Текст книги "Жертва. Путь к пыльной смерти. Дверь между…"

Автор книги: Алистер Маклин

Соавторы: Эллери Куин (Квин),Роберт Пайк
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 34 страниц)

Он помолчал.

– Теперь я прочитаю вам эту фразу после того, как в ней были сделаны исправления карандашом.

Он медленно прочитал:

«Старый мистер Сабуро сидел на циновке и смеялся без видимой причины. Но время от времени в пустых окнах его головы мелькала мысль».

– Да, – пробормотал издатель. – Я помню это место.

Эллери перевернул несколько страниц.

«Будучи невидимым с террасы, Оно Джонс видел ее, стоявшую внизу в саду».

Он взглянул на присутствующих.

– Эта фраза, обратите внимание, была заменена следующей:

«Будучи невидимым с террасы, Оно Джонс различал ее темную фигуру, стоявшую против лунного света».

– Я не совсем понимаю… – начал Бьюшер.

Эллери перелистал еще несколько страниц.

– Вот здесь при описании летнего неба было использовано японское слово «клуазонэ». Потом это слово было зачеркнуто и заменено словом «эмаль». В этом же разделе панорама, открывавшаяся над головами героев, когда они вышли в сад, описывается как «перевернутая изящная чаша». Затем автор решил по-другому выразить свою мысль, и после правки она выглядит так: «Они стояли под разрисованной чашей, перевернутой вверх дном».

Эллери закрыл рукопись.

– Мистер Бьюшер, какой характер носят эти поправки?

Издатель явно недоумевал.

– Ну, я бы сказал, что они, безусловно, творческие. Подбирались слова, которые могли более четко выразить чувства автора. Каждый писатель вносит такие поправки в свои произведения.

– И они сугубо индивидуальные? И никто другой не возьмет на себя смелость вносить в чужую работу поправки такого рода?

– Но вы сами писатель, мистер Квин, – ответил Бьюшер.

– Другими словами, вы считаете, что Карен Лейт лично внесла эти поправки карандашом. Так же как и подобные поправки в других своих произведениях?

– Конечно.

Эллери подошел к Бьюшеру с рукописью и записками Карен.

– Пожалуйста, сравните почерк, которым сделаны поправки в рукописи, с почерком Карен Лейт, – спокойно сказал он.

Бьюшер взглянул на рукопись, потом схватил ее обеими руками и начал лихорадочно перелистывать страницы, сличая их с записками Карен.

– Боже мой! – воскликнул он. – Это почерк другого человека.

– Извините, доктор, – сказал Эллери. – Из этого, так же как и из ряда других фактов, можно установить совершенно непреложную истину: Карен Лейт не писала «Восьмое облако», она не писала и предыдущего произведения «Солнце», не писала «Дети воды» и вообще ни одного произведения, приписываемого ей и подписанного ее именем. К произведению, принесшему ей международную известность, Карен Лейт имеет не больше отношения, чем, скажем, младший корректор мистера Бьюшера.

– Но здесь какая-то ошибка, – воскликнула Ева. – Кто мог их писать? Разве кто-нибудь разрешит другому человеку присваивать свои произведения?

– А я и не утверждал, что это делалось с разрешения. Существует много способов для подобного вероломства. Все эти новеллы были написаны сестрой Карен Лейт – Эстер.

Доктор Макклур бессильно опустился на подоконник.

– В этом нет ни малейшего сомнения, – продолжал Эллери. – Я тщательно проверил все. Поправки, внесенные в рукописи, безусловно сделаны рукой Эстер Лейт. В этой связке есть много писем, написанных ею. Естественно, что почерк немного изменился со временем, – ведь прошло много лет. Все письма датированы 1913 годом. Но сегодня утром я носил документы на экспертизу, и приговор был однозначным. Нельзя предположить, что Эстер была просто секретарем Карен, потому что, как сказал мистер Бьюшер, поправки носят творческий характер.

Доктор Скотт откашлялся.

– А может быть, вы все-таки преувеличиваете? Возможно, эти поправки сделала сама Карен Лейт, а ее сестра писала под диктовку.

– Тогда как же вы объясните, – возразил Эллери, беря со стола толстую тетрадь, – что в этой тетради почерком Эстер Лейт записан полный рабочий план «Восьмого облака», сделано много различных записей, и все творческого характера, сугубо индивидуальные, с крат-ними пометками на полях. Бесспорно, что все мысли в этом произведении принадлежат Эстер Лейт.

– Но она умерла, – сказала Ева. – Папа так говорит. И Карен тоже говорила.

– Очевидно, ваш отец, так же как и вы, был умышленно введен в заблуждение самой мисс Лейт. Эстер жива. По рассказам Карен, «самоубийство» Эстер произошло в 1924 году, однако все эти книги были написаны после 1924 года.

– Но может быть, это старые книги, старые записи, сделанные много лет назад и найденные лишь недавно…

– Нет, мисс Макклур. Большинство из них касается событий, происшедших значительно позже 1924 года. Эстер жива, и она написала все книги, подписанные Карен Лейт, в этой самой комнате.

– Боже мой! – воскликнул Бьюшер. Он встал и нервно зашагал по комнате. – Скандал. Это перевернет вверх дном весь литературный мир.

– Нет, этого не будет, если мы не захотим, – вмешался доктор Макклур. Его глаза снова покраснели. – Она умерла. Зачем воскрешать?

– А потом, не забывайте, произведение получило премию, – буквально простонал издатель. – Если будет обнаружена подделка или плагиат…

– Мистер Бьюшер, – оборвал его Эллери, – могла ли сумасшедшая женщина написать «Восьмое облако»?

– Боже правый, нет, – простонал Бьюшер. Он нервно взъерошил волосы. – Но я предполагаю, что Эстер Лейт добровольно согласилась на все это по каким-то соображениям. Может быть…

– Нет, я этого не думаю, – сказал Эллери. – Карен Лейт стояла над своей сестрой с револьвером в руке, она превратила ее в живой труп.

– И какое спокойствие при этом. Помните, на приеме в мае… Но никто этому не поверит! – воскликнул Бьюшер. – Меня поднимут на смех.

– А где сейчас эта бедняжка? – спросила Ева. – В конце концов, это вопиющая несправедливость по отношению к ней.

Она подбежала к доктору Макклуру.

– Я понимаю, что ты чувствуешь сейчас, папа, узнав об этом подлом… этом… Но если Карен действительно так поступила со своей сестрой, мы обязаны немедленно найти ее и восстановить ее права.

– Да, – сказал доктор. – Мы обязаны найти ее.

– Почему бы не подождать, пока она сама найдется? – спокойно спросил Терри Ринг. – Пока можно помолчать, а когда она найдется, решить, как следует поступить.

– Терри прав, – сказал Эллери, – так мы и поступим. Я уже говорил по этому поводу с отцом. Он удвоит усилия, чтобы найти ее.

– О, я уверена, он найдет, – сказала Ева. – Папа, ты рад, что она еще жива и…

Она замолчала. Лицо доктора было искажено болью. Ева вспомнила, что он как-то рассказывал ей, что в молодости безумно любил женщину, которая вышла замуж за его брата.

Доктор Макклур вздохнул и проговорил:

– Хорошо, мы посмотрим… посмотрим…

Снизу раздался голос Риттера:

– Мистер Квин! На проводе инспектор.

16

Эллери поднялся из спальни Карен с печальным видом.

– Нашли ее? – спросила Ева.

– Нет.

Эллери обратился к мистеру Бьюшеру:

– Благодарю вас, мистер Бьюшер. Я думаю, на сегодня все. Надеюсь, вы не забудете ваши обещания?

– Ни в коем случае.

Бьюшер вытер потное лицо.

– Доктор… не могу выразить, нисколько я…

– До свидания, мистер Бьюшер, – резко оборвал его доктор Макклур.

Издатель пожал ему руку и, поджав губы, вышел из комнаты.

– Отец просит вас всех немедленно приехать на Сентрал-стрит, – сообщил Эллери.

– Опять в полицейское управление, – огорчилась Ева.

– Я думаю, что нам всем следует сейчас же пойти. Доктор Скотт, если не хотите, можете не ходить. Отец не упоминал вашего имени.

– А я пойду, – отрезал доктор Скотт. Он вспыхнул, взял Еву под руку, и они стали спускаться вниз.

– Что случилось? – прошептал доктор Макклур, – Эллери, неужели он… Может быть, он…

– Не знаю, доктор, папа ничего не сказал. Но я знаю своего отца, в его голосе звучал триумф. Пожалуй, лучше будет приготовиться к самому худшему.

Доктор молча кивнул и начал медленно спускаться по лестнице вслед за молодой парой.

– Вот она, расплата, – пробормотал Терри. – Я хорошо знаю вашего старика, Эллери. И все время ждал, что он докопается до отпечатков на ножницах.

– Пожалуй, у него что-то более серьезное, чем только отпечатки пальцев, Терри.

– Меня он тоже приглашал?

– Нет.

– Значит, я тоже пойду.

Терри схватил свою светло-серую шляпу и решительно надвинул ее на лоб.

Когда дежурный пропустил их в кабинет инспектора, последний был занят серьезной беседой с Морелем, толстым маленьким адвокатом.

– А, входите, – проговорил инспектор, поднимаясь. Его птичьи глазки так и сверкали.

– Я полагаю, вы все знаете мистера Мореля, но это не важно. Мистер Морель – слуга народа, не так ли, мистер Морель?

– Ха-ха, – отозвался Морель. Он весь вспотел и старался не встречаться взглядом с Макклурами. Потом он встал, зашел за стул и ухватился за спинку, будто нуждался не только в моральной поддержке.

– И ты тоже здесь? – проворчал инспектор, взглянув на Терри. – Прямо как фальшивая монета. Ты мне не нужен. Можешь убираться.

– А я думаю, что еще понадоблюсь вам, – отозвался Терри.

– Ну, ладно. Садись. Все садитесь.

– Боже мой, – истерически засмеялась Ева. – Как все торжественно.

– Вы тоже садитесь, доктор Скотт, раз уж вы пришли сюда. Хотя, возможно, вам придется пережить несколько неприятных минут.

Доктор Скотт пробормотал:

– Может быть, лучше…

Он побледнел, бросил мимолетный взгляд на Еву и отвернулся.

Инспектор сел.

– А почему ты думаешь, Терри, что понадобишься мне?

– Потому что еще вчера вам очень хотелось узнать о том, что мне известно.

– A-а, это другое дело, мой мальчик. Что же, готов говорить? А?

Он нажал кнопку.

– Теперь ты опять умный мальчик, опять прежний Терри. И прежде всего…

– Прежде всего, – сухо оборвал его Терри, – я ничего не скажу до тех пор, пока не узнаю, что там у тебя, старый разбойник.

– М-м-м, что это? Условия? Сделка?

– Ну, как, остаюсь?

– Остаешься.

Вошел молодой человек в форме.

– Ну-ка, Муши. Запиши весь наш разговор.

Молодой человек сел за маленький столик и открыл блокнот. Старик потер руки, откинулся на спинку кресла и спросил:

– Мисс Макклур, почему вы убили Карен Лейт?

«Вот оно, – спокойно думала Ева. – Вот оно. Величайший момент в моей жизни». Она чуть не засмеялась. Значит, он обнаружил отпечатки пальцев. И никто теперь ничего не сможет сделать: ни доктор Макклур, который сидит неподвижно, как гранитная глыба, ни Терри, спокойно засунувший руки в карманы, ни доктор Скотт, который сидел, покусывая губы, а потом вдруг, как ученик, вспомнивший урок, взял ее за руку, ни Эллери Квин, неподвижно стоящий у окна спиной к ним с таким видом, будто он ничего не слышит. Наверное, в тюрьме будет ужасно, думала Ева. На нее наденут грубое белье, бесформенное тюремное платье, заставят мыть полы… По крайней мере, это она видела в кинокартинах. Ева удивилась, что может так спокойно сидеть и думать, в то время как в ушах ее шумела бешено пульсирующая кровь и слышался звон железных тюремных дверей. Они захлопнутся за ней навсегда, и все будет кончено с ее глупой непрожитой жизнью. Может быть, даже…

Но об этом Ева не могла думать. Она закрыла глаза, чтобы отогнать от себя это слово. Но оно снова возвращалось, настойчиво вторгалось в ее мысли. Ева почувствовала дурноту. Одетые в тонкий шелк ножки начали дрожать, будто она пробежала несколько километров без отдыха.

– Одну минуточку, – сказал Эллери.

– Нет, – отрезал инспектор Квин.

– А я говорю, одну минуточку. Я не знаю, что у тебя там, но не следует торопиться. Подожди, мисс Макклур никуда не убежит. Подожди.

– Я ждал, – сказал инспектор. – Я ждал ровно столько, сколько мне было нужно. А теперь я должен выполнить свой долг.

– Неужели ты не понимаешь, что для мисс Макклур будет означать твоя ошибка?

– Сплетни, разговоры, газеты, – вздохнул доктор Скотт.

– Она должна была об этом подумать, прежде чем убивать Карен Лейт. А кроме того, я ведь полицейский, а не судья. И не вмешивайтесь в мои дела, все вы… Эллери, у тебя есть какие-нибудь доказательства того, что Ева Макклур не убивала эту женщину?

– Пока нет. Но у меня есть некоторые проблески…

Старик отвернулся.

– Ну, мисс Макклур?

– Я… я… простите, – прошептала Ева. – Боюсь, что я вас не слушала.

– Не слушали?

– Ради бога, – вскричал доктор Макклур. – Неужели вы не видите, что ребенок на грани коллапса? Ева! – Он нагнулся к ней, сердитый, негодующий, прежний доктор Макклур. – Держись, Ева. Не распускай нервы. Милая. Ты слышишь меня?

– Да, да, – чуть слышно прошептала Ева. Она пыталась открыть глаза, но странно, они не открывались. Как будто кто-то склеил их.

– Ты, старая чертова вонючка, – закричал Терри Ринг. Он подскочил к столу инспектора, его глаза метали молнии. – Черт бы тебя побрал, кто ты такой есть, что посмел так пнуть под ребра эту бедную девочку. Убийство! Да она не способна убить и мухи. Хочешь пришить обвинение ребенку только потому, что твои чертовы полицейские до того глупы, что не могут найти настоящего убийцу. Грош цена…

– Эй-эй, слушай, ты, – взорвался старик. – Смотри не забывайся, ты, болван. Где ты находишься?! Все вы, кажется, забыли одну вещь: я никогда не бросаю обвинения напрасно. У меня есть доказательства.

Он сверкнул глазами в сторону Терри.

– А что касается тебя, Терри, я бы посоветовал тебе не покрывать мисс Макклур, а лучше подумать о собственной шкуре. Я вполне могу предъявить тебе обвинение в соучастии в убийстве.

Терри немного утихомирился. Он подошел к Еве и встал сзади нее. Морель, как перепуганная морская свинка, не смел поднять глаза на присутствующих.

– Ну, хорошо, папа. Давай, что там у тебя, – сказал Эллери. Он по-прежнему стоял у окна.

Инспектор осторожно достал из ящика письменного стола сверток, упакованный в вату.

– Вот оружие, которым была убита Карен Лейт. Отпечатки пальцев Евы Макклур найдены на лезвии и ручке этой половины ножниц.

– Боже мой, – прохрипел доктор Скотт.

Еве показалось, что голос доктора Скотта доносится откуда-то издалека.

– Кровь вытерта, но после этого вы не проявили достаточной осторожности, мисс Макклур.

Он стоял возле Евы, размахивая перед ее глазами половинкой ножниц. Наступила тишина, и только украшавшие ножницы камни зловеще сверкали.

– Она может это объяснить, – сказал Терри. – Она…

– Я разговариваю с мисс Макклур. Полицейский стенограф запишет любые ваши показания. Но ваше право ничего не отвечать, а мой долг предупредить вас, что все сказанное вами может быть использовано против вас.

Ева наконец открыла глаза. Они так легко открылись, как будто слова инспектора были ключом, отомкнувшим их.

– Ева, милая, молчи, – простонал доктор Макклур.

– Но это было так глупо, – неузнаваемым голосом проговорила Ева. – Я вошла в спальню и увидела лежавшую там Карен. Я подошла к ней поближе и облокотилась на письменный стол. При этом моя рука дотронулась до этой вещи. Не успев сообразить, что делаю, я взяла их. Потом я подумала, что, возможно, этими ножницами была убита Карен, и уронила их. Они упали в корзинку для бумаги.

– Понимаю, – кивнул инспектор, не сводя с нее своих умных глаз. – Значит, такова ваша версия? И что же, ножницы были чистыми, когда вы их взяли в руки?

Она удивленно взглянула на него.

– Была на них кровь?

– Нет, инспектор Квин.

– Почему же вы ничего не сказали об этом, когда я допрашивал вас в понедельник?

– Я испугалась, – прошептала Ева.

– Испугались чего?

– Не знаю. Просто испугалась.

– Испугались, что для вас это будет выглядеть не очень-то хорошо?

– Я? Да, думаю, что так.

– Но чего вам бояться, если вы не убивали Карен Лейт? Вы знали, что невиновны. Так ведь?

– Конечно. Я не убивала Карен. Я не убивала.

Инспектор молча рассматривал ее. Ева опустила глаза и залилась слезами. Смотреть прямо в глаза – признак чистой совести и честности. Но как она может смотреть в эти беспощадные, враждебные, подозрительные глаза? Любой чувствительный человек отведет взор от неприятного, жестокого…

– И это все? – насмешливо произнес Терри. – Шел бы ты лучше, папаша, домой и играл бы там на своей гармошке.

Инспектор Квин, не отвечая на дерзость Терри, вернулся к письменному столу, открыл ящик, убрал туда половинку ножниц и достал большой конверт.

– Около каминной решетки в гостиной, что рядом с комнатой, где произошло убийство, мы нашли вот это.

Он достал что-то из конверта. Ева заставила себя взглянуть. Что это? Нет, это невозможно. Этого не может быть. Судьба не может сыграть над ней такую злую шутку. И все же это так. Это был уголок ее носового платка, маленький треугольник с обгорелой стороной. На нем белыми шелковыми нитками была вышита ее метка, а рядом темнело пятнышко крови Карен.

Она почувствовала, как замерло дыхание у стоявшего сзади нее Терри. Да, этой опасности он не предусмотрел. Это единственная работа, которую он поручил проделать ей самой, и теперь он убедился, что она подвела. Она почти физически чувствовала его огорчение.

– Это ваш платок, мисс Макклур?

– Ева, не отвечай, милая. Не произноси ни слова. Он не имеет права.

Да, она ушла, не убедившись, что платок полностью сгорел. И конечно, огонь погас. Да, погас. И платок не догорел.

– На платке инициалы Е. М., – спокойно продолжал инспектор. – И не обольщайте себя надеждой, доктор Макклур, что вам удастся доказать, будто этот платок не принадлежал вашей дочери. Если хотите знать…

Но он вдруг замолчал, очевидно, опасаясь проговориться.

– Да, еще одна вещь. Это пятно на платке – человеческая кровь. Наши химики исследовали его. Они установили, что это кровь той же группы, что и кровь Карен Лейт. Кстати, очень редкой группы, и это несколько облегчает нашу задачу и затрудняет вашу, мисс Макклур.

– Ева, молчите, – умолял ее Терри. – Не смейте открывать рот.

– Нет. – Еве удалось встать со стула. – Это глупо, глупо. Да, это мой платок, на нем действительно кровь Карен, и я хотела сжечь его.

– Ага, – торжествовал инспектор. – Ты записал это, Муши?

– Боже мой, – снова проговорил доктор Скотт тем же тоном, что и в прошлый раз. Казалось, что он больше не способен произнести ни слова. Терри Ринг взглянул на Эллери, пожал плечами и закурил сигарету.

– Но это только потому, что я наклонилась над Карен в эркере и… испачкала руки в крови и вытерла их платком. Кровь была как желе.

Еву охватила нервная дрожь.

– Вы понимаете теперь? Любой сделал бы то же самое. Это такое неприятное чувство, когда у тебя на пальцах чья-то кровь. Вы бы поступили точно так же.

Она начала всхлипывать.

– И я сожгла его. Сожгла. Потому что я опять испугалась.

Она упала на руки доктора.

– Ах, значит, все было так? – съязвил инспектор.

– Слушай, папаша инспектор! – Терри Ринг схватил старика за руку. – Я расскажу все. Это была моя идея. Это я велел ей сжечь платок.

– Ах, это ты велел? Ты?

– Когда я вбежал в спальню Карен, она рассказала мне все, что случилось. И я заставил ее сжечь этот проклятый платок. Так что не думайте, вам не удастся пришить ей это дело. Я готов подтвердить свои слова где угодно.

– А почему, собственно говоря, вы посоветовали мисс Макклур сжечь платок, мистер Ринг? Вы тоже чего-то испугались?

– Потому что я знал, что подумает любой коп, который предпочитает работать больше кулаками, чем мозгами. Ему бы только сцапать кого-нибудь и посадить за решетку. Вот почему.

Морель кашлянул.

– Инспектор Квин, я действительно вам нужен? Видите ли… меня там дожидается клиент…

– Вас вызвали сюда, и сидите спокойно! – прикрикнул на него старик. Морель съежился и, видимо, охотно вдавился бы в спинку стула.

– Муши, ты записал все, что сказал этот мудрый советчик? О’кей, мисс Макклур, сейчас я расскажу вам, как все произошло на самом деле. Вы зарезали Карен Лейт половинкой ножниц и вытерли кровь с лезвия своим носовым платком, чтобы уничтожить следы вашего преступления. У нас есть два вещественных доказательства этой версии. Причем их не сможет оспорить ни один защитник. Если наш друг мистер Ринг будет настаивать на том, что он предложил вам сжечь платок, что ж, мы можем накинуть петельку и на его шею. Предъявим ему обвинение в соучастии в убийстве. У нас есть показания японки Кинумэ о том, что Карен Лейт была еще жива в тот момент, когда вы в одиночестве остались в гостиной. У нас есть ваши собственные показания, которые вы нам дали на месте преступления. Вы утверждали, что в течение получаса, которые вы, по вашему заявлению, провели в гостиной, никто не проходил мимо вас ни в спальню, ни из спальни. У нас есть письмо на имя Мореля, написанное рукой Карен Лейт. Оно ясно свидетельствует о том, что, когда Карен Лейт писала его, у нее не было никаких мыслей ни о возможности быть убитой, ни вообще о близкой смерти. Это было обыкновенное деловое письмо к адвокату. Письмо она начала писать после того, как Кинумэ принесла ей эту почтовую бумагу, то есть в момент вашего прихода. Мы можем доказать, что письмо оборвалось на полуслове только потому, что автор его был убит. У нас есть показания Терри Ринга, данные им в понедельник, о том, что, войдя в спальню Карен, он застал там вас склоненной над трупом Карен, и больше никого в комнате не было.

Старик повернулся к Морелю.

– Ну, Морель, вы – адвокат. Скажите, есть у нас основания начинать дело?

– Я… я, собственно, не судебный адвокат, – дрожа и заикаясь, чуть слышно пробормотал Морель.

– Ладно, – сухо сказал инспектор. – Есть Генри Сэмпсон, и это самый умный окружной прокурор, который когда-либо работал здесь. И Сэмпсон считает, что такие основания у нас есть.

Наступило молчание, скорее подчеркиваемое, чем прерываемое всхлипываниями Евы, склонившей голову на грудь доктора Макклура.

– Извините меня, пожалуйста, за вмешательство, – наконец нарушил молчание Терри Ринг, – но как там насчет блондинки из мансарды?

Инспектор сощурился. Потом подошел к письменному столу и сел.

– Ах, да, блондинка. Сестра Карен Лейт.

– Да, ее сестра. Как насчет этой блондинки?

– Что насчет блондинки?

– Не считаете ли вы, что, прежде чем указать пальцем на бедную девочку, вам следовало бы сначала выяснить всю ситуацию? Вы знаете, что Карен Лейт в течение девяти лет держала эту женщину, как узницу, в мансарде. Вам известно также, что блондинке наконец удалось сбежать. Вы отлично понимаете, что у нее были все основания ненавидеть свою сестрицу со всеми ее потрохами: известно, что Карен обкрадывала свою старшую сестру, присваивая себе ее литературную славу. Вам также известно, что она вполне могла спуститься с мансарды, вы знаете, что ножницы были принесены из мансарды, из комнаты, где жила эта блондинка.

– Сестра Карен Лейт, – бормотал инспектор. – Да, доктор, кстати, мы проверили сведения о самоубийстве Эстер Лейт.

– Что вы уклоняетесь? Выслушайте меня! – кричал Терри.

– В океане труп не обнаружили. Она просто исчезла. Кроме того, нам удалось установить, что Карен Лейт приехала из Японии с двумя другими пассажирками – Кинумэ и блондинкой, которая всю дорогу не выходила из каюты и, очевидно, была зарегистрирована под чужим именем. Вот почему Карен Лейт не сообщила вам о своем приезде. Она хотела сначала устроиться и спрятать свою сестру, прежде чем встречаться с кем-либо из своих знакомых.

– Тогда, значит, это правда, – неожиданно заговорил доктор Скотт. – Значит, эта женщина… та, которая убила брата доктора Макклура…

– Это отвратительная ложь, – воскликнул доктор Макклур, при этом его светло-серые глаза так угрожающе сверкнули, что доктор Скотт побледнел еще больше.

– Мне кажется, мы уклоняемся от темы, – вмешался Эллери, все так же не отходя от окна. – Вы вот говорили, инспектор, о возбуждении дела.

Отец и сын пристально посмотрели друг другу в глаза.

– Но я что-то не слышал даже самого слабого намека на мотив преступления.

– Полиция не обязана доказывать мотивы, – огрызнулся инспектор.

– Но существование мотива очень пригодится, когда вы будете убеждать присяжных в том, что молодая девушка с безупречной репутацией и безукоризненным прошлым умышленно зарезала невесту своего отца.

– Самое интересное в этом деле, – сказал инспектор, раскачиваясь на стуле, – то, что я сначала тоже недоумевал по поводу мотива. Я никак не мог представить себе, почему девушка из такой семьи, такого круга, как мисс Макклур, вдруг стала убийцей. Между прочим, именно по этой причине я медлил с ее арестом. Но вдруг, совершенно неожиданно, я нахожу мотив, причем такой, который присяжные безусловно поймут и, возможно, даже отнесутся к мисс Макклур с некоторой симпатией. – Он пожал плечами. – Но это уж их дело, а не мое.

– Мотив? – Ева приподняла голову. – У меня был мотив для убийства Карен? – Она дико засмеялась.

– Морель, – повернулся на стуле инспектор. – Что вы мне сегодня рассказывали?

Морель еще больше съежился под устремленным на него взглядом холодных серых глаз инспектора. Он бы с радостью удрал отсюда. А пока все прикладывал к своей лысине и без того уже мокрый платок.

– Я… пожалуйста, доктор Макклур, я прошу вас понять меня. Это просто случайность. Я хочу сказать, что не имел намерения вмешиваться в это дело. Но когда мне стали известны эти факты… естественно… моя обязанность как адвоката…

– Эй, бросьте эту трепотню. Ближе к делу, – прикрикнул на него Терри Ринг.

Адвокат окончательно растерялся и никак не мог придумать, что ему делать с носовым платком. Наконец, ом снова обрел дар речи.

– Несколько лет назад мисс Лейт вручила мне один… довольно большой конверт с указанием… вскрыть его после ее смерти. Я… да, извините, я совсем забыл о нем. Но сегодня утром я вспомнил. Распечатал его, в нем оказались бумаги Эстер Лейт Макклур, старые письма, переписка доктора Макклура с мисс Лейт, относящаяся к 1919 году, письменное распоряжение мисс Лейт относительно ее сестры… на случай смерти мисс Карен. Мисс Лейт дала указание тайно отправить сестру обратно в Японию…

– Все эти документы здесь, – сказал старик, похлопывая по одному из ящиков стола. И когда он затем взглянул на доктора Макклура, то в его глазах светилось сочувствие.

– Да, вы хорошо хранили тайну, доктор. И я знаю почему. Но, извините, мне придется все раскрыть.

– Не говорите ей. Ради бога, пусть она… Пусть будет… – шептал доктор Макклур, наклоняясь к инспектору.

– Извините, доктор. Я понимаю ваши чувства, но девушка все знает. Уверяю вас, ей все известно.

Он достал из папки документ большого формата и посмотрел Еве прямо в глаза. Затем откашлялся.

– Мисс Макклур, здесь у меня ордер на ваш арест по обвинению в убийстве Карен Лейт.

– Я думаю… – начала Ева, у которой буквально подкашивались ноги, – я думаю…

– Нет. Подождите, инспектор. – Терри Ринг подскочил к столу инспектора и быстро заговорил.

– У нас с вами был уговор, сделка. Сейчас я вам все расскажу. Не трогайте девочку. Она не преступница. Подождите, не арестовывайте ее. Нельзя забывать об этой полоумной Эстер.

Инспектор молчал.

– Она могла это сделать, уверяю вас. У нее было целых два мотива. Первый – жестокое обращение с ней ее сестрицы. А второй – деньги, наследство Карен Лейт, которое она получит от своей тетки.

– Да? – удивился инспектор Квин.

– Морель подтвердит вам. Карен Лейт умерла, не дожив до сорока лет. Поэтому теткино наследство переходит к ближайшей родственнице Карен. Если Эстер жива, то она является этой ближайшей родственницей. Она ее сестра и получит все эти башли. Морель!

– Д-да?

– Сколько там денег?

– Миллион с четвертью.

– Вот видите, инспектор. Кругленькая сумма. А? И она заграбастает все эти башли. Верно ведь?

Со сверкающими глазами Терри наступал на инспектора.

– И какой вы там нашли мотив для этого ребенка? Ни один мотив не выдержит сравнения с миллионом с четвертью долларов.

– Так какой же у нас был уговор, Терри? – спросил инспектор.

– Если вы меня очень попросите, – спокойно сказал Терри, – возможно, я найду для вас Эстер Лейт.

Старик улыбнулся.

– Не пойдет, Терри. Ты забыл одну вещь. Морель, что случилось бы с теткиными деньгами, если бы Карен Лейт прожила еще один месяц?

– Она унаследовала бы все деньги тетушки.

– А по завещанию Карен Лейт оставляла все деньги различным учебным и благотворительным учреждениям?

– Да.

– Другими словами, Терри, если бы Ева Макклур не убила Карен Лейт – а именно это она и сделала, – ей бы никогда не удалось прибрать к рукам эти денежки. Ни ей, ни Эстер Лейт.

Терри в недоумении нахмурил брови.

– Отпечатки пальцев на ножницах принадлежат девушке. Носовой платок принадлежит девушке. Нет никаких оснований предполагать, что Эстер вообще была в доме во время убийства. Не получится у нас с тобой сделки, Терри. Ставки не равные.

Он помолчал.

– А ты говоришь, что знаешь, где Эстер? Что ж, я это попомню.

– «Ей бы никогда не удалось прибрать к рукам эти денежки!» – фыркнул Терри. – Да ты что, рехнулся? Как может Ева прибрать к рукам денежки? Деньги перейдут только к кровной родственнице…

Наконец доктор Скотт нарушил молчание. Не поворачивая головы, он спросил:

– Инспектор Квин, вы именно этот мотив имели в виду?.. Вы хотите сказать, что моя невеста совершила преступление из-за денег?

– Да, из-за денег, – ответил инспектор, размахивая ордером на арест, – и из-за мести.

– Папа, – прошептала Ева, – ты слышал, что он скан зал? Из-за мести?

– Бросьте вы разыгрывать комедию, – строго прикрикнул инспектор. – Доктор Макклур такой же вам отец, как я.

– Не отец… Евы! – чуть слышно пробормотал доктор Скотт.

– Из-за мести? – повторила Ева.

– Да, месть за то, что Карен Лейт делала со своей сестрой Эстер: держала ее узницей в течение девяти лет, украла ее литературные труды, украла ее жизнь, семью, ее счастье.

– Мне кажется… – начала Ева. – Мне кажется, я сойду с ума, если мне не объяснят… что…

– А какое ей дело до того, как Карен Лейт поступила со своей сестрой Эстер? – со злостью спросил Терри.

– Какое дело? Я думаю, что ты тоже рассвирепел бы, если бы какая-нибудь женщина вроде Карен издевалась так над твоей родной матерью.

– Ее… матерью? – воскликнул доктор Скотт.

– Да, доктор Скотт, Эстер Лейт Макклур мать вашей невесты.

У Евы вырвался какой-то дикий крик.

– Моя мать?!

Ева пошатнулась. Терри Ринг и Эллери бросились к ней, но первым все-таки оказался загорелый молодой человек.