Текст книги "Призвание варяга (von Benckendorff)"

Автор книги: Александр Башкуев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 64 страниц)

Ни один из них в голову взять не мог – перейти в чем-то путь "Нэпи", или – нарочно ему насолить. В сем они выгодно отличались от тех же Романовых. Но что вы хотите – это же корсиканцы!

Поэтому сам Наполеон искренне любил своих братцев и всячески баловал их, а если ему и приходилось цыкнуть на все на их безобразия, то императорский гнев был весьма быстротечен и потом он – сам же одаривал самих провинившихся. Эти вполне взрослые люди по-детски переживали от того, что вызвали малейшее неудовольствие их повелителя!

О чем же мы говорили? Есть поговорка, – "коль собираются немцы – весь разговор у них "о трех К": "Kaiser, Krieg, Kanonen". В русской же армии про три "П": "про Престол, про… милых дам и про Похмелье".

Моя беседа с сей "Корсой" шла скорей "на русский манер, чем немецкий". (Думаю, что из того у русской культуры больше "сродство" с галльскими образцами, нежели чем – германскими.)

Отсюда уж – извините, что не стану передавать ее. Скажу лишь, что через четверть часа мы так смеялись и громко шутили, что нас просили – отойти дальше, а то – дамы кругом.

А надо сказать, что вечер был – не из самых обычных, но и не из знаменательных. Что-то вроде именин то ли – камеристки мадам Жозефины, то ли – ее любимой собачки. Короче, – набежало много странного люда, а танцев не было, так что "подержаться за дам" не представлялось возможным и мы тут же ретировались в тихую комнатку, где и оприходовали – одну бутылочку. Другую. Третью. Десятую…

Вообразите себе, – к нам приходил "Сам" (sic!) (а остальных мы выкидывали взашей из нашей казармы!) и сказал, что мы не в казарме и нельзя так орать, ржать и ругаться, – "сама" Жозефина весьма расстроена. Мы тут же побожились, что больше не будем, налили Государю и принудили его выпить. Он обещал, что как только "закончит", – сразу вернется, а мы дали Слово утихнуть.

Первые полчаса мы шикали друг на друга и прижимали пальцы к губам, опрокидывая одну за другой, но потом – ясное дело – наше внимание отвлеклось на иное. Император уже не явился, – ему невозможно было оставить гостей, а насчет нас он, видно, махнул рукой, – такому горю слезами не помочь!

К утру мы все были в состоянии совершенно амикошонском и мои новые друзья звали меня исключительно – "Алессандро", а я их – "Карло", "Лючано", "Джузеппе", "Джеронимо" и "Луижди" – был действительно важный праздник, так что – стая слетелась в кучу.

На другой день после похмелья в мою дверь стал молотиться беспутный "Карло". Он был не брат, но – племянник Антихриста, и ему дозволялось бродить похмельным по улицам. (Братьям же это настрого запрещалось при любых обстоятельствах.)

Я вылез из-под теплого бока Элен, коя всю ночь глаз не сомкнула, с трепетом ожидая известий об этой попойки, пригласил Карло к нам в спальню и мы с ним – "освежились" после вчерашнего. Элен в эти минуты лежала под одеялами и ухом не повела. (Обычно я проходил ее комнату сразу насквозь, уходя сразу к Дашке, но в это утро сестра меня не ждала. Связь брата с сестрой не приветствуется. Особенно на дикой Корсике.)

Сперва Элен испугалась, что я заставлю ее спать с моим гостем, но я предупредил, чтоб она об этом – не думала. Она слыла моей "официальной любовницей" и по местным обычаям я обязан был распороть брюхо всякому, кто посмеет задержать на ней взгляд дольше нужного. В ином случае я получил бы за глаза клеймо "сутенера" и мое общение с Бонапартами "скатилось" бы "не на тот уровень.

Юный латинянин аж зацокал языком при виде якобы спящей красавицы, но я довольно-таки грубо поправил ему лацканы сюртука, чтоб он смотрел к себе в рюмку, а не – куда не положено. В таких делах нужно сразу оговаривать правила, пусть сие и рискованно. Но мне повезло.

"Карло" окинул меня взглядом с головы и до пят, оценил профессиональные мозоли "конного рубщика", припомнил, видно, характерную походку бывалого кавалериста, пересчитал лычки за медали "за храбрость", пригляделся к надрезанной саблей щеке и… мило улыбнулся, разведя руки в стороны. Подальше от эфеса собственной шпаги.

Я благосклонно улыбнулся в ответ, снял руку с эфеса собственной "Жозефины", поднял бокал и, дозволительным жестом указал на мою Элен со словами:

– За наших дам!

Карло чуть кивнул головой, поклонившись на разрешение глядеть на красавицу, и поднял свой бокал в ответ. Мы чокнулись и выпили почти что на брудершафт (правда – без поцелуев). Границы были очерчены.

Потом Элен признавалась, что пользовалась успехом среди мужчин Бонапартов, но чуть что – "переводила стрелки" в мой адрес и господа остывали. Моя репутация (шесть поединков за три года – все со смертельным исходом, – публика обожает головорезов) докатилась и до Парижа, а исходы боев вселяли пристойность в чувства мужчин к Элен.

Впоследствии тот же Карл говорил, что ни у кого из них не возникло сомнений, что я буду драться за женщину и убью любого из них – будь они сто раз Бонапарты! Такое бывает на Корсике и (по секрету) в – Ливонии. Что у нас, что у них – бедные почвы и дворяне сплошь небогаты. А когда дворянину нечего терять, кроме Чести, именно ради Чести он готов глотку порвать хоть Богу, хоть Черту, хоть – десятку Антихристов!

Такое не принято средь более процветающих земель и народов. Там больше принято договариваться, но что средь медлительных латышей, что средь отчаянной "корсы" такая "уступчивость" – признак слабости с трусостью.

Когда меня спрашивают, – почему именно наша команда "пробилась" на самый верх якобинского общества, я отвечаю:

"Знаете ль Вы, как "работает" любая разведка? Высший свет всей Европы – в родстве сам с собой. Поэтому любой из разведчиков должен бояться лишь старых "вендетт" его рода с его былыми противниками. Причем, – ему всячески помогают родственники "кровников" его Кровных врагов. Человек, знающий Кровь своего собеседника, всегда понимает – какую реакцию вызовут те, иль иные его предложения.

Во Франции ж все было не так. Весь "высший свет" сей страны был перемолот в известных событиях и разведчики, привычные действовать по обычаю, оказывались в "безвоздушном пространстве". (Особенно сим грешили сыны Альбиона!)

Жандармы, приметив такую вещь в поведении иностранцев, стали нарочно отслеживать тех, кто пытался выйти с контактами к "бывшим". А "цепкость" ищеек Фуше уже вошла в притчу…

Я (пред поездкой во Францию) нарочно изучил сей предмет на примере истории Кромвеля и событий Революции в Англии. Я искренне поразился тому, что английские сыщики долгие годы уверенно "брали" всех возможных разведчиков, а потом – в одночасье "пропустили" пресловутого "реббе Якоба", оказавшегося знаменитейшим из французских иезуитов.

Меня поразило, – сколько он имел "фавора" при английском дворе и делал среди Революции – все, что хотел. От военного союза со вчера еще столь ненавистной бритонам Франции – до самой, что ни на есть – Реставрации!

На первый взгляд, причина сего возвышения и "неуязвимости" казалось непостижимой, но потом…

Совершенно случайно я обнаружил, что "реббе Якоб" доводился племянником кавалеру дю Ли – капитану гвардии кардинала де Ришелье и… (по многим слухам) истинным отцом Людовика XIV – Короля Солнце! (В способность Луи XIII зачать хотя бы кого-то ни я, ни мой врач – доктор Боткин совершенно не верим. Не та у него болезнь – для этого подвига!)

Меня осенило, – Кромвель привечал у себя не абстрактного реббе, но члена "августейшей фамилии"! Родственника величайшего из государей Европы!

Но "обычный" аристократ не якшался б с безродным дворянчиком Кромвелем! Это было б ущербом для его Чести! Если бы он решился на этакое, английские сыщики сразу схватили б его и потянули на виселицу.

Но у евреев по европейским понятиям с Честью – "что-то не то". Поэтому когда с Кромвелем стал дружить "реббе Якоб" это не вызвало отторжения – для мелких и бедных английских дворянчиков, из коих и складывалась английская контрразведка, в сей дружбе не было ничего удивительного! Кромвель и "реббе" в их понимании были, – два сапога – пара!

Лишь я уяснил для себя сей расклад, я знал, что смогу "сделать дело" во Франции. И я – не ошибся.

Бонапартам льстило, что их другом стал сам фон Шеллинг. Родственник английской, прусской, голландской и русской короны. В то же самое время я был еврей и сие (по их мнению) "опускало меня" на один с ними уровень.

Другой момент в том, что наши семьи "инородны" по отношению к "титульным" нациям. Бенкендорфы в России всегда ощущали на себе то же самое, что и Буонопарти во Франции. А из детских воспоминаний, подсознательных ассоциаций сплошь и рядом тянется этакое… что сложно выразить на словах.

Сегодня моя сестра живет во Франции, окруженная именно Бонапартами, и считает их за "родных". Они знают, что она шпионила против них, но и то, что мы с Дашкой и матушкой последовательно отстояли все их интересы на Венском Конгрессе.

Даже когда меня уличили, Элен осталась вхожа во дворцы сей семьи. Я по сей день дружу с "Корсой", а мой сын – Карл Геккерн сегодня один из вождей партии бонапартистов. Он – главный кредитор его друга, – Луи Наполеона III.

Франция воевала, в ней гибли тысячи мужчин и дамские прелести ценились дешевле грязи. Но мужчинам всех времен и народов – приятно появиться на людях в обществе "штучки". При том что в стране был избыток женщин, потерявших надежду на брак, – так низко пали нравы этого общества.

Элен стала подыскивать девиц, мы их подкармливали на "храмовую десятину", учили хорошим манерам, нанимали учителей пения и танцев и…

Пару раз на пару месяцев оптом скупались билеты на все постановки, а потом – продавались в тех же кассах за полцены, – случался аншлаг! На сие время всему прежнему составу актеров выплачивалось отпускное пособие на все дни "наших спектаклей", а дальнейшее было в руках самих "девочек.

Разумеется, часть билетов доставалась совершенно бесплатно – бедным евреям. А они рады были за своих соседок, дочерей и племянниц – так что по окончании спектаклей овации и бисирование продолжалось просто часами.

Человек – стадное существо. Если в театрах и попадались поклонники таланта "не наших", очутившись под столь мощным прессом "общего мнения", все сии люди в самое короткое время переключились на обожание новых "звезд сцены". Тем более, что…

После удачных спектаклей я имел обыкновение приходить в гости в новый дворец с очередной обворожительной "премьершей" и горячие корсиканцы не могли устоять и сами напрашивались на знакомство. Слово за слово, шутка за шуткой, поцелуй за поцелуем, – всякий раз получалось так, что я уходил с очередного приема в обществе Элен Нессельрод (а ее муженек пропадал неизвестно куда), в то время как юная "звезда" оставалась… попеть гаммы на сон грядущий – государю Вестфалии.

На другой спектакль с участием "Восходящей звезды" являлась Вестфалия (Голландия, Бельгия, Рейнланд – ненужное зачеркнуть) в полном составе, а сам монарх с монаршей руки вручал перстни – прелестной актрисе на глазах у всего общества. С этой минуты – даже обсуждение талантов "звезды" становилось кощунством и святотатством.

Когда меня взяли с поличным, жандармерия имела вопросы к "питомицам". Но их так надежно "прикрыли" их покровители, что… моя разведсеть просуществовала в нетронутом состоянии – вплоть до 1815 года.

А потом ее "унаследовали" победители и все вскрылось лишь в 1819 году в ходе расследования убийства Августа Коцебу.

Жил-был – некий австрияк по имени Август Коцебу. Жил – никого не трогал, пописывал вяловатые сентиментальные чепуховинки, издавал что-то весьма верноподданическое… – в общем, типичный Булгарин на венский манер.

Но вот, как-то – встретил его на улице некий студент по имени Занд и прирезал писаку. Знать они друг друга не знали, а студент объяснил, что читал он как-то опус милого Коцебу и стало ему так тошно, что пошел он и почикал старого нудника. Тут бы следователям и угомониться.

Но в ту пору Австрия еще не отмылась пред миром за участие в войне на стороне якобинцев, так что – бравые полицаи сразу заподозрили "нехорошую" подоплеку.

Коцебу, будучи боязливым и предусмотрительным (что характерно для импотентов – в творческом плане), придерживался взглядов самых что ни на есть – монархических. Юный Занд был настолько радикален и "Р-р-революционен", что даже не пытался скрыть своих либеральных симпатий и того, что провел много лет в Париже среди самых отъявленных якобинцев. Политическая подоплека убийства обрисовалась столь явно, что именно в таком виде на нее и клюнула австрийская пресса. Дело получило огласку. На этом не мешало б и успокоиться…

Третий раунд сего бега по кругу был возможен только лишь в Австрии. Только в этой стране за любым событием немедля чуют жидовский заговор. А Занд как раз был – евреем… И началось.

Но стоило следствию копнуть родословные убийцы и жертвы, тут-то и пошли сюрприз за сюрпризом.

Выяснилось, что Август Коцебу доводится троюродным кузеном князю Кочубею – тогдашнему министру внутренних дел Российской Империи. Человеку с крайне либеральной репутацией и далее. (Ежели вы не в курсе: Кочубеи и Коцебу – суть одна семья, берущая корни в нынешней Малороссии. Просто в Австрии она пишется латиницей, а у нас кириллицей. "Пошел же" сей род с татарина Кочэбэ.)

Навелись справки и на свет Божий всплыл документ насчет того, что Кочубей выплачивал кузену энные суммы – за "верное освещение русской политики в австрийской прессе". Ни больше и ни меньше! Ореол "державника монархиста" чуть потускнел…

Как раз в сие время сыщики добрались до корней "р-р-революционера" и либерала Занда. Следы его привели следствие в салон Прекрасной Элен и вдруг меж "лиц якобинцев" проявилась и физиономия вашего покорного слуги…

Австрийские сволочи не придумали ничего лучше, чем спросить мнения самих якобинцев и… Выяснилось, что Занд – "пестуемый" мной "иудейский" агент.

Эффект был сродни взрыву бомбы. Для многих было удивительно уяснить, что монархист и крайний антисемит Коцебу на поверку оказался ставленником якобы реформиста и масона Кочубея, в то время как яростный якобинец и либерал Занд – долгие годы работал на нашу Империю. Тут все заговорили о скрытой борьбе меж нашим министерством внутренних дел и нашей же разведкой. Кто из нас либерал, а кто – реакционер стало стремительно ускользать от понимания зрителей.

На Руси же возник Союз Благоденствия – будущие декабристы, связывавшие свои чаяния с Кочубеем, узрели его "alter ego" в лице пошляка Коцебу и надежд у них не осталось.

Вот тут бы следователям и унять свое любопытство…

Связи Занда привели к некой N. – приме Оперы. Она оказалась его любовницей и молодые люди жили вместе со времен их парижской встречи в салоне Элен. С другой стороны – N. состояла на содержании у… Государя Императора Австрийской Империи. Тот был без ума от своей одалиски и болтал ей на подушке любви – что ни попадя.

А девица имела обыкновение пописывать этакие девичьи записочки наперснице и покровительнице – графине Нессельрод, а та уж доставляла их мне – мимо официальных бумаг.

Случилось, что одного из курьеров Элен убили и ограбили на австрийской границе. Австрийская полиция нашла убийц и забрала награбленое. Брат Коцебу служил в Полицай-Президиуме и от него наш писака получил записку N., ибо брат его знал, что Август всегда был ее обожателем.

Август с изумлением прочел жаркое послание некоему "Sasha", в коем девица объяснялась в любви, признаваясь, что исполняет его поручения лишь… ради неких воспоминаний.

Ничего фривольного, иль амурного – помнит фроляйн какой-то там вечер в Париже – ну и что из того? Так сей поганец вообразил себе невесть что и (не сумев понять – кто сей "Sasha") однажды явился к певице с амурными предложениеми. Мол, – спала с каким-то там русским, чем мы – хохлы хуже? В случае отказа сей бытописец угрожал распубликовать текст записки в своей газетенке. Ни слова тут о политике!

Девица, не будь глупа, объяснила поклоннику, что у нее… встреча с Его Величеством и позвала прийти в другой день. Сама же свистнула своего любовника и вложила ему в руку кинжал…

Когда австрийский Государь Император узнал про свою пассию сии новости, он настолько распалился грешною страстью к вдохновительнице сего преступления, что сослал следователей – куда Макар телят не гонял. (Я уже говорил, что головорезов публика носит всегда на руках! Вот и Габсбургу видимо не хватало в жизни чего-то остренького.)

Австрия даже не поняла, – чем кончилось следствие. Но отголоски дела, как круги по воде, разошлись по Европе.

В Англии некто рекомендовал членам правительства "отказаться от общения с дамами, входившими в круг общения Александра Бенкендорфа и Элен Нессельрод.

Я сразу послал письмо моему английскому родственнику с вежливым удивлением – какого черта?

"Не значит ли это, что на Альбионе стали преследовать актрис за их иудейскую кровь?

Нет ли в сем потуг английского короля расстаться с его нынешней фавориткой, кою он тоже вывез из "салона Элен"?

Не стыдно ли британской короне прикрывать вполне банальное охлаждение чувств уже немолодого мужчины столь "благовидным" предлогом?

Неужто мой дядюшка слаб в коленках настолько, что готов принять приказы от своего камердинера, – насчет того – какое ему белье сегодня надеть?!

Реакция Букингемского дворца была адекватной и бумага "Интеллидженс Сервис" легла под сукно, а кого-то просили в отставку. Так что – в Багдаде все спокойно…

В реальности, мое покровительство иудейкам было лишь крохотной частью айсберга дел с Бонапартами. Если б я был всего лишь удачливым сутенером, далеко бы я не уехал. И до меня были сутенеры, и милые дамочки по приемлемым ценам, но…

Истории "об актрисках" нарочно раздувались во Франции, чтоб… объяснить мое столь частое появление при дворе. В реальности же…

Как я уже говорил, – Бонапарты – корсиканцы до мозга костей. Долгие войны дали им колоссальные прибыли, но не научили их – организации хозяйства в награбленных землях. (Возможно, что, будучи корсиканцем, Наполеон сам о том был без понятия – Корсика самый отсталый и бедный кус Франции.)

Экономика же Французской Империи – трещала по швам и все эти земли, дворцы и замки не приносили дохода, но напротив – загоняли несчастных в чудовищные долги. А сбыть их с рук…

"Сам" как раз перед этим выгодно "загнал" Луизиану – Америке. Луизиана с Калифорнией и Техасом была отнята им у Испании и выставлена на продажу.

Сумма сделки была такой, что у "янки" попросту не нашлось таких денег. Уговорились на том, что американцы заплатят сразу, как соберут средства. Деньги за Техас с Калифорнией нашлись к 1815 году, Бонапарт на них вооружил "армию ста дней", но, пока суд да дело, стряслось Ватерлоо, а испанцы от всего отказались. Это они зря, – деньги плачены и на стороне американцев Закон.

Что будет, если все начнут отказываться от своих обязательств? (Ведь продажа случилась в Америке, а те земли вне компетенции Венского соглашения!) Хороши же мы будем, коль наплюем на священное Право Собственности!

Но раз уж Император занялся продажей награбленного, чего хотеть от его простодушной родни?

Я сразу вошел в ее положение, подыскал покупателей и – дело пошло. Одним из условий сих сделок стал уговор не рушить чужого имущества "в ходе Войны". Другим – если выиграют якобинцы, они нам выплатят "страховые". Дело обернулось иначе и платим мы.

Любопытно, что жандармерия, не зная подноготной сих дел, сперва пыталась намекнуть собственным хозяевам, что со мной – не все чисто, но на них так цыкнули, что несчастные вообще сняли с меня всякую слежку.

Буквально через неделю после моего знакомства с этой семьей нам с Элен пришло приглашение "на охоту". Впрочем, с классической охотой в ее русском, прусском, или даже старофранцузском понятии – сие не имело ничего общего.

Бонапарты прекрасно усвоили урок Революции и не пытались шокировать обывателя пышностью выездов, иль размером потрав.

Охота "нового образца" – больше смахивала на пикничок с выездом на природу, причем известная функция сего пикничка была не в том, чтобы потешить высшее общество, – сколько наоборот – возможно приблизить нынешнюю монархию к народу, его чаяниям и обычаям. С другой стороны – зевакам любо смотреть на кураж и удаль аристократии, так что хоть и не предполагалось истребление многих животных, – охотников нарочно подбирали так, чтоб не ударить в грязь пред простыми людьми.

Из этого и вышла заминка. Элен не каталась верхом, да и вообще недолюбливала лошадей. Поэтому ее обязанности "на охоте" были ясны, оживлять пейзаж и ухаживать за охотниками, чуток ослабелыми в боях со "змием", и вообще – собрать на стол, подрезать закуски и далее.

В "Новой Франции" слуг не было – по-крайней мере так пытались внушить обывателю. А что милее глазу простого люда, чем – аристократка, нарезающая краюху? Народ победил – да здравствует Революция!

Но по замыслу устроителей всего этого для полного счастья – требовались "амазонки". Своих наездниц французы благополучно гильотинировали, а жены и любовницы новой формации не умели ездить верхом. В лавках, да "реальных" школах сему не учат. (Элен не умела ездить по той же причине.) А гарцующих дам не хватало, вот я и предложил мою сестру в обществе Нессельрода. (Вот и пустили всех нас – в огород!)

День был на зависть, – только во Франции и возможно такое буйство, все искрится и сияет, как будто во всем по капельке Солнца – сего покровителя "la Douce France". Дашка была в приподнятом настроении и забавлялась – по-всякому.

Она гарцевала рядом со мной в ее любимом офицерском мундире ливонской армии, (Дашка дослужилась у матушки до капитана – в абвере, разумеется) и все мужчины только слюнки утирали – так соблазнительно смотрелась сия валькирия нового времени. А ее мужское седло и сама манера езды, к коей приучают воспитанниц самых этаких пансионов, приводили охотников – в состояние животного исступления.

Я ж, к вящему удовольствию буржуа, перескочил на коне через пару изгородей, удовлетворил интерес по моему поводу и спешился – подкрепиться.

У столиков меня ждал Талейран, коий сразу стал извиняться за давешнее. Я милостиво махнул ему рукой со словами: "Бог простит", – и мы дружно с ним рассмеялись. Тогда сей лис спросил у меня, какого мое впечатление от Бонапартов, на что я, обнаружив немало слушателей, – (причем из обоих лагерей французской политики), пожав плечами, ответил:

– Корсиканцы!" – и все кругом сопроводили мои слова смехом и возгласами. (Обе партии записали меня в свои сторонники, – своим ответом я угодил как солдатам, так и католикам.) Те и другие услыхали то, что хотели услышать, а я заслужил репутацию человека… "понятливого.

Тут из толпы раздались свисты и улюлюканье. Сестра играючи перемахнула через ровик, куда до того шлепнулись пара молодых буржуа, – без комментарий.

Я с изумлением разглядел, как разрумянились щечки моего визави, коий глаз не мог оторвать от ливонской валькирии. Одной ногой там, – а – туда же!

Я хлопнул старика по плечу и задушевно спросил:

– Интересуетесь? Я могу – познакомить!

Старый сатир покраснел, как маков цвет. Мысли и желания раздирали его, но в сих делах "клиент" сам решается на нисхождение в ад. А то, что Дашка умела помучить…

Наконец, борьба разума с глупостями в Талейране кончилась тем, чем она обычно кончается, и старик робко промямлил:

– Коль Вас не затруднит…

Через пять минут я снял вспотевшую Дашку с ее кобылы и подвел к бывшему министру иностранных дел Франции. Старичок приложился к руке амазонки и с замиранием сердца спросил:

– Как вам не страшно – так ездить, милая?" – он не успел продолжать, как "милая" отмахнулась, как от докучливой мухи:

– Мне сие нравится. Передняя лука моего седла изогнута на манер… Так что я – получаю от этого особое удовольствие. Разве сие – не заметно?" – я чуть не провалился сквозь землю от таких слов, но она произнесла это так, будто объясняла – как проехать до соседнего кладбища.

Двадцатилетние девицы любят поиздеваться над стариками, коль примечают кой-что – во взглядах старого козлетона.

На любую старуху бывает проруха. Многие потом говорили несчастному, что над ним издеваются. Но умнейший человек Франции был будто бы – не в себе.

Когда сестра дала ему, наконец, отставку, Талейран был совершенно разбит. Он часами мог просидеть в карете под окнами нашего дома и (вы не поверите!) знать не желал, что Доротея (увы!) забеременела (от меня). (Сие – Проклятье фон Шеллингов – наши женщины рожают только от близких родственников…)

Когда ж Доротею арестовали, влюбленный лично просил Императора отпустить ее с миром, уверяя, что она – ангел, а я – сбил ее с пути истинного. Говорят, Бонапарт с участием выслушал старичка, а потом проводил его до дверей, при всех покрутил у виска пальцем и со вздохом сказал:

– Это – колдовские проделки. Их мать – известная ведьма, чего ж вы хотите от сына и дочери? Пошлите врачей, я хочу знать, – это гипноз, иль они его – опоили?!

Чтобы не вдаваться в подробности, опишу путь падения Талейрана. Вскоре средства его истощились, а Доротея (продолжая спать с родным братом) стала этакой прорвой, куда утекали деньги несчастного. Вас волнует моральный аспект сей проблемы?

У меня нет и никогда не было никаких прав на сестру. А у нее – на меня. Я, к тому ж, рассматривался всеми, как холостяк и ко мне было особое отношение дам…

Опять же – молодые актрисы. Если б я мог предъявить им постоянную связь, они бы не столь усердствовали, но…

Я не мог открыть отношений с сестрой, а моя жизнь с Элен… Женщины лучше мужчин чуют в этом подвох. Мужики поголовно считали нас яростными любовниками, женщины ж – на ложе любви сплошь и рядом интересовались – что нашел я в Элен?

По их мнению, она должна была быть – совершенно фригидна. (Они меж собою смеялись, называя ее "Снежною Королевой"!) Как вы уже знаете – они оказались недалеко от истины. За вычетом лишь того, что Элен не была "куском льда", – просто ее однажды сильно обидели…

В общем, – в глазах милых дам я был богат, родовит, остроумен, хорош собой и – совершенно свободен. Вы не поверите, – мне пришлось отвергать многие предложения, ибо я опасался преследований со стороны мужей и возлюбленных неких дам. Я все-таки был на службе…

Но все это не касалось юных актрис. Девочки происходили из бедных семей и им важно было понять, что их ждут – наверху. Первое время я пытался "остаться друзьями", но… Малышки решали, что я даю им отставку и, извините за подробность, – травились всякою гадостью.

Я впервые был в положении, когда девицы психовали не от того, что "их обижают", но – потому что "ими пренебрегли". К тому же – возникла одна неприятная ситуация…

Однажды я представил одну красавицу нужному человеку, он оставил ее у себя на ночь, а на утро прибежал ко мне совершенно взбешенным:

– За что ты меня так подставил?

Я не понимал ярости моего нового друга:

– Как? Что?! Что случилось?!

– Она была – девственница!

Помню, как я поперхнулся, услыхав этакое. К тому ж, я по младости лет – не понимал, – в чем недостаток этой особенности?

Но мой собеседник тут объяснил дело сам:

– Теперь я, как Честный, должен брать ее на содержание! Что с ней такого, что она с такою профессией дожила до сих лет и еще не попробована? Отвечай! Чем я тебе так досадил, что ты мне подложил эту свинью?!

Вот так. Попробуйте объясниться в такой ситуации.

Начните с того, что девушка сия – в сущности не актриса и воспитывалась в семье со строгими нравами…

Вы попробуйте – объясните, как такое произошло и почему ваша "прима" в столь позднем возрасте – все еще девственница?! Вы еще расскажите про Организацию и разведку Российской Империи, стоящую за сим парадоксом!

Итак, возникла проблема, – девушки мои не должны были быть "чисты и невинны", когда я "подводил" их к очередному королю Бельгии, иль Рейнланда…

А теперь вообразите себе ситуацию, когда я прихожу к честной девушке и говорю ей, – давай, милая, я приведу человека и он, извини за подробность тебя "трахнет". Во Славу Царя и Отечества. И нашей Победы над твоей Францией…

Нет уж… Все – самому.

Вечер, клавиши рояля под пальцами, печальная музыка, мерцанье меноры… Жаркие поцелуи. Обеты и обещания… Рассказ о Юдифи, вошедшей в шатер Олоферна… Об Эсфири, жене Артаксеркса. Историю Сарры, как она описывается для нас, избранных… И прочее, прочее, прочее…

Знаете, почему побеждали французы? Потому что дрались они – за Идею. "Свобода, Равенство, Братство" – не пустые слова и сколько бы не упражнялись в их адрес Фаддеи Булгарины им их не умалить. Когда человек идет в бой и знает – за что именно он умирает, – это серьезно.

Знаете, почему они проиграли? Потому что их Вождь – Наполеон Бонапарт предал и опошлил сии Идеалы. Он – католик, перед Господом и Людьми взял себе в жены мадам Жозефину. А потом – предал ее, женившись на австрийской принцессе. И наваждение кончилось…

Его армии начинали воевать за Свободу, а в итоге – несли Рабство всему прочему миру… Пустяк.

Якобинцы говорили о Равенстве, а на поверку вдруг вышло, что простая француженка – не чета австрийской принцессе… В принципе, и сие – частный случай.

Энциклопедисты во главу угла ставили Братство, а в Россию вошла армия "двунадесяти языков", в коей саксонцы шли отдельно от вюртембержцев, по-разному производились в чинах и самое главное – снабжались по-разному. Солдат – сплошь и рядом темный и ограниченный человек, но и для него осязаема разница, когда французскому фузилеру полагается куриный бульон, а драгуну-саксонцу – похлебка из чечевицы! Вот оно – якобинское "Братство"! Вот оно – крушение Идеалов!

Но все это было – потом. Когда же я начинал создавать мою Сеть, я осознал, что пребывая в рамках русской имперской идеологии, я в лучшем случае попаду на расстрел – как вражеский офицер. А в худшем – на позорную гильотину.

Бонапартисты во Франции (как в свое время – кромвелевские Индепенденты в Англии) обладали безусловной поддержкой и били нас прежде всего – в смысле идеологическом. Такую плеть можно было перебить лишь подобной же плетью, но не обыденным "обухом.

Как-то само собой (сыграли роль ночные беседы с Элен) якобинским "Свободе, Равенству, Братству" я противопоставил, – "Избрание, Храм, Земля Обетованная". И это тоже – не пустые слова. И, сказавши этакое, надобно жить согласно сказанному.

Это навроде певца в Опере. Никто не заставляет тебя брать ту, иль иную октаву. Но взяв невероятно высокую ноту – иль уж будь добр, – допой ее до конца, иль – будь освистан.

Наполеон Бонапарт (по моему мнению – величайший стратег всех времен и народов) "сорвал свою ноту" нелепой женитьбой на австриячке. Да, я понимаю – Жозефина была бесплодна, а Бонапарт хотел оставить потомство.