Текст книги "Жертва. Путь к пыльной смерти. Дверь между…"

Автор книги: Алистер Маклин

Соавторы: Эллери Куин (Квин),Роберт Пайк
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 34 страниц)

Глава 9

Едва забрезжил рассвет, как Харлоу и близнецы вошли в гараж «Коронадо». Джейкобсон и незнакомый механик были уже на месте. Они выглядели такими же усталыми, как и Харлоу.

– Помнится, вы говорили, что у вас здесь два механика? – спросил Харлоу.

– Один из них не явился, – угрюмо ответил Джейкобсон. – Как только придет, я ему скажу, что он уволен. Пошли, освободим транспортировщик и начнем погрузку!

Яркое утреннее солнце, предвещавшее дождь ближе к вечеру, сияло над крышами домов, когда Харлоу, дав задний ход, вывел транспортировщик из гаража на улицу Жерар.

Джейкобсон сказал:

– Поезжайте втроем. А я буду в Виньоле часа через два после вас. Нужно закончить одно дело.

Харлоу даже не потрудился задать естественный вопрос, что это за дело. Во-первых, он знал, что ответ Джейкобсона будет заведомой ложью, а, во-вторых, он и сам отлично понимал, в чем заключается это дело. Старшему механику нужно срочно встретиться со своими сообщниками на улице Жорж Санд и проинформировать их о неудаче и о несчастье, постигшем Луиджи Легкую Руку. Поэтому он просто кивнул и тронул машину с места.

К великому облегчению близнецов, – путешествие в Виньоль ничем не напоминало жуткую поездку из Монцы в Марсель. Харлоу вел машину на небольшой скорости. Во-первых, в его распоряжении было достаточно времени. Во-вторых, он и сам понимал, что силы у него на пределе и на большой скорости он не мог бы как нужно сосредоточиться, И, в-третьих, через час после того, как они выехали из Марселя, пошел дождь, сперва мелкий, а потом все сильнее и сильнее, так что видимость значительно ухудшилась. Тем не менее в 11.30 они уже достигли места назначения.

Харлоу оставил транспортировщик на стоянке между гостиницей, похожей на шале́, и аэродромом и спрыгнул на землю. Дождь все еще шел, и небо было обложено тучами. Харлоу вгляделся в серое, пустынное безлюдье Виньольского шоссе, потянулся и зевнул.

– Дом, родной дом! Господи, как я устал и хочу есть. Посмотрим, что там дают в столовой.

В столовой давали не бог весть что, но все трое так проголодались, что рады были чему угодно.

Пока они закусывали, столовая постепенно наполнялась людьми, главным образом дорожными рабочими и служащими. Все они знали Харлоу, но почти никто из них этого не показывал. Харлоу тоже сохранял полное безразличие. Ровно в двенадцать он отодвинул стул и поднялся из-за стола. Но не успел он подойти к двери, как она открылась и вошла Мери. Она щедро вознаградила его за проявленное другими равнодушие. Радостно улыбаясь, она обхватила его за шею и крепко прижалась к нему.

Харлоу кашлянул и оглядел столовую, посетители которой вдруг стали проявлять к нему живой интерес.

– Помнится, кто-то сказал, что не может на людях…

– Конечно! Но я ведь всех обнимаю. Ты знаешь.

– Вот спасибо!

Она погладила его по щеке.

– Ты шершавый, грязный и небритый.

– А что еще можно сказать о лице, которого целые сутки не касались ни вода, ни бритва?

Она улыбнулась.

– Мистер Даннет ждет тебя в шале, Джонни. Хотя почему он не мог встретить тебя в столовой?..

– Уверен, что у мистера Даннета есть на то все основания. Не хочет, например, появляться в моем обществе.

Мери недоверчиво сморщила носик и пошла к выходу, увлекая за собой Харлоу. Сжав его руку, она сказала;

– Я так боялась, Джонни… Так боялась!

– И вполне обоснованно боялась, – торжественно произнес Харлоу. – Вести транспортировщик в Марсель и обратно – миссия чрезвычайно опасная.

– Джонни!

– Прости.

Она и Джонни перебежали под дождем в шале, взбежали по ступенькам на крытое крыльцо и очутились в холле. Едва дверь за ними закрылась, Мери потянулась к Харлоу и поцеловала его. Поцелуй был отнюдь не сестринский и не платонический. Харлоу заморгал глазами, не в силах скрыть удивление.

Мери сказала:

– Но этого я не делаю со всеми… Этого я ни с кем не делаю…

– Ты просто маленькая кокетка, Мери.

– Конечно! Маленькая и милая.

– Пожалуй, пожалуй…

Рори наблюдал за этой сценой с верхней площадки лестницы. Он взирал на эту парочку с испепеляющей злобой во взгляде, но у него хватило ума мгновенно испариться, когда Мери и Харлоу повернулись, чтобы подняться наверх. Рори все еще не мог вспомнить без боли о своей последней встрече с Харлоу.

Минут через двадцать, приняв душ, побрившись, но все еще очень усталый, Харлоу сидел в комнате Даннета. Изложение ночных событий было кратким и суховатым, но включало все, что имело хоть какое-нибудь отношение к делу. Когда Харлоу умолк, Даннет спросил:

– И что же теперь?

– Надо ехать обратно в Марсель в моем «феррари». Заеду к Джанкарло и заберу пленки. Потом – к Луиджи Легкой Руке, чтобы выразить ему соболезнование. Как вы думаете, он запоет? В смысле – расколется?

– Еще как запоет! Как коноплянка! Ведь если он расколется, полиция забудет, что они когда-либо видели его пистолет и нож, а это, в свою очередь, избавит нашего друга от пятилетнего шитья почтовых мешков, работы в каменоломнях или другой какой-нибудь в этом же роде. Луиджи не производит впечатления героического римлянина. А как вы доберетесь обратно в Виньоль?

– Все на том же «феррари».

– Но, кажется, Джеймс сказал, что…

– Что я должен оставить машину в Марселе? Я собираюсь оставить ее на той заброшенной ферме у дороги. Она понадобится мне сегодня вечером. Хочу попасть на виллу «Эрмитаж». И мне нужно оружие.

Несколько долгих минут сидел Даннет, не шевелясь и не глядя на Джонни. Потом вытащил из-под кровати свою пишущую машинку и, открыв ее, снял каретку. Из чрева машинки, устланного фетром, он извлек два автоматических пистолета, два глушителя и две запасные обоймы.

Харлоу выбрал пистолет поменьше, один глушитель и одну запасную обойму. Тщательно проверив, все ли в порядке, он спрятал все во внутренние карманы куртки и застегнул молнию. После этого он, не говоря ни слова, вышел из комнаты.

Через некоторое время он уже был у Мак-Элпайна. Лицо Мак-Элпайна еще больше осунулось и посерело, и он, несомненно, выглядел тяжелобольным, но только ни один врач, исцеляющий тело, не смог бы правильно поставить ему диагноз.

– Едете? – спросил он. – Прямо сейчас? Да вы просто свалитесь от усталости.

– Возможно, это произойдет завтра утром, – сказал Харлоу.

Мак-Элпайн взглянул в окно. Дождь все лил, образуя сплошную завесу. Он обернулся к Харлоу и сказал:

– Не завидую вам и вашей поездке в Марсель. Правда, если верить прогнозу, то к вечеру погода прояснится. Тогда и разгрузим транспортировщик…

– Мне кажется, вы хотите мне что-то сказать, сэр?

– Ну… да. – Мак-Элпайн был в нерешительности. – Я слышал, вы целовали мою дочь?

– Бессовестная ложь! Это она меня целовала. Кстати, в один из ближайших дней я отколочу вашего милого мальчугана.

– Желаю успеха, – устало проговорил Мак-Элпайн. – Вы имеете какие-нибудь виды на мою дочь, Джонни?

– Этого я еще не решил. Но она совершенно явно имеет на меня виды.

Выйдя в коридор, Харлоу буквально столкнулся с Рори. Они посмотрели друг на друга: Харлоу – задумчиво, Рори – с трепетом во взоре.

– Ага! Опять подслушивал? Другими словами – шпионил? Так ведь, Рори?

– Я? Подслушивал? Никогда!..

Харлоу дружески обнял его одной рукой за плечи.

– Рори, мой мальчик, а у меня есть для тебя новости. Твой отец разрешил не только поколотить тебя, но даже одобрил мое намерение. Сказал, что я могу это сделать в любое время, когда мне будет удобно.

И Харлоу потрепал Рори по плечу, хотя в этом дружеском жесте было что-то угрожающее. После этого он, улыбаясь, спустился вниз, где его поджидала Мери.

– Можно поговорить с тобой, Джонни?

– Конечно. Но только на крыльце. Это юное черноволосое чудовище, пожалуй, опутало весь дом проводами подслушивающего устройства.

Они вышли на крыльцо и закрыли за собой двери. Холодный дождь заполнял все пространство.

– Обними меня, Джонни, – попросила Мери.

– Охотно повинуюсь.

– Только, пожалуйста, не шути, Джонни. Я боюсь. Я теперь все время боюсь… за тебя. Ведь сейчас происходит что-то страшное и плохое, да, Джонни?

– Ну что может быть страшного?

– О, ты невыносим! – Она переменила тему разговора. – Едешь в Марсель?

– Да.

– Возьми меня с собой.

– Не могу.

– В тебе – ни капли галантности.

– Что верно, то верно. Ни капли.

– Ну что ты за человек, Джонни? И что у тебя на уме?

До этой минуты она тесно прижималась к нему, но теперь отстранилась – медленно, с недоумением. Потом сунула руку ему под куртку, потянула за молнию и вынула из его кармана автоматический пистолет. Словно загипнотизированная, она уставилась на отливающее синевой оружие.

– В этом нет ничего плохого, милая Мери.

Снова засунув руку ему в карман, она вытащила глушитель, и в глазах ее появилось болезненное выражение тревоги и страха.

– Это – глушитель, правда? – прошептала она. – И с его помощью ты можешь убивать людей так, что никто не услышит?

– Я же сказал, что не собираюсь делать ничего плохого, Мери, милая…

– Я знаю, знаю… Ты и не можешь сделать что-то плохое, Джонни. Но я… я должна рассказать папе…

– Если хочешь погубить своего отца, ступай и расскажи! – Харлоу понимал, что слова эти звучат грубо, но он не мог придумать другого способа повлиять на нее. – Валяй! Расскажи ему!

– Погубить моего… Что ты имеешь в виду?

– Мне нужно кое-что сделать. Если бы твой отец узнал об этом, он помешал бы мне. Он потерял уверенность, понимаешь? Я же ее не потерял, вопреки всеобщему мнению.

– Но что значит – погубить его?

– Мне кажется, он не перенесет смерти твоей матери.

– Моей матери? – Несколько секунд она смотрела на него с тревогой. – Но моя мать…

– Твоя мать жива. Я знаю. Я думаю, что могу узнать, где она. Если это действительно так, то я поеду и заберу ее оттуда уже сегодня вечером.

– Ты уверен? – Она тихо плакала. – Ты уверен в этом?

– Уверен, Мери, милая… – Как ему хотелось, чтобы это были не только слова.

– Но ведь для этого существует полиция, Джонни!

– Нет. Я, правда, мог сказать им, как узнать о ее местопребывании. Но они никогда этого не сделают. Они могут действовать только в рамках закона.

Инстинктивно ее взгляд оторвался от его лица и устремился на пистолет и глушитель, которые она все еще держала в руке. В следующее мгновение она опять подняла на него глаза. Харлоу едва заметно кивнул, мягко взял пистолет и глушитель из ее рук и снова спрятал их в карман куртки.

Девушка долго и испытующе смотрела на него, а потом взяла его обеими руками за отвороты куртки.

– Возвращайся скорее, Джонни!

– Я всегда буду возвращаться к тебе, Мери.

Она попыталась улыбнуться сквозь слезы, но без особого успеха.

– Опять оговорился? – спросила она.

– Нет, на этот раз не оговорился! – Харлоу поднял воротник куртки и, сбежав по ступенькам, быстро ушел в темноту и дождь. Уходя, он ни разу не обернулся.

Немногим менее часа спустя Харлоу и Джанкарло сидели в уютных креслах в технической лаборатории последнего. Харлоу перебирал толстую пачку отливавших глянцем фотографий.

– Фотограф из меня хоть куда, – сказал он. – Хотя это и может показаться хвастовством.

Джанкарло кивнул.

– Согласен. Все ваши сюжеты очень интересны уже с человеческой точки зрения. Документы Нойбауера и Тараккиа, увы, временно сбивают нас с толку, но это придает всему еще больший интерес, не так ли? И это не означает что Мак-Элпайн и Джейкобсон не представляют интереса. Отнюдь! Вы знаете, что за последние шесть месяцев Мак-Элпайн выплатил 140 тысяч долларов!

– Я догадывался, что сумма большая, но что такая!Даже для миллионера это чувствительно. Какие же у нас шансы узнать, кто этот счастливый получатель?

– В данный момент они равны нулю. Счет, судя по номеру, поступил из Цюриха. Но если представить доказательства, что это связано с преступными действиями, особенно с убийством, то швейцарские банки не станут скрывать имя получателя.

– Доказательства они получат! – сказал Харлоу.

Джанкарло посмотрел на него долгим и задумчивым взглядом, потом кивнул.

– Не буду этим очень удивлен. А что касается нашего друга Джейкобсона, то он, должно быть, самый богатый механик в Европе. Его список адресатов – это адреса ведущих букмекеров Европы.

– Ставит на лошадок?

Джанкарло снисходительно посмотрел на Харлоу.

– Совсем нетрудно догадаться. Все видно по датам. Каждый вклад в банк – через два дня после очередных гонок Гран-При.

– Ну и ну! Предприимчивый малый наш Джейкобсон! Научился использовать самые соблазнительные перспективы, так?

– Угу. Эти фотографии можете взять. У меня есть дубликаты.

– Большое, большое вам спасибо. – Харлоу протянул ему фотографии. – Но я не имею никакого желания попасться с этой дьявольщиной.

Поблагодарив Джанкарло еще раз за работу и простившись с ним, Харлоу повел машину прямо в полицейский участок. Дежурил все тот же инспектор, что и утром. Однако от его добродушия не осталось и следа. Вид у него был мрачный и недовольный.

– Ну, как поживает наш Луиджи Легкая Рука? – спросил Харлоу. – Раскололся?

Инспектор мрачно покачал головой.

– Увы, наша маленькая коноплянка потеряла голос.

– То есть?!

– Лекарство плохо на него подействовало. Боюсь, мистер Харлоу, что вы слишком жестоко обошлись с ним – ему пришлось через каждый час давать болеутоляющие таблетки. Я приставил к нему караул – четырех человек. Двое – в палате и двое – в коридоре. За десять минут до полудня медсестра, сногсшибательная молодая блондинка, по словам этих кретинов…

– Кретинов?

– Ну да, кретинов! Моего сержанта и его трех людей… Так вот, она оставила две таблетки и стакан с водой и попросила проследить, чтобы больной принял эти таблетки ровно в полдень. Сержант Флери – это сама галантность и пунктуальность, так что ровно в полдень он дал Луиджи эти две таблетки…

– И что это были за таблетки?

– Цианистый калий!

К вечеру Харлоу въехал на своем «феррари» во двор заброшенной фермы, расположенной с южной стороны Виньольского аэродрома. Дверь пустого амбара была открыта. Харлоу завел автомобиль в амбар, выключил мотор и вышел из машины, стараясь приспособиться к окружающему мраку. В ту же минуту из этой самой тьмы будто материализовалась фигура человека, с чулком на голове вместо маски. Несмотря на свойственную ему быстроту реакции, ставшую чуть ли не легендарной, Харлоу не успел выхватить пистолет, ибо человек был от него менее чем в шести футах и уже взмахнул чем-то, что Харлоу принял за рукоятку топора. Харлоу молниеносно нырнул вперед, под руку, которая уже сделала замах, и въехал человеку плечом как раз под грудную клетку. У того перехватило дыхание. Он вскрикнул, отшатнулся и упал навзничь. Харлоу упал на него, схватив его одной рукой за горло, а другой стараясь вытащить из кармана пистолет.

Но он не успел даже расстегнуть молнию. До него донесся едва слышный шорох, и он обернулся как раз вовремя, чтобы заметить второго человека, вынырнувшего из темноты с поднятой дубинкой. В то же мгновение на него обрушился сокрушающий удар, угодивший ему в лоб и в правый висок. Не издав ни звука, он рухнул наземь.

Первый, с которым Харлоу успел уже разделаться, кое-как поднялся с пола, согнувшись почти вдвое от боли, и ударил Харлоу ногой в помертвевшее и незащищенное лицо. Пожалуй, Харлоу повезло, что противник его был еще слишком слаб, иначе этот удар мог оказаться смертельным.

Несмотря на это, человек явно не успокоился и хотел нанести Харлоу второй удар, но сообщник оттащил его в сторону, прежде чем тот успел выполнить свое намерение.

Все еще согнувшись, он добрался до стоявшей тут же скамейки и сел на нее, в то время как второй начал тщательно обыскивать потерявшего сознание Харлоу.

Когда Харлоу стал медленно приходить в себя, в амбаре заметно потемнело. Он шевельнулся, застонал, а потом с трудом приподнялся, упираясь рукой в пол, и некоторое время находился в этом положении. Затем поистине Геркулесовым усилием ему удалось подняться на ноги, но тело не слушалось его, и он качался, как пьяный. Лицо так болело, будто его ударил проходящий мимо «коронадо». Минуты две спустя, скорее инстинктивно, чем сознательно, он выбрался из амбара, пересек двор, дважды упав по пути, и направился, шатаясь и выделывая немыслимые крендели, к взлетной полосе аэродрома.

Между тем дождь прекратился, и небо начало проясняться. Даннет как раз вышел из столовой и направился к шале, когда его внимание привлекла шатающаяся фигура, идущая по взлетной полосе. На мгновение Даннет застыл на месте, а потом бросился бежать. Через несколько секунд он нагнал Харлоу и, обхватив его за плечи, посмотрел на его лицо, ставшее теперь почти неузнаваемым. Лоб был рассечен и обезображен страшными ссадинами, и кровь, которая все еще сочилась из раны, покрывала всю правую часть лица и правый глаз. Левую щеку перекосила огромная ссадина с поперечным порезом. Из носа и изо рта шла кровь, губа была разбита, и во рту не хватало по меньшей мере двух зубов.

– О боже ты мой! – выдавил Даннет. – Что они с вами сделали!

Он скорее не провел, а пронес спотыкающегося и полубесчувственного Харлоу через взлетную полосу, поднялся с ним по ступенькам крыльца и вошел в холл шале. Как на беду, именно в этот момент в холле появилась Мери. На мгновение она замерла, уставясь на них своими огромными глазами, а когда попыталась говорить, то с губ сорвался только шепот:

– Джонни! О, Джонни!.. Что они с тобой сделали!

Она протянула руку и осторожно дотронулась до залитого кровью лица. В следующий момент она вся содрогнулась, и по лицу ее потекли слезы.

– Сейчас не время плакать, Мери! – Голос Даннета прозвучал с нарочитой энергией. – Теплой воды, полотенце, губку. А также принесите пакет первой помощи. Отцу – ни слова. Мы будем в гостиной.

Спустя пять минут у ног Харлоу уже стоял таз с окрашенной кровью водой и валялось испачканное в крови полотенце. Лицо было начисто вымыто, но выглядело сейчас еще страшнее, чем прежде, поскольку порезы и ссадины выделялись еще ярче на бледной коже. Даннет безжалостно пользовался йодом и антисептиками, и по тому, как передергивалось лицо его пациента, можно было понять, что Харлоу испытывает сильную боль.

Вдруг Харлоу засунул в рот пальцы, дернул и, вытащив зуб, стал его рассматривать. Потом с недовольным видом бросил его в таз с водой. Когда он заговорил, хотя это давалось ему с трудом, было ясно, что дух его вновь обрел прежнее равновесие, невзирая на сильные физические страдания.

– Сперва – вас, а теперь – меня, а, Алексис? Нам бы следовало сфотографироваться вместе. Для семейного альбома. Интересно, кто из нас красивее, если попытаться сравнить?

Даннет оценивающе взглянул на него.

– Я бы сказал: оба красивы.

– Все равно… Но учтите, мне кажется, что природа несправедливо дала мне некоторые преимущества перед вами…

– Прекратите! Слышите, прекратите! – Мери уже плакала, не скрывая этого. – Он весь изранен и искалечен. Я вызову врача.

– Ни в коем случае! – Голос Харлоу уже не был насмешлив, теперь в нем слышался металл. – Никаких врачей! Никаких швов! Позже… Не сегодня!

Мери посмотрела на руку Харлоу, которая держала стакан с бренди, она была тверда, как рука каменной статуи. И она сказала без тени упрека, а как человек, начинающий постигать истину:

– Ты нас всех дурачил… Чемпион мира, у которого сдали нервы… Трясутся руки… Ты все время нас дурачил… Да, Джонни?

– Да… И, пожалуйста, Мери, выйди из комнаты.

– Клянусь, я ничего никому не скажу, даже папе!

– Выйди из комнаты.

– Пусть остается, – сказал Даннет. – Но предупреждаю вас, Мери, если вы проговоритесь, он никогда даже не посмотрит на вас. Господи, вот уж действительно, пришла беда – отворяй ворота. Несчастье с вами, Харлоу, – это уже второе происшествие. У нас пропали близнецы.

Даннет внимательно следил за Харлоу, ожидая его реакции, но никакой реакции не было.

– Они в это время разгружали транспортировщик, – сказал Харлоу. – Я так думаю. – И это был не вопрос, а утверждение.

– Откуда вы это знаете, черт возьми?

– В южном ангаре. Вместе с Джейкобсоном.

Даннет медленно кивнул.

– Они слишком много видели, – сказал Харлоу. – Слишком много. Конечно, все это вышло, видимо, случайно, потому что, видит бог, они не отличались проницательностью. Но они видели слишком много… А что говорит по этому поводу Джейкобсон?

– Я спрашивал его, он ответил, что они якобы пошли в столовую. Когда они через сорок минут не вернулись, он отправился их искать. Но они как сквозь землю провалились.

– А они действительно были в столовой?

Даннет отрицательно покачал головой.

– В таком случае, – мрачно сказал Харлоу, – их найдут на дне какого-нибудь ущелья или канала. Если вообще найдут… Помните Жака и Гарри в гараже «Коронадо»? – Даннет кивнул. – Джейкобсон сказал, что они якобы соскучились по своим и уехали домой. Они так же уехали домой, как и близнецы. У него в гараже два механика, но сегодня был только один. Второй не пришел. У меня нет доказательств, но я их добуду. Второй механик не пришел по той причине, что я на рассвете уложил его в больницу.

Даннет слушал с невозмутимым видом. А Мери смотрела на Харлоу, не сводя с него полных ужаса глаз.

Харлоу продолжал:

– Прости, Мери, но Джейкобсон – убийца, сознательный и целеустремленный убийца, если хотите. Ради своих интересов он пойдет на все. Я знаю, что он был виноват в гибели моего брата на первых гонках Гран-При этого сезона. Вот тогда Алексис и уговорил меня работать вместе с ним.

Мери недоверчиво посмотрела сперва на одного, потом на другого.

– Ты работаешь с Алексисом как… с журналистом?

Словно не слыша ее слов, Харлоу продолжал:

– Он пытался меня убить еще во время гонок во Франции. И у меня есть фотодоказательства. Он был виноват в гибели Джету. Он хотел схватить меня прошлой ночью, устроив на дороге засаду и пытаясь выдать эту засаду за полицейскую проверку. И он отвечает за убийство человека сегодня днем, в Марселе!

– Кого именно? – спокойно спросил Даннет.

– Луиджи Легкой Руки. Сегодня в больнице ему дали таблетку от боли. И боль у него действительно прошла – навсегда. Цианистый калий. А ведь Луиджи знал только один человек – Джейкобсон. И он постарался убрать его до того, как тот расскажет обо всем полиции. Я тоже в какой-то степени виноват, рассказав о Луиджи Джейкобсону. Да, виноват. Но в тот момент у меня не было выбора.

– Не верю! – сказала Мери, вконец сломленная. – Не верю! Просто кошмар какой-то!

– Можешь верить, а можешь и не верить, но от Джейкобсона держись за милю! Он прочтет все по твоему лицу, как по книге, и сразу заинтересуется тобой. Я же совсем не хочу, чтобы он тобой заинтересовался и ты закончила бы свои дни на дне какой-нибудь пропасти. Помни еще и другое: ты – калека на всю жизнь, и это – тоже дело рук Джейкобсона!

Говоря это, Харлоу тщательно исследовал свои карманы.

– Обчистили, – деловито сказал он. – Забрали все до последнего. Бумажник, паспорт, права, деньги, ключи от машины. Но у меня есть запасные. И все мои отмычки забрали. – Он быстро прикинул в уме. – Это значит, что мне нужны веревки, крюк и кусок брезента из транспортировщика. И потом…

Мери в страхе перебила его:

– Нет! Нет! Только не сегодня! Ты не можешь сегодня опять сесть за руль! По-настоящему тебе надо в больницу!

Харлоу быстро и без всякого выражения взглянул на нее.

– И потом, конечно, они забрали мой пистолет. Мне нужен другой, Алексис. И немного денег.

С этими словами Харлоу приподнялся, быстро и бесшумно подошел к двери и рывком распахнул ее. Рори, который явно подслушивал, прижав ухо к двери, почти влетел к ним в комнату. Харлоу схватил его за волосы, и Рори взвыл от боли, когда Харлоу, тряхнув его, поставил на ноги перед собой.

– Посмотри-ка на мое дивное лицо, Рори! – сказал Харлоу.

Рори поднял глаза, содрогнулся и побледнел.

– И в этом виноват ты, Рори, – сказал Харлоу.

Потом он вдруг ударил Рори плашмя по левой щеке. Это был сильный удар, и Рори, несомненно, отлетел бы в сторону, если бы левая рука Харлоу не держала его за волосы мертвой хваткой. Харлоу снова ударил его с такой же силой теперь по правой щеке, а затем стал повторять этот процесс с регулярностью метронома.

Мери вскрикнула:

– Джонни! Джонни! Ты с ума сошел! – Она хотела броситься на Харлоу, но Даннет быстрым движением поймал ее сзади и крепко схватил за руки. Его ничуть не смутил оборот, какой приняли события.

– Я буду продолжать, Рори, – сказал Харлоу, – пока ты не почувствуешь на себе, что значит выглядеть так, как выгляжу сейчас я.

И Харлоу продолжал. Рори не пытался ни сопротивляться, ни отвечать ударами. Его голова беспомощно моталась из стороны в сторону. Наконец, решив, что процесс воспитательной тренировки зашел достаточно далеко, Харлоу остановился.

– Мне нужны сведения! Мне нужна правда! Сию минуту! Ты подслушал сегодня днем мой разговор с мистером Даннетом, верно?

Рори ответил дрожащим шепотом:

– Нет, нет! Клянусь, я не подслушивал. Клянусь!

В тот же момент он завизжал от боли, так как Харлоу продолжил курс воспитания. Через несколько секунд он вновь остановился.

Мери, заливаясь горькими слезами и все еще удерживаемая Даннетом, смотрела на него, онемев от ужаса и отвращения.

Харлоу сказал:

– Меня избили люди, которые знали, что я еду в Марсель за очень важными фотографиями. Они во что бы то ни стало хотели получить эти фотографии. Они знали также, что я собираюсь оставить «феррари» на заброшенной ферме возле аэродрома. Кроме меня, обо всем этом знал только один мистер Даннет. Может быть, это он им все рассказал?

– Может быть… – Как и у сестры, у Рори щеки были залиты слезами. – Не знаю… Да, да, наверное, он…

Харлоу заговорил медленно, чеканя каждое слово и сопровождая их звонкими пощечинами:

– Мистер Даннет совсем не журналист! И мистер Даннет никогда бы не сделал этого. Он никогда не был бухгалтером. Мистер Даннет – старший офицер специального отдела Скотленд-Ярда и член Интерпола, и у него есть доказательства, что ты помогаешь преступникам и покрываешь их. У него вполне достаточно фактов, чтобы отправить тебя на несколько лет в исправительную колонию. – Он отпустил волосы Рори. – Кому ты об этом рассказал?

– Тараккиа.

Харлоу бросил Рори в кресло, где он и остался сидеть, сгорбившись и закрыв руками пылающее лицо.

Харлоу взглянул на Даннета.

– Где сейчас Тараккиа?

– Поехал в Марсель. Так, во всяком случае, он сказал. С Нойбауером.

– Ах, и этот был тут! Да, да, конечно! А Джейкобсон?

– Уехал куда-то на своей машине. Сказал: искать близнецов.

– Вероятно, захватив с собой лопату. Пойду возьму запасные ключи и выведу «феррари». Встретимся через пятнадцать минут возле транспортировщика. Не забудьте пистолет и деньги.

Харлоу повернулся и вышел. Рори, выбравшись из кресла, не очень твердыми шагами пошел за ним. Даннет обнял Мери за плечи, достал носовой платок и стал вытирать ее мокрое от слез лицо. Мери смотрела на него, и в глазах ее читалось глубокое удивление, словно сейчас она увидела Алексиса Даннета с какой-то новой и совершенно неожиданной стороны.

– Вы действительно из Скотленд-Ярда и из Интерпола, как сказал Джонни?

– Ну, в общем, да. В некотором роде я офицер.

– В таком случае остановите его, мистер Даннет! Прошу вас! Верните его!

– Неужели вы до сих пор не знаете, каков он, ваш Джонни?

Мери лишь с горьким видом кивнула в ответ, Потом спросила:

– Он преследует Тараккиа, да?

– И Тараккиа, и многих других. Но главный, кто его интересует, это Джейкобсон. Если Джонни говорит, что Джейкобсон виноват в гибели семи человек, то, значит, так оно и есть – он действительно виноват, А кроме того, у него с Джейкобсоном личные счеты. По двум причинам…

– В связи с гибелью младшего брата?

Даннет утвердительно кивнул.

– А вторая причина?

Даннет задумчиво посмотрел на нее, а потом сказал каким-то отсутствующим тоном:

– А вы взгляните на свою левую ногу, Мери.