Текст книги "В краю молчаливого эха"

Автор книги: Александр Меньшов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)

Итак, мы были во дворе друида Велеслава. Самого хозяина не было видно, скорее всего, он был в доме.

Мы с Семёном переглянулись, и постарались обойти медведя стороной, да так, чтобы при этом не дать ему повода к нападению, если он таковое задумывал.

Дверь резко отворилась и на порог вышел коренастый человек.

– Добрый день! Я – Бор, посланник от Фродди Непоседы. Он должен был вам сообщить о моём прибытии, – быстро проговорил я.

– Угу…

Друид не выглядел дружелюбным. И меня это удивило.

Вороны притихли и даже, как мне показалось, чуток испугались. Велеслав пристально нас осмотрел, а только затем пригласил к себе в дом.

– Как прошла охота на единорогов? – поинтересовался я, едва очутился внутри избы.

– Охота? – усмехнулся Велеслав. – Я этим не промышлял.

– Ах, да! Ляпнул невпопад… Вы искали «слезы» единорогов… кажется.

– Пхе! Откуда вам это известно? – удивился друид.

– Мой друг рассказал, – лукаво улыбнулся я, присаживаясь на потемневшую лавку.

Прутик же остался стоять у двери.

– Да, вы правы, я искал и «слёзы» единорогов тоже… Увы, скверна не пощадила этих благородных животных.

Велеслав о чём-то задумался, а потом вдруг предложил березового кваса:

– Не хотите опробовать? Здесь, в Темноводье, таким никто не балуется.

– А в голову не стукнет?

– Нет… слабоват…

– Вот поэтому и не балуются, – снова улыбнулся я.

Велеслав отошёл в сторонку и вскоре протянул нам по большому ковшу своего напитка. Я заметил у него на дальней лавке несколько вишнёвых полешков. С них были содраны камешки мутной камеди.

Велеслав перехватил мой взгляд и, чуть ухмыляясь, пробормотал:

– Слободкинские жалуются, что деревья в садах хворь оцепила. Вот-но я и гляжу…

– И как?

– Пока не как, – развёл руками друид. – Кстати, мне сразу стало понятно, кто вы, и зачем сюда пожаловали.

Велеслав присел рядом со мной.

– Раз так, то смею спросить о том, когда мы с вами отправимся к Древу.

– Завтра. Устроит?

– Да, – кивнул я, не ожидая столь быстрого решения. – Но как же «вишнёвая болезнь»?

– Природа мудра… Деревья, при верном уходе, сами излечатся. А камедь… вон Лучезару скажу чтобы отдавали. Он из неё миру делать будет.

Наверное, это была шутка. Но узколобая, понятная только друидам.

– Куда будет лежать наш путь? – поинтересовался я.

– К лукоморью… Вернее, к мысу Туманный.

Вот это удача! К лукоморью! – мелькнуло у меня в голове. – Как специально… аж удивительно!

Действительно, отправляясь туда, можно было заодно разрешить вопрос с астральным янтарём.

– Тогда… мы пойдём с моим товарищем собираться, – поднялся я, довольно улыбаясь.

Велеслав одобрительно кивнул и проводил нас взглядом своих совиных глаз…

4

…В помещении сильно пахло миррой. Тихо потрескивали восковые свечки у тёмных образов Великомучеников.

– Блистательный Арг, – кивнул головой Лучезар. – Вот он…

– Вижу, – сухо отвечал я, глядя в печальные глаза длинноволосого Великомученика. В самом низу золотом сиял его знак – похожий на серп луны, рядом с которым примостился маленький круг. – Странно… очень странно…

– Что вам странно?

– Мне мой товарищ, Прутик, который заходил как-то к вам по поводу призраков, сказал, что имена погибших в Астрале двенадцати великих магов, стали известны не так уж и давно… Около ста лет назад. И их нам, вроде, сообщил Скракан…

– И что тут странного? Я никак не могу понять, – Лучезар вздыбил лоб и внимательно поглядел на меня. – Двенадцать членов Конклава, павших в неравной борьбе с прожорливым Астралом…

– Странно то, что до этого о павших магах не было ни слуху, ни духу…

– Почему вы так считаете? – тон священника не поменялся.

Я резко поднял кулак, останавливая его «величавую речь». В конце концов, он не перед своим приходом выступает. Мне тут песнопения не нужны.

– А ещё странно, что их было двенадцать.

– Извините, я что-то не понял, – смутился священник.

Кажется, он не лукавил. Я тут же предложил оставить эту тему.

– Судя по всему, вы в этом крае давно, – заметил я. – Семён сказал, что вы даже занялись изучением джунских табличек… «куриного бога»… От скуки видно? Или я ошибаюсь?

– Слободкинцы падки на всякие глупости, – криво улыбнулся Лучезар. – То, что они эти камешки вешают в курятнике, полагая таким образом увеличить несучесть… или величину яйца… это, конечно, полная глупость. Вы, думаю, согласны?

– Угу… Меня удивляет другое, – я повернулся к священнику, – разве церковь одобряет подобные изыскания? Зачем вам исписанные значками камешки? На них ведь слов молитв нет, и…

– Это простой интерес и…

– Вы ведь не всегда были священником? – перебил я.

Лучезар побледнел. Он нервно облизал губы и чуть закашлялся.

– Чернокнижник? – я спросил прямо.

– Ну-у…

– У вас на запястье проглядывается «пикуаж».

Священник вздрогнул, явно понимая значение сего эльфийского термина. А я негромко процитировал строчку из святых книг: «И не делайте рисунков на телах ваших, не нарезайте на себе письмён чёрных…»

– Это было давно, – пояснил Лучезар. – Всякий в молодости может выбрать не ту дорожку…

– Я вас ни в чём не осуждаю. Вон эльфы за ради красоты расписывают свои тела… Всякие розы рисуют, иные цветы да листья деревьев…

– У них своя культура, свои взгляды, – буркнул священник.

Ему явно не понравилось сравнение человека с эльфом.

– Итак? – подвёл я итог.

Вернее демонстрировал Лучезару эдакое всезнайство. Мол, я про тебя, священник, всё ведаю. Может, сам что хочешь сказать?

Тот закашлялся, спрятал глаза.

– Я хоть тут и давно, – негромко и как-то неохотно заговорил Лучезар, – но… но…

– Хотите, расскажу вам свои ощущения от сего места? От Старой слободки? – наклонился я вперёд.

– Извольте.

– Недобрые они… Ой, какие недобрые, эти ощущения! Котёл начинает закипать… Предчувствую, что произойдёт это очень скоро.

– Котёл? – иносказаний, судя по всему, Лучезар не понял.

Он поднял глаза и пристально посмотрел в мои. Было видно, что сейчас в этом человеке что-то борется. И он хотел бы рассказать мне обо всём, что его терзает, но никак не мог собраться силами.

– Горе человеку от него же самого, – проговорил Лучезар. – И надо человеку держаться Света…

– Что? – я напрягся. – Забавно! Очень забавно…

– Тут нет ничего забавного, – сощурился Лучезар.

– Я о своём… Вы меня просто не поняли. Заговорили о Свете, а мне тут как раз кое-что вспомнилось из прошлого…

Лучезар выглядел напряжённым. Я как можно мягче улыбнулся и вслух процитировал: «Храни нас Свет от непроглядного мрака…»

– Всё верно сказал? Не ошибся?

– Верно, – согласно кивнул священник.

– Поглядите сюда, – с этими словами я вытянул рожок лютоволка. – Видите тут надпись?

– Где вы добыли такую вещицу? – удивился священник, принимая из моих рук инструмент.

– Нашёл в Клыкастом лесу… за Малиновкой… Повстречал там лютоволка, а потом, как он удалился, нашёл вот это…

– Лютоволка? Неужто ещё есть такие звери?

– Попадаются.

– Может, это ещё один дух? – спросил, будто у самого себя, Лучезар.

– Что за очередной дух? – ехидно спросил я.

– Ну… боюсь, вы не сможете понять… Нет! Я нисколько не хочу обидеть, просто… просто…

– Что за блеяние! – я возмутился.

– Я… ну…

Лицо священника стало красным. Было заметно, что он рассердился.

– Местные жители давным-давно верили, что у богов есть помощники, которых они прозывали духами.

– Замечательно! – улыбнулся я. – И что же здесь мне бы не удалось понять? Продолжайте.

– У Мравы – свои духи, вроде как злые и недобрые. У Живы, понятное дело, наоборот…

– Мрава? Жива? Что-то я уже про это слыхал. Ну-ну, и дальше.

– А дальше – ничего… Я лишь предположил, что не является ли тот лютоволк – неким духом.

– Или «стражем»?

– Или им… Как, например, хранитель Древа.

– Кто? Повторите.

– На мысе Туманном, говорят, есть некое могучее и древнее Древо, одно из последних, что некогда росли в заповедных лесах Сарнаута. Когда-то из-под его сени на Удел Валиров распространялась благодать… А вот сейчас на эту землю поползла какая-то напасть… гниль…

– Что за хранитель?

– Сарн его знает! Люди туда не ходят, ибо назад никто не возвращается.

– И почему?

– Вы спрашивает серьёзно, или играете со мной?

– Серьёзно. Какие уж тут шутки!

– Вот что, господин Бор, признаюсь вам: в точности никто не расскажет, что на том мысе творится. Ни «жодинцы», ни поморцы… никто… даже эльфы всезнающие…

Для верности слов, священник даже сильно замотал головой.

– В тумане всякое бывает, – продолжил Лучезар. – Люди и с ума сходят, а то мёртвым сном засыпают…

Мы скрестили наши взгляды. Священник тут же отвёл глаза:

– Я передаю лишь слухи… Сам никогда не ходил в те края. Спросите лучше у друида Велеслава… может, ему чего известно.

– Спрошу. Обязательно.

Лучезар поморщил лоб. Он поглядывал на меня как-то странно, словно пытался прицениться.

– Так что скажете про этот рожок? – я кивнул на инструмент.

– Необычная вещица…

Теперь я смекнул, отчего Лучезара в слободке прозывали Мышью. После почти каждой фразы, особенно той, которую он, очевидно, считал «весьма умной», священник характерно поводил верхней губой. И выходило так, что усы, и без того топорщащиеся кверху, начинали дёргаться, точь-в-точь, как у хитроватой мышки, внимательно изучающей чужой амбар. Тут ещё добавь глаза навыкате, их блеск – и вот тебе полная картина.

Стало ясно, что Лучезар ничего толкового про рожок не расскажет. Даже если и знает.

В общем, нормальной беседы у нас не вышло. И друга я себе не нажил.

– Гм! – Лучезар вывел меня из раздумий. Он вернул инструмент и пристально уставился на меня.

– Видите ли… господин Бор… Гм! Религии Света много сотен лет… Спросите у себя, почему был так долог её путь, в особенности здесь, в Уделе Валиров?

– Честно скажу, что ответа не имею.

– Потому как с ней сюда хлынула не только вера… скажем, к примеру в грядущее возрождение и бессмертие… Сюда пришли «цепи». В борьбе со «скверной», церковь породила страх этого самого Света. Страх наказания…

– Ого! Да вы, господин священник, какой-то раскольник! – это я сказал с улыбкой.

Но Лучезар нахмурился.

– Коли у вас заноза в пальце, – суровым тоном отвечал он, – то вы, безусловно, отправитесь к лекарю. Что он станет делать?

– Лечить.

– Верно… именно лечить… А не отрывать в отместку второй.

– Что значит «в отместку»?

– А то и значит, что вас не станут карать за то, что вы загнали в палец занозу. Церковь же отчего-то стала забывать своё основное назначение. У неё появились свои «лекари».

– Паладины?

– Они самые. И как вы понимаете, их задачей стало «вырывание здорового пальца».

– Вас послушать, так вы против паладинов?

– Я за более «мягкий» способ влияния на умы людей. Не радикальный… Понимаете?

– Это я понимаю… Но не возьму в толк, к чему эти речи?

– «Жодинцы» в душе остались верны старым верованиям. И те как бы трансформировались… своего рода перетекли в религию Света. Вернее сказать, у них выросли собственные представления.

– Ересь? – попытался уточнить я.

Лучезар нахмурился. Сравнение ему не понравилось.

– Вся эта земля пропитана древними… мудрствованиями… Я приехал сюда врачевать и людей, и их души. Но чтобы это сделать, приходиться внимательным образом изучать…

– Как вы ловко обошлись с терминами. Теперь не удивительно, что мне сообщали, будто вы, священник, сдружились с Велеславом… с друидом… человеком почти что языческих взглядов…

– Не сдружился, – отмахнулся священник. – Мы с ним ведём беседы… иногда спорим…

– Кто побеждает?

– Я остаюсь верным Свету.

– А он? Велеслав?

– Он добрый человек…

Н-да, этот Лучезар очень острожная личность. Лисица…

– Вас смущает знак Сыскного приказа? – открыто спросил я. – Так признаюсь: я не карающий меч. Меня просто интересует истина.

– Зачем она вам?

– Это слишком широкий вопрос… И разве человек не может тянуться к ней, к истине, как скажем, цветок к солнцу? Во всех народах это изначально заложено.

– Гм!..

– Вы думаете, я не искренен?

– Тянутся к истине – это, конечно, хорошо. Но что это даёт? Например вам?

Я вздохнул. Не то направление беседы мы выбрали.

– Покой. Этого достаточно? – сердито спросил я, при этом демонстрируя своим видом, что собираюсь уходить.

– Вы хотите честного разговора? – наклонился вперёд Лучезар. – О чём именно?

– Например, о людях, населяющих сей край.

– Гм! Ну… извольте… Люди здесь такие же, как и везде. Всех терзают одни и те же проблемы. Возьмите Новоград, или Плагат, или забитую деревню на Фороксе… Ингосе…

– И? Продолжайте…

– Народ тяготеет к сильной руке… Сейчас это видно, как никогда. Люди вспоминают былое величие. Вспоминают старых императоров. Большинство полагает, что не случись Катаклизма, то Кания жила бы во стократ лучше, нежели сейчас. Моё мнение таково, что не пройдёт и полувека, как найдётся кто-то, провозглашающий себя новым правителем.

– Императором?

– Пожалуй, сразу нет… Позже, несколько позже – это вполне возможно.

– Вы говорите о Кании? Или всей Лиге?

– Обо всей Лиге, конечно.

– Но это ведь означает власть не только над людьми. Но и над эльфами, гибберлингами…

– Безусловно. Думаете, что это невозможно? – Лучезар скривился. – Гм! Понимаете ли, Бор… э-э-э… Гм! Сейчас идёт некий процесс насаждения в Лиге единообразия. То бишь нивелируется…

– Что?

– Э-э… стирается, так понятней? В общем, стирается разнообразие взглядов и верований… устоев… народов, населяющих аллоды Лиги. Всё пытаются привести к общей массе. Частенько как образчик используют Хадаган.

– Вы говорите какими-то сложными понятиями. Кто пытается? Эльфы? Канийцы? Или, быть может, гибберлинги?

– Зря иронизируете. Если вы хотите услышать конкретные имена, то я не смогу их назвать. Просто не знаю. Но это силы, которые в той или иной мере властвуют во всех народах Лиги. В самом воздухе витает некая идея так званой универсализации…

Я нахмурился. До чего же некоторые любят блистать своими умными словечками! Аж противно.

– Мятежи, вспыхивающие то там, то тут, лишнее тому подтверждение. Тем самым нас хотят всех привести к такой мысли, что виной всему – разногласия. Это они ослабляют Лигу. Хадаган силён, потому что един!

– Ого!

– Да, так нам пытаются разъяснить неудачи в войне с Империей. Слишком много в Лиге земель, которые необходимо держать в узде, в повиновении. А как это сделать? Вот зачем необходима единая дисциплинированная армия Лиги, а не разрозненные отряды канийцев, гибберлингов или эльфов. Вот зачем нужна единая религия – Церковь Света, и нужны её защитники – паладины. Вокруг всего этого кишат подкупы, принуждения… обещания… Что ещё?

– Стойте, стойте! Ну, вы загнули!

– Вы сомневаетесь?

– Ладно… допустим… А что вы скажете про легенду о Белом… Всаднике? Или Витязе?

– О! Самое интересное во всей этой сложной игре, что некто намеренно культивирует эту идею. Будто хочет опробовать её на малой территории.

– Кто же они? – вновь попытался я прояснить ситуацию.

– Всё те же силы, что толкают Лигу к универсализации.

– Церковь? Паладины? Армия – Защитники Лиги? Или сосредоточившийся в Новограде Совет?

– Вы многого хотите узнать от простого священника…

– Простого? Вот уж не подумал бы… в особенности после этого разговора.

Лучезар потупил взор.

– Придёт такое время, что даже за подобные разговоры нас с вами будут ссылать в солевые копи.

– Не придёт.

– Вы наивны. Это удивительно!

– Я вас выслушал, но не согласен. Если канийцы и эльфы как-то может и образуют некое… некое подобие империи… то вот гибберлинги – никогда не поддержат сию идею. Я достаточно много времени провёл с ними и с уверенностью заявляю…

– Не станет Фродди Непоседы – всё может поменяться. Мне как-то сообщали, что даже в стане гибберлингов разногласия.

– Они есть везде. Но вот основная проблема, которая препятствует вашей «универисили…» Тьфу ты!

– Универсализации.

– Вот-вот, ей самой! Основное препятствие – это Церковь Света. Гибберлинги не идут на компромисс в этом вопросе…

– Верно… как и здешние язычники…

– А они тут есть?

– Безусловно. Только стороннему глазу это не видно.

– Может быть тогда… вы хотите сказать… и все эти «нечистоты» появились тут, чтобы препятствовать распространению религии Света?

– «Нечистоты»? Вы о чём?

– О пауках, о проклятых единорогах… о «белых муравьях»… каких-то там ещё тварях в топях и чащах…

– Гм! Возможно… как вариант… Но боюсь, что дело может быть и в том, что людей пытаются привести к иной мысли: без Света – нет спасения.

– Не пойму вас… Вы за церковь, или против?

– А я вам отвечу. Но прежде, ответьте вы: что сейчас правит в мире? В нашем мире – будь то Кания, или Хадаган?

– Интересно, и что же?

– Магия да наука. Они так сдружились меж собой, что разницы не видно… Но разве могут эти две вещи (сие слово Лучезар произнёс с таким отвращением, будто говорил о какой-то мерзости) заполнить пропасть, возникающую в нашем сознании, нашем «я»?

– Какой пропасти?

– Духовной… духовной, господин Бор. И Сарн, Бог Света, и Нихаз, Бог Тьмы, борются за людское сердце. И вот эта борьба является духовным ростом личности. А не какое-то там умение ловко превращать камни в золото.

– Вот тебе раз! Чем вам наука и магия досадили? Зачем же вы тогда изучаете джунские камешки?

– Вы меня не поняли. Я хотел сказать, что однобокость приводит к уродствам. Человек начинает себя чувствовать чуть ли не богом! Эдаким всемогущим существом. Я хочу сказать, что вовсе не против магических практик, алхимии и…

– Некромантии, – добавил я.

– Гм! – Лучезар замер глубоко вздохнул. – Не надо ёрничать. Во всяком деле есть и святое и грешное. Моя задача, как священника – найти Свет, пусть даже и во Тьме.

– Поэтому вы… то есть Церковь, так рьяно призывает громить Хадаган.

– Что вы хотите сказать?

– Ну, судя по всему, вы ведь полагаете, будто Нихаз стоит за Империей. Это ведь он извратил суть религиозных воззрений, а? Он стал причиной ереси?

– Нельзя так говорить.

– Как?

– Будто Сарн за Канию, а Нихаз – за Хадаган. Это полная чушь!.. Я думал, что вы поняли моё отношение к паладинам. Чему вы так удивились?

Честно говоря, я действительно удивился. И не смог совладать с лицом.

– В общем, – негромко ответил я, – вы вроде бы и священник, и людей зовёте к Свету, но такое ощущение, что и сами заблудились меж понятиями и терминами… Кстати, знал я одного, подобного вам человека… Он сам был из местных… из темноводинских… Тоже рассуждал умно и в чём-то схоже. Про справедливость, про то что люди в душе не могут мириться с неправдой, про терпимость и понимание…

– Да? – приподнял брови Лучезар. – И кто эта личность?

– Он звал себя Голубем. Может, слыхали?

– Гм!.. Понятно…

– Вижу, что вы его знаете.

– В нашей среде его многие знают. Не скажу, что в хорошем ключе.

– А он тут, часом, не появлялся?

– Да уж лет пять, как я его не видел.

Мы помолчали, наверное, с минуту. Каждый обдумал своё, и при этом пытался понять сущность оппонента.

Не скажу, что меж нами с Лучезаром растаял невидимый лёд эдакого недоверия, но, кажется, начало тому было положено.

– Я завтра ухожу с Семёном и Велеславом в Поморье. Не знаю, сколько мы будем отсутствовать…

– У вас там дело? Или так?

– Дело. Конечно, же дело. У меня их пруд пруди…

– Как я понимаю, вы вернётесь?

– Ещё бы. Не все загадки разгаданы, – тут я улыбнулся и подмигнул священнику.

Он же наоборот нахмурился и хмыкнул.

– Думаю, это не последняя наша встреча, – продолжил я. – Мы ещё с вами обсудим и «униви-и-и…» В общем, её самую. Да причастность к сему Белого Витязя.

Лучезар вновь поморщил лоб и угукнул. Потом мы распрощались, и я вышел из церкви вон…

5

Сырая трава прижималась к земле, словно искала у той тепла. Или защиты. Утро было холодным, но безоблачным. Изо рта путников выбивались лёгкие клубы пара.

Среди деревьев носились птицы. Вот застрекотала сорока, вдалеке «заработал» неутомимый дятел, а за поворотом подле глубокой лужи скакал пёстрый удод. Он живо взмахнул крыльями, едва завидел людей.

– Пару дней, – подал голос друид, – и потеплеет.

Медведь, шедший прямо за ним, будто «поддакнул» своему хозяину, издав глухое ворчание.

– Вы так уверенно сказали, – улыбнулся Семён.

Ему всё же этот друид чем-то нравился. Прутик также, правда, заметил, что Бор отчего-то несколько сторонится Велеслава. И причин сего он найти не мог.

Второй день они шли по Поморскому тракту. Друид сообщил, что к обеду они доберутся до развилки.

– Повернём на запад – окажемся к вечеру недалече от Глубокой пристани, – рассказывал Велеслав. – Там, за Малиновкой – уже и Поморье. Но нам надо на юго-восток через Ружскую пущу… за запретные межники…

Друид явно хотел добавить что-то ещё, но осёкся и замолчал.

Если бы сейчас перед глазами у нашей троицы была карта Темноводья, они бы легко смогли увидеть, куда им предстояло придти.

Юго-западная часть аллода представляла собой огромную впадину, даже вернее – своеобразную чашу, которая в далёком прошлом заполнилась водой. Так появилось вытянутое Янтарное море. Его южный край ограничивали Зубчатые скалы, за которыми лежал таинственный Астрал. С запада в море упирался Зуреньский Серп. Вообще, эта часть моря была самой глубокой.

А на востоке море было мелким, его дно – илистым. Это и понятно, поскольку с этой стороны оно формировалось за счёт стоков из вонючего болота – Гнилых Топей, которые в свою очередь образовались растекшейся по местности Речицей. Сразу за лукоморьем были раскиданы сотни мелких-мелких островков, поросших высокой травой. Рыбаки никогда не плавали в этих местах, и вообще не считали эту часть настоящим морем.

Речица, начинавшаяся, как и Малиновка, в северных горах, отделяла с востока Удел Валиров от непроходимых Окаянных Дебрей, и в конце мелела, растекалась, образовывая Гнилые Топи – огромнейшее жуткое болото, в котором обитали весьма странные твари. Если верить эльфам, такие существа некогда обитали в древнем Сарнауте, до Катаклизма. Слободкинцы рассказывали о плотоядных жабах, невероятно больших ядовитых сколопендрах, и ещё стрекозах, размерами с собаку. Командор Никитов упоминал «белых муравьёв», друид Велеслав говорил об злобных грибах и ходячих деревьях. Понятное дело, что никто, будучи в здравом уме, не имел даже мысли, чтобы лазить в тех местах. Отсюда и столько слухов да баек.

Вот так размышляя, Бор продолжал идти дальше. Прутик же приблизился к друиду и стал расспрашивать о местных лесах.

Велеславу вдруг подумалось, что он, не смотря на столь краткое время, уже достаточно изучил Семёна. Добрый, открытый, любознательный парень… явно попавший под влияние столь могучей фигуры, как Бор. Прутик был веточкой, захваченной стремительным потоком мрачного, вернее даже – сумеречного нрава северянина.

Велеслав впервые решился поговорить с пареньком открыто. Дождавшись момента, когда они в некотором роде остались наедине, друид словно невзначай проронил:

– Ты словно восхищаешься им.

– Кем? – Прутик скорчил умное лицо.

– Да Бором, конечно же.

– Восхищаюсь? – удивился парень, начиная прислушиваться к своим чувствам. – Вы ошибаетесь.

– Не думаю, – усмехнулся друид. – Северянин тебя буквально «очаровал»… Я в иносказательном смысле. Он захватил твою душу и ты подчинился этому.

Семён вспыхнул и стал отнекиваться. Он свободомыслящий человек и никто пока не подчинил его. Да, приходиться следовать обстоятельствам. Так же делают все, но…

– Но! – перебил Велеслав. – В тайне… где-то в глубине своей души, ты противишься Бору. Тебе не нравятся его поступки, мысли… Хотя ты и оправдываешь его. Да, оправдываешь. И придёт такой момент, когда ты будешь слепо идти за ним и делать всё, что он тебе скажет.

– Вы… вы… вы… Гм! Я подозревал… я понял, что вы с Бором тайно боретесь друг с другом. У вас обоих какое-то неприятие. Странное неприятие. Вроде и на одной с ним стороне, и делаете одно дело, а… а…

– Я старше тебя. Я опытнее… может, и мудрее. Да, сейчас Бор, как ты сказал, на одной со мной стороне. Но это лишь временное явление. Дороги разойдутся и он непременно воспользуется случаем уйти от меня подальше.

Друид вздохнул и потёр переносицу.

– Мы не нравимся друг другу, – продолжил он, после небольшой паузы. – Согласен, это так. Но приходиться мириться…

– Вот видите! – как-то обрадовано проговорил Прутик. – И вы миритесь с ним, с его мыслями и действиями. Так что тут мы квиты. Я с таким же успехом мог бы сказать, что вы тоже попали под влияние Бора…

– Это разные вещи, – отмахнулся Велеслав. – Жаль, что ты меня не понял. Когда-нибудь Бор встретит самого себя. И вот тогда ты увидишь, кто одержит победу… Это все увидят.

Уже вечером они вновь продолжили утренний разговор.

– Я вас действительно не понимаю, признался Прутик.

– Боги Сарнаута в достижении своих целей не брезгуют ни Светом, ни Тьмой. И никому не спастись…

– Спастись?

Откуда не возьмись, возникла фигура северянина, отходившего по нужде.

– Спастись? – повторил он вопрос. – Вы о чём тут оба говорите?

Внешне казалось, что Бор не понимает сути разговора.

– От чего? Или кого? – продолжил он, присаживаясь на корточки перед разожжённым костром.

– Слова… пустые слова, – чуть улыбнулся Велеслав, незаметно подмигивая Прутику. – Свет… Тьма… добро… зло… справедливость… мы с Семёном об этом…

Бор недоверчиво поглядел на друида, потом на Прутика и полез в свою котомку.

– Нашли время для подобных бесед, – недовольно пробурчал он.

– Да так получилось, – продолжал говорить Велеслав. – Разговоры… вернее – намёки… да-да, намёки на то, что в нашем мире давно уж появилось зло, и никуда от этого…

Бор вздрогнул. Последнее сказанное друидом слово привело его в неясный трепет. И хоть северянин не хотел признаваться даже самому себе, но он ощутил тонкие струйки страха, скользнувшие в душу.

– В мире? – переспросил северянин. – Или в здешних лесах?

– И тут тоже. Думаю, Сарн давно забыл о существовании Темноводья.

– Сарн? – скривился Бор. – Или боги?

– Пхе! По-вашему, и Нихазу тут нечего делать?

– По-моему… боги имеют своих поклонников в обоих лагерях.

Друид нахмурился и пристально уставился на северянина.

– Да уж договаривайте! – несколько нервно проговорил Велеслав.

– Вы тут говорили о справедливости? Мне думается, что это, пожалуй, та незримая… неосязаемая штучка, которую мы выдумали для собственных оправданий. Нет ни Света, ни Тьмы…

– Как это нет?

– А так! Нет и всё…

– Глупости.

– Постойте, – вмешался Прутик. – Бор говорит иносказательно. Я верно понял?

Северянин вдруг улыбнулся и кивнул головой.

– Верно, мой друг. Я думаю, что в Темноводье идёт вовсе не такая игра, какую нам рисуют умные головы.

– Ваши «иносказания» столь сложны, – недовольно пробурчал друид, – что вовсе не понятны.

– Я говорю о третьей силе. Это она показывает нам противостояние Света и Тьмы, Сарна и Нихаза. А меж тем, сама же на этом и выигрывает, поскольку мы не замечаем её присутствия.

– Третья сила? И кто она?

– О, если б я это знал…

Велеслав задумался. А меж тем к разговору вновь подключился Прутик:

– Это же какой силой надо обладать, чтобы бороться на равных с богами!

– Верно. Ты снова прав, Семён.

– Но такую… силу нельзя скрыть! Мы бы всё равно заметили.

– А как видишь – не заметили.

– Почему же?

– Потому что поделили мир на Свет и Тьму. Вот кто стоит за твоими поступками? Сарн? Нихаз?

Прутик пожал плечами.

– Когда как, – подсказал друид. – Люди не святы… могут и грешить…

– На то и опирается третья сторона.

– Ну, допустим – ладно… согласимся с её существованием… И с тем, что мы слепы, и потому не видим… Но боги! Разве они слепы?

– Боги… А в каких богов верят друиды?

– Гм! А если скажу, что в таких же, что и все остальные?

– Все ли?

– На что вы намекаете?

– По-моему, в нашем мире пробудился культ… нового бога…

– Какого? – желваки Велеслава резко «надулись».

Бор молчал. Он задумчиво глядел на своих товарищей.

– Боюсь… что пока и сам не знаю какого, – сухо проговорил он. А потом резко изменил выражение своего лица на более простодушное, и как бы перешёл на иную тему: – Значит, действительно, что таких громадных пауков, которых тут развелось видимо-невидимо, в Уделе Валиров никогда не было?

– Это правда, – ответил спокойным голосом друид. Он пока не мог взять в толк, куда направляет ход беседы Бор.

– Если это правда, то вы, думаю, согласитесь, что на пустом месте ничего не возникает. Тем же паукам необходимо и время… и пища, чтобы достигнуть таких размеров. Верно ли я рассуждаю?

– Верно, – кивнул Велеслав.

Медведь, сидевший позади друида, закрыл глаза и стал подрёмывать.

«Хоть и зверь, а ведёт себя, будто человек», – отметил северянин.

– Места тут тёмные, – говорил друид, – чащи да буреломы… волки когда-никогда бродят…

– Вы хотите сказать, что никто не обращал внимания на пропадавших людей? – спросил Бор.

– Обращал… не обращал… так бывало не раз… и не два… Хотя… хотя ходили неясные слухи.

– А извне мог ли кто-то занести сюда эту… «заразу»?

– Извне? Конечно мог… А мог и сам сотворить.

Что-то в поведении Велеслава поменялось. Причём заметно.

– Есть в этом крае одна личность, – сдержанно рассказывал он. – Его кличут Сполохом. Он тоже друид, как и я…

– И?

– Всё что знаю, так это то, будто Сполох снюхался с Белым Витязем. И теперь вполне возможно он использует нашу древнюю магию вовсе не во благо.

– Друид, значит.

– Да? А ты уж на кого подумал?

Бор нахмурился. Ему совсем не хотелось делиться собственными размышлениями. В памяти раз от раза вставали воспоминая тех событий, что произошли в Сиверии, в Проклятом Храме Мен-Хаттон. И ещё всплывал разговор с Негусом Хатхаром, первосвященником Тэпа… беседы с Голубем… рассказ Рожинова о роли эльфов во всех делишках Сарнаута. И не только их одних.

Как бы северянину не хотелось признаваться, но он никак не мог ухватить за кончик этот клубок мыслей, никак не мог его распутать. Было понятно, что тут есть какая-то взаимосвязь, но уловить её было отчего-то очень трудно.

– Так уж случилось, – заговорил Велеслав, не дождавшись разъяснений от северянина, – что в Темноводье никто не является тем, кем кажется. Никто! Даже тот же Лучезар – местный священник.

– А с ним-то что не так? – с удивлением спросил Прутик.

– Скажу просто: мне как-то говорил один… человек, что в молодые годы наш Лучезар много чем «баловался». Недаром его как-то обвиняли в ереси…

– Что? – подскочил Прутик.

– Тс-с! – друид приложил палец к губам. – Я ничего не говорил.

– Ясное дело! – усмехнулся Бор. – А тот человек, что вам это говорил… его, часом, не Голубем звали?

– Не помню, – отмахнулся друид.

Но сделал он это как-то наиграно.

– Итак, очередной некромант, скрывающийся от правды, – подвёл итог Бор.

– Некромант? Почему вы так говорите? – недоверчиво скривился Прутик.

– Почему, да почему… Потому что встречался с ним и он признался…

Семён даже вскочил от удивления. А друид уже поглядел на северянина совсем другим взглядом.

Зачарованные стрелы в костре трещали так, словно их ломали через колено. Темнота ночи уже поглотила всё вокруг. На какую-то секунду Прутику вообще показалось, будто весь мир пропал. И нет ничего, кроме небольшого пятачка земли, виднеющегося в грохочущем пламени костра.