Текст книги "Королева Златого Леса (СИ)"

Автор книги: Альма Либрем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 29 страниц)

Он мог бы сражаться.

Но палица оказалась для него вариантом проще.

Она скользнула в его руках – быстро, мгновенно. Миро полагал, что это его убьёт – солнечный свет, гогот людей и поражённые взгляды, скользившие по его кошмарным шрамам. А он словно не заметил. Словно не снял с себя маску. Так и остался спрятанным в далёкой скорлупе, которую не пробить, сорвав какую-то тяпку.

И теперь он не пропускал удары. Миро знал, что сам сражается в полную силу; знал, что должен выиграть. Он всегда побеждал. Он даже с эльфами сражался; подумать только, на его руках кровь этих проклятых! Ненавистных остроухих…

– А сколько ты убил эльфов, чтобы быть в Академии? – шипя, спросил он, пытаясь нанести решающий удар.

– Столько, сколько ты никогда в жизни своей не видел, – Мастер толкнул его палицей в грудь – и Миро повалился на спину, чувствуя, как ослабевают пальцы.

Точки.

Он знал, куда надо бить. Знал, как ударить, чтобы теперь тело не шевелилось – или это всё ещё была магия. Вскинул руку, и второй меч попросту испарился. Их маги – их нормальные маги, – не могут пользоваться своим даром настолько безнаказанно. Они не бьют своих. Они не убивают.

Не ставят победно ногу на грудь.

Впрочем, Мастеру это было и не нужно. Он выпрямился – впервые за годы видел его Миро с прямой спиной, – отвернулся от них всех и зашагал в Академию, никого не призывая.

Первым за ним ступил Рэ. Потом – потянулись и остальные вереницей, которую замкнул Фирхан.

И когда врата Академии закрылись, а Миро так и остался лежать на спине, он подумал – так не должно быть. Он не имел права проиграть; не человеку. Он никогда никому не проигрывал. И эльфам тоже. Он проиграл бы только истинному Вечному, наверное, но их в этом мире не осталось, а уши у Мастера круглые, как у любого нормального человека. Только шрамов слишком много.

Глава вторая

Год 117 правления Каены Первой

Она не сомкнула глаз до самого утра, пока наконец-то первые лучи солнца не очертили осколки теней Тварей Туманных, изгоняя на какие-то короткие часы из Златого Леса. Рэн не оставил её за линией спокойствия одну, но и ближе не подходил; он всё стоял на самом краю, словно собирался перешагнуть невидимую границу и броситься с распахнутыми объятиями к ужасным монстрам и чудищам, что таились там, снаружи. Ему было абсолютно всё равно, убили бы они его или нет; может быть, мужчин просто отлично знал, что магия его окажется куда сильней?

И всё же, когда он обернулся к ней вновь, Шэрре показалось, что что-то не так. Вечный не хотел к ней прикасаться, а когда подавал руку, помогая встать, скривился, словно ему было больно, хотя эльфийка отлично знала, что на ладонях мужчины нет ни единого шрама, ни одной царапины. Маг, он мог исцелить всё, что угодно.

– Не колдовать, – тихо изрёк он. – Не выдавать, что ведьма. Молчать. Перед королевой пасть на колени и не проронить ни слова. Быть покорной. Выполнять все до единого приказы.

– Даже если она прикажет мне перерезать себе горло? – отозвалась Шэрра, всё ещё не в силах заставить себе представить, как это – подчиниться их кошмарной королеве. Единственным смыслом её жизни долгие годы было не попадаться ей на глаза, ни за что не оказаться в плену у жуткой ведьмы, страшной, с алым пламенем вместо волос… А теперь – куда сбежать? Вечный – последний Вечный, – не просто так пережил всех своих предшественников и друзей.

– И насладись солнцем, – его улыбка была злой. – Там, в столице, ни один луч не пробьётся сквозь кошмарную тьму королевы.

Он ступил вперёд, и Шэрра последовала за ним.

Они возвращались. К замку, к людям, которых он оставил, наверное, под златыми деревьями или на территории разрушенного строения, куда вряд ли добровольно зашла бы даже Тварь Туманная.

Живых оказалось всего двое. Высокие, с длинными боевыми посохами в руках – ритуальное оружие. Смертельное даже. У Вечного был только меч; он словно надеялся никогда не сжимать ядовитую палицу в своих пальцах. И магам, говорят, это вредило.

Да и что за ужас…

Шэрра знала, как делали это оружие. Когда Златое Дерево – то, которое было твоей душой, то, в честь которого дали тебе имя, – умирало, а эльф оставался ещё жить, он мог воспользоваться сердцевиной. Мог сотворить из неё могучее оружие, что оставляло бы смертельные ожоги, разъедало бы кислотой каждого, кроме его хозяина. К сердцевине Златого Дерева может прикоснуться только тот, кто сам им есть.

До Каены Первой никто не трогал священные растения. Теперь, когда можно всё – и в тот же миг ничего, – воины сами соглашались срубить их, и потом изготавливали эти палицы. С ними провожали заключённых – так же, кажется, они встретили и Роларэна, без должного почтения к вечному, зато вскинув своё оружие.

– Где остальные?

– Куда ты посмел уйти? – холодно спросил один из них, с волосами белыми, будто бы снег – Шэрра видела его всего раз в жизни, когда ещё хоть что-то, кроме хлопьев пепла, прорывалось сквозь сплошные тучи над Златым Лесом. Когда солнце не было праздником, случавшимся раз во много-много лет.

– А это ведьма? Та самая, которую приказала поймать королева? – второй говорил немного мягче, но всё равно без должного уважения к единственному, кто застал век Вечных. Единственному, что ещё был способен возродить древний эльфийский род – вряд ли это в самом деле было реально, но и его… по какой причине беречь такую яркую, такую страшную опасность для их королевы? Она ведь не глупа. Она изничтожила почти всех. И кого оставила?

О Роларэне Шэрра знала только то, что уже раз пережила с ним встречу. И помнила тот почти отеческий взгляд и короткое касание к цветку в руках её матери. Он тогда так нежно, так мягко улыбнулся; на суровом лице нынче не было и следа того эльфа.

Мужчина протянул руку – и перехватил палицу светловолосого чуть выше, так, что та ударила собственного хозяина по ногам. Он даже не скривился – капельки крови потекли по тонкому основанию волшебного оружия, но Рэн будто не чувствовал боли.

– Твари Туманные не оставили от вас и кусочка мяса, правда? – довольно протянул он, и на тонких губах заиграла издевательская улыбка. – Спрячьте палицу, дети. Я прожил в десятки раз больше вас; жжение кожи – не помеха для убийства.

Он разжал ладонь, и на мгновение Шэрре показалось, что она почти видит кости – настолько чужая палица прожгла ему ладонь. Но прошла секунда – и ничего не было, только мертвенно бледное лицо и гладкая, ровная кожа, без единого следа раны.

Мужчина шагнул к лошадям – их было целых шесть, значит, как минимум трое эльфов погибли этой ночью. Шэрра не хотела спрашивать, что с ними случилось, и так глаза – но ведь она пережила ещё один приход тьмы. Теперь, в этом солнечном полумраке, рядом с Вечным, могла надеяться на долгую дорогу ко дворцу Каены Первой – до той поры, пока не предстанет перед Кровавой. Перед той, что разрушила её жизнь уже давным-давно – а теперь только добавит последнюю капельку кровавых красок к портрету. Она это любит; древнее мастерство кошмарных чар Её Величества известно каждому, и нет человека, что её бы не боялся.

Он не пользовался магией, чтобы отвязать лошадей от дерева. Да и отвёл только двоих в сторону – одни поводья буквально швырнул Шэрре, и она поймала их, казалось, чудом. Движения Рэна смазывались; никогда эльфы на самом деле не оправдывали глупых сказок о невероятной быстроте движений, но он, за долгую вечность слившись со своим даром, наверное, походил больше на тех их далёкого прошлого, а не на них, презренных, как, по слухам, говорили люди, "остроухих".

Конь оказался спокойным. Шэрра запрыгнула в седло сама – сопротивление всегда было глупым, особенно если имеешь дело с Вечным, да ещё и с магом. Он и солдат этих не боялся; при прикосновении к чужой палице, как к чужой личности, люди обычно умирали в конвульсиях. Их пронзала невообразимая боль. Но то ли у солдат не было души, способной хоть на что-то, то ли её не осталось у Рэна – кровь на его руках на самого мужчину никакого впечатления не произвела. Ведь он не дурак и отлично знал, что так будет – тем не менее, словно сделал вид, что для него это особого значения не имело.

Или так было на самом деле?

Солдаты к ним, разумеется, присоединились. Эльфы молчали; они ехали за спиной Вечного, с каждым поворотом отставая всё больше и больше.

– Какова их цель? – не выдержав часов тишины, спросила Шэрра.

Было холодно; она подумала, что, наверное, не лучший способ вырваться из обыденности и мрака дней – отправиться к королеве Каене. Может, попробовать убежать в Златой Лес, сбиться с относительно безопасной дороги? Но ведь граница всё равно не выпустит её на свободу, а значит, она умрёт от рук Её Величества или Тварей Туманных. А какая разница, каков вариант выбирать?

Выживай, пока есть шанс. Тяни время. Златое правило Златого леса.

– Королева Каена не переносит ведьм в своём государстве, – сухо ответил Роларэн. – Будь то Вечный или какая-то девочка из леса.

Она содрогнулась. Разумеется, королева Каена не могла отправить кого-нибудь за нею. А это свидетельствовало только об одном – если б она тогда не колдовала, то и сейчас мало интересовала бы Её Величество. Или нет?

– Ты ведь не служишь ей, – наконец-то промолвила эльфийка. – И пришёл сюда не за мной.

– Я возвращаюсь к подножию трона Её, – фыркнул Рэн, и в его голосе отчётливо слышались презрительные нотки. – Почему бы по пути не отыскать для Королевы игрушку забавнее, чем сухой и костистый Вечный?

– Нет ничего забавнее, – хмыкнула Шэрра в ответ, – чем вымирающие виды.

– Разве что вымирающие бессмертные виды, – эльф даже не содрогнулся. Те, что ехали за их спиной, наверное, слышали каждое слово, пусть и делали вид, что отдаляются, или, может быть, девушка была слишком высокого о них мнения? Так или иначе, это не имело большого значения.

– А королеву, – она вдруг бросила на него быстрый взгляд, словно собиралась спросить что-то страшное, то, о чём ни один разумный эльф не решился бы говорить вслух, – можно убить?

Роларэн вздохнул.

– Убить можно всех.

– Тогда почему, – она обернулась на эльфов-стражей, что должны были их сопроводить, – этого никто ещё не сделал?

– Потому что все, кто видит в Каене кровавую королеву, способную умертвить весь мир, видят в ней угрозу, не способны и пальцем пошевелить, чтобы навредить ей, – Рэн казался таким спокойным и равнодушным, словно к нему это не относилось. – А тот, кто способен это сделать, увы, не замечает ни крови, ни боли. В его глазах она – лишь маленькая девочка, которую недостаточно сильно любили в детстве.

Шэрра умолкла. Видеть в Каене ребёнка? Разве существовал кто-то, кто был на это действительно способен? Она очень сомневалась, что их королева когда-то была беззащитным маленьким существом; только отвратительной, гадкой эльфийкой, что не способна ни на доброту, ни на милосердие. Сумасшедшая убийца – вот кто такая Каена Первая! И если Рэн допускает, что в ней было ещё что-то, он сам, наверное, не до конца в своём уме.

Впрочем, как она ещё может в подобном сомневаться? Ведь этот мужчина, способный победить Тварь Туманную – остановить её, вскинув руку, – всё ещё возвращался к королеве. Последний Вечный! Поддавался ли он тому страху, что и все остальные? Был кем-то третьим?

Или это он видел в Каене маленькую девочку?

– А ты?

Он не обернулся, но спина вдруг стала ровнее, твёрже, словно мужчина внезапно вспомнил о чём-то, что пугало и его. Сбрасывало эту до бесконечности равнодушную маску.

– Я – и то, и другое, – наконец-то ответил он. – Смотря как ты бросишь монету на этот раз.

– Так нельзя. Нельзя видеть в ней и ужас, и ребёнка, – возразила девушка.

– Можно. Во всех можно. Ты тоже кошмарна, – осклабился эльф. – Но ты хочешь быть свободной. Мне нравятся те, кто мечтает о свободе…

Шэрра не стала возражать. Он мудрее, он прожил на этом свете довольно долго, чтобы делать выводы и навязывать своё мнение остальным. И ей следовало бы просто кивнуть, соглашаясь – если б только она могла!

– Ты задаёшь мне вопросы, – внезапно промолвил мужчина, словно надеясь прервать воцарившуюся тишину. – Ты не дрожишь. И ты едешь к Королеве Каене.

– Ведь ты меня помнишь?

Он коротко кивнул.

– Помню. Я хорошо запоминаю одарённых, – он обернулся в последний раз на эльфов, что сопровождали их.

– Далеко до столицы?

– Два часа. И две смерти, – ответил он то ли загадкой, то ли так прямо, что она была не способна понять это.

И он был, несомненно, прав. Потому что эльфы, что должны были сопроводить их в королевский дворец, к Её Величеству Каене Первой, не дожили до камней Пылающего Пути и не переступили порог столицы. Но, разумеется, он не был провидцем. Смерти к его несуществующему дару видеть будущее не относились. Может быть, разве что немного – всегда выполнять всё, что даже мысленно себе же и обещает.

И он был, несомненно, прав. Потому что эльфы, что должны были сопроводить их в королевский дворец, к Её Величеству Каене Первой, не дожили до камней Пылающего Пути и не переступили порог столицы. Но, разумеется, он не был провидцем. Смерти к его несуществующему дару видеть будущее не относились. Может быть, разве что немного – всегда выполнять всё, что даже мысленно себе же и обещает.

* * *

Год 120 правления Каены Первой

Громадина Тони умел брать своей богатырской силой. Он, такой огромный, что, наверное, плечи и не объять руками, взмахнул мечом, раскручивая его, словно тут был пёрышком, и ринулся вперёд, в атаку. Несомненно, столь грозного соперника испугался бы каждый – и он нападал, заранее уверенный в собственной победе. Не было равных Громадине Тони из тех, кого Академия набрала в этом году.

Мастер не сдвинулся с места. Меч замер в сантиметре от его шеи; Тони запнулся и отступил на шаг в сторону.

– Почему ты остановился? – строго промолвил мужчина. – Нападай.

Парень только пожал плечами.

– Я отрублю вам голову, – отметил он. – Это не исцелят даже первые маги Академии.

– Я – первый маг Академии, – сухо отозвался тот. – Ты доведёшь свой удар до конца.

Тони отрицательно покачал головой. Убить человека, который даже не пытается обороняться, для него, может, и не было такой уж проблемой. Но убить Мастера, после нескольких недель обучения, он уже просто не мог. Было что-то во взгляде этого человека, что не позволяло закончить удар.

Он вновь прятался за чёрными тканями отвратительной мантии. Не открывал собственное лицо, вероятно, потому, что сам этого не хотел. И, может быть, Тони и мечтал изрезать его на куски – если б только Мастер хотя бы попытался сражаться. Но нет. Каждое занятие он вызывал одного из них, приказывал выбрать оружие и убить. И никто не смог этого сделать. Никто не закончил удар, не довёл дело до толку.

Определённо, если бы здесь был Миро, он выполнил бы добровольный приговор без минуты сомнения. Но ученики не могли.

– Когда эльф будет стоять напротив тебя и смотреть своими невинными ясными глазами, – сухо провозгласил Мастер, – ты тоже предложишь ему защищаться? Ты позволишь врагу взять оружие в руки, прежде чем наконец-то убьёшь его? В войне с теми, кто сильнее нас, не может быть праведности и чести. В войне вообще этого нет. Если ты хочешь убить хотя бы одного эльфа в своей жизни, то должен не задумываться. Ударить. Потом вспомнить о том, как надо было бить. Или, когда к тебе подойдёт королева Каена, ты позволишь себе миг промедления?

Тони промолчал. Он всё равно не был способен ударить беззащитного человека, зная, что это – друг. Он смотрел на Мастера и, вопреки всей своей былой ненависти к нему, не мог и пальцем пошевелить во вред. Откуда взялось это чувство безграничной преданности к тому, кого и вправду следовало бы изничтожить?

– Королева Каена, в конце концов, женщина, – выдохнул Громадина Тони, хотя произнёс её имя с каким-то необыкновенным придыханием, словно отождествлял её с каким-то неведомым божеством. Чем-то великим, пусть и кошмарным. Ведь даже злодеи имеют полное право быть вырезаны на скрижалях человечества. Пусть она и эльфийка.

– О, а от того, что она красива, от того, что носит юбку, что-то меняется? – скривился Мастер. – Если я натяну на себя платье, ты тоже будешь смотреть на меня влюблённым взглядом сумасшедшего?

Громадина промолчал. Ему, казалось, проще было смириться с тем, что Мастер к нему невероятно несправедлив, чем поверить в правдивость произнесённых слов. Ведь, рано или поздно, придётся признать собственный проигрыш – или свою победу. Тони хотелось бы оказаться на нейтральной полосе мнений. Быть там, куда не дотянутся ни Фирхан, ни Миро, ни даже этот человек без имени, которого они привыкли величать по его званию.

– Нападай, – сухо промолвил Мастер. – Вперёд.

Тони отступил на несколько шагов. Вновь повернул меч в руках, умело, показывая, что на войне за ним дело не постоит, а после рванулся вперёд…

И замер, когда до Мастера оставался всего лишь сантиметр. Меч дрожал в напряжённых руках, и лезвие почти коснулось того места, где под мантией, сотканной из кромешной тьмы, пряталась плоть. Тони тяжело выдохнул воздух, тряхнул головой – русые пряди лезли в глаза, мешая ему видеть. В ответ Мастер только едва заметно шевельнул пальцами, на сей раз без единого приказа – и ударной волной парня отбросило к противоположной стене.

Он застонал, пытаясь подняться, но волшебство держало крепко.

– У тебя был шанс, – сухо промолвил Мастер. – Ты мог бы напасть на мага и убить его. Что ты сделал? Дождался, пока он нанесёт свой удар.

– Маги действуют быстрее, – прошептал Тони. – Он не дал бы тебе даже подойти.

– Разумеется, – кивнул Мастер. – Но, возможно, и у мага будет зазор в его броне. Не кажется ли тебе, что надо воспользоваться любым шансом, когда сражаешься с эльфом? Или, может быть, тебе лучше познакомиться с королевой Каеной лично, а потом только поделиться с нам своим опытом?

Громадине Тони показалось, что все мысли о чести, что крутились в его голове, куда-то пропали. Может быть, по той причине, что их на самом деле никогда не было? Может быть, Мастер просто околдовал его, как это делает каждый маг, по словам Миро, и не позволял никому из учеников перерубить его пополам? А сам издевался, пытался заставить, вынудить это сделать, пока они бессмысленно бились, будто бы рыбы об лёд, о магию его брони.

Он будил в них чуждые мысли – для обучения ли? Тони никогда не хотелось прежде так сильно кого-то ударить, но он уже заранее знал, что против Мастера не выстоит. К тому же, тот вновь был со своей палицей, той самой, что была промаслена какими-то ядами – иначе почему он всегда надевал перчатки, прежде чем взять оружие в руки? И никому не разрешал к нему прикасаться. Говорили, что такое оружие раньше было у эльфов, но Тони не собирался верить слухам. Только один из известных ему людей сражался на палицах, Мастер. И, определённо, он не был эльфом. Нет, Мастер – что-то более тёмное, мрачное, злое и отвратительное, чем даже Королева Каена. И гнили в нём, наверное, больше. Просто он играет на стороне Фирхана – диво дивное, даже "выступает" сказать трудно. Для мага это и вправду было игрой в подчинение, к которой никому не хотелось привыкать, особенно Миро. Но выбора у них не было.

– Следующий – Рэ, – продолжил Мастер. – Бери любое удобное для тебя оружие. И попытайся, – он усмехнулся, – меня убить.

Взгляд полыхнул ещё ярче. Тони знал, что это магия. Теперь, когда он испытал её на собственной шкуре, парень чувствовал, как билось страшное волшебство в воздухе, как отчаянно оно жаждало свободы. Он теперь только осознал, что на самом деле все эти попытки сыграть честно были игрой в поддавки. Нет. Мастер околдовал их всех – и никто не сможет прорваться сквозь одурманивающее заклинание и хотя бы оцарапать его.

Рэ – точно. Худощавый, тонкий, будто бы какое-то стекло, едва-едва дышавший… Что он вообще, по правде, может? Тони знал, что Рэ не так уж и плох в бою, как им всем казалось с самого начала, но против иллюзии Мастера он вряд ли способен выступить по-настоящему.

Он долго присматривался к оружию, может быть, потому, что был слишком несмел, а может, пытался продумать пути к своей победе. Наконец-то выбрал, остановился у меча со странным тонким лезвием. Самый лёгкий… Разумеется! Тони был в очередной раз разочарован – что за глупость, остановить свой выбор на чём-то подобном. Казалось бы, у человека, даже у Рэ, должны быть определённые понятия чести, а он хватается за самое лёгкое оружие! Им даже не навредить никому. По крайней мере, так думал Тони.

– Эльфийская сталь остра, – отметил Мастер, стоя всё так же прямо. – Разумеется, если ты сумеешь направить её по верной дороге.

– Эльфийская сталь не может быть остра, – возразил один из учеников, – потому что сделана вражьими руками. А враг не способен на творение лучше, чем у нас.

– Глупости, – оборвал его Мастер. – Эльфы красивы. Эльфы – великие мастера. Эльфы могучи. Но эльфы злы. И мы сражаемся с ними не на равных, потому что они сильнее, а не потому, что мы пытаемся дать им шанс. Эльфов никогда не истребить окончательно, но мы должны иметь возможность удерживать их в границах Златого Леса и не позволять вырваться злу на свободу. Тьма Её Величества не должна расползтись по всему миру.

Рэ не содрогнулся. Даже Тони стало не по себе от подобных слов, а паренёк стоял всё так же ровно. Он не пытался взвесить меч и не сделал ни единого пробного движения. И вдруг показалось, словно эльфийская сталь была для него чем-то родным. Продолжением этого нескладного мальчишеского тела, которому никогда не превратиться в тело истинного воина.

Он не проворачивал меч в руке, не взвешивал его и не делал грозных выпадов. Только ступил вперёд, сжимая крепче рукоять, посмотрел на Мастера в последний раз, словно оценивал, как он попытается отойти в сторону или уйти от удара. Чтобы задеть в любом случае, какой бы жест не был сделан.

А после ударил, уверенно и бесстрашно, словно не ждал, что тело действительно окажется на месте. Что сталь скользнёт по кости – и наносил он удар так, словно собирался поразить насмерть.

Меч прорезал черноту мантии и прошёл куда-то под рёбрами Мастера, двигаясь к сердцу. А после парень провернул холодную сталь в чужом теле и выдернул оружие, отбрасывая его в сторону. Остались только ошмётки изрезанной мантии, словно на эльфийский меч кто-то налепил множество ярких, чёрных капелек неизвестного вещества. Мастер пошатнулся – крови не было, – и отбросил капюшон. На губах застыла яркая улыбка – она растаяла в воздухе самая последняя, пока качественная иллюзия наконец-то не обратилась горсткой праха.

Рэ не мог об этом знать. А вдруг? В конце концов, вся группа давно подозревала в нём любимчика Мастера. Но, казалось, он не был удивлён подобным появлением… и в тот же миг, сам преподаватель понятия не имел, почему ученик не содрогается от неожиданности и не отскакивает в сторону.

Парень повернулся, нарочито медленно, или, может быть, только ради хорошего впечатления, и повёл плечами, явно не зная, что сказать и как исправить содеянное.

– Все вон, – взмахом руки указал на дверь мужчина. – Рэ, останься.

Громадина Тони раздражённо фыркнул. Остальные уходили молча, не в силах перечить Мастеру, но он не смог удержаться от раздражённого и отчасти надменного взгляда. Хотелось плюнуть под ноги несчастному Рэ, чтобы показать всё своё презрение, хотелось обвинить самыми последними словами. Знай он, что там стоит тень, обязательно нанёс бы удар, но кто готовил их к такой подлости? Проклятый Мастер их очаровал, вот и всё. А Рэ – нет. Рэ видел там только воздух, вот и попал так метко. Разыграл неплохую сценку.

…Мастер закрыл за учениками дверь и повернулся к парню. Тот побледнел пуще прежнего, но не отступал и не хватался за валявшееся на полу оружие.

– Любопытный выбор, – наконец-то промолвил он. – Впервые на моей практике кто-то действительно это делает.

– Эльфы, – прошептал он, и голос звучал поразительно хрипло, – никогда не стоят там, где их можно поразить мечом. Потому это был глупый удар.

– Зато удар, – ответил сухо Мастер.

– Я знал, что вас там не будет, – пожал плечами Рэ. – Вы ведь не сумасшедший. Эти чары, которые должны были отторгнуть каждого от идеи вас ударить…

– Ты, однако, их заметил. Они – нет. Они не подумали и о том, что я могу составить иллюзию. Ни на миг им не было бы меня жаль, как человека, и зарубили бы, не подумав. Вот только, – Мастер криво усмехнулся, сбрасывая ненавистную мантию. На сей раз шрамы прятались за тканью рубашки, – эльфы хитры. Ты не настолько глуп, чтобы упускать шанс. Не настолько сумасшедший, чтобы нанести удар тогда, когда этот человек однозначно погибнет, а мог бы быть полезным. Громадина Тони хорошо размахивает мечом, это да. Но сможет ли он убить эльфа?

– Королеву Каену? – переспросил Рэ.

– О. Нет. Королеву Каену он убить не сможет, – покачал головой Мастер. – Только эльф может убить её. Только один определённый эльф.

Парень ничего не ответил. Да и что он мог сказать, когда речь шла о Её Кошмарном Величестве? Он не мог знать, о каком эльфе речь. Не мог знать, откуда у него есть такое право. Наверное, не мог.

– В таком случае, этого эльфа надо беречь, как зеницу ока, – промолвил он, но на последнем слове голос сорвался, стал таким тонким, почти женским, что Мастер даже обернулся. Но после равнодушно кивнул, соглашаясь со словами парня, и вновь улыбнулся. На сей раз более мирно.

– Ты не спрашиваешь, откуда у него такая власть. И не спрашиваешь, почему он всё ещё этого не сделал, – отметил мужчина. – Удивительно.

– Почему же? – вздохнул как-то совсем уж не по-человечески Рэ. – Если у него есть такая власть, значит, он поразительно к ней близок. А близкого человека… даже если это королева Каена, убить слишком трудно. Почему её не могут убить? Потому что она чудовище. Все боятся чудовища, – парень повёл плечами. – Он её не боится. Значит, она для него не так и страшна? Не чудовище. Не жуткий зверь, которого он должен всё-таки бояться. Но, значит, – он опустил голову, – у него просто не поднимается рука.

– Что за чудная философия, – хмыкнул Мастер. – Словно вы и вправду знакомы с Её Величеством.

– Да ведь я живой.

– Живой, – кивнул тот. – Но мыслишь не так, как те, кто сюда приходит.

– Я просто старательный ученик.

– Не бывает старательных людей. Не бывает умных людей, – усмехнулся Мастер. – В тебе слишком много того, что уничтожает человечность, друг мой.

– К чему вы мне это говорите?

– О, – глаза Мастера сверкнули, будто бы те огни. – Вот это интересный вопрос. Зачем я говорю тебе об этом? Зачем задаю такие вопросы? Может быть, ищу шпиона? – он протянул руку, пытаясь прикоснуться, но тут же одёрнул её. – Ты знаешь особенности эльфийской иллюзии?

– Только эльф может увидеть через плохую эльфийскую иллюзию. Только отдельные – через хорошую. Почти никто – через – двойную.

– Как мило. Учишь наперёд?

– Жизнь учит, – ответил Рэ. – Так ведь легче, знать заранее? Разве нет?

– Иди, – отмахнулся от него Мастер. – Я очень надеюсь, что ты переживёшь эту ночь в одной комнате с Громадиной Тони. Было бы жаль так просто потерять хорошего ученика, в конце концов, они на земле не валяются.

Рэ ни на миг не задержался. Он умел уходить быстро; Мастеру это нравилось. Но он знал, что люди начинают задавать вопросы. Лишние глупые вопросы, наводок на которые хватило бы эльфу, чтобы ответить на всё самому. И он не подозревал, он был твёрдо уверен в том, что увидел в глубине его потерянных и слишком светлых глаз. Тонкие запястья, сила там, где её не должно быть.

Мастер рассмеялся, зло и горько. Он ненавидел загадки, но находил ответы легко. Может, потому и ненавидел? И, возможно, по этой же причине не хотел участвовать ни в чём подобном. Оставил бы с удовольствием дурное дело и больше не возвращался в Академию. Но она – его убежище. И если этот мальчишка станет стимулом… Так тому и быть.

Были загадки, однако, которые оказалось разгадать не так и просто. Загадки немного глубже этих полупрозрачно-светлых глаз.