Текст книги "Набат-3"
Автор книги: Александр Гера
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)
– Визит закончился? – спросил Воливач. – Еще три минуты.
– Забудьте вообще – отмахнулся помощник, подхватывая главу государства с одного боку. – Он и не вспомнит, о чем и с кем говорил. В следующий раз.
– Гарантируете? – нахально спросил помощника Воливач.
– Оставьте, Виктор Вилорович, – – спешил разобраться с президентом помощник, врач суетился. – Работаете красиво, я ваш союзник, не забывайте об этом...
Воливач и Судских молча поблагодарили провидение.
Довольно мило обошлось, каждый провел свою игру. Только безгласный врач принажал на иглу, ему ничего больше не оставалось, как остаться один на один со своим долгом врача.
– Видишь, Игорь, – обратился Воливач к Судских в машине на выезде из кремлевских ворот, – претензий к нам нет. соляркой запаслись, себя в обиду не дали.
– А если дело передадут все же в прокуратуру? – спросил Судских. Оп на разборке присутствовал впервые. Возлюбленное чадо не забудет напомнить папаше.
Не напомнит, – уверенно ответил Воливач. – Я же папочку оставил, а там доку менты с грифом «совершенно секретно». Дочка обязательно познакомится и не пожелает больше дергать Воливача за хвост. Семейке пора ноги уносит ь, за пей хвостов побольше набралось, этот по сравнению с остальными ящеркин. Обломился и славу Богу, задница цела. Я не марксист, догонять не стану.
– Кстати, Виктор Вилорович, о марксистах. Их кандидат, на ваш взгляд, имеет шанс на победу?
– Кто? Этот сельский учитель? Кишка тонка. Его старшие товарищи по партии неразумно правили, сейчас последователи неразумно расходуют предвыборный капитал. И моральный, и материальный. Вернемся к этому разговору после седьмого октября. Есть предложение опять поработать тесно. Готов?
Убедившийся в перемене воззрений Воливача, Судских ответил не колеблясь:
– Готов.
– Тогда будь у меня сегодня часикам к восьми. Покажу кое-какие документы, обсудим новую операцию. За день завтрашний не волнуюсь. А после мы введем в окружение президента своего проверенного человека, пора отнимать рычаги власти, чтобы лишить коммуняк всякой возможности мутить волу...
Коммунистам, как рыбе вода, обязательно нужна смута, в чистой среде они не выживают, не приспособлены жабры. В этой среде они размножаются, в ней прячут хвосты, там и гадят. Человечество вполне могло убедиться, какие блага сулят людям коммунисты и какие на самом деле дают. Приучив народ жить в мутной среде, они перво-наперво делят всех на чистых и нечистых – по своим мутным марксистским убеждениям. Чистые – отравленные средой, нечистые – кто никак не может привыкнуть дышать гадостью. Это рабочий скот. Чистые, в свою очередь, делятся на аппаратчиков и простых коммунистов. Из аппаратчиков готовят правящий класс. Детская в принципе арифметика. Алгебра в другом. Вместе со скотом далеко не уплывешь, а без него мути не подымешь. Вот тогда и появляются индивидуальные дыхательные средства, которых всем не хватает: Расслоение налицо, начинается саботаж, и заставить скот трудиться обычными методами невозможно. Партийным щукам волей-неволей приходится дождаться воспроизведения популяции мелюзги, взбодрить ее, чтобы не вымереть самим.
Мне ли говорить тебе об этом, – продолжал Воливач, – Ты в анализе почище меня разбираешься. И если вдруг скажут, что страну развалили масоны, евреи и МВФ, – брехня. Систему развала страны спланировали сами коммунисты. Вот ознакомься, для тебя приготовил, – протянул он Суд– гких дискету. – Тут лицо партии, ум, совесть и честь нашей догорающей эпохи. Я такого дерьма даже в имперской канцелярии Гитлера не видел. Потому спорить не буду, что коммунисты – младшие братья масонов. Пот гебе еще для ознакомления. – И вторая дискета легла в ладонь Судских. Документы повышенной секретности, раньше времени о них стоит помолчать, будь осторожен. Знакомлю тебя с ними, чтобы ты не питал иллюзий. Зада– га вытекает сама по себе: оторвать националов от коммуняк, а здесь, сам понимаешь, нужен особый подход.
о Если бы знать его, – вздохнул Судских. Воливач мол– тал. – Многие из впасть имущих и не имущих желали блага русскому народу, каждый по своему методу, только благо не наступало. Привередливость русичей? Вряд ли. Знать бы что. Скорее всего не тем богам служим. Разум просит одного, •туша другого, а ум третьего...» Судских неожиданно сам задумался над подобной трактовкой собственного вывода.
– Виктор Вилорович, – прервал оп молчание Воливача, – вы когда-нибудь о «Силлабусе» слышали?
– Просвети, – без обиды сказал Воливач. По части истории и литературы он уступал первенство Судских. – Гы у нас дока.
– В переводе это «Основные заблуждения нашего времени», середина прошлого века, приложения к энциклике папы Пия IX. Еще в 1864 году он осудил общественные, политические и религиозные движения, мешающие авторитету папы. Документ намного тоньше, вышел он, когда коммунистическое движение стало набирать силу и требовались срочные меры. Такие могла принять тогда только церковь. По что интересна, при обсчете «Манифеста коммунистической партии» – а «Силлабус» критиковал именно этот документ в перзую очередь, – Гриша Лаптев установил присутствие более раннего источника, так называемый пси-фак– гор. Покопавшись тщательнее, он установил тождество между учениями Маркса и древнегреческого философа Антисфена, основателя школы циников. Учения не рождаются на пустом мост е, ом и обобщают прожитый период, чтобы доказать необходимость именно этого учения. Это я к тому, что цинизм как таковой зародился в баснях Эзопа, за сто лет до Антисфсна. А ранее «Силлабуса», за двадцать лет до него, появилась басня Крылова «Лебедь, рак и щука»; Как известно, Иван Андреевич Крылов переложил на русский язык многие басни Эзопа, взял и эту, дав ей персонажи, попятные русскому человеку. Басня получилась блестящая, хотя суть ее появления во времена Эзопа сводилась к соперничеству философских школ. Неожиданно для себя Крылов очень удачно обозначил трех основных претендентов на владение ' человеческими умами: церковь, коммунистов и националов. О вреде национальных и коммунистических идей говорил и Пий IX.
– Так ты за Лебедя, что ли, ратуешь? – по-своему воспринял трактовку Судских Воливач.
– А и небе-то лучше, чем в воде, – По-своему парировал и Судских. – Тем более что щука и рак живут в мутной воде.
– Занятный ты парень, Игорь Петрович, – хмыкнул Воливач. – Всс бы тебе поперек батьки в пекло нырять. Знакомься с материалом, после поговорим. Я меньше тебя •знаком с греческими философами и попами, но слова Ленина помню хорошо: «Никто пе может скомпрометировать коммунистов, кроме их самих». Это и есть наше с тобой главное оружие. Сил у нас пока мало, доверяться националам и паче чаяния демократам нельзя. «Мы с тобой вдвоем у мачты против тысячной толпы», – продекламировал Воливач, эдак с намеком, что и он смыслит в образах не хуже Судских. – В детстве, прочитав эту' песню у Джека Лондона, я удивлялся, как можно выстоять против тысячной толпы? Спина к спине? Почти невозможно. Позже осознал: можно. Оказывается, на мачту надо влезть, возвыситься над толпой, а не в драку ввязываться с толпой...
«Понесло Воливача», – ухмыльнулся про себя и Судских, но шеф поспешил от эзопова языка перейти к нормальному:
– Коммуняки выкинут любой кульбит, лишь бы замешать акцию на крови. Помешаем – долго им не поднять головы. Финансовое питание им крепко урезали, пора и головку прижать.
Воливач все же передумал и настоял, чтобы Судских знакомился с дискетами у него в кабинете. Острейшие факты, программа возврата коммунистов к власти, нормальному человеку такое в голову не придет. Не побывай Судских в будущем, ужаснулся бы циничным планам. А тому, что за псевдодемократами стояли те же коммунисты, он не удивлялся, да и кто уже удивлялся этому.
Закончив читку документов, Судских поспешил в Ясенево: до начала акции оставалось не так много времени, одна ночь.
По волшебству перед машиной зажигались зеленые глаза светофоров. «Боже, зеленоглазый мой», – вспомнились слова песни Булата Окуджавы.
«Кровопролития Всевышний не терпит, но вздымать меч на головы противника разрешает. Как понимать?» – отвлекаясь, размышлял Судских.
«Вот он, мой меч», – вспомнились слова архангела Михаила.
Припомнилась и форма меча, его острие.
...СуДских пригляделся, сощурившись, и ахнул: лезвие, если смотреть прямо, оказалось фигурным, удивительно напоминавшим букву, которая осталась в памяти...
Вспомни имя свое, росич...
Буква «веди». Вести. Ведать.
К часу ночи Судских закончил сверку дислокаций мобильных частей. Чтобы в глаза пе лезли и могли загодя предотвратить в столице разбой, спровоцировать бунт. Милиция выполняла свои задачи, ОМОН – свои, УСИ – свои. Ведомственные раздоры учитывались. Задача одна: быть начеку.
Судских позвонил домой и, как стучалось раньше, кратко, с пастельной окраской голоса сказал, что задержится.
– Не считай за дуру, Судских. – раздраженно ответила жена. – Знаю, пакость готовишь. Не хотела завтра на МИТИ 111 идти, а пойду. И пусть только хоть одного мирного человека обидят, первая крикну: мой муж убийца!
– Сковородку обязательно возьми, – миролюбиво подсказал Судских. – И колотушку не забудь. Стучи и кричи, стучи и кричи, помогает без мозгов. Ритм дает. Как у дикарей.
– Дур-р-рак, – изрекла она. Вез злости.
– Л ты у меня любимая. Какая есть. И спокойной тебе ночи. Твой муж оберегает покой.
– О-о-о-хх... Вот планида мне досталась. Спокойной ночи.
Отбой.
3-17
Отбой длился пе так долго, как хотелось бы. Дежурный но управлению разбудил его в третьем часу ночи и доложил о происшествии на Ярославском шоссе. Якобы до роты УСИ двигалось к столице на шести грузовиках, пс имея коридора прохода.
– Какие грузовики? – подхватился с дивана Судских." – Все передвижения закончились к нолю часов, везде движения были согласованы! Кто командир?
– Фамилии не назвали, сославшись на секретность передвижения. С поста требуют вас.
– Чей пост?
Двойной: милиция и ОМОН. На связи.
– I Тереключите на меня, – велел хмурый Судских и взялся за оперативную карту.
Дежурный поспешил дополнить:
– Наши все на местах, с нерка каждый час. Это не наши, Игорь Петрович.'
– Догадываюсь, – бросил Судских и взял трубку: – Здесь генерал Судских.
– Майор ГАИ Завалашип. Туч ваши ребята, товарищ генерал, без ордера. Ведут себя агрессивно. Со старшим будете говорить?
– А он рядом?
– Пет, в головной машине.
– Тогда сами поговорим. Сколько человек на посту?
– Пятеро, при оружии. Ваши с полной выкладкой.
– Так, майор: это не наши. Дальше посты есть?
– Пост ОМОНа, три человека.
– Пропустите, будто бы все утряслось. Отъедут – сразу объявляйте тревогу. Это чужаки, одним вам с ними'не справиться. – Жестом руки он попросил дежурного пододвинуть оперативную карту и продолжил: – Блокировать группу будем :ш следующим постом. За десять минут я успею перебросить туда людей. Ваша задача – перекрыть колонне обратный путь. Согласны с планом?
– Нет, товарищ генерал. Я уже связался с оперативным...
Связь оборвалась на полуслове. Судских не питал иллюзий: пост перестал существовать, дальнейшее чревато серьезными последствиями. Не раздумывая Судских связался по прямой связи с оперативным дежурным МВД. Назвался, наложил ситуацию. В ответ услышал обвинения в превышении полномочий, и как результат рапорт о беззаконии УСИ с утра ляжет па стол министра.
– До утра еше четверть суток, – сдержался Судских. – А сейчас пало немедленно блокировать движение неизвестной колонны. Со своей стороны...
– Мне плевать на вашу сторону! – запальчиво кричал в трубку дежурный полковник. – Всюду вы лезете, никого не ставя в известность! – Ему, судя но всему, уже было извест– по о происшествии на Ярославском шоссе. – Вон что творите, для вас законы не писаны. За самоуправство ответите!
– Прекратите орать, как баба! – повысил голос Судских. – Немедленно информируйте министра и блокируйте самозванцев!
Больше говорить было нечего, согласия не получилось. Само собой, подымать министра среди ночи полковник не станет. Извечная вражда ментов с элитарными органами вылилась в грозную неразбериху, и медлить не приходилось.
– Моим приказом передайте командиру южного батальона выдвинуть роту прикрытия к Ярославскому шоссе – Окружная и остановить передвижение шести армейских грузовиков. Огня категорически не открывать, но все методы воздействия применить полностью, – передал он дежурному. – Я немедленно выезжаю. Бехтеренко принять управление, связаться с Воливачом.
От того, как четко сработает команда, зависело теперь многое. Милицейские посты могли открыть огонь, и ситуация станет бесконтрольной. Все шишки падут на Судских. Опасно и другое: самозванцы могли бросить машины, отказаться от камуфляжа, просочиться в столицу малыми группами, и что они затеяли, пока неизвестно. Ясно одно: скандата не миновать, а то и жертв. Милиция использует случай поквитаться с УСИ. Только ради чего?.. Ради элементарной пакости, нежелания работать вместе?
Мрачные мысли бродили в голове Судских всю дорогу до поста под завывание сирены его джипа. Езду с выхлсс– том, с .каким по Москве носился чиновный люд, работники администрации главы страны, правительства и мало– мальски приметные сошки, Судских терпеть не мог. Сейчас было не до приличий и антипатий: любой пост ГАИ мог придраться, остановить машину УСИ, и зря бы тратилось драгоценное время. Судских стоически терпел завывание сирен ы, ежа в зуб ы.
Голос Бехтеренко по мобильной рации он воспринял с облегчением. Сразу уточнились о местонахождении.
– Вам навстречу движется взвод капитана Рузаева на двух машинах со спецпропусками, – доложил Бехтеренко. – Где– то посередине колонна самозванцев. Вам в подмогу выехал Левицкий со второй южной точки прикрытия.
– Добро, Святослав Павлович. С милицией связывался?
– Сами связались. Ответственность возложили, но мешать пе стали. Видимо, начальство спит, а на себя брать ответственность некому.
– Нам подойдет, – оттаял Судских. – Я вот и думаю, что так гладко едем? Обойдется миром, как считаешь?
– Игорь Петрович, колонна, пожалуй, в город пе пойдет, раз их засекли па подъезде. От бензоколонки, она за постом ГАИ. есть старая объездная дорога, как бы они туда не нырнули. Я на всякий случай нерспацслил гуда отделение Левицкого.
– Правильно мыслишь, Святослав Павлович. – одобрил Судских.
Освещенный козырек бензоколонки просматривался издалека и надвигался быстро.
– Проверим, – сжато еказат Судских водителю. – Маяки убери, сбавь газ и заезжай на заправку. С обратной стороны заезжай, чтобы дорогу просмотреть. Будь начеку.
Из-за яркого освещения просмотреть дорогу вглубь не удалось, но на повороте в свете фар джипа что-то взблеснуло вдали, и Судских скомандовал:
– Пе сворачивай, давай прямо.
И сразу на прямом отрезке высветился кузов армейского грузовика и люди возле. Они пе таились, поджидая непрошеного гостя. Судских взял микрофон рации и вызвал Бехтеренко:
– Ты прав, они за бензоколонкой. Пусть Левицкий сюда двигает. – Отпуская кнопку вызова, спокойно сказал сопровожлающим: – Оружие па изготовку, сидеть спокойно, я пойду сам. Применят силу – нее равно огня не открывать и никаких действий до подхода Левицкого.
Джип остановился метрах в пяти от первого фузови– ка. Человеку в спецназовской форме, выходившему из лжи– па, нисколько не-удивились, будто хозяева встречали пришельца невесть откуда, только цокнул кто-то языком, разглядев генеральские звездочки.
– Кто старший? -• спросил Судских, подойдя к группе вплотную. Яркий свет фар сзади помогал разглядеть каждого. Ни страха, ни удивления на лицах, все без оружия.
Ответили:
– В хвосте колонны.
– Позовите сюда.
– Кто сто зовет? – услышал Судских за спиной, оглянулся и увидел вышедшего из темноты человека. Одет он был, как и все, в полевую форму спецназа без знаков различия.
«Вот это встреча! – узнал его Судских. – Сам начальник чернорубашечников, мой крестник, стрелец Олег Буйнов...»
– Генерал Судских, – ничем не выдан удивления он. – Как доложили, подведомственная мне часть движется в сторону Москвы. Пришлось выехать лично. Звание, имя?
– Вас ввели в заблуждение, генерал, – столь же спокойно отвечал Буйнов. – Ничего общего со спецназом не имеем и выполняем указание своего руководства.
– И все же представьтесь.
– Генерал-полковник Буйнов.
– Надо же... Очень вы быстро поднимаетесь в чипах, Олег Васильевич, – насмешливо говорил Судских. – По моим данным, вы только через год можете стать полковником и то не законно, а по решению Конгресса национального единства, который к присвоению званий никакого отношения не имеет.
– К чему ненужные разговоры? – недовольно спросил Буйнов. – Пойдемте к моей машине и там обсудим недоразумение, – предложил он, стараясь не терять самообладания.
– Пе уполномочен обсуждать с нами что-либо до предъявления ордера на проезд.
– Пройдемте к моей машине, – настойчиво повторил Буйнов. Стоявшие рядом люди отступили н сторону и развернулись против света, как бы изготовившись к неожиданностям.
– Олег Васильевич, ваша настойчивость не делает вам чести, – раздельно говорил Судских. – Повторения с милицейским постом пе пройдет. Вы уже переполошили руководство МВД, и пахнет крупной неприятностью. Вас либо вынудят сдаться, либо перестреляют. Отнеситесь ко мне как к союзнику, тогда мы можем замять скандал. Вы же русский патриот, а идете па поводу у мерзавцев.
Буйнов посмотрел на Судских пытливо и хотел было что-то сказать примиряющее, как нарастающий шум моторов заставил его измениться в лине.
– Спокойно! – предупредил Судских негромко. – Это мои люди. В ваших же целях пс оказывать сопротивления. Поберегите себя и мальчишек.
Два грузовика, крытые брезентом, остановились за бензоколонкой. Выйдя из полукруга света, Судских вгляделся в бегущего к ним человека. Судских догадался: «Без оружия, и остановился податьше. Видимо, ребята в джипе предупредили Левицкого пе осложнять ситуацию».
Пока Аркадий преодолевал расстояние, Судских взял Буйнова за рукав и предложил отойти в сторону. Буйнов согласился без слов. • ■ •
Они перешли пятачок, что-то вроде скромного цвет– пика, и выбрались на цементную площадку. Видимые со всех сторон, они могли говорить, не опасаясь быть подслушанными.
– Откуда вам известно мое имя? – спросил первым Буйнов.
– На то и УСИ, чтобы все знать, – ответил Судских, спокойно разглядывая лицо Буйнова. – Лучше вы мне ответьте: на кой лял вы потащились в Москву столь, наглым образом? – Буйнов сразу набычился, и Судских предостерегающе продолжил: – Олег Васильевич, у вас не так много времени, чтобы аргачиться. Скоро появится ОМОН и ситуация крайне обострится. Поэтому лучше сказать правду. Я не собираюсь чинить нам пакости в обмен па откровенность, но и совершить провокацию не позволю.
– Нам вменялось охранять колонну с лидерами нашей партии.
– В форме нашего спецназа?
– Другой не было. На фабрике, где шили форму дня УСИ. остались неликвиды, и мы выкупили их. Самая удобная, кстати.
– Вы с оружием?
– С оружием, – с холодной уверенностью ответил Буйнов.
– Все понятно, – с легкой усмешкой сказал Судских. – А вы не подумали, Олег Васильевич, что вас элементарно подставляли? Любая неурядица во время прохождения колонны, стрельба – и обезумевшие люди начинают давить друг друга. А коммунисты торжествуют победу-. Смута! Вот что надо им от вас.
– Мы с ними ничего общего не имеем.
– Разумеется, они вас имеют.
– А чего ради вы стали арбитром? Вашим хозяевам это не поправится, – парироват Буйнов.
– Сложный вопрос, но верный по сути. Третейским судьей я стал сам, чтобы не допустить критической ситуации. Больше некому. Обстановка накалена, и коммунистам нужен взрыв, а их раснолным-полно в вашем руководстве. Методы по старому сценарию.
– Я же сказал, – цедил слова Буйнов, – мы с ними ничего общего не имеем.
– А я сказал, что они имеют час, – нажал Судских. – Из ваших чистых мальчиков делают оловянных солдатиков. Не могу я допустить этого. Это наши дети, им еще жить и жить!
– Да кто вы такой? – возмутился Буйнов.
– Хватит разговоров! – одернул Судских. – Мне еше намылят шею за ваши глупости. Не понятно разве, что в столицу да еше и с оружием вам не пройти? Все подходы блокированы моими за град отрядам и. А ОМОН? А СОБР? Пустая затея. Не выйдет гражданской войны. И вы увидите, что останется у коммунистов после этой акции. Пшик. В том случае, если она пройдет мирно.
– Убедительно говорите, – осознал наконец Буйнов. Видимо, прочная позиция генерала отрезвила сто. – Но чего ради я стану верить генералу, который служит преступному режиму? Только про долг и честь не надо.
– А у вас другого выхода нет, – без напряга ответил Судских. – Сейчас я пытаюсь вытащить вас из щекотливого положения.
– Не надо нас вытаскивать, – рассмеялся Буйнов. – Менты на посту спорить с нами не стали, а майору велели помалкивать в тряпочку. У них свои игры, похожие на ваши.
– И вас сделали разменной картой...
Два крытых грузовика, спешащих на форсированной скорости, оба услышали и увидели одновременно. Один грузовик перекрыл дорогу машинам Левицкого, другой подался вперед.
– Вот и ОМОН прибыл, – подытожил разговор Судских. – Идите к своим, а я улажу инцидент. Оружие подготовить к сдаче моим.
Судских сразу двинулся к грузовикам, а Буйнов, помешкав, шагну;, через газончик на свет фар джипа. К Судских подлетели два омоновца.
– Тихо! – охолопил их Судских. – Генерал УСИ, проезд везде.
– Какого черта вы кашу заварили? – подскочил еше один омоновец, явно командир, слегка располневший и самоуверенный. Приглядевшись, Судских узнал одного из рубоповских начальников. Полковник Хобот. Был он по отзывам и оперативкам крут, меры повышенного воздействия применял без оглядки на вышестоящих руководителей. Пго люди высыпали из-под брезента, стояли с автоматами на изготовку, окружив машины Левицкого.
– Расхлебали уже, – не сорвался на приказной тон Судских. – Моего слом достаточно?
– Под трибунал захотелось?
– Не РУБОПу решать это, а за действия подчиненных я отвечу перед своим руководством. Уберите людей, – бросил он небрежно и зашагал к своему джипу.
– Стой, генерал! – рявкнул полковник и передвинул затвор.
Судских неторопливо развернулся и пошел обратно. Подойдя к полковнику вплотную, оп смерил его презрительным взглядом.
«Эх, сейчас бы дар Божий», —■ посожалел он.
– Заткнись, – гихо молвил Судских. По лицу полковника пробежаш конвульсия. – Не позорься.
На этот раз окрика в спину не последовало.
Значит, он поступает верно. Спокойным шагом он подошел к Буйнову и сказал:
– Опричники уедут, тогда двигайлесь в обратный путь. Оружие сдать немедленно. – Он не дал молвить слова Буйнову. – Поедете в сопровождении моих ребят. И без глупостей.
– Всыплют вам по первое число, – хмыкнул Буйнов. – У кого заступы искать станете?
– У Всевышнего, – лаконично ответил Судских. – Кстати, не промывайте мозги своим ребятам по поводу веры. Сначала хорошо бы знать им, кто наш Бог и кто сын Божий. И возьму-ка я, Олег Васильевич, всех вас под свое %. крыло. Поблажек не обещаю, но стать мальчикам истин– Ъ ными патриотами помогу.
Омоновцы влезали в свои грузовики, покрикивал пол– S. ковник, но идти к джипу не рискнул.
Возвращаясь в Москву, Судских размышлял пал тем, . как неожиданно вернулась к нему возможность укрощать
* строптивых. Всевышний вернул ему дар или он стал лру– S' гим, собрал свои силы в комок? На всякий случай он ре– шил это проверить.
V «Останови машину», – подал он мысленно команду. $ Водитель как ни в чем не бывало смотрел в лобовое чь' стекло. Одна рука на баранке, другая – на ручке переклю– t£ чения скоростей.
i «Лн фук», – с укоризной отметил Судских. Получа– 'ф лось, чудные его возможности действовали выборочно. И
# чего бы ради водитель тормозил ни с того ни с сего? С к– полковником – эффект к месту и по делу.
у Тогда оп заново пересмотрел случай, происшедший с Jr,– ним двумя днями раньше.
А; По договоренности с Воливачом Судских решил встрс– £ титься кое с кем из лидеров теневых структур: солпцев– /■• ским авторитетом и двумя ворами в законе, имеющими крепкие позиции в Москве. «Стрелку», как выразились господа пираты, назначили в тихом и старом московском
* переулке один на один. Судских подъедет на перекресток, : а вся троица подсядет к нему. Он выдержал время минута ' в минуту, однако никого. Пять минут, семь, десять. Суд– fK ских стая злиться на себя. Случится же такое: один из высоких чинов оказал ворам уважение, а они кочевряжатся!
«Пять секунд, и я уехал!» – приказал он себе. Через пять секунд одновременно открылись три дверцы его «Вол-
• ги» и в салоне очутились гости. Раздражение улеглось сразу: гости были чрезвычайно вежливы, извинились. Дескать,
• так принято, нет ли «хвоста», случай особый. Извинения приняты, и Судских изложил суть:
– Хотелось бы просить вашей помощи, чтобы послезавтра шпана не бедокурила. У вас. как я понимаю, рычаги воздействия есть. Не во время шествия, подчеркиваю, а заранее, – уточнил он.
Господа пираты, которых Судских толком не разглядел в полутемном салоне, да он и не старался, просьбе удивились, и беседа вылилась в русло своеобразного торта. Л полномочий у Судских никаких нет. Да он бы и не стал л слать этого в силу убеждений. Вор – он и есть вор.
– Обещать ничего не буду, но понять меня вы должны правильно. Разразится свара, плохо будет всем. Русские?
– Крещеные, – за всех ответил авторитет рядом с ним. – Сомневаться не моги.
– Тогда помогите. Желающих спровоцировать бузу много. ОМОН делить на своих и чужих не станет. И не от имени начальства прошу, от себя лично.
Повисла тишина, лишь крупные капли дождя срывались с веток сырых деревьев и стучали о волговский капот.
«Сделаем, брат», – прозвучало в голове Судских, прежде чем оп услышат ответ:
– Сделаем, брат,
– А что, совсем хреново с нашим заливным атаманом, если генералы с ворами беседуют? – спросили с заднего сиденья.
Не оборачиваясь, Судских ответил:
– Рели в Москве случится провокация и прольется кровь, начнется Третья мировая война. С Югославии.
Такого ответа он сам от себя не ожидал, тем более собеседник; и тон. каким это было сказано, убеждал чище трепки. плача или молитвы. Тяжело стучали капли о капот.
«Не дай Бог», – подумал Судских, и трое мужиков в возрасте смиренно повторили в лад:
– Не дай Бог.
Так и закончилась встреча без долгих слов. Теперь, подъезжая к Ясеневу, Судских пересмотрел события с другой стороны: мир подошел к критической отметке, и события в Москве могли аукнуться и Косове. В Москве смута, руки развязаны.
Этот нагорный край оставался бельмом на глазу неприметных властителей. Не королей и президентов, царей и премьеров, а князей подземелий, где копятся мировые богатства. Так началась Первая мировая – в Болгарии пискнул новорожденный фашизм. В разные времена Балканское взгорье бередило сознание тех, кто считал всю планету своей вотчиной. В тгом месте Змей никак не мог схватить кончик своего хвоста, не moiзакольцевать удушающих объятий и покончить с миром. Па Балканах, на возлюбленной каменистой земле Святослава, выжили пра– ^ вославиыс. те самые, кому пе замутил посланник новой • веры светлую песню славянских таинств. Шли годы, а властители тьмы никак не могли помочь всемирному Змею отворить зловредную пасть. Нету.смычки, хоть наращивай Змея, хоть выращивай другого. Хотелось бы вырастить другого, только время ушло безвозвратно. Загадили планету, ушла разумность, воцарилась суета, счет пошел на космические секунды от последнего малого к нулю...
Сербия. Серебро Божьих заповедей.
Стала подкрадываться ласковая дрема. Раз меж и в пеки, Судских посмотрел на наручные часы. 11ятый час утра, спящие дома, холодок предутренней поры, зябкая листва деревьев.
– Знаешь что, – повернул голову к водителю Сул– ских. – А закинь-ка ты меня домой. Невыспавшийся генерал хуже горькой редьки. А если долго не появляться на глаза любимой женушке, 1ыаиета может дать трещину.
– Ну да! – ноддержа! весело шутку водитель. – По себе знаю!
– Истинно, – подтвердил Судских. – Давным-давно из-за этого взорвалась планета Рус в созвездии Ориона.
«Болтаешь много!» – услышал Судских.Голос. Не сердитый, однако, будто шлепнула родительская рука легонько и велели сейчас же спать.
• Сладко облапила дрема.
3-18
Судских едва успел выспаться, сели считать, что за три часа сна человек успевает восстановить умственную и мышечную энергию. Разбудил его незнакомый голос, звучащий как из газика: жена поднесла трубку к самому его уху, и Судских воспринимал голос продолжением сна. Ему выговаривали за некую провинность и грозили отправить домой раньше срока. Вроде пионервожатый выговаривал. Само по себе не бог весть какое наказание, в городе для мальчишки развлечений хватает, только вот мать опечалится: пока оп в лагере на все три смены, она отдыхает от постоянных домашних забот.
– Сынок, ты уж пожалей меня, – донесся се просящий голос, а пионервожатый долдонил и распекал Игорька с прежним рвением.
– Повторите, не понял, – стряхнув остатки сна. старался вникнуть в суть речи говорившего Судских.
– >1 твержу вам минут пять, – назидательно сказал говоривший, – вам надлежит прибыть послезавтра к одиннадцати часам в Кремль. Здание администрации президента, подъезд номер семь. Пропуск вам заказан. Вы должны быть одеты по всей форме, дтя такого случая штатская одежда не годится. Теперь вы все поняли?
– Так точно! – гаркнул Судских и зевнул. Не очень– то его взволновал наставительный голос кремлевского чиновника. В Кремле не убеждают, в Кремле назидают.
Теперь самое время подумать, зачем оп понадобился там. Ночное происшествие вряд ли заинтересовало президента хотя бы потому, что пульс страны сместился уже в другое здание и весь персонал президентской администрации напоминает команду корабля без спасательных шлюпок, а кидаться в холодную воду еше не хочется. Команда ежится под дождичком, капитан не просыхает, зябко и неуютно.
Девять часов утра. Из управления ни одного звонка, а это лучший показатель работы персонала, служба оглажена. Притом его вызывают на послезавтра. Л сегодня день, к которому многие, если не вес, готовились целый год, ~ акция протеста. Ельцина долой, курс долой, вообше все долой, а зарплату вынь и положь. Готовились тщательно. Л что такое тщательность? Можно и так: тщательно полируется предмет, а получилась дырка... Зависит от полировщика и политуры. Еще от температуры. Г.ше от нро– филактуры, комендатур)»!, кандидатуры...
Всякие необязательные сентенции лезли в голову, пока Судских мылся, брился и собирался на службу. Никакой озабоченности. По обыкновению из дома он никаких разговоров не вел, кроме связи «Че», даже заведомо экстраординарных, зато из Ясенева сразу позвонил Воливачу.
