Текст книги "В краю молчаливого эха"

Автор книги: Александр Меньшов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)

4

Утром мир вокруг казался совершенно другим. Пропали вчерашние ночные страхи. Первосвет уже всё списывал на усталость.

– Вижу, ты выспался, – ухмыльнулся Бор.

Северянин расслабленно полулежал и, подперев кулаком голову, поглядывал в узенькое окошечко из которого пробивался яркий солнечный лучик.

– Я голодный, как волк! – оскалился Первосвет. – Кстати, а куда ты отправил своего Хфитнира?

– Отпустил погулять, – потянулся Бор.

Кости да суставы громко затрещали.

– Ты когда выезжаешь? – спросил северянин.

– Гонишь? – улыбнулся его товарищ. – Вот хорошенько поем и тогда уж в дорогу…

Прутик спал в дальнем уголочке с блаженной детской улыбкой на устах. Бор поднялся, натянул сапоги и стал неспешно собираться.

– Я тут до ветру выходил. И знаешь кто уже в трактире с утра заседает? – спросил Первосвет. – Тот самый Никитов, к которому мы вчера ездили. Он тобой интересовался… Прохожу мимо, а тут кто-то за рукав хвать. Мол, ты товарищ приехавшего вчера некого Бора из Сыскного приказа?

Северянин замер:

– И что?

– Ну, я соглашаюсь, киваю головой. А тот мне и говорит, что передай: ждёт его командор Никитов… Кстати, теперь я понимаю, отчего ты был вчера такой… сердитый, – продолжил гигант.

– Н-да… ладно, выйду-ка я, поздороваюсь. А ты: растолкай эту соню.

Северянин подошёл к лохани и живенько умылся. Потом привычным движением затянул пояс, нацепил мечи и решительно вышел вон.

За столами уже сидело немалое число народу. Бор отыскал глазами командора и подошёл к нему. Сегодня Никитов выглядел куда лучше.

– Утро доброе! – бодро проговорил Добрыня, отставляя в сторону кружку с пивом.

Северянин кивнул головой и сел напротив.

– Не хотите ли позавтракать? – от местного говора у Никитова не осталось и следа.

– Было бы неплохо.

Командор подозвал трактирщика и нетерпеливым тоном приказал обслужить.

– Что-то случилось? – сразу приступил к делу Бор.

– Вчерась поздно вечером принесли мне письмо из столицы. От самого Айденуса! – сухой кривой палец командора взмыл к потолку.

– И что там?

– Гм! Не доволен ситуацией с Белым Витязем. Даже пеняет мне, мол, под носом какие-то тёмные дела творятся, а я…

– Разве он не прав?

– Прав, – попытался улыбнуться Никитов. – Вот только оттуда – из столицы – им не видно и не понятно, что тут на самом-то деле происходит. Думают, что стоит только пальчиком погрозить и…

– Да вы, командор, и пальцем-то не грозите. Пустили всё на самотёк…

– Гм! Ну-ну, я могу и обидеться.

– Я тоже.

В этот момент накрыли стол.

– Пива? Или покрепче? – поинтересовался трактирщик.

– Пива, – отвечал Никитов.

– Будет-но сделано.

Бор увидел фигуру Первосвета и Семёна. Они спустились вниз и теперь оглядывались, куда бы присесть. Заметив своего товарища, хотели было двинулись к нему, но Бор незаметным жестом показал, чтобы не подходили.

– Как среди простого люда, так и среди дворян, личность Белого Витязя становится всё популярнее, – оправдывался командор. – Некоторые даже считают его прямым потомком Валира – древнего канийского…

– К чему эти уроки истории? Да и вообще – в Темноводье каждый второй дворянин считает себя потомком рода Валиров. Может оно так и выходит, но сути дела не особо меняет.

– Не скажите! – надменно усмехнулся командор. – Вы тут человек новый. Увидели лишь внешний фасад, а за забор ещё не заглянули…

– Ну что ж! Сегодня, пожалуй, и начну глядеть.

Бор сощурился и чуть подался вперёд.

– А поскольку вы, господин Никитов, обитаете тут не первый год, то, может, подскажите, где искать этого самого Белого Витязя? Кто он на самом деле?

– Гм! Значит, я правильно понял, что вас, господин Бор Законник, прислали по его душу.

– Возможно. Итак?

– Знал бы где искать… то не было никаких бы писем от Айденуса.

– Может, у вас есть кто на примете?

– Абсолютно никого… и одновременно все.

– Это как же так?

– Потом поймёте… О! – что-то вспомнил командор. – Потолкуйте с Горланом Зыковым.

– Кто это?

– Да ходит тут… одна непонятная личность… Всё за Белого Витязя призывает радеть. Кличет себя его глашатаем.

– Где его найти?

Никитов сощурился, потянулся к кружке с пивом, из которой сделал матёрый глоток. На усах командора осталась густая пена.

– Давай-ка, братец, договоримся, – начал Никитов, – что ты сам ничего эдакого делать не станешь. Только вместе со мной.

– Я подумаю.

– А я настаиваю.

– Где искать Зыкова?

– В разных местах. На лобном месте, например…

– Вы не знаете где он живёт?

– Точно не в Старой слободке. Приходит… уходит… Кажется, кто-то мне сказывал, будто он из Лешни. Это за Черной переправой, по ту сторону Малиновки.

Бор поморщил лоб, пытаясь вспоминая карту.

– Недалече от озера Тишино, – продолжил Никитов. По его глазам читалось эдакое превосходство, что он, мол, все места Темноводья знает. А ты, Бор, тут чужой, пришлый. И без помощи не обойдёшься.

– Лешня? – переспросил северянин. – Очередная забытая богами дыра?

– Да, – кивнул Добрыня. – Вроде того…

– Он точно оттуда? Этот Зыков?

– Возможно. Спроси лучше у нашего старосты.

– У Крутова, что ли?

– Его самого. Вот правда, он мужичок хитренький… может будет юлить.

– Выходит так, – подвёл итог Бор, – что и Белый Витязь в этой самой Лешне живёт?

– Это ты сказал, – опять усмехнулся командор, потянувшись к кружке с пивом.

– Странный у нас разговор выходит. Сначала просите о сотрудничестве, а затем начинаете ёрничать. Так у нас ничего не выйдет!

Бор встал, а командор вдруг схватил его за руку:

– Так мы договорились? – в глубине глаз Никитова мелькнул испуг.

– Если мне понадобиться помощь, я всенепременно обращусь именно к вам. И уж тогда, надеюсь, вы не откажите в ней. А не как сегодня…

Добрыня молчал. Его глаза слегка увлажнились, мускулы чуть дёрнулись, выказывая всю глубину раздирающих душу эмоций. Бор наклонился вперёд и сердито сказал:

– У нас в Калтмарке на Ингосе люди пытаются быть честными друг к другу. Даже если они враги. А что касательно именно вас, то запомните: «Коль хочешь жить – будешь драться». Так мне сказывал Гуннар… Гм! Мой наставник… Последуйте этому совету, а то у меня создалось такое впечатление, будто вы уже сдались… что вас безумно тяготит роль командора Старой слободки… А если всё же это так – уезжайте прочь. Или же «деритесь»!

Никитов отпустил руку Бора и вновь потянулся к кружке. Северянин подошёл к столу, за которым сидел Первосвет и Семён.

– Что он хотел? – быстро спросил гигант, усиленно налегавший на мясо.

– Боится место потерять. Хотя вчера утверждал, что оно ему остобрыдло.

– Что станешь делать?

– То, зачем сюда и приехал, – недовольно пробурчал Бор, принимаясь за еду.

Прутик с любопытством посмотрел в сторону командора. Тот мрачно сидел в полном одиночестве и, глядя в никуда совершенно обессмыслившимися глазами, потягивал пиво.

– Поскольку Первосвет нас покидает… на время, – подал голос Бор, – ты, Прутик, займёшься его делом.

– Это чем? – испугался Семён, при этом чуть не подавившись куском хлеба.

– Найдёшь местного старосту, Крутова., и узнаешь у него, как бы сыскать Горлана Зыкова.

– А если мне не захотят рассказывать?

– А ты постарайся, чтобы захотели.

– А-а-а… а вы?

– Мне надо кое-кого навестить.

Бор закончил есть. Он встал и при этом одновременно хлопнул Первосвета по плечу:

– Увидимся!

– Да… до встречи брат.

Северянин кинул на стол несколько монет и пошёл к выходу из трактира.

Снаружи ничего не напоминало о вчерашней тоскливой погодке. Вовсю светило утреннее солнце, щебетали птички. В голубом небе ползли редкие облачка.

Бор огляделся и, поймав одного из местных забулдыг, поинтересовался, где искать дом Ивана Бобровского. Нетрезвый мужичок попытался объяснить, а для верности ещё и стал показывать руками.

– Вот так-но пойдёшь… вот так ить… так… и так.

– Ясно, – сухо оборвал Бор.

Он смачно сплюнул на землю и двинулся прочь.

Земля ещё не успела подсохнуть. Приходилось всячески изощряться, чтобы обойти препятствия в виде бездонных луж и непроходимой грязи. Северянин выбрался на параллельную улочку и уже сообразил, куда ему двигаться дальше: впереди маячил новёхонький забор за которым проглядывался высокий терем.

– Ах, ты ж, пострылёныш! – послышалось из ближайшего дворика.

Сутулый мордатый мужичок изловчился и схватил за шиворот одного из улепётывающих мальчишек.

– Эге! Я те-но ужо покожу, как бога куриного матрошити…

С этими словами он вырвал из грязных ручонок мальчишки средних размеров круглый камень. Тут Бор и мужичок встретились взглядами.

– Чавой тобе, перехожий? – насупился последний. – Вишь, вон оголтелого разбойника поймал!

– Пустите-е-е-е…

– А что украл-то?

– Да ить… куриного бога! – хозяин двора махнул отобранным у мальчишки камнем. – Чо ль не видал таку штуку?

По лицу Бора стало ясно, что не видел. И если бы мужичок был внимательней, то заметил, каким азартным блеском сверкнули глаза северянина.

Мальчишка воспользовался моментом и, изловчившись, вырвался из цепких пальцев хозяина, а затем стремительно принялся улепётывать вслед за своими товарищами.

– Итить вашу матку! – закашлялся мужичок и, развернувшись, поплёлся к своему курятнику. – Йа-то вам ужо стервецам…

– Постой! – окликнул Бор. – Что это за штука такая? Покажи, будь любезен.

– Уж ли в твоей-то сторонке таковошного нету? – кажется, хозяин двора удивился. Он неохотно показал этот круглый камень с дыркой посредине. – У позапрошлом годе… по осени нашёл… недалече от Кудыкиной Плеши…

Северянин вошёл во двор. И тут хозяин краем глаза заметил, как мигом сдымила собака. Она поджала хвост, и мигом скрылась с глаз. Всегда такая храбрая, всегда и на всех гавкающая, сейчас вдруг трусливо бежала, не издав ни звука. Словно получила палкой по загривку.

Это было странно. Очень странно.

Северянин приблизился и осторожно коснулся камня. На его шероховатой поблёкшей поверхности еле-еле проглядывались… джунские значочки.

– И что с ним делают? – сухо спросил Бор.

– Знамо чо ить! Се куриный бог! Дашь-но жонке, она вышестает да повесит за мочалу в курнику десь у кутничку. Птица како зайдёт да на седалу взгромоздится… а тут оно…

Дальше разобрать было сложно. Если бы ещё хозяин камня так не частил, то Бору и не понадобились бы значительные усилия, чтобы сообразить о чём идёт речь. Удалось выхватить несколько выражений, которые помогли составить общую картину «влияния» сего камня на живность: «клушки целёхоньки… кочет добре топчет… слепотою птица не страдает… лиса стороной обходит… несутся знатно…».

– Я так понял, что у такая штука есть ещё у кого-то в слободке? – попытался уточнить северянин.

– Оно-то так! Ты, добрый человек, пойди ить по дворам, да само сам всё увидишь. Кто не остращался да ходил на Кудыкину Плешь искать балаганы… а се аж-но за Речицей… далёхонько… Ить да сходить-то треба в оное время… И вот тому и сам Святой Тенсес в помощь. Так-но вот я куриного бога найть.

– И действительно этот камень помогает?

– Знамо дело!

Хозяин пошёл прочь. А Бор задумался: выходило так, что на Кудыкиной Плеши (а это, если верить карте, на востоке Темноводья) возможно есть джунские развалины, то есть по-местному «балаганы».

«И чего это мне никто про сие раньше не рассказывал? – подумалось Бору. – Неужто никто в столице не знает?»

Н-да, ну и дела, – северянин потёр подбородок и задумчиво зашагал дальше. – Темноводье не перестаёт меня удивлять.

Тут Бор словно остолбенел. У поворота подле раскидистой липы его поджидали двое. И вот кого-кого, а одного из них, он тут вообще не ожидал встретить.

Это были эльфы.

– Вижу, ты очень рад меня тут увидеть, – заулыбался один из них.

– Питт ди Дазирэ…

– Он самый. Э-э, убери-ка руку от мечей… Я пришёл с миром.

– В последний раз ты тоже приходил с миром, – сердито отчеканил Бор.

Новая Земля… Мохнатый остров… лагерь гибберлингов… война с медвеухими… Всё это промчалось в памяти со скоростью ветра.

– Думаешь, я забыл, как ты меня подставил с тем пиром? – северянин сделал шаг вперёд. – Из-за тебя… из-за тебя столько медвеухих полегло… Это ведь ты подсыпал им отраву!

– Но-но, не надо таких громких слов! – оскалился Питт.

Тут демонстративно закашлял второй эльф. Бор напрягся и занял стойку.

– Спокойнее… не нервничай… У нас к тебе весьма важный разговор. Даже, можно сказать, предложение.

– Кто это? – кивнул Бор на неизвестного эльфа.

– Я – страж Дома ди Дазирэ, – слащавым голоском проговорил незнакомец. – Разрешите представиться – Шарль.

– Что вам обоим от меня надо?

– Может… прогуляемся? Зачем нам лишние уши и глаза? – продолжил эльф, указывая на кусты справа.

– Что-то у меня нет желания.

Шарль и Питт переглянулись и снова продемонстрировали своё миролюбие. Бор решился и прошёлся за ними вглубь густых зарослей.

– Гм! – начал Питт. – Ты ведь, Бор, понимаешь, что мы не по своей воле? Нас направил Пьер ди Ардер. Он просит напомнить тебе о Калистре ди Дусере…

– Напомнить? Я не страдаю забывчивостью!

– В этом никто не сомневаться, – перехватил разговор Шарль. – Просто возник ряд дополнительных… вопросов…

– Как вы вообще сюда попали? – грубо перебил эльфа Бор.

– Воспользовались порталом, – мягко промурчал тот, махая куда-то рукой. Очевидно, указывая, где расположен портал.

– Может, всё же выслушаешь нас? – встрял Питт.

– Валяйте.

– Кое-кто из слуг Бобровских доносит, что «царевич» ищет «астральный янтарь». Мы думаем, что эта штука требуется Калистру ди Дусеру, – чуть взволновано сказал Шарль.

– И что? – общение с эльфами не вызывало у Бора особого восторга. Ему хотелось поскорей покончить со всем этим.

Эльфы переглянулись.

– «Астральный янтарь» – вещица интересная… Она не валяется, где попало и применяют её не для поделок и украшений, – говорил Питт. – К Бобровскому прибыл один человечек. Зовут его Агафоном.

– И что?

– Он мастер своего дела…

– Да какого дела? Что за туман вы тут напускаете?

– Кто-кто, а Агафон прекрасно разбирается где искать и как выглядит «астральный янтарь».

– Всё равно мне ничего не понятно. Давайте так: я в ваши дела не особо хочу вмешиваться, но раз мы начали этот разговор, раз я согласился выполнить просьбу Пьера ди Ардера, то чётко поясните, чего от меня требуется. И на том разбежимся.

– Да что требуется! – вспылил Питт. – Ты ж не маленький! Неужто не понятно?

– Тихо, – примиряюще взмахнул рукой Шарль. – Говорить буду я. Согласны?

Бор и Питт стали сверлить друг друга глазами.

– Дело в том, – вкрадчивым тоном начал Шарль, – что Калистр ди Дусер частенько нарушает кое-какие наши правила особенно касательные запрещённой магии. Мы пока точно не можем сказать, для чего Бобровский пригласил к себе этого эльфа. Цель не ясна. Но судя по всему они оба что-то замышляют. У нас нет возможности даже опосредовано выяснить, что именно… «Царевич» весьма скрытен.

– И я вам нужен, чтобы войти в доверие к Бобровскому. Чтобы он рассказал мне про Калистра и «астральный янтарь». Верно?

– Ну да!

– А если не выйдет?

Шарль нервно заходил взад-вперёд. Полы его камзола разлетались в стороны, словно крылья птицы.

– На Тенебре, чтобы ты понимал, – продолжил эльф, – сейчас не спокойно. Особенно в преддверии Бала… Что-то затевается. И это что-то может быть связано с Калистром. Надо торопиться… Не всё так просто, как кажется с первого взгляда.

Бор нахмурился.

– Я вас обоих услышал.

– И?

– Что выясню – сообщу… Пьеру ди Ардеру. Но если Бобровский со мной не станет вести дел, то извиняйте.

Бор резко развернулся и выбрался из зарослей. А потом не оглядываясь зашагал к далёкому красавцу забору…

5

– Я из столицы! – сразу заявил Прутик.

Крутов, староста Старой слободки, растерянно заклипал глазами. Он чинно сидел за столом, что-то неторопливо записывая в толстенную амбарную книгу, и тут распахивается дверь, входит какая-то дылда и прямо с порога кричит, что она, видите ли, из столицы.

Оба человека смотрели друг на друга во все глаза. Они внимательно пожирали каждую деталь внешности своего оппонента, пытаясь получить хоть какое-то представление о том, кто перед ними. И как, следовательно, повести себя в дальнейшем.

Прутику в этом момент показалось, что он с головой нырнул в омут. В последнее время это ощущение возникало у него раз от раза чаще.

Новоград, потом Погостовая Яма, и вот – Старая слободка… Всё! Приехали! Конец пути…

Здесь всё было чуждое. Абсолютно чуждое. Сродни этому самому прыжку в омут.

Во-первых, этот темноводинский говор. Тарахтят-тарахтят, еле-еле успеваешь понять, про что речь.

Прутик тут же вспомнил выражение лица Бора. Тот вообще заметно напрягался, слушая болтовню слободкинских. Оно и ясно – северянину с Ингоса трудно приспособиться к менталитету местных людей. Семёну в этом случае было даже легче: как-никак он каниец, хоть и из Светолесья.

Во-вторых, на каком-то подсознательном уровне возникало устойчивое желание не общаться с местным населением. Отойти в сторонку и не общаться. Словно кто-то невидимый намеренно отталкивал тебя от них. И эта почти физическая «стена» разделяла посильнее говора.

Прутик вздохнул и в его голове отчего-то встала дорога к дому старосты…

Слободка в утренних хлопотах. Кое-где женщины доят коров, оттого чувствуется такой устойчивый запах молока. Коровы довольно мычат, ждут когда их отведут на пастбище. Там зеленая сочная травка – блаженство.

В иных дворах сгорбленные лохматые мужички копошатся у телег, сараев и в хлевах. Они стучат, чистят, копают, починяют… Работа нудная, неторопливая… необходимая. Потому и лица у мужичков тоскливые, нерадостные. Вот бы выпить в кабаке – тут и душе радость.

Стайки оголтелых малышей носятся вдоль покосившихся и поросших лободой заборов. Сердито гогочут встревоженные гуси, лают собачонки.

Воздух свежий-свежий, с запахами лесных трав. И одновременно в нём чувствуется эдакая нотка… тоски. Да, именно тоски. Прутик с удивлением понял, что каким-то чудом подобрал такое точное слово.

Послышался протяжный густой колокольный звон.

Всё правильно. Всё верно, ведь здесь тоже должна быть церквушка. Семён задумался и не заметил, как вступил в свежую коровью лепёшку.

– Фу ты, нелёгкая! – естественное желание вытереть обувь резко сменилось на отвращение ко всему слободкинскому…

Вот и сейчас, стоя перед Фомой Крутовым, Прутик скривился, словно вновь вступил в дерьмо.

Цвет волос старосты имел какой-то зеленоватый оттенок. Словно в его голове поселился древесный лишайник. Или болотная ряска.

«Тут всё одно большое-пребольшое болото, – тоскливо вздохнул Прутик. – О, Тенсес, и угораздило меня попасть в это… это… это…»

– Из столицы? Иди-ко! – заметно окая, переспросил после долгой паузы Крутов.

Он медленно, даже как-то демонстративно медленно, вытер перо, закрыл книгу, перевязал её алой тесёмкой. Потом встал и задумчиво почесал затылок.

– Се ить вы прибыли по поводу свиной кожи? Година нонче трудная… мы-но понимам, чо первейшее-но дело – война, и надо ить торопиться… То и кропочемся об оном. А-но как не успевам…

– Я не за кожей, – отпрянул Прутик, испуганный столь горячим оправданием неторопливости исполняемого указания.

– Чо? Вы не по кожу? Слава Тенсесу! А то, зазорно сказать… дубить кожу время ить, а Васька-жихарь, упился вусмерть…

Староста заулыбался, но в ту же секунду сообразил, что чуть сболтнул лишнего.

– А-а-а… а дык… пошто приехали-но?

Прутик открыл было рот рассказать, как Крутов «нашёл» ответ сам:

– По призраки знамо? От и добре! Я-то письмецо строчу одно… второе… а ответу нету… По поводу призраков-но ить? Верно?

– Да, – зачем-то кивнул головой Семён. – Приказали мне выяснить что тут да к чему. Как узнаю – отошлю доклад в Новоград.

– Славно… вот и славно…

Крутов довольно заходил вдоль стола.

– Как звать-то тебя, паря?

– Семён…

– Славно… а я ужо и до Лучезара бегал… нашово священника. Шептались мы с ним-но, думали-гадали… дескать, делать-то чаво…

Прутик вроде как понимающе кивнул. Он довольно быстро освоился с новой ролью и, даже с удивлением для себя лично, стал спрашивать про то да про сё. Староста охотно отвечал.

– Люди-но шепочутся по закуткам… Быват таки вечоры – боязно носа показати.

– А что Горлан Зыков? – спросил Прутик, вдруг понимая, что невпопад.

Крутов приподнял брови, пытаясь сообразить, куда катится разговор.

– Я слыхал, – быстро залепетал Семён, – будто сей человек как-то говорил, что знает, отчего в Старой слободке всякая нечисть взбаламутилась.

– Горлан? Н-дась… врёт ить небось, – махнул рукой староста.

– И всё же… может, подскажите, где его найти?

– Гм! Да он человек пришлый… в слободку редко забегат…

– А кто он такой?

Крутов пожал плечами:

– Зовёт собе гласом Белого Витязя. Ежоли, дескать, помочь кака нужна, то…

– Удивительно дело! Неужто вы, как староста, даже не ведаете, чем занимается эта личность в вашем городке?

Крутов быстро-быстро заклипал глазами. Он сейчас выглядел, как напроказивший мальчишка.

Семёну вдруг стало немного стыдно. Мало того, что он выдавал себя за иного человека, так ещё и отчитал (возможно даже безосновательно) своего собеседника. Вышло как-то некрасиво… непорядочно…

Прутик смутился, но попытался удержать свои эмоции внутри. Он натянуто улыбнулся и поинтересовался, где найти священника.

– Э-э… ну-у… в церкви… э-э…

Староста поправил пробор на голове и, уже не глядя в глаза Прутику, показал рукой в сторону предполагаемой церкви.

– Ясно… Спасибо, – Семён вновь улыбнулся и быстро вышел вон.

Солнце уже стояло высоко. Мысли в голове вились, как мошкара, то за одно, то за другое.

Прутик вытер испарину и скривился: жарко, душно… видно быть дождю.

– Семён, голубчик! – озорной звонкий голос заставил парня вздрогнуть.

Он резко развернулся и нос к носу столкнулся с ведуньей. Агния подмигнула Прутику и сделала шаг вперёд.

– Как зуб? Не ноет?

– А-а-а… спасибо, в порядке. А вы куда-то торопитесь? С корзиной-то?

Ведунья широко заулыбалась:

– Хочешь знать? Да за жабьей слизью бегу…

– Что? За чем?

– В этих болотах толстобрюхие жабы обитают. А их слизь… ох, какая нужная штука!

– Вы смеётесь надомной? – сжался в комок Прутик.

– Отнюдь… Йя сем паметно мудра жонка. Мо требно кува варсте всятки золье. То не желишь да би препроводаты? (Я ведь ведунья. Мне полагается всякие зелья варить. Не хочешь провести?)

Прутик покраснел. Он явно ощутил, как запылали его уши. Дыхание спёрло, речь пропала…

– Йа ж не кусца! (Я не кусаюсь!)

После этих слов Семён вообще впал в ступор. Ведунья взяла его за руку и вручила корзину.

– Пошли, что ли.

– Ага…

Сердце сладостно ёкнуло. По тело растеклось приятная истома.

На руках Агния по-прежнему были одеты перчатки. Стоило только Прутику сакцентировать на них своё внимание, как ведунья нахмурилась.

– Ищешь кого? – уже более серьёзным тоном спросила она. – Вижу, что ищешь…

– Да, есть некий Горлан Зыков. Все его знают, а где искать…

– А зачем он тебе?

– Гм!.. Так… поговорить…

Редкие прохожие явно сторонились Агнии. И это было так заметно, что Прутик сказал об этом вслух.

– Тут ко всем так относятся, – махнула рукой ведунья. – Я уж даже и привыкла…

– А что говорят, будто иногда по ночам в Старой слободке бродят… какие-то призрачные тени?

– Бродят… ещё как бродят! Ползут из проклятого замка.

– Откуда?

– Да вон – из тех руин, что на юге.

Семён остановился и проследил направление.

– Наверное, неуспокоенные души князя да его слуг, – с какой-то поддёвкой в голосе сказала Агния. – А ты чего спрашиваешь? Может, хочешь поглядеть на них?

– Я? Тенсес сохрани!

Агния тихо рассмеялась и взяла Семена под руку.

– Испугался? А вот Крутов – местный староста – желает поглядеть. Всё бегал ко мне, настойки волшебной просил.

– Зачем ему?

– Да, видно, не ему… а Лучезару…

– Это священник?

– Ага… Ему по должности нельзя с ведьмами да колдунами якшаться. Вот и ищет пути-дорожки, чтобы обойти запреты.

– А вы знаете, как бороться с призраками?

Агния отрицательно мотнула головой.

– Тут, в Темноводье, вообще полным-полно призраков, – сообщила она, останавливаясь. – Особенно в лесах.

– И вы не боитесь бродить в этих чащах? – остановился Прутик. – Вы знаете, когда мы ехали по Битому тракту, то на нас напал гигантский паук.

– Э-ка удивил! Ладно, давай корзину. Дальше я уже сама.

Они стояли на околице. Всего в паре десятков саженей виднелась плотная лесная стена.

Прутик как-то неуверенно протянул корзину и с опаской глянул на подступающие к слободке деревья.

– Коли хочешь знать больше, – озорно улыбнулась Агния, – приходи вечерком.

– К-куда?

Ведунья рассмеялась и не ответила. Она неопределенно мотнула головой и пошла по едва приметной тропе.

Прутик проводил женщину взглядом. Глаза пробежались по изящному стану, потом скользнули ниже… В животе проснулась приятная истома.

«Красивая… весьма красивая, – облизался Семён. – Может точно зайти?.. Только для дела! – осадил дальнейший бег расшалившихся мыслишек Прутик. – В конце концов, эта Агния кое-что знает… Глупо будет не выведать».

Оправдание было слабое, но Семён его принял…