Текст книги "Фонтаны на горизонте"
Автор книги: Анатолий Вахов
Жанр:
Морские приключения
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 37 страниц)
А вы не знаете, кто перешел на акулозаготовки? Не слыхали?
Первый раз слышим! – Вахтенный был тверд, но Слива все-таки допек его. Он спросил:
Большая акула была?
Метров... – тут вахтенный осекся и закричал: – Что ты мне голову морочишь?
Благодарю за точную информацию из достоверных источников. – Слива церемонно поклонился и отправился на базу. А еще через четверть часа все на флотилии уже узнали о злосчастном промахе Журбы.
Несколько дней боцман не показывался на базе. Он был в центре внимания, пока новое событие не заставило забыть этот эпизод.
2
В последние дни заметно похолодало. Все чаще стал падать снег, льдин в море прибавилось.
Все чувствовали себя приподнято. Флотилия находилась накануне выполнения плана. Оставалось привести на базу еще двух китов, но, как нарочно, вот уже вторые сутки китобойцы безрезультатно бороздили море.
Оставаться здесь больше нет смысла, – говорил Можура Степанову. – Старцев убедительно доказывает, что киты ушли на юг.
В прошлом году мы ушли отсюда немного позже, – напомнил Степанов.
Но нынче ранняя зима. Решаю идти на юг.
Не возражаю, – кивнул Степанов.
Они вышли на мостик. Хмурое небо низко висело над головой. Заунывно посвистывал ветер. Льдины звонко сталкивались друг с другом, скрипели и постукивали по борту.
Степанов застегнул полушубок на все пуговицы.
Холодно!
Можура взглянул на термометр. Температура воздуха падала. Капитан-директор еще раз внимательно осмотрел в бинокль море. Китобойцев нигде не было видно. Можура приказал передать на суда радиограмму: «Охоту прекратить. Возвращаться к базе».
Ветер усиливался. Море начало волноваться; льдинки все громче стучали в обшивку. С каждой минутой усиливался снегопад. Видимость упала до нуля. Можура забеспокоился:
– Как бы еще шторма не было!
Степанов, покуривая, молчал. Капитан-директор приказал подготовить базу к шторму. Вскоре китобойцы «Фронт» и «Труд» радировали, что возвращаются. Все суда шли без добычи.
«Шторм» сообщил: «Преследую второго кита. Прошу разрешения закончить охоту». Можура резко сказал радисту:
– Передайте Волкову: «Немедленно идти к базе». Застигнет его шторм, могут тушу потерять.
А шторм уже надвигался. Он ударил первой высокой волной в борт базы, обдал палубу и ее надстройки густым дождем брызг. Снег все сыпал. Не стало видно верхушек мачт.
Степанов не уходил с мостика. Всякий раз во время шторма он часами простаивал рядом с капитаном. Он любил, когда в лицо ему бил свирепый ветер и огромные, подобные горам, волны швыряли судно, пытаясь его захлестнуть, утянуть на дно, а оно, послушное руке человека, двигалось неуклонно вперед, побеждая разъяренную стихию. В этой победе Степанов видел великое торжество человека, и его наполняла огромная радость и гордость. Не будучи в силах ее сдержать, он начинал негромко напевать свою любимую еще с партизанских времен песню.
Шторм обрушился на флотилию. От страшной силы ветра и тяжести волн база словно присела, ушла в воду до самых фальшбортов. Шпигаты захлебывались. Поднялись высокие волны с завернутыми внутрь гребнями. Казалось, вот-вот они похоронят под собой судно.
«Приморье» взобралось на волну и потом вновь скользнуло вниз. Это походило на изготовку судна к стремительному рывку вперед. Оно и в самом деле шло, подминая под себя волны.
Можура с тревогой осматривался. Но за китобойцев, что находились вблизи базы, можно было не беспокоиться. Они мелькали среди волн. Устойчивые, с глубокой осадкой и мощными машинами, суда не боялись шторма.
«Приморье» швыряло с борта на борт. Степанов с трудом открыл дверь в радиорубку и скорее ввалился, чем вошел в нее.
Связи со «Штормом» нет, – доложил радист.
Старайтесь все-таки связаться с ним, – сказал Степанов.
А китобоец тем временем находился севернее базы миль на сто. Шторм дошел сюда позднее. Китобоец только успел подобрать и пришвартовать к своим бортам двух финвалов, как засвистел ветер. «Шторм» взял курс на базу, но внезапно накатившаяся высокая волна почти перешла через него и снесла антенну. Судно с задраенными дверьми и люками напоминало поплавок, который, как ни заливай его водой, как ни толкай вглубь, все равно вынырнет на поверхность. Машина работала безотказно, и Волков был спокоен. Он даже ухмыльнулся:
Пускай немного потреплет, а то весь сезон точно в луже плавали.
Море било в борта пенящимися волнами. С каждым часом сила шторма нарастала. Китобоец часто сбивался с курса. Киты тормозили ход, задерживали судно. У Волкова мелькнула мысль: не бросить ли китов? Но тут же он отверг ее. В этом случае исчез бы всякий смысл борьбы со штормом. Какой бы силы ни был шторм, китобоец все равно выйдет из него, но выйти без китов – это позор. Над ними же вся флотилия будет смеяться!
Видимость уменьшалась. Сверху сыпался мокрый снег. Со всех сторон ухало море, и казалось, что нет никого и ничего больше на свете, кроме вот этого маленького суденышка с его тонкой металлической обшивкой.
Курилов и все свободные люди из команды сидели в кубрике. Уцепившись кто за что мог, моряки, как всегда в таких случаях, вспоминали, кому какие штормы приходилось переживать. Курилов слушал рассеянно. Удары волн о судно, грохот их над головой привели его к той же мысли, что была и у Волкова, – бросить китов. Но он еще не пришел к окончательному решению.
К Волкову поднялся Слива. Стараясь пересилить рев шторма, он кричал:
Швартовы ослабли! Можем китов потерять!
Буря словно намеревалась отобрать у китобоев их добычу. Волны подхватывали туши, били ими о борт, тянули от судна. Скрипели и терлись тросы. Волков понял, что спасти добычу невозможно. Он прокричал:
Руби тросы!
Слива, сделав вид, что согласен, исчез с мостика и скатился в кубрик. Быстрым взглядом окинул лица моряков. На них по-разному отражались чувства: одни хмурили брови и сжимали губы, другие, подняв головы кверху, вслушивались в рев бури, третьи непрерывно тянули папиросы. Курилов что-то сосредоточенно обдумывал. Один из матросов рассказывал какой-то анекдот.
–! Приходит однажды теща к зятю и видит...
Внимание, мальчики, я сейчас вас проинформирую, – обтирая ладонью мокрое лицо, проговорил Слива.
Все вопросительно посмотрели на него.
Капитан хочет китов бросать! Швартовы ослабли.
Правильно! – угрюмо, но твердо поддержал Курилов. – Нельзя рисковать судном!
Наш гарпунер сказки любит слушать в шторм, – обозлился Слива. – Китов можно спасти!
Да ну? – протянул кто-то.
Ну, сказал твой папа, увидев сына в мокрых пеленках, из этого парня вырастет моряк. – Слива нахлобучил на голову шапку. – Кто моряк, тот со мной наверх! Не дадим китам пропадать.
Слива побежал вверх по трапу. За ним ринулись китобои. Волков не стал останавливать команду. Привязавшись тросами, моряки, рискуя быть смытыми за борт или сорваться и оказаться между тушами и бортом, крепили швартовы. Вместе с ними был и Курилов.
Правильно, кореш! – кричал ему Слива.
Что-о? – не понял Курилов.
Сообщу в письме! – Слива чуть не захлебнулся от накрывшей их волны...
Так прошли сутки. На базе были в тревоге. По-прежнему не было связи с китобойцем.
Ольга сидела в своей каюте и думала о Леонтии. Где сейчас «Шторм», что с командой? К сердцу ее подступила такая боль, что Ольга не выдержала и отправилась к Горевой.
Как хорошо, что ты пришла, – встретила Нина подругу. Она взяла Ольгу за руку и усадила рядом с собой на диван. – Знаешь, о чем я сейчас думала? О том, что мы с тобой, да и все, кто теперь на флотилии, очень счастливые люди. И вот, когда я об этом думаю, у меня становится очень хорошо на душе и хочется как можно больше сделать, чтобы отблагодарить за это счастье. А ты? У тебя бывает такое? – Горева заглянула в глаза Ольги.
Счастье? Ну, конечно, счастье. Я раньше много мечтала о своей будущей жизни, о счастье. И вот я его нашла, счастье. Ты права. Тут я встретила Леонтия...
Ольга уткнулась лицом в плечо подруги и заплакала. Сквозь слезы она проговорила:
Где он? Где «Шторм»? Может быть, их уже и нет? А я про него заметку злую написала! – И она еще сильнее заплакала.
Горева, обняв подругу, гладила ее по волосам. Она хотела найти какие-то успокаивающие слова, но, представив себя на месте Ольги, только крепче прижимала ее к себе.
...Утро третьего дня встало тихое и солнечное. Еще проплывали в небе тучи, еще прорывался откуда-то холодный ветер и срывал с гребней волн брызги, но уже не штормило.
Недалеко от «Приморья» шли «Фронт» и «Труд».
Пошлем их на поиски «Шторма», – предложил Степанов капитан-директору.
Но едва китобойцы развернулись, как по базе пронесся радостный, подхваченный всеми возглас:
– Идет! «Шторм» идет! Ура-а-а! Вдали показался «Шторм». У бортов судна были киты.
3
Стоял солнечный осенний день. Дул холодный ветерок. Рабочие базы отдыхали. Побритые, приодетые, они сидели в заветренных местах и, покуривая, вели неторопливые разговоры, перебрасывались шутками.
Можура собрал в клубе базы командный состав флотилии» а также гарпунеров и бочкарей. За маленьким, покрытым кумачом столиком сидели Степанов и Старцев. Капитан-директор стоял у трибуны, заканчивая свой небольшой доклад.
Итак, товарищи, – говорил он, – второй промысловый год нашей флотилией завершен. Мы добыли по сто тринадцать китов на одно охотничье судно. Наши советские гарпунеры за один сезон догнали и перегнали иностранных гарпунеров!
Раздались аплодисменты. Журба сидел рядом с дядей Митей. Кок задорно подмигнул:
Они сотни лет, а мы за полгода. Как это? А? Здорово?
Черт побери вас всех!
Дайльтон побледнел от ярости. Голос у президента китобойной компании перехватывало.
Вот, полюбуйтесь, – прохрипел он. – Флотилия «Приморье» за сезон добыла триста тридцать девять китов. Триста тридцать девять! – повторил он. – При трех судах! А мои гарпунеры доказывают, что больше семидесяти китов на судно добыть невозможно. Бездельники! Снизить им оплату!
Дайльтон поднялся, нервно заходил по кабинету – долговязый, высохший. Гжеймс сидел в кресле и следил за движением своего шефа. Дайльтон подошел к нему, остановился и заложил руки в карманы:
Почему вы не сообщили мне раньше о том, что все наши усилия пошли впустую?
Я надеялся еще кое-что предпринять, но... – советник развел руками, – выгнали наших гарпунеров.
Это я и без вас знаю, – снова раздражаясь, сказал Дайльтон.
–. Послать на русскую флотилию новых людей не уда-ось. Грауль...
– Грауль действовал очень хорошо, – прервал Гжейм-а Дайльтон. – По-видимому, для борьбы с русскими
нужны другие способы. А пока мы будем их искать, большевики разовьют еще больше свой китобойный промысел. Нельзя этого допустить. Нельзя! Вы слышите?
Борьба против русской флотилии требует больших расходов, – сказал Гжеймс.
К черту расходы! – крикнул Дайльтон. – Я готов истратить в десять раз больше, только чтобы не видеть
а морях русских китобоев.
Дайльтон вдруг стал сосредоточенным.
– Хорошо, черт возьми! – сказал он наконец. – Попробуем еще один ход. Где сейчас Грауль?
В Хакодате...
– Прекрасно, – кивнул головой Дайльтон. Он нажал кнопку звонка. Вошел секретарь с блокнотом
в руках. Дайльтон приказал:
– Соедините меня с японским консулом. Секретарь исчез. Гжеймс улыбнулся: он кое о чем начал догадываться.
У вас, господин президент, государственная голова, – сказал он.
На столе загудел телефон. Дайльтон поднял трубку:
Мистер Сато? Добрый день. Мне нужно к вам по срочному делу. У вас прием? Пошлите всех к черту. Еду немедленно.
Президент бросил трубку на рычаг.
Японцы помогут мне. В конце концов они тоже в этом заинтересованы...
Флотилия шла мимо небольших пустынных островов. Вахтенный помощник спокойно прохаживался по мостику, когда вдруг из-за одного островка вырвались два миноносца под японским военным флагом.
Миноносцы шли прямо на плавучую базу. Вахтенный вызвал Можуру. Миноносцы были уже хорошо видны простым глазом. Можура вошел в радиорубку.
Немедленно свяжитесь со штабом отряда военных кораблей, – сказал он радисту.
Трудно, – покачал головой радист. – С утра нас все время кто-то глушит.
Все равно связывайтесь! – приказал Можура. Затем он изменил курс базы, направив ее к советскому берегу. Капитан-директор пригласил Степанова. Михаил Михайлович мгновенно оценил обстановку. v
Ждали нас, не иначе. Ну что ж! Не будем вступать с ними ни в какие переговоры.
Эфир был забит шифрованными передачами многих японских судовых радиостанций. Радист, хотя и с большим трудом, но связался со штабом. Оттуда ответили:
Продолжайте идти своим курсом!
Можура вопросительно посмотрел на Степанова. Пом-полит кивнул:
Помощь нам будет!
Японские миноносцы шли уже на параллельных с базой курсах. Можура запретил людям выходить на палубу. Неожиданно один из миноносцев пошел на сближение. Хорошо стали видны на японском корабле фигуры офицеров, матросов. Над миноносцем взвилось несколько цветных флагов.
«Следуйте за мной!» – прочитал Можура и теснее сжал губы. Он продолжал вести базу прежним курсом. Несколько минут миноносец шел рядом с базой, затем резко рванулся вперед и, сделав круг, стал почти борт к борту с нею. На мостике миноносца появился еще один офицер. В рупор он крикнул по-русски:
Приказываю следовать за мной!
После этого миноносец отвалил в сторону. Однако база не изменила курса. На миноносце сыграли боевую тревогу. Ее повторили на втором японском корабле.
Можура обеспокоенно посмотрел на Степанова. Помполит проговорил:
– На испуг берут. У нас слабонервных нет. Некоторое время флотилия и миноносцы шли, не изменяя положения. Но вот взвились новые флаги:
«Следуйте за мной или открываю огонь!»
Этого от них можно ожидать, – сказал Степанов. – Приготовь, капитан, шлюпки.
Н а кораблях поднялась беготня: японцы начали заряжать орудия, направляя стволы на базу.
Не посмеют! – Степанов сжал кулаки. – Это провокация. Они в наших водах! Пираты!
Снова прозвучал горн. Офицеры у орудий подняли руки – знак, что сейчас будет подана команда открыть огонь. Можура стоял, откинув голову. Степанов неторопливо поднял бинокль и стал рассматривать миноносец.
Грауль! – удивленно проговорил он, повернувшись к Можуре.
Кто? Где?
На мостике миноносца!
Степанов не ошибся. Грауль действительно стоял рядом с японскими офицерами. Он и не скрывался, уверенный в том, что план захвата флотилии удастся японцам. Издевательски улыбаясь, Грауль курил сигару.
Японский офицер подал команду. На палубе у орудий засуетились артиллеристы. Грауль отлично видел Степанова, Можуру. Их спокойный вид поднял в нем такую жажду мести, что Грауль нетерпеливо, грубо крикнул офицеру:
Скорее, что вы медлите?!
Офицер подал новую команду. Еще секунда, и началась бы стрельба, но в этот момент показался советский сторожевик. Он шел к базе с большой скоростью, оставляя за собой пенистый след. Описав полукруг, сторожевик вышел между японскими судами и «Приморьем» и просигналил японским миноносцам:
«Немедленно покиньте советские воды!» Один из миноносцев ответил пестрым набором сигнальных флагов: «Следуйте за мной. Вы арестованы!» Все японские миноносцы направили на базу и сторожевик пушки и пулеметы.
Сторожевик предупредил японцев: «Ответственность за незаконные действия возлагается на вас». На миноносцах снова прозвучал сигнал к бою. Степанов усмехнулся: —• Пытаются запугать! Можура приказал:
С палубы всем сойти вниз!
Однако это была единственная команда капитан-директора, которая оказалась невыполненной, так как в этот момент все услышали густое гудение моторов. К флотилии в высоких бурунах шли торпедные катера. Китобои закричали:
Ура-а-а!
Грауль в ярости швырнул сигару за борт:
О черт!
Он ударил биноклем по поручням мостика, и стеклянные брызги звонко упали на палубу. Миноносцы легли на новый курс и стали уходить от флотилии.
Торпедные катера преследовали их до границы территориальных советских вод. Выйдя в нейтральную полосу, японцы остановились и долго следили за тем, как уходила из пределов их досягаемости советская китобойная флотилия.
На «Приморье» поднялся командир сторожевого судна. Его встретили у трапа Можура и Степанов.
За вашей флотилией японцы следили давно, – сообщил командир сторожевика. – Они засекли ее местонахождение. Эта засада японцев – одна из многих. Но вы можете быть спокойными. Вас надежно прикрывают советские военные моряки!
Степанов, стоявший рядом с Можурой. сказал:
– Борьба так не закончится. Еще не раз придется нам встретиться с врагом!
Подошел вахтенный с радиограммой. Можура прочитал ее.
Северов запрашивает, когда будем во Владивостоке, —повернулся капитан-директор к помполиту. – Что ж, идем точно по курсу, значит, будем в назначенное время.
– Да, так мы ему и ответим, – проговорил Степанов. Командир сторожевика пожелал китобоям счастливого
плавания и вернулся на свое судно. Китобойная флотилия быстро шла на юг. За бортом мерно вздыхал океан, отражая бесчисленные высокие и яркие звезды бескрайнего неба. Они казались Можуре огнями праздничной иллюминации. И в сердце его звучала праздничная музыка. Касаясь плечом помполита, Можура с наслаждением вдыхал прохладный морской воздух. Необъятный океан расстилался перед ними до самого горизонта.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
1
Мы готовы к выходу на промысел! – заключил свое сообщение капитан-директор флотилии Можура.
Управляющий трестом посмотрел в окно на голубую бухту Золотой Рог, лежащую среди высоких зеленых склонов сопок. На рейде стояли база «Приморье» и китобойные суда. Залитые ярким весенним солнцем, они были хорошо видны.
Северов провел рукой по гладко причесанным седеющим волосам и, поднявшись из-за стола, подошел к карте Дальнего Востока, занимавшей половину стены. На ней разноцветными пунктирами были отмечены курсы двух предыдущих плаваний китобойной флотилии. В первый год промысла путь этот был более извилист.
Вы, товарищи, конечно, заметили разницу между курсами, – сказал Северов. – Сколько лишнего времени и средств потеряли вначале. А почему? Да потому, что у нас не было опыта, знаний и потому, что нам мешали, вредили.
Директор треста, глядя на карту, вспоминал события, происходившие на флотилии в годы работы там иностранцев. Он взглянул на Можуру, Степанова, Орлова, Шубина, Волкова, внимательно слушавших его, и улыбнулся:
Все китобойные «сверхсекреты» раскрыты. Нужно только настойчиво осваивать этот промысел. Наша задача – добывать как можно больше китов, но только взрослых и с соблюдением определенных установленных правил.
Северов роздал капитанам отпечатанные на машинке предварительные правила охоты на китов и продолжал:
В тысяча девятьсот двадцать седьмом году Лига наций попыталась кое-что предпринять в целях сохранения и воспроизводства китов, но желаемых результатов не достигла. Американские, английские и другие китобойные компании в погоне за большими прибылями по-прежнему ведут промысел китов хищнически. Наши предварительные правила предусматривают, какой породы, в каком возрасте и какой длины китов можно бить. Со временем эти правила, мы надеемся, будут узаконены и распространены среди всех китобойных компаний.
Взяв указку, Северов протянул ее Можуре:
– Познакомьте меня с новым курсом флотилии. Можура подошел к карте, и указка заскользила по
голубому полю от Владивостока, мимо Сахалина и Курильских островов, к Камчатке.
Результаты китобойного промысла прошлых лет показали нам, – говорил Можура, – .что мы шли не теми путями, по которым перемещались китовые стада. В этом году мы решили пойти новым курсом, который назвали курсом Северовых. Более месяца назад в предполагаемый район охоты вылетел профессор Старцев. Сейчас он ведет разведку с воздуха на основании записей Северовых и своих собственных наблюдений...
Старцев оказывает нам все больше помощи! – вставил Степанов.
Действительно, работает он сейчас с большим жаром, – подтвердил Северов. – Его статьи о китах, о способах их добычи и использования туш, опубликованные в печати, вызвали большой интерес.
Он задумал интересное дело. Решил детально, на практике, проверить работу Северовых, – сказал Можура. – Причем не один, а вместе с Горевой.
Правильно, – одобрил Геннадий Алексеевич. – Ну что ж, желаю вам, товарищи, успехов в новом сезоне.
2
На невысокой эстраде лысеющий мужчина, картавя, пел под джаз-оркестр о бананово-лимонном Сингапуре, но его никто не слушал в накуренном зале владивостокского ресторана «Версаль». Звон рюмок, ножей, голоса, шарканье ног танцующих сливались в утомляющий шум, от которого болезненно морщился худощавый человек в модном, отлично отутюженном коричневом костюме. Круглое, с маленьким подбородком и зеленовато-серыми глазами лицо его выглядело усталым.
Уже четвертые сутки штурман Свидерский ужинает в одиночестве за крайним правым столиком, и никто не подходит к нему и не просит прощения за опоздание.
В зале свободных мест почти нет, а он всем отказывает. На него начинают коситься, ему кажется, что он стал центром всеобщего внимания. А этого внимания Свидерский как раз больше всего и боится. От волнения на его лице выступает пот, и снова приходится заказывать пиво, курить до одурения. Он чувствовал себя так, будто сидел на иголках.
Свидерский не заметил, как около занятого им столика очутился человек в форме моряка торгового флота. Его лицо с усиками было желтым. Черные глаза смотрели пристально, изучающе.
– Прости, Георгий, что я опоздал, – сказал моряк и, не дожидаясь приглашения, уселся за столик.
Свидерский что-то произнес, налил гостю пива, тот залпом выпил, отодвинул от себя бокал и неторопливо, вполголоса заговорил. Свидерский, потягивая пиво, изредка, словно рассеянно, посматривал на публику. Со стороны можно было подумать, что два друга беседуют о каких-то незначительных, маловажных вещах.
Ну, Свидерский, устроились на китобойную флотилию?
– Да, но...
Я спрашиваю, а вы отвечайте! – оборвал моряк. – Кем устроились?
– Штурманом на китобойное судно «Шторм», – присмирев ответил Свидерский.
Дурак! – тихо выругался моряк. – Зачем вы там яужны? Вы нужны на базе «Приморье», или вы забыли?
Нет, но на базу не требовался штурман, – облизнув пересохшие губы, виноватым тоном произнес Свидерский.
– Простым рабочим надо было идти. – Моряк закурил сигарету. – Нам нужен свой человек на базе, вас для этого сюда и прислали, господин Скидельский.
Свидерский вздрогнул. «Господи! Он знает мою подлинную фамилию».
Мы знаем, – продолжал моряк, – что вы ненавидите большевиков не меньше нашего, а может, и больше. Они отобрали у вас все.
Да, у отца были здесь, в Приморье, рудники, торговля, суда, – сказал Свидерский. – Они все отобрали, и я поклялся мстить.
Вас здесь никто не знает? – спросил моряк.
О, нет! – улыбнулся Свидерский. – Я с детских лет жил и учился в Америке. Сейчас я – штурман из Одессы.
Очень хорошо, – кивнул моряк. – Но начало у вас плохое. Вам надо перебраться на базу и помочь нам. Делайте, что хотите, но переходите на базу. Там сдружитесь с радистом и давайте радиограммы своей «невесте». Шифр знаете?
Да.
Моряк протянул Свидерскому пачку сигарет. Они закурили, с удовольствием затягиваясь ароматным дымом.
3
Вскоре после выхода флотилии «Приморье» на промысел управляющего трестом Северова пригласили в областное управление НКВД.
Геннадий Алексеевич терялся в догадках: по какому поводу его вызывают? Быть может, на флотилии произошло что-нибудь серьезное, такое, чем интересуются органы, призванные вести борьбу с агентами иностранных разведок?
В полученной утром от Можуры радиограмме сообщалось, что флотилия пришла в район промысла и начала поиски китовых стад. Все в порядке. Но чем ближе подходил Северов к старинному серому зданию на одной из самых шумных улиц города, тем больше усиливалась тревога за флотилию, за благополучный исход промысла.
Оказалось, Северова вызвал к себе начальник областного управления Яльмаров. Пожилой, широкоплечий, в простой грубошерстной солдатской гимнастерке с одним темно-вишневым ромбом на петлицах, он крепко пожал руку директора, пригласил сесть:
– Разговор у нас, вероятно, затянется.
Яльмаров неторопливо закурил. Лицо его с угловатыми чертами и глубокими складками у глаз и рта осветилось улыбкой и сразу же утратило суровую сосредоточенность. Темные глаза смотрели приветливо и в то же время проницательно.
– Я хорошо знал Ивана Алексеевича, – сказал Яльмаров.
Он коротко рассказал о своем недолгом знакомстве с Иваном Алексеевичем.
До сих пор чувствую за собой вину. Я в какой-то степени виноват, что так нелепо погиб ваш брат.
Они помолчали. Яльмаров постучал карандашом по столу:
В борьбе всегда приходится нести жертвы. – И он перешел к Делу: – Я хочу познакомить вас с некоторыми фактами, которые проливают свет на события, происходившие на вашей флотилии. И хотя все это относится уже к прошедшим годам, тем не менее, как нам кажется, представляет интерес и по сей день.
Яльмаров достал из стола желтую папку и, раскрыв ее, стал перебирать листы. Помолчав, точно собираясь с мыслями, он посмотрел на Северова:
Вы сами вели флотилию из Ленинграда во Владивосток и, очевидно, помните, какие были происшествия во время рейса.
–На память не жалуюсь. – Северов почувствовал, что за словами чекиста кроется что-то очень важное.
Вспомните, во время стоянки в Киле на берег были приглашены иностранные гарпунеры?
Верно, – подтвердил Северов. – Гарпунеры Харсен и Тран Майер пожелали встретиться с каким-то старым другом. Андерсен, по своему обыкновению, был пьян, а Нильсена никто не приглашал.
Так вот, Геннадий Алексеевич, – просто, без всякого нажима в голосе, заговорил Яльмаров. – Нам стало известно, что гарпунеры были вызваны агентами иностранной разведки. На берегу от них взяли подписку, что по приходе во Владивосток они покинут флотилию.
Так и произошло, – вырвалось у Северова. – Но скажите, если можно, какая цель преследовалась при этом?
– Для вас не секрет, – продолжал Яльмаров, – что, когда наша флотилия стала реальностью, иностранные китобойные компании встревожились и больше всех забеспокоилась компания Дайльтона. Вы еще не успели выйти из Ленинградского порта, а его советник Гжеймс направился в Берлин и оттуда – в Киль. Там по его заданию велись переговоры с гарпунерами, закончившиеся подписанием обязательства уйти с флотилии по прибытии во Владивосток. Конечно, гарпунерам была выдана крупная сумма.
Компания американская, разведка немецкая, – проговорил директор треста. – Как это у них согласуется?
Очень просто. Интересы общие. Они учитывали, что успешная работа флотилии «Приморье» наверняка может неблагоприятно отразиться на доходах компании Дайльтона, у которой мы закупали китовую продукцию.
Сейчас закупка совершенно прекратилась, – сказал Северов.
Значит, Дайльтон лишился части прибылей, – засмеялся Яльмаров. – А там, где до этого доходит дело, господа капиталисты звереют, идут на все. Так вот они предприняли необходимые меры, чтобы гарпунеры покинули нашу флотилию и она не могла начать промысла, так как вы были связаны договором и не могли ставить своих людей к пушкам. Но этим они не ограничились, а пошли дальше. Вспомните, когда база проходила через Кильский канал, что там произошло?
Мы полагали, что нам дали недостаточно опытного лоцмана, а выходит – это диверсия? – подался вперед Северов.
– Лоцман был опытный, но он выполнял задание разведки и не справился, видно, сильно волновался и допустил просчет. «Приморье» отделалось небольшой вмятиной, а должно было пропороть себе обшивку и стать на доковый ремонт.
Негодяи, – глухо проговорил Северов.
С этого началась борьба иностранцев против нашей китобойной флотилии. Вас впереди ждали новые неприятности, – продолжал чекист. – На флотилию при содействии троцкиста Дукина был принят неуч Хардинг, Расчет у Дайльтона и его сообщников был на срыв разделки туш. Доконать вас, если не мытьем, то катаньем.
Яльмаров достал из стола фотографию и протянул ее Геннадию Алексеевичу:
А это знакомая вам личность?
Грауль?
Именно он, Отто Грауль, – подтвердил Яльмаров. – Известный китобой, теоретик гарпунерского дела, а мы добавим, – опытный диверсант. Он же Юрт Бромсет, гарпунер на флотилии «Вега», убивший вашего брата. Ну всю эту историю вы знаете.
Северов рассматривал фотографию. Ему до мелочей было знакомо это волевое, с сильными чертами, прямо и упорно смотрящими глазами лицо. Голова немца была несколько откинута назад, светлые волосы гладко зачесаны.
Так вот, когда вы решили поставить к пушке Нильсена, враги всполошились. Дукин об этом поспешил сообщить им, и на флотилию был прислан Грауль, чтобы сорвать промысел, убрать неугодных гарпунеров.
Каким понятным сейчас становилось Северову многое. А сколько они со Степановым ломали голову, сколько провели бессонных ночей!
Грауль – матерый шпион. – Лицо Яльмарова стало замкнутым, строгим, а глаза чуть прищурились. – Он неохотно брался за выполнение нового задания. У него были серьезные опасения за исход дела на советской флотилии.
Какие? Почему?
Грауль не новичок в наших водах. Это агент не только немецкой, но и американской разведки. Так сказать, слуга двух господ. Кроме тех, о которых вы уже знаете, замышлялись и другие диверсионные акты на базе. Нам нужно быть и впредь бдительными.
– Это верно, – согласился Северов. А Яльмаров продолжал:
Наши правила охоты на китов, регулирующие промысел в дальневосточных водах, встречены за границей враждебно. Там пытаются представить это как пропагандистский трюк большевиков, клевещут, что советские китобои сами истребляют китов, не достигших зрелости, бьют всех подряд.
Северов с интересом посмотрел на своего собеседника, удивляясь его осведомленности в китобойном деле. Чекист уловил взгляд управляющего трестом и сдержанно улыбнулся.
Нам многим приходится заниматься и многое изучать. Так вот, иностранные компании, конечно, понимают, что недостаточно голословных обвинений, требуются Доказательства, факты. Это надо иметь в виду. Мы не можем сказать, что у нас на флотилии нет агентов Дайльтона, которые попытаются подстроить нам новый сюрприз, скомпрометировать наших китобоев. Как мне известно, проекты наших правил, регулирующих промысел китов, предполагается внести на рассмотрение международной конференции по китам.
Да. Мы вошли по этому вопросу с ходатайством в правительственные органы, и нас поддержали.
Тем более надо зорко следить за тем, чтобы не допустить ни одного нарушения правил. Малейший промах будет ловко использован против ваших предложений, которые наверняка попытаются провалить господа из заграничных китобойных компаний. Так давайте обсудим мероприятия, которые необходимо провести на флотилии, – предложил Яльмаров, доставая из папки бумаги. Северов углубился в чтение документов.
