Текст книги "Казна Кальвадоса (СИ)"

Автор книги: Александр Сорокин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)

         Борис и экскурсия прошли по мостку через бурный проток вперёд к смотровой площадке, а Степанов с Витей задержались в стороне у валунов, покрытых густым мхом, в тени манговых деревьев, где с ветки на ветку с ожесточёнными воплями перепрыгивали обезьяны. Шум водопада покрывал все другие звуки, у обезьян открывались и закрывались рты, как в немом кино. Ядовитые разноцветные многоножки качались на стеблях высокой сочной травы.

– Витя, ты умный человек, – начал Степанов.– Ты должен понимать, нападение на тебя не случайность. Не случайность и попытка обыска вашей комнаты, когда вы уехали в Рио. С этим же связано убийство, я уверен, что это убийство, а не естественная смерть, лысого пассажира в самолёте. Я понимаю, может быть, ты решил не доверять ни мне, ни своему отцу, но…

– Я дал слово, – буркнул Витя.

         Степанов вздохнул:

– Какое бы слово ты не дал, один ты не справишься. Те люди, которые преследуют нас, не знают, что в деле один ты. Они полагают , вместе с тобой и мы, взрослые. Будет лучше, если так и окажется. Как бы ты не казался самому себе умным и хитрым, тебе нужна наша помощь. Круг опасности расширился, она грозит твоему отцу и мне.

– Я дал слово Кальвадосу, – неохотно признался Витя.

– Как это было?

– Когда мы играли в автоматы в первый вечер, он подошёл ко мне, знаками и на своём птичьем языке стал уговаривать подняться в номер. Я пошёл.

– В ваш номер или его?

– Это важно?

– Теперь всё важно.

– В его…Кальвадос чего-то боялся. Постоянно оглядывался, проверил, заперта ли дверь, выглянул в окно, задернул шторы на окнах.

– Он говорил, кого боится?

– Может и говорил, откуда я знаю. Кальвадос приблизил ко мне лицо вот так, и старательно выговаривал слова. Он, наверное, думал, что если отчётливо скажет, я пойму. Но его языка я-то не знал. Там встречались слова которые я слышал от официантов в ресторане: «прего» , «амиго».

         Витя засмеялся.

– Чего добивался от тебя Кальвадос?

– Он достал какие-то монеты и попросил меня их спрятать. Я положил в карман. Кальвадос покачал головой, показал на ботинок. Я понял, он хочет, чтобы я его снял. Потом он достал нож, похожий на те, что я видел в ресторане и баре. Скорее всего, он взял нож там. Ножом Кальвадос расковырял каблук, спрятал туда монеты, залепил дыру жвачкой. Кальвадос сложил ладони,  как молится. Я догадался, он просит, чтобы я ни кому не говорил, даже отцу, и для него это важно. На пальцах он показал, сколько дней монеты должны лежать в каблуке.

–Сколько?

– Сначала он показал семь, затем один палец загнул, получилось шесть… Я обещал Кальвадосу, никому ничего не говорить. Мы спустились в холл, поиграли в автоматы, настольные игры. Кальвадос оказался общительным парнем, не таким молчуном, как в самолёте. Он даже отвёл меня в комнату, где стояли компьютеры, дал полазать по Интернету.

– Отец мне сказал, это твоя страсть?

         Оживившийся Витя спрятал глаза:

– Кто его просил говорить!!. И отец рассказал, что я хакер?

– Хакер?.. Этого он мне не говорил. Борис сказал, что вы обычно путешествуете вдвоём, никуда не собираетесь и вдруг срочно надо отправляться в вояж. Вы часто не знаете, куда придётся ехать. Приходите в турагентсво и говорите, отправьте нас куда-нибудь подальше, главное побыстрее…

         Витя невесело засмеялся.

– Хорошо, что отец не сказал почему наступает такое «вдруг» .

– Почему?

– Когда я очередную электронную систему взломаю, меня застукают и приходиться срочно делать ноги. Вот мы с папой и путешествуем, а мама сидит дома в шоке.

         Степанов выдержал паузу:

– Вернёмся к Кальвадосу… Он тебя отвёл в комнату Интернета, ты работал там. Платил Кальвадос?

– Да. Он подошёл на ресепшен, чего-то сказал. Портье дал ему конверт. Кальвадос на моих  глазах разорвал конверт, там лежала пластиковая карта. Кальвадос попросил портье снять с неё наличные, и мы пошли.

– Кто мог прислать конверт?

– Я не знаю.

– У Кальвадоса не было документов. Что он показал портье?

– Ничего он не показывал. Сказал что-то и портье протянул конверт.

– Ты не замечал, кого конкретно боится Кальвадос?

– Его очень бабка на колёсиках волновала.

– Старая немка с брильянтами на шее?

– Не знаю, немка она или ещё кто. Когда мы шли по холлу, она нам встретилась. Кальвадос прямо задрожал. А в самолёте из Москвы и потом в аэропорту он так страшно смотрел на ту тётю, к которой ходил отец.

– Какую тётю?

– Ну ту, что летела первым классом и к своей мамаше приходила.

– Ты её видел?

– И Кальвадос тоже.

         Степанов достал монету.

– Посмотри, вот такие монеты просил спрятать Кальвадос?

– Да. Откуда она у вас?

– Случайно нашёл твой отец.

– Мне он ничего не говорил.

– Ты знал, что внутри монеты?

– Нет.

         Степанов расслоил монету на две половины.

– Что это, по-твоему?

         Витя посмотрел внимательно.

– Похоже на чипы.

– Чипы?

– Такие штуки с информацией. Их считывают на компьютере.

– На любом компьютере?

– Нет на специальном. Видите, они нестандартные, маленькие…

         Увлекшись рассмотрением монет, Степанов и Витя не заметили, как к ним подкрался некто. Этот некто, лица его они не разглядели, Степанову, показалось, что это негр из последнего самолёта, попытался выхватить монету. Витя увернулся, монета осталась у него.

         Неизвестный с разбега пролетел мимо и рухнул в кустарник. Не удержавшись, он покатился по склону к протоке.

– Бежим! – схватив Витю, Степанов увлёк его по мостку догонять экскурсантов.

         Гид предложил подняться на смотровую площадку, откуда открывался грандиозный вид. По дороге туда, когда пробирались по гравиевой тропинке, петлявшей меж дышавших сыростью тропических деревьев, туристы подверглись нападению мартышек. С пронзительным визгом они набросились на людей, вырывая привлекавшие предметы. Булки, стаканы с чаем и колой. Многие захотели подкрепиться с утра, вот пришлось делиться с обезьянами . У Бориса вырвали полуметровую сигару «табакко», Павел расстался с солнцезащитными очками. Витя отделался испугом, растрёпанной шевелюрой и потерей половины гамбургера.

         Обезьяны, пища и вопя, раскачивались на лианах; пролетая над головами людей, корчили рожи, показывали задницу и бесстыдно ломали украденные у туристов предметы, которыми наскучило забавляться. Пожилой японке обезьяны чуть не проломили череп видеокамерой, за минуту до этого вырванной у зазевавшегося англичанина.

         Наверху располагались кафе, закусочные, удобные места для фотосъёмки. Борис пошёл перехватить пару коктейлей, а Павел, Степанов и Витя направились к большим подзорным трубам, позволявшим далеко обозревать окрестности. Красоты природы развеяли Степанова, у него отлегло от сердца, недавние перипетии отошли на второй план. Он с удовольствием подставлял лицо брызгам водопада, любовался семицветием радуг.

         В мощный объектив река просматривалась далеко вперёд.  Открывалась плоская широкая гладь, стеснённая в берегах густой сельвой. Ближе к водопадам вода начинала бурлить, из водоворотов выглядывали валуны, препятствовавшие движению. На изломе, где поток извергался верхним каскадом, кружились сотни  альбатросов. Устремляясь вниз, они хватали на мелководье рыбу. Между смотровой площадкой и водопадом лёгкими облачками проносились  стайки пёстрых маленьких птичек.

         Степанов перевёл трубу правее от водопада и, вздрогнув,  не поверил глазам. Из кустов вышел потерянный в Мехико Володя и смотрел наверх, делая отчаянные жесты. Он был в милицейской форме, как отправился на Огненную Землю. Лицо поросло щетинкой, наметилась рыжая бородка.

         Благотворное действие монетки на подзорную трубу закончилось. Окуляр перекрыла чёрная заслонка, труба застопорилась. Степанов не мог получше удостовериться в появлении Володи. Он направил Витю купить жетонов. Когда тот, повторно отстояв в очереди, появился, что-то случилось с трубой. Несмотря на оплату, она отказывалась наводить резкость. Степанову пришлось ждать, когда освободиться труба рядом. Наконец, он возобновил наблюдение. Но Володя исчез. В том месте, где он стоял, теперь резвились, болтаясь на лианах, обезьяны.

         По крутой мокрой дорожке Степанов спустился к  месту водопада, где он видел Володю.

– Володя! Володя! – позвал он.

         Волосатая человеческая рука высунулась из зарослей, ухватила Степанова и увлекла внутрь. Перед Степановым стоял собственной персоной Володя.

– Как ты?!

– Тише!!

         Степанов оглянулся.

– Знаешь мою печальную историю?

– Ты перепутал самолёт.

– Пришлось Южную Америку из конца в конец пролететь. Так сложилась судьба.

– Как же ты вернулся?

– Тем же макаром, самолётами. Оказывается, наша милицейская форма похожа на лётную в микроскопических  банановых государствах.

– Я бы их не назвал микроскопическими.

– Кадр, выходи! – позвал Володя.

         Из зарослей показался Кальвадос. Степанов недоумевал:

– На него-то ты, как попал?

– Случайно. Я с Огненной Земли хотел вернуться в Мехико или, как минимум, к вам в Сан-Пауло, но ближайший рейс оказался к Водопадам, или я опять что-то перепутал. Тут ещё пилоты глумились надо мной. Хихикали, пальцем на штурвал показывали. Я понял – желают, чтоб я самолёт вёл. Знать не ведомо глупым, я только одну фигуру высшего пилотажа знаю –  хроника пикирующего бомбардировщика. Я молчу. У них лица злые стали. Закудахтали: полиция, полиция. Это я разобрал. По рации в аэропорт позвонили.  Когда самолёт сел, пассажиров не выпускали. Скоро полицейские поднялись. Пухлый меня к себе приковал и вниз повёл. Тот, что постарше, чего-то добиться от меня всё пытался. Я же не бум-бум. Языковой барьер, понимаешь. В аэропорту меня в отдельную комнату отвели. Около сидит Альфредо ко мне прикованный, толстый, вонючий. Есть он захотел, повёл меня в кафе. Себе взял фасоль, мне стакан воды. И вот после этого лобио ему как приспичит! Он в туалет, я с ним. Вдвоём в кабинке тесно, и он никак не управится, свободная рука для дела нужна. Альфредо на минутку отковался, я его на трубе тут и защёлкнул, и был таков. Я вышел с аэропорта и побежал по дороге, куда глаза глядят. Тормозит гражданская машина. Человек на ихнем языке меня спрашивает. Я прикидываюсь раненым в горло, отмалчиваюсь , но в машину сажусь. Едем, неведомо куда,  в область. Город кончился, с двух сторон кукуруза пошла. Вдруг посреди дороги наблюдаем картину: микроавтобус перевёрнутый лежит, и два джипа раком вздыбились. Дымление свежее. И около трупов с автоматами Кальвадос, как потерянный, бродит. Не поверишь, ни в каком кино не видел столько мёртвых латиносов! Водитель меня высадил и на разворот. Он, наверное, меня за полицейского чина принял, оставил составлять протокол. Я забрал Кальвадоса, знаю,  тебе ценный тип,  да и эти не зря за него стрелялись, и – в кукурузу. Через часок вышли на другую дорогу, Трансамериканская магистраль называется. Это уже другой шофёр пояснил, который нас за туристов принял и сюда к вам доставил. Неприятность вышла, когда он платы потребовал. Дело чуть до драки не дошло, мы с Лысым сбежали.  Смотрю, ты в упор на меня в трубу пялишься, я тебе знак дал… Скажи, чего они из-за Лысого страсти рвут?

– Я близок к разгадке.

– Пока не скажешь?

– Нет.

– Понятно… Покорми нас, мы с Кальвадосом есть хотим.

         На губах Кальвадоса играла обычная неопределённая улыбка. Вниз по склону располагалась траттория. Место казалось уединенным.  Там сидели человека два-три, и Степанов повёл Володю и Кальвадоса туда. Когда они вышли на тропинку, перед ними предстали Борис, Витя и присоединившийся  Павел.  Заметив куда спустился Степанов, они из любопытства пошли за ним.

         Не прореагировав на остальных, Кальвадос приветливо улыбнулся Вите. Витя отрицательно закачал головой. Меж ним и Кальвадосом существовала тайна, теперь ясная Степанову.

– Ну что, приятель, вернулся?! – похлопал Кальвадоса по плечу Борис. – Мы за тебя переволновались.

         На Володю Борис не смотрел.

         Кальвадос ответил на своём непонятном языке. Последнее время он говорил на нём всё реже, поняв безнадёжность найти собеседника. Павел с любопытством, смешанным с восхищением, разглядывал его лакированные ботинки, не пострадавшие в перипетиях. Борис достал из кармана Кальвадоса парик нахлобучил  ему заботливо на голову:

– Оденься, браток, обгоришь. В Бразилии такое солнце.

         Степанов предложил пройти в тратторию покормить голодных Кальвадоса и Володю. Ткнув пальцем в меню, Кальвадос выбрал мукеку, на десерт бейжу. Володя попросил борща и котлет с картошкой. Ни того, ни другого предложено не было. С ворчанием ему пришлось довольствоваться куриным супом, ватапой и кус-кусом. Витя пил сок гуаявы. Борис наливался кашасой.

– Как они это едят? – возмущался Володя. – Наесться невозможно.

– Закажи кабиделлу, – насмешливо посоветовал Борис.

– Что ещё такое?

– Тушёнка из птичьих потрохов с кровью.

– С кровью? Какая гадость! По мне лучше бы пельменей навернуть. Интересно, есть в Бразилии пельмени?

– Может быть есть в каком – нибудь дорогом ресторане.

– Дорогой нам  не подойдёт. Наши денежки казённые, – Володя подмигнул Степанову.

         Со своего места Павел восхищался водопадами. Чудовищный шум заставлял говорить, повышая голос до крика. Павел выразился в том духе, что желал бы посмотреть Ниагару, водопад Виктории, взойти на Килиманджаро, а там можно и умереть.

– Куда нам умирать, мы ещё …– хотел что-то сказать Борис , но покосившись на сына, не продолжил фразу.

         Пытаясь перекричать грохот водопада, Павел запел попевку бразильского Радио-2. Вышедший из-за стойки бара мулат в широких штанах с блёстками, кожаной жилетке, цветастой рубахе, с сомбреро за плечами и четырехструнной гитарой тут же попытался ему подыграть.

– Павел, тебя сейчас на деньги поставят, – сказал знающий жизнь Борис.

         Появившаяся в красочных юбках девушка ударила в бубен и, трепеща телом, энергично заплясала перед Павлом. Худенький подросток в просторных техасах и сомбреро заиграл на флейте. Прищёлкивавший пальцами Павел вскочил и закружился с мулаткой. Веселье приобрело расширенный характер. Вошедшая группа туристов присоединилась к танцу.

         Принесли заказ Вите. Он таращил глаза  на тарелки. Незнание языков опять сыграло злую шутку. И на первое, и на второе ему подали чипсы. Они различались только размером. Во втором варианте чипсы были величиной с чайные блюдечки.

         Оттанцевав пять танцев и спев на бис, мулатка пошла к публике. Она игриво задирала юбку, требуя засунуть купюры в подвязку чулок. Позади подросток собирал  в бубен мелочь. Борис и Павел щедро одарили артистов. Володя сделал вид, что не замечает необходимости платить.

         Борису захотелось попробовать местных сигар. Ему принесли ящик. Со знанием дела он нюхал сигары, выбирая какую купить, когда Витя спросил, не засиделись  ли они за едой. Ещё рано, спокойно отвечал Борис, неторопливо определившись с сигарой.

         Степанов попросил счёт.   Его несли минут двадцать . Борис проглядел калькуляцию. Ему она показалась завышенной, он велел пересчитать.

– Смотрите, вон наши пошли, – указал Витя на группу туристов.

– Нет, это не наши, это немцы, а за ними – японцы, видите, красивым отрядом идут, – сказал Борис.

– Без нас не уедут? – спросил Витя.

– По дому соскучился? – уколол отец.

         Повторно принесли счёт. Замечания, сделанные Борисом, учли. Зато появились две кока-колы, хотя Витя заказывал одну. Счёт унесли опять переделывать. Глядя на водопад, Борис наслаждался сигарой. Некуривший Павел тоже соблазнился и потребовал принести сигарный ящик.

– Куда мы с Кальвадосом? – спросил Володя Степанова.

– Вернётесь с нами в отель, там будем решать, как двигаться дальше. Позвоним Хуаните, дочери Кальвадоса. Если она приехала с плантаций, поедем к ней.

– У меня нет визы.

– Пока ты скитался, возник друг в консульстве. Если нужно, он нам поможет.

         Расплатившись, наши  путешественники пошли к автобусной стоянке.  Там не стояло ни одного автобуса.

– Ты сказал, без нас не уедут, –  хныкнул Витя.

– Я этого не говорил, – отрезал отец.

– Странно, столько было автобусов и вдруг ни одного, – сказал Степанов. – Был бы любой, мы могли б доехать до аэропорта.

         К остановке подъехал микроавтобус, из него стали выходить крепкие парни в чёрных сорочках с золотыми браслетами на запястьях.

         Володя опасливо огляделся:

– Нам надо убираться. Точно такие парни лежали трупами, когда я нашёл Кальвадоса.

         Все инстинктивно повернули к траттории. Парни в чёрных сорочках ускорили шаг.

– Может с ними надо поговорить? – предложил Степанов.

– На русском? – возразил Борис.– Тебе хорошо, а у меня часы «ролекс» , – на ходу Борис стянул часы, спрятал в карман. О золотой цепи на шее он забыл.

– Тебе бы меньше всех следовало волноваться. Это же местные братки, – съязвил Володя.– Ты бы их по-свойски урезонил.

– Чего же ты их своей формой не урезонишь?– огрызнулся Борис.

         Степанов рассчитывал из траттории  при необходимости вызвать полицию или воспользоваться помощью персонала. Ребята в чёрном упорно преследовали. Они не бросались вперёд, но взгляды, которыми они удостаивали наших людей, ясно показывали, ничего хорошего ждать не придётся.

         Поднявшись наверх, путешественники обнаружили, что траттория уже закрыта. Об этом возвещала табличка и пустота места. Уехали туристы, тут же закрылась и траттория, но мимо Степанова не проходили ни повар, ни официанты, ни артисты. Не могли они исчезнуть бесследно. Брошенный вдоль реки взгляд, объяснил загадку. Несколько человеческих фигур, погруженных в катер, удалялось вверх по течению к посёлку из серо-жёлтых домов, хорошо читавшихся в лучах клонившегося к закату солнца.

         Внизу, под смотровой площадкой, на воде стояли ангары: стены из сетки, крыша из тростника. В ангарах виднелись моторки.

– Яхтсмены есть? – спросил Борис.

         Ответом ему было молчание.

– Тогда я один, – подытожил Борис.

         Он быстро побежал по склону к белой лодке , качавшейся на волнах в ближайшем ангаре. Войдя в воду, он поднырнул под дверцу и оказался внутри. Остальным ничего не оставалось, как поспешить за Борисом вниз к реке. Преследователи заметили манёвр, соображая, что за ним может последовать.

– На вашем месте,  я не очень бы доверял отцу, –  успел шепнуть Витя Степанову.– У отца мозг серьёзно повреждён алкоголем, так говорит мама.

– Нам ничего не остаётся, как положиться на твоего отца, – оборвал Степанов, не желая поддерживать сомнения в родительской власти.

         Борис вскарабкался в  лодку, подобранным прутом сорвал цепь, блокировавшую руль. Ключ на тросике  висел рядом. Борис повернул ключ зажигания, двигатель заработал, значит, бензина хватало.

         Борис направил моторку к выходу и стал легонько подталкивать   носом   сетчатые двери, удерживаемые цепью с замком. Двери не подавались. Тогда Борис отогнал лодку назад и ударил с разгона. Двери разлетелись.

         Помогая друг другу, остальные залезли в лодку.

– Доедем до ближайшей деревни,  там попросим доставить в аэропорт, – сказал Борис.

         Ему никто не возражал. Управляя рулём, увлечённо глядя вперёд, Борис держал моторку килем против течения. Он не замечал общего молчания . Все же с ужасом наблюдали, как парни в чёрном выгнали из ангара другую лодку. Она бойко взрезала волну.

         В лучах заходящего солнца две лодки неслись вверх по Игуасу. Дистанция меж ними медленно, но верно сокращалась. Впереди реку преграждали огромные валуны. Вода около валунов бурлила, вскидывала длинные языки волн. Рулевой катера с персоналом траттории знал безопасный проход, он короткими загзагами направил лодку, прыжками она перебралась через камни и уже приближалась к пирсу посёлка. Борису фарватер был неведом. Он направлял лодку по наитию. Лодка траттории слишком быстро преодолела препятствие, чтобы он мог ориентироваться на её манёвры.

         Борис обогнул один валун, другой, третий призраком встал сразу по курсу. Борис повернул руль вправо. Отхлынувшая вода открыла острый выступ, орлиным клювом торчащий вверх. Лодка чиркнула о него боком. Посыпались камни, искрами разлетелась металлическая стружка. Моторка выскочила на мелководье, резко сбавив скорость. Винт цеплял за грунт. Борис подумал, что снижение скорости связанно с близким дном, но, заглянув за корму, с ужасом убедился: в результате удара о скалу половину лопастей, как ножом срезало, остальные – сильно погнуты. Не теряя надежды, Борис вырулил поглубже. Впереди вода казалась ровной. До деревенского пирса можно попытаться добраться на тихом ходу. Собравшиеся в лодке смотрели на Бориса, как на единственного возможного спасителя. Криками они предупреждали о появлявшихся впереди камнях, с немым оцепенением разглядывали неумолимо приближающихся преследователей. У тех был сильнее двигатель и им ещё и везло. Они могли учитывать ошибки Бориса и объезжать валуны, на которые он наскакивал. Вот-вот они должны были настигнуть беглецов. Оставалось прижать их бортом к борту или преградить дорогу, встав поперёк вверх по течению. Оба манёвра считались смертельно опасными, ибо перескочить с лодки на лодку мог лишь отчаянный храбрец. Багров, чтобы подцепить беглецов, у преследователей не имелось.

         Рулевой преследующей лодки увидел среди камней большой просвет. Он принял его за безопасный и предположил, увеличивая расстояние, по большой дуге опередить  беглецов, встать между ними и пирсом,  препятствуя дальнейшему движению. Лодка нырнула в проход. Резкий тяжёлый удар о подводный камень поднял моторку как при прыжке с трамплина. Она пролетела полтора десятка метров и повисла в воздухе, зажатая двумя большими поросшими зелёным мхом и водорослями валунами. С неслышным клёканьем стая цапель разлетелась в стороны. Беглецы ответили воплем ликования.

         Двигатель лодки Бориса вдруг зачихал, зарыкал, заставив чаще биться сердце. Лодка ещё плыла к  спасительному пирсу, но всё медленнее. В поселке заметили беглецов. Люди  собрались на пирсе, махали руками, но отчего-то никто не решался развернуть прибывший катер траттории и послать его на выручку.  Чихнув в последний раз,  двигатель лодки беглецов заглох.  Ускоряя ход,  лодка понеслась вниз к водопаду. Около зажатых в камнях преследователей лодку закружило в водовороте, потом прижало к крутой стене. Сверху на беглецов посыпались проклятия. Преследователи нуждались во времени, чтобы добраться до путешественников.  Положение их было слишком рискованным и не позволяло особо отвлекаться от мыслей о собственном избавлении. Руками, чем  могли, Степанов и другие оттолкнулись от стены, катер снова понесло вниз. Надежда брезжила, что удастся зацепиться где-нибудь ниже по течению, а там дождаться помощи. В посёлке заметили беглецов и теперь не дадут им пропасть, в конце концов, подплывут на катере, заберут, благополучно отправят в аэропорт.

         Не тут-то было. Судьба отвернулась от путешественников окончательно. Как назло, не встречая препятствий, не застревая, благополучно огибая валуны, всё более набирая скорость,  их лодка приближалась к водопаду. Грохот его возрос до боли в ушных перепонках. Берега реки скрылись за завесой из брызг. Краски радуг воинственно раскрашивали лица. Отчаяние парализовывало. Витя попытался грести против течения руками. Его никто не поддержал. Затея показалась бесполезной. Павел и Володя тормозили, работая обнаруженными в лодке вёслами. Борис маневрировал рулём, ставил катер носом к берегу, хотя за водяной взвесью, висевшей в воздухе, давно не видел и мог только предполагать, где он находится. Всё же Борису удалось сместить катер с середины реки,  но не так чтобы значительно. Даже в бурной реке, путешественников рано или поздно неминуемо прибило бы к берегу, однако до водопада оставалось чересчур мало.

– Бывает, люди выживают  при падении с высоты ста и даже ста пятидесяти метров, – сказал Борис, чтобы хоть как-то подбодрить невесело молчавшую компанию.

– В таких случаях кошки счастливее, –  сурово констатировал  обычно повышенно оптимистичный Павел.– Водопад-то каскадный.

– Что это значит? – спросил Степанов.

– Это значит, что следом за этим – один, потом – ещё один. Количество не помню, читал в Путеводителе, но на нас хватит. Уцелевших в падении в первом водопаде ожидает второй и так до результата.

– Какого результата? – не поняв, воспрянул духом Володя.

– Летального…

         Лицо Володи вытянулось.

– Надо прыгать, – сказал Павел и, не дожидаясь решения товарищей по несчастью, выпрыгнул из лодки.

         Бурлящая вода накрыла его с головой. Полминуты Павел не показывался. Все думали, он погиб. Наконец, русая голова возникла среди волн. Павел энергично поплыл кролем. Ему вскоре удалось схватиться за торчащий из воды выступ камня. Павел повис в расщелине, распростав ноги  по течению.

– А-а-а.!!– со звериным хрипом выпрыгнул из лодки Володя. За ним последовал Степанов, таща за собой Кальвадоса.

         Степанова сразу далеко унесло от лодки, Кальвадос же оказался с ней рядом. На глазах Степанова, Кальвадос мощным рывком всего тела, почти прыжком,  вернулся к лодке, схватился за край и полез назад. Перегнувшись через борт, он упал на дно. Степанов не понял смысла его поведения, пока оглянувшись, не увидел, что преследователи, вылезли из катера. Палками и вёслами они  выворачивали судно из камней. Ещё чуть-чуть и они спустят его на воду, подойдут к беглецам.  Но  что ожидает, если принять их помощь, взобраться к ним в лодку? Кальвадос, видимо, посчитал: лучше погибнуть в  водопаде.

         Лодка неминуемо неслась к водопаду. Борис что-то кричал. Рот его раскрывался в грохоте  падающей воды  без звука. У среза воды лодка на бешеной скорости налетела на выступавший камень, в воздухе её перевернуло. Борис, самый крупный из пассажиров, упал  за борт и скрылся в волнах. Ещё мгновение и вцепившиеся в борта Витя и Кальвадос исчезли вместе с катером за обрывом.

                                                             5

         Пальцы Вити нащупали жёсткий округлый лист водного растения. Рука пошла дальше, скользнула по стеблю цветка. Ужасно болела голова, и в смятённом сознании мальчик принял стебель за опору. Он потянул его к себе. Стебель вместе с цветком ушёл под воду. Свободной рукой Витя нащупал другой стебель. Теперь он, как за канаты, тянул за оба. Стебли не поднимали его, а  растягивали в шпагат. Дёрнув сильнее, Витя сорвал белый цветок, машинально поднёс к носу и вздрогнул от чиханья. Резкий болотный запах привёл его в себя.

– Витя! Витя! – услышал мальчик голос отца, то совсем ясный, то исчезавший за рокотом мотора катера.

         Разогнав свору кайманов, Витя нащупал дно, вскочил на ноги:

– Я здесь! Ау-Ау!!– закричал он, прыгая и размахивая руками.

         Гул мотора изменил направление. Вскоре, раздвигая носом нависшие над водой воздушные корни деревьев, появилась лодка. За рулём сидел Борис, на скамьях мокрые и взъерошенные – Степанов, Павел и Володя. Увидев сына, Борис заглушил мотор и прыгнул в воду:

– Сынок! Родной! Жив!

         Витя сдержанно обнял отца:

– А где Кальвадос?

– Мы сами его ищем. Видишь, лодку починили.

          Володя поднял среди болотных лилий парик:

– Снова исчез, кадр!.. С меня хватит, если найдём, я его к себе наручниками прикую.

– Смотрите, сколько крокодилов! –  указал Павел на кайманов, возившихся у ног Вити.

– Это детёныши, но скоро может прийти их мама, – пошутил Степанов.

         Он взял  каймана в ладошку. Тот нервно забил хвостом, угрожающе разинул пасть и вцепился в палец. С коротким криком Степанов забросил каймана далеко в реку.

         Над головой послышался шорох, сверху упало несколько листьев. Прочь уползала большая пятнистая анаконда, возможно, собиравшаяся полакомиться Витей. Ужин ей придётся искать в другом месте. Следующий шум в высокой траве, которой порос берег, возвестил, к счастью, не о появлении мамы крокодильчиков, а о приходе Кальвадоса.

– Лысый череп! Дай я тебя обниму,– бросился к нему Володя.

         Кальвадос не мог рассказать, каким чудом ему удалось выбраться из водопада, зато остальные бурно предались воспоминаниям. Каждый спасся своим вариантом. Наиболее тяжело пришлось Борису. Его оглушило ударом  борта перевернувшийся лодки, и он ближе других оказался к краю водопада. Нога его застряла среди камней. Быстро придя в себя, он освободил ногу и  где, держась за камни, где вплавь добрался до берега.

– И что мы теперь будем делать? – спросил Павел.

– Путь назад невозможен, – твёрдо сказал Борис.– Там эти…

– Твои коллеги, – снова начал язвить Володя, но  осёкся. Степанов  многозначительно указал глазами на Витю.

– Надо спуститься вниз по течению, – предложил Степанов, – добраться до ближайшего населённого пункта,  там, в полиции объяснить ситуацию, тем более что катер на ходу…

– Частично, – огрызнулся Володя. – Падение не прошло для него бесследно.

         Больше спорить не стали. Все дружно залезли в катер. Двигатель загрохотал, потом заработал ровно. Из-за  согнутого винта лодка значительно потеряла в ходе, но течение помогало ей. Медленно, но верно она плыла вниз.

         Сумерки сгущались. Темнело, чернело, и вдруг резко обрушилась тропическая ночь. В густом мраке берега реки исчезли. Крики диких животных стали явственнее. Из-за неприятного чувства, испытываемого путешественниками, никто из них не готов был признать его страхом, казалось, звери подобрались совсем близко и на разные голоса вопили, испытывая мужество. Рыкали ягуары, визжали кабаны, пронзительно голосили койоты,   щёлкали цикады, со свистом проносились летучие мыши. Заткнув пальцами уши, мёртвым сном отключился Володя. Его примеру последовал Павел, за ним – остальные. Борис обещался не спать, всю ночь управлять лодкой. От сменщика он отказался. Отвратительный запах его промокшей в кармане сигары, не столько отгонял москитов, сколько раздражал спавших.

         Свернувшийся калачиком на дне между скамейками,  Витя сначала тоже крепко уснул, утомлённый бурно проведённым вечером. Затем среди ночи он вдруг проснулся и заворочался,  не находя места. Лицо и шею ему безжалостно покусали комары.  Витя натянул майку на лицо, тогда открылся живот. Москиты тут же сменили дислокацию.

         Дремавший на носу Степанов проснулся от  удара. В темноте налетели на гребнистого крокодила, переплывавшего реку. Степанов услышал слова Вити:

– Справа – Парагвай, слева – Аргентина. Из Бразилии  мы уже выплыли.

– Витя, ты там с рыбами беседуешь? – окликнул Степанов.