Текст книги "Казна Кальвадоса (СИ)"

Автор книги: Александр Сорокин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

         Степанов хотел предложить, чтобы троица уселась в одном ряду и не тревожила его. Он бы пересел на место сидевшего сзади Боцмана. Но, страшась за голос, Степанов молчал.

         Самолёт сел на дозаправку в Лиссабоне. Там Степанова достали клоуны. Они потащили запасаться портвейном и мадерой, покупать сувениры. Клоуны опять привлекли всеобщее внимание. Пёстрые костюмы,  яркий грим, вздыбленные причёски намертво приклеивали детей. Пришлось выступить с импровизированным концертом. Клоуны жонглировали бутылками и сувенирами, вертелись колесом. Мальвина и Рита предложили детям прыгать через скакалку. Неизменный восторг вызывал Пьер на ходулях. Объявили посадку, и Борнео обошёл зрителей со шляпой. Степанов же застрадал от боли в спине. В течение представления, он по просьбе Эриха, встав на четвереньки, катал детей по кругу.

         Краем глаза Степанов заметил Эстер, расхаживающую по залу и звонившую по телефону. Верно, она докладывала Родригесу, операция прошла успешно, следует приостановить раскопки, сместить их в нужном направлении.

         Степанов чувствовал беспокойство. Перед выходом из самолёта он переложил сентаво с чипом из сумки в карман. Он крайне не хотел, чтобы монета выпала, потерялась или была выкрадена, как прошлый раз в доме Хуаниты.  Но куда её спрятать?  Степанов не нашёл ничего лучшего, как положить монету под язык. За сим последовала цепь несчастий. Проходя через ворота металлоискателя, Степанов «зазвенел». Контролёры его остановили и попросили пройти снова. Опять дребезжащий звук. Степанов догадался, причина – монета с чипом во рту.  Степанов поднёс ладонь к подбородку, чтобы выплюнуть монету, и застыл, поймав пристальный взгляд Эстер. Она прошла досмотр, и стояла около металлоискателя, ожидая скользившую по транспортёру дамскую сумочку. Эстер, как рентгеном, насквозь смотрела через клоунскую оболочку Степанова. Она не видела, но чувствовала истину. Возможно, Степанова выдавали прикрытое наивной дурашливостью напряжение и скрытое недоброжелательство.

         Контролёры скользили по одежде Степанова ручным металлоискателем. Под взглядом Эстер Степанов выплюнул монету в ладонь, показал контролёрам и извернулся в гримасе, словно происшествие – шутка клоуна. Подбежавшие товарищи подхватили Степанова под локти и повлекли на посадку. Контролеры покачали головами.

         Сразу за Степановым ворота металлоискателя проходили Капитан и Боцман. Они тоже стали свидетелями разыгравшейся сцены. Влекомый клоунами Степанов невольно оглянулся и увидел, что оба напарника Эстер «звенели». Контролёры никак не могли определить причину пронзительного звука металлоискателя. Наконец решили, что причина срабатывания прибора в застёжках джемпера, ремнях и молниях. Боцмана и Капитана пропустили. Как мечтал Степанов никогда их не лицезреть!

         Взлетели. Степанов пересел на освободившееся  место, поближе к новым друзьям. Он избавился от соседства Эстер, которая могла в любой момент опознать его, от навязчивого внимания Капитана и Боцмана, сделавшись жертвой острых шуток клоунов. Клоуны почитали Кальвадоса, как хозяина, но, как и все подчиненные,  относились к работодателю с подковыркой. Подсознательное нежелание подчиняться, бунт творцов против кукловода, изливались на Степанова как человека Кальвадоса в форме  дружеских оплеух, толчков и подножек. Степанов ни разу не сходил в туалет, чтобы не споткнуться о подставленную ему ногу. К концу полёта он сидел «случайно»  многократно облитый пивом, с шеей, несущей чёткие отпечатки губной помады нещадных поцелуев Риты и Мальвины, с боками изрядно пострадавшими от щипков других клоунов. Степанов молил Бога, чтобы клоуны не упомянули имя мецената, как обещали, получив задание Кальвадоса. Клоуны же склоняли Кальвадоса  по всем статьям, обсуждая заработки и условия гастролей. Благо они располагались относительно далеко, их слова не доносились до Эстер и бандитов. Вино и пиво усиленно бросалось в голову, голоса звучали громче. Бортпроводники повторно призвали клоунов к порядку. Клоунов спасало то, что нарушителей спокойствия салона технически невозможно было высадить над Атлантикой, разве – вышвырнуть на воздух, открыв дверь запасного выхода. Особенно допекали мыльные пузыри, пускаемые Фрицем, взрывавшиеся на щеках и носах благопристойных пассажиров. К лазанию Эриха по сиденьям за пивом и хождению Пьера Пьеро на ходулях по проходу. Дуда Ганса не слышалась за шумом двигателей, а воздушные шары, пускаемые Мальвиной и Ритой, на кого Бог пошлёт, воспринимались невинной шуткой.

         Боцман попытался вырвать ходуль у Пьера, когда тот в сотый раз с криком индейцев Сиу, вышедших на тропу войны, прошагал мимо, чтобы засунуть ему в глотку и хотя бы на пять минут заставить замолчать. Эстер ногтём проколола воздушный шар, стукнувший её об лоб.

         Самолёт дозаправили в Карачи. Когда он взлетел, Эстер, Капитан и Боцман встали с мест. Показав пассажирам ножи для резки бумаги и  заточенные карандаши со стальными стержнями внутри, они  объявили, что самолёт захвачен. Дальше он летит не в Асунсьон, а в дебри северного Парагвая. « Ох» и  «Ах» пронеслось по салону. Как только Степанов осознал случившееся, он почёл за лучшее проглотить сентаво с чипом. И тут же ощутил сильнейший позыв на низ. Единственный плюс от захвата самолёта был тот, что клоуны, окончательно изнурившие всех, замолчали.

         Боцман встал в проходе, контролируя салон. Капитан расположился в кабине застигнутых  врасплох лётчиков. Он ворвался туда вместе с Эстер, воспользовавшись открытой стюардессой дверью. Эстер курсировала от экипажа в салон, поддерживая между пиратами связь.

         Опершись на спинки кресел, Боцман вызывающе развалился, поигрывая ножом. Глаза его нехорошо блестели, взгляд блуждал, с губ то и дело срывались грязные ругательства. Пассажиры погрузились в себя, ожидая худшего. В памяти каждый проигрывал случаи захвата воздушных судов, высчитывая шансы на благой исход. Многие мужчины хотели напасть на пиратов и разрешить дело силой, но разрозненные, они не знали сторонников. Никто не ведал знака, которым можно обменяться  при нападении ради освобождения. Разрозненность  сковала волю. Сильные мужчины обменивались угрюмыми недоверчивыми взглядами. Сто шестьдесят пассажиров против троих пиратов, одна из которых женщина, большой перевес, но кто атакует первым? Дети не понимали беспокойства родителей. Грозную тишину надрывали крики младенцев, возня подростков.

         Степанов мнил, ему особенно плохо. От проглоченного сентаво невыносимо разболелся живот. Степанову непрерывно требовалось ходить в туалет. Чтобы попасть туда, следовало спросить разрешения у Боцмана и пройти мимо. Два или три раза тот пустил Степанова без возражения, но потом сделал замечание: « Если ты, носатый, будешь ходить так часто и подолгу, мы будем ссориться!» Очищая желудок, Степанов беспокоился, как бы не потерять драгоценное сентаво. Ему приходилось рыться в собственных каловых массах, разыскивая монету. Степанов тщательно мыл руки, однако исходящий от него запах с каждым посещением усиливался. Сидевший рядом Борнео уже неприязненно отодвинулся.

         Когда Степанов отправился в туалет в пятый раз, Боцман перегородил ему дорогу:

– Я предупреждал тебя, Косая Рожа? Предупреждал, Длинный Нос?!

–  Я  хочу в туалет .

– Ходи в штаны!!

         Боцман ухватил Степанова за накладной нос и сильно оттянул. В это время из рубки вышла Эстер и окинула Степанова коротким взглядом. Пол под ним горел. Если Боцман сорвёт нос, Эстер неминуемо узнает Степанова. К счастью, Боцман отпустил маску, она больно щёлкнула по лицу. Следом Степанов получил затрещину, сопровождаемую пинком.

         Степанов вошёл в туалет, услышав, как Эстер сказала за дверью Боцману:

– Мы найдём биллионы, триллионы, секстиллионы. Я уверена.

– Куплю яхту,– озвучил мечту Боцман.

         Монета выскочила и зазвенела по раструбу унитаза. Степанов выловил монету,  тщательно вымыл с мылом под струёй  крана. И проглотил снова. Что делать? За дверью стояла Эстер.

                                                              14

         Пираты велели лётчикам посадить самолёт на горное плато в Андах. Отсюда недалеко до базы полковника Родригеса. Эстер торопилась доставить украденные карты, микроплёнки с чертежами и памятными записками.

         Самолёт значительно отклонился от намеченного маршрута, и диспетчеры забеспокоились. Воздушные пираты запретили пилотам откликаться на запросы с земли, что вызвало подозрения.  Над Бразилией рядом с пассажирским лайнером появились два истребителя, которые принялись сопровождать его. Пираты вступили  с ними в переговоры и под угрозой взорвать самолёт с пассажирами, заставили вызвать дозаправщик, чтобы пополнить запасы топлива в воздухе.

         На горные вершины Анд ложились вечерние тени. Заходящее солнце роняло пурпур на белый снег. Никогда горы не выглядели столь прекрасными, как в тот вечер, когда одни люди в очередной раз совершали гадости в отношении других людей  ради денег и обогащения.  Самолёт опускался, раздавался ровный надрывный звук, сопровождающий снижение. Корпус чуть подрагивал. Вибрация передавалась на кресла пассажиров. Зажглось  табло с просьбой пристегнуть ремни.

        Ворсистая барашковая простыня, окрашенная солнцем, показывала границу между чистым небом и околоземными облаками. Самолёт снизился, вошёл в облака, и моментально тёмная ночь проникла в салон. Слабонервные вскрикнули. Эстер побежала по салону, толкая впереди стюардессу, требуя включить свет. За облаками над Андами в глубоких межгорьях клубился густой непроглядный туман.

         Пассажирам оставалось молить Бога и положиться на мастерство пилотов. Истребители, постоянно видимые из иллюминаторов, исчезли.  Если они  и держались недалеко, пилоты опасались подводить машины ближе,  чтобы избежать столкновения в облаках. Под угрозой истребителей требования пиратов становились всё несуразнее. Они потребовали от пилотов немедленно посадить самолёт. Но куда и где, твёрдо не знал никто.

         Самолёт неистово вибрировал. С полок на голову сыпались незакрепленные сумки и саквояжи. Пожилой женщине сделалось плохо. Но Эстер не разрешала стюардессе подойти оказать помощь. Самолёт резко проваливался на десятки метров, потом медленно выравнивался. Вне сигнальных огней посадочной полосы пилоты ориентировались на эхолот и профессиональное чутьё.

         Прожужжали выпущенные шасси. Колёса ударились о каменистую плоскость горного плато. Зачихали моторы. Засвистел ветер торможения. По стёклам иллюминаторов загремели  поднимаемые колёсами камни.

         Степанова, часто ходившего в туалет, клоуны пересадили к проходу.  Напротив помещалась мамаша с нещадно ревевшим полуторагодовалым малышом.  В пути от Карачи малыш не успокоился ни на минуту. Он выплёвывал пустышки, грыз мягкие игрушки. Чтобы досадить мамаше, губастой мулатке, пуская слюну, сосал рукав распашонки. Малыш сразу невзлюбил Боцмана и Эстер, торчавших в проходе. Воплями, вращением глаз, извиванием тельца, отталкивающими жестами младенец давал понять, что тем двоим, следует убраться. Мать, смертельно боявшаяся пиратов, баюкала малыша, устраивала ему «горки», всячески старалась отвлечь, извлекая из саквояжа новые игрушки, через секунду крепкими ручонками превращаемыми в ничто.  Ни Боцман, ни Эстер, ни Капитан, иногда высовывавший голову из рубки пилотов, не делали малышу ничего плохого. Малыш врождённо ненавидел пиратов. Возможно, в нём рос полицейский.

         Эстер, занятая контролем салона, переговорами с Родригесом, связью с Капитаном, лишь единожды , с отвращением скривив губы, приказала мамаше утихомирить оравшего кроху. Остальные пассажиры, не находившие места, перебиравшие в уме, назначат ли за них захватчики выкуп, выдвинут политические требования или запустят вместе с самолётом в небоскрёб, готовы были отдать жизни чтобы малыш умолк, не продолжал сыпать соль на душевные раны удивительно противным визгом.

         Соседи по салону пробовали угомонить кроху. Ему давали печенья. Он его выплёвывал в лицо угощавшим. Малышу протягивали коробки с портативными играми. Он  их облизывал  или швырял на пол. Мать, жалевшая молочные зубки, отбирала игру,  крик усиливался. Успеха удалось достичь Степанову. Он обратился к малышу с креативным сюсюканьем. « Сю-Сю-Сю!» – говорил он, крутя перед лицом малыша длинным носом. Малыш насторожился и затих. «Сю-Сю-Сю!» – повторил Степанов. Малыш сосредоточено прицелился, ударил Степанова кулаком в нос и заливисто засмеялся. Звонкий смех заменил вопли.  Салон был готов аплодировать Степанову за смену шумового оформления воздушной трагедии.

        Всю посадку малыш бил Степанова по носу и приходил в восторг. У Степанова заболела шея, он желал отдохнуть от увеселений,  но как только он прекращал вращать смешным носом перед лицом ребёнка, тот надувал губы, готовясь разреветься. Степанов  никогда не подозревал, сколько выносливости в  существе с двумя зубами, знающем два слова «Мама» и «Дай!» и весящем максимум сорок фунтов.   В критический момент посадки малыш сжал ладошкой кончик носа Степанова и окончательно успокоился.

         Сделав крутой вираж, едва не врезавшись, самолёт затормозил перед склоном горы. Лайнер остановился столь резко, что сработала аварийка. Сверху на пассажиров высыпались кислородные маски.  Бортпроводники с согласия Эстер открыли аварийные выходы, надули и спустили аварийные трапы. Возникла паника. Пассажиры, забывая взять вещи,  торопились спуститься на землю.

         Степанов спускался вместе с мамашей-мулаткой. Она несла малыша, умиротворённо вцепившегося в нос Степанова. Катясь по трапу, Степанов видел   Эстер, Боцмана и Капитана, стоявших на пригорке. Эстер звонила по спутниковому телефону. Капитан, посасывая трубку, внимательно рассматривал пассажиров. Уже в конце трапа на мамашу с младенцем налетела быстро скатывавшаяся пара молодожёнов. Ребёнок неловко дёрнулся, потянул нос, резинка, крепившая маску, лопнула. Крошка пронзительно заорал. А Степанов предстал перед Эстер с открытым лицом.

         Щёки Степанова обильно окрашивались пунцовыми румянами, рот очерчивался синькой мертвеца, но без надёжного длинного носа он ощущал себя голым. Эстер, разговаривая по телефону, глядела на него и постепенно узнавала человека, с которым не более двух суток назад общалась на красном спуске, а затем в доме Кальвадоса.  Лицо Эстер вытягивалось, глаза округлялись. Капитан не узнал Степанова. Воровато оглядываясь, ожидая нападения пассажиров, он беседовал с Боцманом.

         Степанов попятился,  повернулся и стремглав побежал к темневшим у края плато горам. « Валера, ты куда?!» – закричал Борнео. « Это он!!!» – проорала Эстер Капитану и Боцману. Те поглядели в спину убегавшему Степанову. Возможно, Капитан и Боцман организовали  погоню, успех которой определили бы скоростные данные участников, но внимание пиратов отвлекли три чёрные точки, появившиеся на горизонте и стремительно приближавшиеся.

         Пока Эстер напоминала Капитану,  кто, собственно говоря, Степанов и почему его надлежит задержать и придать пыткам, Кальвадос наверняка поделился с русским тайной, поведал об уточнённом маршруте к сокровищам,  Борнео и клоуны соображали, как им поступить дальше. Кальвадос настаивал, чтобы они ни шаг не отходили от Степанова, клоуны раскаивались в колких шутках отпущенных Степанову.  Если он сбежал обиженный и утомлённый щипками, щелчками и подножками, Кальвадос неминуемо накажет труппу сокращением выплат. Сперва Борнео, а потом и остальные клоуны, отделившись от  пассажиров, быстрее и быстрее  шажком двинулись  за Степановым. Клоуны негромко кричали, прося подождать. Степанов четырежды оглянулся, не снижая скорости бега.

         Три чёрных точки превратились в три джипа. Их привели сообщники Родригеса. Вскочив в машины, Эстер , Капитан и Боцман приказали выруливать к горам , догонять Степанова. Джипы взревели моторами и, подскакивая на больших камнях, поспешили к горам, где предполагали скрыться беглецы.

         Бандиты упустили время. Клоуны добежали до ущелья, прикрытого  колючими зарослями квебрахо. Если  вооружение Эстер, Капитана и Боцмана ограничивалось карандашными заточками  и ножами для резки бумаги, сообщники в джипах имели автоматы. Они открыли нещадный огонь на поражение. Джипы трясло, метко стрелять составляло немалый труд. Отличавшаяся зорким глазом Эстер отобрала автомат у  сообщника, переключила на одиночные выстрелы. Уперев винтовку в подрамник автомобильной дверцы, она произвела ряд выстрелов. Пули адресовались Степанову. Жертвой оказался Эрих, случайно перекрывший Степанова.

         У входа в непролазное ущелье клоуны подхватили раненого и увлекли за собой. Вздымая пыль, джипы остановились перед узким проходом в кустарнике. От бессилия бандиты выпускали огонь длинными очередями. Листья слетали с кустарника. Пули срезали ветви, и они отлетали к внедорожникам.  Преследовать дальше можно было только в пешем порядке. Но сначала требовалось позвонить полковнику Родригесу, не велит ли он срочно доставить на базу выкраденные карты.

         Силуэт самолёта вырисовывался на фоне заревого неба. Вечерние лучи играли на фюзеляже. Над плато, где беспомощно слонялись жертвы пиратов,  парили орланы. Высоко гудели истребители. Дымка рассеялась, но низкая облачность не позволяла пилотам определить местоположение и помочь пассажирам лайнера.

         Раздвигая кустарник, клоуны тяжело продвигались по тесному ущелью. Ганс и Фриц волокли стонавшего Эриха. Последний кричал, что больше не вынесет боли, требовал не мучить, оставить на съедение диким животным. Проход расширился. Клоуны присели на липкие валуны, прислушались. Шума погони не доносилось. Через мясистую листву выглядывало затянутое пологом облаков небо. Мальвина и Рита предложили порвать на бинты для Эриха балахон Пьера Пьеро. Но тот закапризничал, отнекиваясь, что ему выступать не  в чем будет. Просто, он недолюбливал заносчивого Эриха. Мальвина и Рита нашли компромисс в носовых платках и собственных колготках. Врачебное нетерпение женщин сдержал Степанов. Прежде перевязки он предложил осмотреть рану. Пуля девятого калибра лежала поверхностно. Раздвинув рану, пропуская мимо ушей эриховы проклятия и просьбы смерти как избавления, Степанов очищенной от кожуры сломанной палочкой, поддел пулю, извлёк и положил раненому в карман на память. Вместо антисептика он использовал свою слюну. На рану поплевали и товарищи.  Пришло время Рите и Мальвине заняться перевязкой.

         После извлечения инородного тела Эрих повеселел, выломал сук , вместо костыля, и довольно бойко запрыгал на здоровой ноге. Он даже счёл забавным, что его ранили в ягодицу.

         Совет клоунов постановил продолжить движение. Степанову, как особо отличившемуся во врачебной науке, предложили возглавить колонну. Отводя жёсткие ветви, Степанов смело пошёл вперёд. Клоуны не могли не шутить.  Борнео отпускал ветви так, чтобы обязательно съездить по лицу сзади идущему.  Пожадничавший одеждой для бинтов Пьер Пьеро изодрал о кустарник полы шутовской рясы в клочья.

         Две горы стояли рядом. Осыпь соединяла их. Почва и камни легли на согнутые ветви и стволы, образуя тонкий лаз.  Пришлось ползти на четвереньках, потом ничком. При малейшем неловком движении  почва осыпалась в волосы, за шиворот, в глаза.

         Царапая локти, Степанов полз во главе. В горячке побега он не сразу различил усиливающееся перед ним сопение. Глаза вспыхнули поперёк тоннеля. Степанов едва не упёрся в мокрый пятачок дикой свиньи, пробиравшейся навстречу. Инстинктивно Степанов попятился, ударив пятками в лоб ползшего позади Борнео. Тот резко затормозил. Лбы и пятки человеческого поезда соединились. Семь голов последовательно повернулись, передавая по цепочке объяснения случившемуся. Свинья не стала упорствовать, с фырканьем ушла пятясь.

         Степанов пополз дальше, наблюдая у носа, сверкающие страхом, свинячие глаза, чувствуя смрадное дыхание животного, и подталкиваемый сзади нетерпеливым Борнео. В каком-то месте Степанов затылком неосторожно сдвинул почву, и целый выводок ютившихся в крысиной норе пауков-птицеедов обрушился ему на шею. От неожиданности Степанов завизжал и выгнулся дугой, желая проломить тоннель и рывком выбраться на открытый воздух. От страшного крика Степанова пекарь акробатическим манёвром сложился вдвое, развернулся, и Степанов увидел удалявшийся скрученный спиралью хвост, из-под которого ему ударила по щекам струя панического поноса. А вслед за пауками, потревоженная плечами Степанова, посыпалась почва, вместе с ней – гревшиеся на поверхности ящерицы, скрывавшиеся в земляных ходах откормленные грызуны агути. С шипением пронеслась ядовитая копьеголовая змея куфия . Степанов орал¸ по цепочке орали клоуны. Земляная нечисть, перепуганная не меньше людей, торопливо семенила лапками и изгибами мокрых туловищ от голов к ногам людской цепочки. Мальвина и Рита, ползшие последними, в ужасе неистовствовали. Они старались стряхнуть ящериц и пауков, узость прохода не позволяла.

         Степанов заработал руками усерднее, наконец вырвался на волю. Земляной вал закончился пологим обрывом.  За каменистой россыпью блестела река, за ней расстилалось поле кукурузы, проглядывали черепичные крыши селения. Солнце золотило вершины гор. Цапли лениво перекликались над приречной топью. Воздух насыщал и пьянил.   Никогда ещё жизнь так не обманывала клоунов хрупкой иллюзией. Полной грудью Степанов вдыхал воздух свободы. Земляной плен с пауками, ящерицами и грызунами поглотило прошлое, свинья убежала, а люди Родригеса остались ещё дальше.

         К Степанову подошёл Борнео. поверх румян его лицо покрылось серой пылью и чёрной грязью, одежда пришла в негодность. Облик других клоунов не представлялся лучше. Степанов не видел со стороны, но он вряд ли отличался.

– Уф!– сказал Борнео.– Я ощутил себя вагоном подземки…

– …в час пик, – добавил Ганс.

– …по крыше которого бегут безбилетники, – присовокупил Пьер Пьеро.

– Нет: твари, разные гадкие твари!! – с отвращением добавила Мальвина, истерически продолжая стряхивать с плеч и причёски несуществующих животных.

– А у меня что-то залезло… – Рита ощупывала бёдра под балахоном.

– Дай, погляжу, – предложил раненый Эрих.

– Молчи, несчастный!– огрызнулась Рита. – Тебе недолго осталось.

– Хочу перед смертью, Риточка,  насладиться твоей красотой.

– А-я-яй!! – заверещала Рита,  извлекая из панталон исполинского лохматого паука-птицееда и брезгливо отшвыривая его проч.

         Упавший на спину, паук быстро встал и зашуршал в траве лапками.

– В штанах дети остались, – упокоил Риту Фриц.

– Негодяи !!– Рита заколотила Фрица ладошками по груди. –  Вы все негодяи!

         Успокоившись, Рита удовлетворённо оглядела окрест:

– Мы в Бразилии?

– В Парагвае, – уточнил Степанов.

         Мужчины рассматривали представший пейзаж, женщины помогали друг другу принять приличный вид, стряхивали землю, протирали лица салфетками, вытряхивали камни из карманов и ботинок.

– Ой, что это?!! – из кармана Мальвины высыпалась горстка голубоватых камешков.

–  Не знаю, покажи.

         Ганс приблизился, взял камень поднял к небу. Камень играл притягательным светом.

– Похожи на драгоценные камни, – убеждённо сказала Рита.– Признавайся, Мальвина, как они к тебе попали. Банк ограбила?

– Я ползла последней… Когда по мне заскакали пауки, я заспешила, рука провалилась в пустоту, и я загребла россыпь камней.

– И бессознательно сунула камни в карман, – подсказал Борнео. – Сработал дамский инстинкт.

– Так получилось,– виновато улыбнулась Мальвина.

– И много там таких штучек? – с деланным равнодушием спросил Фриц, тоже разглядывая камни.

– Полно.

– Это топазы, – заключил Эрих.– Необработанные  голубые топазы.

– Горный хрусталь, – отвергнул Пьер Пьеро.

– Драгоценные камни? – неуверенно качнула головой Мальвина.

– Откуда тебе знать? – завистливо разозлилась Рита. – У тебя кроме «Сваровски»  никогда ничего не было. А у меня был рубин. Его у меня на гастролях украли.

– Слазаю посмотрю, что там за камни, – сказал Фриц, направляясь к отверстию, из которого все только что вылезли.

– Мы должны идти вперёд, – вежливо остановил Степанов.

– Я вас догоню, – ответил Фриц.

– Смотри,  там крашеная тётка с латиносами, – предупредила Мальвина.

– Ползёт по проходу, – добавила Рита.

– С пистолетами. Всадят тебе вместо камней, как Эриху, пулю в задницу. Степанов не вытащит.

– Нам действительно не стоит задерживаться, – настаивал Степанов.

– Не пущу!! – Ганс шутливо повис на Фрице, цепляясь за штаны.

– Ах, ты так, а я вот так! – вырываясь, Фриц топал  ногами по стопам Ганса.

         Фриц вырвался и ловко влез в земляной ход. На дорожку Ганс успел влепить ему пиндаль.

– Ганс, успокойся. Зрителей нет, – кротко заметила Мальвина.

         Степанов и клоуны пошли по склону.

– Чудесная страна, Парагвай! – продолжила Мальвина, разглядывая найденные камни. – Полтора часа мы на твоей земле, а уже столько сокровищ!

         Клоуны пробирались к деревне. Дорогу преграждало кукурузное поле. Там и сям искрились болотца топей, откуда недвусмысленно поглядывали крокодилы.  Быстро темнело. Всем очень не улыбалось заночевать  в кукурузном поле по соседству с крокодилами.

         Ужасный вопль заставил клоунов задрожать. Заросли кукурузы с шумом и треском зашевелились, в них  пронеслось невидимое  незнаемое войско. Клоуны как парализованные замерли, боясь пошевелиться.

         Близость деревни звала вперёд. Но каждый новый шаг, движение члена труппы вызывали чуткое шевеление кукурузных побегов слева, справа, спереди, сзади, повсюду. Неизвестная подвижность окружала  людей. Свежий отвратительный горловой крик сотряс окрестности. Брошенный неизвестными кукурузный початок упал среди клоунов. Его расценили как сигнальную ракету близившейся атаки. Мальвина заплакала. Она зажала в кулаке найденные камни, словно прелагая выкуп таинственному агрессору. Мальвина жалела Фрица, оставшегося на склоне, отрезанного от товарищей.

         Лица клоунов, спрятанные за ярким окрасом, напряглись, мышцы  окаменели. Клоуны осторожно присели, нащупали комья земли, готовясь к обороне. Третий крик, за ним –  перекрик множества хриплых визжащих голосов. Камни едва не полетели на вопль. Неожиданно ближайшие стебли раздвинулись, перед людьми крадущимися прыжками выступили мохнатые обезьяньи существа с тупыми подвижными носами и озорными угольками глаз.  Обезьяны тянули к людям бледно-розовые ладони, облизывали собранные в щепотку пальцы, требуя есть.

– Приматы – ревуны, – успокоил Степанов клоунов. – Взрослых они не тронут.

         Степанов схватил ближайший стебель, с шумным хрустом выломал початок. Быстрое движение Степанова, резкий звук, напугали обезьян, и они стремительно отступили. Переклик хриплых визгов пробежал над полем.

         Степанов успел бросить сорванный початок под лапы обезьян. Початок они не взяли, пресыщенные кукурузой. Отказываясь от кукурузы, обезьяны  держась на расстоянии, продолжали выпрашивать чего-либо ещё.

         К счастью,  Рита нашла в кармане печенье, оставшееся от обеда в самолёте. Сама она угощать обезьян побоялась, передала печенье Гансу, тот – Борнео. Последний, тоже не рискнув, отдал печенье Степанову. Степанов бросил печенье обезьянам. Ближе других стоявшая самка жадно схватила его. Другие обезьяны немедленно набросились на самку, требуя дележа. Разгорелись страшная  склока и гвалт. Из-за печенья кусались, рвали друг на друге шерсть. За междоусобицей забыли про людей.

         Перепуганная Рита не сразу заметила примата – подростка, не участвовавшего в драке за печенье и жадно пожиравшего зелёный кукурузный початок на окраине битвы.

– Боже мой, как эта обезьяна похожа на человека! – воскликнула Рита.

– Нечему удивляться, обезьяны человекообразны, – уныло заключил Эрих, лишённый после ранения возможности светло воспринимать мир. – Ещё не известно кто больше похож, мы на них или они на нас. Если человечество развивается регрессивно, обезьяны – наше будущее.

– Это же ребёнок!– пропуская умозаключение Эриха, воскликнула Мальвина.

         Клоуны уставились на маленького примата,  продолжавшего жрать кукурузу и сверкавшего глазами на дравшихся соплеменников. Степанов бросил им ещё печенье.

– Действительно, настоящий ребёнок, – пригляделся Борнео.– Но исключительно грязный, совершенно потерявший человеческий облик.

– И совершенно голый, – добавила Рита.

– Уть-уть-уть! – Ганс присел на корточки, принялся приманивать необычного примата печеньем. Крупный самец большими скачками мгновенно выскочил из зарослей, выбил печенье, едва не сломав Гансу руку, с диким победным гиканьем унёсся в кукурузное поле. Обезьянья свора, визгливо вереща, ломая стебли, пустилась в погоню.

– Малыш – не утка, – сделал замечание Гансу Пьер Пьеро.

– Что же я должен сказать, кис-кис-кис? Пощёлкать языком? Я не знаю, как подозвать человека.

– Просто, – вмешался Борнео.– Пацан, бой, как там тебя? Приблизься к дядям и тётям – клоунам.

         Мальчик, опасливо оглядываясь,  не выпуская початка, подошёл ближе. Он  проклокотал странный писклявый звук. Так жаловалась бы на судьбу ещё не обезьяна , но уже не человек.

– Это Педро! – узнал Степанов.

– Педро? – изумились клоуны.

– Педро, сын Хуаниты. Его украли обезьяны, – пояснил Степанов.– Педро, ты не узнаёшь меня? – ласково обратился он к грязному мальчику, не стыдившемуся наготы. – Я – дядя Степанов, милиционер из России.

         Узнать Степанова в балахоне клоуна, с нарумяненными щеками, выбеленным лбом, с губами мертвеца, выпачканного в пыль и почву, было не так просто, как он представлял. Мальчик поморщился:

– Сейчас может вернуться Первый , – сказал он.

– Кто такой Первый?

– Вожак. Я всем обезьянам номера дал, – чтобы отличать. Вторая – рыжая, тоже злая, любимая жена Первого. Они мне есть не дают.

– Почему?

– Не могу понять. Наверное, из вредности, – рассудительно заметил Педро, не переставая поглощать зелёную кукурузу.

– Почему тебя украли, мальчик? – спросила Мальвина.

– По ошибке, в темноте. Когда обезьяны поняли ошибку, они перестали мной интересоваться. Я сам с ними хожу. Чего ещё делать?

– Почему же ты не вернулся к маме? – спросил Степанов.

– А где её искать? Все куда-то делись.

– Мы вместе искали сокровища, – пояснил Степанов клоунам.

– Я сильно изменился? – спросил Педро.