Текст книги "Казна Кальвадоса (СИ)"

Автор книги: Александр Сорокин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

         Скалившую зубы свору возглавлял Пират.

– Пират! Пират! – окликнула Полли. Собака не прореагировала ускорив ход, но прислушавшись, пригнулась к земле, поползла на брюхе, помахивая хвостом.

– Ты его знаешь!? – изумился Витя, услышав кличку.

– Ещё как! Мы познакомились на яхте Фрезера – Родригеса, подобравшей меня в океане.

– Что ж ты прошлый раз промолчала? Хотела меня в идиота превратить? -надул губы Витя.

– Зачем же тебя превращать?– Полли трепала за загривок подползшего к ней Пирата.

         Остальные собаки, наблюдая поведение вожака, тоже завиляли задницами. Борис и Степанов опустили нацеленные на животных винтовки. Пират недоверчиво нюхал клетку с колибри, косил недобрым глазом на незнакомых людей. В любой момент он мог изменить решение, перейдя от короткого мира к войне.

– Пират, крошка, очень любит сладости. Сейчас тебе дам. Я сберегла леденец баронессы, – Полли  достала из кармана запылённую конфету.

         Пират жадно зачавкал, обильно пуская слюну. Собаки завыли, уткнулись носами в челюсть Пирата и тут же получили по зубам. Пират не собирался делиться.

– Каков эгоист! – заметил Витя.

– Как некоторые! – уколола Полли.– Выплёвывай свою конфету. Что жевать перестал? Под язык спрятал?

         Витя нехотя выплюнул леденец в ладонь. Подскочившая самка слизнула  конфету. Собаки набросились на неё. Завязалась всеобщая междоусобная кутерьма с визгом, катанием по траве, душераздирающим лаем. Псовая атака Родригеса провалилась.

         Выстрелы возобновились. Пули ложились далеко. Многие хлопки адресовались в небо. Около командного дома Родригеса происходило неясное. Степанов и Борис побежали к дому. Полли и Витя, не послушавшиеся требования остаться у вагона или перейти к прятавшимся в кустах женщинам,  ринулись следом. Позади прыгал на одной ноге  больной Павел.

– А я? А я? Меня забыли! – кричал он, бурча под нос: – Лучше умереть от пули, чем жить калекой.

         Из главного дома лагеря высыпали охранники Родригеса. Они пытались остановить нападавших. Молодые крепкие метисы – гуарани, набранные полковником в отдалённых селениях, представляли реальную опасность. Они плохо стреляли, зато  отлично орудовали прикладами винтовок, вращая их над головой, как палки. Сопротивление гуарани явилось бы неодолимым, если бы не Рич. Во дворе стоял разобранный  джип. Машину капитально ремонтировали. В траву поместили кабину. К ней прислонили колёса,  а на крышу, на постеленные газеты положили карданный вал. Последний и явился страшным оружием возмездия в руках Рича.  Моряк  полжизни проработал  китобоем. Кардан он превратил в гарпун, в чудовищный двуручный меч, некогда косивший сарацин. С гневным бесстрашием Рич крутил карданом,  сваливая по пять– шесть охранников за взмах. В помощь Ричу пристроился Борнео. Он умело добивал павших или согнувшихся  виртуозными ударами головы.  В программе его выступления в цирке всегдашним успехом пользовалось  раскалывание лбом кокосовых орехов. Скакунов осторожничал.  Он подбирался к противникам со спины и поражал приёмами джиу-джитсу. Неуклюжий Данила Евгеньевич не без труда забрался на кабину джипа и пытался руководить схваткой. Никто его не слушал. Особенно задевало Данилу Евгеньевича непослушание клоунов, которых он считал значительно ниже себя по уму, такту и способности к организации. Клоуны лупили охранников чем попало, прикладами, поднятыми с земли палками, камнями. Ганс и Пьер дрались из страха. Они не хотели проиграть схватку и стать узниками полковника в Парагвае. Они ценили комфорт и более прохладный климат. Фриц дрался за спрятанный на груди мешочек с камнями. Эрих мстил за прострелянную попу. Клоуны сражались, как триста спартанцев.

          Подоспевшие Степанов и Борис включились в побоище. Занимавшийся лёгкой борьбой Степанов перекинул через плечо Боцмана. Борис, ухватив за уши выскочившего Капитана, раздробил ему коленом нос.

Эстер попробовала скрыться, но Витя поставил ей подножку. Эстер упала. Не расстававшаяся с клеткой Полли наступила на Эстер, не давая подняться.

         Зазвенело разбитое стекло. Со зверским воплем полковник Родригес выставил в окно пулемёт и застрочил длинной очередью. Сражавшиеся мгновенно легли на землю. Профессор, справившийся с базукой, поправил очки и дал выстрел по зданию. Со свистом пронеслись над головами лежавших штукатурка и куски кирпича. Пулемёт смолк.

         Степанов и товарищи ворвались в здание. На полу зала распростёрся оглушённый Родригес. В смежной комнате Кальвадос приёмами каратэ добивал упавшего на колени двойника.  Помимо криков животных и стрекота цикад, это были единственные звуки, разрывавшие воцарившуюся тишину.

         Степанов остановил Кальвадоса. Тот порывался вырваться, ещё наддать переставшему сопротивляться актёру.

– Как я тебя ненавижу! – выдохнул Кальвадос в лицо двойнику.– И не потому, что ты двойник. Нет, мой настоящий двойник – брат, мы с ним похожи как две капли крови. Ты! Ты… ты – жалкий тройник, больше никто. Я никогда не нуждался. Но как бы мне ни хотелось есть, я никогда не согласился бы изображать другого человека, копировать движения, жесты. Ты что, на мне и брате театральную премию надеялся заработать, жалкий актёришка?!

– Денег он желал заработать, – пояснил Степанов.

         Кальвадос дёрнулся к потупившему глаза актёру. Чувствовалось, тому стыдно.

– Мы с Полли знаем, где его деньги, – мстительно сказал Витя.

– Вот пойдём и выроем, – пригрозила Полли.

         После окончания сражения к корпусу подтянулись женщины. Хуанита стреляла в Степанов восторженными взглядами. Она не замечала, как надулись Данила Евгеньевич и Скакунов, полагавшие себя организаторами побега.

         Вбежавший Педро быстро оценил ситуацию и пнул стопой сидевшего на полу среди осыпавшейся штукатурки Родригеса:

– Вот тебе! Вот тебе! За то, то ты обижал деда.

         Полли ухватила Педро:

– Не смей трогать пленных! Тоже мне, справился!!

         Полковник вынул носовой платок, попытался вытереть лицо. Получилось ещё грязнее. Бело-красная полоса от штукатурки и кирпича легла через лицо наискось.

– Думаете, победили? Неизвестно чья ещё возьмёт!.. Полагаете, ваше превосходительство Старуха, моя позиция хуже, а ваша достойнее. Отчего же? Киношного злодея из меня пытаетесь вылепить?   Получится в вашем склерозированном мозгу! Если б я нашёл сокровища, я взял бы много себе и поделился с друзьями и помощниками. Не так ли сделаете и вы, баронесса? Или вы раздадите детским учреждениям? В любом случае, вы поступите по собственному усмотрению. Не так ли желал и я?  В чём же отличие?

– Вы хотите пустить сокровища во зло, – твёрдо подчеркнула Полли.

– Малышка, тебе уже известны границы между добром и злом?– усмехнулся Родригес.– Твои родители погибли в шторм. Добро это или зло?

– Зло!!

– А если б они потом тяжело заболели и мучались бы? Не вышло – что они ушли на тот свет вовремя? – хрипло засмеялся Родригес.

         Клоуны привели связанных ремнями Эстер, Капитана и Боцмана. Подопечные в восхищении слушали речь лидера. Он имел на них не только финансовое, но и духовное влияние.

– Если б я победил, я выстроил бы иерархию, где каждый получал блага в зависимости от вклада в общее дело. Где его приделы, решал бы я и мои друзья. То, что вы строите, на что вы пустите  найденные денежки, именуется анархией, вы сами называете демократией.  Примерно также как наш – разведчик, а их – шпион. Что ж, обманывайтесь и манипулируйте сознанием лохов. Вы ещё затоскуете по организации! Ещё поймёте, что счастье не в мысли и праве выбирать, а в наслаждении жизнью.

         Родригес умолк, поднялся, стряхнул с брюк штукатурку.

– Везите, куда собирались.

– Вам – в тюрьму, – сказал Педро.

         Борнео и Пьер подогнали к зданию внедорожник. Под окнами пробежала пёстрая толпа разноплеменных женщин. Женщины набились в джип, из-за тесноты взгромоздились на колени друг к другу. Около джипа со связкой ключей прихрамывал Павел. Во время суматохи он забрал ключи у раненого охранника и выпустил пленниц.

–  Смотрите, вот его гарем! – с ненавистью сказала Марина. – Морочил голову девчонкам со всего света

– Им у меня нравилось! – буркнул Родригес.

– Нравилось! – отрезала Марина. – От страха сделаешь вид, что и волк люб.

– Знакомился с девушками , как и со мной, через Интернет, – продолжила Света. Голос её дрогнул.– И всё бы ничего, если б не увидел меня не накрашенной. А где здесь краситься в твоих джунглях, у обезьян?!

– Прошу обезьян не трогать! – предупредил Педро.

         Рыдая, Света попыталась наброситься на Родригеса. Клоунессы увели её.

         Пленникам связали ремнями руки. Найденные несколько пар наручников достались Родригесу, Капитану и Боцману. Команду полковника разместили в том же корпусе, который использовался для тюрьмы ранее.

– К компьютеру! – провозгласил Витя. Отец впервые не отругал его за проявленную страсть. А баронесса наградила взглядом долгожданного одобрения.

         Витя, Данила Евгеньевич,  баронесса, а за ними и остальные заспешили в штабную залу Родригеса. Задержался Володя. Он вышел во двор. Кивнул Павлу,  любезничавшему с прекрасными наложницами, прошёл к клетке с дикой кошкой, стоявшей в тени пальмы. Долго и оценивающе  Володя рассматривал дикое животное. Ягуар ощерил на загривке шерсть, взметнул хвостом и показал полуторадюймовые зубы. Володя ощетинился в ответ, обнажив свои поражённые кариесом клыки, резцы и коренные. Краем глаза Володя следил, чтобы никто не заметил его выходки.

– Я отомщу и страшно отомщу! – услышал он слова Родригеса, оборванные захлопнувшейся дверью хостеса.

         Клоуны, запершие Родригеса и его людей, вернулись. Вместе с ними пошёл на командный пункт и Володя, напоследок погрозив ягуару кулаком.

         Витя безуспешно пытался открыть чип.

– Что-то тут не так. Дайте ваш.

         Витя сосредоточенно изучил чип, протянутый Степановым. По кругу шли едва заметные зазубринки.

– Ах, вот что. Ваш чип надо соединить с теми, что мы нашли в мозгу Кальвадоса.

– Полагаю, вы ничего не забыли? – забеспокоилась баронесса.

– Мы оперировали тщательно, – сказала Полли.

         Витя соединил чипы, вставил в слот компьютера. Экран дрогнул, волна строки пробежала снизу вверх . На экране проявилась карта местности с тонким крестиком, отмечающим захоронение сокровищ.

– Почти на восемьдесят миль к северо-западу от того места, где мы искали,– выдохнула баронесса.

– Вот, а я думал, труды  напрасны, – Рич усадил Полли на плечи.

         Данила Евгеньевич занервничал и алчно облизнулся.

– Поспешим, – предложила баронесса.

– Я знаю, где у Родригеса вертолёты, – важно высказался Витя, чувствуя себя героем минуты.

– Я первая узнала, – перебила Полли.

– Вертолёт придётся вести вам, – попросила баронесса Бориса.– Когда на нас набросились люди полковника, мои пилоты сбежали в сельву. Теперь они наверняка в Асунсьоне, если их не съели дикие животные.

         Все вышли во двор. Девушки из гарема Родригеса спрашивали, что же с ними.

– Кто умеет водить машину? – спросил Степанов.

         Поднялся лес рук.

– Езжайте сначала прямо, потом направо, и ещё раз направо. Там увидите несколько  фазенд. У изгиба дороги будет сломанный указатель. От него семьдесят четыре мили до «Пан-Америкэн», – объяснил Степанов дорогу.

                                                         19

         Поиски сокровищ в новом месте вторые сутки не давали результата. Здесь, как и раньше, полно было почвенного железа. Металлоискатели постоянно издавали ложный дребезжащий звук. Неприятные звуки с разных сторон соединялись  в раздражающий искусственный вой. Кладоискатели с тоской глядели на красные скалы с сидящими на вершинах орлами, в зелёные болота, где хлопали крыльями пеликаны и лениво позёвывали крокодилы. Взгляд нет-нет да падал на баронессу и Степанова. Их невольно винили в неудаче. Баронесса опять  напутала, зажегшись неосуществимой мечтой. Степанов привёз из Санкт-Морица не ту информацию. Внутреннее недовольство вызывал и Кальвадос.  Его отправили в ближайший провинциальный госпиталь, чтобы предупредить постоперационное нагноение. Но его присутствие чувствовалось. Кальвадоса ассоциировали с братом, на которого возлагали ответственность за ошибочное указание места.

         Недалеко располагалась деревня, выросшая четверть века назад. Оттуда пришли крестьяне, полюбопытствовать, что ищут богатые господа из Асунсьона. Надоевший пастух с ламами перегнал стадо поближе к лагерю и бросал иронические взгляды на золотоискателей.

– Вас привела  вон та бабка? – спрашивал пастух Степанова , кивая на баронессу.

– Так точно.

– Немецкая баронесса?

– Не ошибся.

– Ищите сокровища?

– Вроде того.

– Нашла вас в Асунсьоне? Или привезла из Европы?

– В Асунсьоне.

– Она каждый год сюда туристов привозит, – ехидно сощурился пастух.– Копают. Ищут золото.

         Степанова передёрнуло:

– Следи, чтобы твои ламы на камнях ноги не переломали!

         И вдруг – железистый стук лопаты Бориса, отличный от глухого удара о камни. Хромой Павел спрыгивает в яму и тянет на себя показавшуюся ручку армейского ящика. Все подходят ближе . Лопатой и ломиком Володя и Борис сбивают крышку. В горячем солнце сверкают слитки.

– Я знала!! – плачет баронесса.

         В порыве эмоций Хуанита оставляет Педро и целует Степанова в губы:

– Теперь наш брак станет равным. Ты богат, как и я.

         Данила Евгеньевич обгрызает пальцы до крови, покачивается, чуть не падая в обморок. Скакунов держит его.

– Как мне всё это нравится! – восклицает профессор, бывший муж Марины.

         Рич находит второй ящик и исполняет победный танец живота.

         К вечеру извлечено пятьдесят два ящика с золотом. Клоуны ходят на руках. Из одного ящика пропало два слитка. В краже подозревают Марину и Свету.

         Путешественники не знали, что Родригесу и его людям вскоре удалось освободиться от пут.  Катаясь по полу, Родригес  подполз к  Эстер и зубами ослабил ремни.   Эстер вытащила руки, помогла охраннику. Вдвоём они развязали остальных. Тем, на ком были наручники, разбили цепи.

         Команда Родригеса побежала к оставшимся вертолётам. Путешественники слили топливо, и преследование пришлось отложить. В бессильной ярости полковник метался по двору, отшвыривая попадавших под ноги бультерьеров. Обиженный Пират вцепился в штанину хозяина. Собаку отливали водой, чтобы ослабить хватку.

         Запрошенное по телефону топливо прибыло на третий день. Люди Родригеса заправили машины. Геликоптеры взмыли в небо. Сверху Родригес осматривал сельву, яростно перекатывая во рту жвачку.

         Борис расслаблено вёл вертолёт, когда обнаружил тени машин, скользнувших по кронам деревьев. Вертолёты полковника окружали, прижимая машину путешественников к земле. Проблесковым фонарём Боцман делал знаки, требуя найти удобное место и приземлиться.

         Борис поддал газу и полетел к спасительным скалам. Как прошлый раз, он рассчитывал скрыться в тумане. Вертолёты полковника не отставали.   У входа в ущелье Борис стал отстреливать тепловые ракеты, чтобы скрыться за дымом.

         Вертолёты полковника приблизились, возникла опасность столкновения машин. Родригес вёл головной вертолёт и, казалось, готов был погибнуть, погубить своих людей, лишь бы заставить путешественников сдаться.

         Борис дотянул до ущелья, но оторваться от Родригеса не удавалось. Скоро снова открытое место, а там полковник возьмёт числом. Неминуемо окончательное окружение и вынужденная посадка.

– Ну-ка, подержи руль! – позвал Витю Борис.

         Витя послушно схватил штурвал.

– Можно и я буду держать? – попросила заглянувшая в кабину Полли.

         Борис кивнул, поставив машину на автопилот.

– Ты держи левую сторону штурвала, а я правую, – серьёзно предложила Полли.

– Вечно ты лезешь! – огрызнулся Витя.– Прикрой дверь, а то ещё Педро увидит и тоже рулить напросится.

         Борис прошёл через притихший салон. Все ждали разрешения погони, полагаясь на Бориса. Хуанита сжала руку Степанову. Кресло баронессы, прикреплённое к стене ремнями, покачивалось и слегка повизгивало. Путешественники замерли живыми картинами напряжения, замешанного на ужасе.

         Борис отодвинул крышку люка, выглянул наружу, прицелился. Неожиданно он поднял тяжёлый ящик с золотом и швырнул в люк. Общий вздох негодования и недоумения сотряс салон.

         Ящик не полетел строго вниз. Заданный инерцией полёта он двигался по дуге параболы и точно угодил в пропеллер вертолёта, ведомого полковником. Раздался ужасающий скрежет.  Одна лопасть мгновенно согнулась. Золотой дождь слитков из развалившегося ящика посыпался на землю. Вертолёт полковника отставал, стремительно теряя скорость.

         Борис бросил второй, третий, четвёртый ящик. Иногда ящики пролетали мимо, но часто прицельно поражали стёкла кабины, фюзеляж, лопасти. Треснувшее стекло не позволяло видеть, погнутая лопасть снижала скорость полёта. Погоня замешкалась. Борис видел лица полковника и его соратников, посылавших проклятия.

– Остановитесь! Хватит!!– схватил Бориса за предплечья вскочивший Володя.

– Их надо остановить!

– Они уже отстали. Всё…– Володя  заглянул в люк.

         Вошедший в азарт боя Борис попытался вырваться. Володя чувствовал, что не одолеет его.

– Данила Евгеньевич, помогите! – взмолился Володя.– Этот бывший зэк, сейчас всё золото выбросит.

         Данила Евгеньевич и Скакунов подоспели Володе на помощь. Втроём они оттащили Бориса от люка, но тут Скакунов заметил нечто внизу. Скакунов отпустил сопротивлявшегося Бориса, ловким движением вытащил «мыльницу» и свесился из люка.

– Подполковник Скакунов, вывалитесь! – предупредил Данила Евгеньевич. Теперь он, Володя и остывший Борис ухватили за ноги Скакунова, вихлявшего телом внизу.

– Вижу ракетную площадку. Установки «земля-воздух» , – доносилось шипение Скакунова, щёлкавшего затвором фотоаппарата.

         Суматохи добавила колибри Полли, открывшая клювом щеколду и вырвавшаяся в салон на свободу. Педро погнался за птицей, споткнулся, упал и заревел.

– А ещё среди обезьян жил!  – осудила его Полли, выглянувшая из кабины пилотов.

         Вертолёты Родригеса остались далеко. Вите казалось, он уверенно ведет геликоптер.

         Сзади слышался шёпот Данилы Евгеньевича, обращенный к Володе:

– Сумасшедший! Ты не сосчитал, сколько он ящиков выбросил?

– Отмороженный новорусский! –  ругался Володя в адрес Бориса.– Погоди, на родине сочтёмся. Ишь ты, попал на дармовое. Разбрасывать общак! Я уверен, Данила Евгеньевич,  это наш клиент. Борька сидел и ещё сядет за растрату государственного. Если золото официально сдать, в каждом ящике семьдесят пять процентов принадлежит стране.

– Вот именно, вот именно, – жадно вращал глазами Данила Евгеньевич.

         Из угла с фотоаппаратом на них насытившись смотрел отвалившийся к стене Скакунов. Собственную миссию он считал выполненной.

         Рич остался в Асунсьоне. Он собирался спуститься в Монтевидео, на выделенное баронессой купить судно и заняться китобойным промыслом у берегов Антарктиды. Прощаясь с Полли, он плакал. Слишком живы были воспоминания о часах , проведённых в открытом море на обломках кораблекрушения, а потом – на яхте полковника.

         Расставание Степанова с Хуанитой стало не менее трогательным. Они договорились подождать, проверить крепость чувств.  Павел бранил Степанова, называя растяпой. Миллионы надо брать, когда дают, а не когда в голову придёт. Если б не моя больная нога! Степанов так не мог. Возможно, он рассчитывал на долю в найденных сокровищах и уже полагал себя богатым. В любом случае, Степанов не отважился торговать сердцем.

         Обнявшись, Степанов и Хуанита стояли у бассейна в тени особняка Кальвадоса. Светила луна. Лунный свет обливал фигуры влюблённых. Они страдали молча. Скупые слёзы катились из глаз. В бассейне  любезничали аллигаторы. Звон цикад пел о любви. Духота тропической ночи сжимала горло, будто давила сила обстоятельств, заставляющих думать о разности характеров и слишком непохожей жизни. Если б Степанов умел не думать, а лишь любить, он остался с Хуанитой. « С ней не о чем говорить» , – терзал  душу Степанов. А дьявол шептал в ухо : « Разве с прежней твоей было о чём говорить?» Женщины существуют не для того, чтобы с ними говорить. Степанов был молод и не думал о Хуаните. Её-то всё устраивало!

         На веранде Педро прощался с Полли. Девочка не разделяла страсти богатого наследника. На предложение пожениться, когда вырастут, она ответила  красноречивым молчанием.

                                                          20

          Покачивал крыльями трансатлантический лайнер. Степанов шёл по рядам. Неверно шагнув, он едва не опёрся на редкие русые волоски затылка Бориса.

         Борис опустошал вторую бутылку баккарди.

– Пью, и мне не стыдно, – запинаясь, выговорил он.

         Сидевший рядом Витя осуждающе покачал головой:

– Прилетим, всё маме расскажу.

         Дальше – Полли увлечённо кормила колибри нектаром с лепестков роз. Баронесса пудрилась из лаковой косметички, поглядывая в окно, где нырял в облаках транспортный самолёт, возвращавший в Европу немецкое золото.

         Данила Евгеньевич схватил Степанова выше кисти, привлёк к себе:

– Степанов, ты уверен, старуха не обманет?

– Она обещала рассчитаться во Франкфурте.

– Смотри! Ты за неё в ответе. Обманет – уволю из Органов!.. Ты не помнишь, сколько всего достали ящиков?

– В первый день пятьдесят два. Потом ещё восемнадцать тысяч с чем-то…

– С чем-то! – передразнил Данила Евгеньевич.– Один ящик – целое состояние. За три дня мы достали восемнадцать тысяч четыреста тридцать два ящика. Восемь выбросил урод. Сколько выходит на каждого?.. Степанов, ты на родину думаешь возвращаться? Может, останемся? Прикупим на паях мыловарню?  Ресторанчик откроем?

– Данила Евгеньевич, с вами нельзя на паях. Обманите, – вежливо отклонил предложение Степанов.

– Как заговорил! Сотрудник московской милиции!

         От огромного количества золота мысли Данилы Евгеньевича скакали по извилинам вихрем.

– Дольщиков, дольщиков набрал, твою мать! – кипятился он, бегая глазами по салону.– Ну, зачем клоуны? Человеческий балласт. И так лениво землю копали. Я больше всех ящиков достал, а кто  учтёт? Пойти поговорить с баронессой? Но говорят, она врач Дахау,  что лютее смерти…

         Скакунов отвлёк Степанова, вырвав из словесных объятий начальника.

– Почему в самолёте столько лысых?– риторически спросил Скакунов. Он оглядывал Володю, Кальвадоса, лысоватого Бориса.– Хоть желание загадывай.

         Скакунов любовно поглаживал фотоаппарат-«мыльницу».

         Клоуны облачились в цирковые костюмы и опять дурачились. Пьер Пьеро ревел белугой, требуя, чтобы Мальвина поделилась топазами. Эрих навязчиво показывал пассажирам простреленную попу. Остальные пускали мыльные пузыри. Измученная стюардесса в который раз просила прекратить баловство, иначе она запросит экстренной посадки и высадит труппу в ближайшем аэропорту.

– Как нога? – поинтересовался Степанов у Павла.

– Спасибо. Лучше, – вяло отвечал тот, просматривая финансовые столбики газеты.

         Степанов сел на место рядом с Володей. Володя жадно поглощал рассыпчатые куски помонии.

– Володя, по-моему, в салоне абсолютно гнусно пахнет?

– Это от меня, – признался Володя. – Вернее , из сумки моей,– Володя толкнул саквояж под сиденьем. – Я кожу для тёщи исхитрился прихватить.

– Странно. Пахнет трупом.

– Труп и есть. Кошку во дворе лагеря Родригеса помнишь? Ободрала, рысь! – Володя закатал рукава , показал оцарапанные предплечья.

– Ягуар!

– Какая разница! Главное кожа… Маленький ещё. На полушубок лишь хватит. Я в багаж не стал сдавать. Украдут! Тёща будет довольна.

         Степанов брезгливо отодвинулся от  Володи, насколько позволяло кресло.

– Записанько, у тебя жена есть? Или только тёща?!

         Над ухом Степанова склонился Витя:

– Дядя Валера. Давайте отойдём на секунду.

          Степанов встал, пошёл за Витей. Группа суровых молодых латиносов, проигравших серебряную салатницу Дэвиса, она уткнулась в колено внушительному бразильцу, проводила сыщика и юношу тяжёлым взглядом. Мальчик повёл Степанова в нишу за перегородку, где стояли напитки и остатки обеда.

         Пробираясь по ряду, Степанов услышал слова Кальвадоса, обращённые к баронессе:

– Конечно же, брат мечтал принять участие в вашей экспедиции, но здоровье не позволяет ему покидать пределы дорогих швейцарских горнолыжных курортов. Знаете, необратимая форма аллергии…

         Марина возмущалась, ей опять подали рис. Никто не желал знать, что она рис терпеть не может.

– Дядя Валера, вы ничего не заметили странного в Кальвадосе? – оглядываясь, не следит ли кто, спросил Витя.

– Нет. По-моему, Кальвадос вполне оклемался после операции. Поведение его объяснимо. Он летит к брату…

– Но семь признаков!

– Какие ещё семь признаков?

– На самом деле их восемь. Нам с Полли рассказывал настоящий Кальвадос, как отличить его от двойника. У того, рядом с баронессой, замазано гримом тёмное пятно на правой щеке, он прихрамывает, он брит, он жует жвачку, чтобы скрыть сколотый передний зуб и ужасно потеет!

         Степанов присмотрелся:

– Ничего не вижу. Тебе показалось. Никакого пятна нет. Гляди, вот он улыбается. Все зубы целы!

– Значит, вставил… – вздохнул Витя.

– Эх, ты, сыщик,– Степанов добродушно щёлкнул мальчугана по носу. – Как твоя подружка Полли?

– Её собирается увнучерить баронесса.

         Степанову претило вспомнить, что  догадки  Вити неизбежно оказывались правдой. Хотелось верить, в Европу летит истинный Кальвадос.

– Смотрите, яхта Родригеса ! – закричала Полли.

         Самолёт вышел из облаков. Внизу открылся океан и просторным устьем вливавшаяся в него Амазонка.

         В океане, покачиваемая волнами вырисовывалась белая яхта с чёрным флагом, белым кругом и буквой «R» в центре.  Полли утверждала, что разглядела полковника, Эстер, Капитана, Боцмана и выводок бультерьеров во главе с Пиратом, носящихся по палубе.  Кроме Полли, никто никого не видел.

        На яхте вспыхнула булавочная головка света. Она отделилась от кокпита, понеслась вверх. Вдруг страшный удар сотряс самолёт. Люди покачнулись. Кто-то закричал. Стоявшая стюардесса повалилась на спинку кресла. Транспортный самолёт, чётко различимый, следовавший параллельно, озарился пурпуром. Языки пламени выскочили из сопел и потекли к хвосту.

         Транспорт нырнул вниз. В полторы минуты он проскользнул над Амазонкой, задевая камыши. Стаи серебристых бакланов, ярких туканов, изумрудных квезалов взмыли в небо. Мутные воды Амазонки расступились, пропустив внутрь самолёт , а потом сомкнулись.

         Здесь в истории Кальвадоса можно было поставить точку, если б через сорок восемь месяцев она не продолжилась самым неожиданным образом.

                                                           II.1

         На склоне Килиманджаро на скамейке смотровой площадки сидел маленький лысый человек, одетый в светлую горнолыжную куртку. Носами трековых ботинок он машинально выковыривал камни песчаника, устилавшего дорожку. Голубые глаза его рассеянно блуждали поверх раскрытого на коленях ноутбука. От компьютера шёл шнур к мобильному телефону, который человек держал в руке. Он жал на кнопки.  Иногда у него что-то не получалось, тогда человек менялся. Рассеянный взгляд обретал сосредоточенность. Тонкие губы кривились в свистящих ругательствах. Левая кисть крепко оглаживала лысину, игравшую жёлтыми пятнами в лучах восходящего солнца. На голове давно ничего не росло. Волосы выпали. Вместо них череп у шеи покрывал жалкий пух, окрашенный зорёй в золото. Расстроенный человек загребал пух толстыми пальцами с лакированными ногтями в виде часовых стёкол и пытался выдрать, причиняя себе боль. От чересчур сильного щипка он вскрикнул. Звук голоса образумил его. Он успокоился. Неполадки компьютера устранились. Человек закрыл ноутбук, отложил телефон и подошёл к краю ограды. Окружающие горы плавали молочными шапками айсбергов в океане тумана. По дороге гнали буйволов. Животные ощущались протянутыми рыжими массами, раздвигавшими дымку. Рога торчали явственно над белёсой пеленой, раскачиваясь сказочным оружием аборигенов: пиками, рогатинами, секирами. Чёрные орланы сели на ограду рядом с лысым человеком и смотрели на него тупыми голодными глазами.

         На дороге из тумана выплыл треугольный флажок на планке, следом – несший его проводник, чернокожие носильщики и группа японских туристов.

– Господин Кальвадос, вам лучше вернуться в шале.  Сегодня утренний воздух свеж, – заговорил, приближаясь, рыхлый пожилой мужчина в очках и тоже в горнолыжной куртке.

–  Ладно, Макс… Боже мой, как хорошо! – Кальвадос указал на стаю белых пернатых, вырвавшихся из тумана и крутой петлёй взмывших в голубое небо. Очертания птиц размывались, будто к их крыльям прилипли хлопья дымки. – Африканский воздух полезен для меня. Теперь он заменяет альпийский.

         Слеза набухла в уголке глаза. Кальвадос отвернулся, потом справился с волнением и спокойным взглядом окинул дворецкого.

– Наконец отправил… Зрение подводит. Пришлось сначала набрать на компьютере. Отправил с телефона. Чёрт знает что!.. На телефонах делают такие крошечные кнопочки, букв не разглядишь. А мои толстые пальцы давят на две кнопки сразу. Тут нужно ногтем нажимать , а их вчера подстриг… Читай.

         Кальвадос раскрыл ноутбук, показал послание:

– « Моё состояние здоровья резко ухудшилось. Возникла аллергия на альпийскую растительность. Врачи посоветовали поменять страну. Климат Санкт-Морица стал сух для меня, сейчас я в горах Африки. Брат исчез. Есть сведения, он потерял себя. Проводит старость в притонах Амстердама. На племянницу надежды нет. Она помешана на замужестве. Мысли не о дяде… С Санкт-Морицем не связывайтесь. Мне оттуда ничего не передадут. При переезде – фактически  бегстве, часть  ценных носителей информации я уничтожил, часть  забрал с собой. Мои швейцарские слуги перекуплены Родригесом.  Предприятие по производству яблочной водки пошло с молотка. Деньги перевёл в акции… Положиться могу исключительно на вас…» – Кальвадос осёкся. – Гляди!

         Сообщение в компьютере задрожало, словно по нему пробежала волна, или туман пробрался внутрь, колебля буквы.

– Ты знаешь, что случилось?! – вскричал Кальвадос.

– Нет, мой господин.

– Тупица! В твоей молодости существовали лишь старые модели!!... Кто– то залез на мой сервер и скачивает письмо.

– Я ничего не вижу.