Текст книги "Набат-3"
Автор книги: Александр Гера
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)
– Японцы денег не дадут.
– За красивые глаза – точно. Думаете, вас за красивые глаза или размашистые шаги принимали в Японии год назад на высшем уровне? Не главы финансовых корпораций, не магнаты промышленности, а гэнро – старейшины? Это за ними всегда последнее слово или первое.
По некоторым причинам гэнро в вас заинтересованы. Не Березовский, не братья Черные помогли вам стать губернатором, а гэнро. Многоходовая закулисная комбинация привела вас в это кресло.
Насмешливый взгляд длился долго.
– Я думал, вы умнее, – сказал губернатор.
– Я тоже, – не моргнув, ответил Судских. – Только за мной точные расчеты Лаптева, а за вами местечковые Гайдары и Чубайсы, которым больше нигде работы не нашлось. Я ведь ничего не требую взамен, только съездить на переговоры в Японию. Чем вы рискуете?
– Да у меня денег в кассе кот наплакал, на билет до Японии не наскребу! – вспылил губернатор. – А гостиница пять звёзд, чтобы за шарлатана не приняли, а расходы? – вскочил он и зашагал по кабинету.
– Найдите в одну сторону, этого хватит, – предложил Судских. – Японцы люди благородные, ночевать под забором не дадут тому, кого пригласили в страну гэнро.
– Не пойму вас, Игорь Петрович, – остановился напротив Судских губернатор. – Вы хотите, чтобы я поверил 15 сказочку? Ради чего? Не вы первый предлагаете съездить в Японию. Желающих прокатиться на халяву – куча народу! С профессорскими степенями, с какими-то академическими заслугами. Не верю!
– А я глухим два раза обедню служить не буду, – жест ко ответил на выпад губернатора Судских. – Должностей не домогаюсь, в академики не рвусь. Я верю. И этим жив.
Установилось молчание. Губернатор расхаживал по кабинету, сосредоточенно раздумывая. Судских ждал.
– Хорошо, – решился губернатор. – Найду на билет. Поедете с моим экономическим советником.
– С кем это? – насторожился Судских.
– Маргарита Анчарова. Она разработала программу развития края, пусть будет в курсе переговоров.
Господин губернатор, – почувствовал раздражение и Судских, – это так не делается. Во-первых, мне соглядатаи ле нужны, во-вторых, в лее со своими дровами не ходят. Как бы уважительно к вашему представителю ни относились в Японии, женщина для них только женщина, с ней о серьезных вещах не говорят. Пусть сама едет.
– Ездила. – неохотно откликнулся губернатор.
– А результатов ноль, закончил за него Судских. – 11о пути из аэропорта я прочел в газете ее статью и, кроме гайдаровских глупостей на бабий лад, ничего в ней не нашел. Ее программа основывается на сослагательном наклонении: вот если бы ей дали денег... С деньгами и малахольный Гайдар пробовал, а я без денег берусь. Только берусь делать без ваших правых рук, которых набилось к вам под лебединое крыло многовато. Монстр получился. Прожорливый и бездарный. Благодаря им вы сейчас топчетесь на месте.
Последнее губернатору не понравилось, но он смолчал. Оставил на потом. В своих действиях он не усомнился, вот если бы олигархи не подвели...
Почему Всевышний определил его в спасители, Судских недоумевал часто. Не понял и понять не мог. Что ж, его дело выполнять наказ Творна. Может быть, именно его помощь, помощь судного ангела, сделает избранника честимым людьми. Соломона мудрецом сделали священники-левиты, распустив слухи о его гениальной мудрости по белу свету. Сам он разве что тянул на Мишку Горбачева, которого умным и обаятельным собеседником сделали переводчики. Увы, только вне России.
– Скажите. Игорь Петрович, – нарушил наконец молчание губернатор миролюбивым голосом, – ваш Лаптев действительно уникальный специалист?
– Я пока в нем не усомнился. Что вы хотите узнать у него?
– Был уже разговор о покупке Мурманского пароходства. И столкнулись с его долгами. Запутанными донельзя, медленно говорил губернатор, как бы через силу после наставлений Судских. – Решили пригласить его, прояснить картину.
– Лаптев такими мелочами не занимается, – ответил Судских. – Ему проще рассчитать глобальную программу.
– Глобальную – у меня своих специалистов хватает, – обиженно проворчал губернатор.
– Тогда попросите их найти деньги на развитие края. – насмешливо предложил Судских. Он освоился. – Партийную кассу, например, украденные народные миллиарды.
– А он нашел? – Как ни прятал интерес губернатор, он у него отпечатался в глазах. Судских не осуждал: кому не хочется найти клад?
– Нашел. В УСИ велась такая работа, поиск был тщательным. Как таковых счетов партии в иностранных банках нет. Есть незначительные деньги на прокорм коммунистов, на агитацию. Партийные бонзы использовали схему! Бормана: за каждой долей стоял конкретный человек. Кстати, Горбачева и близко не подпустили к партийным деньгам. Держателей мы знаем.
– Что же не отдали эти деньги на благо страны?
– Кому? – с вызовом спросил Судских. – Появится избранник – появятся и средства.
Губернатор вызов принял.
– Выходит, они будут служить идеалам коммунизма, – сказал он без вызова.
Судских улыбнулся. Многие искали там, где ничего нет.
– Они будут служить России, – ответил Судских. – А у партии денег давно нет. Блеф, чтобы придать значимость партийному движению.
– Не поверю. Куда же они делись, эти деньги? – спросил губернатор, и Судских отвечал охотно:
– В этом вся прелесть. Хранителями партийной кассы 1 были ставленники Андропова, люди малоизвестные, но не догматики, а прагматики. Когда Горбачев стал бездарно проматывать нашу собственность в Германии, отдавал се не поторговавшись, образно говоря, сыграл вульгарную шестерную в пиках, Россия потеряла десятки миллиардов долларов, таких нужных на восстановление страны. Весь i
1 андроновский план «Голгофа» полетел в тартарары, а у Ельцина руки опустились. Принятие иностранных долгов Советского Союза целиком Россией было частью этого плана. Без денег Ельцин наворотил прочие глупости, еще ( более загнан страну в тупик. Партийные бонзы, обосновавшиеся в окружении Ельцина, стали настойчиво требовать у заграничных отщепенцев они же хранители партийных денег – поделиться добром. Тогда те сплотились в одну команду, создали некий финансовый пул и деньги возвращать отказались.
Но есть же меры воздейст вия? – недоумевал губернатор.
– Они есть всегда, – согласился Судских. – Только не всегда уместны. За рубежом обосновались не глупые ребята, поголовно русофилы, и меры защиты они выработали. Ответ их однозначен: будет достойный лидер в России, будут и деньги.
– Похоже на очередную сказочку, – усомнился губернатор.
– И Ельцин не поверил, оттого быстро состарился. Оскорблять людское доверие стоит дорого, наказуемо Всевышним.
– Вы верующий? – глядя исподлобья, спросил губернатор.
– А вы?
Оба вопроса повисли в воздухе.
– Давайте договоримся, – первым нарушил молчание Судских, – мы оба генералы, но каждый своего рода войск. Давайте уважать друг друга. Потому что мы оба солдаты, а победа в искренности.
– Не посягаю, заставил себя улыбнуться губернатор.
– Тогда моя поездка в Японию будет успешной.
– Я человек откровенный, Игорь Петрович, порой это вредит мне, но как вы собираетесь уговорить японцев? Неужели у меня глупая команда? – искренне спрашивал губернатор.
– Извините, но у вас команды нет, – честно ответил Судских.– А есть желающие погреть руки на вашей прямолинейности и те, кому вы прежде раздавали обещания. Прямолинейность – не искренность. Как бы голосистый» Кобзой ни пел подряд любые песни, любимым ему не стать. * Хоть русские, хоть хохлацкие, хоть белорусские.
– Потому что еврей?
– Потому что не Бернес. Важно иметь дар Божий. Понимаете, о чем я?
Губернатор медленно кивнул.
– Я собираюсь расположить японцев к себе искренностью, но с Божьей помощью. Бог для всех един, генерал, для всех родов войск и народов.
3-13
у
Проделка Яши Зсльцмана-Тристенко с казачьими деньгами даром не прошла, слухи о ней доползли и до Мастачного-младшего. Ладно бы деньги – этот прохвост утянул с собой дискету, с которой Альберту Васильевичу страстно хотелось познакомиться. На казачьи денежки он не зарился, при всей внушительности суммы. Казаки что осы, только растревожь. А вот дискету он хотел иметь в собственное пользование. Но как? Крокодила Гены нет, а Яшка, по сведениям, жив.
Со дня разгрома его ларьков он первым делом уладил недоразумение с баркашами, выплатил отступного, но заново налаживать сеть торговли не стаз. Когда одной ногой стоишь за порогом, лучше не обременяться обузой. Отчим последнее время не жаловал, игры в купцы-разбойники закончились – пора уезжать подобру-поздорову.
И все же о дискете он рассказал отчиму.
Мастачный-папа дал исчерпывающий совет:
– Понимаешь, сынок, я в эту бесплотную идею не верю. Семейка сволочная, но палец им в рот не клади.
откусят вместе с головой. А вот продать идею смысл есть. Только не опоздал ли ты? Казачки посылали в Израиль соглядатаев и вернулись ни с чем. Давай-ка я тебя с нужным человеком сведу? Поговори...
– Только не с Самшитовым! – отрекайся Атьберт Васильевич. – Глупый донельзя.
– Обижаешь, сынок, – открещивался и отчим. – Я хоть не в больших звездах хожу, а в людях разбираюсь. Я тебя с Новокшоновым сведу, это казачина подлинный, лампасы не зря носит.
Встреча состоялась вскоре.
– Я, конечно, очень заинтересованное лицо, так как наша казацкая казна понесла большие убытки, но хотелось бы знать, о какой штуке идет речь? – спросил первым долгом Новокшонов. Он уже догадался, что «фирма» могла здесь поправить дела, и хотел знать, насколько ло– ховат проситель.
Не стану лукавить, – отвечал Альберт Васильевич. – На дискете записаны важные расчеты. Сами по себе они ничего не стоят, но вместе с другой половиной расчетов это будет хорошим подарком мне на старость. О ваших процентах сговоримся.
Тактический ход Альберта Васильевича был прост. Если дискета у казачков и те не знают о ее предназначении, они много не запросят, но в долю пожелают войти. Если они ничего о ней не знают, тогда разговор пойдет– о другой пене за услугу.
– Дрянь какая, – упер крепкие руки в колени Новокшонов. Отвечал честно: – Мы этого прохвоста нашли, но своего не получили. Обошли нас, и Яшка под страхом смерти ничего не сказал. Украти у него чемоданчик, и всс туг.
Здесь Анатолий Матвеевич притемнялся. Яшку-горемыку пытали до синего свиста и зазря: с первого знакомства с казаками им овладел дикий ужас, он стал заикаться, а на втором допросе вообще потерял дар речи. Казачки посчитали это еврейским мужеством. Пообещапи нарезать ремней со спины – молчит. Только мычит. Вынули свои ремни для обычной порки – обделался. Снова решили поговорить по душам – хлопнулся в обморок от самого предложения. Отвечала жена: у глупого Яши деньги отняли. и теперь они самые бедные евреи на всем белом свете. Ей поверили и, оставляя славный город Иерусалим, плюнули в сердцах па мостовую, дабы не возвращаться в землю обетованную никогда.
– 11о выход есть, поднял указательный палец Ново– кшонов. – Свяжусь с нужными людьми, они дискету вашу из-под земли достанут. Казаки – не палачи, зато русская мафия мертвого растрясет. Позвольте узнать, сколько стоит такая работа?
• – Сколько? – прикидывал в уме Альберт Васильевич. – А сколько вы хоти те?
– Господин хороший, не оказался простаком Ново– кшонов, – взвесьте ценность вашей старости, паши потери от этого басурмана и пляшите от двух начал.
– Надо подумать.
Думайте, – поднялся атаман. – Где найти меня, знаете.
Оставшись один, Альберт Васильевич накрепко задумайся. Так ли нужна ему эта дискета, к которой много чего еще надо? А если не мучиться и сразу продать заинтересованным лицам? Грех упускать шанс покрыть убытки за счет других.
Идея!
Он разыскал Новокшопова и назвал сумму: его тысяч зеленых.
– Маловато, – ответил сразу атаман. – Думайте еше.
Теперь Альберт Васильевич просил о помощи отчима.
Объяснил ему, как сложилась ситуация и как он решил действовать.
– Дельно, сынок, – одобрил Мастачный-старший. – Проще и доходнее. Евреи, скажем, ничего не производят, ничего не продают, но с умом перепродают. Найду я желающих заполучить дискету. Прямо сейчас отправлюсь к
Рыжему, а потом переговорю тайно с. Арапчонком. Стык– ну их и посмотрю, кто больше даст.
Рыжий сразу поверил Мастачному. Его чубатая голова осмыслила сообщение в нужном ключе: если он выложит за дискету полмиллиона баксов, то перед новыми выборами коммуняки отдадут им втридорога. Рыжий был азартным, когда игра шла на чужие деньги. В азарте охоты напрочь забыли о второй половинке шифра.
– Считайте, сделка состоялась, – важно подытожил чубатый Рыжий. Назовете мне любой из номеров на дискете, и. если он подлинный, вы получите свою цену.
У Мастачного-папы зачесались руки: святое дело надуть Рыжего, не все ж ему... Не теребя пасынка до срока, он помчался к Арапчонку, заведомо зная, что видимая дружба рыжих с кудреватыми брюнетами таит внутри дикую зависть. И здесь его ожидал успех.
. – А с Рыжим, случайно, не сговаривались?
– Был грех, – ответил Арапчонку Мастачный. – Цена мала.
– Сколько же?
– Пятьсот штук в зелени, – честно признался Мастачный.
– Даю семьсот пятьдесят, – не поскупился Арапчонок.
«Господи! – ужасался про себя Мастачный. • Откуда
у них такие гроши? Я всю жизнь надрывался, ловчил, о таких грошах не помышлял, а тут – запросто...»
Откуда деньги? От лопоухих, конечно. Откуда у них? Or лукавого, конечно. Лукавый давал лопоухим, чтобы лопоухие дольше верили в сказочку о райском будущем.
Альберт Васильевич с немым вопросом встретил отчима.
– Успокойся, сынок, мазут потек. Обоим продал! За «лимон» двести пятьдесят! Дай попить, в горле пересохло...
Альберт Васильевич немедленно исполнил просьбу и с уважением наблюдал, как скачет кадык на горле папани. Вот тебе и мент поганый... Недооценил он отчима.
Альберт Васильевич радоваться не спешил:
– А если о второй половинке шифра спросят?
– Me спросят, – уверенно отвечал отчим. – Я эту шайку знаю. Дармовые деньги как приходят, так и уходят, их злорадство подгоняет, разум плетется сзади. Л чтобы шибко торопились, я коммунякам намекну, кто посягает па чужое. Звони атаману.
Альберт Васильевич больше не спорил.
– Я готов покрыть ваши убытки в полном размере, – сказал он НовокшопоВу. – Разумеется, стулья утром, день-
– принимается! – оживился Новокшонов.
Чесались руки. Он связался с нижегородским Вова-
ном, тот назначил свой процент и разыскал правую руку покойного Гены Крокодила. Назначив свой процент, тот дождался возвращения с курорта бывшего майора Стуле– никипа и спросил напрямую:
– В чемоданчике было еше кое-что. Ты честно получил свою долю денег за честный рассказ. Теперь держи ответ о какой-то дискете. Нечестно, брат...
– Брат! – осознал простые слова Студеникин. – Она валяется у меня в шкафу. Забери ее совсем! Думал, после отдыха гляну, что там такое, чтобы зря хороших людей не беспокоить. Я, может быть, пентиум во всех этих «окнах», – перешел на нарочито спокойный тон Студеникин, – но на сервер бытия не тороплюсь.
Умные слова остудили правую руку Гены Крокодила, царство ему небесное.
– А вот если там ценное есть, на дискете этой? Как сделать нужно, чтобы все одному досталось?
Студеникин понял его. Жизнь еще долгая.
– Сделаем, браг. Сделаем копию, а на хард-драйв я вирус посажу. 11родаешь – есть программа, продал – нет программы.
Хорошо иметь дело с умными людьми. Гена Крокодил дерьма рядом не держал. Через час Вовап нижегородский получил известие – кобыла в стойле. Через десять минут
Альберт Васильевич услышал его голос: портянка в сапоге. Через пять минут Альберт Васильевич докладывал атаману Новокшопову: ваши пляшут, а старший Новокшо– лов открытым текстом передал Рыжему и Арапчонку: ребятки, гоните денежки. Через час ему ответили: шифр подлинный.
Через два часа посыльный забирал дискету и отдавал деньги.
Через три часа на этой стороне делили навар.
Через три часа и одну минуту Студсиикин спрашивал правую руку покойного Гены Крокодила, упокой Господь его душу:
– За сто рублей вкалываешь месяц, за сто тысяч баксов час. Где логика?
– 11е задавай глупых вопросов, брат, – отвечал правая рука. – Кончил в тело, гуляй смело. Где большие деньги, там короткая жизнь. Не забывай про это.
Студеникин похолодел. Собеседник расхохотался:
– 11е трясись, не про то базар. Сто тысяч баксов – это не деньги, вот у Мастачных пошла короткая жизнь.
– Может, повременить? – озаботился Студеникин. – Надо бы еще вторую часть шифра получить.
– Это другая часть разговора, браг. Тебе до нее дела нет. Мы хоть воры, но не лохи. Как ты там про пентиумы намекал? Опять похолодел Студеникин. – Не бойсь... Дело выгорит.
Только теперь Студеникин вспомнил кличку правой руки Гены Крокодила Палач. Не надо ему давать советов.
Пока Лаптев давал советы в Красноярске, к нему в компьютер забрались молодые и красивые, выудили вторую половинку шифра.
На всякого мудреца довольно простоты. Пошла торговля за эту часть шифра.
– Клюнут? – поинтересовался у Палача Новокшонов.
– Куда денутся! – ржал Палач в ответ. – МВФ прогнал почти пять миллиардов баксов и Россию, и элитная братва уже присосалась к сосалову. Сучонка-имиджмсй– керша замок в Баварии покупает, вороватая семейка готовится ноги уносить...
Собирался в дорогу и Мастачный-младишй. I Iopa. Шахтеры повылазили из земли, Борька-алкаш туда еше не сошел, жареным запахло крепко, с мордобоем и лозунгами о счастливой доле. Вскоре семейство Мастачных взлетело в небо к этой самой доле, пока не началось.
– Ну вот, началось, – проворчал недовольно Мастач– ный-папа, откладывая газету в сторону.
Что там? – отставил стакан с персиковым соком пасынок. Они сидели на лужайке своего замка под Эксгоном.
– Пишут, будто бы мы с тобой сорвали Ельциным покупку замка Гармиш-Патирхсн в Альпах.
– Вот сволочи! – снова взялся за стакан Мастачный– младший. – Вор у вора дубинку украл! Не можется!
– А я тебе вот что скажу, – привлек его внимание отчим. – Ты грамотный, радуешь меня, однако запомни хохланкую истину: не зевай на шляхе, будет две рубахи; прозеваешь, свою потеряешь.
Они спокойно коротали вечер, попивая каждый свой любимый сок, их мало заботили теперь наветы и поклепы из другой жизни, на зеленой ухоженной лужайке резвились ротвейлеры. Это успокаивало, как шуршание дензнаков в кармане, и одновременно освежало, как прохладный сок.
Как считаешь, отец, – спросил на всякий случай Мастачный-младший, – нас не застукают здесь?
– Пока пет, – уверенно отвечай Мастачпый-старший. – Гам не до нас. А вот месяца через два-три возьмутся. Шутка ли, поболе миллиона зелени скосили. Тогда не зевай. Мой батя, царство ему небесное, в военное лихолетье полицаем служил. Опосля em искали долго и не нашли. В Аргентине он укрылся, где душу в спокойствии отдан Творцу. Так я и думаю потому: а не наладить ли связь с тамошними Мастач– ными? Раньше в мыслях такого не держал, а теперь в самый раз. Как считаешь?
На миг Мастачный-младший задумался, прокручивая вариант.
– А чего ж? Давай, отец, списывайся, созванивайся. Там нас не найдут. Я тебе интересную вешь еще скажу: в тамошних колониях бывших нацистов десятка два наших партийных бонз укрылись. На одном языке говорят.
– Шутишь! – не поверил Мастачный-папа.
– Святая правда. Я ведь в Интернет регулярно заглядываю и в компьютерных штучках толк имею. Когда я взялся нашу половину дискеты обрабатывать, многое прояснилось. Нашел удивительные совпадения почти в двадцати случаях: самые крупные счета находятся в филиалах известнейших банков в Буэнос-Айресе. Что, если поискать все же вторую половинку шифра, не копнуть ли глубже кротовьи норы?
Сыпок, на этот счет есть другая пословица: играй, не заигрывайся, воруй, но в меру, – мудро присоветовал папаня.
– А как же тогда – не съем, но понадкусываю? – насмешливо спросил любознательный сыпок.
– Это с Украины завезли жиды тамошние, а мы с тобой хохлы истинные, – вразумлял папаня. – Я тебе больше скажу: русских, москалсй, значит, никаких не осталось. репаных и нерепаных извели. Мордва осталась, ренаные хохлы остались, евреи да Дьяченки.
– И Мастачныс еше, – рассмеялся сынок.
– Эй, репаные! – раздался в ланкаширской тишине голос зычной мамаши Мастачной. – Боршсчку носнидаете?
Съемо! – разом ответили папа с сыном и немедля отправились в столовую, где по каменным стенам висели оленьи рога от прежнего хозяина, а на полу лежали шкуры русских медведей. У хохлов оленей и медведей давно не водилось, они сели хлебать украинский наваристый борщ, разлитый в тарелки тонкого саксонского фарфора.
Альберт Васильевич черпал борщ медленно и ел задумчиво, односложно отвечая на вопросы родителей. Его оставили в покое: сыпок задачу решает на благо семьи.
А блуждал мысленно Масгачный-сын в пампасах Аргентины. Хохол он или нет, а лежащие подспудно чужие деньги дразнили.
Когда стемнело, Атьберт Васильевич вышел на променад перед сном, выискивая в парке уединенные, затемненные уголки, будто его мысли могли украсть или подслушать. Его догадка о партийной кассе в Аргентине стоила многого, и пока никто другой не додумался до этого. Дай Бог, действовать надо споро...
– Эй, животный! – окликнул он лежащего на освещенной лужайке ротвейлера. Хлопнул по ноге: – Ко мне!
«Животный» не шевельнулся.
«Странно», – успел подумать он и ощутил неприятный запах.
Всс остальное подернулось густым туманом. Лишь изредка мгла рассеивалась, в промоинах возникали видения скоростной трассы, салон аэролайнера и почему-то бизнес-класса, где он давно отвык летать. Мистика.
Она развеялась странно.
С приплывом! услышал он живой голос, мистика отступила, видения приобрели подлинные очертания. Перед ним, прикованным к трубам парового отопления, стояли двое парией в черных рубашках, с красными повязками на рукавах. Приветствовал его третий, постарше, стоявший за спинами парней.
«Боже мой! – ужаснулся он. – Фашисты! Накаркал папаня».
– Где я? – спросил Мастачный-младший. – В Аргентине?
Мания величия, – со смешком ответил ему третий.
Все там же, в немытой матушке-России. Ну-ка всыпьте ему, хлопцы, чтоб быстрее в себя пришел.
– Не надо! – опередил всех Альберт Васильевич. На всс вопросы отвечу! Его тучное тело затряслось даже от возможности побоев. – Пожалуйста, спрашивайте...
– У казачков, союзников наших, ты с папаней деньги спер?
– Не дай Бог! – взвыл Альберт Васильевич.—Давайте спокойно разберемся! Деньги украл Яшка Зельцман, клянусь! Л кто у него, знать не знаю.
Тогда всыпьте ему погорячей, – скомандовал старший чернорубашечник, и, едва резиновые дубинки взвились над головами, Альберт Васильевич предупредительно заверещал:
– Клянусь, не брал, но пропажу покрою!
– А сколько? – осадил подопечных старший.
– Сколько скажете, назовите цену!
Мысль работала четко в острой ситуации. Альберт Васильевич понимал, что ни одной цифры называть нельзя, торг уместен.
– Казачкам пятьсот штук, нам за беспокойство столько же.
– Согласен! – без зазора ответил Альберт Васильевич . – Только я их честно заработал, все знают.
– Л дискетки-конфетки?
– Друзья мои, – чувствуя отступающую беду, сказал, передохнув, Альберт Васильевич, ваши враги меня наказали, за что от вас пытки?
У врагов отнимем, друзья сами отдадут. Где дискеты?
– Друзья мои, – вновь наполнился духом Атьберт Васильевич, – не гоняйтесь за этими дискетами, много там не найдете, я вам подскажу место и счета, где раз в сто больше лежит, – решился поведать о своей догадке он.
– Если ты такой умный, что ж сам не взял? – насторожился старший чернорубашечник.
– Вы меня взяли, когда я обдумывал план... Честное слово.
– Деликатный, – цокнул языком старший. – Говори.
– Только мне компьютер нужен и эти самые дискеты. Подлинная у.атамана Новокшонова. Я с казаками честно.
Секунд десять размышлений.
– Разберемся, – промолвил наконец старший чернорубашечник. – Развяжите его пока, постерегите, а я с начальством свяжусь. 1
Он вернулся через полчаса:
– Пошли...
Альберт Васильевич горячо возблагодарил про себя Бога.
Скромненький «Москвич» вывез всех на шоссе, и Альберт Васильевич, сжатый между двух парней в черных рубашках с портупеями, всматривался в бегущую навстречу трассу, пытаясь определить, куда его везут. Смертушка отступила, а по приметам он узнавал Подмосковье, трассу на Нижний Новгород.
Вскоре «Москвич» въехал на территорию воинской части и, вильнув по узким асфальтовым дорожкам, остановился у двухэтажного дома. Альберту Васильевичу предложили выйти, и он молча последовал за провожатыми в дом. От вскидывания рук в приветствии, от шелканья каблуков он вздрагивал, пока не очутился перед портретами Гитлера и Сталина. Застыл от опупения.
– Здравствуйте, Атьберт Васильевич, – появился вдруг сбоку бритоголовый человек в обычном штатском костюме. – Извиняйте, что снасильничали, сами виноваты. Присаживайтесь. В чем будет состоять ваша помощь? Вы – человек русский, и вашего отца мы уважаем. Говорите, не стесняйтесь, за помощь патриотам спасибо. – Он сказал это на одной ноте, и Альберт Васильевич успокоился сразу. Заговорил он, вольно усевшись, складно и уверенно:
– Могу в нескольких словах и чистосердечно...
Атьберт Васильевич действительно очень просто обсказал про счета в Буэнос-Айресе и как вскрывать шифры.
Прекрасно! – лучезарно улыбался ему хозяин кабинета. – Сейчас вас отвезут на ночлег, а утром вы все это проделаете па компьютере, когда привезут дискеты. А потом вас переправят обратно в Англию. Согласны?
– Господи! – исторгнул Альберт Васильевич. – Конечно!
Двое прежних чернорубашечников увели Альберта Васильевича, и хозяин кабинета сразу снял телефонную трубку.
– Аркадий Степанович, – говорил он кому-то, – а ларчик открывался просто. Однако должен заметить, что птичка может улететь со дня на день. Слишком многие знают тайну шифра, как бы не опоздать. Иначе осень станет горячее...
Он внимательно выслушал резюме с той стороны и переспросил:
– Вы говорите, перекачка намечена на третью декаду августа? Нет, я уверен, Зюганов ни черта не получит. А с нуворишем этим? Больше нам не понадобится? Я думаю, папаша не догадается, нельзя обижать старика. Этот нам еще нужен...
Он положил трубку, и Аркадий Степанович положил свою. В поздний час Москва гасила свет в окнах, устраиваясь на ночлег. Москвичи чего-то там поели на сон грядущий, чего-то там посмотрели по телевизору, позевали... Кто-то прикрывал рот ладошкой, памятуя бабушкин наказ – чтобы черт не забрался внутрь. Аркадий Степанович черта не боялся. Он вообще ничего и никого не боялся, будучи безбожником.
Кого можно бояться, если пока водятся лопоухие?
3-14
Вечером из токийского аэропорта Ханеда взлетел частный небольшой самолет с розовым цветком сакуры на хвосте и взял курс на Владивосток. Вез он всего одного пассажира, и, судя по сверхвежливости к нему экипажа, какой не оказывают и высшим государственным лицам, пассажир этот был привилегированной особой в узком кругу лиц. Самолет принадлежал неприметной среди ведущих фирм компании «Сакурада», и буквально подобострастие экипажа выражалось как само собой разумеющееся, поскольку хозяевам «Сакурады» принадлежала вся Япония.
О них мало говорили, еще меньше рассуждали о делах и не всех знали в лицо, но им верили, их почитали. Это – гэнро, старейшины, родовые и значимые фамилии, советники императора и правительства. Их дела неприметны и необсуждаемы.
Самолет компании «Сакур ад а» доставил генерала Судских, который был гостем одного из хозяев Японии.
Судских был доволен визитом, знакомствами и пониманием. Разумеется, переговоры велись вокруг помощи Сибири. Японцы с учтивостью отнеслись к просьбам посланника красноярского губернатора, не спешили с ответом. За неделю пребывания Судских до последнего дня не знал, будет учтивость к нему проявлением знаменитой японской вежливости или результатом ее станет подписание договора.
Визит заканчивался в воскресенье, в субботу пригласили посетить в Сэидае господина Хисао Тамуру. Кто такой Хисао Тамура? О-о-о, Тамура-сан – очень большой человек-
Прием оказался немноголюдным. Пятеро из руководства ведущих японских концернов проводили его до самолета, выстроившись в линию, отвесили Судских глубокий поклон, развернулись, как на плану, и покинули аэропорт, а в Сэпдае встречал его всего один человек в дорогом рэйфку с фамильным гербом рода на спине.
– Генерал Судских? – осведомился он на чисго русском языке и протянул руку: – Хисао Тамура. Наслышан о вас.
Тон. с каким он произносил слова, говорил о том, что человек этот привык командовать и закладывалась эта манера еше в те времена, когда герб рода стал значимым в Японии. ,
– Простите, – ответно поклонился Судских, но я о вас ничего не знаю.
– Это не важно. Ь знаю о вас и сам хотел встретиться. Прошу вас. – Жестом руки он показал на черный лимузин.
За весь путь он не произнес пи одного слова. Судских казалось, что вздери мая голова мешала ему говорить.
Лимузин въехал через открытые ворота, подкатил к каменному дому внушительных размеров в утяжеленном средневековом стиле. Хозяин подождал, пока гость выйдет, и гювел его иапрмую через просторный зал первого этажа к открытой шошадке задней веранды с плетеной мебелью у самого пр'да.
– Здесь можно аокойно поговорить, – вернулся дар речи к хозяину. – Располагайтесь удобно.
Тамура хлопнул е ладоши, приказал что-то подошедшему слуге кратко и теревел для Судских:
– >1 велел пода г, холодный чай, а позже мы будем кушать на верхней тс>расс. С нее хорошо видно море. Это усиливает аппетит, и a,i увидите знаменитых розовых чаек. Это способствует пищеварению. Ха-ха!.. Вы не против?
– Гость – раб свою хозяина, – учтиво ответил Судских.
Точно! Так у i »с говорят: хозяин – – барин. Я ведь
семь лет провел в Си>ири. В плену был, – пояснил он. – Там язык выучил и кногое другое... Сейчас.
Тамура снял хаощ и, оставшись в нижней рубашке, продолжил:
Знаете, я был ;амым необычным солдатом Второй мировой. Я первым 13 японских солдат ступил на вражескую землю у Кота->ару и стал первым раненым. Меня посчитали мертвым, vioft полк ушел дальше, а меня оставили на побережье, Тодобрала меня юная тайка и выхаживала. Готовила сеСг мужа. Ха-ха!.. Я долго отлеживался. То ранение, то маляшя. Одним словом, когда я окончательно встал на ног» в сорок четвертом году, нас значительно потеснили. С горючими слезами я оставил свою спасительницу и двгяулся через джунгли в Маньчжурию. Ох и дорожка была! Icex приключений не опишешь и самом толстом романе Но я дошел! Ха-ха!.. Переформирование – и я остался в Квантунской армии. Когда я появился и своей части с новенькими погонами капитана, ваши войска начат и штурм наших укреплений, я опять был ранен. Ни тайки, ни китайки для меня не нашлось, меня выхаживали в обычном бараке для пленных. Потом я рубил лес под Братском и строил набережную в Красноярске. Ха-ха!..
