Текст книги "Фонтаны на горизонте"

Автор книги: Анатолий Вахов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 37 страниц)

На кормовой площадке бригада Ли Ти-сяна ловко снимала с кита сорокасантиметровый слой жира. Маленькая живая фигура китайца мелькала всюду. Вот Ли Ти-сян остановился около молодого парня и, проследив с минуту за его работой, покачал головой:

Пухо, шибко пухо!

Почему?—парень, сдвинув на затылок фуражку, вытер рукавом мокрый лоб. Лицо у него было красное от натуги. Работал он добросовестно, но неумело, всей силой налегал на флейшерный нож, и тот, рассекая слой жира, застревал в мясе.

Думай надо!

А чего тут думать? – обиделся парень.

Твоя смотри здеся! – Ли Ти-сян ловко, несколькими ударами ножа рассек толстый слой жира до самого мяса.

Здорово! – восхищенно воскликнул парень. – Ну-ка, пусти, я сам попробую!

Но у него не получалось. Рабочий сконфуженно посмотрел на Ли Ти-сяна. Тот мягко, ободряюще улыбнулся и, взяв парня за руки, стал учить его с таким терпением и внимательностью, что ему позавидовала бы любая учительница, показывающая малышу, как вывести первую букву.

Толково! – признался парень, когда наконец он без особых усилий отсек ленту жира.

Ли Ти-сян похлопал парня по плечу и, блестя глазами, побежал дальше, но его окликнули.

К бригадиру подошли Северов, Горева и Ольга. Ли Ти-сян с тревогой подумал, что они заметили что-нибудь неладное. Но Северов сказал:

Ну, Ли Ти-сян, тебе дается новое поручение: будешь ассистентом у Горевой...

Шима? – Ли Ти-сян, впервые услышав слово «ассистент», недоумевающе посмотрел на Гореву.

Он гордился, когда русские китобои обращались к нему с просьбами, которые он всегда старался хорошо выполнить. Вот и сейчас он был готов сделать для Горевой все, что она потребует.

Девушка разъяснила Ли Ти-сяну, что его бригада должна по ее указанию вырезать из китовых туш те части, которые потребуются для исследования.

Моя понимай! – заулыбался Ли Ти-сян.

Лучшего помощника не найти, – сказал Северов. – Ну, желаю вам успеха.

Капитан-директор ушел, а Горева с Ольгой отправились к туше кита. У них были блокноты, альбомы и карандаши. Ольга держала в руках рулетку.

Чего, мадама, покупай хочу? – шутя спрашивал Ли Ти-сян. – Наша товар шибко шанго.

–• Сердце надо, легкие надо, почки надо! – задорно отвечала Ольга тоном хозяйки, покупающей на базаре мясо.

Сичаза, – пообещал Ли Ти-сян, однако выполнить просьбу Ольги было не так просто.

Разделка внутренностей кита – дело сложное и трудное. Сперва Ли Ти-сян и его помощники вырезали сердце кита и при помощи лебедки оттащили его в сторону. Ольга и Горева зарисовали форму сердца в альбомы, измерили его. Оказалось, что длиной оно около ста десяти сантиметров, а весит шестьсот шесть килограммов.

Когда они перешли к легким, Горева пояснила:

Судя по размерам легких, кит должен вдыхать сразу тысяч десять литров воздуха!

Просто сказка о великанах! – проговорила Ольга и, наклонясь к Горевой, добавила: – Я тебе завидую, Нина... Вот будешь ты научным работником, много будешь знать про китов и... – она неожиданно смолкла, словно устыдившись высказанной вслух зависти.

Горева тыльной стороной руки поправила выбившийся из-под берета локон и прямо взглянула на Ольгу.

А ты бы хотела учиться?

Не знаю, – откровенно призналась Ольга, взмахнув густыми ресницами. – Я не знаю, но своей работой недовольна.

Ее большие глаза стали чуть грустными.

А ну-ка, профессора, взгляните сюда! – послышался голос Степанова.

Помполит нес металлический стержень толщиной с руку и длиною около метра. На одном конце стержня расходились три лапы, как у гарпуна, а на противоположном была круглая пятка с выбитой на ней надписью: «Китобойная база «Приморье», 1934 г. Берингово море». Такая же надпись была и на самом стержне.

Очень хорошо! – одобрила Горева. – Теперь эти гарпуны надо скорее использовать.

Есть, товарищ профессор, – с шутливой серьезностью сказал Степанов. – Скоро начнем.

Помполит ушел.

Ты понимаешь, – заговорила Горева, посмотрев ему вслед, – я как-то сказала Степанову, что хотела бы узнать, где и когда киты путешествуют. Вот, например, молодого финвала мы встретили в этом году. Для добычи он будет годен через несколько лет. Где он за это время успеет побывать? Ну Михаил Михайлович и говорит: «Давай метить их, как птиц кольцуют». И вот придумал этот гарпун. Если кто-нибудь добудет финвала с нашей меткой-гарпунчиком в другом море, то нам сообщат, а это знаешь, как важно! Будем мы знать все дороги китов, и промысел можно будет вести лучше!

Увлекшись, Горева стала вслух мечтать о том, как человек станет хозяином китов, начнет выводить те породы, которые выгодны ему, и предотвратит вымирание этих гигантских животных...

Вдруг Оленька закусила губу, побледнела.

Плохо тебе? – участливо спросила Горева.

Сейчас пройдет.

Лица у подруг стали торжественными. Горева, обняв Ольгу, сказала:

– Как я за тебя рада! Скоро ты станешь матерью... В голосе Нины прозвучали грустные нотки. Она торопливо собрала альбомы, низко наклонившись, чтобы Ольга не увидела ее расстроенного лица, печальных глаз. Она не могла выбросить из своего сердца Орлова, но и не отвечала на его попытки восстановить прежнюю дружбу. Ей оставалось лишь втихомолку плакать ночью.

3

Когда появились киты, Орлов сказал старпому:

Будешь точно выполнять мою команду!

Есть!

Старпом внимательно следил за Орловым. Лицо капитана мгновенно изменилось: черты стали резче, голос глуше. От него и старпому передалось напряжение. Так было всегда, особенно в трудный момент.

Капитан неторопливо прошел на гарпунную площадку. У пушки стоял Трайдер. Он мельком взглянул на Орлова через плечо и снова перевел взгляд на море. На бледном лице гарпунера от волнения выступили пятна.

Пушка готова к стрельбе? – строго спросил его Орлов.

Трайдер промолчал, только острые плечи его поднялись выше. Орлов повторил вопрос: —• Пушка готова к стрельбе?

Да, сэр! – быстро ответил гарпунер.

Здесь нет сэров. Здесь есть капитан! Советский капитан!

Да, капитан.

Отойдите от пушки! – потребовал Орлов. – Я буду учиться стрелять.

Я буду охотиться! – Трайдер стиснул зубы, его руки еще сильнее сжали ручку пушки. – Вам нельзя! – обернулся он к капитану.

С палубы моряки наблюдали за происходившим. Орлов стоял прямо, уверенно.

По небу ползли кудлатые серые облака, часто закрывая солнце. То становилось сумрачно, то в разрывы туч прорывался поток солнечного света, и все вокруг ненадолго преображалось, светлело.

Орлов дал команду на мостик:

Полный вперед! У форштевня взлетели брызги, застучали по пушке,

по лицам Орлова и Трайдера. Гарпунер смотрел на китов и чуть поводил пушкой из стороны в сторону, выдавая этим свое волнение.

Орлов стал вплотную к Трайдеру.

Отойдите от пушки! – приказал он. Гарпунер не отступал. Орлов повысил голос: —• Вы слышите мой приказ?

Трайдер рывком повернулся к Орлову, толкнув его так, что капитан едва устоял на месте. Затем, что-то крикнув, гарпунер замахнулся на Орлова, но тут же застонал. Его руки оказались вывернутыми за спину... Из-за плеч гарпунера смотрел Журба. Видно, боцману доставляло большое удовольствие держать Трайдера. Глаза его поблескивали, и он, кашлянув, довольно сказал:

Все в порядке, товарищ капитан.

Как очутился Журба за спиной гарпунера, никто не заметил. Орлов приказал:

Отпустите его.

Трайдер потер запястья. Стоял он растерянный, с опущенными плечами.

– Идите к себе в каюту! – сказал капитан. Гарпунер провел кончиком языка по сухим губам, боком обошел Орлова и спустился на палубу.

Киты были совсем близко. Фонтаны поднимались белыми колпаками. Ветер угнал на восток облака, и сразу открылось голубое небо с ярко ослепительным солнцем. Орлов чувствовал, как солнце пригревает его плечи, спину. Он смотрел вперед, на синий океан. Капитан был спокоен. Он тщательно прицеливался в лоснящуюся спину кита, вынырнувшего далеко впереди судна.

– Лево руля! Следовать за китом! – подал Орлов команду и начал выбирать точку прицела.

Он не видел, но знал, что за ним на судне с надеждой следят свои, советские, люди. Быть может, это-то сознание и давало ему спокойствие, когда он целился.

Кит, испуганный шумом машины, рванулся вперед. Расстояние между животным и судном увеличивалось.

Самый полный! – крикнул Орлов. Он держал руку на спусковом крючке, а перед ним

среди узорных кружев пены темнела спина кита...

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

1

Наступал вечер. Солнце зашло за высокие горы Камчатки, и над ними разлилась пурпурная полоса заката, обещая назавтра хорошую погоду. На востоке уже темнело. Море лежало спокойное, обдавая берег легким бризом.

Ольга поднялась на ботдек и долго смотрела вдаль. Где-то там Леонтий. Удалось ли ему стать к пушке? Убил ли он кита?

Что, скучаешь? – спросил Степанов. – О муженьке думаешь?

О нем, – смущенно призналась Оленька.

А я о своих ребятишках скучаю, – доверительно сказал Степанов. – Вот сейчас только отправил им письмо, написал о медвежатах, которых поймали на берегу наши китобои.

Михаил Михайлович говорил с теплотой в голосе.

Ребятишкам будет интересно читать, – сказала Ольга.

Степанов сосредоточенно посмотрел на Ольгу, занятый внезапно пришедшей мыслью, и предложил:

Идем к медвежатам. Я их сфотографирую. И тебя с ними. Хорошая память будет.

Ольга взглянула на море. Китобойцев не было.

Идем, идем, – повторил Степанов, – а то стемнеет, только пленку испорчу.

Они подошли к будке, специально сколоченной судовым плотником для медвежат. Один медвежонок шумно втягивал воздух влажным черным носиком, а его маленькие карие глазки были совсем такие, как у игрушечного мишки.

Китобои дали медвежатам имена – Миша и Маша. В первые дни зверьки ничего не хотели брать из рук – ни меда, ни рыбы, ни сгущенного молока. Миша был крупнее и смелее Маши, которая все прятала свою голову под его лапы.

Медвежата сперва не вылезали из своей будки, но, освоившись. стали съедать все, что им приносили. Потом Миша окончательно осмелел и, неуклюже ступая своими короткими лапами с крепкими когтями, обошел ботдек, спустился по трапу и, обнюхивая воздух, пришел к камбузу.

Дверь в камбуз была открыта. Медвежонок, положив голову на высокий порог, стал шумно втягивать аппетитные запахи.

Здравствуй, Миша! – шутливо приветствовал его кок и бросил ему кусок мяса.

Медвежонок обнюхал мясо и спокойно съел. Кок дал еще. Миша и другой кусок уничтожил. Кок пожурил его:

А про сестренку забыл? Нехорошо!

Он бросил медвежонку большую кость с остатками мяса. И тот, словно поняв укор повара, схватил кость и заковылял к будке. Медвежата долго и дружно трудились над костью. А потом медвежонок снова направился к камбузу. За ним вышла и маленькая сестренка, но, сделав несколько шагов, остановилась. Миша не раз возвращался к ней, лизал ей нос, приглашая идти дальше, но Маша не решалась. Тогда он шлепнул ее лапой, и она пошла.

А на другой день медвежата уже смелее бежали к камбузу. Кок кормил их три раза в день, точно по часам. Медвежата к этому так привыкли, что являлись за пищей минута в минуту.

Ну, уже «юнги» топают к камбузу, пора и нам заправляться! – говорили моряки...

К фотографированию медвежата отнеслись спокойно. Они дали, Степанову снять себя и в одиночку и вместе с Оленькой.

Вот бы о медвежатах написать в пионерскую газету или в журнал, – предложила Ольга. – Ребятам будет интересно читать.

В газету или в журнал? – повторил Степанов и внимательно взглянул на молодую женщину. Ольга стояла перед ним пополневшая, с тонкой коралловой нитью «а смуглой шее. Это была уже не прежняя Оленька, какой он ее встретил в первый раз.

Ну да! – сказала Ольга.

Вот что, – заговорил Степанов. – Мне некогда этим заниматься, а ты время выкроишь. Опиши-ка все: и как мы охотимся, и как живем. Приключений разных много было! Напиши во владивостокскую газету «Красное знамя».

– Какой из меня писатель, – засмеялась Ольга. – Я ничего сочинить не могу.

– Зачем сочинять? Опиши все как было. Согласна? Ну, по рукам? – Степанов крепко пожал горячую руку Ольги. – Расскажи обо всем, с самого начала, подробно.

Попробую, – неуверенно кивнула Ольга.

Полистай наши вахтенные журналы. – продолжал Степанов, – расскажи, что у нас получилось с разделкой, как помог Ли Ти-сян. О гарпунерах тоже не забудь. Знаешь, я убежден в том, что наступит время, когда о нас книги будут писать. Как ты думаешь?

Ольга уже не слышала Степанова. Ее взгляд был устремлен в море. К базе подходил «Шторм». Под бортом судна была туша кита.

Может, Леонтия добыча, – тихо, с надеждой проговорила Ольга, и сердце ее радостно забилось.

Сейчас узнаем!

Когда он поднялся по трапу на базу вместе с Можурой, Ольга кинулась навстречу мужу, хотела поздравить его. Но приготовленные для Леонтия ласковые слова застыли на ее губах.

Курилов был хмур. Взглянув на него, Ольга поняла, что произошла какая-то неприятность.

Что случилось? – спросила она, взяв его за руку.

Грауль издевался, – глухо выговорил Курилов. Они вошли в каюту Северова. Там Ольга узнала обо

всем, что произошло на «Шторме».

...Слива заметил кита через четверть часа после того, как -Курилов стал к пушке. Вскоре появились еще три кита.

– Ну, Леонтий, выбирай своего! – сказал Можура.

Киты были осторожны. Они долго не подпускали судно на близкое расстояние. Казалось, вот еще десять метров, и можно будет стрелять, но животные ныряли и всплывали далеко от «Шторма».

Курилов нервничал. Он уже несколько раз оборачивался к мостику. Можура хорошо понимал эти взгляды. Леонтии хотел, чтобы судно подошло к китам как можно ближе. Когда кит оказался против пушки, Курилов нажал спусковой крючок – нажал сильно, до боли в пальцах. Но выстрела не последовало.

Стреляй же! – крикнул Слива.

Курилов опустил руки. Пушка не действовала. К нему подошли Слива и Можура. Капитан вызвал механика, и тот быстро установил, почему не произошло выстрела:

Вот отсюда снята соединительная шпилька!

Курилов внешне был спокоен, и только глуховатый голос да подергивание скул говорили о кипевшем в нем негодовании.

Сделаешь? – спросил он механика. Механик осмотрел и измерил отверстие.

Можно. Будем сегодня вечером точить.

Не надо, – остановил Можура. Он усиленно дымил своей трубкой. – Поговорим на базе с Северовым.

Спустя час на палубу вышел Грауль. Он убил за день одного кита. Можно было продолжать охоту, но Грауль снова вывел пушку из строя и ушел к себе, провожаемый негодующими взглядами моряков, не скупившихся на крепкие выражения по его адресу...

Геннадий Алексеевич и Степанов выслушали все, что им рассказал Можура.

Михаил Михайлович мрачно проговорил:

Неважно получилось!

Да что же это такое! – только и произнесла Ольга.

Что думаешь дальше делать? – спросил Степанов Можуру.

Сегодня будет готова шпилька... – начал Леонтий, но помполит перебил его:

А завтра Грауль сломает другую какую-нибудь часть. Уж запасайся новой гарпунной пушкой.

Вы правы, – согласился Курилов.

Грауля с судна вон! – воскликнул Можура. –Хватит миндальничать с ним!

Я полностью согласен, – ответил Северов.

Курилов был благодарен Можуре. Капитан отказывается от иностранного гарпунера. Значит, Можура уверен, что он, Курилов, будет лучше Грауля.

Ну, держись, Курилов! – Степанов тронул его за плечо. – Бей китов лучше Грауля!

Ясно! – отрывисто ответил Курилов.

Иди! Отдыхай! Завтра тебя ждет большая работа. Степанов легонько подтолкнул его в спину. – Готовься!

Придя в каюту Ольги, Леонтий перебрал на столе книжки, нашел брошюру Грауля и, открыв иллюминатор, выбросил за борт.

Что ты делаешь? – воскликнула Ольга. – Зачем же книги-то выбрасывать?

Разве это книги? Макулатура! —сказал Курилов. – Они и написаны-то были для того, чтобы честных людей с толку сбивать. Ведь кроме общеизвестных сведений в брошюрах Грауля ничего нет.

2

Грауль никак не мог свыкнуться с мыслью о том, что его уволили, выгнали с флотилии. Когда вернувшийся вечером с базы Можура сказал ему об этом, гарпунеру на мгновение показалось, что это дурной сон.

Но нет, он стоит в каюте капитана советского китобойца «Шторм», а капитан этот сидит в кресле, посасывает свою черную обгорелую трубку и смотрит на Грауля прищуренными глазами. Граулю показалось, что Можура смотрит на него насмешливо. У него от злобы перехватило дыхание, но он насколько мог спокойно сказал:

С варвар, который не уважайт и не понимайт культурный отношений между люди, я работайт не могу.

Грауль произносил эти слова, а его жгло яростное желание схватить вот тот, что лежит на полке, тяжелый, покрытый затейливой резьбой, моржовый клык и раскроить череп капитану, разнести, изрубить в щепы все судно, всю флотилию... Он вспомнил о Трайдере и Лун-дене. Что с ними? Их тоже уволили? Спросить об этом сейчас? Нет, скорее вон из этой каюты, здесь ему больше нечего делать!

Впервые в своей жизни Отто Грауль, которого считали лучшим гарпунером мира, вышел из каюты капитана китобойного судна уволенным... Обычно он сам бросал работу, когда ему это было необходимо, бросал и, уходя, хлопал дверью. Но сегодня уже не было прежнего Грауля. Он, правда, с силой рванул дверь, но прикрыл ее тихо, осторожно.

Грауль не желал лишнего шума. Он спешил. Плотный мрак слился с морем. Китобойцы стояли рядом, с переброшенными с борта на борт трапами. Огни выхватывали из мрака куски палубы, надстройки. Одиноко прохаживались вахтенные.

Грауль перешел на «Фронт» к Лундену, позабыв даже свой головной убор. Швед лежал на кровати с томиком в руках.

В давно непроветривавшейся каюте стоял душный, насыщенный запахами пота и духов, воздух.

О, Отто! – улыбнулся Лунден и, шариком скатившись с койки, протянул руку.

Грауль с внутренним отвращением коснулся потной ладони Лундена и присел. Лунден, что-то быстро затараторив, торопливо откупорил бутылку коньяку, но вдруг насторожился.

Грауль ребром ладони отодвинул наполненный стакан.

Завтра выведете из строя китобоец, – сказал он. Дальше он говорил так, точно бросал гири. Лунден сидел, чуть наклонившись вперед. Отливали глянцем его красные, пухлые щеки. Неожиданно тоненьким голоском он спросил:

Как вывести из строя? На рифы судно не наведешь. Шубин – хороший капитан...

Грауль посмотрел в глаза Лундену долгим взглядом, и Лунден выдержал этот взгляд. «Нет, Лунден не трус», – заключил про себя Грауль. Вслух он сказал:

Если точно выполните приказ, получите премию, не выполните – наказание.

Лунден встал, вытянулся:

Будет сделано. Я устрою «качели».

В дверь постучали. Гарпунеры быстро переглянулись.

Грауль кивнул Лундену на дверь. Левой рукой он поднес стакан к губам, правая же рука его в это время опустилась в карман и нащупала там пистолет.

Лунден распахнул дверь. На пороге стоял Трайдер. Грауль опустил стакан на стол. По виду англичанина он понял, что и с этим долговязым гарпунером на флотилии все покончено. Рассказ Трайдера подтвердил предположение Грауля.

Да как же вы допустили? – набросился он на Трайдера, а тот, с чмоканьем открыв свои бледные губы, ответил:

Так же, как и вы!

«Ого! Значит, о моем изгнании уже известно на флотилии», – мелькнуло в голове Грауля. Он заметил, как Лунден заморгал глазами, потом стукнул кулаком по столу:

Мы проучим этих русских...

Вам, – Грауль нагнулся к гарпунерам, – надо сегодня же ночью испортить пушки.

Он достал из кармана коробочку из желтой кожи, раскрыл ее. В вате лежало до десятка небольших, размером с обыкновенную папиросу, металлических цилиндров.

Грауль дал обоим гарпунерам по три цилиндрика.

Этого будет достаточно.

Лунден, завернув цилиндрики в носовой платок, спрятал их в грудной карман, а Трайдер все еще держал свои в ладони. Грауль сказал:

Будьте осторожны. К металлу не прикладывайте. Начнется реакция.

Англичанин кивнул. Вдруг ему показалось, что его запястья опять сдавлены железными пальцами Журбы. Он поежился.

Когда гарпунеры расходились, Трайдер, переходя по трапу, незаметно выкинул свои цилиндрики в воду и облегченно вздохнул.

А Грауль, поднявшись на «Шторм», еще походил по палубе, покурил, затем прошел на гарпунерскую площадку. Здесь стоял подвахтенный. Увидев его, немец круто повернулся и быстро ушел к себе в каюту. Захлопнув дверь, он выругался.

«Откуда у русских такая уверенность? – спрашивал себя Грауль. – Ведь они же не могут промышлять китов. У них нет гарпунеров. Их флотилия станет на прикол». В то же время он знал, что лжет самому себе, что русские смогут и сами, без посторонней помощи, бить китов. И от этой мысли еще сильнее разгорелась его бессильная ярость. Теперь он желал лишь одного – поскорее отсюда выбраться.

3

У Лундена положение было лучше, чем у Грауля и Трайдера. Еще раньше Лунден понял: нужно менять тактику, вести себя лояльно, дружески, а иначе... О, от русских можно ожидать всего. Это не имеет значения, что они останутся без гарпунеров, что им будет трудно. Они только быстрее научатся бить китов! Вот почему он был покладист с Турминым. Вот почему он, к удивлению экипажа китобойца, с утра сам пригласил Петю Турмина к пушке. Сияя счастливой улыбкой, он говорил:

О, Турмин, ты будет гросс гарпунер! Он показывал комсомольцу, как стоять за пушкой, как

целиться. Турмин, взявшись за ручки пушки, уже больше не хотел уходить с гарпунной площадки, и Лунден не возражал. Он позволил комсомольцу выстрелить и раз и второй, но оба раза гарпуны не долетали до китов.

Хорошо, хорошо, – похлопывал Лунден Турмина по спине. – Сразу нельзя.

Лунден уже видел, что Турмин будет отличным гарпунером. Ему только надо подсказать, что он неправильно берет прицел, потому гарпуны и летят мимо. Но Лунден молчал, а расстроенный Турмин не смыкал всю ночь глаз. Только к утру он забылся, но и во сне видел, что никак не может попасть в кита. Встал он с койки еще более усталым, чем лег.

«Фронт» выходил в море на рассвете. Лунден побрился, попудрился, смочил свои редкие волосы одеколоном и вышел на палубу.

О, я жду гросс охота! – сказал он, здороваясь со старпомом. – Где же мой коллега Петер Турмин?

Гарпунер направился к пушке. Она уже была приготовлена. Судно быстро шло в море, рассекая волны.

Турмин, направляясь на бак, встретился с Воиновой и неловко с ней поздоровался. Сам не понимая отчего, он несколько смутился. Она внимательно на него посмотрела и приветливо сказала:

Доброе утро!

К Турмину вернулось хорошее настроение. Он взбежал на гарпунную площадку. Швед уступил ему свое место. Так они простояли час, второй, а китов все не было видно, Наконец Лунден предложил идти на север, к банкам [59]

Банка – мель среди глубокого места..

Киты любят быть около банок! – согласился с ним капитан и положил судно на новый курс.

Погода стояла тихая, воздух был прозрачен. В полдень были замечены фонтаны кашалотов. «Фронт» устремился к ним.

Хорошо бить надо! Большой охота! – дружелюбно говорил Лунден Турмину. – Я стреляй, ты смотри. Потом ты стреляй, я смотри.

Давай! – согласился Турмин.

Ни он, ни Шубин и никто из людей, находившихся на палубе, не заметили, что Лунден, выбрав момент, когда после двухчасовой погони судно нагнало ближнего крупного кашалота, прицелился не в спину кита, а ближе к хвосту.

Гарпун вошел точно туда, куда был послан, – между спинным плавником и хвостовыми лопастями.

Есть! – закричал Турмин.

Есть! – радовались китобои.

Затрещала лебедка, вытравливая линь. Кашалот вздрогнул и, чуть выгнув спину, с хрипеньем ушел в воду. На том месте, где он нырнул, забурлила взвихренная его хвостом вода.

Лунден, подавшись вперед, следил за линем, быстро уходившим вниз, в воду. Кашалоты ныряют глубоко. Прошло несколько минут. Море было спокойным. Лунден не сводил глаз с воды. Вот на поверхность стали выскакивать и лопаться пузырьки. С каждым новым пузырьком все ближе подходил тот момент, когда кит должен стремительно появиться на поверхности. И Лундену надо было уловить этот момент.

По пузырькам он определял, что у кита уже мало осталось в запасе воздуха. Кроме того, он видел, где находился кашалот.

Гарпунер давал капитану сигналы:

Лево, малый ход, лево, стой! Малый ход! Каждое свое слово он для подкрепления сопровождал

жестом. Турмин с удивлением смотрел на шведа. Он никогда еще не видел Лундена таким энергичным, так захваченным охотой. Эта взволнованность передалась и ему.

Никто на «Фронте» не догадывался, что Лунден заводил судно над китом, или, как выражались китобои, устраивал «качели». Он ставил китобойца в такое положение, когда кит, находясь на гарпуне и к тому же задыхаясь, всплывает и, встретив на своем пути судно, с огромной силой ударяет в него, как тараном. Это почти всегда выводит судно из строя.

Лундену, уже устраивавшему подобные «качели», лучше, чем кому-нибудь, это известно. И сейчас он сумеет сделать «качели». Но на этот раз Лунден неточно рассчитал: кашалот, поднимавшийся к поверхности, ударил не в центр китобойца, а под корму в винт.

Корма высоко вскинулась над водой. Нос ушел вниз, по самую гарпунерскую площадку. Многие моряки были сбиты с ног. Турмин чуть не упал за борт. Лунден же оказался у спардека невредимым.

Оглушенный кит мирно покачивался на воде невдалеке от судна. Из глубокого полутораметрового разреза, нанесенного судовым винтом, потоком шла кровь.

В любую минуту кит мог прийти в себя и рвануть судно, которое стояло к нему бортом.

Шубин отдал команду:

Лево руля!

Судно, пройдя немного по инерции, остановилось. Из машинного отделения выбежал озлобленный механик.

Что-то случилось с винтом! – крикнул он.

Кит ожил и рванулся в сторону. «Фронт» развернулся и, зачерпнув воду, с большим креном на правый борт, потянулся за китом. Судно шло на буксире у животного, оно не имело своего хода.

Обрубить линь! – скомандовал Шубин.

Кит уходил на север. «Фронт» беспомощно покачивался на волнах. У судна ударом головы кашалота был переломлен гребной вал, смято рулевое управление.

Капитан китобойца подал в эфир сигнал бедствия.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

1

Орлов стоял на мостике с пылающим лицом. Ему сейчас трудно давалась сдержанность. Глаза поблескивали, в них ярко горели огоньки. Улыбка трогала губы. Капитан поглубже натянул на лоб фуражку, чтобы команда не заметила его счастливого лица. Он убил кита, убил после долгой, утомительной погони, но с первого выстрела. Удача? Случайность?

Молодой капитан посмотрел на тушу под бортом. Он попытался восстановить в памяти все подробности своей первой охоты на морского исполина, но они забылись; в памяти остались лишь отрывочные картины: вспененная вода, темная полоса спины кита, которая то исчезала, то уходила вправо или влево от судна, затем выстрел... Нет, если бы сейчас Орлова попросили подробно описать, как протекала охота, он бы не смог. Помнил огромное напряжение мускулов, чувств, мыслей. А сейчас была только усталость.

Орлов торопился к базе. О своей добыче он радировал и знал, что его ждет торжественная встреча, но думал не о ней, а о том, что среди встречающих будет Горева. При мысли о ней капитан стал задумчивым, сосредоточенным. В душе шевельнулась тревога. Неужели Нина совершенно к нему безразлична? Матросы, гордые тем, что их капитан добыл кита, удивленно перешептывались:

– Чего-то наш помрачнел. Вроде сердитый... Моряки терялись в догадках.

Едва «Труд» показался у входа в бухту, как ему навстречу поплыл мощный гудок базы. Он не прерывался, пока китобойное судно не подошло к слипу. Моряки, рабочие выкрикивали приветствия с палубы «Приморья». Орлов, отдавая команды, искал взглядом среди десятков лиц Гореву. Передав кнта, капитан подвел судно к трапу базы, чтобы подняться с рапортом к Северову, но увидел, что капитан-директор и помполит спускаются к нему сами. Он остановился у трапа, ожидая их.

Поздравляем и выносим благодарность, – сказал Северов, ступив на палубу «Труда» и крепко пожимая руку Орлову. – Вы первый советский китобой, добывший кнта!

Орлов насторожился. В голосе капитан-директора слышалась озабоченность. Он пытливо посмотрел в лицо Северова, затем на Степанова. Сомнения не было: оба чем-то встревожены.

Твоя победа несколько омрачена, – сообщил помполит. – «Фронт» потерпел серьезную аварию.

Что с ним? – вырвалось у Орлова. Тревога за товарищей охватила его.

Выведен из строя винт и потеряно управление. – Северов достал из кармана листок с цифрами. – Вот его координаты. Прошу полным ходом к нему. Боюсь, как бы шторма не было. Судно вблизи берега. Может выбросить.

Понятно, – только и проговорил Орлов. – Иду к Шубину.

Капитан-директор и помполит вернулись на базу. На них были устремлены оопни глаз. Уже все знали о несчастье с «Фронтом». Молча взялись рабочие за разделку кита. Слышались лишь отрывистые распоряжения бригадиров.

Проводив взглядом «Труд», Северов мрачно посмотрел на Степанова:

Черт знает, что происходит! Одна неприятность за другой! Надо же было Шубину винт потерять! Сколько теперь уйдет времени на установку нового? Придется* в Петропавловск отбуксировать «Фронт».

Капитан-директор говорил отрывисто, зло. Таким его помполит еще никогда не видел. Обычная уравновешенность оставила Геннадия Алексеевича. Меряя шагами мостик, он в сильном волнении говорил:

Руки опускаются. Бьемся, бьемся, а результаты мизерные.

Авария «Фронта» вызвала у Степанова мрачные раздумья, но последние слова капитан-директора рассердили его:

Ты, Геннадий Алексеевич, становишься неузнаваемым: одно плохо, другое плохо. Что ж это такое?

Северов, взглянув из-под бровей на Степанова, промолчал. Михаил Михайлович уже мягче сказал:

Обидно, конечно, что в тот самый момент, когда наши люди должны стать к гарпунным пушкам, произошла такая авария. Это уменьшает шансы на успех охоты своими силами.

Как это на руку иностранцам, – покачал головой Северов. – А может быть, это дело их рук?

Гадать не стоит. Дождемся Шубина и узнаем подробности, – сказал Степанов, смотря на носовую разделочную площадку, где бригада Данилова возилась у головы кита.

«Вот они, – думал Степанов о рабочих и моряках флотилии, – работают, стараются изо всех сил. Они хотят, чтобы флотилия стала ударной, как лучшие предприятия в стране, они верят нам, убеждены, что командование флотилии поможет им. А мы все время допускаем промахи».

Михаил Михайлович чувствовал вину перед Даниловым, Ли Ти-сяном, перед всеми моряками и китобоями, его не покидало ощущение того, что у него на глазах невидимые темные очки, мешающие видеть далеко, широко, ясно.

Но кто надел ему их? А может быть, он случайные события укладывает в одну цепь, подгоняет под свое предположение?

Послышался голос вахтенного:

Вам, товарищ капитан-директор, радиограмма из Владивостока.

– Что там еще? – раздраженно отозвался Северов и, пробежав взглядом текст радиограммы, удивленно воскликнул: – Черт возьми! Что они там еще задумали? Зачем я им? Михаил Михайлович, читай! – Северов протянул бланк радиограммы Степанову.