Текст книги "Живая память. Великая Отечественная: правда о войне. В 3-х томах. Том 3."

Автор книги: Алексей Кулаков

Соавторы: Борис Полевой,Александр Твардовский,Михаил Исаковский,Виктор Кочетков,Владимир Киселев,Леонид Леонов,Георгий Жуков,Павел Антокольский,Алексей Голиков,Николай Кузнецов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 61 страниц)

Нынешняя молодежь знает, что такое стройки и большие заводы. Так вот, представьте, что авиационный завод в какие-нибудь месяц-два перевозился и начинал давать продукцию на новом месте. День и ночь шли эшелоны с оборудованием на Восток. День и ночь с Востока страны шли эшелоны с оружием и войсками. Весь этот гигантский кругооборот происходил с величайшим напряжением сил, массой неурядиц, неразберихи и столкновений, но совершался он безостановочно, все нарастая, подчиняясь руководящей и организующей силе.

И это – только одно звено в ряде бесчисленных военных забот, которые партия взяла на свои плечи. Я горжусь, что вырос в этой партии.

Вопрос. Всякая война неизбежно бывает войной умов. Что Вы скажете в этом смысле о своих противниках в немецких штабах? Планируя операцию, учитывали Вы характер военного мышления какой-либо конкретной личности?

ЖУКОВ. Знали немцы почерк наших командующих или нет, мне неизвестно. Что касается нас, то в начальный период войны о таких тонкостях речь идти не могла. На втором этапе войны соотношение уровней военного искусства противостоящих сторон начало выравниваться. А когда наши войска приобрели надлежащий опыт и советское командование получило в свое распоряжение нужное количество сил и средств, оно намного превзошло немецкое командование, особенно в решении стратегических задач.

Учитывали мы, планируя очередную операцию, конкретную личность противника? Это трудно принимать в расчет, потому что любую операцию готовит не один человек. Но, конечно, мы знали, что, например, Манштейн – человек смелый, решительный, Модель – расчетливый, а Кейтель – авантюрист. К концу войны общий уровень стратегического искусства в немецкой армии резко упал. Часто стало случаться: ждешь от противника сильного, выгодного для него хода, а он делает самый слабый.

Если же говорить вообще о нашем противнике в минувшей войне, то я не могу присоединиться к тем, кто считает оперативно-стратегическое и тактическое искусство германских вооруженных сил неполноценным. Мы имели дело с сильным противником.

Вопрос. Георгий Константинович, вопрос невоенного характера. Какие из человеческих чувств, по-вашему, сильнее всего пробудила в людях война?

ЖУКОВ. Ни одно из человеческих чувств на войне не затухало.

Особо я сказал бы об очень обострившемся во время войны чувстве любви к Отечеству. Это чувство, естественное для каждого человека, глубокими корнями уходит в историю наших народов. И вполне понятно, в суровый час мы вспомнили все, чем Родина наша законно может гордиться. Вспомнили имена великих людей России, великие деяния и ратные подвиги прошлого.

Вопрос. Какие, обращенные к сердцу народа, государственные акты, Вы считаете, имели особое значение?

ЖУКОВ. Я назвал бы три момента, ставшие, по-моему, символами трех этапов войны:

речь Сталина 3 июля 1941 года, когда народу была сказана правда о нависшей над нашей страной опасности;

парад в Москве 7 ноября 1941 года, который вселил уверенность: несмотря на все трудности и неудачи, мы выстоим;

первый салют в Москве в честь освобождения Орла и Белгорода 5 августа 1943 года. До Берлина было еще далеко, но в этих огнях была видна уже окончательная победа.

Вопрос. Для многих в мире осталось загадкой, как удалось сдержать гнев и мщение, когда наши солдаты, изгнав врага со своей земли, вступили на его территорию?

ЖУКОВ. Честно говоря, когда шла война, все мы, и я в том числе, были полны решимости воздать сполна фашистам за их бесчинства на нашей земле. Имели мы право на святое мщение? Конечно. Но мы сдержали свой гнев. Наши идеологические убеждения, интернациональные чувства не позволили отдаться слепой мести. Огромную роль сыграли тут воспитательная работа в армии, проведенная коммунистами, и великодушие, свойственное нашему народу.

Вопрос. Ваше мнение о помощи союзников?

ЖУКОВ. Эту помощь не надо сбрасывать со счетов. Она, безусловно, сыграла свою роль. Из Англии и Америки мы получали порох, высокооктановый бензин, сталь некоторых марок, паровозы, самолеты, автомобили, продовольствие. Но это была лишь очень небольшая часть всего, что требовала война.

Вопрос. Какие качества Вы более всего цените в солдате?

ЖУКОВ. Смелость. Преданность Родине.

Вопрос. Георгий Константинович, важно услышать от Вас отцовское слово, обращенное к молодежи…

ЖУКОВ. Я считаю, что молодежь принесла главную жертву в войне. Сколько прекрасных молодых людей мы потеряли! Сколько матерей не дождались с войны детей! С командного пункта я много раз видел, как молодые солдаты поднимались в атаку. Это страшная минута: подняться в рост, когда смертоносным металлом пронизан воздух. И они поднимались. Многие из них только-только узнали вкус жизни. Девятнадцать-двадцать лет, лучший возраст в обычной человеческой жизни. Все впереди… А для них очень часто впереди был только немецкий блиндаж, извергавший пулеметный огонь.

На Висле, я помню, увидел плачущего солдата. Оказалось, солдат рассказывал о своем друге – только что погибшем молодом лейтенанте… Дорогой ценой досталась нам мирная тишина, возможность учиться, работать, ездить, куда захочется. Мы, люди старшего поколения, этого не забудем. Важно, чтобы и молодые не забывали.

Еще я хотел бы сказать молодым людям: охотники до нашей земли и наших завоеваний по-прежнему есть и, думаю, долго еще не переведутся. И потому в любой момент надо быть готовым к суровому часу.

Какими я хотел бы видеть нынешних молодых защитников Родины? Знающими и выносливыми. Армия сейчас оснащена сложнейшей техникой. Изучить ее, конечно, труднее, чем в годы моей молодости научиться управлять конем и владеть шашкой. Но каждое время ставит перед солдатом свои задачи. К минувшей войне ваши ровесники мастерски овладели танками и самолетами. Нынешняя техника тоже по силам молодым цепким умам. Учитесь! Знайте, что наши враги не сидят сложа руки.

И еще я хотел бы сказать, что при всех знаниях солдату обязательно нужны крепость духа и крепость здоровья. Приучайте себя к выносливости. Учитесь плавать, бегайте, ходите в походы. Имейте в виду, при всей сложности нынешней техники в любой схватке побеждать будут сильные, закаленные люди.

Вопрос. В Вашем доме есть какие-нибудь предметы, дорогие Вам как память о военных годах?

ЖУКОВ. Много было всего. Отдал в музеи. В Исторический музей взяли недавно три мои шашки и бурку. В Музей Вооруженных Сил только что отдал пистолет…

Вопрос. Война длилась 1418 дней. Какой из этих дней был для Вас самым тревожным, самым тяжелым, самым счастливым?

ЖУКОВ. Пожалуй, самым тревожным был день накануне войны, 21 июня 1941 года. Очень тяжелыми были несколько дней в ноябре 41-го года под Москвой. Самым счастливым, конечно, был день, когда я от имени армии и нашего народа в пригороде Берлина Карлсхорсте принимал капитуляцию фашистской Германии.

Вопрос. Георгий Константинович, а теперь два слова о самом ярком, самом памятном моменте войны…

ЖУКОВ. Это, пожалуй, начало штурма Берлина…

Заключительная атака войны была тщательно подготовлена. На берегу Одера мы сосредоточили огромную ударную силу, одних снарядов подвезено было с расчетом на миллион выстрелов в первый день штурма. Чтобы сразу ошеломить немецкую оборону, штурм решено было начать ночью с применением мощных прожекторов…

И вот наступила эта знаменитая ночь на 16 апреля. Никто не спал. Я с нетерпением поглядывал на часы. Казалось, стрелки застыли. За три минуты до начала огня мы вышли из землянки на наблюдательный пункт. До конца дней буду помнить приодерскую землю, подернутую весенним туманом. Ровно в 5 часов все началось… Ударили «катюши», заработали двадцать с лишним тысяч орудий, послышался гул сотен бомбардировщиков… А через тридцать минут жестокой бомбардировки вспыхнули сто сорок зенитных прожекторов, расположенных цепью через каждые 200 метров. Море света обрушилось на противника, ослепляя его, выхватывая из темноты объекты для атаки нашей пехоты и танков. Картина боя была огромной впечатляющей силы. За всю свою жизнь я не испытал равного ощущения…

И еще был момент, когда в Берлине над рейхстагом, в дыму я увидел, как трепещет красное полотнище. Я не сентиментальный человек, но у меня к горлу подступил комок от волнения.

Вопрос. Георгий Константинович, мы говорим с Вами в канун праздника нашей Победы…

ЖУКОВ. Для нашей Родины всегда будет святым день 9 мая, и всегда люди мысленно будут возвращаться к маю 1945 года. В те весенние дни был закончен великий путь, отмеченный многими жертвами, и наш человеческий долг: поздравляя друг друга с праздником, всегда помнить о тех, кого нет с нами, кто пал на войне.

Празднуя Победу, мы всегда будем вспоминать, какие качества нашего народа помогли одолеть врага. Терпение. Мужество. Величайшая стойкость. Любовь к Отечеству. Пусть эти проверенные огнем войны качества всегда нам сопутствуют. И всегда победа будет за нами.

С праздником, дорогие друзья!

Василий Морозов. Слава полководца

Русскому революционеру и мыслителю Н. Г. Чернышевскому принадлежат слова о том, что историческое значение каждого русского человека измеряется его заслугами Родине. А у четырежды Героя Советского Союза, Героя Монгольской Народной Республики, кавалера двух высших полководческих орденов «Победа» маршала Георгия Константиновича Жукова таких заслуг, как мы знаем, более чем достаточно. С его именем связаны исторические победы на полях сражений в защиту Родины, нашего многонационального Отечества.

Если мысленно проследить полководческий путь народного маршала только во второй мировой войне, то мы увидим на этом длительном и многотрудном пути такие памятные вехи, как Халхин-Гол, Ельня, Ленинград, Москва, Сталинград, Верхний Дон, Курская дуга, Украина, Белоруссия, Польша, Берлин. Именно здесь, в районах победоносных сражений Красной Армии с врагами своей Родины, Г. К. Жуков и родился как полководец, сформировался в крупного военачальника, достиг зенита полководческой славы.

«Для меня главным было служение Родине, своему народу, – писал он в своей книге „Воспоминания и размышления“. – И с чистой совестью могу сказать: я сделал все, чтобы выполнить этот свой долг…

Дни моих самых больших радостей совпали с радостями Отечества. Тревоги Родины, ее потери и огорчения всегда волновали меня больше, чем личные. Я прожил жизнь с сознанием, что приношу пользу народу, а это главное для любой жизни».

И не случайно, приводя эти жуковские строки в предисловии к его мемуарам, фронтовой друг и боевой соратник Жукова маршал А. М. Василевский написал: «Человеку, который чувствовал так слитно личную жизнь свою и народа, можно только позавидовать. Жизнь и деятельность такого человека достойны подражания».

Георгию Константиновичу выпала завидная и по-своему сложная полководческая судьба. Это подтверждает даже простой перечень высоких постов и ответственных должностей, которые он занимал во время Великой Отечественной войны. В те годы ему довелось быть начальником Генерального штаба, последовательно командовать войсками пяти фронтов, быть главнокомандующим войсками Западного стратегического направления, заместителем Верховного Главнокомандующего, первым заместителем наркома обороны. На протяжении всех военных лет он бессменно был членом Ставки Верховного Главнокомандования и как ее полномочный представитель около 25 раз посылался в войска действующей армии для оказания помощи фронтам и армиям, для координации их действий.

Находясь на этих высоких постах стратегического руководства, Г. К. Жуков постоянно вносил в выполнение практических задач дух новаторства. Тем самым он не только оказался достойным наследником всего богатства суворовской школы, но смог в новых условиях, в условиях борьбы с сильным и опытным противником, каким был немецко-фашистский вермахт, творчески развить все лучшее, что содержалось в сокровищнице нашего национального военного искусства.

Как выдающийся полководец Великой Отечественной войны Г. К. Жуков получил широкое признание и за рубежом. Он является кавалером самых высоких наград многих стран мира, в том числе ордена «Легиона почета» степени Главнокомандующего Соединенных Штатов, ордена «Бани» 1-й степени и Большого рыцарского креста Великобритании, ордена «Почетного легиона» 1-й степени Франции.

О полководческом подвиге маршала Жукова постоянно будет напоминать и носящая его имя малая планета номер 2132, которая вращается на небесной орбите вокруг Солнца между Юпитером и Марсом.

Народному творчеству принадлежат слова: «Там, где Жуков, – там победа!» Эта фраза родилась на фронте во время знаменитой Московской битвы, стала крылатой и жила среди бойцов до последних дней Великой Отечественной. В годы войны было для всех очевидным, что от исхода гигантской битвы с фашизмом зависело будущее не только нашей сражавшейся страны, но и всего мира. Это предопределило значение полководческой деятельности Г. К. Жукова.

С признательностью и восхищением говорили и писали о нем боевые соратники и сослуживцы, военные историки и писатели, политики и публицисты.

Маршал А. М. Василевский вспоминал: «…Я всегда восхищался его неукротимой энергией, широтой и глубиной стратегического мышления, чувством огромной личной ответственности за порученное дело. К разработке планов операций он всегда подходил творчески, оригинально определял способы действий войск. Характерной чертой его как заместителя Верховного Главнокомандующего было постоянное стремление учить командующих и войска искусству побеждать врага с наименьшими потерями и в короткие сроки…

Это был человек огромного личного мужества и самообладания. В самые трудные, даже критические моменты, работая с ним бок о бок, я не видел Жукова растерянным или подавленным. Напротив, в такие моменты он был, как никогда, деятелен и целеустремлен…»

А вот высказывания других соратников.

Маршал С. К. Тимошенко: «Жуков был единственным человеком, который никого не боялся. И Сталина не боялся. Он меня не раз защищал от Сталина. Особенно в начальный период войны. Смелый был человек».

Маршал И. X. Баграмян: «Для меня Георгий Константинович не только выдающийся военный стратег и полководец – он был мой товарищ и сверстник, больше того – побратим, сыгравший огромную роль в моей солдатской судьбе. В Г. К. Жукове я видел живое воплощение широты и щедрой души великого русского народа по отношению к своим младшим братьям, всем другим народам нашей многонациональной Родины».

Проработавший многие годы рядом с Жуковым или под его началом, генерал армии С. М. Штеменко отметил: «Жуков был человек большого полководческого таланта, смелый и оригинальный в своих суждениях, очень твердый в проведении решений в жизнь, не останавливающийся ни перед какими препятствиями для достижения поставленных военных целей».

Маршал авиации С. И. Руденко: «Мне хочется подчеркнуть одно лишь важное качество полководческого таланта Жукова, которым он умело пользовался: умение предвидеть, как будут развиваться события. Я бы сказал так: он обладал активным предвидением. И благодаря этому Жуков всегда принимал правильные, точно соответствовавшие обстановке решения. Я мог бы подтвердить это на примере Сталинградской операции, Курской битвы, Висло-Одерской операции, в которых участвовал сам».

Не менее любопытны впечатления и мысли писателей.

Константин Симонов: «…Если говорить о роли личности в истории в применении к Жукову, то имя его связано в народной памяти и со спасением Ленинграда и со спасением Москвы. И истоки этой памяти уходят в саму войну, в 1941 год, в живое тогдашнее сознание современников. Этим и объясняется непоколебимость их памяти перед лицом разных событий последующего времени.

Последующий ход событий сделал особо любимыми в народе несколько имен выдающихся военачальников. Но среди них Жуков все равно остался первой любовью, завоеванной в самые трагические часы нашей судьбы, и потому – сильнейшей».

Константин Федин: «Внезапность действий, предвидение, распознавание намерений врага, постоянный учет времени, использование преимуществ, решительность – вот качества, выработанные советской школой водительства войск, которые можно изучать, вникая в военную биографию Жукова…»

Сергей Смирнов: «Среди всей великолепной плеяды советских полководцев, выдвинутых Отечественной войной, Георгию Константиновичу Жукову суждено было сыграть особую роль в военных судьбах своей страны и своего народа в самый опасный и тяжелый период их истории…»

Карем Раш: «Вряд ли кто сделал больше Жукова в истории для спасения своей страны и никто не был в нашей истории так замалчиваемым».

Михаил Шолохов справедливо назвал Г. К. Жукова великим полководцем суворовской школы. Полагаю, что не погрешу перед Историей, если, развивая и уточняя эту шолоховскую мысль, скажу, что Жуков – это Суворов XX века. Новому поколению историков еще предстоит создать капитальный труд о полководческом искусстве маршала Жукова, который, так же как суворовская «Наука побеждать», мог бы стать настольной книгой офицерского корпуса наших Вооруженных Сил, современной Российской армии.

В этой связи следует напомнить примечательные слова, принадлежащие самому Г. К. Жукову: «Наши дела придется продолжать молодым людям. Очень важно, чтобы они учились на наших просчетах и на наших успехах. Наука побеждать – не простая наука (выделено мною. – В. М.). Но тот, кто учится, кто стремится к победе, кто борется за дело, в правоту которого верит, всегда победит. Я убедился в этом на многих уроках собственной жизни…» Как замечательно сказано! И как современно и поучительно это звучит!

Приближаясь к 100-летию выдающегося военачальника нашей Родины, мы вправе говорить сегодня не только о нашей передовой национальной школе полководческого искусства в целом, но и конкретно о жуковской школе. Об этой школе, ее характерных чертах могут свидетельствовать многие штрихи полководческого портрета самого маршала Жукова.

Здесь уместно вспомнить и о том, как российский полководец Жуков оценивается за пределами России.

Весьма любопытно, что даже противники, с которыми он сражался на фронтах второй мировой войны, давали весьма высокие оценки его полководческому дарованию. Достаточно привести хотя бы вынужденное признание самого Гитлера, что если бы у него был хотя бы один такой генерал, как российский полководец Жуков, то он давно бы добился целей войны с Россией и… завоевал мировое господство.

Известный американский государственный деятель, эксперт по вопросам СССР Чарлз Болен писал:

«Я впервые встретился с Жуковым в конце войны, когда Гарри Гопкинс и я посетили Берлин. Он выглядел как подобает солдату – очень сильный, крепкий, как русский дуб, с красноватым лицом и голубыми глазами. Хотя у Жукова была приятная улыбка, он был очень сдержан, особенно с иностранцами. Конечно, он был большевиком, неизменно следовавшим линии партии, но в первую очередь русским патриотом. Он считал, что армия должна быть независима, и одна из причин его конечного падения – попытка стряхнуть систему политических комиссаров. Его моральная чистота резко контрастировала с лживостью других большевистских лидеров. Он проявлял терпимость, даже уважение к Соединенным Штатам, и я ни на минуту не сомневался, что его уважение к Эйзенхауэру было искренним, а не деланным в зависимости от конъюнктуры».

А сам Дуайт Эйзенхауэр в свою очередь очень и очень высоко ценил Г. Жукова, считая его своим русским боевым другом.

В августе 1945 года Г. Жуков сопровождал Д. Эйзенхауэра в его поездке в Москву и Ленинград, во время которой маршал был приглашен посетить США с ответным визитом. Однако не по вине Жукова, а по его болезни, этот визит не состоялся.

7 ноября 1945 года во время предпоследней встречи двух военачальников Г. Жуков высказал следующие слова: «Если мы будем партнерами, не найдется силы на земле, которая осмелилась бы затеять войну».

А ровно через месяц, 6 декабря, Эйзенхауэр в личном письме Жукову пишет: «Дорогой маршал Жуков!.. Вы знаете, что болезнь помешала мне вернуться в Европу в конце прошлого месяца. Главным моим намерением было желание встретиться с Вами, и тому есть несколько причин. Во-первых, я хотел бы заверить Вас, что высоко ценю дружеское отношение ко мне и наше деловое содружество…

…Я вновь выражаю надежду на то, что Вы сможете посетить нашу страну следующей весной. Я искренне верю в установление подобного рода контактов между советскими и американскими людьми – и военными и гражданскими, – в то, что мы смогли бы много сделать для развития взаимопонимания и доверия между нашими народами».

К сожалению, послание Д. Эйзенхауэра не было передано Г. Жукову, и последний при своей жизни о нем не узнал. Поразительно, но… факт!

Последняя встреча Г. Жукова и Д. Эйзенхауэра состоялась в середине 50-х годов в Женеве. Тогда Эйзенхауэр уже был президентом США, а Жуков – министром обороны СССР. Георгий Константинович входил в состав советской делегации на встрече лидеров четырех держав – СССР, США, Великобритании и Франции. Тогда, открывая встречу, Эйзенхауэр очень тепло и долго говорил о Г. К. Жукове как о величайшем полководце современности, его боевом друге.

И еще несколько любопытных свидетельств высокой оценки маршала Жукова в США и Англии.

Популярный журнал «Лайф» (12 февраля 1945 года): «Быстрота его наступления заставила лондонцев говорить, что Жуков торопится, чтобы освободить острова, занятые немцами в Ла-Манше… Лорд Бивербрук как-то заметил, что коммунизм дал лучших генералов этой войны. Жуков – коммунист. Он не верит в Бога, но он верит в Историю, в прогресс, в благопристойность. Ради этого, ради… России он ведет эту победоносную войну…

Что бы ни произошло в течение ближайших недель, Георгий Константинович Жуков войдет в историю как один из крупнейших полководцев Второй мировой войны».

Английский историк Мангле:

«Жуков – полководец, на счету которого нет поражений… Если Сталин был наиболее сильной и влиятельной фигурой в Ставке, то Жуков наиболее компетентный и профессионально подготовленный генерал, входивший в ее состав».

Его коллега историк Д. Орджилл высказался еще более примечательно: «…В Красной Армии в горниле войны были выкованы военачальники, достойные занять почетное место среди великих полководцев на протяжении всей истории. Один из них, конечно, был человек железной воли Георгий Константинович Жуков, требовательный и подчас беспощадный к тем, кто не выполнял свой служебный долг, наделенный блестящим умом и особым полководческим даром предвидения развития событий – „читать боевую обстановку“»…

Все это говорилось, что называется, по горячим следам, под ослепительным впечатлением нашей великой Победы. Может, время пригасило, изменило оценки? Обратимся к фактам.

Минуло более 20 лет после окончания войны. Лондонское издательство «Пернелл», выпустившее в 1966–1968 годах международный труд в восьми томах (автору этих строк довелось в нем участвовать) под названием «Иллюстрированная история Второй мировой войны», предпослало воспоминаниям Г. К. Жукова о Московской битве, помещенным во 2-м томе этого издания, огромный портрет полководца и вместо заголовка такие слова: «Генерал, который никогда не проигрывал сражений».

1969 год. Жуков снят со всех занимаемых им постов и находится по существу в опале. И в это время крупный американский публицист Гаррисон Е. Солсбери выпускает книгу, которая впоследствии многократно переиздавалась, под названием «Великие битвы маршала Жукова». В ней он пишет: «Когда история завершит свой мучительный процесс оценки, когда отсеются зерна истинных достижений от плевел известности, тогда над всеми остальными военачальниками засияет имя этого сурового, решительного человека, полководца полководцев в ведении войны массовыми армиями. Он поворачивал течение битв против нацистов, против Гитлера не раз, а много раз».

Примечательно и сравнение американского военного историка Мартина Кайдена из его книги «Тигры горят» (1974 год): «У нас на Западе были крупные военачальники. На память приходит генерал Джордж Паттон. Были фельдмаршалы Бернард Л. Монтгомери и генерал Дуглас Макартур. Были и другие военные гиганты. Адмирал Честер У. Нимиц, генерал Дуайт Д. Эйзенхауэр. Но много ли исследователей теперь ушедшей в прошлое Второй мировой войны сразу назовут имя Георгия Жукова? Сколько их знают, кто он был и что сделал? Многие ли понимают, что Жуков действительно был, по самой точной характеристике Гаррисона Е. Солсбери, „полководцем полководцев в ведении войны массовыми армиями двадцатого столетия“? Он нанес немцам больше потерь, чем любой другой военачальник или группа их во второй мировой войне. В каждой битве он командовал более чем миллионом людей, он вводил в дело фантастическое количество танков. Немцы были более чем знакомы с именем и сокрушительным мастерством Жукова, ибо перед ними был военный гений».

С горечью приходится констатировать, что у нас подобные строки о «чудо-маршале», как аттестовал Г. К. Жукова М. Кайден, долго не могли просочиться сквозь цензурные рогатки кукурузного и застойного времени. Во времена же горбачевской «перестройки» историк-конъюнктурщик Андрей Мерцалов позволил себе утверждать в еженедельнике «Поиск», что якобы «и по сей день неизвестно, кто из наших маршалов руководил войсками наиболее эффективно». Иначе говоря, этот «переосмысливатель» истории, вопреки всем историческим фактам, сомневается в тех высоких оценках, которые справедливо давались и даются Жукову во всем мире.

Другой «российский историк» Борис Соколов, пытаясь дать «характеристику» Г. К. Жукову и другим нашим выдающимся военачальникам периода прошлой войны, самоуверенно изрек, что они, оказывается, «не обладали полководческим гением» и «добивались побед, лишь проливая море солдатской крови» (?!). Не знаю, чего здесь больше: явной безграмотности или неприкрытого цинизма?

* * *

Автору этих строк с декабря 1941 года довелось быть в войсках Западного фронта, которым тогда командовал генерал армии Г. К. Жуков. Будучи в скромной должности командира взвода одной из частей 20-й армии этого фронта, я тогда впервые услышал о Г. К. Жукове, имя которого после событий на Халхин-Голе уже было широко известно в Советских Вооруженных Силах. Так произошло заочное «знакомство» с будущим прославленным маршалом.

А впервые я увидел и услышал Г. К. Жукова во время исторического Парада Победы на Красной площади, когда он, признанный герой Великой Отечественной войны, заместитель Верховного Главнокомандующего, принимал Парад, которым командовал его боевой соратник маршал К. К. Рокоссовский. Мне довелось быть участником Парада и стоять у здания Исторического музея во второй шеренге сводного батальона слушателей-фронтовиков Военной академии имени М. В. Фрунзе, когда к нам на белом и вороном конях подъехали два прославленных маршала. Дружным «Ура-а!» ответили мы, фрунзенцы, на приветствие и поздравление своего любимого маршала. А затем взволнованно слушали его речь, которую он произнес с трибуны Мавзолея В. И. Ленина.

«На советско-германском фронте, – говорил тогда Жуков, – был растоптан авторитет германского оружия и предрешен победоносный исход войны в Европе. Война показала не только богатырскую силу и беспримерный героизм нашей армии, но и полное превосходство нашей стратегии и тактики над стратегией и тактикой врага… В Отечественной войне Красная Армия с честью оправдала великое доверие народа. Ее славные воины достойно выполнили свой долг перед Родиной. Красная Армия не только отстояла свободу и независимость нашего Отечества, но и избавила от немецкого ига народы Европы. Отныне и навсегда наша победоносная Красная Армия войдет в мировую историю как армия-освободительница, овеянная ореолом немеркнущей славы».

Полный текст этой речи Г. К. Жукова на Параде Победы мне удалось позже переписать на магнитофонную ленту, которую я храню как дорогую реликвию, так же как и полученные на память от маршала книгу «Воспоминания и размышления» и фотографию с его дарственными надписями.

Мое личное знакомство с Г. К. Жуковым произошло летом 1968 года, когда он находился в санатории «Барвиха», и я, будучи тогда начальником Отдела истории Великой Отечественной войны Института военной истории Министерства обороны СССР, прибыл туда на встречу с маршалом от имени участников научной конференции, посвященной 25-летию Курской битвы. Вместе с генералами Н. А. Антипенко и И. В. Паротькиным мы попросили Георгия Константиновича написать приветствие в адрес конференции, на что он тотчас согласился.

А с конца 60-х годов мне привелось регулярно бывать на даче Г. К. Жукова в Сосновке, беседовать с ним и выполнять некоторые его поручения, когда он работал над вторым изданием своей книги «Воспоминания и размышления», а также над материалами, посвященными юбилейным датам Московской битвы и Берлинской операции.

И после каждой такой встречи у меня надолго оставалось необыкновенное чувство, что я вновь соприкоснулся с самой живой Историей.