да, в соку, – причмокнул Свидерский и в тот же миг испуганно откинулся, потому что перед самым своим носом неожиданно увидел увесистый кулак боцмана.

Тихо, милейший, без шума! Шуметь не надо. Я не претендую на известность и на внимание публики. – Боцман пригнулся. – Слушай, штурман, – зашептал он, – я добрый человек и бесплатно даю тебе консультацию: забудь дорожку к Ольге Пантелеевне.

Это что – угроза? – загорячился Свидерский. – Да тебе-то какое дело?

Ша! – Слива оглянулся. – В темноте могу не разобрать, куда печать поставлю.

Он схватил штурмана за ворот и встряхнул так, что Свидерский вскрикнул. Лишь после этого Слива отпустил его, многозначительно помахав перед носом штурмана кулаком. Свидерский счел за лучшее молча удалиться.

В этот вечер он больше не играл на аккордеоне и с тех пор не появлялся больше в редакции. Затаив злобу против боцмана, Свидерский побаивался его и избегал. Слива только посмеивался.

...О чем Степанов разговаривал с Куриловым в этот вечер, никто не знал, но гарпунер в своей каюте после ухода помполита сидел красный, пристыженный, словно озорник, которого высекли. Потом он побрился, переоделся и пришел к Ольге. Вид у него был виноватый. Он нерешительно остановился у порога и сказал:

Ольга, я был...

Иди ко мне, глупый, – сказала Ольга и обняла мужа.

3

Ли Ти-сян взмахнул флейшерным ножом. Нож, сверкнув, легко рассек кожу финвала и глубоко вошел в жировой слой. Было утро. На палубе базы начали разделку последнего, третьего кита, убитого накануне Куриловым.

Как всегда, Ли Ти-сян размечал китовую тушу для своей бригады. Еще два—«три надреза, и рабочие приступят к разделке, но тут нож ударился обо что-то металлическое и лезвие обломилось.

Чего тебе? – озадаченно посмотрел на кита Ли Ти-сян и поднял испорченный нож. – Его кости, что ли, железный?

Заинтересованные резчики обступили бригадира.

Наверное, гарпун зарос в ките, – высказал кто-то предположение.

Осторожно вырезав кусок жира, рабочие извлекли небольшой гарпун.

С круглой пластинкой у пятки, гарпунчик отличался от обычного не только своим малым размером, но и конструкцией. Для охоты он не годился.

– Куда такой? – удивился Ли Ти-сян.

– Вроде наших, что метили китят, – сказал резчик. К ним подошел Степанов:

Что это у вас?

Смотри. – Ли Ти-сян протянул гарпунчик помпо-литу. – Его кита нашел. Нож совсем пропал.

Нож, конечно, жалко, – успокоил бригадира Степанов. – Но эта находка нам дороже.

Ли Ти-сян непонимающе смотрел на помполита.

Слушай, – и Степанов стал объяснять бригадиру значение находки.

На гарпунчике оказалась марка английской китобойной экспедиции в Антарктиде – «Дисковерн». Он был выпущен в кита через год после того, как база «Приморье» обратилась ко всем китобоям мира с предложением о совместном изучении миграции китовых стад. На это иностранные флотилии ответили тогда молчанием, а американцы – насмешкой.

Его американ, англичан – много мошенника, – не поняв толком, в чем дело, проговорил Ли Ти-сян. – Его шибко жулика.

Китаец ушел, а Степанов с гарпуном отправился к Можуре. Капитан-директор стоял посредине каюты с бланком радиограммы в руках.

– От Северова, – сказал он, увидев вошедшего помполита. – Предлагает начать обучение на китобойцах вторых гарпунеров!

Очень своевременно! – Степанов с гарпунчиком в руках сел на диван. – Нам здесь, на Дальнем Востоке, нужно иметь не три, а тридцать три китобойца. Скоро наступит время, когда от Посьета до мыса Сердце-Камень будут построены береговые базы по разделке кита. Запасы китов у нас большие. Мы еще плохо знаем, где киты находятся, и как в темноте тычемся в разные стороны. Да, – Степанов поднял гарпунчик, – вот взгляни, полюбуйся маркой. Английская!

Выбросить его за борт! – кивнул капитан-директор на гарпунчик.

Нет, – улыбнулся помполит. – Пусть будет у нас. Еще пригодится. Кроме того, сообщим им о времени и месте, где был добыт кит с этим гарпуном.

–I Им сообщать? – удивился Можура.

Это нужно для науки, – спокойно сказал Степанов.

Пожалуй, ты прав, – кивнул Можура, доставая трубку.

4

Стояла летняя ночь. Луны не было, но на чистом небе высоко горели звезды. На базе не утихал шум работ.

Подошел «Труд» с тремя серыми китами у бортов. Курилов встретил Тнагыргина.

Первенства не хочешь отдавать? – улыбнулся он. – Спорить будем, – ответил Тнагыргин.

Спор один! кто даст больше китов, – проговорил Леонтии.

Правильно! – согласился Тнагыргин. – Хорошо! На базу по слипу втаскивали финвала, убитого в сумерках Турминым. Яркие снопы света от прожекторов хорошо освещали кормовую разделочную площадку. Вода у борта базы блестела, как отшлифованный металл, и на ее поверхности была заметна каждая морщинка.