Текст книги "Набат-3"
Автор книги: Александр Гера
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)
– А меня зовут к баркашам. Я, бля, накачанный, травку не палю. Дембель – и к ним.
– И меня зовут, в натуре. Только я подумаю. Они Ельцина скинуть хотят. Заваруха, бля, на фига мне оно?
«Ельцин? – удивился, услышав, Судских. – Не может быть! Ельцин стал президентом? Господи, да какой безглазый его выбрал! И не знаю даже, кто еще так русских ненавидит...»
«...Чтобы мой избранник ангелом показался по сравнению с теми, кого вы сами себе на голову усаживаете», – вспомнил он.
Вспомнил и другое. Он в третий класс ходил, мать на стройке работала. Возвращалась домой и тихо плакала. «Мам, кто тебя обидел?» – «Никто, сыпок, жизнь обидела. Прораб у нас, Ельцин, бабник и выпивоха. Наряды режет и в бытовку тащит». – «Зачем тащит?» – «Ой, не спрашивай, мал еще, и не знать бы тебе про ото...» Запомнилась фамилия. Образ вылепился: поганый кривоногий мужик с лапищами ниже колен. Повзрослел, образ стерся, но помнил: прораб Ельцин обижач мать.
Когда Воливач пригласил работать в органы и создач УСИ, фамилия обидчика всплыла: первый секретарь МГК. Сверился с архивами – да, бывший прораб-строитель, мать под его начачом работала. Ну, в руководящие партийные звенья попадали самые сволочные и бессовестные, это неудивительно, только на волне горбачевских реформ попер Ельцин в лидеры. Толпе нравился – не кривоногий, не ущербный. Говорун и партийный отщепенец. Воливач забил тревогу, и не антипатии Судских помогли: в картотеке Воливача хранились штучки похлеше антипатий, грех мерзавцу давать дорогу к власти. Операцию по усчране– пию проводил лично Судских: экс-прораба, пьянющего в стельку, отловили в Москве-реке и сдачи милиции. Пятнадцать суток и огласка в прессе. Выходит, выплыл,
«Лихую кару придумал для меня Всевышний, – осознай Судских. – И что там для меня – всей стране кара. Злее не придумаешь».
Круче материнских слез запомнились ненавидящие глаза, когда Судских передавал обидчика в руки милиции. «Сука русская, – прошипел он ему. – Всех сгною!»
Виртуальный поток вынес Ельцина. Тот же поток нес Судских в руки экс-прораба. Теперь замордует...
«Где же встречающий?» – забеспокоился Судских. Дошел до конца забора и перебрался через дорогу, в аллею, обсаженную тополями. Там и кое-какая прохлада держалась, и не было любопытных глаз. Одежда Судских к пеклу не подходила.
Сидящего на скамейке человека он узнал сразу и очень удивился: долговязый Георгий Момот собственной персоной! В пятнистой форме и армейских ботинках. Ну и дела...
«Уж не меня ли ждет? – недоумевал Судских, подходя ближе. – Не хотелось бы, но чем черт не шутит, когда Вог спит...»
– Здравствуйте, Георгий Георгиевич, какими судьбами? – приветствован Судских первым.
– Л-а... Старый знакомый, – не особо обрадовался встрече Момот. – Я-то ладно, а вас как сюда занесло?
– Долгий разговор, – выгадывал время Судских, чтобы словоохотливый Момот разговорился сам.
– Ясно, – понимающе ухмыльнулся Момот. – Я еще в прошлую нашу встречу догадался, откуда вы. Чекист!
– В какую прошлую? – сделал раздумчивое лицо Судских.
– А когда мой роман вышел! Зашевелились органы, бомбу распознали сразу. Это я, – заносчиво подбоченился Момот, – коммунячьи устои помог развалить. Мой роман помог Ельцину президентом стать! Это я из него национального героя сделал.
– Не ошиблись в выборе? – не удержатся Судских.
—■ Может, ошибся, – вполне согласился Момот. —
Только на Руси чем хуже, тем лучше. Скорее русичи осознают, каково под жидами ходить. Эта мысль от Бога мне дадена, – самодовольно завершил он, а Судских сразу провел параллель: «Круто наказывает Всевышний, атомная бомба игрушкой покажется».
– Жара доняла, – ушел от дальнейшего разговора Судских. Кивнул па книгу в руках Момота: – Последний роман?
– Да, – опять подбоченился Момот. – Забойная штука вышла. Приехал настоящему русскому витязю дарить. Как понимаю, вы тоже к нему?
Судских постарался изобразить на челе нечто заговорщицкое, не поняв толком, о чем речь.
– Ладно-ладно, – ободрил Момот. – Нынче все дороги ведут сюда. К настоящим русичам. В такую пору, имея паря – откровенную сволочь, а лакеев того паче, самое время опереться на русских националов. Их надо поддерживать, порядок нужен. Мне плевать, пусть их трижды фашистами величают, но порядок они установят. Русский порядок, – подчеркнул он и добавил: – А гам и всемирный установим. Согласны?
Судских кивнул, а внутренне недоумевал: «Я здесь при чем? Как я понял, на территории войсковой части базируются националы, но чего вдруг Бехтерснко пришла в голову мысль давать мне приют именно здесь?»
– Да, времена, – отогнал он прочь недоумение.
– Такие времена, – подхватил тему Момот, – были всегда, когда чужеродные садились на голову коренным жителям. И заметьте: как водится, страдали от ига чужеземцев только славяне. Болгары, сербы, русские, белорусы. Теперь у нас засилье жидов. Прикидываются бедненькими. гонимыми, а под звуки этой жалостливой флейты заполонили страну. Как вам добрячок Березовский?
Судских впервые слышал это имя, но Момот спешил поведать о Березовском и не заметил вопросительного взгляда Судских.
– Этот чересчур вежливый дядя жестко держит в руках половину российских богатств. И этого мало: стал секретарем Совета Безопасности. Вы чго, с луны свалились? – увидел он наконец полнейшее замешательство на лице Судских.
– Я надеялся, Руцкой будет, – вышел из положения Судских, напрочь сбитый с толку Момотом.
– Кто? – скорчил гримасу отвращения Момот. – Руцкой? Этот дуболом и хвастунишка, которого в Афгане из рогатки сбили, напрочь разворовал Ростовскую область. Жидам такой полет и не снился, тут не хочешь, а скажешь: господа евреи, придите и правьте нами. Жаль, – вздохнул он, – на всех умных евреев не хватает, а суржики никому не нужны. А нашему алкашу все до лампочки. И все же гнать жидов надо в первую очередь, со своими потом разберемся. Согласны?
Ошарашенному Судских разговор был неприятен, заданный вопрос тем более, а Момот хотел выявить его позицию. И где – у самого гнездовья националов. Неспроста...
Сложный вопрос, – уклончиво ответил Судских. – Как сказал один человек: не разбрасывайте хлеб, не заведутся тараканы.
– Бросьте! – ощерился Момот. – Так рассуждают тараканы. А вы хотите свалить все на евреев.
«И в голову не приходило!» – хотел воскликнуть Судских, но Момот и тут торопился высказать точку зрения:
– Не евреи виноваты, а полукровки. Эти изгои рода человеческого ничего святого не имеют. От тех ушли, к другим не прибились. Страшная участь. Но я не жалею их. Это зараза, поедающая Россию. И я согласен с Буйно– вым, что возрождать Россию надо с чистых кровей. Остальные подождут. Вы будете встречаться с Буйповым?
– С Олегом, что ли? – наугад спросил Судских и попал в точку: вот куда занесло старого знакомого «стрельца».
– Вижу, знакомы. – оценив запанибратство собеседника, Момот стал уважительнее. – Вы уж и за меня словечко замолвите.
– А баркаши в его подчинении? – решился спросить Судских, припомнив, как солдаты у ворот судачили о бар– кашах.
– А кто ж еще? – удивился Момот. – Согласен, сбивает с толку. Так повелось, еще когда Баркашов первую скрипку играл. Теперь Буйков сплотил всех националов, главная фигура.
«Какая-то связь тут сем ь, – стал понимать Судских, почему Бехтеренко отправит его в Балашиху. Вопросов к Мо– моту набралось много, по расспрашивать словоохотливого писателя было бы глупо. – Жди, сам проговорится».
– Сложное хозяйство, – поддакнул Судских.
– Армия! И знаете, кто ее содержит? – прищурился Момот. вызывая собеседника на откровенность. Судских сделал глубокомысленную физиономию. – Не скрывайте, давно известно, – смехом догадливою человека рассмеялся Момот. – Разумеется, ваша контора. Л точнее – УС И.
«Здрасьте! – подивился Судских. – Моя контора, оказывается, содержит националов. Вот так Бехтеренко!»
– А деньги поступают из президентской канцелярии, – тоном заговорщика добавил Момот. – И это знаем.
– Зачем это президенту? – искренне спросил Судских.
– Да не придуривайтесь, дорогой товарищ! столь
же искренне выводил «чекиста» на чистую воду Момот. – Я бы книг не писал, не умея просчитывать раскладки. Может, вам это неведомо, но я знаю доподлинно. Наш президент любит казаться полудурком, каковым и является, но защиту «таракан» он себе выстроил мастерски. Царский расчет: корми правых, чтобы левые не бунтовали. А ведь кому, как не истинным патриотам надо взбунтоваться? Спросите сами у Буйнова, – ехидно заметил он.– И попомните: быть ему президентом.
– Однако, – будто бы восхитился прозорливости Мо– мота Судских, хотя на самом деле продолжал выкручиваться из сложных переплетов, в какие попал но велению Всевышнего.
– А кого бы вы хотели видеть президентом? Борька– шизик не в счет, Черномырдин ни говорить толком, ни думать не научился – пахан со шкопок да и только. Яв– , липскому не дадут, слишком умен и говорит красиво. Зю– Л/ ганов? Мыслит на уровне сельской школы, разъелся на политической проституции. Может, вправду ироголосо– вать за Березовского или Кобзона? Оба ведь сладкоголосые певцы. Но что интересно, они русских давить на жмых не будут, но кормить жмыхами до отвала, как свиней, станут и сородичей свинарями сделают. И разнесет нас на сыгых харчах, и не с кем будет подыматься в последний и решительный.
– Не думаю, что такое возможно, – покачал головой Судских. Россия велика за счет собственного мнения. Кобзон Кобзоном, а страну ему не доверят.
– Купит! Купит! – дважды повторил Момот. – И все купятся. За Урал нас уже загнали, – урезонил он. – Это явь, батенька, потом отвоевывать придется. Я уповал на господина Лебедя, а он на губернаторское кресло купился.
«Вот это да!» – прикусил губу Судских.
– Националы – наше спасение, последний бастион нашей обороны, – веско произнес Момот. – Профукаем рубеж, нам уже не подняться. Растлено русское общество.
– Не понял, о каком бастионе вы говорите? – заинтересовался Судских. Что-то диссонировало с его собственными мыслями.
– Все просто, батенька. Мы находимся в средине года сатаны. Ну и годок! Судите сами: французы выиграли чем-
" пионат мира но футболу у бразильцев. Виданное ли дело – лягушатники у прирожденных мастеров! Зато бразильский кофе повалил во Францию. Явный сатанизм! Из России в космос налетел евре^Цкоторый никаким боком космоса не ) касался. Сатанизм! В Штатах достали президента, попался на оральном сексе. Каково? Глава великой державы! Сатанинство! В Японии иена взлетела до Божьего числа 147. Не сатанинский ли знак?
– Постойте, возможно, ваши выкладки позволяют подразумевать сатану, только чего вдруг весь гол относить к сатанинскому?
– Про три шестерки помните? Дьявольский знак, который пов торяется каждые шестьсот шес тьдесят шесть лет. От Рождества Христа начался нулевой отсчет новой истории, а прежняя ушла в легендарную эпоху вместе с ее богами. Зеро – ничто. Однако мир поделили между Христом и Антихристом, чего раньше не водилось. Были хорошие боги и плохие, по они жили скопом на небесах, па Олимпе – всяк парод устраивал на жительство своих небесных сюзеренов по собственному разумению – боги едины.
– Начнем с пуля, – поторопил Судских. Момот рассуждал интересно, однако украшал ствол развесистой кроной.
– Начнем, – согласился Момот. – По часам. С ноля часов ночи, как известно, начинается чае Крысы. Крысы – необычно умные, мерзкие и зловредные животные. И очень расчетливые. К неизвестному продукту они никогда не притронутся, как бы ни были голодны, пока его не вкусит камикадзе – разведчик стаи. Помер – без долгих почестей стая уйдет, не прельстившись; останется жив – собратья съедят пишу без смельчака, будто бы он свою долю получил. От крыс никакой пользы человечеству нет. Они живут своей обособленной жизнью и людей воспринимают как поставщиков еды. Их сообщество очень напоминает церковную или коммунячью иерархию. Мерзкое племя, внушающее отвращение и боязнь, но вкушающее плотскую пищу. И много. Прожорливость – основной показатель выживаемости крыс.
Идеи коммунистов из бесплотных становятся осязаемыми, когда их лидеры проводят идеи в жизнь. Подхваченные массами, они превращаются в моровое поветрие, и нашествие крыс само просится для сравнения с приходом коммунистов. Вымирают они от увеличения племени. Гак было с партией, так было с Церковью. Власть обеих умалилась до опереточной.
Сейчас, когда человечество надежно удалилось от нулевого года воцарения Христа, а само его пришествие обросло легендами и откровенным враньем, начисто забыто нашествие крыс на Иерусалим. Затерроризированное ими простолюдипство готово было верить любому чудаку с дудочкой, лишь бы он спас их от мерзкого племени. Крысы исчезли, а Христос остался. Нулевой год закрепился в мировой истории как пункт обновления жизни.
Изначально пришествие Сына Божьего отнесли к обновлению, к благу, стало быть, и только после утверждения хри стианства люди узнали из Писания, что победа Христа еще не наступила, всего лишь язычников побил он и рядом с ним всегда маячит Антихрист, который спит и видит, как бы насолить покруче верующим, а слабоверующих он сразу грабастает и отправляет в ад. В самой грозной книге Библии, «Апокалипсисе», черным по белому писано, что за поклонение Антихристу, что есть смертный грех, Всевышний будет карать нешадно, колесовать, четвертовать и сжигать. Оттуда человечество и узнало о дьявольском и одновременно человеческом числе 666.
Пришествия годов с таким числом ожидались с тревогой.
666 год по-разному отразился на истории человечества. Возможно, в другие годы напастей случалось не меньше, но в этот свершаюсь пророчество. Как ни странно, сами христиане, сторонники лучезарной, так сказать, религии, свершали дьявольские поступки. В мае 666 года в Византии при императоре Константине Втором и попустительстве властей христиане с вечерней до утренней зари вырезали и замордовали до десяти тысяч ариев, сторонников ведической веры, которых церковь упорно числит в язычниках, хотя они имели высокую культуру, письменность и философию, ясный и прочный культ богов, нежели христианский переполненный пантеон, догматы и упрощенная письменность. Церковь так и не вняла голосу разума, 'что построенное на крови и людских страданиях прочным быть не может, как бы ни рассусоливалось о нечеловеческих муках Иисуса за человечество, как бы ни плодилось
т
стадо пастырей, проще говоря, нахлебников рода человеческою.
Итак, вывод: в 666 году христиане вытеснили ариев окончательно. 1:0 в пользу Антихриста.
Год 1332-й, май. Моровая чума в Европе, свирепствует инквизиция, а девятнадцатилетний Джованни Бок'кач– чо на пороге эпохи Возрождения замышляет плутовской роман «Декамерон». Едва он пошел гулять по рукам, церковь пришла в ужас: такого поклепа она еще не читьпкущ, подобного посрамления не видывала, хотя втайне надеялась, что человечество умом и сердцем принадлежит умным попам со всей мебелыо.
2:0 в пользу Антихриста. Воккаччо вошел в истоьию победителем, ни один папа до его славы не поднялся. Каждый борется с дьяволом по собственному разумению.
1998-й – третий год сатаны в истории человечества, конечно, той истории, где мир поделен на чистых и нечистых, черных и белых. Из кою быстренько сделали дьявола? Правильно, из Лебедя. Заряженный дьявольской неутомимостью, грубоватый генерал пошел приступом на Красноярский край и взял кресло губернатора. Крысиное племя, оккупировавшее россиян, вздохнуло с облегчением. Для них Лебедь – кость в горле, посягатель па корыто, где еще можно выловить вкусный кусок и сожрать втуне. Россияне практически никому из политиков не верят. Лишь надежда заполучить_ таки свой кусок заставляет их выбирать из политических лидеров «своего», кто обещает нахально, напористо и соблазнительно. Надежда умирает последней, а верить хочется. С уходом Лебедя за Урал надежды на «своего» поубавилось. Вы понимаете суть моих разъяснений?
– Еще бы! – убедительно ответил Судских. В самом деле откровения Момота стали для него кратким курсом сдвинутого времени. Соглашаться полностью с учителем он нь собирался, зато информацию получал исчерпывающую.
– Так кому теперь возглавить Россию? Ну, за нашего царя-батюшку никто полушки ис даст, кроме кормящихся
у президентского корыта. Остались прихлебам, самосто* тельных он сам разогнал. Боится, сучий хвост.
Что касается обиженного якобы Черномырдина, он пи того ни с сего посчитал себя проходной пешкой, а шанс его невелики, как бы ни блистал он объемистым лбом, ка бы ни пугал нас бедами. Слишком косноязычен, был у н< один такой. И слишком свежи в памяти растерзанный Б) депповск и его переговоры с Басаевым, развал экономики ' хамская приватизация рыжего Чубайса. А мы не рыжие. И Явлинского ничего не выйдет. J5 Росси и идет час Крысь _когд§ нужен не велеречивый чистюля, а дудочник, кагоры не_крыс .из города уведет, а приведет с собой крысолово! Ч Какой же русский не желает увидеть избиение крыс – на еше при Сталине приучили наслаждаться казнями над вра гами народа.
Зюганову ставить такие спектакли не дадут. Во-пер вых. щука Лужков не дремлет, а Лебедь не карась. Во вторых, как все коммуняки, Зюганов кондов и, кроме ка на счетах, считать не умеет. И зря. Наивно. Имея Церков на левом фланге и на правом националов, он арифмети чески добился поддержки, высокого рейтинга, по не уче. интегральной зависимости голодных ртов и пустых же лудков. Его поддерживают сейчас ради элементарного пас кудства: дайте чего-нибудь, а то голосовать будем за ком муниста. И на КРО Зюганов надеется зря. Появится у ни; V_ «свой» – уйдут всем табором.
Заглядывается на КРО и Лужков, мэр столицы, фигур; слишком неординарная. Расчетлив, умен, агрессивен, хитер, силы свои располагает, сообразуясь с возможности– ми, и набирает очки без особого шума. Может и похулиганить. Для многих он фигура загадочная, хотя легендарно* никогда не станет. Сама его манера продвижения в верхг не учитывает случайностей, а господин Случай давно караулит господина Лужкова, буквально стережет каждыг его шаг. Не успела .Алла Борисовна похвастаться в Красноярске, какой Лужков умничка, как рьяно строит доро
ги, трах-тарарах – в дыру на Новодмитровской провалились джип и «тойота». А денег в казне на латание дыр пет. А Москва сплошь стоит на дырчатом фундаменте. И поползли уже слухи, что храм Христа Спасителя крепится подобно Пизанской башне. Слышали?
Судских кивнул молча, ухмыльнулся про себя.
– Я досконально просчитал возможности всех претендентов и пришел к выводу, что будущего президента среди них пет. И выбор мой пал на движение националов. Тогда я написан книгу, перешел от фантазий к реальности – и вот я здесь. Ссюдня я встречаюсь с Буйковым, ■ закончит Момот свой долгий монолог, который Судских слушал с повышенным вниманием. Только раздражала уверенность в непогрешимости наг ш 011алов.
Ему-то уж были доподлинно известны теория и практика действий чернорубашечников, и столь опрометчиво он бы не становился под их знамена. И какне-такие временные смешения произошли, что Бехтеренко вверил его жизнь в руки Буй– нова? Не понять. В националы идут от беспросветности, где молодняк караулят все те же коммуняки с амбициями, готовые к новому переделу. Спору нет, рядовые оловянные солдатики стойко дисциплинированны, беспрекословно подчиняются командиру, по кому подчиняется Буйков? Не тем ли хитро– мудрым деятелям со Старой площади, кому ума не хватило отрешиться от догм и набить карманы? Что поделать, каждый свою сиську сосет, примериваясь к чужой...
– За вами, кажется, идут, – сказат Судских, приметив выходящих из ворот части рослых парней в черной форме с ремнями и портупеями. Они перешли трассу и направлялись прямо к ним.
Четко держа шаг, они приблизились к самой обочине.
Кто будет Г еоргий Георгиевич?
33
– Это я, – с достоинством ответил Момот, хотя вид имел самый непрезентабельный. Форма сидела на нем мешковато, на командира он мало походил, но книга в его руках смотрелась маршальским жезлом.
2 Зак. №11?
Идите с нами. Л это кто? – указал говоривший н Судских.– О втором человеке речи не было.
Судских счел за лучшее самому объяснить свое при сутствие, чтобы Момот не наплел лишнего.
– Мы знакомы, но встретились чисто случайно, – ска зал он и обернулся к Момоту: – Наилучших пожеланий Георгий Георгиевич, в вашем многотрудном деле.
Последняя фраза устроила всех, и Момот отправился еле дом за чернорубашечниками. Судских остался в одиноче стве. так и не уяснив, какого черта он здесь находится. Ми нут пять еще он посидел на скамейке, потом вышел на трасс; и нерешительно двинулся в ту сторону, от куда прибыл. Км; никогда еще не было так тоскливо и одиноко, даже в подземельях согревала мысль о сослуживцах, и там он был под зашитой Всевышнего. Теперь товарищей нет. Бог отказалс* от пего, пусть на испытательный – в который раз! – срок но отказался, и попал он во время и место, где о нем слыхоу не слыхивали. Гол как сокол, даже на автобус денег нет, i карманах ни монетки, сколько ни шарь, уходил впопыхах остался ни с чем.
Показался автомобиль, и Судских замедлил и без тоге нерешительный шаг. «Девятка» приближалась явно к нему: по сбавленной скорости Судских понял это. Он приободрился.
Хоть что-то в этой пустоте, его не оставили на произвол судьбы.
– Задержитесь! – услышал он за спиной. Обернулся и увидел спешащих от ворот части двоих парней. Совсем как те. что увели Момота, по постарше, с сержантскими галочками на черных рукавах. Непредвиденный поворот.
– В чем дело? – спросил он дружески, не упуская из вида «девятку». Та затормозила на противоположной стороне.
– Командир просил доставить вас в расположение части. Игорь Петрович? – спросил парень с нашивками мастер-сержанта.
Судских не ответил, но молча кивнул. Фамилии его Момот не знал, но, судя по всему, уже доложил о встрече.
– Прощу с нами.
Просили вежливо и уважительно. Судских опять рассеянно кивнул и оглянулся на «девятку». Из нее никто не вышел.
Машина развернулась на трассе и двинулась, набирая скорость, в обратном направлении.
1-3
По нахоженной тропке Судских провели через территорию части к двухэтажному зданию. У входа его сопровождающие Сержанты обменялись нацистским приветствием с караулом из двух человек в таких же черных формах с портупеями; вскидывание рук от груди было синхрон ным, отработанным, с прищелкиванием каблуками. И сапоги, и сама форма сияли новизной и качеством пошива, от портупей исходил запах настоящей кожи.
«Шагистика в почете», – отметил Судских и не moi уверить себя, что ему пс понравилась четкость выполнения приемов.
Когда они ступили в холл здания, навстречу попался Момот. Его сопровождали те же молодые люди.
– Это я вам обязан такому приводу? – спросил Судских.
– Не вижу в том ничего дурного, – не смутился Момот. – Мне. батенька, интересно было, зачем вы тут крутитесь. Если вы человек честный и сторонник движения, вас примут с почетом, если сюда вас привели кривые дорожки... Понимаете, да? – не закончил он фразу, но суть прорезалась в самом менторском тоне: молодцы покажут Судских русский порядок.
После этой встречи у Судских остался неприятный осадок.
«Удивительное дело, – поймал мысль Судских, – ближе всех к большевикам и националам стукачи. Как рсво– люция – доносчики тут как тут. Быстро же паразиты присасываются...»
По лестнице его провели на второй этаж rприемную с хорошей офисной мебелью и техникой. Попросили обождать и через минуту ввели в сам кабинет.
– Генерал ждет пас...
«Интересно, кто давал звание моему давнему знакомому из будущего?» – разглядывал Судских сидящего за столом человека в черной форме. Знаков отличия ни па рубашке, ни на мундире, висевшем на спинке кресла, он не обнаружил. Несомненно, это был Буйной, «стрелец». Бритый наголо, плотный, с властным взглядом, но Буйнов. В простенках за ним висели два портрета – Гитлера и Сталина, в углах кабинета стояли знамена с золотистой бахромой. В их складках неразличимы были символы, выползали только черные обрубки. «Свастики», – догадался Судских. Стилизованные на славянский манер, но свастики. Их появление о мире не говорит.
В короткий момент перед знакомством Судских неожиданно подумал, вернее, схватил мысль: «А чему я удивляюсь? Не я ли более других проповедовал возврат к забытым богам и традициям? Я это делал, базируясь на изысканиях, на необходимости возврата славянского духа, здесь это понимают грубо, по уверенно. Что посеешь...»
Человек за столом пристально вгляделся в гостя, решительно встал и подошел вплотную с протянутой для пожатия рукой.
Я узнал вас, – сказал он уверенно. – Вы генерал Судских. Не знаю, какие цели привели вас сюда, но рал встрече. Нам по пути, чтобы разрушить ненавистный режим.
«Я так опрометчиво не думаю, – все еще молчат Судских. – Разрушать – не мое занятие».
Так какими судьбами? – напомнил о себе Буйнов.
– Сказать честно, затрудняюсь ответить, – простодушно улыбнулся Судских. – К вам в гости я не собират– ся. Рядом с воинской частью мне назначили встречу.
– Пути Госиодни неисповедимы, – в точку или невпопад сказал Буйнов. – Но это закономерность. Игорь Петрович, вы разумный человек и, пожалуй, самый уважаемый генерал в системе разведки. Ваша отставка и объявленный розыск – логическая цепь действий нынешней власти. Вы Ельцину не нужны, вы думающий и противодействующий. Именно такого человека мы рады принять в свои ряды. Наши взгляды совпадают, ваша популярность высока, это дает приток свежих сил в движение патриотов.
– Я в розыске, – подчеркнул, усмехнувшись, Судских.
– Это не вопрос, – скорчил гримасу пренебрежения Буйнов.– Мы не позволим обидеть вас. У нас длинные руки, – снисходительно добавил он. – Мы контролируем и отслеживаем ситуацию по всей стране. В нужный час нас не застанут врасплох.
– Так уж по всей? – постарался мягче выразить сомнение Судских. К национал-патриотам он всегда относился с предубеждением, огульным доводам не доверял.
Буйнов усмехнулся:
– Я могу в деталях описать обстановку вашего кабинета или дать трезвую статистическую выкладку но любому экономическому вопросу. С помощью консультантов, разумеется. С нами сотрудничают многие уважаемые люди. Вам самое место среди них. Сказать проще, мы готовим команду.
– Неожиданное предложение. – покрутил головой Судских. – Я" не знаком с целями и задачами вашего движения.
– Бросьте, Игорь Петрович! – резко возразил Буйнов. – О нас президентские стукачи знают меньше, чем вы. О ваших исследованиях ходят легенды, а вы скромничаете. Вы же сочувствуете нам. Не хотите открываться?
– Многое неприемлемо для моих убеждений.
– А кто согласен полностью? Смущают дебилы со стрижеными затылками? Так их не в Думу брали, а бездумно выполнять приказы командиров. Думать за них нужно мне да вам. Смущает форма? Черный пнет внушает уважение. Переоденьте солдата во флотскую форму, он себя орлом почувствует, морским соколом! Не культивируем жалость? Инородцы – вши на теле России, источник заразы. Результат политики непротивления налицо. Мы готовим поход за оздоровление России.
– Бесперспективный поход, возразил Судских. – Арийская идеология Гитлера не спасла. Начинал красиво, закончил плачевно. Зачем повторять ошибки?
– Допустим, – не выразил обиды Буйнов. – Разубедите меня, дайте другой детонатор к взрывчатому веществу. В вашем УСИ занимались и этим. Нашли?
– Возрождение казачества, – прямо ответил Судских.
Какого казачества? – опять скорчил гримасу Буйнов. – Этих опереточных дядек в штанах с лампасами? Вам ли не знать кухни, где их готовят. Побойтесь Бога! Казачество извратили в корне, чтобы мороки не было. Любое движение начинается с лидера, личности, а таковых у казаков нет. Те же самые проходимцы, что везде. Главный атаман Будницин – бывший торгаш, отсидел за хищение три года, попал под амнистию, его начальник штаба Самшитов – бывший младший лейтенант милиции, выгнали за взятки. Ялда у него, извините, атаманских размеров, слов пет, пару вельможных теток трахнул и должность себе обеспечил. Еще? Донец Куматников из– под Тирасполя при первом залпе драпанул, а потом сказки рассказывал, как он обходной маневр производил. Лебедь ему натурального пипка под зад дал, а обиженный Куматников в отместку стал байки про Лебедя распространять, будто генерал жидам продался. Кстат и, казачье руководство хотело бы с Лебедем поручкатъея, только он их на дух не принимает. Не казачество как таковое, а ряженых проходимцев. «Мерсами» обзавелись, а на копя без посторонней помощи влезть не могут. И какой толк от этих мультипликашск? Не идее, а Мамоне служат. Я нашего президента в грош не етаплю, но подобных себе прохвостов он за версту чует. Кинул им горсть медяков и парует. И нету потому казачьей силы, одни разговоры. А у нас есть. Мы не от милостей засранпев кормимся, а сами берем у тех, у кого задница замарана. У пас дисциплина, свободомыслие запрещено. Принимаешь – милости просим, по-своему рассуждаешь – по-своему и живи. Приходят кургузые мачьчишки, через полгода становятся рыцарями без страха и упрека. И никакого зомбирования. Почему, вам ясно? – спросил Буйнов неожиданно.
– Вы достаточно пояснили, – вежчиво ответил Судских.
– Тогда вот вам каверзный вопрос, как знатоку исповеданий,– прищурился Буйнов. Мы проповедуем арийскую культуру, а Христа оставляем знаменосцем. Как вам сия задачка?
Судских усмехнулся. Особой сложности в вопросе он не видел, и Буйнов ему не экзамен чинил: примет Судских этот культ или нет?
– Всяк сверчок знай свой шесток.
– Правильно, Игорь Петрович. Гитлер целую епархию создал знатоков арийской культуры – «Амнс верде», а солдатам на пряжках выбивали: «С нами Бог». И те верили, что истинный Бог Иисус Христос.
– И не помогло.
– С какой стороны посмотреть. В Германии после войны немецкое поголовье окрепло, а не жидовское, немец себя арийцем почувствовал, хозяином. Был, значит, толк в нацизме. А у нас жид на жиде сидит и русское стадо погоняет. Так вот своим стадом мы сами управлять станем, если оно очеловечиваться не желает. И с наркотой справимся, и голубым в задницы чопики забьем, и алкоголизм искореним. Потому что наши мальчики про Иисуса знают, про непорочное зачатие информированы и больше ничего им знать не положено. Как вам простота управления?
Не вы первый, но соблазн велик' еще раз попробовать. Вам попробовать, – подчеркнул Судских. – Почему бы вам не исследовать порочность этого пути?
– Для этого вы есть, Игорь Петрович, – умильно, как пойманный па шкоде мальчишка, улыбнулся Буйнов. – Я практик, а для теоретических изысканий у вас все будет. И вашего Лаптева уговорим, и Бехтеренко, а главное, здесь вас ни одна собака не тронет, потому что мы вас уважаем, вы нам искренне нужны. Именно здесь вы нужны России. А российских националов боятся и уважают все. О фашизме тявкают всякие герберы, осторожно облаивают умные Шендеровичи, кобзоны вынюхивают, нельзя ли поводок надеть. Отчего, Игорь Петрович, шавки тявкают на волкодава?
