Текст книги "Казна Кальвадоса (СИ)"

Автор книги: Александр Сорокин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

– Интересно, фонтан может оторвать руку, если в него засунуть? – спросил Борис, указывая на стометровое чудо, бьющее посреди   озера. Ветром брызги сносило на них, и Скакунову пришлось включить щётки.

– Попробуй!– мрачно процедил Скакунов.

         Резко дав влево, Скакунов проскочил мимо ступеней, уходивших к воде. Лужа под колёсами разошлась волнами.

         «Рено» попытался повторить манёвр беглецов, его занесло, через парапет автомобиль влетел в струю фонтана. Фонтан на полсотни ярдов взмыл машину с отчаянно кричавшими и пытавшимися выпрыгнуть охранниками и уронил в озеро. «Рено» закачался грузным поплавком.

         Оставив «Мерседес» , Скакунов и Борис подбежали к Даниле Евгеньевичу и Павлу, дежурившим у нанятого катера. Владелец катера попытался возражать насчёт маршрута. Скакунов схода заткнул ему рот пятисотевровой  фальшивой купюрой, сделанной на заказ в Москве.

– Штурман, гони!– Скакунов указал на противоположный берег.

         Пришла ли пора расслабиться?

– Боюсь, в Швейцарию нам путь заказан, – заметил Данила Евгеньевич.

– И в Европу тоже, Крот,– подтвердил собравшийся пружиной Скакунов.

         На противоположном берегу у другой нанятой машины ждали Витя с Полли. А ещё дальше – с балкона женевского особняка,  глядел в бинокль злобно похмыкивающий Родригес. Позади него мычал привязанный к шезлонгу Степанов.

                                                          8

         Едва сойдя с борта самолёта в Дар-эс-Саламе, Скакунов бросился, протягивая руку к встречавшему Кальвадосу:

– Мы привезли вам Павла! Как просили.

         Павел смущённо улыбался. Данила Евгеньевич подталкивал его за плечо.

– Павел? – растерянно потёр переносицу Кальвадос. – Разве я просил?

– Просили, просили, – подтвердил Витя.– Сообщение ваше на мой компьютер приходило.

– Вот дела! А я ничего не помню. Память моя сделалась ещё хуже с тех пор, как я расстался с вашим товарищем. Кстати, где он?

         Скакунов и Данила Евгеньевич переглянулись.

– Степанов остался в Женеве,– взял слово Данила Евгеньевич.– Боюсь, его схватил наш общий знакомый – полковник Родригес.

– А меня полковник отпустил. Отнял лишь ноутбук. Но это не страшно. Вы карты привезли?

– Привезли. Конечно, привезли, – засуетился Павел. Он чувствовал себя не ловко, после того, как Кальвадос заявил, что не помнит , вызывал ли его? В сообщении чётко читалось: « Разыщите Павла. Пусть срочно вылетает на Занзибар». Вот старый хрыч! К другим он тоже отнёсся с холодцой, будто уже не нуждался в них.

 – Пойдёмте в микроавтобус, – пригласил Кальвадос.

– Каким одеколоном вы пользуетесь? – спросил у него Борис.

– Даже не знаю. Какой с утра попался.

– Приятный запах. Главное, не на спирту, – принюхался Борис.

         Микроавтобус тронулся. Влажная жара просачивалась за окна и двери. Витя указывал Полли на гнувшиеся в ветру пальмы, от которых протянулись полосатыми  шлейфами стаи красочных бананоедов. Девочка взвизгивала от восторга, заметив мирно пощипывавшего миниатюрного африканского олененка или крупную птицу-носорог, раскинувшую тёмные крыла и терзавшую кокос.

– Память плоха, а физическое состояние улучшилось, – рассказывал Кальвадос.– Могу некоторое время находиться на плоскогорье… Жалко дворецкого  Макса. Старина пропал.

         Русские никогда не видела брата Кальвадоса. Он казался очень странным, словно подменённым. Данила Евгеньевич шептался со Скакуновым, стоит ли отдавать ему карты.  Другого выхода не существовало. Одним им не хватит духа, финансов  и знания страны, чтобы добраться до сокровищ.

– Вы прививки от жёлтой лихорадки сделали? – спросил Кальвадос.

– А нужно? – насторожился Павел.

– Желательно.

         Кальвадос привёз группу Скакунова в белую виллу на берегу океана.  Шины зашуршали по липкому асфальту. Борис распахнул дверь автобуса, и его окатило влажным расслабляющим воздухом. Скакунов не сдержал слова, он не отпустил Бориса, подучив Витю уговорить отца лететь дальше. Интуиция разведчика подсказывала ему, Борис ещё понадобится. В аэропорту Франкфурта Данила Евгеньевич и Скакунов, чтобы подластиться купили Борису томик античных мифов на русском языке, который  тот невероятной удачей разыскал среди скучных немецких путеводителей. Борис зачитывался книгой. Мгновенно он наименовал виллу Кальвадоса Лотофагией.

         Витя и Полли бегом спустились к воде. Они радовались длинным ленивым волнам, катившим по мелкому ровному золотому, точно просеянному через сито, песку. Великое множество огромных черепах после откладки яиц не успело уйти в море. Их непомерные ослабевшие в полуденную жару туши, вяло копошились на пляже. Полли оседлала тортиллу. Та опасливо втянула подвижную чешуйчатую голову и лапы и замерла, притворившись бездыханной. Подоспевший Витя постарался помочь девочке столкнуть черепаху в набежавшую волну. Задача оказалась не из лёгких. Под сдвинутой черепахой открылись крапчатые яйца. Ужи серыми лентами скользили меж тортилл. Бледно-зелёный хамелеон, пойманный Витей, тут  же принял телесный цвет, накрепко вцепившись ногтями в палец.

          Скинув одежду, взрослые тоже вошли в океан. Борис оказался в семейных трусах до колен, а Данила Евгеньевич со Скакуновым в маленьких плавках, над которыми карнизами свисали натруженные сальники. Павел плавал в плотном полосатом трико, скрывавшем покусы. Он подставлял плечи чибисам, плодоядным голубям и удодам, надеясь, что те, вместо мелких крабов, бочком скользивших там и сям, воспользуются его гельминтами.

– Трудно тут будет работать, – подытожил Скакунов, тылом руки вытирая пот на шее, выступивший под накалённой водой.

         Вечером на освещённой веранде Кальвадос бережно разложил привезённые карты и рассказал о Киде IV.

– Окунёмся во вторую половину XVII века. Пират Кид IV, так же известный среди безбашенных морских волков, как Вилли Кровопийца, почти пятнадцать лет грабивший у берегов Северной Америки английские суда под испанским флагом, а испанские – под английским, в очередной приступ подагры, обусловленной чрезмерным употреблением мяса бизона, решил отойти от дел и спрятать награбленное в Восточной Африке. Побывавшие на Маврикии, Занзибаре и Сейшелах пираты превозносили местный климат и доступность женщин. Неизвестность морских дорог не внушала тревог, редкие военные британские корабли наведывались в те места для ловли разбойников. Проходивший поблизости торговый путь из Индии и Китая, откуда обильно вывозились чай, пряности, опиум, шёлк и драгоценные камни обещал: и на досуге можно тряхнуть стариной. Забрав казну, прежде хранившуюся на острове Ки-Уэст, Кид IV отправился в дорогу.

         Переход через Атлантику сопровождался обычными весенними штормами, тем не менее Киду благополучно удалось довести до Мыса Доброй Надежды оба своих гружённых золотом галиона, флагманский фрегат и шлюп, составлявшие флот пирата. В походе четыре матроса умерли от неизвестной болезни, один по пьяной лавочке свалился за борт, троих капитан лично застрелил за прекословие.

         У берегов Мадагаскара флот попал в сильнейший шторм. Галионы потеряли половину мачт и дали течь. Кид сделал вынужденную остановку. Мадагаскар славился прекрасными гаванями, изобилием пресной воды и дичи.  Рядом пролегал ост-индский торговый путь, обещавший лёгкую добычу в виде чайных клиперов. После ремонта судов товарищи предлагали обосноваться здесь. Действительно, несколько лет Вилли Кровопийца провёл на восточном побережье острова. Он построил деревянный форт, объявил себя вождём и верховным судьёй союза местных племён, завёл гарем. До сих пор туристам показывают каменное кресло вблизи Антананариву, где имел обыкновение сидеть развалясь пират, выглядывая в подзорную трубу торговые суда. Привезённую казну схоронили на Мадагаскаре. По преданию часть сокровищ находится там до сих пор. Об этом повествуют африканские легенды и путеводители.

         Жизнь шайки Кида на Мадагаскаре не стала безоблачной. Не только Вилли облюбовал остров. Другие разбойничьи отряды разбили тут ставки. Грабя торговые суда, пираты нередко сталкивались друг с другом. Гордость и самомнение атаманов не позволяли достичь согласия, разделить сферы влияния. Киду завидовали, его ненавидели. Не все обладали его удачей, а следовательно – богатствами. Сходка конкурирующих главарей определила устранить Кида, вырвать из рук пиратскую казну.

         Ясным январским утром 1687 года восемь пиратских судов подошли к форту Кида и обстреляли крепость тяжёлыми ядрами. Высаженный десант наступал с суши. Осмотрительный Кид предпочёл не испытывать судьбу, выясняя, способна ли ловкость победить численность. Поспешно загрузив золото, он приказал ретироваться на север, на благословенный и почти необитаемый Занзибар.

         В Индийском океане Кид наткнулся на два английских торговых судна, принадлежавших королеве и перевозивших рубины и сапфиры баснословно богатого могола, намеревавшегося оплатить расходы сыновей, обучавшихся в Оксфорде. Суда отказались допустить на борт пиратских досмотрщиков без боя, хотя Кид через сигнальные флажки обещал разобраться по-божески, оставив британской команде десятую часть груза. Разгоревшаяся вслед ожесточённая баталия показала, груз ценен особо. Смелым манёвром Кид загнал свой флагман между британским кораблями и открыл огонь с обоих бортов.

         Борта разлетались в щепки. Куски человеческого мяса и пушечного металла летали в воздухе. Англичане нанесли пиратам непоправимый урон, вместе с тем попали под собственный перекрёстный огонь. Промахнувшееся ядра и шрапнель перелетали через борт пирата, снося постройки, поражая людей  на английских судах.

         Манёвренный шлюп, скрытый дымом пожара, вспыхнувшего на английском фрегате, подошёл вплотную. Загремели крючья. С страшным животным криком пираты прыгнули на абордаж. Пламя бросало багровые пятна на искажённые злобой и отчаянием лица людей. Одни думали о спасении, другие – о наживе. Выучка англичан, стройные залпы остановили нападавших. Флагман Кида молчал, покачиваясь между дымившим кораблями. Лучшие мортиры пиратов были разбиты. Фортуна склонялась к англичанам.

         Предательство переломило победу. Капитан более сохранного британского судна распорядился поднять паруса и положился на волю усилившегося ветра. Тяжеловесные кидовы галионы не обладали быстроходностью, чтобы преследовать беглеца.

         Храбрость оставшихся без поддержки воинов дрогнула. Англичане отступили к рубке. Цвет их красных мундиров растворялся в огне. Раненый капитан держал фитиль, угрожая взорвать пороховой погреб при приближении разбойников. Новая группа пиратов перепрыгнула с флагмана.

         Кид на время прекратил бойню, обманно предложив перемирие, пообещав команде, в случае сдачи, сохранить жизнь, высадить уцелевших на Маврикии. Поддавшись лживым клятвам,  англичане сложили оружие.

         За жестокое сопротивление Кид уготовил им чудовищную казнь. Пленникам завязывали платками глаза и заставляли идти по рее, выступавшей за фальшборт. Учуяв запах пожара и крови, стаи акул и барракуд подошли к судну. Когда люди падали, хищники немедленно  разрывали тела. Кровавые разводы стелились по воде.

         Грубые сердца бандитов заставила содрогнуться смерть дочери капитана. Прекрасная как фея, в длинном голубом платье она шла по рее, широко расставив для балансировки руки. Молодость, красота, грация вопияли против смерти. Казалось, девушка полетит, ступив в бездну.  Восемнадцатилетнюю красавицу постигла общая участь. Напрасно обезумевший отец взывал о пощаде дочери, валяясь в ногах Кида. Оглушив банником, английского капитана бросили акулам.

        Уцелел юный помощник капитана. Соскользнув с реи, он уцепился руками за её конец. Подтянулся и сел верхом. Кид посчитал ловкость молодого человека чудом и перстом богов, указующих, что тому дано жить. Не желая гневить Нептуна, отказывающегося от жертвы, Кид предложил молодому человеку вступить в ряды негодяев. В противном случае его ожидало повторное испытание. Дрожавший от пережитого ужаса и напряжения сил юноша согласился.  Матросов, предпочетших  более отдалённое повешение сиюминутной казни, тоже взяли на испытательный срок в пираты.

         Пожар на английском судне погасили, но до глубокой ночи одинокие языки пламени показывались на бортах и постройках. Пираты пировали. Дикий непристойный смех и восклицания сопровождали счёт сокровищ, обнаруженных в трюме.

         На Занзибаре Кид выстроил новый форт, уже каменный. В подвалах крепости, спускавшейся к океану, пират сложил драгоценные камни, золото, дорогое оружие, захваченные в пятнадцатилетних походах. Пять или шесть раз позже соперники пытались отобрать богатства Кида. Форт отвечал на осаду выстрелами пушек, рискованными ночными вылазками, засадами в прилегающих лесах, капканами и ямами-ловушками. Крепость оставалась неприступной. Ни морские разбойники, ни местные плена, рассорившиеся с Кидом, не могли её взять.

         Верным другом Кида, фактически –  визирем при нём, сделался спасённый велением судеб помощник капитана с лондонского судна.  При слабевшем и дряхлевшем Киде он возглавлял тайную полицию и суд, был главным хранителем богатств. Завеса истории скрыла от нас его подлинное имя. Сообщники звали его – Хьюго Лаксериан.

         Лаксериан с согласия Кида повелел складировать сокровища в низине у моря, это стало причиной несчастий. Море поднималось, земля опускалась. Выдолбленное в скале хранилище наполнялось водой. Лаксериан сначала не определил опасности. Наоборот, его радовало, что ценности получат ещё и водяную защиту. Престарелый пират вместе с ним спускался в подземелье. По пояс в воде пробирался к заветный сундукам.  С лязгом падали засовы. Высохшими подагрическими руками Кид перебирал золотые реалы,  пунцовые рубины, зелёные смарагды. Тонкий луч света пробивался в расселину, бегал по искривлённым алчностью чертам бандита, кладезя пороков.

         Золото лежало мёртвым грузом. Оно не служило ни злу, ни добродетели. Пираты догадывались о его существовании, никто, кроме двоих не знал тайника. Кид ослабел настолько, что реже и труднее спускался в подвал. В последние годы подозрительность вытеснила другие его страсти. Он не доверял обаятельному и деловому Лаксериану по-прежнему.  Старый правитель выдвинул новых фаворитов, нашептывавших на Лаксериана. Отставка у пиратов обычно заканчивалась казнью.

         Внешне спокойный и уверенный в себе Лаксериан не верил жизни, после спасения на нок-рее он увидел лишь отсроченной смерть. Хьюго скрывал неистовую ненависть к благодетелю. Его невестой была  прекрасная дочь английского капитана, низвергнутая к акулам.  Двадцать лет визирь Кида ждал удобного случая отомстить. Он желал выкрасть сокровища, бежать в Лондон и материально поддержать родственников мореплавателей захваченного корабля, после ремонта пополнившего флот Кида. Лаксериан нуждался в помощниках, и он составил заговор.

         В утро, назначенное для смерти Кида, Лаксериан и его люди спустились в хранилище. Они рассчитывали загрузить сокровища в шлюпки, доставить на фрегат с верным капитаном. Ещё не спускаясь на воду, предполагали рассчитаться с кликой Кида – обидчиками людей Лаксериана. Зная характер пиратов, вождь восставших никогда не доверил бы охрану золота команде фрегата, состоявшей в заговоре. Соблазн был велик. Пока Лаксериан сражался бы за обиды и преступления, его неблагонадёжные сторонники неминуемо подняли бы паруса, пользуясь попутным ветром. Лаксериан отверг как провокационное предложение шкипера доставить сокровища на корабль, затем вернуться на берег и рассчитаться с Кидом. Если руки не дойдут до Кида, тот и так будет наказан лишением драгоценностей.

         Заговорщики спустились  в подземелье и замерли на пороге ошеломлённые увиденным. Сундуки, которые накануне проверял Лаксериан, исчезли. Вздох разочарования вырвался у пиратов.

         Лаксериан вошёл  в мутную воду и нырнул. Дыхания едва хватило ему, но он нащупал крышки сундуков. Резкое ночное понижение дна, опустило сокровища значительно ниже, чем прежде. Если ранее опусканию почвы и прибывавшей воде радовались, считая дополнительным укрытием на случай захвата форта, теперь они стали непреодолимым препятствием для скорого извлечения клада.

         Золото несомненно можно было ещё поднять, но для этого требовалось время и снаряжение, которыми Лаксериан и его люди не располагали. Обрушение части свода пещеры при внезапном опускании почвы растворило в воде известь. Вода сделалась грязно-молочной, непрозрачной.  Размножившиеся морские угри и змеи скользили между сундуков. Процедура поиска сундуков на ощупь казалась неприятной и опасной.  Огонь факелов нагрел стены пещеры. Обожжённые пламенем мокрицы десятками сыпались на голову людей Лаксериана. Лаксериан приказал принести бечёвки и нырять с ними, стараясь связать ручки сундуков, чтобы выволочить их на сухое. В затянувшиеся работы ворвался шум в галерее. Заподозрив неладное, Кид отправился проверить свои богатства. Какого же было его удивление, когда он застал двери сокровищницы раскрытыми, сбитые замки лежали у его ног. Кид схватился за пистолеты; преодолевая боль в воспаленных суставах, вбежал в пещеру. Крышки сундуков, вчера проглядывавшие сквозь воду, исчезли. Ещё один удар! Поражённый Кид остановился.  Выстрел из пистолета Лаксериана оборвал ему жизнь.

         Сторонники Кида вступились за хозяина. Несогласные с Лаксерианом, они имели собственное представление о будущем лидере.  Засверкали клинки, загремели выстрелы. Пороховой дым наполнил пещеру. Блестели сабли, взносились наверх окровавленные кинжалы. Тяжелораненые с хрипом падали в воду. Браслеты и серьги пиратов вспыхивали в полумраке ужасными светляками.  У Лаксериана выбили ятаган, он сражался факелом. Обломился факел, он поднял чью-то отрубленную руку. Размахивая ею, Лаксериан отступал к выходу. Лаксериан забыл о сокровищах, сейчас он думал исключительно о спасении. Коварный палаш задел его по горлу. Кровь ударила фонтаном, на миг ослепив нападавшего. Лаксериан упал. Его приняли за мёртвого. Ожесточённый бой продолжался.

         Лаксериан полз, обрезая пальцы об острые камни. Впереди через затуманенный взор он увидел людей в зелёных камзолах и шляпах с перьями. Лаксериану было уже всё равно, свои это или чужие. Приподнявшись, он закричал. Рот кривился в вопле, Лаксериан сознавал: голос не послушен ему.  Глаза застила пелена, он потерял сознание.

         Пришёл в себя Лаксериан на фрегате. Он лежал на кокпите, откуда открывался вид на остров с фортом Кида на холме. Фрегат снимался с якоря. Звенели якорные цепи, хрипло перекликались матросы, послушные свистку боцмана. Вдруг шум с острова усилился, крики на борту поднялись на два тона. Два соратника, перенесших раненого на судно верного капитана, помогли Лаксериану встать.

         Тлевший после сражения в подземелье пожар добрался до порохового погреба. Стена форта осыпалась в океан. Столб белого дыма повис над крепостью.

         Потрясённый Лаксериан сознавал, рухнула та стена, что примыкала к подземелью с сокровищами. Взрывная волна добежала до судна, закачав его. Отодвинув матросов, Лаксериан опустился на циновку.

         Лаксериан понимал, сокровища утеряны, и скорее всего навсегда. Тем не менее, вернувшись в Лондон, он составил по памяти подробную карту местности, где располагался форт, описал крепость. Через шестнадцать лет после описанных событий ему удалось на деньги богатых купцов вернуться на Занзибар и провести первые раскопки.

         После смерти Кида, пираты оставили остров. Многие из них не знали о сокровищах, погребённых под руинами. Те, кто догадывался, не считали возможным розыск и подъём сундуков, оказавшихся погребёнными под толщей воды, массой земли и скальной породы. Верно, тогдашняя техника не обладала достаточной мощностью, не существовало землеройных машин, сильных насосов, аквалангов…

– Аквалангов? – вырвалось у Вити.

– Да-да, аквалангов,– улыбнулся Кальвадос.– Они нам потребуются.

– Никогда не плавал с аквалангом, а ты? – обратился Витя к Полли.

– Подожди… Что же стало с Лаксерианом? – перебила Полли.

– Никто не знает, – отвечал Кальвадос.– После неудачной экспедиции следы его затерялись. Говорят, он погиб на острове во время ссоры с купцами в разгар раскопок. Карты, которые вы привезли, принадлежали ему…

         Данила Евгеньевич и Скакунов синхронно бережно тронули ветхий пергамент.

– Ты знаком с аквалангом? – спросил Борис Павла, глаза которого болезненно блестели.

– Не совсем.

– Будем учиться.

                                                             9

         Перед  виллой Кальвадоса в ручье мыли слонов. Полли и Вите выделили ведро. Они окатывали гигантов водой. Витя залез на спину стоящего на коленях животного, тёр тряпкой загривок и между ушами. Слон отфыркивался, издавая трубные звуки. Хоботом он обильно всасывал воду, затем окатывал детей и погонщика. Данила Евгеньевич, Скакунов, Борис и Павел уже взобрались на африканских великанов. Стоявший на лужайке в белых шортах и майке Кальвадос, казавшийся лилипутом в царстве монстров, терпеливо объяснял правила игры в африканское поло.

– Так и свалиться не долго! – ворчал Скакунов, всеми силами стараясь удержаться на красном ковре, положенном на спину животного.

– Зачем всё это?! – соглашался Данила Евгеньевич. – Лучше бы сразу к делу. Изучили бы строение аквалангов.

– Без развлечения и приветственного коктейля нельзя. Закон местного гостеприимства,– подсказал Борис.

– Тебе нельзя,– заметил Данила Евгеньевич.

– На дух не переношу. Зато теперь люблю смотреть, как другие пьют. Важно, чтобы не пахло.

– А мне здесь нравится! – умилённо вырвалось у Павла.– И слоники милые. Хорошие! Хорошие! Не надо волноваться,– Павел неосторожно ударил пятками слона по брюху, и тот взмылся конём, задрав передние ноги.

– Правила просты,– объяснял Кальвадос.– И надеюсь, вами усвоены. Вот биты, вот мяч, вот ворота. Разделитесь на две команды и играйте.

– Что же вы сами? – вежливо поинтересовался Скакунов.

– Я погляжу.

         Павел играл со Скакуновым и Витей. Против выступали Данила Евгеньевич, Борис и Полли. Между Скакуновым и Данилой Евгеньевичем обострилось личное соперничество. Они тесни друг друга слонами, плотно до боли зажимая ногами жёсткие слоновьи латералии. Труднее приходилось Вите и Полли. Они оседлали не настоящих слонов, а подростков – слонят, уступавших взрослым.

– Если я свалюсь, в Москве ответишь! – шипел Скакунов, наклоняясь телом и пытаясь вытолкнуть Данилу Евгеньевича с ковра плечом.

–  Игра есть  игра! – через зубы цедил Данила Евгеньевич и не поддавался, как за поводья, дёргая слона за уши.

         Слон Скакунова неловко дал ногой. Мяч отлетел к Полли. Она маленькой птицей порхнула по спине своей самочки, подцепила мяч битой и погнала к воротам. Витя устремился следом, огревая слона ладонью по крупу, чтобы увеличить скорость.

         Новый удар поллиной битой. Мяч вяло покатился по траве и еле-еле пересёк черту ворот.

– Ура! Гол! – заорал Борис.

         Скакунов посмотрел на часы:

– Когда матч закончится?

         Пот обильно бежал по его щекам и шее.

         От зелёных холмов отделились четыре слона с всадниками.  Все быстро узнали наездников: Родригес, Эстер, Капитан и Боцман. В отличие от слонов, на которых сидели играющие, приближавшиеся управляли монстрами, вооруженными огромными жёлтыми бивнями, воинственно загнутыми к небу. Ярко-красная уздечка Родригеса играла на солнце. Он покачивался в седле, как падишах.

– Поиграем? – спросил полковник вместо приветствия.

         Ответом ему служило молчание.

         Полковник взял биту из рук растерявшегося Кальвадоса. Эстер, Капитан и Боцман прихватили биты из запасника на лужайке.

– Мы одна команда, вы – другая, – продолжал полковник. Лицо его сохраняло ледяное спокойствие. Из глаз прорывались сдерживаемые молнии.

         Скакунов, Данила Евгеньевич, Борис и Павел сбились в кучу обречённых гладиаторов.

– Дети, в сторону! – шепнул Борис сыну и Полли.

– Где Степанов? – спросил Скакунов, склонившись и нехотя толкая мяч.

– В надёжном месте,– отвечал Родригес, подцепляя мяч, гоня по полю и запуская в ворота противников.

– Ура! – коротко вскрикнула Эстер.

– Один – ноль,– подтвердили Боцман и Капитан.

– Папа, покажи им!! – закричал Витя, сжимая кулаки.

– Альберт Альбертович, не сдавайтесь! – подбодрила Полли Скакунова.

         Скакунов услышал призыв, метнул огненный взгляд и пришпорил слона.

        Скакунов подцепил мяч, передал Борису. Борис спасовал Павлу. Разогнав слона, Павел оттолкнул боком животного Родригеса так, что полковник едва удержался в седле. Павел размахнулся и загнал мяч меж стоек ворот противника.

– Гол!!! – взметнул клюшку вверх Данила Евгеньевич.

         Вытирая пот батистовым платком, Родригес подъехал к Павлу:

– Ты бы поостерёгся вольничать, – со значением сказал он ему.

– Отчего же? – Павел вызывающе смерил Родригеса взглядом.

– Сам знаешь почему!

– Вы намекаете на мою болезнь?

– Нет.

– Так что же?

         Родригес пожал плечами. Проявив вызванную гневом необычайную ловкость, Павел развернул слона и задом в зад стал теснить слона Родригеса вместе с седоком с поля. Павел ожесточённо колотил бутсами по передним ногам животного, и оно повиновалось.

– Павел! Павел! – предупреждающе взмолился Кальвадос.

         Не выпихнув с поля, но, далеко отодвинув, Павел перехватил биту и послал мяч Борису. Борис передал Даниле Евгеньевичу. Эстер моментально выбила мяч у него из-под носа. Хвост слона Эстер во взмахе пролетел на миллиметр от лица Данилы Евгеньевича.  Он ощутил смрадный насыщенный аромат, схватив на короткое время нервную икоту.  Эстер спасовала Боцману. Боцман передал Капитану, оказавшемуся у ворот наших. Павел бурным    спуртом разгорячил слона, бильярдным шаром влетел между Боцманом и Капитаном, тяжело и грубо раздвинув на стороны. Павел погнал мяч через поле, обогнул отчаянно препятствующего Родригеса и коротким щелчком с подскоком загнал мяч в ворота.

– Павлуша, это тебе даром не пройдёт! – ехидно скривился полковник.

– Где Павел научился играть? – изумлялась Полли.

         Витя неистово прыгал, хлопая в ладоши. Кальвадос скрывал страх, очевидно перебирая в уме, как бы скорее и удобнее увести путешественников в дом.  Африканец, слуга Кальвадоса, поднял мяч и передал хозяину. Кальвадос с мячом пошёл к центру поля. Разбивали Боцман и Борис. Кальвадос вбросил мяч. Стукнули клюшки, мощные ноги слонов столкнулись. Слоны затрубили, вскинув хоботы.

         Борис не успел повторно ударить битой. Мяч от ноги его слона укатился на границу поля. Не участвовавший в сражении Витя подал отцу. Борис обогнул Капитана и загнал мяч в ворота.

– Не считается, – закричала Эстер.– Был аут.

         Мяч снова вбросили. Разыгрывали Эстер и Скакунов. Выиграл вбрасывание подполковник, но Родригес не дал ему развить успех. Вонзив стрекало в подрёбье  слона,  он грудью направил его на стоявших рядом Бориса и Павла.  От неожиданного грузного удара они попадали вместе с животными.

– Сопляк! Сопляк! Сопляк!– вопил Родригес на Павла.

– Нечестно! Так нечестно! – повизгивала Полли.

         Родригес озирался диким зверем. Павел и Борис, свалившиеся с высоты, могли и погибнуть. Им повезло. Они лежали придавленные барахтающимися исполинами.

         Команда Родригеса воззрилась на упавших. Данила Евгеньевич мелким сапом подкатился на своей хвостатой  самочке к мячику, турнул его битой, ещё турнул. Мяч вкатился в ворота. Данила Евгеньевич восторженно и безмолвно поднял биту.

– Ну, хватит, – сказал Родригес. Работе – время, потехе – час. Девчонка поедет с нами.

         Полковник погнал слона к Полли. Почувствовав угрозу, Полли ударила пятками слонёнка по бокам.  Малышка была слишком юна, чтобы слушаться, и толстокожа, чтобы ощущать пинки хрупкой хозяйки. Родригес легко догнал Полли и перетащил к себе в седло.

         Полли кричала тонким голосом, призывая на помощь. Выбиравшиеся из-под слонов Борис и Павел не могли выручить её. К Полли двинулись Скакунов и Данила Евгеньевич, но скорее всех Витя.

– Отпустите девочку! – воззвал Витя.

         Полковник ухмыльнулся. Дёргая за поводья он поставил слона хвостом к приближавшемуся Вите. Его слоника встретил пинок и град поноса боевого самца. Витя остановился. Родригес до крови вонзил шпоры в шкуру слона.

– Присутствие у нас девочки будет гарантировать ваше достойное пове-дение, – Родригес приподнял шляпу, поклонившись Кальвадосу.

– Но… – начал тот.

         Родригес погнал слона прочь. За ним устремилась кавалькада. Пустившиеся в погоню Скакунов и Данила Евгеньевич быстро отстали. Они оказались слишком неловким наездниками, чтобы преследовать.

         Витя плакал, грызя кулаки. Из саванны доносились раздиравшие душу призывы Полли:

– Спасите! Помогите!

         И насмешливый голос Родригеса:

– Ты же у меня была, девочка. Погостишь ещё. Ничего плохого тебе не сделают. Если решим убить, то не больно.

– Мне кажется, она вернётся,– пытался успокоить расстроенный Кальвадос.

         Витя и Борис настаивали немедленно заняться возвращением Полли. Данила Евгеньевич и Скакунов советовали обождать. Сначала они найдут сокровища, затем займутся Полли. Родригес чувствует запах золота. Он не оставит в покое, будет вертеться рядом. Где Родригес, там и Полли. Следовательно – недалеко. В любом случае, Кальвадос умолял не обращаться в полицию. После краха компании заимодавцы разыскивали его по всему миру.

                                                          10

         На следующий день примеряли акваланги. Вите достался маленький, с одним баллоном. Витя спиной входил в море, падая в волну. Данила Евгеньевич и Скакунов страстно желали, чтобы руководивший операцией Кальвадос, находился поблизости. Мало ли что произойдёт с вентилем, откажет струбцина или лёгочный аппарат!

         Павел, приготовившийся натянуть маску, спросил у Данилы Евгеньевича:

– Когда всё закончится, вы меня на родину доставите?

– Спроси Скакунова, – невнятно отвечал Данила Евгеньевич.

         Побаивавшийся Скакунова Павел неловко переступил ластами:

– Альберт Альбертович, я на родину вернусь?

         Альберт Альбертович мучался с баллонами, никак не мог закинуть за спину. Павел спросил под горячую руку.

– Исключено!

– Почему? –  голос Павла задрожал. – Я родину люблю.

– Она тебя не любит… Подписку о невыезде давал?

– Давал.

– Нарушил?

– Нарушил… Но вы же велели.