Текст книги "Набат-3"
Автор книги: Александр Гера
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)
– Впечатляет, – улыбнулся Судских. – Наверное, вы и бизнес делаете с нашей страной?
Зачем? Это неинтересно, этим занимаются мои люди, у меня другие задачи. Но интерес к России у меня есть, был и будет. Об этом мы еше поговорим.
С террасы открывался великолепный вид на японский садик, от пруда веяло прохладой, умирот воряла тишина и неслышный полет стрекоз. Не верилось, что с той стороны дома, в каких-то ста шагах. Тихий океан, могучий и говорливый.
– Это место для меня – урамото, тыльная сторона, как Японское море для Японии, а там, – махнул Тамура за спину, – мимото, лицевая сторона. Мои хлопоты, мое неспокойствие. Вам нравится здесь? поймал он блаженную улыбку па лицу гостя.
– Очень...
– Вот и отдыхайте. Мне кажется, нам будет о чем говорить.
– К сожалению, я не знаю японского языка. Удобно ли вам будет говорить со мной в подкрасогы?
– Как вы сказали? – переспросил Тамура и даже приблизил к Судских ухо. – В подкрасогы? Удивительно метко! Понял. Вы правы: журавлиную песню могут нести только журавлиные крылья. Или, может, лебединые? – посмотрел он с хитрецой.
– Возможно, – кратко ответил Судских.
Внесли:чайные принадлежности, слуги налили чай. Та
мура и Судских обтерлись влажными горячими полотенцами, и разговор продолжился.
– Как мне доложили, переговоры вы провели успешно, и даже более чем.. Ваш хозяин останется довольным.
– У меня нет хозяина. вежливо ответил Судских. – Кроме Бога.
– Тогда ваш Бог будет доволен, – не моргнув глазом ответил Тамура. – И вы правильно сделали, напомнив о нем. Бог един. Правильно, господин Судских?
– Без сомнений, – поклонился гость.
– Понимаете, я сейчас объясню, сколь важен для меня ваш визит, и вообще я рад вашему приезду в Японию. Клянусь, в середине августа я собирался посетить Россию и разыскать вас. Не верите? Скажу для начала, что за вашими переговорами стоял я. Они прошли успешно. Понимаю, как трудно вашему другу, как стараются загнать его в угол противники, но есть весы, которые нельзя перевесить тяжестью денег. В таком случае именно вы можете помочь мне. Надеюсь, успешные переговоры станут весомым авансом, чтобы высказать мою просьбу.
Судских ничего не спросил, ожидая самой просьбы. Несмотря па выгодный договор, увозимый Судских из Японии, прессинг Тамурм настораживал: бесплатный сыр только в мышеловке. Не очень приятно стало Судских в очаровательном месте.
Не дождавшись вопроса, хозяин заговорил сам:
– Меня мало интересуют деньги и богатство как таковое. Мой концерн работает подобно вечному двигателю, его даже остановить невозможно. Однако я стар, и хотелось бы оставить после себя подлинно добрую память. Кто мы – финансисты и магнаты? Воры. Обманщики и разбойники. Мы подобны кровососущим тварям, и меценатство лишь малая толика добра, способного отдалить от пас людское отвращение. Как сказано в Писании, богатому легче пройти сквозь игольное ушко, чем попасть в рай. Я много раз проходил сквозь игольное ушко. Ха-ха!..
«Что это он так долю подбирается к своей просьбе? – недоумевал Судских. – Крутит, крутит...» Но, зная восточное гостеприимство, он помалкивал, сохраняя мину заинтересованности монологом хозяина.
Как ни старались Дюпоны и Морганы, Рокфеллеры и Форды облагородиться, они больше слышали проклятии, чем благодарности людей. Альфред Нобель, Крупп– старший, Андрей Сахаров, Вернер фон Браун л и вообще дьяволы во плоти, нимба над ними не появится в любом случае. Их дела разрушали планету, спасать ее они не удосужились.
«Последует наконец главная тема?» терпел Судских.
– Я – другое дело.
«Слава те Господи!»
– Я все свои богатства употребляю па излечение планеты и не финансирую вредные производства. Двадцать лет назад в Токио невозможно было дышать без респиратора, пить воду из-под крана считалось медленной смертью. Благодаря моим очистным сооружениям, чистому производству Япония стала тем, чем была до прихода европейцев.
«Возможно, – отметил Судских, – но вредные производства перенесли в другие страны. И что дальше?»
Уверяю вас, усмехнулся Тамура, будто читая мысли Судских, – в третьих странах экология сохранена. Не хотите за мои же деньги наладить очистку, не получите выгодный контракт. Ха-ха. Теперь я хочу взяться за второй пояс экологической чистоты. За Китай, Индию, Россию. Одним махом земной шар не поднять.
«Ну давай-давай!»
– Мой выбор пал на Россию. И сначала надо спасти Сибирь. Ее зеленые легкие пока дышат естественно, природные условия позволяют обойтись без многих затрат, и экологическая зашита Сибири позволит мне вложить средства в этот проект без опасений, что их растащат ваши алчные чиновники. Пославший вас человек уже осознал, как самые благородные намерения мостят дорогу в ад. «Дснсг-дснег-денег!» – вопят вокруг, а я предлагаю только оплачиваемую работу-работу-работу. Вывоз топляка прибыльное дело, вывоз отходов тяжелого производства – чистые деньги. Дома дня переселенцев, возделывание пустошей, отхожие промыслы – как лекарство от алкоголизма.
– Вы считаете, – подал голое Судских, – возможно спасти почти спившуюся Россию таким способом?
– Уверен. Только за всю Россию я не ответчик. Начнем с Сибири. Народ там не так развратен. Вы можете приводить любые доводы, но я прочно уверен, что пьют в России от безысходности И в Сибири мне проще начинать. Ваш губернатор для меня надежный союзник, не даст всякий раз потрошить свой карман московским продажным чиновникам.
– Ох, трудно. Эти влазяг куда угодно...
И даже без мыла кое-куда. Ха-ха!.. Только в мой карман им не забраться, в мои тылы им даже с мылом не всунуться. Я обезопасил себя. Во первых, я даю средства на экологическую программу, а она не облагается налогами и отчислениями. Отходы – это отходы, а не товар. Недоглядели ваши законодатели, как тот римский император, сказавший, что деньги не пахнут. Во-вторых, я не финансирую основных предприятий, только переработку. И как тут у меня выудить хоть копейку?
– Наши постараются, – усмехнулся Судских. – У нас со злорадством уничтожат зажиточного фермера, чем будут тратиться на свое хозяйство по соседству. Такие вещи лучше обсуждать с губернатором, я всего лишь посредник, – напомнил Судских.
– Нет. генерал, – нажал голосом Тамура. – Технари пусть останутся технарями, финансисты – финансистами, а мне важно запастись вашей поддержкой. Вы посредник с Богом.
Концовка изумила Судских. Что может знать о нем этот японец? Всемогущий – да, но не всеведущий.
– Вы удивлены? – спросил Тамура хитро.
– Не взял бы на себя такую честь. С чего вы взяли?
– Мой сын – известный сейсмолог. Он запомнил пас с тех времен, когда вы трудились в каком-то глупом НИИ. Это ваше?
Тамура достал из-за спины брошюрку в выцветшем бумажном переплете и протянул Судских. Да, это был его труд, дипломная работа, какой, к сожалению, даже у него не осталось. Когда-то брошюра легла в основу его кандидатской диссертации. Боже мой, как же давно это было, как верилось тогда в светлые горизонты! Да, он это написал! Когда деревья были большими...
– «Влияние биосферы на психофизические проблемы человека», – процитировал Тамура. – Как объяснил мне сын, ваш ровесник, этот труд в какой-то мере компиляция разработок Вернадского и Фсхпсра. с очень большой аккуратностью – Фрейда, но заслуживает самого тщательного внимания. Сами того не ведая, вы подняли целый пласт недоступного прежде. В вашей стране брежневской эпохи он остался незамеченным, а у нас мой сын благодаря вам открыл закон колебательных процессов в биосфере и управления ими. Вы думаете, мы не знаем о грядущем землетрясении в Токио? Знаем. И спокойны. Потому что готовы отразить его. Вопрос в другом – куда упадет отраженный луч. Скажу больше: сын говорил, благодаря этому закону можно перенацеливать баллистические ракеты и даже возвращать их агрессору.
– Фантастика! – похвалил Судских. Вспомнилось прожитое в будущем, когда в Риме остановилась на полчаса жизнь...
– Вы считаете? – не поверил Тамура. – Для вас это реально. Только не отпирайтесь. Иначе бы я не стал тратиться на оздоровление Сибири.
Вы несколько заблуждаетесь насчет моих возможностей, – нахмурился Судских. – Но если вы сами обладаете сверхчеловеческими возможностями, почему же не остановили падение иены?
– Э, дорогой генерал, это отдельный разговор. Скажу только: это я спровоцировал падение иены ради жизни, так сказать, на земле. И сугубо благодаря вам. Тамура сделал поклон.
«Осталось потребовать гонорар, – нахмурившись, подумал Судских, хотя зависти не испытывал и лопухом себя не чувствовал. – В конце концов, ради чего я здесь?»
– Вернемся к бытию, вроде бы спохватился Тамура и подлил гостю чаю. – Мой сын, он обязательно будет к обеду, часто спрашивал, где вы и что с вами. Это большой человек, часто напоминал он, ему надо помогать. У меня в компании даже отдел есть, он наблюдает за вашими перемещениями. – не без самодовольства сказал Тамура. – Сын очень сожалел, когда вы оставили научную работу и перешли в органы, более того, в самую засекреченную структуру. Не сердитесь, но тот, кто переманил вас, хитрый человек. Догадываюсь, какими проблемами вы там занимались, но это не мое дело. Зато ваши последние злоключения – это не только мое дело. Ваше государство агонизирует, дьявол сжирает души ваших лидеров, они изолгались и готовы уничтожить все, что еше подает признаки жизни. И вас в том числе. Но Россия – страна– феникс, убить ее невозможно, скорее мир погибнет. И Япония в том числе. подчеркнул Тамура. – >1 прошу вашей помощи, – глубоко поклонился он.
«Ну наворочал! – не знал, как поступить, Судских. – Не хочет ли он усадить меня за научные проблемы прямо в Японии? Нет, поезд ушел... И потом... Откуда такая уверенность в моем предназначен и и?»
– Почему вы решили, что я спаситель мира и Японии?
– Я этого не говорил, – поджал губы Тамура. – Я только просил вашей помощи, чтобы этого не случилось.
– В чем она выражается? – не утерпел Судских.
– Кажется, я утомил вас длинными монологами, – посмотрел на Судских хозяин без прежнего самодовольства. и тот ощутил внутренний стыд: японцы очень чувствительны к торопливости. Вида не подадут, но обиду затаят.
– Уважаемый господин Тамура, мне хотелось бы задать вам множество встречных вопросов, и только знание ваших прекрасных обычаев закрывает мой рот на замок. Не корите меня, – запустил отменного леща Судских. – Не так часто можно послушать живую энциклопедию чтимой мною страны.
Судских отвесил не менее глубокий поклон, и судя по хозяину, польщенному цветастой фразой, он принял гостя за ровню.
– Тогда я обязан расширить рамки моего рассказа. Иначе просьба о помощи не воспламенит ваше сердце.
Обмен глубокими поклонами. Речь хозяина потекла дальше, начинался рассказ на японском языке с обязательного присловья: «Арухи, томодачи томо ни...»[1]
– Ой, извините! – спохватился Тамура и уже серьезно приступил к рассказу. – Однажды с моим товарищем, бароном Коигадой... – Он опять смолк и, не найдя усмешки Судских, извинился. – Вот ведь трудно... Пожалуй, начну с предыстории. В пантеоне японских богов еегь один необычный. Бог ветра. В мировой истории он известен как Ветер богов, камикадзе. Это общеизвестный факт, когда монгольский хан Хубилай в тринадцатом веке захватил Пекин и намеревался захватить Японию. Налетевший ураган разметал и разбил в щепки его флотилию, и больше уже Хубилай не строил планов высадиться на Акицу[2]. Исследуя факты, мой сын обратил внимание, что в пору правления императора Сэйко в 606 году произошел любопытнейший случай. Казна была пуста, и микадо просил богов помочь ему, обещая за помощь вверить сына служению не мечу, а книгам. На следующее утро множество монет чистейшего золота и неизвестной чеканки упало на императорский дворец. Как вы знаете, Япония бедна полезными ископаемыми, очень незначительно золота добывали на острове Сало, и этот дар небес был поистине божественным. Именно тогда, а не 666 лет спустя, появился термин «божественный ветер», микадо исполнил клятву и велел сыну Сетоку Тайси посвятить себя служению культуре. Принц трижды посещал Китай и, воцарившись на престол, отправил в Поднебесную и свою дочь, принцессу Опопоимоко, в китайские провинции, где та знакомилась с наукой и культурой древности. С ее возвращением в Японии началась реформа Кэндзуйси, приведшая к обшей реформе Тай хоре, сделавшей страну подлинным государством, а сам Сетоку Тайси особо почитаем в Японии...
Но была еще одна интересная дата в истории Японии. Сын раскопал древнюю легенду, где говорится, что сильный ветер в давние времена обрушил на побережье у нынешней Осаки крупный белый град. Он растаял, низины заполнились водой, и однажды поутру люди увидели под водой зеленые росточки. Так японцы познакомились с рисом. Счисления показали, что случилось это в 60 году до пашей эры. Одним словом, каждые 666 лет Японию посещает Бог ветра. Благодаря ему всякий раз она получает необычный дар. Вы заметили эту закономерность?
– Да, – кивнул Судских и поспешил с вопросом: – Почему же ничего примечательного не случилось в 1.938 году?
– Случилось, – назидательно произнес хозяин. – Возможно, для остального мира это событие не имело большого значения, а для Японии – да. Мой друг, барон Ко– итада Котэн, представитель древнейшего самурайского рода, закончил военную академию годом раньше меня и получил назначение в экспедиционный корпус, который высадился в Китае в 1937 году после событ ий у моста Марко
Поло. Через год с ним приключилось странное событие. Его рота совершала скорый марш па территории противника в провинции Чэнду с секретным заданием. Ему вменялось разыскать древние книги. Сам город Чэнду расположен на берегу реки Миньцзян, а библиотеку древнейших книг китайцы прятали в горном монастыре Хэ. Солдаты Когэна скрытно облазили окрестности монастыря, по безрезультатно. Тогда Коган велел роте возвращат ься, решив в одиночку продолжить, поиски. На седьмой день его одиночества верховой ветер неожиданно подхватил его и понес над землей. Когэн потерял сознание и пришел rсебя, очнувшись у подножия отвесной скалы, гусю поросшей бамбуком и маньчжурской аралией, которая в тех местах не встречается. Было очень холодно, и Когэн разыскал пешеру, залез внутрь и, согревшись, уснул. Проснувшись, он увидел при свете дня, что попал в искусственное хранилище. Соорудив факел, Koioiiобследовал его. Нашел дверь... Внутри его ждали древние свитки, многие из которых датировались двадцатым и даже тридцатым веком до нашей эры, притом летосчисление велось по арийской системе. Написаны они были на непонятном языке, частично снабжены иероглифами.
Унести это богатство одному невозможно, и Когэн, имея при себе тугиечницу, сделал на теле татуировку, скопировав ряд текстов седьмого тысячелетия. 1 Iotomбыл обратный путь, Коюн попал к хунхузам, семь лет пребывал у них на положении раба, бежал из плена и угодил под наступление вашей армии. Тогда-то мы встретились, и он рассказал мне эту удивительную историю.
Мы оба попали в Сибирь. На берегах Котуя рубили лес. В часы отдыха Когэн вел расшифровку текстов на своем теле, я помогал ему. В академии мы оба заканчивали спецкурс по шифрам и дешифровке, поэтому докопались до этих текстов. И насколько же было отрадно уз– мать, что речь там шла о Японских островах! Это похоже на сказочную удачу.
Накануне освобождения наш взвод послали на дальнюю делянку штабелевать срубленный лес для весеннего сплава. Сами понимаете, как трудно приходилось в сибирском плену японцам. Мы дико мерзли, а морозы в тех краях за сорок, мы умирали пачками. В тот день повалил обильный снег, и мы решили вернуться на базу. Я и Когэн заблудились, стали искать убежища, чтобы спрятаться от сильной метели. Когэн заболел. Больше суток он метался в бреду, и я ничем не мог помочь товарищу. Умирая, он просил скопировать нерасшифрованный текст с его тела и сберечь его для Японии. Но как? Переписывать нечем, карандашей нам не давали, тогда я топором стал высекать па стене нашего убежища знаки. Окончив работу, я оставил Когэна в этой пещере и разыскал дорогу к нашему лагерю...
Там нас посчитали погибшими, а на следующий день началось освобождение. О поисках Когэна не было и речи. Нас погрузили в теплушки и повезли в Находку. Я горько плакал всю дорогу...
С тех пор я много раз хотел попасть в Советский Союз, побывал в Иркутске и Красноярске, но получить разрешение па поиск останков моего товарища не смог. И до сих пор не могу – закрытая, отвечают, зона. Вот и коней моего рассказа с просьбой – помочь мне в розысках. Сын поведал, что Когэн наткнулся на что-то вроде дневника космических пришельцев, которые избрали местом посадки Японские острова. Это не все: текст, который мы с Когэ– ном освоили, гласил о задании кому-то ликвидировать посадочную площадку через 14 по 666 мер, и, перемножив эти цифры, согласно арийскому летосчислению, получается 1998 год от Рождества Христова. Сын подтвердил наши догадки.
Л что известно о книгах из пещеры возле Чэнду? с участием спросил Судских.
– Я наводил справки. Хунхузы Чан Кайши нашли их, а хунвэйбины Мао Цзедуна сожгли, – с горечью сказал Тамура. – Вот и выхолит, в живых осталась только моя наскальная запись. Когэн говорил мне, что свиток тот был из необычной бумаги, удивительно эластичной и прочной, но разве остановило это варваров? Видать, в разные времена по-разному понимают культурную революцию. Предки насыщаются культурой, детки очищаются от нее. Мы вырождаемся. И даже если случится землетрясение в Токио, если вообще свершится глобальный катаклизм, я сочту это наказанием Божьим и приму покорно...
Судских было больно смотреть на осунувшегося старика, который буквально полчаса назад сохранял достоинство властелина. Было больно за Тамуру и за многие варварства, к которым он не имел отношения.
– Сделаю все, что смогу, – с поклоном твердо ответил он.– В случае успеха первым получите сообщение вы.
– Верю вам, – ответно склонил голову Тамура.
Когда он выпрямился, перед Судских сидел прежний
Тамура, хозяин положения. Он хлопнул в ладоши и осведомился у явившегося слуги: приехал ли сын?
– Да, хозяин, – ответгш слуга с глубоким поклоном. – Он уже час смиренно дожидается окончания вашей беседы.
– О! Что это я заболтался? Простите меня, – приложил он руку к груди. – Пойдемте обедать, там и познакомитесь...
3-15
193
Созерцание гор убаюкивало до такой степени, что Олег Янович ощущал себя младенцем в просторной колыбели. Чистый воздух, ласкающие лучи солнца и стерильная белизна снега на окружающих вершинах излечивали его лучше самых высоких светил. Светила стоили дорого, и это
7 Зак. 304S
раздражало, а кто возражает против бесплатного лечения, к тому же целебного?
В бытность свою завотделом ЦК он познал это прекрасное чувство вседозволенности, когда не надо платить по счетам, не пересчитывать рубли в кармане, проезжать всегда и везде, не ощущать уз с быдлом, снующим по тротуарам с удрученными физиями в поисках хлеба днем и зрелищ вечером. У Олега Яновича и кошелька-то не было; как-то во Франции он с удивлением разглядывал родную двадцати копеечную монету1: даже зарплатой целиком распоряжалась супруга, а сам он был небожителем. Все эти раздражающие глупости о каких-то яровых, о выщелачивании почв, дождях и засухе не вовремя касались многочисленного штата помощников, которым еше карабкаться и карабкаться до его высоты. Их дело телячье, его – пастушье.
Один из немногих в горбачевском окружении он осознал свою причастность к вершителям судеб, а не к мышиной возне вокруг хлеба насущного. Кто хочет, тот найдет и хлеб и масло на хлеб, его заботы круче – дать этот хлеб или не дать. Его дело – думать за остальных.
И все же сейчас, вблизи величественных вершин Альп, в добровольной, если так выразиться, эмиграции думалось намного чище и просторнее, чем в оставленной тесной России, в частоколе березовых стволов па госдаче. Он и сам был пленником системы, которой служил, и мучился, вынашивая мысли. Ленин умно оценил прелести швейцарских свобод, предпочитая рассуждать о России не в России*
С открытой террасы замка, его нынешнего жилища, открывался упоительный вид на горные вершины, творение Божьих рук, чашечка кофе перед ним со струйкой ароматного тепла, маленький такой дымок вулканчика, и сам здесь с мыслями повелителя.
Когда партия уходила в подполье, он уже не был тем восторженным комсомольцем, каким начинал карьеру.
Спору нет, восторг был наигранным, сценой районного масштаба, и годился только для этой игры. Едва он переступил порог обкома, в нем и следа не осталось от цепочки: именно так положено по сценарию. Свою девственность он разменял на партбилет и в обкомовских коридорах он мог позволить себе маску в лучшем случае содержательницы притона дчя дорогих клиентов. Политика проституция, идеология – маруха проституток. Многие ', коллеги разницы не учли и припозднились сменить древнейшую профессию, а до чего же трудно обслуживать строптивых клиентов в старости. Они там, а он здесь, из Швейцарии поучает Зюгановых и строевых. Мойте дряблые задницы, господа давалки, ваше желание стать ахалтекинцами все вышло, пора и честь знать, осталось невостребованным из-за элементарного незнания географии духа, ибо ахалтекинцев разводят в других условиях, а ахал– касские ишаки годны именно дчя русского бездорожья. 13перед, лопоухие!
Олег Янович не случайно увязывал скакунов, ишаков и Россию. Конечно, куда как возвышенно размышлять в близости от белых пиков, но с утра его посетил горец из России с сообщением о подготовленной операции или акции, Боге ней, неповиновения. Олег Янович дал «добро» и теперь выстраивал ходы своего доклада перед остальными олигархами зарубежного руководства партии и страны.
Прежде всего эмиссар ретивого генерала посетил инкогнито Японию, и, судя по всему, не зря. Аудиенцию имел не как придурковатый Сирожа у экс-премьера, а у. властительного Хисао 'Тамуры и был обласкан им. Красноярский губернатор обставил политических воробьишек из еврейских местечек, любителей поклевать житного за счет мытного. Если дчя генерала закрыли окно в Европу, он прорубил дверь в Азию. Березово для этого Александра не состоялось. Березовский зря старался. Это опасно и для руководства здесь – и для партии там.
Во-вторых, набивший оскомину генерал Судских, несмотря на несносный характер красноярского губернатора, нашел с ним язык, а ставка делалась именно на разницу духовного потенциала. Такое сближение совсем опасно. Разгром уникального УСИ, посулы националам и лаже насильственный захват Судских ничего педали. Деньги вбиты немалые, а шляпки гвоздей торчат.
В-третьих, не менее дорогостоящая подкормка церкви осталась бесполезной. Упрямый клир не поддержан кампании торжественного захоронения останков последнего царя, не вдохновил верующих, и отвлекающий маневр пошел прахом.
В-четвертых, еврейское окружение самозванца Борис– ки и свои тупые стяжатели распоясались настолько, что встревожилась царица и палочка-выручалочка еврейского вопроса вот-вот выпадет из рук дирижера, тогда в урочный час не сыграть симфонии Длинных ножей. Пробка выскочит раньше, джинн из бутылки выйдет слабым, а бить бутылками но головам на глазах остального мира – это старый Хэллоуин и новый холокост.
Выводы? Завтра он предложит план обуздания ситуации. С японцами можно решить вопрос прежним способом: клятвенно пообещать им Курильские острова взамен невмешательства во внутреннюю российскую политику и разобраться наконец с Судских. В Думу избрать, киллеро– вать, но убрать. Церкви пригрозить всенародным посрамлением за подпольную коммерцию, чтобы несносный клир не испортил планов на двухтысячный год. Массовое заселение хлебных местечек евреями временно прекратить и подготовить грандиозный скандал с участием «рыжей команды». Итак, ему есть что сказать товарищам по партии. Олег Янович нажал пипку звонка вызова перед собой. На террасе появился... Кто же это появился в прилично сшитом костюме, каких сам он не нашивал, будучи в таком звании? Лакей не лакей, охранник не охранник, из быв– тих гэбистов – появился перед ним гибрид, урод рода человеческого, порожденный коммунистической системой. А ведь он опасен, как опасен любой мутант...
– Послушай, любезный, – обратился к нему Олег Янович. – Поезжай в «Рюль» и привези человека к пяти часам. Возьми синий «вольво». Ровно в пять я спущусь вниз. Вели подготовить белый «мерседес». Проводив гостя, я поеду к массажисту. Ясно?
– Так точно, Олег Янович.
Он очень любил автомобили, водил их с упоением, но строго в урочные часы, по отмеченным трассам, как на верховой прогулке. В любом другом случае он за руль не садился и не одобрял Брежнева, кому был обязан своей карьерой. Можно владеть конюшней скакунов, но до ишака не опускаться. Дня этою есть такие – проводил он взглядом уходящий гибрид лакея с полковником.
Еше он подумал, что пора дать гибриду замену и отправить в Россию. Виктору Воливачу нужны люди, которые мало говорят и с намека понимают, с кем говорить нечего.
До грех часов Олег Янович, как обычно, лупил мячи на теннисном корте, до четырех сыграл три положенных сета не то с Канельниковым, не то с Кафельниковым, но с мастером, потом принимал ванну и без одной минуты пять спустился вниз.
Из предусмотрительно распахнутой дверцы «мерседеса» выглядывала учтивая физиономия связного из России. Олег Янович неторопливо разместился на противоположном сиденье, поднял стеклянную перегородку между салоном и водителем, после чего повернул голову к связному и поздоровался с ним./
Пе каждому доверялось общаться с этим скрытным человеком.
– Полетите сегодня, день отдыха используете в следующий раз, – начал инструктаж ОлегЯнович. Мощ" * машина спускалась по серпантину подъездной дороги. – Первым делом передайте Воливачу, что его отпуск затянулся. Пора подключать чешского ястреба, чтобы он намекнул нашему балбесу не заигрываться в паря-батюшку, ему такой воли не давали. Иначе у его дочери появятся крупные проблемы. Ей и без тою придется возвращать в казну шестнадцать миллионов долларов. Таким образом, Вите пора брать бразды правления, показать наконец зубы. Мальчика дня битья Сирожу пора в отставку. Обычная рокировка. Мы так и располагали: пусть Сирожа наделает глупостей, зато у Виктора появится возможность маневра. И больше ни одного еврея в руководство. Дальше: наш строптивец в полосе повышенного внимания, поэтому Судских удалить от пего любыми способами... Кого это он сам себе напоминает? Ах, Бормана из кино...
Теперь задание непосредственно для вашего шефа. Что– то Воливач церковных мышей перестал ловить. Пусть даст поговорить о сектантах, о иеговистах, например, одновременно пусть сведется с отцом Кириллом, постращает его. Чтобы шел на крестный ход не с хоругвями, а под нашим знаменем. Иначе свобода сектантам будет делом решенным и церковная кружка недосчитается многих пожертвований. Вопросы?
– Олег Янович, шеф переживал, не пора ли дать волю казакам? Очень спрашивал... – мял ладони связной.
– С какой стати? – повернул к нему недоуменное лицо Олег Янович. – Никогда и ни под каким видом. Лужков их прикормил, пусть он и носится как черт с писаной торбой. Пусть Витя спросит у него, где он казачество видит? Если бы оно было, не появились бы тогда самозваные атаманы. Пусть играют свои опереточные кальмануш– ки, а «Калашниковы» для других. Кстати, пусть Виктор передаст привет Буйнову. Обещанные деньги перечислим в сентябре. Завтра я лечу в Аргентину.
За неторопливым инструктажем «мерседес» пробежал путь до аэроплощадки. Не выходя из салона, Олег Янович попрощался со связным и велел водителю уезжать. F.ro личный «Ьичкрафт Ьонанз» взял курс на Цюрих, а Олег Янович поехал в массажный салон.
Он вполне мог держать массажиста в свите, но посещение салона было традицией среди эмиграционной аристократии. Ходить гуда Олег Янович не любил, однако положение обязывало быть респектабельным джентльменом. Не раздражать власти кантона, не лишать русскую колонию возможности посплетничать, дня чего нора навестить квазилюбовиицу. Олег Янович не изменял жене и своим принципам. Платных тел он терпеть не мог, а на любовь времени не хватало. И незачем забивать голову плотскими утехами. Он предпочитал жить не по Фрейду, а доведись жене прервать исполнение супружеских обязанностей, перенял бы метод Канта. До этого пока не дошло, а респектабельный джентльмен обязан иметь любовницу. Не Россия.
Его мифическая любовница сотрудничала с МОССАДом, но еще вначале их связи они договорились, что он будет ей платить в два раза больше, а она писать донесения под его диктовку. Пусть хоть на люстре они сношаются в ее опусах!
В массажном салоне он не увидел новых лиц. Это давно стадо вниманием секретных служб. Израильских – безо всякого, ЦРУ – само собой, швейцарских – на всякий случай. Они не конкурировали, их правительства разумно полагали, ч то когда-то эти перелетные птицы стронутся в обратный путь, а с чем именно – это особо важно. Отток капиталов из любой страны сказывается болезненно на политиках.
Больше всего коробило Олега Яновича появление в салоне не заезжих воров истинных, а выпендрежников, с массивными перстнями и цепями, с походкой вседозволенности, властелинов или их попутчиц, разжиревших на дармовых деликатесах. Ладно бы выпендрежники, так их жирные тетки недвусмысленно строили ему глазки! Гадость какая...
Он не любил задерживаться в салоне. Бассейн, массаж, маникюр, пара фраз с кем-либо и отбытие; ужин в ресторане с любовницей, посещение ее квартиры и к полуночи возвращение домой, к своим пенатам. Жена не докучала расспросами, дочь наезжала раз в год из Франции показать внуков. Ее мужа, вице-президента итальянского банка, он видел чаше, поскольку финансовые проблемы возникают чаще, чем внуки.
Итальянская ветвь питала разномастную команду соратников и сочувствующих захребетников. Олег Янович сначала вывел Паоло Васина в вице-президенты, а потом женил на дочери. Паоло был не отеи его внукам, а Васин по матери. 'Га – из отщепенок-проституток. Надо же: синьора Васина... С: зятем он виделся вчера, оговорили схему транша из Аргентины. Завтра ему лететь к тамошним товарищам. Не сказать, что Олег Янович любил слушать их рассуждения о будущем России, о новом порядке, о мести за отчуждение коммунистов. Чепуха. Че-пу-ха! Ему нужна территория дтя империи. Которая уже не развалится.
Выходя из салона, он буквально столкнулся с незнакомой личностью. Да – русский из новых, да – не его круга, но взгляд осмысленный, как у мудрого палача. Слишком осмысленный для нового русского и стилизован под него тщательно. Кто? В ФСБ в голову не придет столь тщательно экипировать посланца, а УСИ с его помощью разгромлено. Это по чью же голову?
