Текст книги "Игры богов"
Автор книги: Александр Бромов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 28 страниц)
Глава 3. Без любви
Утром Тоньес, лукаво улыбаясь, положил перед Эджен на кухонный стол разноцветный глянцевый буклет с Эйфелевой башней.
– Ты давно хотела съездить в Париж, – он пристроился рядом на стуле, притянул к себе удивленную жену и нежно поцеловал в щеку, – Здесь путевка на неделю.
Она радостно ахнула и отставила в сторону кружку с кофе: какой же он у нее все-таки умница. Неделя в Париже! Конечно, всегда можно наведаться туда порталом, но иногда так хочется почувствовать себя туристом в незнакомом месте, а особенно – женщиной, которую любят и о которой заботятся.
– Ты прелесть. Я тебе это говорила? – демонесса улыбнулась и благодарно сжала руку мужа, лежащую на ее плече.
Тоньес весело покачал головой.
– Тебе какие рубашки брать? – она пересела к нему на колени и запустила тонкие пальцы в волнистые волосы.
– Я не поеду, – муж виновато заглянул ей в глаза, – Извини, работы много. Съезди одна. Развеешься. Там группа, экскурсоводы тебе все покажут и расскажут.
Неподдельно расстроившаяся Эджен опустила руки и отвернулась. А она-то, глупая, уже размечталась, как они вдвоем….
– Милая, отдохнешь, – уговаривал ее муж, – Ты давно хотела побывать в Париже. Лувр. Набережная. Это же замечательно.
От чего отдохнет? От безделья? Она и так целыми днями дома по настоянию мужа, которому надоело, что его половина все время где-то пропадает или висит на телефоне, уточняя детали интерьера, или сутками сидит в кабинете, больше похожего на мастерскую. Ей нравилось быть в центре этого кипучего водоворота, не щепкой, случайно в него попавшей, а одной из тех, кто все это раскручивает и приводит в движение. С ней советовались до сих пор, веря в то, что когда-нибудь она вернется в команду.
Уезжала демонесса в дождь. Тоньес, провожавший ее на самолет, немного печально, как обычно при расставании, поцеловал ее, но потом вернулся, чтобы снова целовать прямо на виду у всех, жарко и страстно.
– На прощание, – прошептал он ей, и Эджен, подарив мужу загадочный взгляд, махнула ему рукой.
Но весь день, не смотря на оживленную людскую суету, ей было как-то не спокойно, словно, дом, оставленный на попечение слуг, звал ее разными голосами, умоляя вернуться. И вечером после экскурсии в Лувр Эджен, не выдержав, вернулась порталом на виллу, чтобы столкнуться в прихожей с одетым мужем с дорожной сумкой на плече.
– Я не смогла, – виновато улыбнулась она, обнимая широкие плечи, – Скучно одной. Ты куда-то уходишь?
– Да, – Тоньес спрятал глаза и неловко сунул ей в руки сложенный лист бумаги.
Широко открытыми глазами демонесса смотрела на закрывшуюся за мужем дверь, а в душе уже ширилась холодная пустота и страх понимания. Ее бросили. Оставили. Обманули.
И только одно слово на листе: «Прощай».
Обманули, а она даже не почувствовала этого. Потому что не было лжи в словах мужа! Никогда! Он всегда говорил только правду, тщательно, по капелькам, подбирая фразы и выверяя жесты и эмоции.
Эджен, не глядя, положила записку на столик в фойе, как во сне развернулась и прошла на кухню. Машинально щелкнула кнопкой чайника, зачем-то открыла холодильник и тут взглядом наткнулась на лежащий на полу скомканный лист бумаги. Она автоматически наклонилась, чтобы положить его в мусорку, но та оказалась до верху заполнена такими же смятыми листами. Демонесса опустилась на колени и зачем-то начала их доставать и разворачивать.
«Дорогая…», «Милая…», «Эджен, я…». Слов не нашел? А, был же страстный поцелуй в аэропорту. На прощание. Хотя бы знать почему? В чем причина? Надоела?
Девушка аккуратно сложила листы обратно и придавила их рукой, чтоб не вываливались. Секунду она стояла и бездумно глядела на урну, а потом бросилась в кабинет. Пустые стены. Даже шкафов нет. В спальне нет вещей мужа. И планшет с фотографиями забрал. Работы много? За один день управился. Ей стало совсем горько и тоскливо. За что?!
Сидя с ногами на подоконнике, Эджен бездумно пила чай, грея о кружку холодные пальцы, и смотрела в дождливую ночь пустыми глазами. Где-то там было море, город, вечно спешащие куда-то люди, и никому из них не было дела до одинокой брошенной мужем женщины в опустевшем доме: ни морю, ни людям, ни этому миру.
– Прав был Тиль, – сама себе сказала она, – надо было давно хлопнуть дверью и не открывать ее больше. А не прощать каждый раз его измены, и уж тем более не искать им оправданий.
Утром ее разбудил звонок. Глядя на изображение мужа, девушка, не торопясь сосчитала до трех, потом совершенно спокойно ответила:
– Слушаю.
Трубка помолчала, а потом разразилась непрерывным потоком слов. Собеседница говорила о том, что Эджен вытянула из мужа все соки. Он ничего для нее не жалел, чтобы она могла беззаботно жить и бегать по балам, а теперь он, как благородный мужчина все оставил ей, а сам остался у разбитого корыта. Все оставил? А где мебель? Ковры? Посуда? Украшения, которые он ей дарил?
Эджен достала карточку и проверила счет. На хлеб хватит, а вот на бензин уже нет. Как это она так не рассчитала? Ах, да, все деньги были на его счету, как и все остальное. Насколько надо быть дурой, чтобы все отдавать ему, единственному и неповторимому, начиная с солидного приданого и кончая последним медяком. Хотя в гараже она еще не была. Но с другой стороны, зачем ему кабриолет, если он женский, а эта идиотка водить не умеет?
«Да, ладно, голодной не останусь. Вернусь на прежнюю работу, – Эджен уже не слушала женщину, – И отец никогда не оставит».
И что она зациклилась на этой работе? Но как-то не хотелось выслушивать гневные упреки в адрес мужа и ощущать на себе сочувственные взгляды. Поэтому – на крайний случай. Выкрутится. Не смертельно.
– Ценить больше будешь такого благородного. Они на дорогах не валяются, – высокомерно бросила она, прерывая монолог, и занесла номер в черный список. Замучаешься тыкать пальчиком в нарисованные кнопочки.
Значит, он надрывался с утра до вечера, пока жена лежала на диване и плевала в потолок? Не зная того, соперница дала Эджен план действий.
Дом-то куплен на ее деньги, да и недавний ремонт тоже делала она, поэтому сейчас и на мели. Тоньес тратился на технику и часть мебели, которую всю и вывез. Какое благородство! Ладно, пусть подавится. А она, значит, клещ? Какие проблемы? Сейчас вернем и все исправим. Вместе с набежавшими за года супружества процентами.
Эджен позвонила знакомой, у матери которой прямо из-под носа когда-то увела особняк. Теперь человеческая женщина с настойчивостью дятла долбила ее разговорами о продаже виллы. В течение десяти минут (!) демонесса договорилась с ней, заодно пристроив и кабриолет, оказавшийся в гараже. Чудненько! Она даже прилично выиграла от сделки.
К обеду документы были оформлены, чемодан уложен, все лишние вещи розданы или проданы. В последний раз обойдя виллу и попрощавшись с ней, как с живой, демонесса решительно захлопнула дверцу такси.
Все деньги, оставив себе только выручку от продажи кабриолета, Эджен перевела на карточку мужа, ничего не объясняя. Сумма получилась бешенная, ну и черт с ней. «Надеюсь, он порвет себе рот, когда попытается откусить от нее кусок», – удовлетворенно подумала она.
Жаль было уезжать из привычного города, в котором они прожили так много лет, но находиться здесь не было сил. Каждая улица, каждый дом и дерево кричали о том, кто ее предал. Нет, не предал – равнодушно выбросил, как отслужившую свое вещь, и теперь она на свалке воспоминаний.
Куда теперь? А есть разница? Тиль говорит, что она привыкла жить среди людей, одеваться, как люди, думать, как люди, делать то, что делают они. И что такого? Ей когда-то понравился этот суматошный человеческий мир, в который ее привез муж, спасая от войны. Или спасаясь сам? Бывший не любил рисковать, и черт с ним! Черт с ним, черт с деньгами, черт со всем!
Но из любимой Испании Эджен не уехала. Она сняла небольшую квартирку в шумном приморском городе, утопающим в зелени и цветах. Денег хватит на несколько месяцев, если не шиковать, а потом найдется работа и все наладится. Не будет она никому ничего говорить. Не надо. Пусть никто ничего не знает.
Эджен вздохнула, обводя взглядом пыльную комнату, зато есть чем заняться. Она еще не забыла что такое ведро и тряпка. Принцесса. Девушка грустно улыбнулась и засучила рукава. Тенеты и паутина – долой! И лучше это делать под музыку. Громкую и веселую. После первого рассерженного визита, демонесса накинула легкую паутинку тишины.
Отставшую краску на потолке можно пока не замечать, обои – потом переклеить, а окно придется мыть по старинке – она же демон, а не бытовой маг. Когда первая часть плана была выполнена, она спохватилась, что не позвонила насчет работы, да и есть хотелось. Доделать или в магазин? В магазин или доделать?
«За газетой, – решила она, – но сначала позвоню Анжеле, вдруг работа есть. Хоть какая». Забить голову под завязку и не думать больше ни о чем. Она не вещь, она сможет бороться и постоять за себя. «Инет, – хлопнула себя по лбу Эджен, открывая дверь, – Совсем мозги потеряла, женщина». И только тут поняла, что компьютера у нее нет. Как это она забыла? А нечего было забывать, вспомнила демонесса, не было бука. Забрал.
– С-сволочь! – с чувством выговорила она, возвращаясь в комнату, – Там же все!
Она потопталась от злости на месте и решила проверить холодильник.
– Черт, – девушка быстро захлопнула дверцу и побежала открывать окно. После запущенной комнаты все остальной было как-то логично.
Значит, магазин, газета, кружку еще надо купить. Анжела!
– Боги, да что со мной? – Эджен обреченно уселась на подоконник и посмотрела вниз на зеленый дворик. Из-за него она и сняла эту квартирку. Тихо, уютно, спокойно и ни одного знакомого. А грязь отмоется и забудется. Главное, что сама она чистая.
Работы во Франции не было. Анжела очень обрадовалась возвращению подруги и искренне расстроилась, что ничего не может предложить.
– Я дойду сегодня до этого магазина или нет? – сама себя спросила Эджен, вяло сползая с подоконника.
Вернувшись, она сгрузила пакеты на стол и снова уселась с газетой на облюбованное место.
По специальности ничего не было. В журналы без диплома да еще и с улицы не брали. Демонесса обзвонила знакомых. Безрезультатно.
«Посудомойкой пойду, – сердито подумала она и невольно глянула на маникюр, – или секретаршей».
Скоро вечер, а холодильник еще не мыт, пол грязный, матрац этот продавленный. Девушка решительно соскочила с подоконника и подвернула ногу.
Она сидела на пыльном полу, не замечая, что пачкает светлую юбку, растирала ступню и плакала. Рядом валялась предательская туфелька. Но лучше плакать от боли, чем из-за него.
– Тварь! – демонесса зло с силой швырнула обувь в стену.
И в это время зазвонил телефон.
Лас одиноко брел по набережной Сены. Вечерние фонари отражались в воде, по которой скользил такой же одинокий прогулочный катер. Тихо накрапывал дождик. Люди под зонтиками куда-то спешили или выбирали цветы. Демон глубже засунул руки в карманы толстовки и зарылся в капюшон, передернув плечами, чтобы поправить маленький рюкзачок.
Он остановился возле ярко освещенной витрины, и навстречу не спеша вышел пожилой полный француз:
– Месье что-нибудь желает? Цветы для девушки?
Нет, пока не надо. Нет девушки. Было бы смешно завалиться к Сантилли с букетом лилий и бутылкой шампанского. Он их как раз терпеть не может, ни то, ни другое. Мысли о цветах резко свернули на мысли об Эджен. Как она? Наверняка сидит дома и скучает. Что нашло на Тоньеса? Чем ему работа жены помешала? Дурак и дурак.
После нескольких неудачных мысленных вызовов йёвалли потянул из кармана телефон. Все равно я тебя добью так или этак.
– Привет, задумчивая девушка, – негромко произнес он в трубку, устраиваясь на парапете, предварительно высушив его ветерком, – Зову тебя, зову, а ты молчишь. Ай-ай-ай, – пожурил ее Лас.
Эджен обрадовалась ему.
– Вы помирились? – весело удивилась она, – Где этот шалопай?
– Не знаю, – спокойно ответил йёвалли, легкомысленно побалтывая ногой.
После деревни он стал чувствовать себя намного лучше, спокойнее и уверенней, словно смыл с себя всю боль и обиды. Но в баню он точно больше не пойдет!
Принц со смехом пересказал демонессе охотничьи приключения, без зазрения совести добавив туда для разнообразия злого медведя, подробно описал, как они его отгоняли, а потом в спешке переплывали обратно реку.
– Врешь, – уверенно сказала Эджен, постепенно заражаясь его весельем.
– Н-ну, чуть-чуть, – сознался он и поинтересовался, – А где Тони? Опять на раскопках? Смотри, переквалифицируется в археологи.
Хорошее настроение как ветром сдуло. Да плевать ей, где этот гад!
– Жени, – сразу насторожился принц, – Что случилось? Вы поссорились?
– Нет, – спокойно ответила девушка, – Все нормально. Извини, у меня тут пирог, доставать надо. Я потом перезвоню.
– А ты не лжешь ли, задумчивая?
– Не лезь не в свои дела! – сорвалась Эджен и со злостью запустила телефон вслед за туфелькой.
«Ну, вот, совсем дура, – демонесса медленно поднялась с пола и побрела к стене, – разбила экран и осталась без связи и интернета. И Ае обидела, – и тут же мысленно стукнула себя по лбу, – Интернет! Кретинка!».
Она повертела отлетевшую крышку, потом повертелась сама, разыскивая остальные детали.
– Винтики-шурупчики, – огорченно вздохнула девушка, босой ногой сгоняя детали в кучку, – придется новый покупать. «Не будем шиковать», – передразнила она себя, – Совсем не будем.
«Ае, – позвала она йёвалли, – прости дуру, ладно».
«Кто-то остался без телефона?», – весело спросил тот.
«А, ерунда, – демонесса как могла беспечнее отмахнулась, – Сейчас через интернет закажу».
Ты закажешь, ты сейчас все закажешь. И всех. Лас вздохнул, оглянулся по сторонам, открывая портал, и заливисто присвистнул, оглядывая обшарпанную комнату.
– Тебе совсем делать нечего? – он удивленно приподнял брови и сразу отшатнулся назад.
– Я просила? – ожесточенно выкрикнула Эджен, размахивая перед ним туфелькой, – Я тебя звала?
Йёвалли, отступив, машинально перехватил ее запястье, но противница ловко вывернулась и снова бросилась в атаку. Спасибо Бетти за науку. Пригодилась. Сейчас закрепим пройденный материал, Лас присел, уходя от удара ногой, и попросим отказаться от плохих намерений. Чертова юбка! Демон почти распластался по полу, пропуская над собой ткань.
Да, карате без правил – это нечто, особенно в исполнении рассерженной демонессы с туфельками в руках. И, конечно, на шпильках, принц снова поймал запястье и вывернул его, о да, и еще с какими!
– Как ты не падаешь с них? – Лас едва успел уклониться от удара ногой в затылок. Резиновая она что ли?
Эджен от неожиданности остановилась:
– Что?
Йёвалли послушно объяснил, отпуская ее и ненавязчиво забирая смертоносную обувь. Заодно и рассмотрим. Сколько здесь сантиметров, если не метров?
И, конечно, она забыла купить чай и кофе. Средство для чистки холодильника годилась разве что для заклятых врагов. Так ведь их не дождаться.
– Меняем дворец? – лукаво спросил принц, но демонесса с досадой поморщилась, – Тогда ремонт.
– Ну, что ты пристал, как репей? – она безрезультатно попыталась достать его ногой, – Не дергайся, видишь, попасть не могу!
Но Лас обхватил ее и прижал к себе.
– Ты пахнешь, как Санти, – тихо сказал он, – Огнем.
– Родственники, – так же тихо отозвалась она и постаралась отстраниться, – Ае, что ты делаешь? Оставь, как есть, я уже большая девочка.
– Большая злая девочка, – утонил принц, не отпуская ее, – А чтобы злая девочка стала доброй, ей надо съехать из этой конуры, пока она не стала гавкать как собака.
Эджен вырвалась из его рук и сердито топнула ногой:
– Прекрати!
– Вот видишь, – грустно констатировал демон, покладисто отступая, – Уже началось, – и решительно продолжил, – Жени, меняй хибару. Где чемоданы. Один? – он с удивлением оглянулся на нее, – Сильна женщина.
– Сам такой, – огрызнулась демонесса.
Она очень боялась, что Ласайента сейчас уйдет, и останется пустота, еще более страшная. Лучше бы он не приходил. Но вредный демон и не думал оставлять ее. Вместо этого, он вытащил планшет и, критически оглядевшись вокруг, пристроился на подоконнике. Эджен немного поломалась, но присоединилась. Вдруг он выберет то, что ей не понравится. Конечно, так она и думала.
– Ае, – призналась девушка, – У меня денег на нее не хватит. Вернее хватит, но они быстро кончатся, а я еще работу не нашла.
– Ищи, – рассеянно разрешил Лас, просматривая фотографии обстановки, – Кто торопит?
Через полтора часа они уже распаковывали чемодан в уютной трехкомнатной квартире с видом на скверик. Противный демон, пока она осматривалась, заплатил за несколько месяцев вперед и сделал невинно детские глаза, когда она возмутилась произволом. Потом потащил ее в какой-то магазин выбирать компьютер и новый телефон. Тоньес никогда бы так не стал делать, с горечью думала Эджен, а вот Санти – да. Они оба похожи, и Ласти и брат, две половинки одного целого. Как у него хватило ума сломать все это?
В отличие от растерявшейся из-за ухода мужа демонессы, йёвалли подошел ко всему практически: новый пустой дом, утром кофе захочется? Захочется. И где оно?
– По квартире на шпильках будешь ходить? – иронично поинтересовался он, и после этого девушка сдалась.
Хорошо, что есть круглосуточные магазины для таких вот случаев. Чтобы она сейчас делала одна в старой облезлой комнате? Без кофе со сливками.
Демон ушел почти под утро, когда у Эджен уже слипались глаза, предварительно написав ей огромный список дел на завтра и послезавтра. На следующий день он сообщил, что нашел ей работу, раз уж она так уперлась в нее. На И'не Кей-Лайн кому-то из людей срочно понадобился дизайнер.
Йёвалли заглянул через несколько дней рано утром, поворошил разбросанные по столу наброски и пошел на кухню ставить чайник. Эджен проснулась от запаха блинов.
– Почти получается, – с неподражаемой гордостью сообщил ей принц, когда лохматая сонная девушка в одной длинной футболке нарисовалась в дверном проеме, – Как думаешь, может быть, бросить все и уйти в повара? – он облизал пальцы и весело посмотрел на озадаченную демонессу.
– Рано, – категорично заявила она, попробовав стряпню, – Толстые.
– Чтоб ты понимала, глупая, – йёвалли обошел слово «женщина», – Они и должны быть упитанные. Смотри, какая прелесть, так и просится, чтобы его съели.
Демон двумя пальцами поднял блин, но тот предсказуемо порвался и шлепнулся на стол. Эджен решительно забрала у него сковородку и допекла оставшееся. А осталось там мало, потому как старался Лас от всей души.
Они пили кофе на уютной кухне, заедая его упитанными блинами, болтали и смеялись. В окно светило солнце, ворковали голуби, а в скверике кричали дети, и играла музыка. Хорошее утро. «Не дай боги, кто-нибудь испортит, – подумала Эджен, – Убью на месте!».
Разговор незаметно свернул на Сантилли.
– Он не жил до тебя, – тихо говорила демонесса, – У него же не было радости в жизни. Все забрал дракон и война.
– А теперь Чарти добивает его, – задумчиво продолжил Лас.
Эджен вздохнула:
– Ты не представляешь, как Санти его ждал! Ничего не понимаю, что с ним творится?
– Зависть, Жени, – по-взрослому усмехнулся принц, – Обычная зависть. Представь, ты возвращаешься в свой дом, а там все по-другому: ты уже не первый, и даже не второй, а младший братишка, которого ты носил на руках, уже мужчина. И потом…, – йёвалли замолчал и стал смотреть в окно.
– Ае, он начал жить заново, когда появился ты, – Эджен потянулась к нему через стол и осторожно положила свою ладонь на его сжавшиеся в кулак пальцы, – Он погибнет без тебя.
Но демон аккуратно высвободился и возразил:
– Жени, он не хочет меня видеть.
– Он лжет, – горячо возразила она, снова беря его за руки и встряхивая их, – Он просто запутался, заблудился. Привык, что ты всегда рядом. Привык к твоей любви. Привык к твоему послушанию. Ласти, – Эджен не заметила, что назвала йёвалли женским именем, – ему тяжело и больно одному. Он же не жил до тебя! Ты не представляешь, как он разговаривал со всеми. Скажет слово, как отмахнется. Всегда равнодушный, и этот взгляд в никуда. Особенно после гибели жены.
Она перевела дыхание. Это было действительно страшно, смотреть в безжизненные глаза брата, после того, как он вернулся после сорокалетнего безумного отсутствия.
– Скиале и ее смерть. Это запредельно. Он мог молчать неделями. Ты представляешь молчащего Тилли? Потом он начал оживать, но стали доходить слухи, что он путается с Таамиром. Почти в открытую. Я думала, отец убьет его, – в глазах Эджен заблестели слезы, она выпустила руки Ласайенты и зябко обхватила себя за плечи, – Начинаешь с ним говорить, а он смотрит сквозь тебя и уводит разговор в сторону. Некоторое время все спокойно, потом опять начинается сначала.
Принц оторвался от окна и внимательно поглядел на нее.
– Потом он начал спать с женщинами. Со всеми без разбора. Как до шлюх не докатился, не знаю. А потом появился ты, – Эджен снова взяла его за руку и с надеждой заглянула ему в глаза, – Ласти, ты – его жизнь. Ты – его солнечный свет. Он не сможет без тебя и ты без него. Вы две половинки одного целого. Хотя бы просто будь рядом. Будьте друзьями. Ведь что-то можно сделать?
– Алентис передал, что он вчера появился на заводе. Я попробую с ним поговорить. Оттуда порталом не сбежать, – демон пожал плечами, – Может, что-то и получится.
Сантилли переехал из общей мастерской в небольшое помещение с окном во всю стену, из которого было видно поточную линию и лестницу, ведущую к нему наверх. Когда Лас зашел, ашурт не оборачиваясь, продолжал заниматься своими делами, хотя прекрасно знал, кто пожаловал к нему в гости. Принц немного постоял в дверях, мысленно ругая себя, но все-таки прошел к столу.
– Санти, давай поговорим, – он хотел положить руку на плечо друга, но в последний момент передумал, и так ясно, что стряхнет и сразу взорвется.
– О чем? – резко ответил тот, не отрываясь от чертежа, – Мы уже все выяснили.
– Но ты же можешь сказать хотя бы, почему? Я имею право знать.
– Я, по-моему, ясно выразился, что освобождаю место, – не оборачиваясь, холодно отрезал герцог.
И тогда Лас впервые попытался прочитать его и наткнулся на то, что никак не ожидал почувствовать: презрение и ненависть. Ненависть и презрение. Черные. Страшные. Нет, была одна мысль, которая непрестанно билась в мозгу герцога: предатель.
Он – предатель. Он предал их любовь и дружбу. Но Лас никого не предавал! Никогда! Выдавал иногда в запале чушь. Да, это было, дурацкие выходки. Но попробуй объяснить все это упрямому ашурту, не желающему его слушать. Йёвалли стало душно, и он потянулся к воротнику. Предатель. Как же так?
Сантилли по-прежнему делал вид, что работает, не замечая, стоящего за спиной принца. Тот что-то аккуратно положил на стол и, не говоря ни слова, вышел, тихо притворив дверь. Герцог видел, как Лас быстро спускается по лестнице вниз и садится в аэромашинку, на которых они ездили по огромному заводу. И катись!
Краем глаза уловив блеск, он повернул голову и увидел бриллиантовые сережки и цепочку, лежащие на краю стола. Свой давнишний подарок. Надо же, какие мы благородные! Сантилли зло смел их на пол, подхватился с кресла и заметался по комнате. Обиделся он, видите ли! Принцесска!
А через минуту пришел вызов от Мишеля.
«Наябедничал, – желчно подумал герцог, глядя на висящую в воздухе голограмму смеющегося маркиза, – бедненький наш».
Телефон продолжал настойчиво пиликать, и демон со злостью запустил им в стену, оборвав мелодию на полузвуке. А мысли упорно возвращались к одному и тому же: Лас среди розовых кустов целует ийет. Лас, его Лас! Мальчишке мало было друга, он решил собрать себе небольшой гаремчик. А теперь прикидывается невинной овцой! Дрянь! Сантилли от души ударил кулаками по столу, еле сдерживаясь, чтобы не сбросить на пол и чертежи.
Сзади с грохотом распахнулась дверь, и бледный Мишель застыл на пороге.
– Что еще? – рявкнул Сантилли, поворачиваясь вместе с креслом.
Оборотень смотрел на него глазами, полными отчаяния, слез и боли. И что там наплел ему наш милый ангелок?
– Ае умер, – дрожащими губами через силу проговорил Мишель, – А ты сидишь здесь и ничего не знаешь. Радуйся! Что не пляшешь?! – выкрикнул он и заплакал, неумело вытирая слезы рукавом.
Сантилли не помнил, как запрыгнул в аэромашинку. Голова еще работала, и он выбрал обратный маршрут. Маркиз мог приехать только ОТТУДА, оттуда, где сейчас Ласти. Только бы успеть! Следом выбежал Мишель, что-то крича, но ашурт его уже не слышал.
Подлетая к испытательному стенду, он уже взял себя в руки. Сколько времени прошло? Пять минут? Должен успеть.
Лас в разорванной рубахе лежал на площадке, раскинув руки в стороны. Сах Ир держал ладони на его груди, и, когда тело принца выгибалось дугой, отдергивал их. Пытался запустить сердце. Потом Вардис начинал делать искусственное дыхание. Маярт, сидящий сбоку от ученика, безостановочно тер ладонями свои колени, белый, как лист бумаги Андерс, дрожащими руками гладил волосы сына, а наверху лестницы каменным изваянием замер Таамир, не пуская тех, кто стоял внизу. Ашурт случайно зацепил потерянный взгляд Марка, терзающего воротник рубахи.
Все правильно, сегодня же испытания нового двигателя. А он не пошел. Что он там потерял? Ничего. Всего лишь друга и любимую. Уже в который раз.
– Ты почему на звонки не отвечаешь? Какого дьявола закрылся от всех? – бросился к нему Ин Чу, сжимая руки в кулаки, когда герцог спрыгнул на площадку.
Но Санти, не отвечая ему, оттолкнул Вардиса и упал на колени рядом с Ласом. Белое, без единой кровинки заострившееся лицо. Пустой взгляд в никуда. Мой мальчик, как же я так с тобой?!
– Очень сильные судороги, – Маярт опустошенными глазами смотрел, как Сах ложит руки на грудь принца, – Таких еще не было. Сердце не выдержало. Мы все перепробовали. Ничего не помогает.
Тело Ласа снова выгнулось дугой и опало. Бесполезно. Вот и подловили момент смерти, горько подумал Маярт.
Сантилли рухнул в темноту смерти. Сколько раз он уже был здесь? Два? Три?
Принц уже миновал порог и уходил, становясь ярким светящимся силуэтом. Нет!!!
– Стой! – срывая голос, закричал Сантилли и, не думая ни о чем, рванулся следом.
– Зачем? – недоуменно обернулся йёвалли.
– Ласти, там жизнь, гонки, новый катер, шхуна…, – герцог безрезультатно попытался поймать его руку.
– Зачем?! – повторил Лас, по обыкновению приподняв брови, – Я там уже не нужен.
– Вернись.
Друг удивленно пожал плечами и оглянулся в сияющую бесконечность:
– Я и так возвращаюсь.
– Ты уходишь, – с отчаянием возразил ашурт, сжимая бесполезные кулаки.
– Там, – Ласайента мотнул головой вдоль дороги, – свет. Там жизнь.
– Это ложь! – выкрикнул Сантилли, – Ласти, это ложь!
– Нет, – твердо ответил принц, глядя ему в лицо, – Это ты мне всегда лгал, – у Сантилли перехватило дыхание, – Про свою любовь.
– Неправда!
Да пусть целуется, с кем хочет, любит, кого хочет, только пусть живет!
– Останься, Ласти. Мне плохо без тебя.
Пустое, он не будет слушать этот лепет.
– Пойдем со мной, – равнодушно предложил Лас, отворачиваясь от герцога и делая шаг.
– Мне в аду гореть за все, что я совершил. Туда, – тот кивнул на тающий в свете путь, – меня не пустят. Останься, просто останься. Черт с ней, с любовью, только живи! – не выдержав, крикнул ашурт ему в спину, – Только живи, Непоседа!
Лас обернулся: Сантилли стоял на дороге одинокий, потерянный и тоскливыми глазами смотрел ему вслед. Он никуда не уйдет, так и будет стоять здесь и ждать, ни живой и не мертвый. Всю вечность, отведенную ему. И Ласайента вернулся, потому что нельзя бросать друзей, какие бы ошибки они не совершили.
Его перенесли во дворец йёвалли. В покои пустили только целителей, и Сантилли покорно остался в коридоре. На земле скоро осень, а здесь тепло, яблони склонили ветви до земли. Все живет, копошится, бегает, летает…. Он горько усмехнулся: а я чуть друга не убил, забыв о том, что было, все перечеркнув. Подумаешь, один дурацкий поцелуй. Девчонки все равно нет, Лас забудет и не вспомнит о ней никогда.
Шон постучал задумавшегося ашурта по плечу, дождался, когда тот повернется, и, молча, подал ему сложенные листы. Со всеми рассорился, никого вниманием не обошел, криво усмехнулся герцог. Он смотрел в спину уходящего друга, но окликать не стал, просто развернул бумагу и начал читать. Это была песня. Стихи и ноты, записанные так, как принято у них. Удобно, не надо чертить дурацкие линеечки. Ноты, как буквы, музыкальная азбука. Больно резанули слова «История любви».
Крик души. Боль души. Плакала музыка, плакали слова. Простая констатация факта: было и больше не будет. Вся история любви на пол-листа. Демон, один истинный демон, одним небрежным движением руки выбросил на свалку всю жизнь любимой и друга, а тот даже не додумался упрекнуть его за это. Так глупо.
Герцог тяжело поднялся и ушел, на ходу сворачивая стихи. Он и не знал, что Лас может писать так. Что он вообще знал о нем?
– Новость слышал? – Алентис уселся прямо на чертежи, и Сантилли поморщился, – И не делай вид, что они тебе так дороги, – усмехнулся дядя, заметив гримасу племянника, – Ты уже несколько дней сидишь над ними просто так.
– И что за новость? – буркнул герцог, бросая карандаш.
Да, сижу просто так, рисую что попало, думаю, не знаю о чем. К Ласайенте никого не пускали или он сам никого не хотел видеть. Или кого-то одного, но остальных тормозили за компанию. Скорее всего, последнее.
– Тоньес потребовал развода.
Санти сначала подумал, что ослышался. Что потребовала эта дрянь?
– Сиди, – придавил его Алентис, – Совет согласится. Его подружка беременна.
– Какая к дьяволу подружка? Какой к дьяволу развод?! – герцог стряхнул его руку с плеча и встал, оттолкнув кресло.
– Если ты на виллу, то она ее продала, – остановил племянника князь.
Продала любимый дом, а ему ничего не сказала, не посоветовалась. А как, если он заперся в замке и никого не пускал?
– Кто эта дрянь? – Сантилли тяжело посмотрел на дядю.
Но никто ничего толком не знал. Новость прозвучала, как гром среди ясного неба. Сестра с утра заперлась с отцом и никуда не выходила. Блудную шлюху и Тоньеса охраняли драконы в его старом замке. Ха, не один шурин хочет порвать жирную тварь. А Таамир узнал раньше всех и молчал. Ладушки, припомним при случае.
– Потрясающе! – демон припечатал ладонью стол и ушел, хлопнув дверью.
С разводом тянуть не стали: Совет собрался на следующий день.
Была такая просторная приемная перед залом заседаний. Мало ли, гости нагрянут или еще что. И вот, смотри-ка, пригодилась. Герцог, пришедший чуть ли не раньше всех, огляделся. Обычно пустующее помещение быстро заполнялось. О, и старший здесь. Герцог отжалел кивок для брата, вдруг раздобрится и снизойдет до общения? Нет, так нет, он равнодушно отвернулся.
