Текст книги "Рыцари комариного писка"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 35 страниц)

*84. После дозы джина женщина-снайпер в бикини…

…Воспринимается просто как женщина в бикини, и уже не важно, скольких людей она застрелила. Особенно, если женщина – молодая и симпатичная, а мужчина, который ее воспринимает, вынужден был перед этим длительное время обходиться без секса. Если говорить о конкретной ситуации, то Габрио Коимбру повел себя точно по этой схеме (а почему, собственно, он должен был вести себя иначе?). В общем – Камасутра, ничем не замутненная, кроме напалмовых ожогов спины леди, и простреленного правого бедра у джентльмена. Но, как свидетельствует опыт последнего миллиона лет, такие травмы не препятствие для парочки, настроенной на яркий секс-драйв. Кстати: «яркий» не значит «короткий». Так что «сессия» продлилась до заката. В это время, когда солнце заходит, ландшафт в заливе-дельте реки Матагальпа, начинает выглядеть, будто видеосюжет из голливудского фильма в жанре сказочного фэнтези. Правда, к этой сказке добавляется неприятная мелочь: комары, для которых в это время дня стартует охота на всякую  теплокровную фауну (в основном – на людей)…

Сью Райнс взяла со столика ручной пульверизатор, выполнила пшик на себя, затем – на бразильского капрала. Он фыркнул от резкого запаха цветочного эфира и спросил:

– Что за фигня?

– Это экстракт агуйалоро, местного растения. Натуральный репеллент от кровососов. В текущем сезоне «Golden Fleece», фолклендская компания, где я работаю, выпустила это вещество в продажу под маркой «Сельва-Спирит». Неплохой сопутствующий бизнес.

– Понятно… – капрал кивнул, – …А основной бизнес, значит, оружие?

– Да, – подтвердила Сью.

– Понятно… – повторил он, а затем покачал головой, – …Хотя, нет, непонятно. Ты такая красивая, умная, и вообще… Вот… Почему ты взялась торговать смертью?

– А почему ты завербовался в армию? – отреагировала она.

– Так, у меня не было альтернативы. Я из фавел, где не найти нормальную работу! А ты, наверное, могла бы найти у себя в Британии что-то получше, чем ради денег стрелять в нормальных людей, которые тебе ничего плохого не сделали.

– Наверное, могла бы, – ответила Сью, – но так уж сложилась жизнь.

– А-а… Расскажешь, или тебе не хочется?

– Расскажу, если ты хочешь услышать.

Габрио Коимбру кивнул в знак того, что хочет. Сью Райнс пожала плечами.

– Что ж, пожалуйста. Это довольно короткая история. Я завербовалась на флот, чтобы посмотреть мир. Затем, в ранге капитан-лейтенанта морских стрелков, я попала на Фолклендские острова, потому что разведка доложила наверх о высокой вероятности попытки аргентинского вторжения по схеме гибридной войны.

– Гибридная война, это как? – спросил Габрио.

– Это когда в тайне организованный гражданский контингент выполняет функции сил вторжения. Военный гарнизон защитников оказывается в двусмысленном положении, упускает время, и вражеский военный корпус без боя входит на плацдарм, уже взятый организованными гражданскими. Гибридная война начала применяться с 1990-х, была методически отшлифована в 2010-х, и часто применяется в локальных конфликтах. Да, кстати, отделение Лаголарго от Никарагуа было тоже сделано путем гибридной войны.

– Понятно, – еще раз произнес Габрио, – кажется, я знаю, во что ты там влипла.

– Я как раз не влипла, – возразила она, – у нас оказался решительный командир, он уже сталкивался с гибридной войной, и четко провел контр-гибридную атаку.

– Э… А что такое контр-гибридная атака?

– Это, – сказала Сью, – когда гарнизон защитников действует так, чтобы преимущества гибридной войны для противника превратились в фатальные проблемы.

– А… Значит, правду говорили по TV про то, что британский военно-морские силы без предупреждения расстреляли три тысячи аргентинских гастарбайтеров, устроивших на главной фолклендской площади в Порт-Стэнли митинг за присоединение к Аргентине.

Сью Ранс отрицательно покачала головой.

– Это неизвестно. Как неизвестна и судьба аргентинского десантного корабля, который направился во внутреннюю акваторию Порт-Стэнли, исходя из данных о том, что порт находится уже под контролем про-аргентинских манифестантов. Ничего неизвестно.

– Ничего? – удивился капрал Коимбру, – Но манифестанты погибли и корабль тоже!

– Есть мнение, – ответила Сью, – что манифестантов фактически не было, их выдумала аргентинская TV-пропаганда. А десантный корабль погиб из-за несчастного случая: он столкнулся в порту с химовозом, перевозившим нитролак, и произошел взрыв.

– Подожди, Сью! Ты меня запутала! А что было на самом деле?

– Пойми, Габрио, нет «на самом деле». Есть два равно сомнительных мнения.

Молодой бразильский капрал непонимающе развел руками.

– Ты меня вообще запутала! При чем тут мнение, если ты там была и участвовала? Ты знаешь, что было на самом деле. Я понятно рассуждаю, или нет?

– Да, Габрио. Ты понятно рассуждаешь. И ты уже сам догадался, что там было.

– Догадался… – буркнул он, – …Значит, с тех пор ты в военно-оружейном бизнесе.

– Точно, – сказала она, – больше некуда с такой меткой в неформальной биографии.

– Понятно… А по-твоему: правильно ли поступил ваш командир на Фолклендах?

– Габрио, а почему такой вопрос?

– Так ведь это… – бразилец слегка замялся, – …По TV прошло, что на митинге были гастарбайтеры с семьями. С детьми даже. А по ним из миномета… Блин!

Британка утвердительно кивнула.

– Я видела, как это показывали по TV-Буэнос-Айрес. «Там же дети» – это очень важная технология гибридной войны. Организаторы агрессии вербуют манифестантов, чтоб те выходили на заданный плацдарм вместе с детьми. И чем больше детей, тем лучше. Так солдат-защитник психологически обезоруживается: он не может стрелять в детей. Есть похожий палестинский фокус – даже без манифестации. Легкая реактивная артиллерия ставится на крышах домов, набитых детьми. И ведет огонь. Попробуй – ответь им, и ты непременно убьешь сколько-то детей. Тогда на тебя набегут всякие политгуманисты и правозащитники, и информационно утопят тебя в дерьме. Прикрываясь детьми, можно безнаказанно стрелять в кого угодно, такой постулат гибридной войны.

– Блин!.. – снова буркнул Габрио Коимбру, – …А какой выход?

– Выход в том, – ответила она, – что никаких манифестантов с детьми не было.

– Как не было? – не понял он.

– Вот так. Компьютерный фейк. Нет ни одного из людей, которые, якобы, выходили на манифестацию. Журналисты впоследствии ищут этих людей, но никого не находят.

– Э… Сью… Ты хочешь сказать, что всех манифестантов… Ну… – бразилец замялся.

– Здравый смысл, – сказала Сью, – у не бывших событий нет живых свидетелей.

Габрио Коимбру тоскливо вздохнул.

– Блин… Лучше бы я не спрашивал… Но, уж если я начал, то спрошу еще. Ты ведь не бросила военный бизнес. Хотя могла бы, я уверен.

– Да. Я не бросила военный бизнес, хотя могла бы. Это не вопрос, а факт.

– Вопрос тот же: по-твоему, правильно ли поступил ваш командир на Фолклендах? Мне кажется, если бы ты считала, что нет, то ты не осталась бы в военном бизнесе.

– Ты умный парень, – тихо сказала она, – значит, тебе требуется настоящее объяснение. Слушай. Мой командир научил меня ненавидеть войну. И он доказал, что войну нельзя победить законами о гуманности. Любой такой закон идет на пользу тем, кто ищет свой интерес в развязывании войн. Тем, кто заявляет: если есть официальные законы войны, значит, война это законное дело. Так вот: война это абсолютное беззаконие, и победить войну можно только показав ее реальное лицо. Война – это просто уличный бандитизм, доведенный до супер-промышленного, мега-конвейерного уровня. Ты ведь знаком не понаслышке с практикой уличных молодежных банд, я права?

– Еще бы. Я же в фавеле вырос.

– Я так и подумала. Теперь возьми две самые большие, самые отмороженные, самые агрессивные молодежные банды, дай им возможность вооружиться на всех арсеналах планеты, и пусти эти банды в мегаполис, делить территории влияния в интересах двух наркокартелей. Вот самая общая, универсальная, наглядная модель любой войны.

Габрио Коимбру покивал головой.

– Чем страшнее оружие, тем быстрее люди поймут, что война, это полное говно. Так?

– Приблизительно так, – подтвердила британка.

– Так, – сказал он, – а псевдо-грипп Зувемби, значит, биологическое оружие, чтобы всех напугать гарантировано, да?

– Зувемби, это продукция не нашей фирмы, – ответила Сью Райнс и, заметив недоверие собеседника, уточнила, – действительно, наша фирма не занимается микробами.

– Понятно, – бразилец задумчиво посмотрел на небо, усеянное звездами, – это Зувемби жуткая штука. Автор не признается. Кошмар будет списан на болванчика. Как его?

– Вергио Огишо, полевой менеджер FAMAB по работе с персоналом, – сказала Сью.

…

*85. Архиепископ завершил речь, а после минуты тишины…

…Под сводом древнего кафедрального собора Мария-Виргин де Сантьяго-Леон гулко зазвучало «Requiem aeternam dona eis, Domine». Таким стал финал траурной мессы по примерно миллиону жителей столичного региона Манагуа, погибших либо безвестно пропавших при эпидемии Зувемби. Теперь (после трех кошмарных недель) эпидемия погашена, а столица перемещена в 100 километрах северо-западнее, за вулканическую гряду, в относительно небольшой уютный старый город Сантьяго-Леон.

Итак: люди, тихо переговариваясь, расходились после траурной мессы.

Простая публика поглядывала на президента Хуанито Акантиладо, а он, выйдя из ворот собора, устало уселся на широкую ступень каменной лестницы, несколько в стороне от людского потока. Казалось, что президент абсолютно измотан этими тремя неделями, и поражен произошедшей трагедией. Рядом с президентом, слева и справа, остановились высшие военные: генерал армии Бонито Зэферс, и генерал спецслужбы Умберто Тахо, а несколько позади – четверо бойцов персональной охраны. Вся президентская команда выглядела удрученной, вела себя очень тихо, и публика даже жалела их (вот ведь какая ответственность свалилась на плечи этих суровых мужчин, и они, вроде справились)…

…Президент Акантиладо дождался, пока поток публики иссякнет, затем встал на ноги и негромко буднично поинтересовался:

– Умберто, как там дела у Амаро?

– Нормально, босс, – ответил шеф Seguri, – клиент дозреет к ужину, как сообщил Амаро.

– Тогда, – сказал президент, – поехали в раритетную тюрьму, сразу будем судить этого клиента. Только судьи нужны… Бонито, мне будут нужны пять дисциплинированных, интеллектуально развитых офицеров, в аккуратной парадной форме с бантиками.

– С бантиками, босс? – тоном сомнения переспросил армейский генерал-министр.

– Да, черт… С такими золотыми хреновинами…

– С аксельбантами? – предположил Бонито Зэферс.

– Да, верно… Слово вылетело из головы… Умберто, организуй туда же TV, чтоб у нас получился открытый судебный процесс. Так, мужики, по машинам, и поехали.

– Хуманрайтера надо? – спросил УмбертоТахо уже на ходу.

– Надо, – подтвердил президент, – пусть твои парни притащат его к началу суда.

…

А, тем временем, в знаменитой раритетной тюрьме Ла-Фортуна (в западном пригороде Сантьяго-Леон), полковник Амаро Фурадо готовил клиента – Вергио Огишо, полевого менеджера FAMAB по работе с персоналом. Только не надо думать, будто полковник применял к этому бразильцу какие-то жуткие пытки и еще более жуткие угрозы. Нет! Наоборот, Фурадо был очень вежлив. Но комната (каменный мешок средневекового образца) психически давила на Вергило Огишо, и к тому же, в этих стенах, спокойный монолог полковника воспринимался жутковато – из-за акустики.

… – Итак, сеньор Огишо, я изложил вам мнение мировых СМИ. Логика требует от нас разумного учета этого мнения при разработке ваших правдивых показаний на суде. Вы сейчас удивленно моргнули, из чего я делаю вывод: вы не уловили логики. Я объясню детальнее. Правда, как таковая, не существует в обществе. Это лишь идеал, к которому можно стремиться путем правдоподобия. Правдоподобие, это такое изложение, которое соответствует ожиданиям аудитории. Что для нас аудитория?..

Тут полковник Фурадо сделал небольшую актерскую паузу, после чего продолжил.

– …Аудитория для нас это, в широком смысле, все мировое сообщество. Ведь эпидемия синтетического псевдо-гриппа, названная «Зувемби», по названию вашей радикальной  деструктивной секты, привела за три недели к гибели около трех миллионов человек. В историческом смысле это не исключительный случай. В 1920-м грипп-испанка убил на Американском Перешейке примерно столько же людей, а в Индии на порядок больше. Проблема в том, что «Испанка» являлась натуральной инфекцией, а «Зувемби», как мы знаем, является продуктом интеллектуально-научного человеческого труда. Отсюда, у мирового сообщества возникло желание наказать виновника-человека. Так фактически сложилось, что оптимальный виновник – вы, сеньор Огишо. В вашу вину верит больше половины респондентов во всем мире, и около двух третей – в Южной и Центральной Америке. В это верят почти все ваши коллеги по работе, в это верит ваша жена, и в это формально верит руководство концерна FAMAB, где вы трудились. Значит, эта версия правдоподобна и, исходя из нее, следует выстраивать ваши правдивые показания. Вам понятна изложенная логика, или требуются еще пояснения?

– О боже… – тихо произнес Вигило Огишо, – …Неужели моя жена поверила в это?

– Поверила, – сказал полковник, – я же показывал вам интервью с ней на BR-TV.

Следует отметить, что названное число жертв (3 миллиона) имело довольно косвенное отношение к псевдо-гриппу. Кое-какие политические группы в нескольких странах использовали короткий период паники, чтобы «убрать неугодные группы населения». Убрали. Число жертв (якобы) псевдо-гриппа получило дополнительный ноль справа. Конечно, бразильский менеджер по персоналу об этом не догадался. Так что сейчас он, обхватив свою голову ладонями, сжал ее, будто надеялся таким образом проснуться, и выскочить из сюрреалистически-страшного сна. Не выскочил, и горестно прошептал:

– Офицер, я видел интервью моей жены. Но, почему она поверила в этот бред?

– Элементарно, сеньор Огишо. Ваша семья жила в соответствии со схемой ценностей и  воззрений бразильского среднего класса. У вас никогда не было своего мнения, только мнение окружающего социального слоя. Сейчас, по мнению этого социального слоя, вы совершили теракт по мотиву религии. Ваша жена, как заведено в вашей семье, приняла мнение окружающих. Это не должно удивлять вас. Кроме того, в данной ситуации, ее поведение оптимально для выживаемости потомства. У вас четверо детей, не так ли?

– Да, – тихо подтвердил Вергио Огишо.

– Ваша жена, – продолжил полковник Фурадо, – действует инстинктивно-рационально: делает то, чего от нее ждет общественность и концерн FAMAB. Таким образом, она из сообщницы фанатика-террориста превращается в потерпевшую. И важно, что такая ее позиция позволяет концерну FAMAB убедить публику, что ваша конспирация была на высочайшем уровне. Если даже жена столько лет ничего не подозревала, то у Службы Внутренней Безопасности концерна не было шансов своевременно разоблачить вас.

– Разоблачить меня? – переспросил Вергио Огишо.

Полковник Фурадо утвердительно кивнул и напомнил:

– Ведь все эти годы вы были авторитетным участником боевой ячейки секты Зувемби. Поэтому, когда секта создала биологическое оружие, акция по его применению была поручена именно вам. Видите, как логично выстраивается цепочка событий?

– Ох… Офицер, мне кажется, что я схожу с ума.

– Не раскисайте, сеньор Огишо! Сосредоточьтесь. Вам надо помочь вашей жене. Ваши показания в суде должны усилить ее позицию. Тогда концерн FAMAB выделит очень значительную сумму на поддержку вашей семьи, чтобы защитить свою репутацию.

– Какие показания? – спросил бразильский менеджер.

– Показания о секте Зувемби, – пояснил никарагуанский полковник спецслужбы, – у вас появится шанс с судебной трибуны заявить о вашей радикальной религии всему миру! Разумеется, вы, как авторитетный участник секты, не упустите этот шанс.

– А-а… Что со мной будет дальше?

– Вероятно, – ответил Амаро Фурадо, – суд приговорит вас к пожизненному тюремному заключению. Но, это не помешает вам публиковать свои сектантские мемуары.

– Мои мемуары?

– Да, ваши мемуары, вы же знаменитость. На суде будет присутствовать хуманрайтер, в смысле, эмиссар «Human Rights Watch». Он настоит на том, чтобы в тюрьме у вас были возможности для литературного творчества. Наша юстиция согласится с этим.

– Подождите, офицер! Какие сектантские мемуары? Я даже не знаю, что это за секта!

– Вот, – сказал полковник, и положил на стол брошюру, – тут кратко изложена история,   доктрина, и организационно-научная технология секты Зувемби. Ознакомьтесь. Еще вы получите блокнот и авторучку. Сделайте для себя конспект, чтобы выступить в суде. Я сожалею, но на подготовку мало времени. Первое заседание суда сегодня в 9 вечера.

– А-а… Офицер… Э-э… Что, если я откажусь?

– Сеньор Огишо, вы реально хотите знать, что тогда будет с вами и с вашей семьей?

– Нет-нет! Я просто так спросил. Я согласен. Дайте блокнот, я буду конспектировать.

…

*86. Доктор Лектер задолбал уже…

…Подумал Додж Тайгер. Шел четвертый день научно-исследовательской экскурсии по мертвому ультра-индустриальному мегаполису Брито-Гранада, где Тайгер командовал группой сопровождения и охраны парафреничного доктора биологии.

Парни в группу сопровождения были подобраны уравновешенные и надежные: из тех бойцов-негров племени к'ви, которых Тайгер сам тренировал. Но, эти простые парни заметно напрягались, наблюдая за искренними восторгами доктора Лектера при виде сотен трупов в каждом жилом доме-высотке, куда они заходили посмотреть. Мало того, что доктор восторгался, так он еще и отрезал от трупов образцы, и складывал это в специально припасенные микро-контейнеры. Затем, микро-контейнеры надписывались, и очень аккуратно складывались в ячейки огромного рюкзака-бокса, снабженного маленькой криогенной установкой с аккумулятором. Все это выглядело хреново, и на очередной экскурсии, лейтенант Улам отвел Тайгера в сторону, и шепотом высказал мнение:

– Этот Лектер, он уангас-бокор. Лучше его убить, наверное.

– Ты думаешь, это конструктивно? – спросил Тайгер.

– Да, кэп! Я думаю, это конструктивно, если убить, воткнуть гвоздь в сердце, отрубить голову, потом все сжечь, а что останется – утопить в море. Конструктивно! Даже очень сильный уангас-бокор после этого не воскреснет.

– Проблема в том, Улам, что через доктора Лектера к нам приходят большие деньги.

– У-у… Очень большие, или очень-очень большие?

– Очень-очень большие, – уточнил Тайгер.

– У-у… – снова сказал негр-туземец, и глубоко задумался.

Додж Тайгер похлопал его по плечу, и подошел к доктору Лектеру, который был занят извлечением образцов из трупа, черт знает какого по счету. Вокруг доктора с громким возмущенным жужжанием летали мясные мухи, согнанные с места обильной трапезы.

– Док, – негромко окликнул Тайгер.

– Я слушаю вас, капитан, – отозвался тот.

– Вот что, док, – тут Тайгер вздохнул, – мне чертовски жаль, но мои люди на пределе.

– Правда? А мне кажется, они ничуть не устали. Весьма крепкие туземцы.

– Они не устали, док. Но ваши манипуляции с трупами давят им на психику. У них уже возникло подозрение, что вы уангас-бокор, это такой колдун-некромант.

– Какое нелепое суеверие, – прокомментировал доктор Лектер.

– Вы правы, – согласился Тайгер, – мои люди действительно суеверны. У них возникло твердое убеждение, что желательно нейтрализовать вас. Вы понимаете, о чем я?

– Да, разумеется, я понимаю… Сколько еще времени вы сможете удержать их от этого некрасивого обскурантистского шага?

– Еще один день, док, и не больше. Это максимум того, что я могу сделать.

– Превосходно, капитан! Это даже больше, чем мне требуется. Я рассчитывал в любом случае улететь в Африку сегодня вечером. Но, по опыту работы я полагал, что у нас не получится поработать с полевым биоматериалом больше двух дней. По опыту похожих экскурсий в Ираке, Судане, и Бенгалии, я так оценивал психическую прочность бойцов, однако ваши бойцы продержались 4 дня, и даже остался резервный день. Это приятно удивило меня. А ваш авторитет среди бойцов очень высок. Вы талантливый менеджер, капитан Тайгер. Я надеюсь, что мы с вами еще не раз поработаем вместе.

– Жизнь покажет, док, – нейтрально ответил южноафриканец.

Доктор Лектер улыбнулся, кивнул в знак понимания этой нейтральности, и добавил:

– Я хотел бы, чтобы вы привезли меня на аэродром Брито-Мидл сегодня в 7 вечера.

– Никаких проблем, – ответил Тайгер.

– Вот и хорошо, – доктор Лектер улыбнулся, – немного жаль, что я не смогу красиво попрощаться с доктором Зеехундом, фельдшером Орейо, и ассистентом Армагеддон. Впрочем, я оставил им детальные инструкции по продолжению работы. И мы будем регулярно общаться по интернет-видео связи. С вами, конечно, тоже, капитан.

– Да, я в курсе, – сказал Додж Тайгер.

– Превосходно! – и Лектер снова улыбнулся, – А сейчас позвольте, я вернусь к работе. Хочется максимально продуктивно использовать последние часы экскурсии.

…

Действительно, эти часы, оставшиеся до заката, доктор Лектер использовал «на всю катушку». К финалу, лишь командирский авторитет Доджа удерживал негров к'ви от «нейтрализации» некроманта. А сам Додж, хотя вроде был уже ко всему привычен, но несколько раз чуть не блеванул при виде научно-практических манипуляций доктора.

Ну, вот, наконец-то аэродром. И небольшой элегантный бизнес-джет уже находился на парковке, в ожидании пассажира для вылета на восток через Атлантику. Тут Додж был вознагражден импульсом приятных эмоций.

– Привет, ты капитан Додж Тайгер? – спросил пилот, африканский негр-банту, одетый в униформу (почему-то) военно-воздушных сил Гвинеи-Бисау.

– Я, – подтвердил Додж.

– Wow! А у тебя есть друг по фамилии Краун?

– Да, есть. Лейтенант Ренфри Краун, мы в спецназе вместе служили, после еще вместе работали в фирме «AfriSpEn».

– Wow! Правильно! Вот, посылка от твоего друга. Он теперь большой фермер, да!

…

Посылка от Ренфри Крауна (предшественника Доджа Тайгера в бизнес-миссии в сельве Южного Никарагуа) представляла собой ящик – две дюжины литровых бутылок виски. Причем не простого виски, а кукурузного, произведенного на ферме «Crown&Girls». На веселой яркой фото-этикетке был изображен Ренфри Краун, две девушки-негритянки по бокам, третья на руках, и четвертая сидящая у него на шее с двумя бутылками в руках.

Ниже фото виднелся фирменный слоган готическим шрифтом на языке африкаанс:

«Dit is ons ware wild-Afrika».

«Это наша реально дикая Африка».

У Доджа Тайгера как-то сразу отлегло от сердца. Это же так здорово, когда есть повод порадоваться за старого армейского друга, который реализовал свою мечту…

…