Текст книги "Набат-3"

3-10

С неделю Яков Тристенко теребил настойчиво Альберта Васильевича, и тот столь же настойчиво надоедал связному с Крокодилом. Связной досгавал хозяина. Крокодил же на Судских тактично не напирал и велел связному объяснить Тристенко, что дело достаточно гнилое и требует времени. Яков заметался, в ею голове бурлили мысли только о том, что его обвели вокруг пальца и нажились.

Как человек, не искушенный в банковских подвижках, он не подозревал, насколько тщательно готовится подобная операция.

Рассуждал он примитивно: вот у меня в руках ключик, вы там давайте шевелитесь, а я свою долю заработал. Под ожидаемую прибыль он назанимал денег под расписки, не обращая внимания на высокие проценты, и с месяц беспечно транжирил их. Закупал для особняка красный кирпич по завышенным ценам, голландскую черепицу и с ходу приобрел джакузи персон на десять для свальной помывки. Шикарно развернулся: купил «ауди» последней марки, со всеми наворотами и прибамбасами, итальянский стильный гарнитур, который еле нашел куда поставить на хранение, зачастил в престижные ночные клубы, обедал сугубо в «Тамерлане», а свои волосики прилаживал в прическу исключительно в салоне Александра Тодчука.

Взаймы ему давали охотно, а под эту марку пробивали свои вопросики. Яков охотно раздавал индульгенции и прочие разрешения, ничего не требуя взамен, пока не прозвучал первый звоночек.

– Яша, пора должок возвращат ь, – напомнил один из заимодавцев, тертый фирмач.

11ет проблем! – жизнерадостно отвечал Яков. – Сейчас тут одно дельце прокручу и рассчитаюсь.

– Вы можете крутить свое дельце сколько вам влезет, а мне деньги нужны в срок, – с нажимом в голосе высказал свою точку зрения заимодавец. – Не рассчитаетесь до конца недели, проценты пойдут вдвойне. Это на первый случай, дальше вам грозит вторичное обрезание.

– А что это вы со мной гак разговариваете? – вспылил Яков. – Я вам не дядя с улицы. Как только будут деньги, сразу отдам. Успокойтесь!

Это не повлияло, и голос заимодавца стал еше жестче:

– У нас такие самолеты не летают. Я сказал и повторять не стану. Жду до конца недели.

За этим звонком последовал другой, третий, тон звонивших был зловещим, потом последовал обвал звонков, и Яков заметался в поисках выхода и младшего Мастачного, который как сквозь землю канул.

Первой встревожилась жена. Муж, вполне еше сносный живчик, сник напрочь. Совсем недавно уши ей прожужжал о несметном богатстве и вдруг стал дико пугаться простого телефонного звонка. Особняк достиг перекрытия второго этажа, и зашатался не сам особняк, а зашаталась Яшина жизнь.

– Яша, вы мине чего-то недоговариваете? – решилась жена спросить своего мужа, измучившись долгим половым постом. – Почему я такая бедная? Вы обещали мине золотые горы, увозя из нашей родины, а я не могу получить обычного положенного. Почему оно неустоек нос?

– Циля, родная, у меня сложилось очень трудное положение. Не только оно неустоеио, в этой гадкой стране все неустоено, сама жизнь рушится, до любови ли мне?

Жена включила ночник, чтобы лучше разглядеть мужа.

– Какие неприятные веши вы говорите! Когда это чужое так могло изменить вас? Неделю назад вы строили дом, были полны любви к мине, и что я слышу теперь?

– Циля, глупая ты женщина, что ты смыслишь в чужом, если оно повязано с нашим? Рубаль шатается, а у нас не осталось наличности. Лившиц покинул президента, плачет и посыпает голову пеплом, а у меня другого заступника пет, все летит в пропасть вместе со мной и Лив^.чЯсм!

– Да пусть оно летит трижды,куда захочет! – вскинулась жена. – Вы куда вступили? Все евреи живут тихо и мирно, посещают синагогу, следуют Талмуду и не лезут в чужие дела! При чем туг рубать, если в Израиле шекль? Вам нашли такое теплое место, любой еврей жил бы и радовался, скажите мине сейчас же, куда вы вступили, что вас мучит?

На рубаль ссылаться нечего, пришлось Якову честно выложить основную причину своих расстройств, поведать о крупных долгах, в которые опрометчиво попал.

– Моя милая, я вступил в говно...

Истинная еврейка не боится трудностей, она боится только неопределенности.

– И вас мучают такие вещи? – сразу успокоилась она. – Каждый гой поц, и вы до сих пор не нашли попа, чтобы не мучиться? На таком хлебном месте? Немедленно найдите лоха и возьмите с него деньги, – потребована она.

Услышав категоричный приказ, манящая зеленокры– лая птица немедленно убралась из Яшиной головы, ее место заняла осмысленность. Жена права: зачем отдавать деньги, если можно занять другие и спокойно исчезнуть из опасного места? Пусть тогда летит, куда хочет, птица с оперением из долларов, а он вернется в город Семь Колодцев с нормальными шекелями. Не получилось с миллиардом. можно расчленить его на миллионы, их целая тысяча, и один из них он обязан найти!

Вот...

Из всех агнцев на заклание Яков отобрал для начала одного, годного для хорошего кидняка. Атаман Самши– тов! От приятелей он наслышан был, как весело кидали казачков, которые, подобно павлинам и индюкам, ничего дальше носа не видели. При нынешнем президенте им создали казачье управление с генералами и папахами. Опереточное. И атаманы радовались. Было у них Всевеликос войско донское и просто Великое, и просто Донское, и главный штаб был, и Всероссийский, и просто шгаб, и просто Всевеликий штаб. Все было – только денег на штаны им не давали. А без лампасов нет казака. Когда падеж– да на статус исчезла, обещания президента иссякли, у атаманов остался один испытанный метод получения средств: «Заграница нам поможет!»

На этой соломинке Яша задумал выплыть. Яков Тристенко по российскому паспорту' и Яков Зельцман по израильскому.

Подкараулив атамана Самшитова в кремлевском коридоре, он завлек его в свой кабинет и заговорщически сообщил:

– Есгь очень конфиденциальный к вам разговор. Очень важная особа по имиджу президента берется утвердить казачий статус на веки вечные, с возвратом всех привилегий с дореволюционных времен. Готов помочь.

Какое казачье сердце не дрогнет, когда говорят о прежней вольнице? О ком шла речь, Самшитов понял с полуслова и даже покрутил ус: о его ялде ходили легенды, теперь легенда становилась былыо.

– Яков Самуилович, люблю, когда просто, – решил Самшитов с казацкой лихостью брать быка за рога. – Говорите, что надо и когда указ президента будет на руках?

– Ну, сами понимаете, конфиденциальность прежде всего, – важно растягивал слова Яков, прикидывая, сколько запросить и какой срок он продержится в борьбе с заимодавцами. Долгов набралось около пятисот тысяч долларов, он решил запросить восемьсот. Ни Боже мой, отдавать долги он не собирался, просто восемьсот лучше, чем пятьсот: условные единицы пусть себе остаются там, откуда появились, а приличная сделка оценивается борзыми щенками.

На листочке бумаги он выписал цифру со всеми нуликами и завершил ее значком доллара.

– Приемлемая сумма, – важно уверил Самшитов. Для него последние годы все цифры начинались с трех нулей за единицей.

– И тотчас указ у вас на руках, неделя на все премудрости, – уверил и Яков, сжигая листочек.

Игра нравилась обоим: мысленно Самшитов уже набавил цифру до единички с шестью нулями и в конечном итоге не сомневался.

– Уложимся в срок, – дал слово атаман.

Удивительные дела: атаман сидел без зарплаты, а миллион в зеленых проблемой не был. Так бродячий фокусник в рваных ботинках запросто вынимает из ноздри пачку ассигнаций.

Самшитов покидан кабинет Тристенко окрыленным. Не без пользы для себя он порадел для казачества, а казачество за отечество, и Самшитову хотелось прозываться «высочество». И у него была жена, и она радела за мужа своего, Василия Самшитова, иначе как в главных атаманах не видела, и страстно желала видеть себя главной атаманшей, чтобы утереть нос Таньке Ноговициной, которая спала и видела себя из великих во всевеликие атаманши. А Танька – ха– ха! – рожей не вышла!

– Ты. Василий, дело обскажи на малом казачьем круге, про детали не распространяйся, но главного себе требуй и чтоб еще две генеральских звезды добавили.

Какие там высокие кабинеты, какие секретные дела, какие там посвященные! Все важные проекты рождаются в постелях! С глупыми бабами рядом. Кто с Фаиной, кто с Наиной – с глупой, но со своей!

Атаманское толковище завершилось положительно. Деньги дать.

Самшитову три звезды дать. Указ на руки получить. Цифру подняли до полутора миллионов ради такого важного дела.

По казацкой связи добрались до Канады, Австралии, Южной Америки, где жили оседло соплеменники, жили с деньгами и мечтали одинаково со всеми о всевеликости. Яков подгонял, намекая на нестабильность, его поедали поедом заимодавцы, и деньги сколотили – как не верить мечте, которая превращалась в явь? и привезли кэшем в Россию.

За сутки до оглушенного Якову срока взбесившимися заимодавцами ему вручит чемоданчик с наличностью. Он. вздохнув с облегчением, наговорил Самшитову массу приятных вещей, дат слово вручить указ поутру, за что Самшитов наговорил Яше взаимно еще больше приятных вещей, пообещал наградить его именной саблей и грамотой о принадлежности Якова Зельцмана к родовым казакам-донцам. Обнялись, расцеловались троекратно и счастливо разошлись каждый к своему убежищу, чтобы пересчитать свою долю. Самшитов прикручивать новые звезды на погоны, а Яша – усы. С их помошыо, а также с помощью израильского паспорта на имя Иешуа Гольдмана он собирался покинуть благодарную Россию, и вовремя: уже потянулись на родину 1 у си -л и в ш и ц ы, лебеди-шипуны, каждый на свою, у каждого свое родное обетование. И как не поспешить: запахло гусиными шкварками. Рубаль рухнул, Лив– шип всплакнул, только проспиртованный петух Борька дер-1 жатся молодцом. Ему было все едино.

Зато Яшиным заимодавцам было не все равно, с какой фамилией сбегает– от них Яшка-должпик.

Как водится, для отлова и наказания строптивца создается команда. Долг был довольно высок, и дтя разборки пригласили высокого мастера отлова – Гену Крокодила.

– Каков должок? Пол-«лимона»? Пополам, друзья мои.

– Да хоть все забери, только накажи суку жидовскую по всей строгости! – беленились заимодавцы.

Кто не согласится стать на расчалки помпы за такие деньги? Дураков искать надо в зеркале, с другой стороны помпы. А у Крокодила удивительно совпали денежные интересы с компьютерными – знаменитая дискета с номерами счетов. Глядишь, и там прозвенит копеечка...

Яшину квартиру держан и под плотным наблюдением, и появление четы Зельцманов в чемоданном настроении никого не удивило. Даже Яшины усы не удивили, хотя у дшерей израильских они вырастали сами, но в очень зрелом возрасте, а Циля Зельцмап была пока молода.

Яша покидал Россию налегке, не обременяя себя даже прощанием с друзьями. Без помпы и служебной машины. Он вызвал такси до аэропорта Шереметьево к иерусалимскому рейсу. Он справедливо надеялся, что его хватятся не вдруг в администрации, казаки хай не подымут, а от заимодавцев он и сам рад уйти.

– Шеф, – докладывал наблюдающий за Яшиным домом, – козел такси нанял, едет с бабой без вещей... У них по кейсу.

– Садитесь на хвост, – велел Крокодил. – Определится маршрут – скажешь.

Очень скоро выяснилось, куда торопится Яша. Выбравшись у «Пекина» через Садовое кольцо на Ленинградку, желтая «Волга» устремилась по трассе из центра.

– Понял, – выслушал доклад Крокодил. – Обгоняйте и ждите на контрольной точке. Брать Яшку и оба кейса. Ментов предупрежу, чтобы носа не совали.

Он связался со своим полковником и обсказал ситуацию:

– Передай своим, чтобы к захвату такси №377 не касались. ФСБ, мол, операцию проводит.

– Понял, Геннадий Глебович, – подтвердил полковник. – Слышь, а Зельцман казачков надул. Звонил Самшитов Барабашке, жаловался, что Зельцман казацкую кассу спер и скрылся.

– Не понял, какую кассу? – насторожился Геннадий.

– Какую-то аферу казачки с ним проворачивали, – объяснял полковник. – Они ему выложили полмиллиона баксов, а лопоухий Самшитов встретил имиджмейкершу и похвастался, что с се помощью он пару генеральских звезд получил. А та в ответ: для такой большой... на хрена тут две звезды? Тот обиделся по простоте душевной. Как же, отвечает, мы вам ручку позолотили, давайте указ. Имиджмейкерша в крик и у виска Самшитову покрутила. Тот встревожился, давай Яшку искать, а того уже след простыл, и Лившиц свалил. Так ребята из охраны рассказывали. В общем. Геннадий Глебович, побежали крысы с тонущего корабля, меняются ветры.

– Вон оно как, – постарался не выдать себя Крокодил. – Про Зсльимана мы еще поговорим, а моего клиента пели не трогать – тут другой случай...

«Вот это кунштюк! оценил сообщение Геннадий. – Яшка с чемоданом зеленых драпает!»

Еще раз связавшись со своей группой захвата, он велел держать ухо востро.

– Упустите – головы поотрываю!

Заверили в надежности заслона.

Потянулась пора ожидания. Тикал счетчик в машине Якова, в машине перехвата обсасывали возможность би– тия до и пития после. Яша всеми фибрами стремился в небо, боевикам не наскучила земля, а водитель такси думал, что не грех бы найти обратного пассажира, да за сотню баксов, да сапожки бабе купить, чтоб не пилила...

И туг грохнуло. Выстрел.

Всего лишь лопнула шина, о чем никто не подумал. Желтая «Волга» заелозила на трассе, и водителю стоило усилий осадить ее у обочины.

– Приехали! – сплюнул он зло.

– Как же так? – первым оправился Яков. – Мы опоздаем на самолет! Сколько ждать?

– Минут двадцать провожусь, – угрюмо ответил таксист.

– О зохен вей! – схватился за голову Яков. – Мы– таки опоздаем на самолет...

Водитель без слов вылез из машины и поднял руку перед спешащими в аэропорт ездоками. Свой хороши)! заработок он оплакал сухими глазами, в тысячах баксы не считал и посчитал остаться порядочным человеком, пересадив спешащих на попутку. Крути не круги, а колесо менять придется.

Якову повезло, оказия нашлась быстро. Как записано в Талмуде: даже самому несчастливому еврею однажды крупно повезет. Тормознувший серый «газик» с часгпи– ком за рулем решил дело с большими цифрами. Куда ехать, не спрашивал, дорога одна, чаевые не оговаривал, самому в аэропорт надо. Опустив стекло, наблюдал за спешащим человеком.

– Голубчик, быстрее, опаздываем, сотню баксов даю!

– Садись... – убедился в чудесах провидения частник. Без эмоций. Так и приходит чудо – тихо и вежливо.

Новый водитель мчал случайных пассажиров, как водится за дармовые деньги, с ветерком и удалью. Обещанное он получил тотчас, едва машина тронулась, и его душа диковата. Яшина – пока еше переживала, всякое случается.

Случилось все путем. Яков с женой выскочили из машины у входа в зал оформления, когда объявили регистрацию на рейс Москва—Тель-Авив. Оба успокоились. Степенно прошли к стойке, дождались очереди и подали паспорта таможеннику.

Драгоценные кейсы проехати по транспортерной ленте сквозь смотровую камеру. Таможенник и ухом не повел – ничего опасного, ничего запретного, в декларации указано. Тут до чертиков таких ходит. А вот Цилину торбочку тормознул. Екнуло Яшкино сердце, случится же в последний момент!

– Предъявите багаж.

Циля открыла торбочку с диким своим волнением.

То, что насторожило таможенника, оказалось кусочком сыра в фольге.

– Извините, – истекала она стыдом. – Я так его люблю, это пошехонский сыр...

– Прошу...

Бдительные ребята в красивых зеленых фуражках предосудительного в документах не обнаружили. Иешуа Гольд– ман и Циля Гольдман. Израильское гражданство. Живут там, зарабатывать сдут сюда. Пристроились...

Один ус у Якова отклеился от дикого перенапряжения уже на ничейной земле за пограничной кабинкой. Он ли– хоралом но приклеивал его, ничего не получалось, тогда он сдернул оба и выкинул в урну. Надоело, он уже ничейный. И сразу успокоился, зашагал степенно.

– Циля, самое время выпить на прощание по чашечке кофе. Больше мы сюда не вернемся.

– Не вернемся, – эхом откликнулась Циля и с обожанием взглянула на мужа. Какой он умный у нес и оборо тистый...

В баре к ним присматривался некто, но они оживленно беседовачи на иврите и на посторонних не обращали внимания. Говорили о неотложных делах: что надо обязательно перестроить дом, купить большую стиральную машину и выкинуть наконец старую кровать. За кровать спорили отчаянно. Яша утверждал, что кровать досталась от тети Милки, а Циля – от дяди Изи.

Объявили посадку.

Потом самолет взмыл в небо.

А такси в Дубровку не въезжало.

Из-за этого у Гены Крокодила случился приступ гнева. Обозленный на всех и вся, он не выполнил данного Судских обещания организовать фонд помощи малоимущим красноярцам, не выполнил обещания и Судских перед губернатором, за что Лебедь обозвал его «замухрыжи– стым трепачом».

А тут еше рубаль свалился в глубочайшую пропасть. Надвигалась ужасающая катастрофа, и открыто заговорили о еврейских кознях.

А как на самом деле?

Дед Мазай пожалел лопоухих, попавших в беду, и с добрым сердцем перевез зайцев на сухое место. Безвозмездно. Шкура, мол, плохая, линяет косой.

В задачнике спрашивается: каким образом сухопутные зайцы-русаки угодили в самое половодье?

Ответ: на то они и лопоухие.

При чем тут евреи?

3-11

Судских разбудила настойчивая рука.

– Игорь 11етрович, – тряс его плечо Гена Крокодил, – связывайтесь с Лебедем, пусть извинится перед вами.

– Что? – не понял спросонья Судских.

– Триста тысяч долларов вчера отвезены в Красноярск.

– Господи, зачем? – сел на постели Судских, протирая глаза. – Еще больше хай подымется! Я же просил организовать фонд.

Не счи тайте за лохов, – урезонил Крокодил. – Там братва разберется, как оформить документы. Все будет законно, со счета на счет, и только .тля малоимущих.

– Спасибо, защитил мою чест ь, – осознал происшедшее Судских. – А деньги откуда появились?

– братва решила на толковище. Если, как вы говорили, он из нас купцов сделает, мы ему в трудную минуту аванс дали, пусть и нас не обидит зря. грехи отработаем.

– Отрабатывать и мне придется.

– Игорь Петрович, давайте обдумаем, как с постылого Яшки взыскать денежки?

– Трудновато из подполья, – задумался Судских. – Сейчас я лишен оперативного простора, ситуацию не отслеживаю.

– А не переживайте. Яблочники вчера сделали запрос на рассмотрение Думы: кто дал команду ликвидировать УСИ и какова судьба генерала Судских? Думцы вызывают на ковер Степашку-Барабашку. А в сегодняшних «Ар1ументах» рассказывается о ваших плодотворных и делах и злоключениях. Шум будет приличный, и не поздоровится многим.

– Это лишнее, – отвел глаза Судских.

Лишнее? – возмутился Геннадий. – Эти твари измывались над вами, и чтоб это сошло мерзавцам с рук? Я не дам, я им устрою варфоломеевское утро.

– Тогда надо будет рассказать о налете братвы на клинику, как травили собровцев газом, – привел свой довод

Судских. – Играли без правил, в невинные ломиться не стоит.

– Петрович, вы меня удивляете. А как по-другому, выход какой? Нас за лопоухих держат, а мы и не пикни?

– Ох, Геннадий Глебович, это очень длинный разговор. Вы, к примеру, книжки читаете, в искусстве разбираетесь, а ваши подопечные на дух не принимают вашу культурность.

– Ну, завели! – махнул рукой Геннадий. – Братве оно и не надо. Под пули подставляются, отчего живут упрощенно, в высшие слои не собираются.

– Кто вам сказал? Л вы пробовали просветить их? Человек тупым не рождается, его делают тупым. Тогда удобнее скармливать косноязычие Горбачева, пофигизм Ельцина, делать из Мастачного фигуру, и вообще удобно безграмотность выдавать за продуманную политику. Посмотрите на отмороженного Ястржембского – врет и не мучается. При всем честном народе, который отучили думать и называть веши своими именами. Вот где наша беда – в пофигизмс, в потере человеческого достоинства.

– Ладно! – рубанул воздух ладонью Геннадий. – Вы начальник, я дурак. Но научите тогда, как правильно, как заставить народ думать, как ему в душу забраться?

– Не знаю, – искренне посмотрел на него Судских. – И никто не знает. Возможно, и сам Творец не знает. Заселил нашу планету, а жить по уму не научил. Дерзайте, мол, а там видно будет. Захочу – проучу, природа против человека бунтует, взбесилась, понимаете. Стало быть, в расчеты Всевышнего вкралась ошибка. Оттого и мучаемся.

– Что же Он ошибку не исправляет?

– Далеко зашло, Геннадий Глебович. Ему проще начинать с чистого листа.

– С потопа, что ли? У меня как-то желания бултыхаться в воде нету, за чужие ошибки отвечать не хочу и мерзавцам служить не собираюсь. И Яшку отловлю, и на рыжую команду полкана спущу, и детей своих будущих по своим меркам растить стану, – понесло Крокодила.

И в боженьки пойдете, да? – хмыкнул Судских.

– А хули? – Ничто не мучило Крокодила. – Я так высоко и мечтаниях не забираюсь, а и архангелы – запросто. Про воителя Михаила наслышаны?

Судских молча улыбнулся. Кивнул.

– Еше наведу шороху. Ладно, – угомонился Крокодил. – Отдыхайте пока, скоро Луцевича привезут. И Лаптева вашего.

– Даже так? – согрела новость Судских.

– Крокодил трепаться не любит, – в мажоре закончил он разговор, который его подогрел.

Особенно язвила его безнаказанность, с какой утек Яшка. По его разумению, следовало в первую очередь отнять казацкие денежки, а у Яшки к тому же дискета, с чего начинается вторая очередь. Разумная жизнь продолжается, и нечего пугать его потопом.

По столице, как встарь, носились черные машины с мигалками, подвывачи сирены. Чем бездарнее хозяин, тем громче вой. А если честно, к сиренам привыкли, как привыкают в прифронтовой полосе ко всем излишествам и лишениям экстраорд и нар но ст и.

Геннадий, как большинство сограждан, считал себя умнее других и выжить в смутную пору сумеет. Он и рассуждения Судских о повальном пофигизмс воспринимал как само собой разумеющееся – защитным панцирем людей от стараний власть имущих забраться в души и в очередной раз там нагадить, и уж совсем не волновали его ошибки Творца при сотворении человека. Себя Гена Крокодил уродом не считал. А кто считает?

Пока прибывший Луцевич осматривал Судских, Геннадий прикидывал возможность выцарапать Якова из своего убежища и кое-какие консультации рассчитывал получить у профессора. Про себя он выделил Луцевича в евреи. Раз профессор медицины, еще и умный, значит, еврей. Но хороший, наш...

Едва Луцсвич закончил осмотр, он встретил его вопросом:

– Как гам наш генерал?

– Нормально, – согласно своей привычке застенчиво и мягко улыбаться ответил профессор. – Сейчас Женечка закончит сеанс массажа, и пациент к выписке готов.

– Рад, – улыбался ему в ответ Геннадий. Перейти на iu ни с Судских, ни с Луцевичем ему не удалось, и он умно не переходил черту. – Как видите, Олег Викентьевич, дорогих клиник не потребовалось. А вот скажите, израильские клиники в самом деле прекрасно оборудованы и врачи там суперкласса? Вы бывали в Израиле?

– Был дважды. Приглашали в новый медицинский центр «Рамбам». Использовали па полную мощность, а платили за консультации мало, как изгою. Я ведь не еврей, – застенчиво улыбнулся он, будто вычитал мысли Крокодила.

– А, не переживайте, – тотчас закрыл тему Геннадий, -г– Д вот крупную сумму денег можно вывезти оттуда?

– Сомневаюсь. Если только строго по правилам или в обход правил. Через аэропорт Ьсп-Гурион бесхозная мышь не проскользнет, комар не проскочит.

– Олег Викентьевич, я буду откровенен с вами. Один сукин сын украл крупную сумму и вывез в Израиль. Как бы ее вернуть? Разумеется, техника исполнения моя.

– Много украл?

Восемьсот тысяч долларов. Казачьи денежки.

Ого! Я как-то о таких вещах не задумывался. Если не шутите, тут, как у вас говорят-, «крыша» нужна, да чтобы полиция с секретными службами на хвост не сели. Весь Израиль даже спит вполглаза.

– Давайте подумаем. Казачки лопухнулись, деньги для них немалые, хотелось бы помочь...

Простодушный Луцсвич мастерски делал свои операции, мало задумываясь над гем, как другие обстраивают свое рукомесло. Просьбу Геннадия он воспринял обычным образом: один хороший человек просит помощи у другого. И вся недолга.

– Есть вариант. ~ отвечал он, подумав. – В нашей клинике готовят к операции одного израильского банкира. 11очку будем пересаживать. Я его аккуратно расспрошу.

– Интересно, что ж он у себя или в Швейцарии оживляться не стал?

Здесь дешевле. Там операция тысяч на сто долларов потянет, а у нас сделают за десятку и качественнее. Банкиры деньги считать умеют.

– Богатый буратинка?

– Само собой, {la собственном самолете прилетел, диетическое питание ему каждый день опуда привозят.

Шальное решение родилось у Крокодила сразу:

– Олег Викентьевич, а если я прокачусь туда за еврейской, скажем, капустой?

– Вы деловой, – похвалил застенчиво Луцсвич. – За капустой – не знаю, а придумать можно за чем.

– Даю вам честное слово, – с жаром уверил Крокодил, поймав птицу счастья, – отдать деньги на благо страны!

– Да я вам и без честного слова верю. За Игоря Петровича я у вас в долгу. Всегда хотел дружить с таким человеком. И вы мне по сердцу. Давайте так: я подумаю и сегодня к вечеру дам ответ. Лады?

– Спасибо, Олег Викентьевич.

Вечером Луцсвич выполнил обеишиис. Приехал сам, не доверяя телефону.

– Нашелся вариант, – сообщил он, едва за ними закрылась дверь кабинета хозяина. Луцевича не удивило, что этот разговор должен происходить без Судских: либо хозяин подстраховывается; либо не хочет беспокоить генерала. – Полетите за кварцевым песком дня прогрева пациента. Я правильно понял вашу просьбу?

– Абсолютно, – утвердительно кивнул Геннадий.

– Тогда летите послезавтра, а сегодня давайте паспорта. Сколько вас? Пятерых хватит?

Крокодил расхохотался:

– И кто у нас самый деловой? Не надо пятерых, Олег Викентьевич, вдвоем управимся. Есть у меня человек, зна– ющнй" иврит. Этого достаточно. Не убивцы ведь, а винд– жеммеры.

– Как вы сказали? – не понял Луцевич значения слона, приняв его за нечто робингудовское из словаря новых русских или как их там, живущих но своим нормам.

– Фирмы такие есть, выжиматели долгов, – лаконично пояснил Геннадий.

– Тогда я умываю руки.

Ровно в полдень через день частный самолет стартовал из Шереметьева курсом на Израиль. Таможня даже не вошла в салон опрятного «Аэровикта». Он мотался туда-сюда ежедневно, его хозяина интересовали проблемы куда более существенные, чем вульгарная контрабанда. Собственное здоровье, например.